— Почти так все и получилось, — признался Джек.

Он взял чашку и налил себе кофе, потом выбрал булочку из отрубей с изюмом. В этот момент в вестибюле показалась Фролих, свежая и привлекательная, в черных джинсах, такой же широкой рубашке-поло и в черной нейлоновой куртке. Они позавтракали тем, что осталось на столе после полицейских, и все вместе вышли к «сабербену», принадлежавшему боссу. Еще не было семи, и в это праздничное утро город казался вымершим. Создавалось впечатление, будто все население заранее эвакуировано. Вокруг царила тишина. Прохладный воздух был неподвижен. С ясного голубого неба уже светило солнце, и от этого каменные здания казались золотистыми. На дорогах не было видно ни единой машины, и троица добралась до офиса беспрепятственно. Стивесант уже поджидал их в конференц-зале. Он интерпретировал понятие «одеться, как в обычный день или даже с небрежностью», выбрав серые со стрелками брюки, розовый свитер и ярко-синюю куртку для игры в гольф. Ричер сразу же предположил, что все это имело ярлыки от «Брук Бразерс». Кроме того, сегодня был четверг, и он вспомнил, что миссис Стивесант, как обычно, уехала в больницу в Балтимор, так как благотворительностью занималась и в праздники тоже. Бэннон расположился напротив босса. Он был одет в то же твидовое пальто и фланелевый костюм и выглядел, как заправский полицейский. Видимо, у него имелся не слишком большой выбор нарядов.

— Давайте начнем, — предложил Стивесант. — У нас сегодня обширная повестка дня.

— Пункт первый, — поддержал его Бэннон. — ФБР официально рекомендует вам отменить сегодняшнее мероприятие. Нам известно, что преступники находятся в городе, а потому можно предположить, что они неминуемо используют данную ситуацию для покушения.

— Об отмене акции не может быть и речи, — покачал головой Стивесант. — Бесплатный кусок индейки в приюте для бездомных может показаться вещью тривиальной, но наша столица живет символами и традициями. Если Армстронг откажется от раздачи праздничного угощения, это может нанести непоправимый ущерб его политической карьере.

— Ну хорошо, тогда мы будем находиться там вместе с вами, — кивнул Бэннон. — Но не станем дублировать вас. Мы не будем вмешиваться в то, что касается личной безопасности Армстронга, однако, если там что-нибудь произойдет, все же будет лучше, если мы окажемся поблизости.

— У вас имеется какая-нибудь особая информация на этот счет? — поинтересовалась Фролих.

Но Бэннон печально покачал головой.

— Нет, только предчувствия, и я хочу, чтобы вы отнеслись к ним со всей серьезностью.

— Я сейчас любую мелочь воспринимаю очень серьезно, — отозвалась Фролих. — Дело в том, что я хочу целиком поменять план проведения этого мероприятия, а потому раздача угощения будет проходить под открытым небом.

— Как?! — изумился Бэннон. — Вы не осложняете ситуацию?

— Нет, — решительно произнесла Фролих. — А если подумать и разобраться, то так будет даже лучше. Бездомные, как правило, принимают пищу в длинном и узком помещении, в задней части которого находится кухня. Сегодня там ожидается огромное скопление народа. Давайте будем рассуждать реалистически: использовать металлодетекторы там не представится возможным. Сейчас конец ноября, и большинство нищих будут облачены в пять слоев одежды, а в карманах у них найдется немереное количество разных железок. Не сможем же мы обыскивать каждого из них. Во-первых, это займет уйму времени, а во-вторых, в ходе этой процедуры мои сотрудники обязательно подхватят какую-нибудь заразу. Ну а перчатки в данном случае можно было бы принять за оскорбление. Теперь надо признать, что наши преступники могут запросто затесаться в компанию этих нищих, да так, что мы уже не сможем ни сразу распознать их, ни помешать им привести в исполнение свой план.

— Ну и каким образом вас выручит то обстоятельство, что вы перенесете мероприятие на улицу?

— Там имеется небольшой дворик. Мы поставим раздаточные столы в длинную линию под прямым углом к стене здания. Еда будет подаваться через окно. За столами также есть стена. Вот там, спиной к ней, и будут стоять Армстронг, его супруга и четверо агентов. Гости начнут проходить слева, минуя цепочку моих сотрудников. Затем они получают свою порцию, удаляются в зал, там устраиваются за столами и спокойно едят. Кстати, телевизионщикам это тоже понравится. Они всегда любят снимать такие мероприятия на свежем воздухе. Движение будет строго организованным: слева направо, вдоль раздаточного стола. Армстронг кладет им на тарелку по куску индейки, его жена — гарнир. Гости благопристойно проходят дальше, внутрь помещения, садятся и принимаются за еду. По-моему, это довольно легко себе представить.

Фролих немного помолчала и продолжила:

— Несмотря на то, что мы ждем большое количество гостей, безопасность обеспечивается надежно. Никто не вынет оружия до того, как приблизится к Армстронгу, поскольку придется передвигаться вдоль цепочки агентов вплоть до того момента, пока не окажешься непосредственно перед вице-президентом. Ну а если они задумали совершить покушение именно на этом этапе, рядом будут мои агенты.

— А что дальше? — поинтересовался Стивесант.

— Шансы им остаются минимальные. С трех сторон нас окружают стены. Правда, с четвертой двор все же открыт. Прямо через улицу расположен квартал пятиэтажных строений. В основном, это старые склады. Окна в них заколочены досками, что тоже нам на руку. Тем не менее, мы поместим агента на каждую крышу. Наверное, нам временно придется забыть про дефицит бюджета.

Стивесант понимающе кивнул:

— Это мы можем себе позволить. Такой план мне нравится.

— И погода сегодня нам тоже благоприятствует, — добавила Фролих.

— И это нормальное изменение распорядка? — удивился Бэннон. — Я хочу сказать, разве Секретная служба имеет право на подобные вольности?

— Я не хочу ничего комментировать, — заявила Фролих. — Секретная служба не обсуждает такие вопросы.

— Но мы теперь будем действовать как одно целое, — возразил Бэннон. — Почему вы не хотите мне ответить?

— Ему можно рассказать, — кивнул Стивесант. — Мы действительно увязли вместе.

Фролих неопределенно пожала плечами:

— Хорошо. Я полагаю, такие изменения время от времени проводятся нашей службой. Правда, в таком месте у нас не слишком много вариантов, чтобы фантазировать и выбирать оптимальный. А почему это вас заинтересовало?

— Потому что мы сами долго думали над этим вопросом, — пояснил Бэннон. — Очень долго.

— И что же? — осведомился Стивесант.

— Мы искали некие специфические факторы. Все это, если не ошибаюсь, началось семнадцать дней назад, верно?

Стивесант кивнул.

— Первый вопрос: кому от этого стало хуже? Второй: вспомните об убийствах в Колорадо и Миннесоте. Каким образом вы были оповещены о случившемся? Третий: какое оружие использует преступник? И четвертый: каким образом получилось так, что последнее послание подбросили в прихожую мисс Фролих?

— И что вы хотите этим сказать?

— То, что все четыре вопроса указывают нам на одно направление.

— Какое направление?

— Какую цель преследуют все послания?

— Это самые обычные угрозы, — ответила Фролих.

— На кого направлены угрозы?

— Разумеется, на Армстронга.

— Неужели? Некоторые из них были адресованы вам, а некоторые — ему. Но видел ли он сам хоть одно из этих посланий? Даже те, которые были адресованы непосредственно ему? Знает ли он хоть что-нибудь о них?

— Мы никогда ни о чем не рассказываем тем, чью безопасность должны обеспечивать. Это наша политика. Так было всегда.

— Значит, Армстронг ни о чем не подозревает и не волнуется. А кто сходит с ума и переживает?

— Все мы.

— Так, может быть, эти послания нацелены не столько на Армстронга, сколько на Секретную службу Соединенных Штатов? Если рассмотреть вопрос пристально?

Фролих промолчала.

— Хорошо, — продолжал Бэннон. — А теперь вспомните о Миннесоте и Колорадо. Вот это демонстрация! Не так-то просто устроить подобное «представление». Кем бы вы ни были, чтобы застрелить человека, от вас потребуется невероятная выдержка плюс умение, внимательность и, конечно, подготовка. Это не так-то легко сделать, как кажется. Не каждый день приходится убивать. Тем не менее, они пошли на это, поскольку им надо было вас в чем-то убедить. Теперь другой вопрос. Каким образом они намекнули вам о происшедшем? Откуда вы знали, где надо искать информацию об убийствах?

— Они ничего для этого не делали.

— Именно, — подтвердил Бэннон. — Итак, они затеяли нелегкую игру, позаботились о том, чтобы все было выполнено в точности так, как они рассчитывали, а потом исчезли и ничего не предприняли для того, чтобы поставить вас в известность о свершившемся. Они попросту выжидали. Разумеется, отчеты об убийствах появились в местной полиции и, следовательно, в Центре информации по преступлениям. Компьютеры ФБР отсканировали их так, как были запрограммированы, и когда было обращено внимание на слово «Армстронг», мы тут же оповестили вас о своей находке.

— И что же?

— Теперь скажите мне, сколько самых обыкновенных людей могло знать о том, что произойдет с данной информацией? И многие ли сидели бы вот так спокойно и ожидали, когда вы наконец заинтересуетесь убийствами, прочитав о них в газетах?

— К чему вы клоните? Кто они такие — эти убийцы?

— Каким оружием они воспользовались?

— Это были «Хеклер и Кох MP5SD6» и «вайме Мк2», — вставил Ричер.

— Достаточно экзотическое и редкое оружие, — заметил Бэннон. — И простым гражданам недоступное, поскольку снабжено глушителями. Его могут приобрести только государственные организации. И оба вида оружия закупает лишь одна из них.

— Это мы, — спокойно ответил Стивесант.

— Совершенно верно, — подтвердил Бэннон. — И последнее: я искал адрес и телефон мисс Фролих по городским справочникам. И знаете что? Данных в них не оказалось. Мисс Фролих не вошла в списки граждан, проживающих в столице. Разумеется, ничего странного тут нет. Никто не собирается афишировать то, что она работает в Секретной службе и писать следом: «А кстати, вот вам ее адресок». Но каким же образом преступники сумели доставить ей послание точно по адресу?

В комнате повисла тишина.

— Они знают меня, — тихо произнесла Фролих.

Бэннон кивнул.

— Простите, ребята, но в настоящее время ФБР подозревает сотрудников Секретной службы. Не тех, кто трудится у вас сейчас, потому что в этом случае человек бы знал, когда до вас дошло письмо с сообщением о демонстрации уязвимости вице-президента, и тогда бы они действовали расторопней. Поэтому мы сосредоточили свое внимание на тех сотрудниках, которые недавно ушли из вашей системы и кое-что еще помнят о коллегах. Люди, которые знакомы с вашими методами работы, понимают, что вы ничего не сообщаете Армстронгу о получаемых угрозах. Это должен был тот, кто знал мисс Фролих и Нендика, потому что они явно побывали у него дома. Возможно, это тот, кто был уволен с работы, а потому до сих пор точит на вас зуб. Я имею в виду, на Секретную службу, а не на Армстронга, конечно. Наша теория такова, что вице-президент является только средством, а не целью. Они убьют его для того, чтобы рикошетом ударить по вам. Ну, точно так же, как они застрелили и тех двух Армстронгов.

В комнате опять стало тихо.

— А какие у него могут быть мотивы? — поинтересовалась Фролих.

Бэннон поморщился:

— Из озлобленных бывших сотрудников мотивы так и сыплются, пока они ходят, дышат, разговаривают или просто существуют. Нам всем это хорошо известно, и все мы в свое время от этого страдали.

— А что вы скажете насчет отпечатка большого пальца? — возразил Стивесант. — У всех наших сотрудников берут отпечатки пальцев при оформлении на работу. И так было всегда.

— Наше предположение таково, что речь идет о двух преступниках. Мы полагаем, что тот, кто ставит свой отпечаток — просто союзник вашего бывшего сотрудника, того самого, который надевает перчатки из латекса. Поэтому мы и привыкли говорить «они». Мы почти уверены в том, что здесь работает команда. Но не оба они работали у вас. Мы не считаем, что вам мстят сразу два предателя.

— Значит, только один предатель.

— Это только наша теория, — повторил Бэннон. — Но говорить «они» принято, поскольку, скорее всего, тут действительно работал не один человек, хотя мы воспринимаем их как некое единое целое. Наверное, это происходит потому, что они владеют одинаковой информацией. Вот почему, когда я говорю, что у вас работал только один, то подразумеваю, что ваши секреты в любом случае известны им обоим.

— Но у нас очень сложная и большая система, — начал Стивесант. — И текучесть кадров тоже велика. Кто-то сам покидает нас, некоторых выгоняют. Одни с возрастом уходят на пенсию, а кое-кого даже приходится просить побыстрей отойти от дел.

— Все это мы сейчас проверяем тщательнейшим образом, — кивнул Бэннон. — Мы получаем списки интересующих нас лиц непосредственно из Министерства. Мы решили ограничиться периодом в пять лет.

— Это, наверное, очень длинные списки.

— У нас нет недостатка в специалистах, способных обработать такого рода информацию.

Никто ему не ответил.

— Извините меня, — вздохнул Бэннон, — никому не было бы приятно узнать, что проблемы вызвал человек, когда-то являвшийся коллегой. Но это единственное логическое заключение, к которому можно прийти. И эти выводы неутешительны, особенно сейчас. Преступники находятся в нашем городе, и они знают точно, о чем вы думаете и что собираетесь делать. Вот почему я настаиваю на том, чтобы вы отменили сегодняшнее мероприятие. Но если это действительно невозможно, то могу лишь посоветовать вам быть как можно более внимательными и проявить максимум осторожности.

Стивесант молча кивнул в наступившей тишине.

— Мы постараемся, — сказал он. — Можете на это рассчитывать.

— Мои люди приедут на место за два часа до начала церемонии, — пообещал Бэннон.

— А наши будут там еще на час раньше, — ответила Фролих.

Бэннон сдержанно улыбнулся, отодвинул стул и поднялся.

— Там и увидимся, — негромко произнес он.

Он вышел из конференц-зала и закрыл за собой дверь — совершенно бесшумно, но достаточно решительно.

Стивесант посмотрел на часы:

— Итак?

Они немного помолчали, затем дружно вышли из комнаты, проследовали в приемную, где выпили кофе, после чего снова вернулись в конференц-зал. Теперь каждый смотрел на то место, где совсем недавно находился Бэннон, словно он все еще присутствовал на собрании.

— Итак? — повторил Стивесант.

И снова молчание.

— Это было неизбежно, — подытожил выступление Бэннона босс. — Они никак не могли привязать к нам типа с отпечатком большого пальца, но второй, очевидно, все же когда-то работал у нас. Теперь в здании Гувера все наверняка улыбаются от уха до уха или тихо хихикают в кулачки.

— И все же: они правы или нет? — удивилась Нигли.

— Скорее всего, Бэннон не ошибся, — вступила в разговор Фролих. — Эти типы знают, где я живу.

Стивесант поморщился, словно где-то рядом невидимый рефери начал отсчет: раз!

— А каково ваше мнение? — спросил он у Нигли.

— Судя по той аккуратности, с которой они обошлись с конвертами, я тоже склонна думать, что это кто-то из своих, — отозвалась женщина. — Но меня волнует другое. Если они настолько знакомы с вашими методами работы, то почему не смогли предвидеть ситуацию, возникшую в Бисмарке? Они посчитали, что полиция направится к подброшенной винтовке, а Армстронг двинется к машинам, таким образом, подвергая себя непосредственной опасности. Но ничего подобного не произошло. Армстронг продолжал оставаться в мертвой зоне, а автомобиль сам подъехал к нему.

Фролих покачала головой.

— Нет, я полагаю, что они все поняли правильно. При обычных обстоятельствах Армстронг находился бы в центре поля, чтобы публика могла получше его разглядеть. Ну, чтобы политик как бы всегда оказывался в центре внимания. Как правило, мы не заставляем вице-президента жаться к изгороди. В самый последней момент было решено сделать все так, чтобы он оказался вблизи от церкви. Я основывалась на интуиции и расчетах Ричера. И при других обстоятельствах я, конечно, никогда бы не решилась на то, чтобы приказать водителю лимузина дать задний ход и въехать на газон. В этом случае существовала опасность, что колеса завязнут в грязи, и машина вообще не сможет тронуться с места. Представляете, как бы тогда ужасно все выглядело? Но земля промерзла и была достаточно твердой. Вот почему я решила импровизировать. Этого не мог ожидать никто, даже тот, кто проработал у нас долгое время. Поэтому мое решение оказалось для всех большим сюрпризом.

В комнате повисла тишина.

— В таком случае, теория Бэннона становится тем более правдоподобной, — подытожила Нигли. — Простите...

Стивесант кивнул.

— Два! — выкрикнул все тот же невидимый рефери.

— Ричер, ваше мнение?

— Не могу ничего возразить.

— Три!

Стивесант уронил голову, словно в его душе погасла последняя надежда.

— Но я не верю в это, — добавил Джек.

Стивесант воспрянул и прислушался.

— Я, конечно, рад, что они так внимательно изучают эту проблему, — продолжал Ричер, — поскольку ее надо исследовать со всех сторон, как я понимаю. Мы должны исключить все лишние варианты и возможности. Но они налетели на нее, как сумасшедшие. Если они правы, то в дальнейшем серьезно займутся этими людьми. Так что хотя бы одной задачей у нас останется меньше. Но мне все же кажется, что они понапрасну тратят свое драгоценное время.

— Почему? — насторожилась Фролих.

— Потому что я уверен в том, что ни один из преступников никогда не работал у вас.

— Так кто же они такие?!

— Мне кажется, они совершенно посторонние люди. Они старше Армстронга на несколько лет, от двух до десяти. Оба росли и учились где-то далеко, в сельской местности, где имеются приличные школы, а налоги не слишком высоки.

— Что-что?

— Вспомните все, что нам известно. Подумайте о том, что нам пришлось наблюдать. А теперь скажите мне, что самое меньшее вы можете припомнить из всего этого? Ну, самый, я бы сказал, незначительный компонент?

— Назови его сам, — попросила Фролих.

Стивесант снова взглянул на часы и покачал головой.

— Только не сейчас, — сказал он. — Нам пора идти. Вы расскажете нам об этом позже. Но вы уверены в своей теории?

— Они оба — совершенно посторонние люди, — кивнул Ричер. — Это гарантировано. И это же записано в Конституции.