ПРОЛОГ

Симс Кэллахен очнулся и застонал от невыносимой боли, раздиравшей его тело. Как будто огромное раскаленное жало пронзило его насквозь, пригвоздив к этой голой, выжженной солнцем земле. Такой нечеловеческой боли он не испытывал никогда, и на мгновение Симсу даже показалось, что он уже умер и горит теперь в адском пламени.

В затуманенном сознании Кэллахена зародилось какое-то смутное беспокойство, нараставшее с каждой минутой. Он изо всех сил стиснул зубы, тщетно пытаясь унять резкую пульсирующую боль в голове, которая мешала ему сосредоточиться и понять, что же его так тревожит. Внезапно он вспомнил: надо найти Бена, своего младшего брата. Он представил себе, как его несчастный брат лежит где-то под немилосердно палящим солнцем, истекая кровью. Это причинило Кэллахену больше страданий, чем физическая боль.

Новый приступ боли был так силен, что Симc не смог сдержать крик. Он чувствовал, что силы окончательно покидают его. Ужасно было бы умереть теперь, когда его жизнь наконец-то стала обретать смысл.

С трудом приподняв голову, Симc огляделся в поисках какого-нибудь укрытия от солнца, но кругом простиралась бескрайняя выжженная солнцем прерия.

Кэллахен потерял счет времени, он не понимал, сколько же он пролежал здесь, полумертвый от боли и голода, может быть, пару часов, а может, уже несколько дней.

Очнулся он от того, что чей-то голос звал его:

— Эй, бледнолицый, ты жив?

Кэллахен попытался что-то ответить, но из его пересохшего горла вырвался лишь приглушенный хрип, а сил не хватило даже на то, чтобы приоткрыть глаза. Симc ощутил, как кто-то поднимает его с земли, и это было последнее, что он почувствовал перед тем, как впасть в забытье.

Медвежий Коготь, индеец племени сиу, возвращался домой, когда вдруг увидел нечто, заставившее его похолодеть от ужаса. Вдалеке, на гребне холма, паслась черная лошадь с белыми пятнами. По древнему индейскому преданию, тот, кому являлся призрак черно-белой лошади, вскоре умирал. Сумев преодолеть страх, Медвежий Коготь подъехал поближе и с огромным облегчением убедился, что это не привидение, а настоящая лошадь из плоти и крови. Внезапно до чуткого слуха индейца донесся едва различимый стон. Немного проехав вперед, он увидел лежащего в траве окровавленного человека. Еще совсем недавно Медвежьему Когтю и в голову бы не пришло помогать бледнолицему, но с тех пор, как белая женщина-врач сумела спасти жизнь его отцу, индеец понял, что и среди бледнолицых попадаются стоящие люди.

Оглядевшись по сторонам, Медвежий Коготь убедился, что лошадь незнакомца, так испугавшая его вначале, ускакала. Тогда он поднял раненого, взвалил его на своего мустанга и поскакал в долину, где жила со своей семьей женщина-врач. Незнакомец был совсем плох, и индеец, прекрасно понимая, что любое промедление будет стоить этому бледнолицему жизни, заставлял своего коня скакать все быстрей.

1

Адвокату Джози Миллер крупно не повезло. Судью Карла Мак-Спаррена можно было с полным правом назвать самым бездарным юристом в Вайоминге. И именно этому человеку предстояло решить судьбу ее подзащитной, проститутки, которую обвиняли в краже часов у клиента.

Принося присягу, Джози мельком взглянула на судью Мак-Спаррена. Ее не переставал поражать контраст между этим неряшливым на вид и недалеким человеком и блестящими, великолепно образованными юристами, с которыми ей доводилось иметь дело в Нью-Йорке, где она изучала право.

Получая диплом адвоката, Джози отлично понимала, с какими трудностями ей предстояло столкнуться. Быть женщиной-адвокатом, да еще не где-нибудь, а здесь, на Дальнем Западе, где прав всегда оказывался тот, кто первым успел выхватить пистолет!

В Ларами, крохотном городишке, где Джози жила со своими приемными родителями, не было даже здания суда, и местному салуну время от времени приходилось становиться залом для судебных заседаний. Вот и сегодня здесь должен был состояться суд. Салун с самого утра был набит зеваками, пришедшими поглазеть на женщину-адвоката. Джози ужасно волновалась, это было ее первое серьезное дело, и ей наконец-то представился отличный шанс показать, на что она способна. Ее подзащитную, проститутку по имени Элли Олгуд, обвиняли в краже золотых часов у клиента. Элли же утверждала, что Вирджил Вэйн сам отдал их ей, расплачиваясь за ее услуги. Отдавая Элли часы, Вэйн был в изрядном подпитии, и девушка, наученная горьким опытом, поспешила спрятать их в надежном месте, пока он не протрезвел и не потребовал их назад. И точно, , проспавшись, Вэйн не мог ничего вспомнить, но, когда обнаружил, что у него нет часов, тут же отправился к шерифу, обвинив Элли в краже. Уилл Спенсер, здешний шериф, обыскал комнату девушки вдоль и поперек, но так и не смог отыскать злополучные часы. Правда, это не помешало ему арестовать несчастную.

Взглянув на свою клиентку, Джози почувствовала, как ее сердце сжимается от жалости к этой испуганной девушке с опухшими от слез глазами. Конечно, ей претил способ, которым та зарабатывала себе на жизнь. Но, зная историю жизни Элли, Джози не могла осуждать ее. Судьба просто не оставила девушке другого выбора. Ее мать была вынуждена торговать собой, чтобы прокормить дочь, и девочка, довольно рано поняв, как мама зарабатывает деньги, даже не считала это занятие чем-то противоестественным и позорным. Джози прекрасно понимала, что, если девушку признают виновной, на ее жизни можно поставить крест, обратного пути для нее уже не будет никогда.

Часы, которые якобы украла Элли, она отдала своему адвокату, и сейчас они лежали в кармане у Джози. Конечно, Элли могла бы вернуть их владельцу, но это означало бы, что она полностью признает свою вину, а Джози не могла этого допустить. Ведь Элли заработала их, пускай далеко не самым праведным путем, но называть ее воровкой никто не имел права.

С каждой минутой Джози все больше убеждалась, что судья Мак-Спаррен относится к ее клиентке с предубеждением, и только чудо могло убедить его в ее невиновности.

Тем временем Джози приступила к допросу потерпевшего:

— Господин Вэйн, расскажите нам, зачем вы приехали в Ларами?

— Вообще-то, я здесь проездом. Я еду в Шайенну, в воскресенье у меня свадьба, — с улыбкой ответил Вэйн.

Джози внимательно посмотрела на него.

— Вы отлично подготовились к встрече со своей невестой, я имею в виду ваш костюм.

Вирджил Вэйн кивнул и с нескрываемой гордостью одернул пиджак своего черного шерстяного костюма, который выглядел совсем новым.

— Мой будущий тесть, скажу я вам, очень уважаемый человек, и уж я должен не подкачать, чтобы он с легким сердцем мог доверить мне свою ненаглядную дочурку.

— Господин Вэйн, вы утверждаете, что золотые часы, которые были у вас, вам подарила невеста в честь вашей помолвки? — уточнила Джози.

— Так и есть.

— Вам повезло, такой роскошный подарок.

Отец моей невесты, старик Гюнтер, чертовски богат. Видели бы вы его ранчо! — воскликнул Вэйн. — У нас договорено: когда мы с его дочкой поженимся, я стану его компаньоном. Теперь-то вы смекаете, почему я так тороплюсь с женитьбой, а? — простодушно добавил он, подмигивая Джози.

Девушка взглянула на свою подзащитную. Элли сидела, сжавшись и уставившись в одну точку. Было видно, что она уже совсем потеряла надежду на благополучный исход дела. Джози чувствовала себя не намного лучше, изо всех сил борясь с подступавшим отчаянием.

— Господин Вэйн, если вы так торопились к своей невесте, то почему же не уехали в Шайенну с дневным поездом?

— Честно говоря, я надеялся тут немного поразвлечься перед свадьбой, ну вы понимаете, что я имею в виду? — ответил Вэйн с ухмылкой. — Должен же я как следует проститься с холостяцкой жизнью, у меня есть на это полное право, — с вызовом добавил он.

— Да, парень, я тебя отлично понимаю! — выкрикнул вдруг кто-то из толпы. — Когда ты женишься на Эззили Гюнтер, тебе придется несладко.

В зале раздался оглушительный хохот. Мисс Гюнтер действительно была на редкость несимпатичной девицей и к тому же славилась на всю округу скверным характером. Чтобы успокоить развеселившихся зрителей, судье Мак-Спаррену пришлось довольно долго стучать по стойке тяжелым стаканом для виски, заменявшим ему судейский молоточек.

— Угораздило же тебя, парень, отыскать себе такую невесту. Сказать по совести, девицы противнее мне еще не попадалось, а уж я повидал их немало на своем веку, — произнес судья с неподдельным сочувствием.

— Да ничего, привыкну как-нибудь, — растерянно ответил Вэйн.

— Господин судья, я протестую, — решительно вмешалась Джози. — Это не имеет никакого отношения к делу.

— Это бедняга Вэйн будет протестовать, когда окажется наедине со своей женушкой! — выкрикнул какой-то шутник из зала, и зрители вновь разразились хохотом.

Джози растерянно думала, что же ей делать дальше.

— Господин Вэйн, Элли утверждает, что после того, как вы провели с ней время, у вас не оказалось денег и, чтобы оплатить ее услуги, вы отдали ей свои часы.

— Вранье, я не мог этого сделать, ведь это подарок моей невесты. Она убьет меня, если с ними что-то случится, ведь они принадлежали еще ее деду.

Джози чувствовала, что ее шансы выиграть это дело уменьшаются с каждой минутой. Чего могло стоить слово проститутки против слова человека, который вскоре женится на дочери одного из богатейших людей в округе. Пусть судья и присяжные потешаются над Вэйном, их симпатии все равно целиком на его стороне, и переубедить их будет почти невозможно. Даже если Элли согласится вернуть часы, ее признают виновной.

Изо всех сил стараясь не впадать в панику, Джози ободряюще сжала руку своей клиентки. Если бы в свое время доктор Энни и Дэн не спасли Джози от тюрьмы и не удочерили, она вполне могла оказаться сегодня на месте Элли. Эти воспоминания помогли Джози собраться с силами и почувствовать себя увереннее. Она больше не паниковала и была полна решимости бороться до конца. Если ей смогли помочь, то и она обязана придумать что-нибудь, чтобы спасти Элли.

— Ну что, юная леди, вы готовы признать свое поражение? Если вам нечего больше сказать, то нет смысла терять время. — Когда судья Мак-Спаррен обратился к Джози с этими словами, в зале воцарилась полная тишина, и все глаза устремились на нее.

— Потерпите еще немного, господин судья, думаю, мы сможем представить доказательства, опровергающие обвинения господина Вэйна.

Джози пришла в голову идея, как ей выручить Элли. Правда, для этого придется нарушить закон, но что же ей оставалось делать, ведь по-другому справедливости ей добиться не удастся. Джози ставила на карту все: если ее уловка не сработает, о карьере адвоката можно будет забыть.

— Господин Вэйн, вы помните, как долго вы были в комнате у моей подзащитной?

— Точно не припомню. Может, минут двадцать или полчаса, не больше того.

— А где в это время лежали ваши часы?

— В кармане пиджака.

— Того самого, который сейчас на вас?

— Да, того самого, — нетерпеливо ответил Вэйн. Было видно, что этот допрос уже не на шутку раздражал его.

Не обращая внимания на недовольство Вэйна, Джози продолжала засыпать его вопросами:

— Когда вы были у Элли, куда именно вы клали ваш пиджак?

— Я боялся, что он помнется, и поэтому сразу снял его и повесил на стул.

— А сколько Элли потребовала с вас за свои услуги?

— Да я уж и не припомню, я довольно много выпил тогда.

— Но при этом вы уверены, что не отдавали ей часы сами?

— Говорю же вам, я не мог ей их отдать, это подарок моей невесты. — Вэйну уже осточертели эти вопросы, и он все больше выходил из себя. — Эта шлюха украла у меня часы, поэтому я и пошел к шерифу.

— Но если ваш пиджак висел на стуле, а вы никуда не выходили из комнаты, то как Элли могла умудриться украсть их, ведь у нее же попросту не было времени, чтобы сделать это?

— Ну… когда я уже уходил, она обняла меня, небось тогда и вытащила.

Джози вопросительно посмотрела на Элли, но та, затравленно глядя на своего адвоката, отрицательно покачала головой.

Повернувшись обратно к свидетелю, Джози спросила:

— С какой стати ей было обнимать вас, когда вы уже собирались уходить?

— А я почем знаю, может, девчонка была мне благодарна, — ответил Вэйн, неприятно ухмыляясь.

— Господин Вэйн, не могли бы вы встать? Сейчас мы проведем эксперимент: я обниму вас, и мы попытаемся представить, как действовала Элли.

— У вас ничего не выйдет, леди, — ответил Вэйн, немного растерявшись. — Вы ведь не воровка, как эта….

— Я бы попросила вас быть посдержанней в выражениях, — перебила его Джози. — Вы не имеете права называть Элли воровкой, пока вина ее не будет доказана. Чтобы присяжным стало все окончательно ясно, вы должны показать им, как именно, по вашему мнению, произошла кража.

Джози жутко волновалась, и ей едва удавалось сдержать дрожь. Слишком много сейчас было поставлено на карту.

— Прошу вас, подойдите ко мне, господин Вэйн, и покажите, как Элли обнимала вас.

Вирджил Вэйн окончательно растерялся и вопросительно взглянул на судью, ища поддержки.

— Давай, парень, обними ее как следует, если ей так этого хочется, — ответил судья, с трудом сдерживая смех.

Вэйн подошел к Джози и неуклюже обнял ее. Он выглядел совсем растерянным, и от его прошлой уверенности не осталось и следа.

— А где, вы говорите, лежали ваши часы?

— Вот здесь, в кармане пиджака. — Вэйн похлопал себя по груди.

Джози протянула руку к его карману, делая вид, что пытается что-то незаметно оттуда достать.

— Вы хотите сказать, что не почувствовали, как Элли достает у вас часы из кармана? Этого просто не может быть.

Не пытайтесь меня запутать, леди, все было так, как я говорю. — Вэйн чувствовал во всем этом какой-то подвох и нервничал все больше. — Девчонка украла у меня часы, и я позвал шерифа, чтоб тот ее арестовал.

Джози отодвинулась от свидетеля и задала ему следующий вопрос:

— Хочу вас все же еще раз спросить: может быть, вы потеряли свои часы или просто забыли, куда положили их, так как были пьяны?

— Это невозможно, я всегда кладу их в нагрудный карман, вот сюда, я… — показывая, где именно он обычно хранил часы, Вэйн сунул руку в карман и вдруг замер на полуслове. Весь вид его выражал крайнее изумление.

— Господин Вэйн, что с вами? — с недоумением спросил судья.

Вирджил Вэйн медленно вытащил из кармана руку, в которой он сжимал часы, и с ужасом уставился на них, не веря своим глазам.

— Позвольте мне взглянуть, не те ли это часы, из-за которых мы все тут собрались? — спросила Джози. Взяв часы из рук Вэйна, потерявшего дар речи от неожиданной находки, девушка прочитала выгравированную на них дарственную надпись: — «Сладкому Пупсику от его любимой». — Джози повернулась к судье и сказала: — Похоже, молодой человек ошибся, никто не крал его часы, и поэтому обвинение с Элли Олгуд должно быть снято прямо сейчас.

Услышав эти слова, Вэйн попытался протестовать:

— Как… как это могло получиться, ведь я точно знаю, что они были у нее, я сам ей их отдал… — Внезапно он осекся, поняв, что сболтнул лишнее, но было уже поздно.

— Как это понимать, Вэйн? Ты ведь утверждал, что девушка украла у тебя часы? — спросил судья.

— Ну… наверное, я ошибся, — промямлил Вэйн, не зная, как еще оправдаться.

— Да, тебя стоило бы наказать за такую забывчивость, но я просто закрою это дело. Ты ведь женишься на Эззили Гюнтер, худшего наказания и придумать трудно, — с усмешкой произнес судья.

— Я протестую, господин судья! — воскликнула Джози. — Я хочу напомнить, что Вирджил Вэйн так и не заплатил моей подзащитной за ее услуги, и к тому же я настаиваю, чтобы он решением суда был оштрафован за нанесенное ей оскорбление, таким образом, господин Вэйн должен выплатить Элли два с половиной доллара.

Судья выслушал Джози, не веря своим ушам, и вдруг расхохотался:

— А что, я думаю, вы правы, давай-ка, парень, заплати мисс Олгуд два доллара пятьдесят центов, как требует ее адвокат.

— Господин судья, — попробовал было возразить Вэйн, — я же уже говорил, что у меня нет с собой денег.

— Ну что ж, тогда нам стоит обратиться к почтеннейшему господину Гюнтеру, отцу твоей невесты, — сурово произнес судья Мак-Спаррен. — Я думаю, он не откажется оплатить долг будущего зятя.

— Не стоит впутывать в это дело старика Гюнтера, я постараюсь раздобыть денег, — тут же пошел на попятный Вэйн.

Когда суд наконец закончился и Джози собирала со стола свои бумаги, к ней подошел Карл Мак-Спаррен и сказал:

— Вы отлично провернули это дельце, мисс Джози, правда, я до конца так и не понял, как вам удалось подсунуть ему часы. Вряд ли этому вас научили в юридической школе, не так ли?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, господин судья. — Джози удалось сохранить внешнее спокойствие, но сердце у нее замерло. Неужели он обо всем догадался и теперь хочет привлечь ее к суду? Господи, только бы не это, ведь он должен понять, что другого выхода у нее не было.

Между тем судья продолжал:

— Должен вам сказать, вы неплохой адвокат, мисс Джози, особенно для женщины. Наверное, по-другому и быть не могло, ведь ваши родители такие образованные и умные люди. Я слышал, и ваша младшая сестра удивительно способная девушка. Похоже, это у вас семейное.

Джози сдержанно поблагодарила судью. Если бы он только знал, что Лаура была единственной родной дочерью доктора Энни и Дэна. Они удочерили Джози, когда та была ребенком, правда, весьма ловким и хитрым. Но сегодня прошлое Джози сыграло ей на руку, ведь она выиграла это дело, потому что была не только хорошим адвокатом, но и ловким карманником.

Ее размышления прервала Элли:

— Не знаю, как и благодарить вас, мисс Джози, если б не вы, я бы точно угодила в тюрьму. — И, понизив голос, она добавила: — Я же знаю, что вы подсунули Вэйну часы, как бы у вас не было из-за этого неприятностей.

— Понимаешь, Элли, я поступила справедливо, правда ведь на твоей стороне. Но тебе лучше оставить свое прежнее занятие, а то ты в другой раз можешь попасть в такую передрягу, из которой тебя никто уже не вытащит.

— Я обещаю, мисс Джози, — кивнула Элли.

Когда Джози уже уходила, она столкнулась в дверях с шерифом Уиллом Спенсером, который очень обрадовался, увидев ее.

— Джози! Как хорошо, что ты еще не ушла, я как раз искал тебя! Знаешь, до меня дошел слух, что индеец Медвежий Коготь, большой приятель твоей матери, притащил к вам на ранчо какого-то раненого парня, на которого он наткнулся в прерии.

— А родителей, как назло, нет дома, они поехали в Нью-Йорк. Мне нужно поторопиться, чтобы помочь этому бедняге.

Джози подхватила свою сумку с книгами и, выбежав из салуна, поспешила на другую сторону улицы, где оставила свою коляску. Шериф едва поспевал за ней.

— Погоди, Джози, я поеду с тобой и помогу тебе перевезти этого парня в больницу! — крикнул шериф, задыхаясь от быстрого бега.

Спасибо тебе, Уилл, но я отлично смогу сама обо всем позаботиться. — Приподняв подол своего дорожного платья, девушка проворно уселась в экипаж, не обращая внимания на шерифа, который попытался было ей помочь. Схватив в руки поводья, Джози подстегнула своего старого верного Соломона и воскликнула: — Вперед, мой мальчик, похоже, дома нас ждет сюрприз!

Шериф Спенсер успел запрыгнуть в повозку, когда та уже трогалась с места.

— Я ничуть не сомневаюсь, Джози, что ты сама со всем справишься, но я все же поеду с тобой.

— Ну как хочешь, — ответила она, нетерпеливо подстегивая лошадь.

Уилл Спенсер улыбнулся. Замечательная девушка, она никого не могла оставить равнодушным: кто-то боготворил ее, а кто-то ей завидовал, к тому же она уже давно оставалась неизменным объектом для пересудов местных кумушек. Все в округе знали, что Джози собирается стать отличным адвокатом. Она и старалась выглядеть так, как, по ее мнению, надлежало выглядеть серьезной женщине-адвокату. Девушка старательно затягивала свою и без того стройную фигуру в корсет, носила строгие платья, а густые светлые волосы закручивала в тяжелый узел на затылке. Но все ее усилия пропадали даром, непослушные локоны все время выбивались из строгой прически, и Джози, с ее озорными синими глазами и нежным лицом, обрамленным белокурыми прядями, не очень-то походила на серьезного юриста. Однако природа была щедра к ней и наградила ее не только привлекательной внешностью, но и недюжинным умом. Джози знала толк не только в законах и во всяких юридических тонкостях. Помимо этого, она, часто помогая своей матери в больнице, со временем стала разбираться в медицине почти так же хорошо, как и сама доктор Энни. И поэтому сейчас Джози надеялась, что сумеет помочь незнакомцу и ей не придется тащить его в больницу по такой жаре.

— Уилл, ты не знаешь, в каком состоянии этот человек? — обратилась Джози к шерифу.

— По правде говоря, не знаю. Его нашел Медвежий Коготь, а он не может ничего толком объяснить, только бормочет какую-то ерунду про черно-белую лошадь.

— Черно-белая лошадь? — переспросила Джози. Она сразу поняла, что имел в виду индеец, она слышала о том, что в племени сиу черно-белая лошадь означает смерть. Значит, незнакомец совсем плох, и им лучше поспешить. Джози не переставала подгонять Соломона, и тот бежал все быстрей и быстрей по пыльной и ухабистой дороге. От немилосердной тряски прическа Джози совсем растрепалась, и волосы свободно развевались по ветру, но она не обращала на это никакого внимания. Все ее мысли были сосредоточены на раненом, который лежал у нее дома. Она еще не знала, чем обернется для нее встреча с ним, но у нее возникло необъяснимое чувство, что ее спокойной размеренной жизни приходит конец. И разобраться со всем этим будет посложней, чем подсунуть часы в карман простофили.

2

Ранчо Миллеров было необычным для этих мест. Дэн Миллер старался сделать его похожим на испанские гасиенды, которые так понравились ему, когда он был в Нью-Мексико. Для постройки дома Дэн использовал кирпич из обожженной красной глины и сделал внутренний дворик, без которого не обходится ни одна испанская вилла.

Экипаж Джози уже приближался к дому, и, на секунду забыв о волнении, она невольно залюбовалась открывшейся ее глазам картиной. Солнце уже клонилось к западу, и его лучи позолотили верхушки деревьев и черепичную крышу дома. Все вокруг замерло в ожидании вечера, и тишину нарушал лишь стук колес. В который раз Джози подумала, что лучшего места для своего дома ее родители не смогли бы найти. Их ранчо расположилось в живописной долине, со всех сторон окруженной холмами, надежно защищающими ее от безжалостных ветров, и здесь, под сенью деревьев, воздух всегда был свеж и напоен ароматом цветов.

Дэн Миллер построил этот дом в тот год, когда родилась Лаура, а сейчас ей было уже десять. Столько же, сколько было Джози, когда ее поймали при попытке стянуть кошелек у доктора Энни. С тех пор жизнь Джози навсегда была связана с этой женщиной.

Клиника доктора Энни располагалась в правом крыле дома, и именно туда Джози направила Соломона. Подъехав к дому, она легко соскочила с повозки и отдала поводья конюху Вэшу, велев ему позаботиться о бедняге Соломоне, который совсем выбился из сил.

Когда девушка вошла в дом, навстречу ей поспешила Любина, служанка Миллеров. Она вся извелась в ожидании Джози, не зная, что ей делать с этим бедолагой, которого притащил Медвежий Коготь.

Джози приблизилась к незнакомцу, который лежал на смотровом столе, и поняла, что тот был без сознания. Выглядел он просто ужасно, одежда на нем была порвана и насквозь пропитана кровью, длинные спутанные волосы и черная, слипшаяся от крови борода почти полностью скрывали лицо, мешая Джози как следует рассмотреть его. Ей подумалось, что если бы вдруг пришлось защищать его в суде, то его оправдания ни за что бы не удалось добиться. Он выглядел опасным даже сейчас, когда лежал перед ней раненый и беспомощный.

Любина никак не могла оправиться от пережитого волнения и бесконечно причитала, нервно заламывая руки:

— Что же нам делать, сеньорита, он весь в крови, что же нам делать?

— Прекрати стонать, Любина, — не выдержала Джози. — Я думаю, мы сможем ему помочь.

Джози нащупала артерию у незнакомца на шее и ощутила слабый пульс. Затем она попыталась приподнять его рубашку, чтобы осмотреть рану, но это ей не удалось, потому что ткань намертво присохла к запекшейся ране.

— Похоже, его ранили дня два назад, кровь уже совсем засохла, — произнесла Джози, обращаясь к шерифу, который стоял рядом с ней. — Уилл, ты знаешь, кто он?

— Никогда не встречал его раньше, — задумчиво ответил шериф. — И я думаю, будет лучше, если я увезу его с собой в город. Там мне будет легче разобраться, что он за птица.

Хотя незнакомец был без сознания, Джози не покидало странное ощущение, что он слышит их разговор. Девушке уже не раз доводилось заменять в клинике мать, и она всегда отлично справлялась со своими обязанностями. Почему же на этот раз она разволновалась до такой степени, что с трудом сдерживала дрожь?

— Нет, его нельзя никуда перевозить, по крайней мере, до тех пор, пока я не обработаю раны, — возразила Джози.

При этих словах в глазах Уилла промелькнуло недовольство. Джози ему очень нравилась, и, хотя она всегда относилась к нему только как к другу, он не терял надежды со временем завоевать ее сердце.

Тем временем Джози продолжала осматривать раны незнакомца.

— Помоги мне, — сказала девушка, обращаясь к Любине. — Нам нужно раздеть его, чтобы я могла как следует все обработать.

— Святая Дева Мария, дай мне силы! — с испугом всплеснув руками, воскликнула служанка. — Я ни за что на свете не дотронусь до этого дьявола, и не просите, сеньорита.

— Не болтай глупостей, Любина, лучше помоги мне, — рассердилась Джози.

— Оставь ее в покое, мы прекрасно обойдемся без нее, — вмешался Уилл.

— Ну хорошо. А ты, Любина, нагрей побольше воды и принеси чистой ткани для перевязки.

Служанка, обрадованная тем, что ей не придется помогать хозяйке раздевать этого черноволосого дьявола, молнией вылетела из комнаты.

Тем временем шериф попытался стянуть с незнакомца правый сапог, но это ему не удалось. Тогда он велел Джози покрепче обхватить раненого за ногу, а сам стал тянуть изо всех сил. Наконец их усилия увенчались успехом.

Джози нервничала все сильней, от волнения ее уже трясло, как в лихорадке. Конечно, в юности она много времени проводила в клинике, помогая своей приемной матери, но ей еще никогда не доводилось в одиночку заниматься таким серьезным случаем. К тому же последние четыре года она провела в Нью-Йорке, изучая право, и уже успела изрядно подзабыть то, чему ее научила доктор Энни. И сейчас, зная, что судьба раненого в ее руках и никто не сможет ей помочь, девушка немного растерялась.

Джози боялась, что Уилл заметит, как дрожат у нее руки, когда она разрезала и снимала с раненого насквозь пропитанную кровью рубаху. Ей не хотелось, чтобы он почувствовал ее волнение.

Разрезая рукав рубашки незнакомца, Джози обратила внимание на его грубые, мозолистые ладони, ладони человека, привыкшего к тяжелому физическому труду. «Кто бы ни был этот человек, — подумала Джози, — ему нелегко достается его хлеб».

Уилл прервал ее размышления:

— Раз нам не удалось выяснить, кто этот человек, тебе опасно оставаться здесь с ним одной. Я думаю, нам стоит послать телеграмму Дэну и доктору Энни, чтобы они поскорей возвращались, а до тех пор я мог бы остаться здесь.

— В этом нет никакой необходимости. Этот бедняга так слаб, что не представляет опасности ни для меня, ни для кого-то еще.

— Ну ладно, — разочарованно протянул Уилл, — тогда я вернусь в город и выясню, не было ли где поблизости какого-нибудь нападения на поезд или ограбления банка. А утром я вернусь проверить, как у тебя дела.

Джози взглянула на своего пациента и твердо сказала:

— Нет, я не думаю, что он преступник.

Она не знала, откуда взялась эта уверенность, но ей действительно так казалось. «Конечно, он не преступник, — подумала Джози, — но кого-то он сильно разозлил, вон как его отделали». Одна из пуль угодила ему прямо в пах, и Джози решила, что, скорее всего, в него стрелял рассерженный муж, заставший его со своей женой.

— Откуда тебе знать, преступник он или нет, ведь ты видишь его впервые в жизни и не знаешь о нем ничего, — рассерженно произнес Уилл. — Ты точно такая же, как твоя мамочка, если уж что вобьешь себе в голову, то разубедить тебя невозможно, — добавил он, направляясь к выходу.

— Какая есть, теперь уже не переделать, — сказала Джози, захлопывая за шерифом дверь.

Вернувшись к своему пациенту, девушка расстегнула ему пояс и попыталась снять с него брюки, как вдруг раненый открыл глаза и вцепился ей в руку, больно сжав ее.

От ужаса у Джози перехватило дыхание, она даже не смогла закричать. Что же она наделала, зачем только позволила Уиллу уехать! А вдруг она ошиблась, и на самом деле этот человек — опасный и безжалостный убийца.

— Я всего лишь пытаюсь вам помочь, — сумела она наконец произнести прерывающимся от страха голосом. — Но если вы предпочитаете истекать кровью, то я ничего не имею против.

Он уставился на нее холодным немигающим взглядом, и Джози замерла, как завороженная, не в силах пошевелиться. Совершенно некстати она вдруг подумала, что никогда еще не встречала мужчины красивее, чем он. Внезапно лицо его исказила гримаса боли, он выпустил руку Джози и бессильно закрыл глаза. Казалось, он вновь потерял сознание.

Сердце Джози колотилось так, будто готово было выскочить из груди. Она сделала несколько глубоких вдохов, чтоб хоть немного успокоиться. Девушка была очень напугана, но она не могла отказать в помощи этому человеку, даже если он был преступником. Собрав все свое мужество, Джози взяла ножницы и принялась разрезать брюки, чтобы добраться до ран на ногах. Когда она осторожно попыталась отодрать ткань, присохшую к ране, незнакомец застонал от боли и снова что было силы вцепился ей в руку. От неожиданности Джози едва не выронила ножницы, но потом быстро успокоилась, поняв, что этот человек действует инстинктивно, не желая причинить ей вреда.