- Он был у вас? Весьма вежливо с его стороны! В котором часу это было? - Он приехал около восьми. Мы вместе пообедали. - А вы не знаете, когда пришел поезд, на котором он вчера вернулся? - Знаю! Я заранее узнавала на станции расписание прямых и перекладных экспрессов. Поезд прибыл в половине второго. Это совершенно точно! - О, мисс Симпсон! Вот вы уже и помогли мне - я вчера встретил сэра Гриффита днем в Грегори-Пейдж и, представьте, забыл спросить его о времени приезда! Даже мисс Лайджест... Господи! Мисс Симпсон, что с вами?
      Она закрыла лицо руками и разразилась рыданиями так горько и мучительно, что я пожалел о своей жестокости. Я прикоснулся к ее руке, стараясь немного облегчить ее страдания. - Не плачьте, Сьюзен, - сказал я, - постарайтесь взять себя в руки и успокоиться! Вы слышите меня? Постарайтесь успокоиться. Вот так! Расскажите мне лучше, что происходит на самом деле. Расскажите мне все - и вам сразу станет легче. - Я люблю его, мистер Холмс! - проговорила она сквозь слезы. - Я безумно люблю его, люблю так, как никогда не любила ни одного другого мужчину!.. - А он? Сьюзен, он любит вас? - Я... я не знаю! Раньше он любил меня, я знаю это! Но теперь он, наверное, просто жалеет меня... Я так его люблю, а он... он все равно идет в ее дом! Он ходит к ней даже теперь, когда она убила его отца!.. Она околдовала его! Что мне делать?! Боже мой, что мне делать?.. - она снова заплакала навзрыд. - Мистер Флой и теперь не порвал с вами любовных отношений, Сьюзен? - Нет. - Почему же вы сами не сделаете этого, если он обманывает вас? - Порвать с ним? Как я могу? Я люблю его! Он для меня единственный мужчина! Я не могу!.. - она продолжала плакать. - Прошу вас, Сьюзен! Это мистер Флой предупредил вас о том, что я приду с расспросами? - Да, он сказал, что вы, вероятно, придете и станете спрашивать о нем, обо мне и о леди Элен. - Он просил не говорить о чем-то? Прошу вас, отвечайте, Сьюзен! - Нет-нет! Гриффит велел рассказать все как есть. - Он так сказал? - Да. Он сказал мне: "Сьюзен, если придет мистер Шерлок Холмс и станет задавать вопросы, не лги ни в чем и расскажи ему всю правду". - Кроме того, что между вами и сейчас существует любовная qbg|? - Нет, он не говорил этого, но он никогда не рассказывал никому о нас, и я знала, что у него есть причины скрывать это - он ведь мужчина из благородного рода... Я сама решила скрывать, что люблю его. Господи, как я его люблю!.. А он встречается с ней, она нужна ему! Он и теперь сразу поехал к ней, а лишь потом ко мне! - Успокойтесь, Сьюзен, прошу вас! - Вы спрашивали, что я знаю об их отношениях. Я ничего о них не знаю! Я не знаю и не понимаю, что связывает их: если Гриффит любит ее, а она его, то зачем он приходит ко мне?.. Если он не любит ее, то зачем приходит к ней?.. И почему леди Элен ведет себя так странно?.. Что ей от него нужно? - Вы верите, что это она убила его отца? - Да, это она! Я уверена, что это она! Она очень жесткая женщина и всегда делает то, что выгодно ей.
      Я не был удивлен ответом - ревность этой девушки застилала ей глаза и рассудок. - Вы знаете, где был мистер Флой в час, когда трагически погиб его отец? Говорите правду, Сьюзен! - Да, знаю, он был здесь, в этом доме, - она продолжала всхлипывать и вытирать лицо платком, - у нас было свидание. - Встреча была условлена заранее? - Нет, Гриффит пришел неожиданно. - В котором часу он пришел? Сосредоточьтесь, Сьюзен - это очень важно! - Он пришел еще до девяти. - Вы уверены в этом? - Я могу поклясться! Было где-то десять минут до девяти. Гриффит нашел меня в саду - я собирала цветы для букетов. Он подошел, и мы забыли о времени... Мы долго разговаривали... Это был прекрасный вечер! А потом я заснула на своем шезлонге. - Вы заснули? - Ну да, мы выпили немного вина. - А когда вы проснулись, Гриффита уже не было? - Он ушел. Написал записку, что не хотел меня будить, и положил ее мне в руку вместе с букетом ромашек. - Было уже поздно? - Да, почти одиннадцать. Я проснулась от холода. - Вы сами угощали Гриффита вином, Сьюзен? - Нет, это он предложил выпить и сам сходил в дом за бордо. - Сколько вы выпили? - Наверное, больше, чем мне самой показалось - силы быстро оставили меня. - Вы сами наливали себе? - Нет, все делал Гриффит. - А где была миссис Уолтер все это время? - Спала в своей комнате. Она очень рано ложится. - Значит, она не может подтвердить ничего из того. что вы говорите? - Конечно, не может. Она уже давно почти ничего не видит и не слышит. - Понятно. Скажите, Сьюзен, в Гриффите не было ничего странного в тот день? Вы не заметили в нем волнения, тревоги, может быть, нервозности? - Пожалуй, нет. Разве что он был более страстен и ласков, чем все последнее время, много говорил о нашем будущем. Я давно его таким не видела. В такие моменты я почти уверена, что он любит меня не меньше, чем я его! - Гриффит говорил что-нибудь о том, где он был до того, как g`xek к вам? - Что-то говорил... - Прошу вас, Сьюзен, попытайтесь вспомнить! - Да, он сказал, что шел из "Серебряного быка", и что ему не хочется сразу идти домой, так как с отцом в этот день вышла небольшая размолвка. - Он сердился на отца? - Нет, он говорил, что после нашей с ним встречи собирается пойти и мирно поговорить с ним. К сожалению, это было уже невозможно... Потом он рассказывал мне, что у ворот Голдентрила встретил полицейскую процессию и арестованную леди Элен и тогда узнал обо всем... - Об этом я знаю. Когда вчера Гриффит был у вас и предупреждал насчет моего возможного визита, он говорил чтонибудь о том, что вы должны говорить, если я спрошу о дне, когда погиб его отец? - Да. Он сказал, что если речь зайдет о дне гибели сэра Чарльза, я должна рассказать правду. - То есть о том, что он провел это вечернее время у вас? - Да. - Он просил о чем-то умолчать или что-то особо подчеркнуть? - Нет, мистер Холмс. Он сказал говорить все так, как было на самом деле. Правда, наверное, он имел в виду, что я скажу вам, что то свидание тоже было дружеским.
      Она стала вытирать глаза, и я получил прекрасную возможность рассмотреть ее медальон. Сьюзен производила впечатление простой, но тщательно следящей за своей внешностью девушки, и было заметно, что ее быт несколько превышает ее реальный заработок, должно быть, благодаря финансовой помощи Гриффита Флоя. Однако золотой медальон овальной формы с тонким ободом из бриллиантов и изумрудов мог бы достойно украсить шею даже леди из высшего света и потому так явно контрастировал с обликом провинциальной официантки, пусть даже такой миловидной, как Сьюзен. - Скажите мне еще одно, Сьюзен, - сказал я, когда она окончательно успокоилась и посмотрела на меня покрасневшими от слез глазами. - Откуда у вас это украшение?
      Она инстинктивно прикрыла медальон рукой. - Это подарок. - От Гриффита, я полагаю? - Да. Он подарил мне его как раз в тот злополучный для него день... - Что?! Он подарил его вам в тот самый день, когда был убит его отец? Вечером десятого августа? - Да, в тот самый день. - Как он объяснил подарок? - Разве подарки надо как-то объяснять? Преподнес его, чтобы порадовать меня после долгой разлуки... Ведь он ездил куда-то. - Он просил вас что-то сделать взамен? - Разумеется, нет. Просто подарил и все! - Он и раньше дарил вам подарки? - Конечно, и не раз. Гриффит очень щедр. - Вас не затруднит показать что-нибудь? - Нет, если вам угодно.
      Она достала из шкафа шкатулку и протянула ее мне. В шкатулке лежало ожерелье. Я рассмотрел его, но и одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что даже десять таких ожерелий вряд ли стоят хотя бы одного камня на ободе медальона. Однако для Сьюзен, по-видимому, между подарками Гриффита не было особой разницы - они были все одинаково dnpnch ей, и поэтому она быстро забрала у меня шкатулку с ожерельем, а медальон заботливо спрятала под воротник платья, явно не желая продолжения расспросов на эту тему.
      Я поблагодарил Сьюзен и попросил ее ответить еще на несколько вопросов, однако ее ответы ничего мне не дали, и я собрался уходить.
      Когда я уже стоял в дверях, надевая шляпу, она вдруг тронула меня за локоть. - Послушайте, мистер Холмс, - сказала она, смущенно комкая платок, - я хочу попросить вас не говорить Гриффиту, что я призналась вам в том, что касается наших отношений. Я знаю, что, хотя он и не просил меня это скрывать, ему будет неприятно, что я злоупотребляю его расположением. Обещайте мне, что не расскажете ему! - Разумеется, я ему не скажу, - ответил я, - но вы, Сьюзен, на досуге подумайте над тем, не слишком ли много вам приходится скрывать и стоит ли это того, что вы получаете взамен?.. До свидания.
      Элен расположилась в гостиной на диване. Она читала письмо, и еще до того, как я увидел уже знакомую мне голубую бумагу, я не сомневался, что это очередное письмо от лорда Гленроя. То, что я сравнительно часто видел, как она получает или читает эти письма, не могло быть простым совпадением очевидно, она получала их гораздо чаще, чем это было доступно для моих глаз. Однако я ни разу не видел, чтобы она писала или отправляла ответ. Элен, безусловно, заметила мой интерес к своей корреспонденции, и она, чувствуя мое внимание к этой очередной ее тайне, никогда не заговаривала об этом. Я был уверен, что она не хотела ничего мне рассказывать и заранее заготовила ответ на случай моих расспросов, поэтому я не досаждал ей ими. - А, мистер Холмс! - сказала она, складывая письмо втрое и обращая на меня полный ожидания взгляд. - Я, признаться, полагала, что вы, по своему обыкновению, вернетесь не раньше, чем к обеду. - Сегодня, как видите, вышло иначе. - У вас не слишком веселый вид, - заметила она. - Скорее озадаченный. - Может быть, хотите кофе? Я попрошу Келистона, и он приготовит его для нас с вами. - Да, пожалуй.
      Через несколько минут дворецкий вручил нам по чашке с ароматным и горячим напитком. - Случилось что-то неприятное, мистер Холмс? - спросила Элен, выдержав тактичную паузу. - Нет, мисс Лайджест, - ответил я, - ничего не произошло.
      Она открыла было рот, чтобы спросить о чем-то еще, но встретив мой холодный тон, передумала и промолчала. Между нами как-будто выросла прозрачная стена, через которую можно было видеть все, но которая не допускала излишней теплоты, и я с удовольствием подумал, что эту стену я создал собственноручно. В самом деле - мои отношения с этой женщиной зашли уже слишком далеко. - Вы хотите спросить меня о Сьюзен, мисс Лайджест? - сказал я после непродолжительного молчания. - Я был у нее и узнал коечто новое, но все эти сведения еще требуют тщательного анализа и в настоящий момент, признаюсь, не совсем для меня ясны.
      В ее взгляде легко читалось беспокойство. Должно быть, мое wpeglepmne к ней внимание вошло в список ее привычек, и теперь она недоумевала, по какой причине ей доставляют дискомфорт. Я снова испытал нечто вроде злорадства и самодовольства, словно убедился в том, что могу быть сильнее собственных чувств и желаний. - Мисс Симпсон, наверное, взяла с вас слово никому не сообщать о том, что она рассказала. Верно, мистер Холмс? - Нет, неверно. Она лишь просила не пересказывать наш разговор сэру Гриффиту. - Но я все равно думаю, что многое из сказанного не предназначается для моих ушей. - Возможно, вам просто будет неприятно это слышать. - О, вы забываете, мистер Холмс, что меня интересует прежде всего моя свобода, а не то, что говорят обо мне трактирные официантки. - Ну, в таком случае я скажу вам, что Сьюзен Симпсон подтвердила алиби Гриффита Флоя. - Почему-то меня это не удивляет, - усмехнулась Элен. - Сьюзен сказала, что у них было свидание. - Даже так? - Сначала она пыталась что-то говорить о дружбе, но потом не выдержала и призналась, что любит его. Вы оказались правы, она совершенно лишена здравого смысла в том, что касается Гриффита.
      На лице Элен появилось язвительное выражение: - Уж не я ли корень всего зла? - Именно вы, мисс Лайджест, - ответил я, сдержанно улыбнувшись, - Сьюзен уверена, что вы удерживаете мистера Флоя и манипулируете им в своих целях. - А он, конечно, невинный агнец. Ну еще бы! - Сьюзен действительно считает его своеобразной жертвой ваших амбиций, его собственной благородной крови и прочих внешних обстоятельств. - Она очень ревнива? - Похоже, что да. - И она из ревности мстит мне, подтверждая алиби мистера Флоя? - Нет. Самое удивительное, что мне удалось выяснить, это то, что Сьюзен Симпсон говорит правду. - Что?! Какую, к черту, правду? - То есть она не лжет в своих показаниях, а искренне уверена в то, что Гриффит Флой был у нее именно в интересующие нас часы. - Откуда вы знаете, что она не лжет? - Если бы вы видели ее наивность, ее попытки скрывать очевидные вещи, ее слезы, вы бы тоже не сомневались в этом. Или же она первоклассная актриса и способна на самые изощренные интеллектуальные маневры, и мы напрасно ей в этом отказали, но лично я в этом сильно сомневаюсь. - Но как такое может быть? Выходит, вся наша стройная теория о мистере Флое рушится в одночасье? - Совсем не обязательно. Согласитесь, даже самой влюбленной и снисходительной женщине вряд ли понравится, что любимый мужчина регулярно посещает другую женщину, кстати, гораздо более красивую и несравненно более состоятельную. Ревность Сьюзен давно уже более чем очевидна, однако Гриффит не проявляет ни малейшего беспокойства на предмет того, что в любой момент страстная любовь его пособницы может обернуться местью за предполагаемую измену. Это доказывает, что он никак не зависит от Сьюзен и что Сьюзен сама уверена, что говорит op`bds. Я думаю, Гриффиту Флою каким-то образом удалось убедить Сьюзен в том, что он был у нее именно в то время, когда его отец получил удар ножом в грудь. Таким образом, мистер Флой получил самое что ни на есть надежное алиби и не попал при этом в зависимость от влюбленной в него женщины он свободен и ничего ей не должен, кроме, разве, того, что был бы должен джентльмен, соблазнивший женщину и использующий ее самым бессовестным образом. - Как можно было ее в этом убедить? Попробуйте доказать мне, что сейчас только двенадцать часов, а не половина второго! - Вероятно, он предпринял что-то особенное. Отдельные моменты его действий вполне ясны: во-первых, их со Сьюзен свидание прошло в саду, а не в доме; во-вторых, он поил ее вином, и она в конце концов заснула на садовом шезлонге; ну и втретьих... - Что в-третьих? - Не знаю... В-третьих, он сделал что-то, окончательно убедившее ее, что их встреча началась еще до девяти часов. - Что это могло быть? - Если бы я знал, мисс Лайджест, я непременно сказал бы вам, но пока я говорю лишь то, что полученные данные требуют тщательного анализа.
      Элен прикусила язык и молча поставила на столик пустую чашку. Мое поведение было естественно, даже слишком естественно, и только она могла почувствовать произошедшую перемену. Она явно пребывала в некотором замешательстве, но мне было все равно, и я ликовал этой своей безразличности, как человек, внезапно лишенный сомнений... - Кстати, - сказал я, и она медленно повернула голову в мою сторону, - я забыл вас спросить. Ради всего святого, мисс Лайджест, почему вы раньше не сказали мне, что накануне убийства Гриффит Флой вернулся из дальней поездки?
      Она пожала плечами: - Вы не спрашивали меня, а сама я и не думала, что это может иметь какое-либо значение, и вообще не вспоминала об этом. Да, он действительно вернулся из поездки на запад Великобритании. Это что-то меняет? - Пока не знаю, но то, что мистер Флой пытался умолчать об этом, невольно заставляет обратить внимание на эту подробность. - Не представляю, какое значение может иметь эта его поездка - сказала Элен с едва уловимой издевкой. - Я тоже пока не представляю, но чутье подсказывает мне, что определенно она имеет его. - Что вы намерены предпринять в ближайшее время, мистер Холмс? - Напишу и отправлю срочной почтой несколько посланий в Лондон. Думаю, к завтрашнему вечеру, мисс Лайджест, я смогу не только дать полное объяснение всех событий, но и предложить конкретные действия. - Это впечатляет, - ее глаза источали ледяной блеск. - Не думаю - прошло столько времени! Вы, я надеюсь, не против, если придется пригласить Лестрейда в Грегори-Пейдж? - Разумеется, не против. Здесь стало довольно скучно в последнее время.
      Я поднялся с кресла и собрался уходить, но Элен за моей спиной зашуршала газетами. - Что-то еще, мисс Лайджест?
      Она подняла брови: - Нет, благодарю вас, мистер Холмс, вы меня уже достаточно opnhmtnplhpnb`kh. Я узнала даже больше, чем предполагала... Желаю хорошо провести день. - И вам того же.
      18
      Следующий наш разговор состоялся за обедом. После всех своих дел я отдыхал в столовой, и Элен появилась там с боем часов. Облаченная в изящное темное платье с белым воротником, как всегда корректная и полная холодной любезности, она приветствовала меня.
      Произошедшую в ней перемену мог заметить только я. Исчезла всякая обособленность, которую Элен подчеркивала в общении со мной, и теперь переводимый на меня взгляд ее синих глаз ничем не отличался от того, который получал дворецкий, подававший нам еду. Вместе с той теплотой, которую она выказывала по отношению ко мне, вместе с особой близостью, возникшей между нами за прошедшее время, сейчас исчезло и легкое замешательство. Ее красивое лицо не выражало ровным счетом ничего, кроме живого и естественного внимания - она словно не нуждалась в том, чтобы защищаться.
      Келистон медленно и аккуратно раскладывал блюдо по тарелкам. - Есть какие-нибудь вести от доктора Уотсона, мистер Холмс? спросила Элен после значительной паузы, дождавшись, пока дворецкий откупорит вино. - Вчера я получил от него телеграмму, - ответил я, - он сообщил о том, что в поте лица занимается своими больными, но готов в любое время приехать сюда, если понадобится срочная помощь. - Здесь может понадобиться срочная помощь доктора? рассмеялась Элен. - Забавно! Неужели есть основания беспокоиться за чью-то еще жизнь? - Скорее уж за чье-то здоровье, - усмехнулся я.
      Ее брови скептически изогнулись, но она не посчитала нужным продолжать тему и принялась за еду. Некоторое время мы молча ели. Я смотрел на Элен и пытался понять, что у нее на уме, но она была слишком занята фрикадельками на тарелке, чтобы обращать внимание на мою персону. Наконец, утолив первый аппетит, она отложила приборы и откинулась на стуле с бокалом в руке. - Скажите, мистер Холмс, - сказала она, - как вам показалось из разговора со Сьюзен, что она думает о своем будущем? Уж не надеется ли и в самом деле выйти замуж за мистера Флоя? - Да, она тешит себя этой надеждой, но, по-моему, не слишком на нее уповает. Видимо, она уже достаточно долго чувствует себя обманутой, чтобы, наконец, понять унизительность этого положения. Однако она слишком влюблена, чтобы сразу отказаться от всего, что составляет ее скромное счастье. - Отказ от любви требует особого мужества... Сьюзен еще слишком молода и неопытна, но с годами оно к ней придет. - Возможно, и раньше. - Кто знает? Возможно, и раньше - каждый учится этому в меру своих способностей и в зависимости от силы внутренних страстей. - Согласен с вами. А вы, похоже, понимаете ее? - Во мне говорит естественное женское сочувствие - жаль видеть, как девушка губит драгоценные годы своей жизни на человека, который этого не достоин. - Она, насколько я смог убедиться, пока не проявлять Sестественного женского сочувствия" к вам, - заметил я. - Она находится в сложной ситуации, - пожала плечами Элен. Мне лишь непонятно, почему она воспринимает меня как соперницу. Возможно, стоит когда-нибудь отбросить условности, нанести ей визит и поговорить по душам не ради оправданий, конечно, а из человеческого сострадания. - Может, это и принесет свои плоды. Но дело сильно осложняется самим Гриффитом Флоем, который ведет себя настолько нахально, что явный характер этого нахальства не укладывается у многих в голове и объясняется за счет кого-то другого - Сьюзен, например, тот факт, что мистер Флой уверяет ее в своей любви, не переставая делать предложения вам, объясняет вашим на него дурным влиянием. И я даже нахожу это естественным - в самом деле, как можно найти какие-то иные объяснения его наглости, если в "нормальных" случаях люди пытаются хотя бы скрывать собственную аморальность? - Помните, когда вы просили меня описать вам Гриффита Флоя, я указала именно на эту его особенность? - Да, теперь я наблюдаю ее воочию. - Жаль, что для большинства окружающих эта наглость не так очевидна - мне было бы значительно проще отстаивать свою свободу. - Да, наверное, - улыбнулся я, - но я уже внес сегодня своего рода вклад в это дело. - ? - Чтобы заставить Сьюзен говорить правду о ее отношениях с Гриффитом, пришлось между прочим сообщить ей, что вчера по приезду ее возлюбленный провел несколько часов в ГрегориПейдж и лишь потом отправился к ней. Сьюзен очень расстроилась. - Могу себе представить! Это было довольно жестоко с вашей стороны, мистер Холмс. - Не спорю, но в данном случае цель оправдывает средства. И, кроме того, я ведь не солгал.
      Элен бросила на меня изучающий взгляд и снова принялась за еду. - Выходит, мистер Холмс, - сказала она, наконец, - теперь ваша задача сводится к тому, чтобы найти ту уловку, которую Гриффит Флой применил для убеждения Сьюзен? - Ну, это часть того, что я собираюсь сделать... Мне предстоит еще продумать нашу версию, чтобы представить ее инспектору Лестрейду во всей красе. Нужно собрать воедино все улики так, чтобы сделать их доступными для нашей полиции, иначе наши зарисовки следов и замеры ботинок ничего не дадут; нужно отметить все замеченные нами неувязки в рассказе Гриффита... - Какие, например? - Хотя бы то, что если он ушел из дома сразу после ссоры с отцом, то есть после вечернего чая, а к Сьюзен он пришел только в девять, то логично было бы задаться вопросом: где он провел все время между шестью и девятью часами? Неужели в "Серебряном быке"? Даже при том, что он явно не прочь пропустить пару стаканов, этого времени явно многовато... Он действительно сходил выпить пива, но потом вернулся домой и ждал отца в беседке, так как знал об условленной встрече. Там они и выясняли отношения, что, как мы помним, закончилось плачевно... Что же касается Сьюзен, то я чувствую, что нахожусь перед самым решением, но не могу пока за него ухватиться, как будто что-то маячит перед носом, но нет возможности его поймать. - Нет, вы только посмотрите на все это, - вдруг воскликнула ]kem, снова берясь за бокал, - все вокруг ломают головы и терпят его наглость, а мистер Флой наслаждается свободой и ничуть не беспокоится! Мало того, он использует всех вокруг, а сам остается в стороне и успевает не только избегать законного возмездия, но и развлекаться! - Да, неплохо придумано: две женщины зависят от него и невольно сталкиваются в некоторых интересах, но у них нет полной возможности все прояснить. - Однако он просчитался в одном, и нужно будет сказать об этом Сьюзен - может, это разорвет порочный круг - я вообще не собираюсь выходить замуж!
      Она пила вино и смотрела на меня, по-видимому, наслаждаясь произведенным эффектом. В первые несколько мгновений я не смог сказать ничего - все силы ушли на то, чтобы сохранить самообладание... Впервые оно далось мне с таким трудом. - Мне кажется, я понимаю вас, мисс Лайджест, - сказал я в выдержанно холодном тоне, - и может быть, понимаю даже больше, чем вам может казаться. - В самом деле? - улыбнулась она. - Да, потому что у меня есть теория на этот счет: я считаю, что есть определенный тип людей, для которых брак не приносит ничего, кроме разрушений. Для них брак - это прямая угроза карьере, образу жизни, многолетним привычкам, даже характеру и многим другим наиважнейшим вещам. Себя я отношу именно к этому типу людей, и поэтому брак для меня, как и для вас, неприемлем ни при каких условиях. Попробуйте представить меня, связанного так называемыми священными узами. Как можно работать в таком состоянии? Чем вообще можно заниматься? Возможно, причиной тому моя натура, но это лишь доказывает, что в этом отношении я неисправим и что моей жене пришлось бы очень нелегко со мной. Она не стала бы счастливой, и это легло бы тяжким бременем на мою совесть. Вы понимаете меня, мисс Лайджест? - Кажется, понимаю, - лицо Элен стало непроницаемым, как мрамор.
      Она смотрела на меня, и в глубине ее глаз что-то трепетало и рвалось наружу. Но мое сердце словно окаменело от боли и злости: - Скажу даже больше, мисс Лайджест, и, уверен, вы со мной согласитесь: моя профессия сама по себе не допускает никаких привязанностей и требует полной отдачи всех душевных и физических сил. Без этого успех в ней невозможен. - Весьма строгое правило, - проговорила Элен. - Вы сами создали его? - Да, конечно, - улыбнулся я, - но соблюдать его с годами становится все легче.
      Элен сидела напротив, но я заметил, что ее рука комкает салфетку на коленях. - Видите ли, - продолжал я, - я уверен, что передо мной никогда не встанет дилемма жениться или нет, потому что я, похоже, давно утратил способность испытывать чувства к женщинам. - Совсем? - Ну, не совсем, разумеется. Некоторые женщины вызывают мое глубокое уважение. - И с каких пор вы потеряли способность на нежные чувства? усмехнулась Элен, теперь уже без всякой боязни глядя мне в глаза. - С юности. - Какое совпадение! Представьте, я тоже, хотя я и в юности не hlek` головокружительных романов - любовь обошла меня своими стрелами. Сейчас моя юность далеко позади, и я не могу вспомнить ни одного увлечения! Если учесть мои глубокие установки на научную деятельность и мои значительные успехи в ней, а также то, что любовные страсти обходят меня стороной, то любому станет ясно, что замужество не входит в мои жизненные планы. - Значит, здесь проходит еще одна наша общая черта, мисс Лайджест! - Я рада этому! - И я тоже. Согласитесь, приятно обнаружить такое полное тождество мнений, когда все остальные вокруг не только не разделяют ваших убеждений, но и не пытаются всерьез понять их!
      Наши взгляды встретились, и каждый выдержал это, пока было возможно. Я поймал себя на том, что испытываю горькое наслаждение в поединке со своей страстью, и слова цеплялись друг за друга, превращаясь в неуправляемый снежный ком: - Я всегда утверждал, что любовь - это всего лишь эмоция, слабость, человеческий эквивалент инстинктов избегания одиночества и продолжения рода. Слишком много внутренних сил уходит у влюбленного на то, чтобы поддерживать к себе чувство другого человека! Слишком сильны ежеминутные эмоции! Вообще, любовь противоположна ясному рассудку и действует на него разрушающе. - И поэтому ее нужно подавлять, если хочешь сохранить рассудок в целости? - Да, но для меня, например, в этом нет необходимости - я ведь уже сказал, что потерял всякую к ней способность. - О, в этом случае действительно никаких сложностей. Но как же быть с продолжением рода? - Продолжение рода - важная человеческая функция, но не каждый обязан ее выполнять. Одних природа одарила красивым голосом, других способностями к математике, третьих - этой пресловутой тягой к продолжению рода, ну а четвертых детективным талантом. - А я всегда полагала, что сущность человека в его многогранности... - ...но также и в способности выбирать главное и развивать его в себе, вопреки всему тому, что мешает.
      Элен усмехнулась: - Или тому, кто мешает, не так ли?..
      Напрасно я надеялся, что задушил свои чувства - после обеда мне стало только хуже, и теперь к сердечным мукам прибавились еще и муки совести. Лежа на диване в своей комнате и беспрерывно повторяя про себя сказанные нами обоими слова, я понял, что попросту обидел Элен. Я вел себя, как последний идиот, я грубо и безапелляционно выдавал какие-то умозрительные интенции, теша себя иллюзией, будто отстаиваю свои жизненные принципы! Как глупо и недостойно это должно было выглядеть!.. И перед кем? Перед женщиной, которую я люблю, люблю настолько глубоко и страстно, что скажи я хоть тысячу раз, что это не так, все равно ничего не изменится!
      Чего могут стоить моя хваленая сдержанность, мое самообладание, если я так легко отдался внезапному порыву, рассердился на то, что этот независимый и гордый человек не желает раскрывать свою тайну, охраняет ее и готов отвечать колкостью на колкость?! Она умеет хранить свое достоинство, умеет ставить наглецов на место, умеет оставаться собой при k~a{u обстоятельствах. А чего ждал я? Что, когда я вдруг передумал говорить с ней так, как это сложилось между нами, она будет как ни в чем не бывало принимать мою показную независимость, мою холодность и скрытность? Что она будет преданно смотреть мне в глаза и продолжать ждать, когда я в очередной раз захочу проявить теплоту к ней? Она проявляла лишь вполне оправданный и справедливый гнев.
      Однако многие произнесенные слова не могли бы обидеть Элен, если бы она была ко мне совершенно равнодушна, если бы она боялась потерять всего лишь приятного собеседника, каким я для нее стал. А это может значить только одно - мои чувства небезответны!.. Где-то в глубине моего сознания, помимо воли, помимо моего понимания уже давно теплилась надежда, и мои глаза давно говорили мне больше, чем хотела Элен ... Всемогущий Боже - и я испортил все сам! Я испугался, когда стал замечать, что на мою теплоту Элен отвечает своей? Ну, конечно, - проще думать, что любовь безответна и не бороться за взаимность! Легче отступить и сказать самому себе, что любить кого-то - не в твоих правилах, чем признаться, что в ком-то нуждаешься, от кого-то зависишь! Какое малодушие, какая трусость - прятать любовь, как нечто недостойное, вместо того, чтобы дать событиям быть!..
      В том, что нужно что-то делать, сомнений не было, но когда я стал искать выход, меня охватило отчаяние. Я не мог извиняться, потому что для этого не было объективных причин не было произнесено ни одной грубости, ни одной резкости; я не мог просто оставить все как есть и снова проявлять заботливость и нежность - это выглядело бы еще большей наглостью. Оставалось лишь пойти к Элен сейчас же и сказать, что я люблю ее - это объяснило бы все. Но я не мог поступить и так, потому что чувствовал, что нужная минута еще не пришла, что Элен еще не готова и что я сам пока не могу приложить к своему признанию ту защиту, в которой она нуждается. Знать столько, сколько знает она, знать больше, знать всe, знать и быть готовым действовать единственно верным способом - вот тот миг, когда я смогу предложить этой женщине свою любовь... Однако просто остаться здесь и позволить Элен думать обо мне не Бог весть что тоже едва ли было выходом, и я не мог себе такого позволить.
      Кабинет Элен оказался пуст, но не было сомнений, что его оставили не больше пяти минут назад: бумаги на столе были разложены для работы, в чернильнице свежие чернила, свечи еще не успели оплыть, а рядом спички и нож для заточки перьев...