Притяжение ночи. Книга 1. Шаг в пропасть

      – Сьюзен Сарандон, говорите, да? Что ж, это… занятно.
      – Облачите ее в черную кожу, и на все остальное мне уже будет ровным счетом наплевать. Я в тот же миг забуду обо всех правилах и условностях.
      Майк Малдун. Тот самый, который из всей команды номер шестнадцать ближе всех «морских котиков» к образу ангела, оказывается, мечтал о затянутой в черную кожу зрелой кинозвезде. Боже мой! Джоан не знала, как лучше поступить: истерически расхохотаться или пулей вылететь из ресторана.
      – Ну, теперь вам остается только рассказать мне о том, что вы просто мечтаете встретить женщину с кнутом в руке.
      Она думала все это выставить в виде шутки, но Майк только улыбнулся:
      – Что ж, если этот кнут будете держать вы, я, разумеется, никуда не убегу.
      Джоан уже не могла оставить эту тему в покое или сменить ее на более нейтральную. Она завелась:
      – Но ведь Сьюзен Сарандон худенькая, разве не так? А мне почему-то показалось, что такие вам не нравятся.
      – Вы ошибаетесь, у нее имеется множество соблазнительных мест. Вы возьмите в прокате хотя бы «Даремских быков» и внимательно пересмотрите их еще раз. По-моему, там она всего на несколько лет старше вас. Именно после этого фильма я окончательно влюбился в нее и понял, что хочу обладать именно этой женщиной. – С этими словами Майк протянул ей корзиночку с хлебом.
      Джоан выбрала кусочек с кунжутом, и Малдун последовал ее примеру.
      Господи, оказывается, он с большим удовольствием поддерживал разговоры о женщинах старше себя. Вот почему миссис Таккер ничуть не испугала его своими намеками на свидание. Джоан положила себе кусочек масла, после чего предложила его Малдуну, но он отрицательно покачал головой:
      – Нет, благодарю вас.
      Джоан хорошо представляла себе, по какой причине лейтенант находится здесь, но его план не должен был сработать. Даже если он собирался говорить искренне (а в этом ДаКоста не сомневалась), у нее имелась своя точка зрения на предстоящую беседу.
      Что ж, хорошо. Может быть, ей стоило сейчас произнести небольшую речь на тему «люди, работающие вместе, не должны ходить на свидания друг к другу»? Поскольку ее программа «младший брат/давай останемся друзьями» оказалась несостоятельной. Хотя, возможно, она могла сработать чуть позже, если бы Джоан настойчиво говорила ему о своем желании поддерживать с ним исключительно дружеские отношения.
      Джоан намазала маслом кусочек хлеба.
      – А что вы скажете о Брук Брайант? Как, по-вашему, можно ее назвать «горячей штучкой»?
      Малдун ответил сразу же, не колеблясь:
      – Причем очень горячей. И кстати, вот вам еще один пример не слишком худенькой женщины, но при этом на удивление привлекательной.
      И вдобавок не слишком молодой. Хотя он не говорил этого, Джоан уже научилась понимать лейтенанта с одного взгляда.
      – Ну, в общем, она достаточно взбалмошная, – кивнула ДаКоста, полностью игнорируя его замечание и переданное глазами дополнительное сообщение. – Я ее хорошо знаю.
      Но Малдун почему-то не ухватился за предложенную тему. Он просто сидел на своем месте, внимательно смотрел на спутницу и медленно жевал кусочек хлеба с кунжутом.
      – А разве вам не интересно узнать о ней побольше? – Джоан решила подогреть любопытство лейтенанта.
      – Что? Простите, я… Да-да, конечно, говорите.
      – Это очень милая женщина, – начала Джоан. – Она очень похожа на своего отца. Больше, чем пишут об этом в газетах или рассказывают по телевизору. Она, конечно, слишком эмоциональна, но как можно винить ее в этом, если учесть, что она постоянно находится под внимательным взглядом общественности? Я бы, наверное, спятила от такого контроля.
      – Да, – кивнул Малдун, – наверное. Видимо, ей приходится очень нелегко. – Он прокашлялся. – Послушайте, Джоан…
      Но она не дала ему договорить:
      – В связи с этим у меня будет к вам одна просьба. Я прошу вас об услуге, причем довольно значительной.
      – Я здесь как раз для того, чтобы во всем помогать вам, – напомнил лейтенант. – И если то, о чем вы собираетесь попросить, в моих силах, то я, разумеется…
      – Так оно и есть, – кивнула Джоан. – Меня попросили подыскать для Брук эскорт на ту самую вечеринку, которую организует адмирал в гостинице «Дел Коронадо» в субботу.
      Джоан сразу же стало ясно, что Майк ожидал услышать от нее совсем другие слова. Он самым тщательным образом вытер салфеткой с пальцев хлебные крошки, после чего снова расстелил ее у себя на коленях.
      – Да, разумеется, я помогу вам найти подходящего человека, – наконец проговорил Малдун.
      Ну, хватит игр.
      – Я думала, что это будете вы.
      – Я? – Он отпил глоток воды. – Почему я?
      – Потому что, я уверена, если она будет находиться рядом с вами, то никаких неприятностей не случится. Потому что я доверяю вам. Потому что…
      Малдун не торопился с ответом.
      – Даже не знаю, – наконец неопределенно произнес он.
      – А чего же здесь не знать? Я же не устраиваю ваш с ней брак. И это даже не любовное свидание. Просто…
      – А как же вы? – спросил он. – Кто будет сопровождать вас?
      Она была готова к такому вопросу.
      – А я не нуждаюсь в сопровождении, – решительно произнесла Джоан. – Я же не президентская дочка. Кроме того, в это время я буду работать. Мне еще придется побегать. Пожалуйста, не отказывайтесь. Вы окажете мне большую услугу…
      Джоан разработала этот план еще прошлым вечером и теперь была довольна собой. Разумеется, Малдун должен был понять, что она вполне серьезно предлагала ему оставить их отношения на уровне дружеских. Вернее, «брат – сестра». Получалось, что она сейчас как бы просила: «Будь добр, сделай одолжение, сходи на свидание с моей подругой».
      И самое главное, если Малдун будет официальным сопровождающим Брук на банкете, сама Джоан не сможет совершить какую-нибудь глупость, например, согласиться на медленный танец с ним в самый разгар вечеринки.
      А такой танец мог быть весьма опасным для нее.
      – Ну же, пожалуйста…
      – Хорошо, – кивнул он. – То есть, конечно, я согласен. Ущипните меня, что ли. Брук Брайант. Bay!
      Победа! Джоан раскрыла меню.
      – Вы теперь… дорогой мой, стали для меня настоящим героем.
      – Здорово, – неуверенно улыбнулся Малдун. – Я… я рад, что могу быть вам полезен.
 
      Хейли уснула довольно рано.
      Мэри-Лу провела с ней во дворе все утро, чтобы не разбудить Сэма. Они пробыли там до одиннадцати часов – до того времени, когда Сэму было пора отправляться на работу. Он даже не вышел к ним, чтобы, например, поздороваться или сообщить о том, что скоро уезжает.
      Он появился во дворе в самый последний момент, только чтобы попрощаться с Мэри-Лу и потискать напоследок дочку. Ему нравилось осыпать ее щечки поцелуями, заставляя малютку смеяться и довольно пофыркивать, и качать ее на руках, глядя, как она счастливо улыбается.
      Мэри-Лу так и хотелось сказать ему сейчас: «Ты бы хоть раз с таким же рвением поменял ей пеленки, когда она обкакается!» – но она вовремя взяла себя в руки и промолчала.
      – Ну, мне пора бежать. – Вот и все слова, которые он приберег для нее. Сэм быстро передал дочку жене и умчался к своему пикапу. Мэри-Лу даже не успела рта раскрыть, чтобы спросить любимого, что приготовить для него на ужин.
      Хейли не понравился такой поворот событий. Ей не хотелось, чтобы папочка – такой смешной и веселый – ушел, и малышка расплакалась. Кто теперь будет подбрасывать ее в воздух и щекотать?
      После того как Сэм уехал, Мэри-Лу с Хейли перебрались в дом и рано пообедали. Пока женщина мыла посуду, девочка начала клевать носом. И это несмотря на то, что рядом с ней лежало специальное печенье для малышей, у которых, режутся зубки, и она могла заниматься им сколько угодно.
      Потом наступил полдень. Хейли сладко посапывала, а Мэри-Лу, прихватив с собой приемник для контроля над ее сном, отправилась к соседу, чтобы вручить ему его почту. Ей наскучило сидеть в гостиной, о которой она всегда мечтала, и рассуждать о том, почему она до сих пор так несчастна. Так же невесело ей было в восьмилетнем возрасте, когда она жила в нищенском клоповнике вместе со своей матерью-алкоголичкой.
      Почта Донни представляла собой в основном рекламные каталоги и прочие ненужные листовки и проспекты, которые Мэри-Лу только что достала из его ящика.
      Миссис Старретт поднялась на крыльцо к Донни и, позвонив в дверь, чуть отошла в сторону. Это было необходимо для того, чтобы Донни увидел соседку и не подумал, будто к нему пытается ворваться орава пришельцев.
      Занавеска отодвинулась, и женщина приветливо улыбнулась:
      – Привет, Донни. Это я. Я принесла тебе почту. Но дверь ей никто не открыл.
      Мэри-Лу позвонила еще раз. На этот раз более настойчиво.
      – Донни, открой мне! Это Мэри-Лу. Я волнуюсь за тебя, родной. У меня сегодня выдалось свободное время, и если тебе что-то нужно купить из продуктов, ты скажи. Или в аптеке.
      «Например, каких-нибудь таблеток от твоей шизофрении», – хотелось ей добавить.
      Когда Донни принимал лекарства, он становился… нет, нормальным он не был никогда, и в этом заключалась горькая правда. Но он, по крайней мере, делался тихим и более покладистым и с ним можно было общаться.
      Мэри-Лу стало ясно, что он уже давно забыл про свои лекарства.
      Вчера она почему-то не подумала об этом, а только кричала, да еще обзывала его всякими обидными словами. Боже, она вела себя как последняя дура и выплеснула всю свою злость на эту несчастную измученную душу!
      – Донни, прошу тебя, я горько сожалею о том, что наговорила тебе вчера. Я ведь хотела сказать совсем не то, Может быть, ты меня сейчас впустишь к себе и мы обо всем спокойно побеседуем?
      Тишина. Ни единого движения. Ни единого звука. Донни даже не стал читать свои заклинания.
      Скорее всего, он отправился в свой спасительный чулан. Когда-то давно из крохотной комнатки без окон он устроил себе укрытие – пародию на бомбоубежище. Там он хранил ящики консервов, спальный мешок, свои любимые комиксы, фонарь и запас батареек лет на пять.
      Ну и, конечно же, свой ноутбук. Он протянул в чулан провод из спальни, чтобы иметь постоянную связь с Интернетом, – наверное, чтобы посещать чаты для таких же сумасшедших, как он сам.
      А так как чулан, когда-то исполнявший роль платяного шкафа, был занят, одежда Донни валялась неопрятными кучами по всей спальне. У Донни имелось около полусотни самых разнообразных свитеров. По-видимому, именно такой подарок рекомендуется преподносить каждый год к Рождеству безумным родственникам.
      Легко представляется примерно такой диалог.
      «Как ты думаешь, любовь моя, о чем Донни мечтает на этот раз?»
      «Кто его знает? Он же сумасшедший. Давай купим ему свитер. Сумасшедшие тоже мерзнут».
      Конечно если бы у них нашлось для Донни побольше времени, они бы знали, что ему нужны книги. Он любил читать о военной истории. Особенно его интересовала тема «морских котиков». Вот почему, наверное, Донни в свое время решил впустить в свой дом Мэри-Лу. Потому что она сама была замужем за «морским котиком». Женщина не была уверена в том, правда это или вымысел, но Донни твердо верил в то, что кто-то из его семьи тоже был в юности «морским котиком».
      Кроме того, Донни любил музыку. Старые мелодии. Вроде «Битлз».
      Но и это еще не все. Он был настоящим гением, когда ему доводилось играть на фондовой бирже. Мэри-Лу в этом вообще не разбиралась, а псих Донни, похоже, знал толк. Как-то раз он рассказал ей о том, что за неделю заработал чуть ли не миллион долларов, но она сочла это безумными фантазиями несчастной отчаянной души. Но уже через пару дней, в очередной раз доставая почту из его ящика, она обратила внимание на присланные из банка документы, в частности на счет, где оказалось больше полумиллиона долларов.
      Тогда она предупредила его, что такие бумаги нужно держать где-нибудь подальше от посторонних глаз. Ну, чтобы их не нашли пришельцы или кто-нибудь из уборщиц, которые заглядывали к нему раз в месяц и наводили в доме порядок.
      Мэри-Лу не понимала, что можно придумать в качестве подарка для человека, который так ловко играет на фондовой бирже. Ну разве что преподнести ему шляпу с вышитой на ней надписью: «Я богаче, чем сам Бог».
      А если говорить серьезно, то для Донни, конечно, рулон толстой алюминиевой фольги имел куда большую ценность, чем очередной дурацкий свитер. Тем более что, несмотря на огромное количество одежды, Донни упорно надевал только две любимые рубашки и две пары брюк, меняя их через день.
      Раз в неделю к нему с визитом приезжали бабушка и дедушка. При этом бабуле каким-то образом удавалось убедить внука сменить наряд. Правда, уже через три минуты после отбытия родственников Донни вновь облачался в свою традиционную одежду, все ту же рубашку (одну из двух) и брюки (одну пару из двух).
      Дедушка и бабушка у Донни были совсем старенькими, каждому по миллиону лет, и Мэри-Лу это сильно тревожило. Что будет с ее соседом, когда их не станет?
      Она снова принялась колотить в дверь:
      – Донни! Пожалуйста, открой! Это же я, Мэри-Лу! Мне только нужно убедиться, что с тобой все в порядке.
      Тишина.
      Ну, если Донни решил не отвечать соседке, то ломиться в закрытую дверь уже не имело никакого смысла.
      – Вот проклятие! – рассердилась Мэри-Лу, а когда повернулась, то увидела на ступеньках крыльца Ибрагима Рахмана, садовника. От неожиданности женщина взмахнула руками, и несколько листовок и конвертов из почты Донни выпорхнули из общей стопки и полетели на землю.
      – Ой! Вы меня до смерти перепугали!
      – Простите. – Он помог ей собрать разлетевшиеся проспекты. – Я работал у Бентонов и услышал ваш голос…
      Мэри-Лу увидела его желтый пикап, припаркованный на улице через три дома от особняка Робинсонов. Вот, оказывается, как фамилия этих соседей. Бентон. Мэри-Лу не знала их в лицо.
      Впрочем, она почти не общалась с соседями, а некоторых и не видела никогда.
      – С вашим приятелем все в порядке? – озабоченно спросил садовник, передавая Мэри-Лу конверты и каталоги. В глазах его светилось самое настоящее беспокойство.
      – Боюсь, что нет, – покачала головой встревоженная женщина. – Он не хочет открывать мне дверь. Он не совсем здоровый человек… В общем, сумасшедший. – Она тут же понизила голос, боясь, что Донни может подслушать ее. – Понимаете, даже когда у него все в порядке…
      – А вы вообще уверены в том, что он сейчас дома? – нахмурился Ибрагим, вглядываясь в окна особняка. Араб был достаточно высоким мужчиной. Не таким, конечно, как Сэм, но все же Мэри-Лу приходилось задирать голову, обращаясь к нему.
      – Конечно. Особенно если учесть, что он оттуда вообще никогда не выходит. Кроме того, я видела, как он высовывал голову из-за занавески.
      – Может быть, стоит позвонить кому-нибудь, как вы считаете? У него есть близкие? – На арабе была такая странная одежда, которая подошла бы, наверное, Иисусу Христу, если бы он решил сегодня спуститься на землю. Широкие штаны из какого-то легкого, почти невесомого на вид материала, потертая старенькая футболка. И разумеется, неизменные кожаные сандалии.
      – Да, его дед с бабкой живут тут неподалеку. Надо попробовать найти их номер, хотя я не знаю их фамилию.
      – Можно обратиться в полицию, – посоветовал Ибрагим.
      Мэри-Лу только рассмеялась:
      – Нет, это не выход. Меньше всего мне хочется доставлять Донни такие неприятности. Да он никому ничего плохого и не сделал, верно ведь?
      – Только, может быть, самому себе, – заметил садовник.
      Мэри-Лу в изнеможении присела на ступеньки крыльца.
      – Кто может это решать, плохо он себе делает или хорошо? Он видит мир совсем по-другому. Не так, как полиция, врачи в психушке или мы с вами. У него в доме есть и еда, и вода, так что он может долго не выходить на улицу, если ему не хочется. Да и кто мы такие, чтобы что-то решать за него? Может быть, ему будет лучше, если он проведет остаток жизни в этом доме с зашторенными окнами. Может, именно этого ему и хочется.
      – Позвольте? – попросил Ибрагим разрешения присесть рядом с Мэри-Лу, как будто она имела какое-то эксклюзивное право на ступеньки соседского крыльца.
      – Вам не нужно спрашивать для этого мое разрешение. У нас свободная страна.
      Он присел.
      – Для кого-то свободная, для кого-то не очень. Но я привык не полагаться на собственные чувства. Лучше спрашивать.
      Мэри-Лу внимательно посмотрела на его слишком уж «неамериканское» лицо. Темная кожа. Широкие черные, как две нарисованные полосы, брови. Темная борода, И полные губы, почти всегда улыбающиеся.
      И еще, конечно, карие глаза. Теплый взгляд, полный заботы, доброты, мудрости и терпения.
      Но большинство окружающих не могли заметить его улыбку и глаза, если только не присматривались к нему пристально. Ну а если эти люди походили на Мэри-Лу, они, скорее всего, предпочли бы держать этого типа на безопасном расстоянии. По цвету его кожи, да и вообще по внешнему виду они приняли бы его за чересчур опасную личность.
      Мэри-Лу вспомнила, как она волновалась за собственную безопасность, как названивала сестре и сообщала ей о своих опасениях, когда этот человек только начинал работать у Робинсонов. Ей стало стыдно за такое малодушие.
      – Простите, – тихо сказала она, хотя понимала, что эти слова вряд ли помогут Ибрагиму забыть все те обиды, которые ему наверняка пришлось испытать после событий одиннадцатого сентября.
      – Все в порядке, – ответил он. – У меня есть футболка, на которой написано: «Я тоже американец». В последнее время она иногда меня выручает.
      – Жизнь порой бывает отвратительной.
      – Не совсем так, – отозвался садовник. – Отвратительной – нет. Тяжелой, да.
      Несколько секунд они молча сидели на ступеньках.
      – Я бы сейчас с удовольствием выпила, – призналась Мэри-Лу.
      – Я вас понимаю, – тихонько произнес Ибрагим. Она не сомневалась. Он действительно понимал ее.
 
      – И самое главное, – подытожил Малдун, вглядываясь в Джоан через столик, – нам кажется, что сейчас для президента будет не совсем безопасно посетить нашу базу. По крайней мере, в том случае, если при этом будет проходить широкая демонстрация возможностей наших войск для всех желающих. Мы не сможем полностью контролировать ситуацию.
      Джоан нервно застучала пальцами по чашечке кофе:
      – Вы хотите сказать, что лейтенант-коммандер Паолетти готов отказаться от президентских наград для команды номер шестнадцать?
      – Совершенно верно, – спокойно ответил Майк. – И если вопрос стоит так: либо показные выступления с пони и собачками, либо отказ президента от этого визита, – Паолетти, несомненно, выберет второй вариант. Поскольку безопасность президента и, кстати, народа ему важней собственной карьеры. К тому же остается другая возможность. Мы сами можем отправиться в Вашингтон и там показать президенту все, на что способны, а также получить его награды. Это можно сделать и у Белого Дома или, что еще лучше, там, где это удобней службе безопасности. Так сказать, на их территории.
      Джоан выглянула в окно ресторана, за которым сверкало море и где куда-то вдаль манил горизонт. Она могла понять Малдуна, обожавшего океанские просторы, хотя отсюда был виден и кусочек городского пейзажа. Женщина некоторое время молчала, лейтенант смотрел на нее и терпеливо ждал.
      Потом официант подал десерт – на одной тарелке, но с двумя вилками, как будто любовникам на свидании. Или, может быть, хорошим друзьям, давно знающим друг друга. Ведь Джоан как вчера вечером, так и сегодня днем ясно дала понять, что их отношения дальше дружеских не разовьются ни при каких обстоятельствах.
      Она попросила его сопровождать Брук Брайант на торжественном вечере-приеме, и это само по себе казалось дикостью. Конечно, не то, что он должен был сопровождать Брук. А то, что Джоан пришлось уговаривать его.
      Что же с ним происходит? Почему он не обрадовался этому, как только услышал о ее необычной просьбе?
      Ну, конечно, одно дело – фантазировать о Брук, когда она находится от тебя за три тысячи миль, и совеем другое – исполнять роль ее кавалера в течение целого номера!
      Правда, он, может быть, совсем не ту хотел бы обхаживать на этой вечеринке…
      К этому времени Джоан уже должна была догадаться, что он вовсе не считает ее для себя старой. В конце концов, она намного моложе Брук Брайант, раз уж на то пошло.
      Нет, дело не в этом. Проблема, видимо, заключалась в том, что это он для нее оказался слишком уж молоденьким.
      Итак, ему предстоит сопровождать Брук на какой-то (чтоб ее!) вечеринке, выглядеть на отлично, постоянно поддерживать светские разговоры ни о чем и так далее…
      Все это было ему крайне неприятно.
      Боже, спаси!
      Итак, он проиграл эту битву Джоан еще в самом начале дня. И теперь, судя по выражению ее лица, ему предстояло потерпеть еще одно поражение.
      Он вынужден был отдать ей должное. ДаКоста дала ему возможность выговориться, внимательно слушала его и не перебивала. Малдуну удалось подробно объяснить ей, почему президенту Брайанту было бы нежелательно приезжать на базу в Коронадо именно сейчас.
      – Ну, я, конечно, расскажу президенту обо всех ваших опасениях, – наконец произнесла она, отвернувшись от окна. – Но я почти уверена в том, какой получу ответ: «Где же, как не на территории военно-морской базы США, я смогу чувствовать себя в безопасности?»
      – Проблема не в базе, – пояснил Малдун. – А в том, что демонстрация будет проходить при большом стечении народа. Существуют известные террористические группировки в…
      – Сан-Диего, – закончила за него ДаКоста. – Да, но они есть и во всех других крупных городах страны. Но дело в том, что уже пора начинать предвыборную кампанию, и вряд ли Брайант будет сейчас сидеть в подвале Белого Дома и трястись от страха.
      – Но он президент, – возразил Малдун, – и он обязан остаться в живых.
      – Если помните, его политикой стал лозунг: «Не позволяйте террористам победить», – тут же парировала Джоан. – Продолжайте жить своей обычной жизнью. Будьте бдительны, но продолжайте летать самолетами, отправляйтесь в отпуска, ходите на концерты и на футбол. Живите на своем любимом девяносто восьмом этаже. И при этом не позволяйте страху завладеть собой».
      Малдун кивнул:
      – Между прочим, в настоящее время в городе находится антитеррористическая группа ФБР, поскольку остается угроза нападения на коммерческие аэропорты.
      – Что ж, в этом есть и свой плюс, – подхватила Джоан, – ведь на территории базы не расположено ни одного коммерческого аэропорта.
      – Лейтенант-коммандер Паолетти, конечно, не говорил открыто, но все поняли, что по поводу предстоящего визита у него имеются нехорошие предчувствия с того самого момента, как он узнал о нем от адмирала Кроули.
      – И с этим мы справимся. Представьте себе, что я обратилась бы к Брайанту с такими словами: «Извините, но ваш визит в Коронадо придется отложить, потому что у лейтенанта-коммандера Паолетти на этот счет имеются нехорошие предчувствия», – рассмеялась Джоан.
      Но Малдун не разделял ее веселья.
      – Это именно тот человек, интуиции которого вы должны доверять, – совершенно серьезно предупредил он и еще раз посоветовал. – Поговорите со своим начальством.
      – Обязательно. Правда, мне не стоит рассчитывать на какую-то непредвиденную реакцию. – Она подалась вперед, и на секунду Майку показалось, что еще мгновение – и она возьмет его за руку. Однако удача так ему и не улыбнулась. Господи, эта женщина нравилась ему все больше с каждой минутой. Но это же нечестно по отношению к бедному лейтенанту!
      И в это же время в том же зале находилась и миссис Таккер, которая, по мнению Джоан, в любой момент могла бы сделать непристойное предложение Майклу, если бы ей представился хоть малейший шанс. Ну разве это не смешно?
      – А теперь моя очередь перевести разговор в серьезное русло, – заметила Джоан. – Я по-прежнему хочу…
      – Посмотреть на команду номер шестнадцать в действии. Побывать на тренировках. – На этот раз Майк сам закончил за нее фразу. – Я знаю. О'кей.
      – О'кей? Только и всего? О'кей? – Она специально повторила его же слова, произнесенные чуть ранее, и при этом старалась смотреть на него такими же широко раскрытыми от удивления глазами.
      – Забавно. Я специально назначил сегодня днем проведение имитации тренировок. Отличный денек, чтобы покататься на лодках. Поэтому ровно в шестнадцать часов к нам присоединятся добровольцы. Среди них будет присутствовать и Дженк, который, кстати, на недавнем брифинге признался в полной преданности вашей особе…
      – Дженк? – переспросила она, и в ее глазах вспыхнули смешливые искорки, – Этот херувимчик с веснушками? Ну почему всегда получается, что ко мне тянутся дети?
      Марк Дженкинс вообще-то был постарше Малдуна, но Майк решил не акцентировать внимание на таких тонкостях.
      – Космо также выступил добровольцем, – заметил он.
      – А, тот самый, что беззвучно ломает хребты, да? Что ж, это… чудесно.
      – Он отличный парень.
      – Придется поверить вам на слово. Он не слишком разговорчив, как я заметила.
      – Ну, если вы закончили обижать моего друга…
      – Я никого не обижала. Просто я обратила внимание, что он все время молчит. И еще у него очаровательные солнцезащитные очки. Пожалуй, это все, что мне о нем известно. Больше у меня нет никаких замечаний.
      Малдун рассмеялся.
      – Ну, если с замечаниями относительно Космо покончено…
      – Я покончила со всем тем, о чем мне разрешено говорить вслух, иначе меня обвинят в назойливости или попытках узнать больше, чем положено. – Она улыбнулась, и Майк в ту же секунду забыл, что хотел сказать.
      Что она имела в виду, сказав это? Что Космо показался ей привлекательным? Космо?!
      Малдун вернулся к главной теме.
      – Значит, так. Все начинается в шестнадцать часов. Семь человек выступили добровольцами с тем, чтобы продемонстрировать вам поисковую технику. Именно вам. И еще прыжки вниз. Это вас устроит?
      – Я что же, должна при этом испытывать некое чувство вины, да? – насторожилась Джоан.
      – Нет. Просто я подумал, что вы оцените мои старания более эмоционально.
      – Так оно и есть. Хотя я, наверное, предпочла бы находиться от Космо на почтительном расстоянии. А что это за прыжки вниз?
      – Техника внедрения, – коротко пояснил Майк. Значит, Джоан предпочитает не приближаться к Космо. Малдун перестал даже пытаться понять эту женщину. – Мы будем прыгать в воду с вертолета. Ну, тут есть правильная техника и неправильная. Надеюсь, сегодня мы продемонстрируем вам только правильную. И еще покажем, как извлекают людей из воды. Это делают при помощи большой резиновой петли. Их буквально выуживают из моря и забрасывают в надувную лодку. Надежный способ, был разработан еще во время Второй мировой войны.
      – И все это вы будете мне только лишь демонстрировать, – подчеркнула Джоан. – Значит, на мою долю остается только наблюдать за вами, верно? Никто не станет выталкивать меня из вертолета, если я все правильно поняла? И в воде я не окажусь?
      – Лучше не надевайте высокие каблуки, – посоветовал Малдун, – и тогда шансы не оказаться в воде значительно возрастут. – Он улыбнулся. – На всякий случай на вас наденут спасательный жилет еще до того, как мы отчалим от берега.
      Джоан внимательно посмотрела на лейтенанта:
      – Майкл!
      – На всякий случай, – многозначительно повторил он и сделал жест официанту принести счет.
 
      – Что ты здесь делаешь? – Донни захлопнул крышку своего ноутбука и забился в угол, подальше от Винса.
      – Соседи беспокоятся, что ты не открываешь дверь на звонок. Поэтому я приехал.
      В чулане у Донни пахло как в спортивной раздевалке, но Винс успел закрыть за собой дверь, чтобы хоть немного успокоить своего внука. Тот вытаращил глаза так, что были видны белки.
      Винс присел на пол чулана. Всю внутреннюю поверхность своего убежища Донни самым тщательным образом выложил алюминиевой фольгой.
      – Нам позвонила твоя знакомая. Ну, та самая, с южным акцентом.
      – Ты запер за собой входную дверь? – заволновался Донни.
      – Ты сам знаешь, что да, – спокойно ответил Винс. Сегодня его внук надел на голову свою любимую шляпу, обмотанную алюминиевой фольгой. Учитывая этот факт, а также то, что Донни переселился в чулан и все время ритмично раскачивался взад-вперед, было ясно, что он не принимал свои таблетки по крайней мере несколько недель.
      – Знаешь, Дон, надо обязательно перенести сюда несколько подушек. Когда тебе стукнет семьдесят, начинаешь чувствовать, что попа уже не такая мягкая, и сидеть в шкафу прямо на полу становится тяжело. Можно заработать синяки.
      – Только не разрешай бабуле открывать окна, – пробурчал Донни, раскачиваясь все сильней.
      – Конечно, сынок, только ее здесь нет. У нее сегодня собрание. – Винс ответил на звонок девушки с южным акцентом по своему мобильному телефону как раз после того, как подвез Чарли до церкви. – Вот почему я долго у тебя задерживаться не стану. Я просто хотел заехать и убедиться, что у тебя все в порядке.
      – У меня все в порядке.
      Ну, конечно, если носить на голове шляпу, обмотанную алюминиевой фольгой, и жить в чулане считается нормальным, то Донни был абсолютно здоровым человеком.
      – В прошлый раз, когда мы с бабушкой приезжали к тебе, ты говорил, что регулярно принимаешь таблетки, – как можно мягче сказал Винс. – Ну а теперь послушай меня, Донни. Я никогда тебя не осуждал и никогда не говорил тебе, как ты должен жить и что делать. Я приезжал к тебе всякий раз, когда был тебе нужен. Так почему теперь ты говоришь мне неправду, разве я это заслужил?
      На глазах у Дона заблестели слезы:
      – Я не могу говорить, чтобы они не услышали и ничего не узнали, – прошептал он. – Ш-ш-ш! Они добрались до моих таблеток и превратили их в свои таблетки. Но я узнал про это и… Только не думай сейчас об этом. Не думай об этом, а то опять все узнают. Только не думай об этом…
      Несмотря на алюминиевую шляпу, Винс заметил, что у Донни начали выпадать волосы. Ему скоро должно было исполниться сорок; он набрал лишний вес и смотрелся как весьма упитанный мужчина.