Любовь вне закона

— Что ты имеешь в виду? — не понял он.

— Не притворяйтесь, что вы спите.

— Если ты хочешь, я могу закрыть глаза, пока ты будешь менять повязку, и ты сможешь спокойно рассмотреть все, что тебя интересует, — с насмешкой сказал он.

Сегодня утром он еще раз обдумал все, что с ним произошло, и решил, что у него на самом деле маловато сил, чтобы отправиться на поиски брата. И если он хочет выбраться отсюда поскорей, ему не следует ссориться со своим ангелом-хранителем. Но ему так нравилось подшучивать над Джози. Когда она сердилась, то становилась очень хорошенькой.

Закрывая глаза, Кэллахен пробормотал:

— Я весь в твоем распоряжении.

Джози опустила губку в горячую воду и, не давая ей остыть, опустила Кэллахену на живот.

Вздрогнув от неожиданной боли, Симc воскликнул:

— Черт, ты что, собралась сварить меня живьем?

— Нет, я всего лишь напоминаю вам, что вы еще очень слабы и я могу сделать с вами все, что мне вздумается, если вы не прекратите свои глупые шутки, — с невозмутимым видом ответила девушка, — а теперь лежите спокойно.

Ничего не ответив, Кэллахен вновь закрыл глаза. Джози продолжила аккуратно промывать его раны. Пока она делала это, Кэллахен не проронил ни слова.

Девушка с удивлением поняла, что ей скучно без его игривых замечаний. Подумав об этом, она вспомнила своего дядюшку Рэта и тетушку Джинни. Дядя Рэт, веселый, жизнерадостный человек, постоянно подшучивал над своей невестой Джинни, да и та не оставалась в долгу. Потом они поженились, и до сих пор, уже имея пятерых детей, они похожи на молодых влюбленных, постоянно флиртующих друг с другом.

Вспоминая о них, Джози продолжала протирать тело Кэллахена влажной губкой. Внезапно ее внимание привлек небольшой шрам у него на правой лодыжке, которого раньше она почему-то не замечала.

— Откуда у вас этот шрам? — спросила она, легко касаясь его ноги.

— Это тоже след от пули, — просто ответил он.

— Я уже ничему не удивляюсь, — пробормотала Джози. — А что произошло в тот раз, может, вас ранили из-за какой-нибудь красотки?

— Из-за женщины? — Кэллахен с недоумением смотрел на Джози. — Знаете, я ни разу не встречал женщины, ради которой стоило получить пулю, пускай даже и в ногу.

— Даже ради вашей матери?

Несколько мгновений он молчал, а потом с горечью произнес:

— Моя мать погибла во время войны. Ее застрелили янки, когда она пыталась помешать им насиловать мою сестру. Сестру потом тоже убили.

Услышанное до глубины души потрясло Джози, и ее сердце наполнилось жалостью к этому человеку, которому довелось пережить подобную трагедию.

И еще тронуло то, что Кэллахен поделился с ней такими сокровенными переживаниями.

— Простите, мне очень жаль, — мягко произнесла она. — А моя настоящая мать умерла во время родов. Моего новорожденного брата тоже не сумели спасти. — Она сама не знала, зачем рассказывает ему об этом. Еще никому на свете она не рассказывала о несчастном крошечном мальчике, который невольно отнял жизнь у ее матери.

Кэллахен не стал продолжать разговор на эту тяжелую для обоих тему. Вместо этого он спросил:

— Как скоро я смогу сесть на лошадь? Не могу же я бесконечно валяться здесь. Мне надо найти брата.

— Успокойтесь, Кэллахен, я уверена, что с вашим братом все в порядке. Если бы он, не дай бог, был мертв, его тело давно бы уже нашли. К тому же я могу попросить Медвежьего Когтя, того, что привез вас сюда, — пояснила она, заметив вопрос в его глазах, — послать кого-нибудь из своих людей на поиски. Как только я раньше об этом не догадалась! Сиу лучше всех знают эти места, и, если Бен не успел слишком далеко отсюда уехать, они отыщут его.

— Как вы можете говорить с такой уверенностью? — недоверчиво спросил он.

— Ну, вас же нашли именно они. Так что можете быть спокойны, индейцы обязательно найдут вашего брата, — сказав это, она отвернулась, чтобы прополоскать губку, а потом принялась отмачивать бинт, присохший за ночь к ране на плече.

— Слушай, у тебя все так ловко получается, можно подумать, ты всю жизнь занималась уходом за ранеными, — с благодарностью сказал Кэллахен.

— Вы преувеличиваете, у меня не так уж много опыта в этом деле. Вот у доктора Энни действительно легкая рука, все ее пациенты говорят об этом.

— Эта доктор Энни, она ведь твоя приемная мать, я правильно понимаю? — спросил Кэллахен.

— Да, а моя настоящая мать была проституткой, — спокойно ответила Джози, наблюдая за его реакцией. Ей было очень легко с ним, она могла рассказывать о себе все, даже то, чего никому бы не рассказала. Он не был шокирован ее признанием, но и не сделал вид, что пропустил его мимо ушей. Это порадовало девушку.

— Наверняка у нее были веские причины заниматься этим. Ни одна женщина добровольно не выберет такую жизнь, — задумчиво сказал он.

Когда Джози еще жила с матерью, ее тоже мучил вопрос, почему мать не оставит это занятие. Однажды девочка набралась смелости и спросила ее об этом. Мать ответила лишь, что это была для них единственная возможность выжить.

Кэллахен очень внимательно слушал Джози.

— А что случилось с тобой после ее смерти?

— Когда мама умерла, один из ее «приятелей» взялся позаботиться обо мне. Он научил меня шарить по карманам и воровать кошельки в людных местах и каждый день отправлял на промысел. Я оказалась способной ученицей, и ловили меня нечасто, но если я оказывалась недостаточно ловкой, то доставалось мне крепко. У меня на всю жизнь осталась память о тех временах. — И она показала ему небольшой бугорок на правой руке. — Однажды мне сломали руку, и кость неправильно срослась.

— А с доктором Энни ты познакомилась, когда она лечила твою руку? — предположил Кэллахен.

— Нет, мы с ней познакомились позднее. Однажды я крутилась в толпе на вокзале в надежде стащить чего-нибудь и уже почти выудила кошелек у доктора Энни, когда меня поймал Дэн. Так вышло, что Энни и Дэн познакомились благодаря мне. Энни не позволила сдать меня в полицию и стала ласково меня расспрашивать, где я живу и кто мои родители, будто я была просто случайной знакомой, а не бродяжкой, пытавшейся ее обокрасть.

— А что произошло дальше? — в глазах Кэллахена читался неподдельный интерес.

— Когда Энни узнала, что у меня никого нет, она решила, что я буду жить у нее. Вскоре мы переехали в Ларами, и здесь она открыла свою клинику. Потом они с Дэном поженились и удочерили меня. Их дом стал для меня родным, нигде еще мне не было так хорошо. Я никогда не знала своей настоящей фамилии, поэтому они дали мне свою. Я не родная им, но они относятся ко мне, как к дочери.

— Ты так просто рассказываешь обо всем, что с тобой произошло, но я уверен, что все это было слишком тяжело для маленькой девочки. — В голосе Кэллахена слышалось искреннее сочувствие.

Да, ты прав, мою жизнь нельзя назвать простой. — Джози вдруг засомневалась, стоило ли ей рассказывать ему все это. С чего вдруг ей пришло в голову раскрывать душу перед человеком, которого она едва знала и который, возможно, был преступником. Джози подумала с горечью, что их, возможно, сблизило то, что в прошлом их судьбы были в чем-то похожи.

Кэллахен о чем-то задумался и лежал молча, но у Джози было ощущение, что этот разговор интересен ему так же, как ей.

— Мне повезло, что есть люди, которые действительно любят меня, которые считают меня лучше, чем я есть на самом деле. Энни и Дэн дали мне очень много, они заменили мне родителей и теперь имеют право ожидать, что из меня выйдет что-нибудь путное.

— А кем бы, к примеру, они хотели тебя видеть? — спросил Кэллахен.

— Они всегда говорили мне, что я должна учиться, они не настаивали на какой-то конкретной профессии, это я должна была решать сама. Просто они с детства внушали мне, что нужно заниматься чем-то, что будет приносить людям пользу. — Увлекшись рассказом, Джози бросила губку в миску с водой и села на стул у кровати Кэллахена. — Но самое главное, я должна была стать настоящей леди и быть примером для моей младшей сестры Лауры.

— Да из тебя такая же леди, как из меня джентльмен, — произнес Кэллахен.

Джози с удивлением посмотрела на него. Нет, он вовсе не хотел ее обидеть, он просто сказал, что думает.

— Вы правы, никакая я не леди. Мне приходится постоянно притворяться, и порой кажется, что все прекрасно это понимают и смеются надо мной.

— Посмотри мне в глаза, Джози, — вдруг неожиданно ласково сказал Кэллахен, — разве я смеюсь над тобой?

Девушку смутила нежность, звучавшая в его голосе. Почему он так себя ведет? Она снова почувствовала, что ее тянет к нему, и испугалась. Ей было легко и хорошо с ним и не хотелось, чтобы в их отношениях возникли какие-то сложности. Ей казалось, что он был единственным человеком на земле, который так хорошо понимает ее.

— Нет, я не думаю, что вы смеетесь, — ответила она, немного покраснев, и, схватив губку, стала с удвоенным усердием тереть Кэллахена, чтобы скрыть свою растерянность. Постепенно ее смущение сменилось раздражением на себя. И зачем только она так разоткровенничалась с человеком, которого почти совсем не знала? Она просто выставила себя доверчивой дурой! Что он теперь подумает о ней?

— Мисс Джози Миллер, мне кажется, ты соврала мне, рассказывая о своем прошлом, — голос Кэллахена вывел ее из задумчивости. Она не поняла, что он имеет в виду. — Ты была не карманником, — продолжал он, лукаво улыбаясь, — похоже, ты была прачкой. Когда ты трешь меня с такой силой, мне начинает казаться, что я стиральная доска.

Извините, Кэллахен, я просто немного задумалась. — Джози отложила губку, решив, что Кэллахен уже достаточно чист. Теперь ей предстояло снова перебинтовать его. Она достала чистый бинт, а потом, обхватив Кэллахена за шею и поддерживая под спину, помогла ему приподняться с кровати. — Посидите так немного, чтобы я могла забинтовать вашу рану, — попросила она его. Быстро справившись со всем, она помогла ему снова лечь. Тяжесть его тела заставила Джози склониться над ним, и на мгновение они оказались очень близко. Он едва не касался губами ее шеи, и девушка чувствовала его учащенное дыхание на своей коже.

Джози поспешно отпрянула, и несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Девушке казалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди. Джози покачала головой, пытаясь прогнать наваждение, охватывавшее ее всякий раз, как Кэллахен оказывался так близко. Она огляделась в поисках простыни, чтобы поскорее укрыть его и уйти от греха подальше. Интересно, ощущает ли он что-то подобное, когда она касается его? Но не успела Джози подумать об этом, как его тело дало ей ясный ответ на этот вопрос. «Как хорошо, — подумала Джози, внутренне улыбаясь, — что у женщин нет такого предательского органа, показывающего всем, насколько они возбуждены».

— Вам не удастся больше испугать меня, мистер Кэллахен, — произнесла Джози, напуская на себя строгость. — Я уже отлично знаю, что вы — бессовестный дьявол, который к тому же совершенно не может себя контролировать, когда видит женщину, даже если она всего лишь пытается помочь ему. — С этими словами она развернулась и направилась к двери.

— Постой! — крикнул он ей вслед, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы задержать ее. — Вернись и забери эту проклятую миску с водой, иначе я опрокину ее на пол.

— Советую вам быть посдержанней, — невозмутимо парировала Джози, не поддаваясь на его уловку.

— Черт возьми, знала бы ты, как я стараюсь быть сдержанней!

— Но пока у вас что-то ничего не выходит, — сказала она и открыла дверь, чтобы выйти.

— Я же не виноват, что ты постоянно соблазняешь меня.

— Никогда не делала ничего подобного, — возмутилась Джози, остановившись на пороге.

— Значит, это делает твое тело. Мое, например, меня не слушается, когда речь идет о женщинах, — усмехаясь, сообщил он.

— Самоконтроль, всего лишь самоконтроль, вот и все, что от вас требуется. Я думаю, вам следует поучиться контролировать свой… флагшток, а то что-то уж слишком часто вы поднимаете флаг.

— Флагшток? — переспросил Кэллахен, изо всех сил стараясь не расхохотаться. — Его называют по-всякому, но чтобы так? Ни разу не слышал.

— Ну извините, если невольно оскорбила его величество, — сказала Джози, закрывая за собой дверь.

Кэллахен чертыхнулся. Да что она понимает, эта девчонка, как еще он может реагировать, когда она почти прижимается к нему, а ее длинные волосы касаются его кожи. Он чувствовал, как эта девушка все больше покоряет его, причем его волнует не только ее тело. Ему нравится ее открытость и честность, ее чувство юмора… Черт возьми! Да ему все в ней нравится. Кэллахен слишком хорошо понимал, что не должен поддаваться этому влечению, но ничего не мог с собой поделать. Джози околдовала его.

Некоторое время он лежал, размышляя о Джози, и вдруг дверь снова открылась и девушка вошла в комнату. В руках она держала ночную рубаху Дэна, которую ему подарила на Рождество его мать, но это одеяние ему ужасно не понравилось, и, засунув его подальше в шкаф, он тут же забыл о нем. Сейчас же оно пришлось как нельзя кстати.

— Наденьте это, пожалуйста, — сказала Джози, протягивая Кэллахену рубаху.

Кэллахен осмотрел одеяние, которое она ему предложила, и возмущенно воскликнул:

— Ты что, издеваешься? Чтобы я надел женскую ночную рубашку? Да ни за что на свете!

— Это вовсе не женская рубашка, а мужская. Это ночная рубаха Дэна, — терпеливо объяснила ему Джози.

— Ты хочешь сказать, он надевает это на ночь? — недоверчиво переспросил ее Кэллахен. — Скажи мне честно, Джози, ты хоть раз видела своего отца в этом балахоне?

— По правде говоря, не видела, — призналась девушка, — но я уверена, что он обязательно бы ее надел, если бы его попросила моя мать.

— Знаешь что, крошка? Такую рубаху согласился бы надеть только тот мужчина, у которого нет женщины и который вообще не собирается иметь дело с женщинами.

Джози разозлило его упорство.

— Похоже, это про вас. Не думаю, что в скором будущем вам грозит иметь дело с женщиной. Так что можете смело надевать это на себя. И еще, не называйте меня крошкой.

— Ладно, давай сюда этот кошмар, — покорно вздохнул Кэллахен.

Джози отдала ему рубаху, радуясь, что ей не придется все время смотреть на его голое тело.

Симc просунул голову в ворот рубахи и ловко продел правую руку в рукав. С левой все оказалось сложней, как он ни старался, ему не удавалось попасть в рукав.

— Позвольте, я помогу вам, — решила вмешаться Джози, наблюдавшая за его усилиями. Ей быстро удалось продеть его левую руку в рукав, но натянуть на него рубаху, пока он лежал, было невозможно.

— Мне очень жаль, но вам опять придется привстать. Обхватите меня за шею и постарайтесь приподняться.

Кэллахен сделал, как она просила, и Джози легко смогла натянуть рубашку ему на спину. Одев его, она помогла ему опуститься обратно на кровать и попыталась отстраниться. Но на этот раз Кэллахен не собирался выпускать ее из своих объятий. Джози Миллер стала для него слишком сильным искушением, и он не мог ничего с собой поделать. Сейчас она была так близко от него, что он явственно ощущал аромат ее волос, и этот запах сводил его с ума. Когда девушка попыталась приподняться, он лишь крепче обнял ее и привлек к себе. Джози чувствовала, как он нежно перебирает волосы у нее на затылке. От его мягких прикосновений по телу Джози пробежала дрожь, и она смогла лишь прошептать:

— Не надо…

— Не надо что? — хрипло спросил он, прижимая к себе ее податливое тело.

Не надо… — повторила Джози, но в этот момент Кэллахен поцеловал ее. Почувствовав мягкое прикосновение его губ, девушка поняла, что именно этого ей хотелось всякий раз, как она оказывалась рядом. Все ее детские клятвы тут же вылетели у нее из головы, и она забыла обо всем на свете, наслаждаясь нежностью его поцелуя.

Кэллахен не мог до конца поверить в происходящее, не мог понять, как вышло, что он поцеловал Джози. Видит бог, он не собирался этого делать. С его стороны было бы безумием рассчитывать на успех, она должна была с возмущением оттолкнуть его, ударить, но произошло какое-то чудо, и вот он целует ее прекрасные губы, покорно раскрывшиеся ему навстречу. Но в какой-то момент тело Джози вдруг напряглось, и она стала изо всех сил вырываться из его объятий.

— Это нечестно, вы пользуетесь ситуацией, чтобы заставить меня потерять контроль над собой. — Джози была не на шутку напугана чувствами, которые пробудил в ней поцелуй Кэллахена.

— Никогда в своей жизни я ни к чему не принуждал женщин. Прости меня. — Слова Джози отрезвили Кэллахена, и он нехотя разжал руки.

— Считайте, что ваши извинения приняты, — холодно произнесла Джози.

Кэллахен задумчиво смотрел на нее.

— Чего ты так боишься, Джози?

— Не будьте так самоуверены, я и не думала бояться, — с возмущением ответила девушка.

— Вот и я говорю, что ничего страшного не случится, если я поцелую тебя еще раз, — нежно проговорил Кэллахен, вновь осторожно обнимая ее за талию. — Ты ведь никогда раньше не целовала мужчину, да?

Как бы там ни было, вас это не касается! — Ей не хотелось признаваться в том, что он прав. На самом деле у Джози не было ровным счетом никакого опыта в отношениях с мужчинами.

Кэллахен, чувствуя ее нерешительность, обнял ее еще крепче.

— Всего лишь один поцелуй, Джози, — прошептал он.

— Кэллахен, — в смущении ответила Джози, чувствуя, что готова сдаться, — вы больны, вы сами не понимаете, что делаете.

— Если ты имеешь в виду, что я сошел с ума, то ты права. Ты сводила меня с ума все эти дни своими прикосновениями. Теперь моя очередь. Ты должна мне по крайней мере один поцелуй, Джози.

Она хотела что-то возразить, но он не стал ее слушать, закрыв рот поцелуем. И на этот раз Джози, не найдя в себе сил бороться с ним, покорилась захлестнувшему ее чувству.

В этот момент в коридоре раздался голос Любины:

— Мисс Джози, ваш ужин готов, идите скорей, пока все не остыло.

Джози с испугом вырвалась из объятий Кэллахена и выбежала из комнаты. Должно быть, она тоже сошла с ума, раз позволяет ему делать это с собой.

6

Раньше Джози никогда не мучилась от бессонницы. Она засыпала сразу, едва голова касалась подушки. Но сегодня все было по-другому, она никак не могла уснуть, как ни старалась.

«Это все из-за жары, — уверяла она себя, ворочаясь на постели. — Поцелуи Кэллахена здесь совершенно ни при чем».

Наконец, поняв, что заснуть все равно не удастся, Джози решила выйти на улицу. Она надеялась, что на свежем воздухе быстро сумеет успокоиться и привести свои мысли и чувства в порядок.

Поднявшись с кровати, Джози подобрала подол своей длинной ночной рубашки, чтобы он не путался в ногах, и спустилась во двор. На небе сияла полная луна, и все вокруг было залито ее серебристым светом. Уже перевалило за полночь, но раскаленная за день земля еще не успела остыть, и о ночной прохладе оставалось только мечтать.

Пытаясь избавиться от нервного напряжения, сковавшего ее, Джози глубоко вдохнула теплый воздух, напоенный ароматом роз, в изобилии росших вокруг дома.

Внезапно тишину нарушил звук чьих-то шагов, раздавшийся у нее за спиной, и Джози в испуге обернулась.

— Доброй ночи, мисс Джози. — Девушка с облегчением узнала голос Вэша. Джози поспешно одернула ночную рубашку. Она совсем забыла, что шериф велел конюху охранять дом по ночам, и теперь ощущала неловкость, появившись перед Вэшем в таком виде.

— Здравствуй, Вэш. От Медвежьего Когтя не было никаких вестей? — спросила Джози, пытаясь скрыть смущение.

— Нет, ничего.

— Я думаю, тебе нет смысла охранять дом, Вэш.

Мой пациент не представляет для меня никакой опасности. — Джози так хотелось самой в это поверить.

— Вы же знаете, мисс, что доктор Энни никогда мне не простит, если с вами, не дай бог, что-то случится, — возразил Вэш, — так что я уж лучше покараулю. Мне самому будет спокойней.

— Ну что ж, спасибо тебе, — тепло произнесла Джози.

«А ведь и правда, — подумала Джози. — День независимости уже прошел, и совсем скоро доктор Энни и Дэн вернутся домой». Вряд ли им понравится, что она так долго не позволяла шерифу увезти Кэллахена в город. Они решат, что она повела себя неосмотрительно, и примутся в два голоса ругать ее за безрассудство. Но пока Джози не хотелось думать об этом. Сейчас ее больше заботило, где бы отыскать прохладное местечко, чтоб хоть немного отдохнуть от изнуряющей жары последних дней. Даже ночью от нее не было спасения, роса еще не выпала, и трава, по которой шла Джози, была сухой и не давала прохлады.

Подумав, что неплохо было бы освежиться, Джози решительно направилась к реке, протекавшей неподалеку от дома Миллеров. На берегу она ненадолго остановилась, прислушиваясь к ночным шорохам, а потом вошла в воду, с наслаждением ощущая освежающую прохладу.

Последнее время Джози никак не могла избавиться от неприятного ощущения, что в ее жизнь настойчиво вторгаются перемены, которых она сама вовсе не желает. Она всегда хотела походить на свою приемную мать, держать свою судьбу в собственных руках и решать все сама. Казалось, ей уже удалось стать уверенной в себе женщиной, которая знает, чего хочет, и никому не позволяет собой распоряжаться. Все в жизни Джози было просто и понятно до тех пор, пока не появился Симc Кэллахен. Этому человеку ничего не стоило заставить ее потерять над собой контроль. В его объятиях она становится покорной и безвольной. Да уж, у Джози действительно был повод для беспокойства. Вот и сейчас, стоило ей подумать о Кэллахене, вспомнить его поцелуи, как по ее телу прокатилась жаркая волна. Она набрала в ладони воды и умылась, пытаясь остудить пылающее лицо, но и это не помогло.

Выходя из воды, Джози обо что-то споткнулась и упала на колени. Мелкая прибрежная галька больно впилась ей в кожу. Ощущение боли всегда заставляло ее возвращаться воспоминаниями в свое несчастное детство, слишком много страданий пришлось пережить ей тогда, и забыть об этом она не могла, как ни старалась. И сейчас, чувствуя, как горят у нее поцарапанные колени, Джози почему-то с грустью подумала, что, как бы она ни пыталась стать настоящей леди, мисс Джози Миллер, в глубине души она по-прежнему Джо, уличная попрошайка.

Мокрая ночная рубашка Джози прилипла к телу, даря желанную прохладу. Девушка постаралась отогнать грустные мысли, сказав себе, что не собирается так просто сдаваться. Она все равно сумеет стать тем, кем хочет, и никакой Симc Кэллахен не сможет ей в этом помешать. Об этом размышляла Джози, направляясь домой. «Лучше бы он вообще не появлялся в моей жизни», — с горечью подумала Джози.

Кэллахен тоже не смог уснуть этой ночью. Жара была невыносимой, он весь вспотел, и рубашка противно прилипла к его спине. Но еще больше его мучили мысли о Джози. Стоило ему закрыть глаза, и он представлял ее в своих объятиях, видел ее обнаженное тело, ждущее его ласк. Он не мог больше оставаться в этой комнате, в которой все напоминало ему о Джози, неутоленное желание, казалось, разрывало его на части. Кэллахен не мог больше выносить этой медленной пытки, он решил спуститься во двор, чтобы хоть немного успокоиться и прийти в себя.

С усилием поднявшись с кровати, он медленно вышел из комнаты. Все же он был еще очень слаб, и каждый шаг давался ему с трудом. Но у него хватило сил, чтобы выйти во двор, и доковылять до скамейки, стоящей у стены. Присев, он отдышался и расстегнул ворот своей пижамы. В ночной тишине был слышен лишь далекий вой койота и легкий шелест листвы.

Кэллахен расслабился, чувствуя, как легкий ветерок обдувает его разгоряченное тело. Но мысли не давали ему покоя. Зачем он поцеловал Джози? И почему не может теперь забыть об этом, разволновавшись, как какой-нибудь мальчишка? К тому же ему не следует забывать, что, кем бы Джози ни была в прошлом, теперь она член одной из самых уважаемых семей в Ларами. Кэллахен никогда уже не сможет подняться до ее уровня, а о простой интрижке с такой девушкой, как Джози, не может быть и речи. Он не должен увлекаться, слишком много потерь было уже в его жизни, и новые ему не нужны. С тех пор как сгорело его поместье в Южной Каролине, Симсу всегда казалось, что в его душе тоже не осталось ничего, кроме горстки пепла. В общем, он должен выкинуть мысли о Джози из головы и побольше думать о том, как отыскать Бена.

В последние дни Кэллахен часто тренировался ходить по ночам, когда его никто не видел. Но сегодня он впервые вышел во двор, до этого он ходил только по комнате. Он провел в доме Миллеров уже почти две недели и за это время настолько привык чувствовать себя прикованным к постели, что сейчас его охватило ощущение полной свободы.

«Какой жалкий самообман», — с горькой иронией подумал он. Он не был свободен, в этом доме его держала не только болезнь. Кэллахен отлично понимал, что, окажись он сейчас-совершенно здоров, он все равно бы не смог беспрепятственно уехать отсюда, навсегда выкинув Джози из сердца. Он чувствовал, что эта женщина стала частью его жизни и забыть ее будет совсем не просто. Кэллахен мог сколько угодно злиться на себя, но он был не в силах что-либо изменить.

Внезапно во дворе послышались чьи-то легкие шаги. Тренированный слух Кэллахена различил, что человек идет босиком. Не успев даже подумать, кто бы это мог быть, Кэллахен увидел, что из темноты показалась женщина, завернутая, как ему показалось, в кусок белой ткани. Ткань так плотно облегала ее фигуру, что она выглядела совсем обнаженной, и в лунном свете ее можно было принять за мраморную статую, если бы она не двигалась.

Затаив дыхание, Кэллахен наблюдал за женщиной, не веря своим глазам. Она подошла совсем близко, остановившись в двух футах от него. Но Кэллахен, сидевший в тени дома, остался ею незамеченным. Он напряженно вглядывался, пытаясь понять, не сон ли это, и вдруг с изумлением узнал Джози.

Никогда в жизни он не видел ничего более прекрасного, чем это полуобнаженное тело, залитое серебристым светом луны. Она застыла на месте, как будто задумавшись о чем-то, и он залюбовался этой восхитительной картиной.

Наверное, он сделал какое-то неосторожное движение или издал какой-то звук, потому что она, вдруг вздрогнув, стала напряженно вглядываться в темноту.

— Вэш, это ты? — испуганно прошептала она. — Кто здесь?

— Дьявол, — с улыбкой ответил он.

— Кэллахен? Как вы здесь очутились? — спросила Джози, приблизившись к нему.

— Я решил прогуляться, мне нужно побольше ходить, — сказал Кэллахен. — А где была ты?

— Я ходила к реке. Я никак не могла заснуть и тоже захотела пройтись.

— Как видишь, мне тоже не спится. Садись рядом со мной, что ты стоишь.

Немного поколебавшись, Джози присела на скамейку.

— Ты вся мокрая, — заметил он, — как я завидую тебе, я бы все отдал, чтобы тоже искупаться в реке.

— Это слишком далеко для вас, вы туда не дойдете. Но я могу приготовить вам ванну с прохладной водой, чтобы вы могли освежиться, — предложила девушка.

«Я бы предпочел поплавать в реке вместе с тобой». Он едва не сказал это вслух.

— Не нужно. Это совсем не то, — вздохнул Кэллахен.

— Тогда позвольте я помогу вам вернуться в вашу комнату. — Джози поднялась со скамьи.

— Хорошо, — просто ответил он.

Она протянула ему руку, помогая встать. Он отлично мог бы обойтись без ее помощи, но говорить ей об этом Кэллахен не собирался.

— Вы готовы? — спросила Джози, обхватив его за талию.

— Да, пойдем.

Он знал, что ему не следовало прижиматься к ней, но он не мог ничего с собой поделать. Его взгляд постоянно возвращался к ее груди, четко обрисованной влажной тканью ночной рубашки. Обнимать ее, чувствовать ее тело рядом со своим и не поцеловать ее — это было выше его сил. Он уже собирался к ней нагнуться, но в этот момент Джози сказала:

— Давайте я перейду на другую сторону, тогда вы сможете опираться на меня и держаться за стену.

— Я не так слаб, как тебе кажется, — пробормотал Кэллахен, останавливаясь. Прижав Джози к груди, он жадно впился ей в губы, не в силах больше сдерживаться. Страсть охватила его, смывая все преграды и запреты, когда он понял, что она с жаром отвечает на его поцелуй.

Джози почувствовала, как язык Кэллахена настойчиво пытается проникнуть ей в рот, и ее губы сами собой раскрылись ему навстречу. Целуя ее, Кэллахен не прекращал ласкать ее тело, и каждое его движение заставляло Джози трепетать от удовольствия. Рука Симса скользнула за вырез ее ночной рубашки и нежно коснулась обнаженной груди, заставив Джози замереть в сладкой истоме, охватившей ее тело.

Кэллахен приподнял подол ее ночной рубашки и стал мягко поглаживать ее живот, спускаясь все ниже. Под его прикосновениями тело Джози изгибалось, подчиняясь первобытному инстинкту, стремясь достичь неизведанного. Но когда его рука проникла ей между бедер, лаская их шелковистую кожу, Джози напряглась и попыталась отстраниться.

— Кэллахен… — попыталась протестовать она, но он заставил ее замолчать, накрыв ей рот поцелуем и еще крепче прижимая к себе.

Он ласкал ее до тех пор, пока волна неистового наслаждения не захлестнула ее, заставив позабыть обо всем на свете.

— Что ты делаешь со мной, Кэллахен? — спросила Джози, пораженная ощущениями, которые он заставил ее испытать.

— Пытаюсь заняться с тобой любовью, моя дорогая.

Джози не знала, что сказать, она сгорала от стыда, и ей хотелось поскорей уйти.

— Я все-таки провожу тебя, Кэллахен, а то ты еще упадешь где-нибудь по дороге, и мне придется тебя тащить.

Не возражая, он оперся на ее плечо, и они молча дошли до его комнаты, не находя слов, чтобы начать разговор.

Когда Кэллахен улегся на постель, Джози, собравшись с мыслями, решительно сказала:

— Я не хочу говорить о том, что между нами произошло.

— Что ж, я не против. Лишние слова только вредят любви, — ответил Кэллахен, серьезно глядя на нее.

— И пожалуйста, никогда даже не упоминайте об этом, я вас очень прошу.

— Джози, если тебе так хочется, я ни словом не обмолвлюсь об этом. Но мы не сможем ничего забыть, как бы тебе этого ни хотелось. И всякий раз, глядя друг на друга, мы будем вспоминать о том, что нас связывает.

— Тогда я лучше вообще не буду на вас смотреть, — упрямо возразила она, собираясь выйти из комнаты.