Конечно, это стал совсем другой Йоши, и теперь она тоже стала другой. Их положение изменилось. Она уже не маленькая деревенская девочка. Она стала женой князя, а он – чуть больше, чем наемный рабочий.
А все-таки почему у нее было легкое ощущение вины, правда, спрятанное где-то глубоко, когда она вспоминала, что она, по существу, совершенно не обращала на него внимания тогда, девять лет назад, увлеченная приготовлениями к свадьбе? Она решила не думать об этом. Она не знала, что почувствует, когда увидит его, но она постарается загладить тяжелые переживания, которые может причинить ему.
За годы ее брака с князем Чикарой ее красота еще расцвела. Кожа ее была похожа на дорогой фарфор. Ее тонкие черты казались еще изящнее благодаря волосам, свободно падавшим на бледно-зеленое платье со светло-бежевой подкладкой на рукавах. Весело шурша шелком, она спешила по комнатам замка и звала дядю.
Фумио находился на заднем дворе, он был занят стрельбой из лука.
– Что ты кричишь? – спросил он, когда она нашла его.
– Милый дядя, Йоши здесь. Повозка только что проехала в ворота. Сейчас он будет у дома.
– Ты что же мне не сказала, девочка?! – Фумио бросил лук, дрожащими пальцами снял через голову колчан и взбежал по ступенькам, чуть не спотыкаясь от волнения. Он увидится с племянником впервые почти через девять лет. Фумио заставил себя идти медленнее и принял спокойный вид; это потребовало большого усилия. Не годится самураю обнаруживать сильное волнение, хотя он был очень рад возвращению Йоши. Фумио так долго был одинок…
Он почти не виделся с госпожой Масакой, она была фактически отшельницей. А Нами отсутствовала, она жила в замке Чикары до недавнего времени, когда взбунтовавшиеся фермеры вынудили Чикару спастись бегством в Киото. На суровом лице Фумио время оставило заметные следы. Нами выглядела так же, как девять лет тому назад, а Фумио явно постарел. Волосы у него поседели и поредели; единственное, что напоминало прежнего Фумио, были его честные карие глаза и быстрота движений, все еще говорившая о силе.
Дядя и племянница поспешили к передней веранде и подошли как раз вовремя, когда повозка остановилась.
Фумио решился перевезти Йоши только потому, что знал о его болезни. Йоши числился беглецом, хотя сыщики, ожидавшие его возвращения, давно ушли. Теперь, когда Чикара был в Киото, вряд ли до него дойдет известие о том, что Йоши вернулся… да, вероятно, ему это уже все равно. Все же Фумио не стал бы испытывать судьбу, если бы не понимал, что это необходимо.
Когда занавески повозки были отодвинуты, дядя и племянница замерли, не зная, что они увидят. Когда-то из замка ушел девятнадцатилетний мальчик. Вернулся взрослый мужчина двадцати восьми лет. Фумио не был уверен, узнает ли он племянника. Но ему не надо было волноваться. За месяцы болезни Йоши похудел и стал похож на стройного юношу прошлых лет.
Йоши сошел с повозки. Он посмотрел на родных сквозь слезы, затуманившие зрение. Все люди плачут, если боги преследуют их; но злой демон, владевший Йоши, заставлял его плакать по малейшему поводу.
– Бедный брат. – Нами сбежала с лестницы, полная сочувствия. У Йоши был такой несчастный вид. Она взяла его за руки и сказала:
– Добро пожаловать домой. Мы скучали по тебе.
– Идем в дом, мой мальчик, – сказал Фумио, подавая знак возчику уехать. Он отвернулся, чтобы скрыть чувства, которыми больше не мог владеть.
Глава 34
Фумио и Нами хотели устроить все так, чтобы Йоши было хорошо. Они приготовили ему небольшую светлую комнату. К несчастью, дверь выходила на балкон, где они сидели с Генкаем и Айтакой в день смерти Генкая. Йоши знал, что Фумио и Нами стараются все сделать как можно лучше. Он не мог сказать им, что вид этой комнаты угнетает его. Они приносили ему книги стихов, кисточки, чернильные палочки, свитки пергамента, краски – все, что могло разбудить в нем желание чем-нибудь заняться. Он ни на что не обращал внимания и часами сидел, безразлично глядя через открытую дверь на печально знакомый вид.
Фумио или Нами всегда были поблизости, чтобы слышать, если Йоши позовет. Сначала они были уверены, что отдых, свежий воздух и хорошее питание восстановят его силы. Нами старалась занять его разговором, задавала вопросы, рассказывала что-то, придумывала легкие игры, чтобы развлечь его. Все ее усилия не привели ни к чему. Йоши жаловался на усталость и отворачивался. Фумио и Нами часто сочувственно переглядывались, а Йоши еще больше уходил в себя. Было ясно, что его болезнь необычна. После нескольких дней бесплодных усилий к Йоши был приглашен бонза. Он узнал историю схватки Йоши с тремя ронинами и решил, что причиной болезни был какой-то дух.
– Это дух последнего ронина, который отправил его овладеть человеком, из-за которого погиб. – сказал он.
– Вы можете спасти его? – спросила Нами.
– Я много заклинал таких духов. Мои помощники и я – специалисты по случаям, когда злые духи овладевают человеком.
– Тогда мы можем быть уверены, что Йоши в надежных руках, – сказал Фумио.
Было решено, что бонза и медиум начнут заклинания в ближайший благоприятный день. Они навели справки в астрологической таблице и выяснили, что это седьмой день четвертого месяца.
Комната, избранная для обряда, выходила на юг. Слабый ветерок проникал через легкие ширмы и решетчатые ставни, от него колебалось пламя пропитанных благовониями свечей, наполнявших комнату тяжелым сладким запахом.
Бонза имел внушительный вид: одет в длинное черное платье, на плечах – синяя шаль, символ полуночи, со знаками зодиака, вышитыми золотой нитью, Прежде всего он разбросал рисовые зерна по четырем углам комнаты, чтобы очистить воздух перед тем, как вступить в борьбу со злым духом, затаившимся внутри Йоши. Потом он опустился на колени на подушку перед разрисованной ширмой и начал произносить свои заклинания и магические формулы.
Йоши сидел, скрестив ноги, за ширмой, а Фумио и Нами уселись вместе в углу, откуда они наблюдали за происходящим. Тишину в комнате нарушало только хлопанье ставен и монотонное чтение заклинателя. Заклинатель читал магическую формулу Тысячи Рук. Свечи стали трещать, и пошел сильный дым, не соответствующий величине свечей.
Йоши слегка заинтересовался происходящим.
– Будда, мы умоляем тебя, освободи эту невинную жертву от злого духа, который проложил себе путь в его сердце, – монотонно распевал бонза. Помощник ходил по комнате, разбрасывая пригоршни риса, а заклинатель понизил голос до почти неслышного звука, когда он произносил «каджи» – заклинания против зла. Внезапно он поднял глаза к небу и крикнул громоподобным голосом: «Введите йоримаши!» Медиум, молодая женщина, одетая в черное шелковое платье и широкие шаровары, вошла в комнату. У нее были грубые черты лица: толстый нос, выпуклые глаза, зубы выдавались из открытого рта, но голова ее была увенчана великолепным водопадом волос, отливавших синевой, и это делало ее бледное лицо почти привлекательным. Она опустилась на колени рядом с бонзой и склонила голову, обращенную к ширме. Бонза подал ей лакированную деревянную палочку; затем, закрыв глаза, он откинул голову назад и истошно прокричал вверх священные слова.
Едкий запах ладана щипал ноздри присутствующих. Нами спрятала лицо за веером, дрожа от страха перед духом, которого изгоняли из Йоши.
Голова медиума резко вскинулась: масса черных волос колебалась подобно волнам залива Суруга. Плечи вздрагивали, и рот открылся в беззвучном крике. На гладкой коже шеи выступили вены. Она медленно подняла руки, они были похожи на когти, пальцы были неестественно согнуты. Она боролась, как будто сражаясь с неведомой силой.
Дым от свечей поднимался клубами, заполняя пространство между балками потолка. В воздухе струилась невидимая энергия; мощные силы сражались на каком-то неизвестном уровне жизни.
Йоримаши встала с колен и с пронзительным криком сорвала с себя платье. Ее бледные груди вздрагивали и качались, как будто в ее грудной клетке двигалось какое-то постороннее существо. Из ее уст послышался странный голос, низкий и грубый.
– Я, дух… – слова были неясны. – Я покидаю эту землю и ухожу в другой мир, проклиная вас всех… – голос снова зазвучал неясно, потом заговорил на более высоких нотах:
– Я ухожу, – кричал он, – оставляю Тадамори Йоши на милость… – Теперь голос превратился в бормотание, а медиум в конвульсиях упала на пол.
Бонза ни разу не открывал глаз в течение всего происходящего. Теперь он встал и протянул вперед руки. Его широкие рукава, доходившие до пола, создавали силуэт, усиливающий драматический эффект.
«Демон-хранитель завладел йоримаши». Он сунул руку под шаль и вынул еще одну пригоршню риса, которым осыпал открытую грудь извивающейся женщины.
– Так мы изгоняем злого духа, – воскликнул он. – Иди назад в бесконечные пещеры Йоми!
Воздух очистился. Исчез дым в стропилах потолка, и запах благовоний, за минуту до этого почти невыносимый, становился все более приятным, пока не стал похож на аромат гвоздики в поле.
Конвульсии медиума постепенно прекратились. Ее волосы в беспорядке рассыпались по полу, обрамляя бледные щеки и все заплаканное лицо.
Нами отошла от Фумио и поспешила к женщине, чтобы привести в порядок ее одежду. Глаза медиума неуверенно раскрылись, она поворачивала голову в поисках бонзы.
Монах поспешил подойти к ней.
– Тебе лучше? – спросил он.
– Я устала… так устала… – прошептала она, отбрасывая волосы с лица. – Как молодой человек? Он излечился?
– Наши заклинания злого духа были успешны. Как мы и подозревали, это был дух мертвого ронина. Думаю, что мы никогда не узнаем его имени, он вернулся в мир мертвых.
– Как могли бы мы выразить нашу благодарность? – спросил бонзу Фумио.
– Не надо ничего. Вы заслужили нашу вечную благодарность тем, что поддерживали наш храм. Мы любили вашего племянника Генкая, и мы знаем, что после его смерти вы много жертвовали нашему храму, Ваши дары были не такими тайными, как вы думаете.
Фумио молча наклонил голову. Щедрость и доброта получили вознаграждение. Бонза вернулся к медиуму и прочел над ней заключительную молитву. Когда молитва была окончена, она спросила:
– С вашего разрешения, можно мне пойти в храм, чтобы благодарить богов за сегодняшнюю помощь? – Бонза одобрительно кивнул, и медиум выскользнула из комнаты.
Бонза повернулся к Фумио, в то время как его помощник собирал свечи, благовония, жезлы и прочие принадлежности церемонии.
– Йоши будет крепко спать до завтра, – сказал он. – Думаю, что злой дух ушел. Все-таки надо соблюдать осторожность. Эти духи бывают очень цепки. Они нередко годами скрываются, ожидая удобного момента для мести.
– Что нам делать, чтобы обеспечить ему хорошее состояние? – спросил Фумио.
– Пусть он отдыхает, развлекайте его, и не надо, чтобы он вспоминал прошлое. Пусть ваша племянница читает ему, ходит с ним на прогулки. Во всяком случае, старайтесь, чтобы он был спокоен и не напрягался.
– Мы никогда не сможем вас отблагодарить, ваше преподобие, – сказала Нами.
– Наш дом и все, что есть в нем, принадлежит вам, – добавил Фумио.
Йоши не сказал ничего. Он крепко заснул во время заклинаний.
Глава 35
Выздоровление Йоши казалось просто чудом. Когда он проснулся на следующий день, полуденное солнце светило ему в лицо и птицы пели во дворе. Еще накануне он бы заплакал от волнения, вызванного их песней; сегодня он улыбался. Не считая необычной слабости, он никогда не чувствовал себя лучше.
– Я тут уже часами жду, чтобы ты проснулся. – Это была Нами, заглядывавшая за ширму. Она говорила очень быстро. – Как ты? Действительно злой дух исчез? Почему ты улыбаешься?
– Подожди, подожди. Ты слишком торопишься, – сказал Йоши, томно потягиваясь. – Я сегодня не хочу торопиться.
Мир полон радости и красоты. Как же мне не улыбаться? Я заново родился, вернулся из кошмара – к жизни.
– Значит, тебе действительно лучше?
– Да, болезнь прошла, – сказал Йоши. Помолчав немного, он с удивлением покачал головой. – Я не верил, что монах может мне помочь, Я был неправ. Теперь я понимаю, что мы окружены силами, которые человек не может постичь.
Нами улыбнулась я встала, с видом человека, у которого свалилась с плеч тяжесть.
– Поздравляю с возвращением, дорогой Йоши, – сказала она. – А сейчас я принесу тебе чай и рисовые пирожки.
– Где дядя Фумио?
– Ты с ним увидишься попозже. Сначала поешь. Йоши не торопясь ел и в тоже время рассматривал Нами. Она была одета в светлое бежевое верхнее платье на подкладке огненного цвета, Ее нижнее платье проглядывало из широких рукавов и было видно из-под подола. Привлекательное сочетание. Пока Йоши был во власти злого духа, он почти не замечал ее. Теперь любовь вспыхнула в нем с такой силой, что ему трудно было с ней справиться. Казалось, он не уезжал из Окитсу, Чикара не существовал и Нами могла принадлежать ему. Он покачал головой, чтобы избавиться от этих бесцельных мечтаний.
– Я не забыл свою клятву отомстить за смерть Генкая, – внезапно выпалил он. – Я благодарен за все, что ты сделала для меня, но это не повлияет на мои поступки по отношению к твоему мужу, князю Чикаре.
– Йоши, я все-таки твоя двоюродная сестра и твой друг, – мягко сказала Нами. – Мой муж вообще забыл о твоем существовании. У него много трудностей, и твои клятвы его не интересуют. Я уверена, что ты в конце концов поймешь, что самое разумное – помириться. Как же иначе нам жить спокойно под одной крышей?
Йоши пожал плечами. Нами не знала, как часто он засыпал в муках ревности и ненависти к Чикаре. Возможно, что Чикара забыл Йоши, но Йоши не забыл о Чикаре.
Однако злой дух исчез, и Йоши хотелось жить опять полной жизнью. С Чикарой он разберется в другой раз.
Сейчас он постарается восполнить то, что он потерял за месяцы болезни.
– Где моя мать? – спросил он. – Я не понимаю, почему она не навестила меня, пока я был болен.
– Госпожа Масака стала еще большей отшельницей. Мы редко видим ее в главном здании. Она занимается слугами в северном флигеле.
– Но она моя мать! Неужели ей безразлично, что со мной?! – воскликнул Йоши.
– О Йоши, ей не все равно. Не было ни одного дня, когда бы она не прислала служанку узнать о твоем состоянии. Она очень любит тебя. Постарайся понять ее, – Нами замолчала, подыскивая слова, чтобы лучше выразить мысль. – У нас осуждают неосторожных женщин, – наконец сказала она. – Твоя мать всю свою зрелую жизнь страдала из-за неблагоразумного поступка, в результате которого ты появился на свет. Она искупила свою ошибку тем, что полностью занялась хозяйством Фумио. Она – человек долга, она считает, что ее главное обязательство – забота о человеке, приютившем ее. Она никогда не уходит из своего флигеля, за исключением тех случаев, когда отправляется в паломничество.
– Я уверена, – продолжала Нами, – что она хотела видеть тебя, но боялась, что это не понравится Фумио. У женщин трудная судьба. Твоя мать – разумна. Она примирилась со своим положением и ограничениями, наложенными на ее жизнь…
– Но тебя такая жизнь не удовлетворяет? – Йоши посмотрел на Нами проницательным взглядом.
– Нет! Мне недостаточно быть движимым имуществом в замке князя. Я хочу больше получить от жизни. – Нами глубоко вздохнула и продолжала: – Я не желаю проводить все время за ширмой в ожидании посещения мужа. Я сознаюсь тебе: я довольна, что мой господин в Киото. Хотя я люблю и уважаю его, я гораздо счастливее здесь, у дяди Фумио. Здесь я могу быть сама собой, не вызывая сплетен. Нет, может быть, в конце концов мне придется подчиниться судьбе, но пока я могу, я буду избегать такой жизни, какую ведет твоя мать.
– Ну, а как Чикара? Он знает о твоих взглядах? Он одобряет, что ты здесь живешь без него? Почему он уехал в Киото один? – спрашивал Йоши.
– Нам не повезло в прошлом году. Фермеры взбунтовались; при поддержке агентов Минамото они сожгли замок и уничтожили урожай. Чикара оставил меня у дяди Фумио и бежал с тем добром, которое мог увезти. Он живет в столице, где снискал расположение властей. По слухам, он скоро получит важный пост в имперском Совете. Он написал дяде Фумио, просил отправить меня в Киото, где я стала бы управлять его хозяйством. А я сопротивляюсь, потому что я такая же упрямая в отношении моей свободы, как ты.
– Я? Упрямый? – Йоши поднял брови в изумлении.
– Да, почему бы иначе ты так цепко держался за клятву, данную в юности?
– Ради чести! – ответил Йоши сдержанно…
Ближе к вечеру, когда Йоши отдыхал на веранде, произошла приятная неожиданность. К главному входу подкатила повозка, и из нее вышел высокий, мощного сложения человек.
– Айтака! – заорал Йоши.
Высокий человек круто повернулся. Его круглое лицо расплылось в радостной улыбке.
– Йоши, ты здоров! Дай-ка поглядеть на тебя! – Айтака, отбросив всякие церемонии, пустился бегом к Йоши и схватил его за плечи.
– Ты не представляешь себе! Я считал тебя погибшим. Я думал, что ты утонул, а потом получил известие, что ты здесь… и что ты болен. О Йоши, как я рад видеть тебя!
– А я тебя рад видеть, – сияя, сказал Йоши. Я все эти годы беспокоился о тебе. Благодарность Будде, что ты жив и здоров! Какой я эгоист, во время болезни не думал о тебе. Ну, теперь мы можем это наверстать.
Они пошли в дом, разговаривая на ходу. Так много надо было рассказать. Айтака описал свое бегство на север в палаточный город к Минамото Йоритомо.
– Минамото отправили меня в Киото в качестве своего агента. У меня есть преимущество – я говорю как придворные, и, хотя я презираю большую часть тех политиков, с которыми я вместе работаю, это – единственный способ послужить моему делу. Когда-нибудь положение переменится и…
Время шло незаметно, пока они вспоминали.
Вечером вся семья, за исключением госпожи Масаки, собралась, чтобы еще раз послушать Йоши. Во время рассказа Айтака не выдержал и перебил брата:
– Я тебя по-настоящему не знал, пока мы не отправились вместе в Киото, – сказал он Йоши. Там я узнал, что у тебя есть сила противостоять беде, но я никогда не думал, что ты так много свершишь. Минамото нуждаются в таких людях, как ты. Вместе мы могли бы…
Фумио резко прервал его:
– Мы же условились! Никакой политики! Я не хочу портить нашу первую почти за десять лет семейную встречу.
Йоши закончил свой рассказ, ответил на вопросы и под конец попросил извинения: он хотел пойти навестить единственного отсутствующего члена семьи.
Йоши стоял на коленях на подушке перед занавесом в комнате матери. Хотя снаружи было еще светло, ширмы и занавесы затемняли комнату.
Госпожа Масака сидела на занавешенном возвышении, всматриваясь в сына сквозь занавес. Она была очень обрадована его посещением. Йоши чувствовал радость в ее голосе, когда она задавала один вопрос за другим. Он рассказал ей смягченный вариант истории своих приключений, от момента ухода в Киото до возвращения в Окитсу во власти духа ронина.
– Теперь, когда монахи заклинанием прогнали злого духа, у меня остался нерешенный вопрос, – сказал он. – Как я могу далее принимать помощь и дружбу Нами, зная, что рано или поздно я вызову ее мужа и совершу свою месть.
Заговорив о Чикаре, Йоши заметил перемену в поведении матери. Она стала холоднее, когда Йоши спросил ее мнения и попросил совета.
– Я никогда не одобряла брак Чикары и Нами, – сказала она под конец. – Этот человек – интриган, он считается только со своими эгоистическими желаниями; и все же я, хотя он был мне неприятен еще до смерти Генкая, я должна признать, что он достаточно пострадал, – голос госпожи Масаки дрогнул. Она продолжала: – Чикара потерял свои земли и богатство. Он уже немолод, и у него нет наследника. Мы все видим, что Нами пренебрегает своими обязанностями и избегает его, – ее голос зазвучал твердо. – Забудь о прошлом, – продолжала она. – Перестань жить мыслями о человеке, который вряд ли помнит о твоем существовании.
– Мама, я дал клятву, Я не могу это изменить.
– Ты упрямый человек. Знай, что боги не будут помогать тебе в твоем намерении. Послушай меня и забудь Чикару. Есть более важные вещи, чем полузабытая клятва.
– Я не забыл, – сказал Йоши.
Тонкие, с голубыми прожилками, руки госпожи Масаки беспомощно взметнулись. В голосе зазвучала безнадежность:
– Почему я не могу убедить тебя, что ты зря теряешь те годы, которые боги тебе отпустили? Подумай о женитьбе, о собственных детях. Я бы хотела управлять твоим хозяйством, вместо того чтобы жить из милости у моего кузена Фумио.
– Когда я выполню задуманное.
– Бедный мой глупый сын! – воскликнула госпожа Масака.
Глава 36
Айтака через неделю вернулся в Киото. Он оставил свой адрес и просил Йоши навестить его, когда он сможет. Во время весенних месяцев Йоши занимался фехтованием. Когда колокола храма Сейкен-джи возвещали час зари, он вставал и занимался упражнениями для укрепления физического состояния и тренировался с мечом. Он повторял установленный цикл движений до тех пор, пока не покрывался потом. Ощущения потока крови в сосудах и возвращающейся силы были как крепкое вино.
Весеннее солнце сияло сквозь деревья, росшие вокруг заднего двора. Тучи стрекоз носились над травой, подобно живой радуге из света и красок. Глубоко вдыхая сосновый аромат горного воздуха, Йоши сочинил стихи:
Колокола звонят
На башне Сейкен-джи,
Сосны слушают,
Как кукушки поют золотые песни
Под звон колоколов.
Хорошо было жить опять полной жизнью. Он проводил вторую часть дня с Нами, читавшей ему вслух романы.
– Жизнь не такая, – сказал он однажды. – Битвы, о которых ты читаешь, – романтические выдумки. Я знаю. Когда людей убивают туземцы, они истекают кровью, как свиньи. Ничего нет прекрасного в человеке, внутренности которого свисают из раны, а он со стоном пытается засунуть их обратно в живот.
– О Йоши, ты ужасен. Пожалуйста, не говори так. Ты лишаешь меня одного из моих немногих удовольствий. – Говоря это, Нами вдруг поняла что-то такое, от чего у нее задержалось дыхание, и она отвернулась, чтобы скрыть покрасневшие щеки. Удовольствие заключалось не в чтении. Удовольствием была возможность проводить целые дни с Йоши. На нее нахлынули те же чувства, которые она испытывала, когда ей было только четырнадцать лет и она была влюблена в старшего, знающего светскую жизнь кузена из Киото.
Весна, яркое солнце, ароматный воздух, ветерок, веющий сквозь сосны и близость Йоши – все это способствовало тому, чтобы направить ее мысли в запретную сторону. Что, если бы они… «Будда, дай мне силу, – думала она, – я не должна…»
В первый день пятого месяца, когда Нами обмахивалась веером и читала недавно появившуюся романтическую повесть, Йоши объявил:
– Мой сэнсэй, Ичикава, приедет в гости, так что мне надо как следует упражняться. Я хочу, чтобы он нашел меня готовым вернуться с ним в доджо, – он встал и поклонился. – Пожалуйста, извини меня.
Нами закрыла книгу.
– Ты собираешься так скоро нас покинуть! – спросила она. И опять это чувство! Она закрыла лицо веером. Ее охватило горестное смятение. Чикара, Фумио, семья, обязанности – все было забыто в этом водовороте. Ей нужен был… она хотела… но она не могла ему сказать.
Он рассматривал желтый цветок, сорванный перед этим. Он не заметил.
– Ты и дядя очень много сделали для меня. Без вашей помощи я был бы живым трупом, – сказал он. – Но я не могу оставаться здесь вечно.
– Почему? – спросила она. У нее сильнее билось сердце, и слабая испарина выступила на губе.
– Нами, ты иногда говоришь как ребенок, а не как замужняя женщина. Ты не хочешь посмотреть в глаза правде. Скоро твой муж вернется за тобой. Я еще не готов к встрече с ним. У меня есть другие обязанности, которые я должен выполнить сначала. – Йоши опустился на одно колено рядом с ней. – Из столицы слышно, что император Го-Ширакава старается добиться перемирия между Тайра Кийомори и Минамото, – сказал он серьезно. – Если это случится, воины Тайра и Минамото окажутся лицом к лицу в одном и том же городе, в одном и том же Совете. Я должен обучить этих людей.
– Ты сказал, что люди умирают не так, как это описывается в книгах. И ты хочешь отправить их на смерть. Это против здравого смысла.
Йоши встал. Он смотрел поверх головы Нами, с жестким выражением лица, голос звучал твердо.
– Ты женщина. Я не могу требовать от тебя, чтобы ты понимала, что такое честь и долг. Мужчине принадлежит исключительное право служить своим вождям и себе самому, как он умеет. Моя работа – обучать людей. Я фехтовальщик, и я несу ответственность перед моими учащимися и моим сэнсэем.
– Значит, ты глуп, – Нами резко закрыла веер и, зашумев платьем, отвернулась и ушла. Йоши остался стоять с раскрытым ртом. За последнее время почему-то все считают его глупым. Женщины!
Глава 37
Пятый день пятого месяца был днем праздника ириса. Замок Окитсу был увешан маленькими полотняными мешочками, наполненными травами и украшенными листьями ириса. Разноцветные шнуры были прикреплены к ставням и карнизам, чтобы защитить от беды и болезни, и у слуг к рукавам были прикреплены листья ириса.
Ичикава приехал в Окитсу накануне праздника. Добираясь из Сарашины, он устал от пыли и жары. Несмотря на усталость, он был дружелюбен и вежлив, когда Йоши познакомил его с Фумио и Нами. Ичикава и Фумио обменялись воспоминаниями о боях молодости – хотя они участвовали в одних и тех же битвах, они ранее не встречались, – и Ичикава немного поговорил с Нами. Было видно, что он очарован ее красотой и умом, но Йоши заметил также, что он устал и разговаривать ему было трудно.
Йоши извинился перед Фумио и Нами. Он взял Ичикаву под руку и провел в его покои. Когда они остались одни, Ичикава выразил свою радость по поводу выздоровления Йоши. Но усталость от поездки взяла свое, и вскоре Ичикава сказал утомленно: «Завтра мы еще потолкуем».
Утром Йоши уговорил Ичикаву прогуляться до Окитсу, чтобы уйти от суеты приготовлений к Празднику Ириса. Они не торопясь шли по горной тропинке, глубоко вдыхая воздух, напоенный ароматом сосны. Ночью прошел дождь, в лужах копошились насекомые, трава была в росе. Вдали, в венце из облаков, высилась величественная вершина горы Фуджи. В небе лениво кружил ястреб в поисках добычи.
– Ты хорошо выглядишь, Йоши, – заметил Ичикава. Это было верно. Румянец вернулся на щеки Йоши; вялость, вызванная его долгой болезнью, исчезла. Этим утром он был одет в красное парчовое платье поверх белой накрахмаленной нижней одежды. Серебряный эфес его меча блестел на солнце; он шел горделиво, вскинув голову, открыв грудь утреннему воздуху.
– Спасибо, сэнсэй. Я здоров и готов вернуться в доджо.
– Это правильно. Ты нужен школе. Я так и не смог найти замену ни тебе, ни Канеоки. – Ичикава нагнулся и сорвал красный цветок. Он вдохнул его аромат и передал его Йоши. – За последнее время у меня было слишком мало времени, чтобы наслаждаться окружающей красотой, – сказал он. – Я устал. Обстановка в стране порождает трудности для меня и для нашей школы. Студентов у нас больше, чем когда-либо, а обучающих найти очень трудно. Я приписываю эти перемены тому, что между Тайра Кийомори и монахами Тендай обострились отношения. В то время как Кийомори готовится к неизбежной схватке с Йоритомо, он еще и борется с беспорядками, источниками которых стали монастыри: монахи-воины превратились в бандитов, они стремятся занять высокое положение и для этого похищают, грабят и уничтожают всех, кто им мешает. Кийомори – человек религиозный. Однако из-за безобразий монахов ему приходится противостоять им. Он нанимает всех фехтовальщиков, не перебежавших к его врагам, и он все время ищет новых.
Йоши сказал:
– С монахами Кийомори справится. Я боюсь последствий. Когда он пополнит свои армии хорошими фехтовальщиками, когда его войска приобретут опыт, когда его генералы испытают вкус победы, что тогда сможет сдерживать его? Сейчас Йоритомо поддерживает равновесие сил; завтра может оказаться, что Кийомори непобедим.
– Вопросы завтрашнего дня будут разрешаться завтра. Сейчас ни у Кийомори, ни у Йоритомо нет сил для полной победы. Кийомори придется заключить временное соглашение с Йоритомо, иначе они оба погибнут в долгой и безысходной войне.
Разговаривая так, они шли к храму Сейкен-джи. Слышался грохот прибоя на песчаном берегу залива Суруга. В воздухе ощущался запах моря.
– А смогут ли они прийти к соглашению, не роняя себя? – спросил Йоши.
– Есть такая возможность. Ты слышал, что император-отшельник Го-Ширакава старается заставить Кийомори заключить мирное соглашение с Минамото. Если Кийомори согласится на участие их представителей в Совете, то думаю, война будет временно предотвращена.
Когда они прошли последний поворот за храмом, стала видна главная улица Окитсу. У одной из лавок спорили шесть человек, на одежде которых была эмблема Чикары. Когда Йоши подошел ближе, смуглый мужчина отделился от группы и, крадучись, скользнул по улице. Йоши повернулся к Ичикаве:
– У этих людей эмблема моего заклятого врага. Я могу объяснить их присутствие одной возможной причиной. Если Чикара оказался здесь с вооруженными людьми, то значит – он узнал, что я здесь и хочет схватить меня, пока у него есть возможность.
– Он бы не посмел. Мы же в середине владений Минамото.
– Он храбрый человек, и не все здесь на стороне Минамото. Многие из местных даймио, даже мой дядя, имеют крепкие связи с Тайра. Пойдем назад, пока они меня не узнали, – голос Йоши звучал настойчиво.
– Не люблю отступать, – сказал Ичикава, отвязывая свой меч. Их только пятеро. Нам нечего бояться.
