Охота за атомной бомбой

      * * *
      Из служебной характеристики Дачников, подготовленной Беном в 1958 году и приобщенной к делу № 13 676:
      "Сов. секретно.
      Экз. единств.
      ...Легализовавшись в Англии под видом книготорговцев, Дачники открыли в Лондоне букинистический магазин, приобрели собственный дом и оборудовали в нем стационарную радиостанцию, через которую поддерживают устойчивую двустороннюю связь с Центром. С помощниками-радистами мне повезло. Мы быстро сработались - а это очень важно. Они прекрасные люди и, главное, настоящие мастера своего дела.
      Большую помощь они оказывают в выполнении своей частички одного общего задания, связанного с получением информации по Портону и Портленду. Каждый из них выполняет в этом задании свой необходимый для дела маневр.
      Но чтобы лучше понять их, раскрыть характер каждого и оценить их по достоинству, сообщаю следующее:
      1. Питер Крогер
      Всю свою сознательную жизнь он нес огромный груз ответственности и необходимости жить и действовать в разных измерениях. С одной стороны, он человек сугубо мирной профессии: учитель в Америке и коммерсант в Англии, а с другой - солдат невидимого фронта, на который он пошел по долгу совести и велению сердца и которому он отдавал и отдает большую часть своей жизни.
      Можно только поражаться неуемной энергии и необычайной разносторонности Питера Крогера. В годы войны он сотрудничал на одном из самых важных участков научно-технической разведки - добывании атомных секретов, а затем успешно работал в нелегальной резидентуре Абеля. Выполняя многочисленные и сложнейшие задания по линии НТР, он находил время и для занятий литературной деятельностью, которую Питер продолжал, находясь уже в Советском Союзе. Сам он предпочитал об этом молчать. Мое ознакомление перед отъездом в Англию с содержанием его двух рукописей - повести "Второй эшелон" и романа "Поезд истории на повороте" дает основание полагать, что он человек одаренный, верный социалистической идее и принципам соцреализма.
      В Лондоне Питер Крогер зарекомендовал себя тоже с самой лучшей стороны, хотя ему и было очень нелегко здесь раздваиваться - вести коммерческое дело, а по линии нелегальной разведки заниматься подбором и разработкой кандидатов на вербовку, не говоря уже о поддержании радиостанции в рабочем состоянии, проведении тайниковых операций и изготовлении микроточек. Являясь помощником нелегального резидента, он установил полезные для нас контакты с сотрудником одного военного ведомства Англии - Чамберсом, с политологом Эллиотом и с бывшим офицером МИ-5 Бароном. Что бы ни делал П. Крогер - принимал ли участие в приемах Ассоциации книготорговцев, беседовал ли с банкирами Лондона, он все время помнил, что вечером ему предстоит передать или изъять из тайника совершенно секретную информацию. Действовал он в этих случаях всегда строго по плану и в соответствии с рекомендациями Центра.
      Обладая важным для разведчика качеством - держать все в секрете, он всегда был верен своему слову, ничего не забывал и руководствовался в разведдеятельности только одним принципом: "Что для дела полезно и что нет". Крогера отличает острый ум, наблюдательность, сдержанность и в необходимых случаях решительность. Достаточно раз его увидеть, чтобы понять, что он делает то, что говорит. Словом, на него можно положиться во всем. Он честен, надежен и конспиративен.
      По характеру П. Крогер спокоен, о своей личной жизни говорить не любит. Ему присущи манеры человека, давно привыкшего к цивилизованному обращению. Хорошо умеет владеть собой. За счет личных качеств и большого умения выжать для своей коммерческой карьеры все до капли он достиг достаточно высокого положения и в мире книготоргового бизнеса. И не только в Англии, но и в Европе.
      2. Хелен Джойс Крогер
      Она является полной противоположностью Питеру: обладает быстрой реакцией и переключаемостью мышления, легко усваивает все новое, но не любит вникать в детали. Контактна. Умна. Изворотлива. Приветлива и весьма энергична. Не было еще ситуации, из которой она не находила бы выхода.
      В лице Хелен советская разведка имеет высококвалифицированную радистку со своим почерком работы. Большая заинтересованность в нашем деле, высокая ответственность, способность все схватывать на лету и необыкновенная сообразительность позволяют ей не только успешно осуществлять радиосвязь, но и выполнять тайниковые операции, обрабатывать поступающую от агентуры информацию и составлять тайнописные документы для отправки в Центр. Она мастер на все руки.
      По своей дьявольской изобретательности, дарованию, смелости и блестящим актерским способностям - это просто уникум, подарок самой судьбы для нашей разведки. Когда надо, Хелен умеет быть и добренькой, и ласковой и с помощью полуправды или полулжи выведать у нужных нам людей необходимую информацию. По характеру Х. Крогер - человек проказливый и в то же время решительный, находчивый, умеющий постоять за себя, используя для этого и цепкий ум свой, и прекрасные внешние данные.
      3. Выводы
      За время работы в Англии Крогеры не допустили ни одной ошибки, не сорвали ни одного оперативного мероприятия. Профессионально использовали технические средства разведки, надежно обеспечивали сохранность секретных материалов, предназначенных для пересылки в Центр.
      С учетом вышеизложенного полагал бы возможным представить П. и X. Крогеров к правительственным наградам.
      Гордон Лонсдейл.
      13.08.58 г.".
      К документу подколот бланк начальника Первого главного управления КГБ при СМ СССР, на котором наложена резолюция:
      "За успешное выполнение специальных заданий за рубежом и за особые заслуги перед Советским государством прошу до 05.09.58 подготовить необходимые материалы для награждения "Дачников" орденами Красного Знамени".
      А.М. Сахаровский.
      17.08.58".
      Шах
      Создавая сеть нелегальной резидентуры в Лондоне, Центр преследовал одновременно общие и специфические цели.
      Цель общего порядка заключалась в ведении разведывательной деятельности, которую не могла и не должна была вести легальная резидентура. Нелегалы, менее приметные, чем советские официальные должностные лица, внешне никак не связанные с советскими организациями, не вовлеченные на первый взгляд в политические столкновения, использовались для выполнения самых деликатных заданий - они встречались с "источником" на углу улиц, закладывали документы или опасный термос в тайники, ловили радиограммы из Москвы. Неразрывно связанные с английским обществом, говорившие на языке страны лучше, чем кто-либо из сотрудников посольства СССР, нелегалы держали ухо востро и акцентировали внимание на новостях и информации, могущих не дойти до официальных лиц, свобода передвижения которых была ограничена и которые постоянно находились под наблюдением контрразведки. Они могли также подбирать достойных кандидатов для последующей вербовки. Наконец, они были в состоянии проникнуть в качестве "кротов" в правительственные организации. Так, например, Лонсдейл, посещая курсы китайского языка при университете, подружился со многими будущими сотрудниками министерства иностранных дел. Можно сказать, что нелегальная резидентура была своего рода тенью легальной.
      К числу специфических целей относились следующие две: лаборатория микробиологических исследований при министерстве обороны в Портоне и Королевская военно-морская база в Портленде. Лаборатория располагалась недалеко от города Солсбери, знаменитого тем, что в его окрестностях находится Стоунхендж, где разрабатывалось бактериологическое оружие1. Военно-морская база, вызывавшая пристальный интерес советской разведки, находилась на Портлендском полуострове, омываемом водами Ла-Манша. Среди ее объектов необходимо упомянуть одну из самых засекреченных британских лабораторий AUWE - Адмиралтейство по подводным вооружениям, где разрабатывалось вооружение для подводных лодок. Советские разведчики проникли и в это учреждение, разыскивая будущих агентов. Центр остановил свой выбор на Гарри Хаутоне, работавшем в лаборатории AUWE. Это был лысый, толстощекий человек с красивым голосом, питавший неумеренную страсть к крепким напиткам. Однако к 1956 году он стал вызывать серьезные опасения с точки зрения безопасности. Казалось, он был опытным человеком. Сделав блестящую карьеру в Королевских военно-морских силах, где Хаутон прослужил более двадцати лет, он переквалифицировался в чиновника и стал подвизаться на поприще шпионажа. Работая в Варшаве секретарем британского военно-морского атташе, он пил горькую и бегал за каждой юбкой, как, впрочем, поступали многие иностранцы, изнывавшие от скуки. Однако, в отличие от обыкновенных гуляк, он жил не по средствам, не гнушался продажей на черном рынке кофе или пенициллина. Дело кончилось тем, что он сошелся с подозрительным типом, который стал прямо ставить ему конкретные вопросы по его секретной работе.
      Этот человек говорил на хорошем английском языке, но не на "британском". Гарри решил, что перед ним агент ЦРУ. На самом деле он был сотрудником польских спецслужб. Вскоре Гарри передал ему конфиденциальные документы за соответствующее вознаграждение. В 1952 году, за шесть месяцев до истечения срока контракта, Гарри вместе с женой был отозван в Лондон. Здесь совершенно необъяснимым образом ему удалось получить работу в лаборатории военно-морской базы. Через два года он там же познакомился с Этель Джи. Это была уже немолодая и еще незамужняя особа с черными вьющимися волосами и темными выразительными глазами. Будучи заведующей канцелярией, она работала в бронированной комнате с совершенно секретными документами - вела учет докладов о результатах научных экспериментов и чертежей многочисленных изображений и устройств в лаборатории AUWE.
      Гарри Хаутон не менял своих привычек: пятидесятилетний плейбой пустился в излюбленную игру, а сорокалетняя женщина, в обязанности которой входило, помимо работы, заботиться о больных родителях, с удовольствием принимала его ухаживания. Гарри и Этель безудержно предавались любовным утехам, тратили деньги, не считая их и не отказывая себе ни в чем. Этот роман побудил Пегги, жену Гарри, прожившую с ним 15 лет, подать на развод.
      Лонсдейл получил указание установить контакт с Хаутоном. Хотя в начале 1957 года Гарри был уволен из лаборатории за непрофессионализм и переведен во вспомогательную ремонтную часть Веймут-Бэй, что недалеко от Портленда, он все равно продолжал представлять интерес для советской разведки. Через его руки проходили все документы по ремонту подводных лодок. Кроме того, Этель по-прежнему оставалась подружкой Гарри. Оба они представляли интерес для разведки, могли передавать КГБ документы о достижениях британского подводного флота.
      Было решено провести так называемую вербовку "под чужим флагом". Гарри остро нуждался в деньгах. Большая часть заработной платы уходила у него на выпивку. Кроме того, необходимо было платить за изысканные обеды, развлечения, покупки для Этель. Однако, несмотря на эти недостатки, он считал себя патриотом: Гарри Хаутон участвовал в морских сражениях, сопровождал конвои в Арктике и Средиземном море, пережил бомбардировки и торпедные атаки. И делал он все это во имя защиты английской Короны. "Следовательно, - подумал Лонсдейл, - к нему надо проявить дружеский подход с позиции союзника. Например, представиться американцем, желающим выяснить, что мелочная британская бюрократия скрывает от своих друзей в новинках подводного флота. Если он расскажет о секретах его величества, то это никому не принесет вреда".
      Лонсдейл позвонил Гарри по телефону, представился капитаном Александром Джонсоном, служившим в отделе американского военно-морского атташе в Лондоне, и сказал, что один их общий знакомый из посольства США в Польше, узнав, что Гордон едет в Лондон, попросил его разыскать Хаутона. Все остальное было делом техники. С тех пор Гарри, ставший агентом Шахом, ежемесячно приезжал в Лондон и привозил с собой секретные документы лаборатории (порой до трехсот сразу!). Среди них были доклады, секретные коды ВМФ Великобритании, военные оценки СССР и стран Восточной Европы. Располагая подобными данными, КГБ смог воссоздать полную картину состояния военно-морского флота не только Великобритании, но и НАТО. Кроме того, Шах передал новому другу Алеку различные планы и чертежи вооружений, хранившиеся в сейфах бронированной комнаты.
      На следующее утро Шах должен был положить документы обратно в сейф. Вот почему Лонсдейл, покидая его в ресторане, мчался на Крэнли-Драйв, оставлял машину на задней улице и буквально влетал в дом. Крогеры уже ждали его. У них не было времени читать или сортировать документы. Они сразу же их переснимали, а затем Лонсдейл отдавал оригиналы Шаху. Нет нужды говорить, что подобный сбор секретной информации таил в себе огромный риск. Лонсдейл прекрасно отдавал себе в этом отчет и неоднократно пытался убедить агента фотографировать документы на месте. Ведь выходить за пределы территории с одним или двумя рулонами пленки гораздо менее опасно, чем с кипой документов. В случае обыска или ареста пленку можно засветить. Кроме того, передача пленок заняла бы несколько минут и была бы коротким контактом, а не продолжительной встречей.
      Однако все попытки Лонсдейла оказались тщетными: агент не любил, вернее, не умел фотографировать и считал, что никогда не научится этому делу. Следует признать, что у Шаха были веские причины для отказа. Он считал, что хранить фотоаппарат в лаборатории рискованно само по себе, поскольку любой сотрудник службы безопасности сразу поймет, для каких целей он предназначен. Правда, когда выдаешь государственные секреты, всегда так или иначе рискуешь1.
      Когда Лонсдейл уходил, у Крогеров оставался непочатый край работы. Они закрывали окна и двери, опускали шторы, чтобы все думали, что в коттедже никого нет. А затем дни и ночи напролет они разматывали пленки в ванной, печатали фотографии и переводили их в микроточки, которые потом приклеивали к страницам книг, либо вкрапляли в обложки, либо даже прятали под марками конвертов. В те времена этот метод не был широко распространен. Он стал обязательным элементом шпионских фильмов и романов только в наши дни.
      Час за часом, день за днем делать и переделывать одно и то же, проверять и перепроверять одну и ту же операцию было чертовски скучным занятием. Микроточка-фильм представляла собой тончайшую пленку, покрытую бромистым серебром. Она должна быть глянцевой и гладкой, поскольку зернистая поверхность может вызвать искажение сильно уменьшенного изображения. Таким же образом мельчайшая пылинка, попавшая на линзу во время процесса уменьшения или на саму пленку во время проявления или фиксации, способна затуманить изображение и, следовательно, исказить содержание. Питер пользовался увеличительным стеклом, чтобы считывать изображение. Приходилось проверять каждый кадр, дабы убедиться, не было ли допущено ошибок и искажений, отчетливо ли видны тексты или рисунки.
      Москва отдавала предпочтение микроточечной технике. Львиная доля информации, поступавшей из Лондона, имела огромную ценность для Министерства обороны. Москва заранее знала о всех сухопутных и морских маневрах НАТО и непосредственно следила за новыми вооружениями Королевских военно-морских сил. Планы и чертежи представляли значительный интерес для советского судостроения и научных исследований.
      Как и советская программа по созданию атомной бомбы, аналогичные советские отрасли науки выиграли время, сэкономили силы и финансовые средства по сравнению с тем, которые были затрачены противниками СССР.
      Итак, Лонсдейл присвоил своему источнику, действовавшему в Портленде, псевдоним Шах. Требуется напрячь воображение, чтобы найти общие черты между Гарри Хаутоном и восточным деспотом. Но если мы примем во внимание, что в русском языке существует другой омоним - "шах" в шахматной партии, иными словами, "угроза королю", то можно предположить, что Центр считал Хаутона "угрозой" для безопасности британского военно-морского флота. Этель, любовница Хаутона, получила псевдоним Ася. Это было просто красивое имя, и ничего более.
      Шах предположил, что Алек, как и говоривший по-английски господин из Варшавы, был агентом ЦРУ. Однажды он так и сказал Алеку об этом. "Капитан Джонсон" поспешил его успокоить. Нет, он работал не на ЦРУ, а на одну американскую компанию, специализировавшуюся на строительстве подводных лодок. Это признание подняло настроение агента. Он всегда предпочитал понятные и честные сделки; деловой контракт, не имевший ничего общего с политикой.
      - А ваша ассистентка Этель? - спросил Алек. - Верит ли она, что вы работаете на ЦРУ?
      - Не думаю, - ответил Шах. - Хотя это вполне возможно.
      - Почему?
      Агент широко улыбнулся:
      - Да потому, что я беру у нее не пачку чистой бумаги, а самые секретные документы.
      - Она задавала вам вопросы?
      - Конечно.
      Лонсдейл нутром почуял угрозу. Безопасность операции "Портленд" во многом зависела от любовной связи между Шахом и Асей. Если Гарри начнет плохо с ней обращаться или просто ей надоест, она может обо всем рассказать, хотя и сама принимала участие в преступлении. Необходимо было применить новую тактику, чтобы снять тревоги и повысить моральный настрой этой агентурной парочки. Чем больше Шах будет получать денег, тем больше он будет на нее тратить. Лонсдейл посоветовал агенту откровенно сказать Этель, что он передает секреты американской фирме, занимающейся строительством подводных лодок. Если это еще больше растревожит ее, то сам Лонсдейл всегда может открыть горькую правду Шаху, признавшись, что работает на советские разведывательные службы, на грозный КГБ, и обрисовать ужасные для того последствия, в случае если английская контрразведка обо всем догадается.
      Однако Шах и Ася очень обрадовались, узнав, что добывают документы для американского бизнесмена, тем более что тот платил весьма щедро. Как им казалось, их деятельность не имела ничего общего не только со шпионажем, но и, безусловно, с национальной безопасностью. Ася стала приносить еще более ценные документы, которые она вынимала из урн, наполненных шифровальными лентами и исписанными бумагами. Шифровальщики лаборатории клали отработанные бумаги в урну, где они лежали целый день, а вечером должны были сжигаться в печи. Ася перед тем как отправить их туда, ловко прятала некоторые из них в сумку. Огромное преимущество подобной тактики заключалось в том, что документы не надо было возвращать обратно. Благодаря новому подходу КГБ достиг чрезвычайных успехов в деле расшифровки британских шифротелеграмм.
      Операция "Портленд" стала до такой степени продуктивной, что Питер и Хелен, несмотря на все старания, больше не справлялись с поставленной задачей. Две-три недели в месяц у них уходили на то, чтобы обработать материал, добытый Шахом и Асей. Это начало сказываться и на книжной торговле. Дружеские отношения с соседями стали угасать. В связи с тем, что Лонсдейл стал приходить слишком часто, соседи начали задавать лишние вопросы. Хелен представила Лонсдейла как их канадского друга, одного из клиентов книготорговца Питера. Соседи, не имевшие особых причин для подозрений, вполне удовлетворялись подобным ответом. Чтобы восполнить дефицит общения, Крогеры все чаще и чаще стали устраивать ужины в узком кругу избранных после изнуряющей работы в темной фотолаборатории.
      Однако нервы супругов были к тому времени натянуты, как струна. В частности, Питера угнетала не только непосильная работа, но и постоянная тоска по покойным родителям. Испытывал он и чувство озлобленности, поскольку знал, что Лонсдейл пользовался привилегией ездить домой в Советский Союз, в то время как ему, Питеру, было отказано в праве проститься с умершим недавно отцом. Лонсдейл был в лучшем положении. Как и все служащие Великобритании, он имел двухнедельный отпуск, который ему предоставляла фирма "Отоматик мерчандайзинг компани". Каждый раз он отправлялся на парусной яхте в Северное море с надежным другом. В условленном месте и в условленный час на поверхность всплывала подводная лодка, забирала Лонсдейла на борт и доставляла его в Мурманск, откуда он, более не таясь, ехал в Москву. Он был удостоен этой привилегии благодаря многочисленным успешным операциям, осуществленным им в Великобритании, впрочем, во многом благодаря помощи Крогеров.
      По возвращении Лонсдейла из Москвы Крогеры решили откровенно поговорить с ним о трудностях разведывательной деятельности: радиосвязь с Центром, прием радиограмм, шифровальное дело, микрофотографирование, изготовление микроточек, обработка агентурных сообщений, курьерская связь, поиск и приобретение необходимых материалов для фотодела и изготовление микроточек, а также закупка новой книжной продукции и букинистической литературы для поддержания своего коммерческого дела, являвшегося необходимым прикрытием их тайной работы. Гордон Лонсдейл внимательно выслушал их и, хотя предпочитал, чтобы обработка разведматериалов велась в одном месте, то есть в коттедже на Крэнли-Драйв, счел своим долгом взять на себя определенную часть их трудов. Он сказал, что будет сам переснимать документы, передаваемые Шахом, и привозить непроявленные пленки Крогерам. Такая договоренность избавляла их от интенсивной ночной работы.
      Итак, Шах, советский источник, работавший на КГБ, продолжал поставлять Алеку секретную информацию: кодовые таблицы, шифрованные послания, данные о радиоперехвате подводных лодок, описание вооружения, установленного на британских военных кораблях, расписание маневров Королевских военно-морских сил и сил НАТО. В то же самое время другая ипостась Шаха - рядовой чиновник, получавший 14 фунтов в неделю, - купил машину "рено-дофин", обставил современной мебелью новый коттедж в Веймут-Бэй и от души кутил и веселился вместе с Асей в ресторанах первоклассных гостиниц.
      Шах представлял собой новый тип советского агента, который работал не за благородную идею, а лишь за деньги.
      Шпион против шпиона
      У разведывательной работы есть собственная диалектика. В то время как вы похищаете секреты у противника, он старается выкрасть ваши собственные. Пока вы оцениваете его спецслужбы, он тоже оценивает ваши. Вы шифруете, он расшифровывает. Вы расшифровываете, он меняет код. Когда вы ищете, он прячет. Когда вы прячете, он ищет. Происходит своего рода круговорот. Однако если один из противников останавливается, то над ним сгущаются тучи. У того, кто продолжает игру, начинается головокружение от успехов. Но ведь когда вы сходите с карусели, то вам необходимо передохнуть, чтобы не потерять равновесия. Однако сила инерции всегда толкает вас вперед.
      Крогеры и Гордон Лонсдейл беспрепятственно действовали на протяжении долгих пяти лет. А затем ситуация стала осложняться. Во-первых, Лонсдейл, который использовал свою деятельность как средство для путешествий по Великобритании и Европе, где он пытался продать или сдать в аренду автоматы, торгующие жевательной резинкой, никак не соответствовал играемой им роли. Заказы поступали нерегулярно, а компания несла существенные убытки. Мистер Эйрз и другие акционеры набирали персонал, производили все больше и больше автоматов и покупали тонны жевательной резинки, ожидая торгового бума. Огромная партия автоматов была отправлена морем в Италию. Вся загвоздка была в том, что там никто не хотел брать в аренду, покупать, жевать. В начале 1960 года "Отоматик мерчандайзинг компани" умерла естественной смертью.
      Однако Лонсдейл, человек находчивый, сумел извернуться. Когда жевательная резинка и автоматические проигрыватели пошли ко дну, он занялся торговлей замками и системами безопасности в сотрудничестве с лондонской "Мастер свитч компани". Неудача, постигшая "Отоматик мерчандайзинг компани", пошла ему на пользу, поскольку в тот период, когда он менял работу, ему не надо было тратить деньги КГБ, чтобы покрыть расходы.
      Потом Лонсдейл переехал из "Белого дома" в более скромное жилище и занял деньги у друзей. Как только его фирма "Алло свитч" - система автомобильной сигнализации - стала приносить доходы, он вновь вернулся в квартиру № 634 "Белого дома", расплатился с большей частью долгов и поменял свой грузовик на совершенно новый белый "студебеккер". По всей видимости, ему помогали живость ума и профессионализм.
      Следующий сигнал опасности был более тревожным. Американские источники информировали Центр, что ФБР при обыске у Марка обнаружило фотографии Леонтины и Морриса Коэна. Это означало, что охота за супругами Крогер возобновилась с новой силой. Все складывалось как нельзя к худшему. Питер только что добился давно желанных почестей, придававших блеск его прикрытию: его наконец избрали членом Ассоциации торговцев антиквариатом. Но это делало его теперь более заметным в обществе и потому уязвимым. В Центре полковник Дмитрий Тарасов, отвечавший за безопасность нелегальных резидентов КГБ, потребовал, чтобы все "белые пятна" в легенде Крогеров, например польский период с 1950 по 1953 год, были заполнены правдоподобными деталями на тот случай, если им понадобится давать объяснения, и чтобы были разработаны вспомогательные легенды на случай возможного ареста. Два дня спустя генерал-лейтенант Сахаровский (начальник внешней разведки) одобрил инициативу полковника и добавил, что необходимо разработать более детальный план, если возникнет необходимость срочно вывозить Крогеров из Великобритании. Получив уйму указаний - придумать "недостающую биографию", разработать вспомогательную легенду, составить план эвакуации, - Крогеры почувствовали, что над ними нависла невидимая пока угроза.
      Предчувствуя возможный крах, Крогеры стали задавать себе вопрос, который задают себе все трудящиеся, боящиеся потерять работу: что с ними будет? Они предполагали, что советские спецслужбы не оставят их в беде, но не были в этом полностью уверены. Они не заключали никакого договора, а следовательно, у них не было никаких гарантий. Они не знали законов Советского Союза и не были уверены, что их возьмут на содержание как бывших агентов. Они знали только, что очень постарели и что у них совсем мало шансов получить какую-либо приличную работу в Москве до тех пор, пока они не выучат русский язык. За годы, проведенные в Советском Союзе, они освоили только его азы.
      Своими тревогами они поделились с Лонсдейлом.
      - Наша страна не оставит вас без куска хлеба, - заверил он их.
      - Вопрос заключается не в этом, - отрезала Хелен. - Все дело в том, что мы не подписывали никаких документов, не брали на себя никаких письменных обязательств. Мы хотим знать, каково наше положение.
      - Вот почему, - подхватил Питер, - мы хотим попросить ваше правительство предоставить нам советское гражданство. Мы полагаем, что, будучи советскими гражданами, будем чувствовать себя более уверенно.
      - Скажи честно, Бен, мы там нужны? - спросила вдруг Хелен.
      - А почему нет? - ответил вопросом на вопрос Лонсдейл. - Я сегодня же передам вашу просьбу товарищам из посольства. И уверен, что ответ будет положительным.
      - Вы успокоили нас, - сказал Питер.
      - Хорошо, но, несмотря ни на что, вы должны быть осторожными. Проверьте, все ли надежно спрятано, не пускайте ничего на самотек... Я принес вам еще несколько чертежей...
      Лонсдейл положил зажигалку "Ронсон" и фотовспышку на кухонный стол. Крогеры не нуждались в объяснении: они знали, что в этих вещах есть пустоты, куда можно спрятать шифровальные таблицы или пленки. Они уже обладали коллекцией полых оловянных изделий и батареек, разбросанной по всему дому.
      Будучи начальником Первого главного управления КГБ СССР, Сахаровский согласился с просьбой Крогеров и доложил руководству Комитета:
      "Совершенно секретно.
      Председателю КГБ при Совете Министров СССР
      товарищу Шелепину А.Н.
      Рапорт
      В нелегальной резидентуре Бена в Англии с 1955 г. работают в качестве связников-радистов разведчики-интернационалисты, граждане США - нелегалы Леонтина и Моррис Коэн.
      Помимо выполнения основной своей роли, они оказывают постоянную помощь Бену в вербовочных акциях и в проведении различных разведывательных операций, связанных с получением и обработкой секретной информации.
      В 1950 году в связи с возникшей угрозой провала они были выведены из США в СССР, оставив все свое имущество в Нью-Йорке.
      Коэны давно уже посвятили свою жизнь работе на советскую разведку. Недавно они обратились в Комитет с ходатайством о приеме их в советское гражданство.
      Принимая во внимание, что у них сейчас нет никаких сбережений, считали бы целесообразным установить им зарплату в размере 800 рублей в месяц и выйти в Президиум Верховного Совета СССР с ходатайством о принятии их в советское гражданство.
      Просим рассмотреть.
      Начальник Первого главного управления
      КГБ при СМ СССР
      генерал-лейтенант А.М. Сахаровский.
      23 октября 1960 г.".
      На рапорте синим карандашом наложена резолюция председателя КГБ:
      "Согласен. Прошу подготовить проект записки в инстанцию с ходатайством о приеме Коэнов в совгражданство.
      А. Шелепин
      25.Х.60 г.".
      Такой документ был вскоре подготовлен и направлен в ЦК КПСС В Комитет госбезопасности он возвратился с резолюцией секретаря ЦК:
      "Вопрос о Коэнах поставлен преждевременно. Они могут еще предать нас. Вот когда вернутся в Советский Союз, тогда и будем рассматривать их ходатайство.
      М. Суслов.
      2.ХI.60 г.".
      Спустя два дня Александр Шелепин, сменивший Ивана Серова на посту главы КГБ в 1958 году, поставил синими чернилами свою резолюцию на этом рапорте. Был составлен соответствующий документ и направлен в Центральный Комитет Коммунистической партии. В Центр он вернулся со следующей припиской:
      "Вопрос о Коэнах поставлен преждевременно. Они могут еще набить себе много шишек. Когда они вернутся в Советский Союз, тогда мы сможем рассмотреть вопрос о предоставлении им гражданства.
      Суслов.
      2 ноября 1960 года".
      Михаил Суслов, секретарь Центрального Комитета КПСС, специалист по иностранным делам и идеологическим вопросам, был всегда большим формалистом.
      Чувствуя, что британская контрразведка идет по их следам, Крогеры все время были начеку. В одной из расшифрованных Хелен радиограмм говорилось, что разведывательная служба Великобритании и Центральное разведывательное управление США совместно разработали специальные вопросники или так называемые "листы наблюдения" для сбора информации об СССР и странах Восточной Европы.