Он пришел из яростного, короткого, взрывного дождя — как будто вырос на пороге черным цветком. Монтег, открыв дверь с пульта во дворе, даже вздрогнул.
      — Как ты садился в такую погоду?
      Моро откинул с лица капюшон и огляделся, словно впервые заметил посеревшую песчаную равнину, оправленную в горы и придавленную низкими облаками, в которых плясали разряды. Дождь мгновенно промочил его волосы насквозь, струйками потек по щекам, а он поймал языком каплю, скатившуюся по верхней губе, и засмеялся.
      — Конечно же вслепую, Эш. По приборам. Что за вопросы?
      — Ты не мог оставаться на орбите, дожидаясь лучшей видимости?
      — Не хотел.
      Они вошли в дом, и слуги сняли с господина мокрый плащ и защитный костюм, поднесли согретого вина, принялись готовить обед в неурочный час.
      — Как все прошло? — спросил Эш, когда они с Моро остались одни за столом.
      — А как ты думаешь? — Моро пожал плечами. Эш, как его деловой партнер, имел право знать, куда и зачем он летал. Но не имел права знать (хотя наверняка догадывался), что это не частная инициатива Моро.
      — Все прошло настолько хорошо, насколько хорошо может пройти одиночный полет в обход имперских патрулей и переговоры с редкостным мерзавцем по исключительно мерзостному вопросу. Мерзавец заинтересован. Короче, все прошло — лучше не бывает. А как дела здесь?
      — Приступы у мальчика стали реже, если верить его медицинской карте. Шнайдер вернулся с победой, объявил наш собственный Эбер и элиминацию гемов.
      — Вот как? — вся расслабленность с Моро мгновенно сошла. — Все-таки решился?
      — Ему некуда деваться. Ты же читал новости.
      — Читал. — Моро выпил еще вина. — Ну, не тяни. О чем ты хочешь промолчать, зная, что это бесполезно, раз я завтра появлюсь в городе?
      Эш разжал руки, стиснутые «замком» и как можно безразличнее сказал:
      — Среди этологов маленький переполох. Призрак твоего капитана выбрался из канализации и не дает покоя гемам.
 

* * *

 
      — Кстати, мне жалоба поступила, — самым безмятежным тоном произнес Исия Дамон, угощая Райана-Ричарда сигаретой. Выдержал паузу и, естественно, не дождался вопроса «Какая?». — Жалоба на осквернение алтаря. Твоего алтаря. Кто-то регулярно тащит оттуда голографию. А недавно совсем распоясались: сварили из двух металлопластовых планок крест и приварили к стене над алтарем. Кто бы это мог быть, сеу Йонои?
      Парень пожал плечами.
      — Алтарь мой. Что хочу, то и делаю, нэ?
      — Никак нет. Я специально проверил: за осквернение алтаря полагается штраф в эквиваленте сотни дрейков. И знаешь, никаких исключений для духов и богов закон не делает. Ты хотя бы в руках такую сумму держал?
      — Я наследник всего экипажа «Паломника». Дайте мне добраться до имперского банка — и я заплачу.
      Исия протянул руку через столик и поддел его пальцем за ворот.
      — Я тебе говорил: держи голову ниже? — прошипел он. — Тебе не терпится умереть? Этологи ищут тебя, недоумок. Ты что думал, гемы способны хранить тайну?
      Парень медленно взял Исию за руку и высвободил свой воротник.
      — Я знал, что гемы не смогут хранить тайну, — сказал он. — И я знал, что меня ищут.
      — И тебя это совсем не гребет?
      Пацан улыбнулся и молча пожал плечами.
      — Выскажусь еще яснее: именно мне поручено узнать, не воскрес ли часом кто из мертвых.
      — Я не воскрес, я выжил, — тихо ответил Ран.
      — Так это дело поправимое, — в тон ему сказал Исия. — А для верности тебя еще сунут в аннигиляционную камеру реактора. И амбец, нечему будет воскресать по трубному зову.
      — Господь из ничего сотворил целый мир. Ему будет нетрудно дать мне новое тело.
      — Это уже за пределами моих полномочий. В их пределах — найти и закрыть этологического диверсанта.
      — Ну и как, трудно было вам меня найти?
      Исия оглядел портовую обжорку — больше и грязней, чем у Ашеры. Что там, почти притон. Он бы в жизни сюда не зашел — но Суна отказался подыматься из порта к Ашере, у него здесь были дела.
      — Тебя мне найти — как нос утереть. Даже если ты начнешь прятаться. Особенно если начнешь. Но есть кое-кто, кого мне найти будет не так просто, а закрыть — и того труднее. И вот здесь мы можем, кажется, друг другу крепко помочь. Потому что именно мне велено тебя найти — и именно ты можешь сделать то, что мне не по зубам. Сделка, Йонои. Ты помогаешь мне. Я прикрываю твой зад. Ты в жизни себе фальшивых документов не купишь — хочешь, я тебе настоящие устрою?
      — Я ведь еще не знаю, что вы хотите предложить мне, — пожал плечами Йонои.
      — Ты слышал о «батальонах страха», — это был не вопрос, а утверждение. О «батальонах страха» слышали все. — Я вел это дело до вчерашнего дня. Но вчера его у меня забрали — чтобы нагрузить меня этой галиматьей, этологической диверсией, — полицейский сощурился. — Жирный мудак, который разбирается в сыскном деле как евнух в бабах, отстраняет меня от следствия, потому что я, вроде как, медленно его веду. Но я не хочу отступаться, Йонои. Понимаешь?
      — Да, сеу Исия.
      — Хорошо. Так вот, мне нужны гемы. На которых никто и никогда не обращает внимания. Которые ходят везде и видят все. Я дам тебе «жучок», а ты попросишь своих зелененьких друзей установить его там, где я скажу.
      — А если я не буду помогать вам — вы… найдете «этологичского диверсанта»? — парень сжал губы. Исия несколько секунд думал, какой из ответов дать, и решил сказать:
      — Если ты откажешься помогать мне — погибнет еще один пацан. И еще один… И еще…
      Он откинулся на спинку стула и продолжал:
      — В конце концов, я закрою их. Без тебя я потрачу больше времени, вот и все. Может, оно и к лучшему. Уличные банды — сущая чума, и чем больше вашего брата удавят «батальоны», тем, в конечном счете, легче будет всем честным людям.
      — Тогда почему вы вообще занимаетесь этим делом? Сидели бы и ждали, пока они перебьют всех.
      — За кого ты меня принимаешь, Йонои?
      — За вавилонянина.
      — Ах, вот оно что… ну да, мы же скопище всякой мерзости. А что, полицейские Империи исполняют свой долг только по отношению к тем, кого любят? Это моя работа, парень. Да, мне не нравится уличная шпана. Но мне еще больше не нравятся люди, которые по ночам мочат подростков, какой бы шпаной эти подростки ни были.
      Йонои нехорошо усмехнулся.
      — Тогда вы договаривайтесь не со мной, сеу Исия. Они будут рисковать для вас — значит, и договариваться вы должны с ними. С гемами. Идем, — он подхватил рюкзак на плечо.
      Исии ничего не осталось, кроме как последовать за ним. Они спустились в глайдер-порт, оттуда вышли в один из боковых пешеходных коридоров, дошли до Промышленного проспекта, там поднялись на два уровня, к Мониторной улице, где Йонои заглянул в табачную лавку, отдал хозяину починенный пульт управления ботом-сортировщиком и взял деньги. Потом они опять спустились на Промышленный, и Исия, начинавший уже понемножку закипать, заметил, что Ран, сохраняя деловой вид, на самом деле внимательно присматривается ко всем проходящим по улице гемам. Наконец они пристроились в хвост к одному, одетому в робу водопроводчика, и, когда он свернул в простенок, к трубам и кабелям, юноша тихо окликнул его:
      — Фродо!
      Гем боязливо оглянулся, но, увидев Рана, расплылся в улыбке:
      — Сэнтио-сама!
      — Это господин Исия Дамон, не бойся его, он хороший человек, — Суна сел на корточки и гем вместе с ним. Исия последовал их примеру.
      — Он хочет поговорить с тобой. У него к тебе важная просьба, Фродо.
      Ну и ну, подумал Исия. Вот уже и настало время, когда приходится гема просить…
      — Есть… нехорошие люди, — начал он. — Которые убивают других людей. Я должен арестовать их, но не могу собрать на них доказательства. Чтобы арестовать их, я должен поймать их на горячем. С оружием в руках. Но для этого нужно поймать их разговоры и узнать, где и как они будут охотиться на свою жертву.
      Дамон пошарил в кармане и вытащил оттуда «клопа».
      — Мне нужно, чтобы кто-то вошел в дом к одному из них, и потихонечку, когда никто не видит, бросил эту штучку на пол. Она сама найдет, куда потом забраться.
      Гем протянул руку к «клопу», но, не коснувшись, отдернул пальцы, как от горячего.
      — Фродо, — Йонои положил руку к нему на плечо. — Я знаю, что ты смелый парень. Помнишь, что я рассказывал тебе про твое имя? Но если ты не согласишься — ты ведь имеешь право не соглашаться! — мы просто найдем кого-нибудь еще.
      Гем со странным именем Фродо задумался.
      — Если Фродо имеет право не соглашаться — значит, он должен отказаться?
      — Нет, — терпеливым голосом сказал парень. — Ты ничего не должен. Ты решаешь сам. Понятно?
      — Понятно, сэнтио-сама, — кивнул гем. — Но чтоя должен решить сам?
      — Ясное дело, ты должен взять эту штуку и отнести ее куда я скажу, — Исия понял, что уговаривать гема пацан будет до следующего утра. — Потому что твое дело — служить людям, а это будет самая хорошая служба.
      Ран со свистом втянул в себя воздух. Гем посмотрел на него.
      — Не слушай этого господина. Он не может приказать тебе делать добро только потому что ты гем.
      — Но ведь… Иэсу-сама говорит, что мы должны делать добро?
      — Вот-вот, — Исия ухватился за неожиданную зацепку. — Именно это он и говорит!
      Гем взял «клопа» и сжал его в кулаке.
      — Но где это? И как Фродо попадет туда?
      — Это на пересечении Второй Радиальной и Тринадцатой Кольцевой на пятом уровне, — сказал Исия. — Курильня под названием «Мирамис».
      — Не нашей бригады сектор, — робко сказал тэка.
      — Да кто там обратит на это внимание! Ты просто войдешь туда с инструментом и со своим напарником — никто и не подумает спрашивать, из какой ты бригады.
      — Но Иэсу-сама запрещает лгать! — почти панически сказал гем.
      — А ты скажешь правду, — мальчишка призадумался секунды на две. — Что начальник приказал тебе проверить систему распределения — ты ведь не обязан уточнять, что это не твой начальник, и ты проверишь ее!
      У Исии чуть челюсть не отвисла. До этого момента парень казался простым, как топор., То, что Суна был все еще жив, Исия до сих пор приписывал непонятному чуду и тупости большинства людей — но вот сейчас он увидел, что пацан отнюдь не так наивен, как кажется — или как хочет казаться?
      Он украдкой глянул мальчику в лицо — но тот перехватил его взгляд и у Исии побежали мураши по спине: глаза его были тогдашними, все понимающими. Ох, Исия Дамон, не с тем ты связался! Но делать-то уже было нечего, обратно ситуацию не переиграешь.
      — Фродо сделает, — в голосе тэка проступила неожиданная твердость. Ран улыбнулся ему и пожал руку.
      На обратном пути он, против ожиданий, не задал Исии никаких вопросов — кроме одного, уже в глайдер-порту:
      — Сеу Исия, а что вы сделаете для них за то, что они вам помогли? Что вы сделаете для Фродо и Лауры?
      — То есть как что? Я же обещал тебе документы…
      — Нет, не для меня — для них.
      — А что я могу сделать для них?
      Ран опять посверлил его глазищами, но сказал только:
      — А кто подал жалобу на осквернение алтаря?
      — Зачем тебе?
      — Я хочу встретиться с этим человеком.
      — Мой совет: не надо.
      Йонои промолчал, выжидая.
      — Роксана Кордо, — вздохнул Исия. — Дочь Александра Кордо. Не связывайся с ней. Не твоего калибра ствол.
      Он проследил за тем, как Ран спускается к транспортной развязке. Народу в порту, как всегда, было много, и Дамон скоро потерял юношу из виду, поэтому не знал, что и пяти минут не прошло — как идущего по пешеходному мостику Рана нагнал красивый черный карт, и в открывшуюся дверь слегка высунулся другой мальчишка из Сурков, Элал.
      — Флорд, — позвал он. — Сядь сюда. Поговорить с тобой хотят.
      С другого сиденья, напротив, высунулся рослый, одетый в широкий плащ, мужчина.
      — Садись, подвезем, — сказал он, делая приглашающий жест другой рукой. — Или ты ждешь, пока я скажу «пожалуйста»?
 

* * *

 
      Гор Нешер на сей раз не воспользовалась косметикой, а костюм надела настолько же простой, насколько и шикарный — черный комбо из самой тонкой кожи. Сидящий рядом с ней Габо Пуля тоже был одет в черное — но не в такое тесное. Род деятельности и занимаемый ранг диктовал ему одежду, под которой пряталось что угодно, от игольника до малого гранатомета (включительно).
      По странному стечению обстоятельств в черное был одет и Йонои. Но его одежда была обтерта, местами засалена и висела на нем мешком. В обитом натуральной кожей салоне он был неуместен, как чертополох в петличке вечернего костюма.
      — Так значит, ты и есть Флорд?
      — Меня называют так. Хотя мать дала мне имя Райан.
      Нешер кивнула. Мужчина рядом с ней неприязненно сказал:
      — Ты бы намордник снял. Разговаривать неудобно.
      Дик немного помедлил, но все же поднял визор на лоб.
      — Элал передавал тебе мое приглашение? — спросила женщина.
      — Да, сударыня.
      — Почему же ты не явился?
      Дик подумал, как бы ей ответить повежливей и при этом не соврать.
      — Сударыня, — сказал он. — У меня нет ничего, что я мог бы предложить вам, и я не знаю, что вы могли бы предложить мне. Вы женщина деловая. Я тоже должен зарабатывать себе на хлеб. Я подумал, что если откажусь прийти — вы не станете тратить на меня свое время.
      Нешер засмеялась.
      — Своим временем распоряжаюсь я одна, телок. Сколько тебе платит мутант?
      — Мне хватает.
      — Я не спрашивала, хватает ли тебе — я спросила: сколько?
      — Триста сэн в день.
      Нешер вздернула брови. Триста сэн она каждый день тратила на сигареты.
      — Бангер, который в одиночку валит троих, работает на мутанта и живет на триста сэн в день?
      Дик сдержанно улыбнулся.
      — Куда мы едем? Мне нужно доставить заказ. Пожалуйста, отпустите меня.
      Нешер тронула сенсор на пульте — и машина остановилась у тротуара.
      — Я слышала, что ты хороший флордсман, — сказала она. — Мне рассказывали, что ты несколько раз при разборках пускал в ход флорд, но никого не убил, только подрезал. Это значит, что ты очень хороший флордсман. Почему же ты живешь, как крыса? Почему ты ночуешь где-то на свалке, почему за триста сэн в день работаешь на побегушках у мутанта? У тебя нет гордости?
      — Простите, сеу Нешер. Гордость у меня есть.
      — В смысле — тебе грязно работать на Итивакай? Грязней, чем ишачить на мутанта?
      — Это не я сказал, а вы.
      Нешер, скрестив руки на груди, откинулась на спинку кресла.
      — Интересно. В Муравейнике сотни бангеров, которые побегут за мной, стоит мне сделать пальчиком вот так. Из них я выбираю одного мальчишку, который умеет обращаться с лезвием, но при этом, похоже, сменных штанов не имеет — а он, оказывается, бессеребренник.
      — Видно, ты и вправду святой, — усмехнулся мужчина. — Или чокнутый. Это одно и то же.
      — Я не хочу спорить с вами о святости, — вздохнул Дик. — И в Муравейнике действительно сотни бойцов, которые кинутся к вам по первому свисту, так что я не понимаю, зачем я вам нужен. А теперь — могу я идти?
      — Нет, — ответила Нешер. — Габо, и ты, телок — пойдите прогуляйтесь.
      Элал и Пуля вылезли из машины. Нешер достала сигареты, тонкие и длинные, как хаси, и, закурив, с прищуром посмотрела на Дика.
      — Что ты слышал обо мне? — спросила она. — Что ты слышал об Итивакай?
      — Первое, что мне о вас рассказали — что вы благородный человек. А об Итивакай я слышал, что это самая дерзкая и крепкая банда в Муравейнике, а то и во всех Пещерах Диса. Вы раньше были капитаном корабля, а потом потеряли его.
      — Я была командором, у меня было пять кораблей. Целый торговый флот. И я потеряла их все. Три — на войне. Два — из-за проклятых планетников. И из-за того, что мои пилоты оказались просто продажными харями. После этого я уже ничто не ценю так, как верность. На самом деле, Райан по прозвищу Флорд, я не могу взять в Итивакай любого стрелка, который кинется на мой свист. Это подход Яно: как можно больше быков, как можно больше террора. Мы — Итивакай, «Один-за-всех». Мы берем только тех, о ком знаем, что на них можно положиться. Этот браслет, — она подняла рукав, показав запястье, — ты знаешь, ты чего он сделан?
      — Это звено из сочленения полудоспеха, — ответил Дик.
      — Верно. Мы держимся друг за друга, как звенья полудоспеха. И мы защищаем то, что нам дорого. А дорога нам свобода. Мне понравилось, как ты держался. Это говорит о том, что на тебя положиться можно. Скажи, что тебя не пускает? Данг был бы тоже хорошей заменой Харнаме, я знала его отца, но, похоже, он попадет-таки в армию. Так что я остановила выбор на тебе.
      — У меня есть другие обязательства.
      — Перед мутантом? За месяц работы на меня ты получишь столько денег, что сможешь купить ему гема в подарок, если он тебе так дорог.
      — Дело не только в обязательствах перед мастером Далланом. У меня есть и другие.
      — Перед кем? Интересно, чей вызов я не смогу перешибить.
      — Бога, — Дик посмотрел ей прямо в глаза.
      Женщина присвистнула.
      — Какому богу ты себя посвятил?
      — Я христианин.
      — Габо тоже христианин — это ему не мешает.
      — Габо? — настал черед Дика удивляться. — Как это может быть?
      — Он из имперских пленных.
      Дик внимательно посмотрел на высокого мужчину, который в своем черном плаще походил сейчас на базальтовый обелиск.
      — Нет, — сказал он. — Я все равно не могу. Дело даже не в том, чем ваш союз живет…
      — А чем он живет? — резко оборвала женщина. — Благодаря нам простые люди в Муравейнике могут получить галактический товар, который иначе достался бы только знати в Высоком Городе. По-твоему, лучше было бы, чтобы мы честно голодали, а они — нечестно жирели? Когда-то, до войны, космоходы были здесь первыми людьми. А сейчас нам не дают забывать, что мы живем только милостью планетников. Сначала они дают тебе в долг, потом навязывают фрахт, потом ты не можешь рассчитаться по этому долгу и отдаешь пилота, потом ты теряешь все… Беда в том, телок, что они могут без нас обойтись, окопавшись на своих плантациях, а мы без них — нет.
      — Беда в том, что Рива тянут войну, которую им не выиграть, — сказал Дик.
      Нешер хохотнула.
      — Ты еще и о политике рассуждаешь? Нет, тогда ты и в самом деле мне не подходишь. Терпеть не могу людей, озабоченных политикой.
      — Тогда я пойду, сеу Нешер?
      — Нет, погоди! — женщина снова засмеялась. — Ты ведь очень занят и спешишь к хозяину?
      У всех, кто находился в окрестностях, упали подбородки, когда возле мастерской Даллана притормозил новый карт и оттуда вышел Йонои в сопровождении стройной великолепной дамы.
      — Госпожа Нешер… — Даллан соскочил со своего гравикресла и поклонился.
      — Я подбросила к мастерской твоего работника, Даллан, — Нешер улыбнулась. — Ты знаешь, я предложила ему работу, а он отказался покинуть тебя. Я бы на твоем месте повысила ему плату, — она хлопнула Дика по плечу и вышла. Через несколько секунд роскошный карт, продемонстрировав «полицейский нырок», прыгнул на мотостраду тремя ярусами ниже.
      — Так тебя кликнули в Итивакай, — с непонятным выражением лица протянул Таур Даллан, забираясь в кресло. Йонои кивнул и достал из сумки сегодняшний заказ — маленького бота-чистильщика с разрушенным блоком координации.
      — И ты отказался? — продолжал расспрашивать Даллан, вертя бота в руках и глядя на работника, как на таракана.
      Йонои снова кивнул.
      — Дубина! — Даллан швырнул маленького бота ему в голову, а потом отвернулся к рабочему столу и беззвучно заплакал. Всю жизнь ему не везло — он вырос калекой, был выброшен на улицу и с четырнадцати лет работал, не поднимая головы. Он еле сводил концы с концами — мытари, санитарный контроль, бандиты, все с него отщипывали по кусочку. И вот только-только жизнь начала налаживаться, появились нужные рабочие руки, завелись деньги и исчезла необходимость самому мотаться по заказам — как на мальчишку положила глаз одна из самых влиятельных бандиток Муравейника. Что она сделает, получив отказ? На ком отыграется? Если бы Ран поступил в банду — то Даллан, потеряв работника, обрел бы заступника. Может быть, мальчик по старой памяти (Даллан заметил, что сердце у него доброе) даже подбрасывал бы что-то из галактического товара. А теперь его просто убьют. И, может быть, Даллана с ним заодно.
      — Сеу Даллан, — услышал он и развернулся. Йонои, стоя на коленях, поклонился ему в пол:
      — Прощайте. Я у вас больше не работаю.
      Развернулся, встал и вышел. Даллан вышвырнул вслед его пояс с инструментами.
 

* * *

 
      — Вытряхивайся, — сказал Элалу Пуля, когда они притормозили у тротуара на сто восьмой развязке. — И чоп-чоп…
      — Секунду, — перебила своего оруженосца Нешер. — Ты все еще хочешь вступить в Итивакай, парень?
      Элал кивнул.
      — Ты понимаешь, что нельзя получить приглашение в Итивакай и просто так отказаться?
      — Понимаю, сеу Нешер.
      — А вот Флорд этого не понимает.
      — Что вы хотите, сеу Нешер? — спросил юноша.
      — Хочу устроить тебе последнюю проверку. Выдержишь ее — ты наш.
      — Говорите, что я должен сделать.
      — Проучи Флорда. Объясни ему, как он не прав. Мне все равно, как ты это сделаешь — втроем, впятером — но я хочу, чтобы ты принес этот его молитвенный шнурочек.
      По лицу Элала было видно, что он колеблется.
      — В чем дело? — спросил Габо. — Приссал?
      — Нет, просто…
      — Что «просто»? — Нешер подалась вперед.
      — Нет, ничего, — Элал выбрался из машины и поклонился Нешер. — Я сделаю как вы сказали.
      Габо опустил дверцу машины и тронул ее с места.
      — Однако людей где-то брать надо, — вздохнула бандитка. — Но где их брать, когда кругом вот такое вот дерьмо?
 

* * *

 
      Дик не спешил, сойдя с подземки и добираясь до условленного места встречи салимских миссионеров, заброшенной стройки в одной из центральных секций города. У него было теперь сколько угодно времени. Никто не ждал его с заказом, никто не нуждался в его помощи. Можно было просто идти по коридорам, не глядя под ноги и по сторонам в поисках какого-то старья, годного на запчасти. Можно было свернуть на жилые улицы. Кстати, подумал Дик, не можно, а нужно.
      Продолжая двигаться в направлении центра, он зашел в ближайший почтовый узел и подключился к инфосети. Роксана Кордо… Что-то знакомое было в этом имени.
      Из сети он почерпнул только те сведения, которые можно было на любого гражданина обнаружить в открытом доступе: возраст и номер для связи. Судя по индексу-расширителю, это был бесплатный номер на одном из общественных серверов, такой заводили многие люди, когда не хотели, чтобы к ним писали на частный номер незнакомцы. Дик в течение минуты завел свой собственный номер, написав в графу идентификатора «Суна». Даже если у сеу Кордо список адресатов длиной в руку, такой индекс привлечет ее внимание.
      «Тема сообщения» — запросил почтовик. «Алтарь в глайдер-порту», проставил юноша. Потом задумался, какое же сообщение ввести. Почтовик предоставлял выбор: головидео, двухмерное изображение, звук и просто текст. Дик некоторое время колебался между двумя последними, и все-таки выбрал звук, хотя отправка такого сообщения стоила на десять сэн дороже. Но отчего-то ему показалось, что, услышав голос, она отнесется к делу серьезнее.
      Он знал, как и чем рискует, но не боялся. В конце концов, он рисковал ежеминутно.
      Сенсор «Запись» выплыл на панель и замигал. Дик глубоко вздохнул и сосредоточился, потом тронул сенсор пальцем и проговорил в микрофон:
      — Госпожа Роксана, если вы хотите знать, кто все время ломает ваш алтарь, приходите к нему в Праздник Дождя, в девять часов третьей смены. Одна.
      Потом он прослушал запись для проверки и собственный голос показался ему чужим. Он нажал «Принять», и на смену этой кнопке выплыли две другие: «Отправить» и «Очистить». Дик почему-то вдруг заколебался. Зачем мне эта женщина? — подумал он. Чего я от нее жду, чего хочу?
      В кабинку постучали. Дик оглянулся и увидел тетку средних лет, в желтом костюме с золотой отделкой. Тетка постукивала себя пальцем по хроно — время, мол, время, люди ждут. Дик кивнул и нажал «Отправить».
      Потом он купил в автомате три десятисэновых пакетика леденцов и на ходу съел «собаку» в соевом тесте. На этом деньги вышли.
      Через час он дошел до стройки. Как и множество других таких строек, она была заброшена лет десять назад в связи с войной. Здесь должен был помещаться какой-то крупный торговый центр, нижние этажи которого выходили на мотострады, а верхние — на пешеходные дорожки престижного района. Большие ворота вели к отдельному причалу для глайдеров. Многочисленные торговые пассажи и жилые комнаты для гемского персонала были бы куда лучшим укрытием для салимцев, чем необорудованная для житья пещера, сюда ведь успели даже воду подвести, — но естественно, эту стройку уже присмотрели бродяги и мальчишки, и потому то и дело там кто-то шлялся, а власти время от времени устраивали облавы. Как место встречи она годилась — много входов и выходов — а вот для житья никак.
      Дик нашел тот зал, где они назначали встречи, обшарил четыре тайника в поисках условных знаков, ничего не нашел, развернул спальник и сел.
      Похоже, господин Исия считает его изрядным дураком. Неужели он думает, будто Дик сочтет, что это обычное дело для здешней полиции — обращаться за помощью к гему через уличного мальчишку? Нет, когда полиции нужна помощь от гемов — полиция просто приказывает…
      …За исключением тех случаев, когда один полицейский хочет что-то скрыть от другого полицейского. Вот, почему Исия просит его о помощи — не знает, кому из своих можно доверять.
      Такой поворот событий был чрезвычайно печальной штукой. Если за «батальонами страха» и впрямь стоит полиция — то дела еще хуже, чем кажется с первого взгляда. Можно попробовать обороняться против гневных обывателей — но против полицейских… тут может подняться такая вонь, что Муравейник просеют через густое сито. А Дику и Рэю такая облава была нужна меньше всего.
      Он закрыл глаза, откинувшись на стену. Выспаться — это была старая и почти несбыточная мечта, но засыпать нельзя. Он ждал друзей, но здесь могли появиться не только друзья.
      Конечно, он мог бы и сам отправиться в Салим — прямо сейчас или чуть позже. Но между ними было условлено в одиночку не ходить, и Дик не хотел сам нарушать это правило. Пока что людоеды не беспокоили ни Салим, ни ближайшее к нему гнездо лемуров, но мало ли что могло произойти.
      Поняв, что сейчас он заснет, если ничего не сделает, он вскочил и заставил себя проделать все пять ката третьей ступени, одно за другим, в быстром темпе, напоследок с удовольствием вообразив на месте двух условных противников Моро и золотолицего царька. Потом вернулся на свое место — и, садясь, увидел стоящих в дверях Дориана и Миракл.
      — Привет, — проворчал он. — Почему сразу не сказали, что вы здесь?
      — Сэнтио-сама так красиво танцует! — пропела Миракл.
      — Э-э-э… это не танец, — Дик смутился на секунду, и тут ему в голову пришла мысль. Считалось, что тэка — совсем не бойцы. Но считалось, что и морлоки — кровожадные животные. А вдруг это очередное вранье, придуманное, чтобы держать их в подчинении?
      — Мы ждем еще кого-то? — спросил он.
      — Да, — сказал Дориан. — Должны прийти Батлер и Остин.
      — Ясно. Дориан, хочешь, научу… танцевать?
      Тэка засмущался.
      — Не бойся, это нетрудно, — подбодрил его Дик. — Ну, сними корзину.
      Дориан расстегнул нагрудный ремешок и поставил корзину рядом с присевшей на корточки Миракл. Потом несмело подошел к Дику.
      — Встань рядом и повторяй за мной, — юноша глубоко вдохнул и выдохнул, потом перешел в «кокуцу-дати» с коротким круговым блоком и прямым ударом. Гем точно повторил за ним оба движения. Дик продолжил — Дориан не отставал, только один раз он ошибся, где был переход с прыжком. Координация у него была отменная, только концентрации недоставало. Он не наносил ударов, даже не обозначал их — только показывал.