Глава 18

Анна пыталась вспомнить, когда она последний раз плакала. Пожалуй, в возрасте восьми лет, когда упала с пони и вывихнула руку. Боль была сильной, однако отец строго посмотрел на нее и сказал, что Хартли не плачут. Закусив губу, Анна героически терпела, пока вправляли вывих, не проронив при этом ни слезинки. А потом отец принес ей бланманже и назвал своим маленьким солдатиком. Анне стало тепло и уютно, она гордилась собой.

Когда умер Марк, она чуть не поддалась панике. Анна вспомнила, как стояла возле могилы, ветер трепал ее темную вуаль, в небе проплывали серые тучи. Она чувствовала себя одинокой и маленькой на этой чужой земле, окруженная незнакомыми людьми, не знающая, что делать дальше. Однако Анна крепко закусила губу, решив, что никто не увидит ее слез. Она высоко подняла голову и вела себя так, как и подобало Хартли.

И вот сейчас она сидела одна в полумраке летнего домика, и по щекам ее медленно, беззвучно стекали слезы. Анна не могла остановить их, даже и не пыталась.

В памяти возникали различные картины ее жизни. Каким все казалось ясным, когда она приехала в Техас! Рядом с ней был Марк, их переполняли радужные мечты. Они собирались создать империю, о которой еще шестьдесят лет назад мечтал ее дед, и умело управлять ею. Хотели создать на этой земле будущее, сделать его образцом прогресса и положить начало новой династии.

Потом Анна осталась одна, и мечты потребовали корректировки. Она сама занялась делами, продолжая мечтать о будущем и не сомневаясь, что добьется успеха.

И вот теперь все рухнуло. Со всех сторон ее окружали враги. Соседи намеревались уничтожить ее, собственные работники презирали. Она оттолкнула от себя Стивена, единственного настоящего, преданного друга. А вчера из-за нее погиб человек, и у Анны впервые появилось ощущение, что ее мечта – фантом. Она устала, сердце сжималось, ей было страшно.

Мелькнула тень, и послышались шаги. Джош опустился на скамью рядом с Анной, и она не сделала попытки ни отвернуться, ни вытереть слезы. Джош молча взял в свои руки ладони Анны, и слезы еще быстрее потекли по ее щекам. Анна положила голову на плечо Джоша и закрыла глаза.

Джош сидел не шевелясь, боясь потревожить Анну. Он знал, что такое боль и каково переносить ее в одиночестве. Ему не требовалось знать, почему она плачет, достаточно того, что он рядом. “Мне тоже больно, Анна, – подумал Джош. – Длинные ночи наполнены слишком многими воспоминаниями… И я не могу без тебя”.

Сознание того, что они с Анной вместе и он может хоть как-то поддержать ее, помогало Джошу легче переносить собственные невзгоды. С Анной было лучше, чем одному.

Сумерки уже совсем сгустились вокруг, голоса, доносившиеся до них, звучали приглушенно, лошади бродили по загону, птицы, рассаживаясь по гнездам, напевали перед сном последние песни.

Через некоторое время слезы сами собой перестали течь, Анна выпрямилась и отерла щеки тыльной стороной ладони.

– Наверное, я кажусь вам совсем глупой, – дрожащим голосом промолвила она.

– Да нет же. – Джош сочувственно улыбнулся и достал из кармана носовой платок. – Говорят, что генерал Ли плакал перед каждым сражением, а Тедди Рузвельт просто рыдал, когда выиграл битву за высоту Сан-Хуан.

Анна прижала платок к глазам, с губ ее слетел робкий смешок.

– Ничего не могу сказать про вашего генерала Ли, но подозреваю, что про мистера Рузвельта вы лжете.

– Эй, да вы даже не настоящая американка, – поддел ее Джош. – А что вы вообще знаете?

Наступила тишина, но в ней не ощущалось напряжения. Ладони Джоша, лежавшие на тонких запястьях Анны, излучали тепло, его присутствие действовало на нее успокаивающе.

– Мы говорим о каких-то глупостях… – первой нарушила молчание Анна.

– Разве? – Джош лукаво взглянул на Анну. – На самом деле, мадам, вы сегодня поступили неразумно.

На этот раз Анна искренне рассмеялась:

– Как приятно знать, что существует нечто неизменное. Вы, как всегда, язвите, мистер Коулман, у вас постоянно наготове какая-нибудь колкость.

Пальцы Джоша легонько поглаживали руки Анны. Она поймала себя на том, что эта ласка приятна ей, как материнский поцелуй.

– Вы не должны были делать этого и сами это понимаете, – настаивал Джош.

“Может, и правда не должна была?” – подумала Анна, но не стала высказывать эту мысль вслух.

– Тогда почему же вы так поступили? – не сдавался Джош.

Анна вспомнила выражение лица шерифа, когда она заявила, что Джош провел ночь с ней. Вспомнила, как зашушукались ковбои, избегая встречаться с ней взглядом и пряча усмешки. Но больше всего ей запомнились недоумение и обида в глазах Стивена, а еще… да, презрение.

Тогда Анне показалось, что она призналась всему миру в том, что вступила в порочную связь с одним из своих наемных работников. Ей и самой не верилось. Еще неделю назад подобная сцена не приснилась бы ей даже в самом кошмарном сне. Но что-то изменилось в ней. Она не могла сказать, что, когда и даже почему. Знала Анна только одно: если бы ей вновь довелось пережить этот момент, она поступила бы точно так же.

Анна улыбнулась, но улыбка у нее вышла невеселой.

– Наверное, вы заметили, что у меня есть привычка сначала действовать, а уж потом думать.

– Заметил. – В голосе Джоша прозвучали нотки сожаления, созвучные настроению Анны. – Когда-то меня самого упрекали в этом. – Помолчав, Джош добавил: – А ведь я предупреждал, что это может принести вам неприятности.

Анна посмотрела на Джоша:

– Предупреждали.

Во взгляде Джоша смешались нежность, уважение, легкое удивление и даже неуверенность. Анна читала каждое его чувство с такой легкостью, словно они были ее собственными. И тут, будто осознав свою уязвимость, Джош опустил взгляд.

– Надеюсь, вы плакали не об этом, – пробормотал он.

Анна вздохнула. Ей трудно было объяснить свое состояние словами. И потом, сможет ли он понять, хотя и знает ее так хорошо?

– Просто… я очень устаю иногда.

Джош понял. Он с нежностью посмотрел на Анну:

– А стоит ли ваших слез эта затея с нефтью? Замявшись, Анна неохотно кивнула. Джош положил ее руки себе на колено. Казалось, он внимательно изучает форму ее пальцев.

– Не думали о том, чтобы все бросить? – тихо спросил Джош.

Анна снова вздохнула.

– Я не могу, – тем не менее твердо заявила она. – Это мой последний шанс. Вот уже восемь лет ранчо приносит все меньше доходов. Когда мы с Марком приехали сюда, все считали, что его уже не спасти. Все, чем я владею, уже заложено, а новую ссуду взять негде. Если я не найду нефть, то потеряю ранчо, а этого я не могу допустить. Не могу, – повторила Анна, и ее пальцы крепко сжали руку Джоша. Ответное пожатие Джоша было бережным и ободряющим.

– Анна, именно об этом я и хотел поговорить с вами. Есть другой путь. Не следует сидеть и ждать чуда. Мы сможем сделать так, что ранчо, как прежде, начнет приносить хорошие доходы, используя при этом то, что уже имеется, – землю и скот. Мы не потеряем ранчо, – медленно произнес Джош и сильнее сжал руку Анны. – Это я вам обещаю.

Анне очень хотелось верить Джошу. Однако когда она заговорила, глаза ее были полны отчаяния.

– Ох, Джош, неужели вы не понимаете? Как бы мы ни трудились на ранчо, это может всего лишь замедлить его разорение. Скотоводческий бум закончился еще после снежного бурана тысяча восемьсот девяносто первого года, и с тех пор спрос на скот неуклонно падает. Это сказалось на всех, но больше всего страдают крупные скотоводы.

Анна медленно покачала головой, ей хотелось, чтобы Джош понял ее. Она чувствовала на себе его взгляд и то напряженное внимание, с каким он слушал ее.

– В истории масса подобных примеров. Тот, кто пытается цепляться за прошлое, всегда проигрывает. А выигрывают только те, кто может предвидеть будущее.

– Иногда человек цепляется за прошлое потому, что у него больше ничего нет, – тихо промолвил Джош.

– Но у нас есть не только прошлое! – возразила Анна. – Когда были определены границы штата, каждый верил, что его будущее связано с сельским хозяйством. Однако пять человек сумели представить себе иное будущее, основанное на скотоводстве… вот так и появилось ранчо “Три холма”. А сейчас тем, кто вложил деньги в скотоводство, грозит разорение, потому что времена изменились, а они этого и не заметили. – В голосе Анны прибавилось уверенности. – Будущее за нефтью, неужели вы этого не понимаете? Оглянитесь вокруг. Мы стоим на пороге нового века, века машин. Машины заполняют города, меняют уклад жизни, в газетах постоянно пишут об этом. А что, как не нефть, даст силу этим машинам? Ну, может, не сегодня, возможно, даже не завтра… но скоро. Единственный способ выжить – это смотреть в будущее. Джош улыбнулся:

– Но при взгляде в будущее надо не забывать о том, что мы уже имеем.

Он откинулся на спинку скамьи, лицо его находилось в тени, и Анна не могла видеть его выражение, но никогда еще Джош не казался Анне таким реальным, таким близким и надежным. Когда он снова заговорил, Анна окончательно осознала, что его присутствие – просто драгоценный подарок для нее.

– Давным-давно кругом простирались дикие земли. Леса были священны, как церкви, реки не пересыхали. Бизонов водилось так много, что одно только стадо занимало территорию трех штатов, а когда бизоны передвигались, земля дрожала на сотни миль вокруг. На горных вершинах жили орлы, а в долинах водилось так много дичи, что человек мог прожить и без постоянной охоты. Всего сто лет назад можно было скакать много дней в любом направлении и не увидеть следов белых людей.

Джош говорил, а Анна словно видела все это. В словах его сквозило уважение к прошлому, которое он никогда не видел, но частицей которого ощущал себя. Голос Джоша буквально завораживал Анну.

– А потом люди начали рубить деревья, чтобы строить дома, и перекапывать землю, чтобы бросать в нее семена, – продолжал Джош тихо. – Дичь разлетелась, реки пересохли, бизонов истребили. Железные дороги, как шрамы, покрыли землю. Выросли города, шахтеры перерыли целые горы, оставляя после себя кучи булыжников. Сегодня вообще трудно найти здесь незагрязненное место. – Джош посмотрел на Анну. – Сейчас люди слишком заняты устремлением в будущее. А на мой взгляд, некоторым из них стоит остановиться и посмотреть на то, что у них имеется. Анна, у вас здесь есть земля, ручьи, луга – это все вечное. Они прекрасно служили многим поколениям и будут продолжать служить, пока мы не забудем, для чего они предназначены.

Анна закрыла глаза, печальная улыбка тронула ее губы. – Бизонов не вернуть, да и индейцев тоже. Земля уже не будет такой, какой ее увидел мой дед. – Она повернулась к Джошу, взяла его ладони в свои и крепко сжала их. Голос Анны окреп, глаза ее сверкали. – Мы живем на пороге новой эпохи, неужели вы не видите? Ковбои, прерии, неогороженные пастбища – все это уходит в прошлое. На горизонте новый день, и все мы можем стать его частью. Этого стоит ждать, за это стоит бороться.

Джош посмотрел на Анну. Глаза ее сверкали, лицо раскраснелось. Внезапно Джош почувствовал такое желание, что у него перехватило дыхание. Оно не было чисто физическим. Он желал Анну всю – желал ее силу, ее убежденность, ее злость, ее слезы, желал ту Анну, которая была права, и ту, которая ошибалась.

Возможно, они не понимали друг друга, но Анна буквально вошла в e?? кровь. Анна была далека от него, как сумерки от рассвета, однако так же необходима, как утро ночи.

Джош нежно дотронулся до волос Анны.

– Как вы думаете, – охрипшим голосом произнес он, – найдется в вашем будущем место для нас двоих?

Взгляд Анны был ясен, сердце ее билось спокойно и ровно, но от нежности Джоша в груди разлилась истома.

– Не знаю, – прошептала она.

Пальцы Джоша коснулись лба Анны, потом тихонько прошлись по бровям.

– А вот в моем мире есть место для нас и всегда будет. Я думаю, вы понимаете это.

Анна опустила глаза. Целое мгновение, тянувшееся так медленно, не существовало ничего, кроме их легкого дыхания, приглушенного кваканья лягушек, резких запахов осеннего сада и того тепла, которое они оба ощущали. Затем Анна подняла голову, посмотрела на Джоша и легонько коснулась его плеча.

– Пойдемте в дом, – прошептала она.

Спальня Анны была наполнена фиолетовыми и серыми тенями. Камин не горел, а лампы слуги еще не зажигали. Переступив порог, Джош выпустил руку Анны, закрыл дверь и запер ее на замок.

Возможно, Анну насторожил лязг ключа в замке – такой окончательный и бесповоротный, а может, то, что Джош убрал руку, но она внезапно ощутила себя неуютно. Что-то заметалось в ней, появились первые признаки паники. Анна только и смогла подумать: “Боже мой, что я делаю?” Очарование ночи, тепло рук, ореол нежности так подействовали на нее, что она уже не могла остановиться.

Но сейчас все было иначе. Она привела в свою спальню мужчину, который не был ее мужем. Дверь за ними закрылась, и они остались наедине. Джош стоял посередине ее убежища, ее женского царства, и выглядел здесь чужаком. То, что еще минуту назад казалось Анне правильным, естественным, теперь напугало ее.

На этот раз она не сможет притвориться, что все произошло случайно. После сегодняшней ночи она вообще не сможет притворяться.

Анна стремительно пересекла комнату, подошла к туалетному столику и принялась искать спички. Нашла, но непослушные пальцы так торопились открыть коробок, что большая часть их высыпалась на пол. Анна попыталась зажечь спичку, но она сломалась. А затем подошел Джош и снова взял ее руку.

– Все в порядке, мы обойдемся без лампы.

– Да, конечно, – пробормотала Анна, напрягшись. – Глупо с моей стороны. Вряд ли нужна лампа… Я хочу сказать, что этим лучше заниматься в темноте, да? – Она почувствовала, что лицо ее пылает, все тело охватила слабость.

Джош приподнял подбородок Анны и повернул ее голову к себе. В лунном свете глаза Джоша казались темными и спокойными, они внимательно изучали ее, и Анне захотелось спрятаться. Неловкость и стыд жгли ей щеки.

– Анна, ты сожалеешь? – тихо спросил Джош, внимательно глядя на нее. – Я не хочу, чтобы ты потом пожалела.

Смутившись, Анна отвернулась. Сердце билось так, что готово было выскочить из груди. Нет, она ни о чем не жалела. Наоборот, чувствовала себя глупо, потому что она, Анна Эджком, взрослая женщина, уже несколько лет вдова, вела себя как капризная девственница в первую брачную ночь.

– Боюсь, что совсем не гожусь на роль роковой женщины. – Анна пыталась говорить спокойно, но голос все равно дрожал. – Возможно, это вам придется пожалеть.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

Сердце Анны тревожно ёкнуло. Нет-нет, она не хотела, чтобы Джош ушел… ни сейчас, ни вообще.

Анна сглотнула и заговорила, глядя в темный камин:

– Я… у меня очень мало опыта в таких делах. – Слова с трудом давались ей. – Мы с Марком всегда спали в разных спальнях, и я… была убеждена, что так оно и должно быть. – Анна глубоко вздохнула, и вздох у нее получился резким и прерывистым. – Я… – Она заставила себя повернуться и посмотреть на Джоша, которому должна была сказать правду. – Мне просто надо, чтобы сегодня ночью кто-то находился рядом.

Джош посмотрел на Анну: она очень храбрая, но все же ей страшно. Да, он прекрасно понимал ее, но смог только промолвить:

– Да.

Джош подошел к Анне и нежно обнял ее. Уткнувшись лицом в ее волосы, он просто держал ее в объятиях.

Джош не хотел ни напугать Анну, ни заставить ее стыдиться. Его обуревало желание сделать так, чтобы Анне было хорошо. В прошлый раз он овладел ею в приливе безумной страсти, не задумываясь о том, каково ей потом придется. Им двигало эгоистичное, почти животное желание, и он понимал это. Сейчас он не хотел, чтобы кто-то из них испытал впоследствии раскаяние. Что бы ни случилось, он ни за что не обидит Анну.

И сейчас его объятия представляли собой уютное убежище, а не темницу, хотя все мускулы Джоша ныли от желания. Но он хотел оберегать ее, а не владеть ею, как пленницей, и хотел, чтобы Анна почувствовала это.

Анна положила голову Джошу на грудь, ее ладони обняли его сильные плечи. Она ощущала биение его сердца и тепло кожи под мягкой тканью рубашки. В объятиях Джоша она чувствовала себя в безопасности, паника и неуверенность начали постепенно отступать. Анне хотелось стоять вот так вечно. “Ох, Джош, – подумала она, – пусть все будет хорошо. Позволь мне поверить хотя бы сегодня, что между нами все может быть прекрасно…”

Анна чувствовала, что Джош нужен ей, и это, наверное, пугало ее больше всего. Никогда и ни в ком она так не нуждалась.

– Анна, – прошептал Джош. Было в глазах Джоша нечто такое, чего Анна никогда не видела раньше… какая-то беззащитность… Когда он заговорил, чувствовалось, что слова даются ему с трудом. – Я не хотел, чтобы ты подумала… У меня никогда не было намерения просто развлечься с тобой. Я всегда желал обладать тобой целиком. Когда мужчина видит прекрасную женщину, у него возникает именно такое желание. Но с тобой все по-другому, потому что я люблю тебя.

Джош замолчал, казалось, он задумался, подыскивая слова, а когда он снова посмотрел на Анну, она поняла, что видит сейчас того Джоша, которого не каждому дано увидеть. Анна всегда инстинктивно чувствовала, что он такой, однако Джош никогда раньше не позволял ей увидеть это воочию.

– То, что произошло между нами… – продолжал Джош. – Я не думал, что это случится именно так. Я мог бы остановиться и должен был сделать это, но я слишком сильно желал тебя. Иногда я думаю только о себе, поэтому я напугал тебя и обидел. Очень сожалею об этом, и если ты хочешь, чтобы я сейчас ушел, я уйду. Только бы не было так, как тогда. За любовь не должно быть стыдно.

Глаза Анны расширились и приобрели какое-то новое, незнакомое выражение. На секунду Джош почти с надеждой подумал, что она попросит его уйти. Может, так было бы лучше.

– Мне не стыдно, – прошептала Анна.

Джош медленно выдохнул. Как он хотел, чтобы Анна поняла, каким сокровищем является для него, как сильно он хочет, чтобы этой ночью ей было хорошо. “Не надо торопиться, – подумал Джош. – Пусть для нас это будет началом”.

Джош наклонился и нежно поцеловал Анну в лоб.

– Анна, позволь мне показать тебе, какой прекрасной может быть любовь, – прошептал он.

От прикосновения губ Джоша Анна ощутила, как ее переполняет ожидание чего-то волнующего. Желание молнией вспыхнуло в ней. Она не боялась Джоша. Не боялась больше презрения общества, перешептываний за спиной, не боялась потерять репутацию. Но Анну пугала та страсть, которую Джош пробуждал в ней, и твердая уверенность в том, что после сегодняшней ночи все изменится. Ведь сегодня она сама так решила, это ее выбор. Анна никогда не подозревала, что самым отважным поступком в ее жизни станет любовь к мужчине.

Она посмотрела на Джоша и поняла, что дороги назад нет. Анна коснулась пальцем губ Джоша и ощутила их упругость и тепло.

– Да, – прошептала она.

Джош осторожно привлек Анну к себе. Ее легкие руки опустились ему на плечи. У Джоша все поплыло перед глазами, и губы сами потянулись к ее губам.

Поцелуй был нежным, осторожным, словно губы Джоша ласкали лепестки цветущего бутона. Анна чувствовала, как постепенно, мгновение за мгновением она раскрывается навстречу Джошу, как сладкая истома охватывает ее. Облако нежности полностью заволокло ее, движения стали медленными и плавными. Но страсть уже начала расправлять крылья. Джош медленно отстранился.

Будто не веря, он глядел на нее, и улыбка его, казалось, вобрала всю нежность, какую только способно излучать человеческое существо. Пальцы Джоша нежно коснулись волос Анны, опустились ниже, однако не коснулись лица, а будто парили в воздухе.

Джош снова коснулся волос Анны, одну за другой вытащил заколки, и волосы свободно рассыпались по плечам. Во взгляде его светилась благодарность. Джош прошептал:

– Ты прекрасна.

Анне хотелось ласкать его, но не хватало смелости. Пальцы ее ощущали мягкую, много раз стиранную ткань рубашки, а под ней крепкие мускулы. Когда Джош поднимал руку, мускулы напрягались, и Анна вновь восхищалась его силой. Джош. Сильный, надежный, реальный. Ее Джош.

Губы Джоша приблизились к уху Анны. Она почувствовала, как он вздохнул, и услышала шепот:

– Анна, я боюсь напугать тебя, боюсь обидеть. Скажи, чего ты хочешь… прошу тебя.

Анна закрыла глаза, она уже с трудом могла сдерживаться. Она почувствовала желание, нарастающее так, как обычно подкатывают вот-вот готовые прорваться слезы. “Я хочу, – подумала Анна, – верить тебе, хотя бы сейчас…”

Но разумеется, этого она не сказала, а только подставила губы для поцелуя.

На этот раз поцелуй получился совсем иной – долгий, пронзительный, отчаянный. И когда они с Джошем отпрянули друг от друга, их лица пылали, дыхание прерывалось. Глаза Джоша сверкали, как драгоценные камни.

– Можно я раздену тебя? – прошептал Джош.

У Анны замерло сердце, ощущение тревоги обожгло ее. Тревога… или возбуждение. Однако терять уже было нечего, отступать поздно. Анне с трудом удалось кивнуть, она потупилась и сделала шаг назад.

Ворот блузки у горла стягивала тонкая лента, и Джош успешно справился с этой задачей. Затем он стал расстегивать маленькие перламутровые пуговицы. Казалось, что его неуклюжим пальцам никогда не совладать с ними. Сердце Джоша стучало, как молот по наковальне, с каждой расстегнутой пуговкой пальцам становилось все труднее. Анна опустила голову, волосы скрывали ее лицо, словно серебристая вуаль.

Джош осторожно спустил блузку с худеньких белых плеч Анны, расстегнул крючки на поясе юбки. Талию Анны облегал атласный корсет, муслиновая нижняя юбка скрывала бедра и ноги. Джош уже изнывал от желания, проникавшего в каждую клеточку его тела. Казалось, что даже сердце переполнено желанием.

Джош со второй попытки развязал шнурок корсета, осторожно снял его, а потом распустил завязки нижней юбки. Нежно, благоговейно Джош провел ладонями по плечам Анны, чувствуя, как она дрожит.

Наконец его взгляду предстали обнаженные груди, розово-бело-молочные. Джош нежно коснулся одного из розовых сосков и ощутил, как под его пальцами он набух и затвердел.

Джош чувствовал, как Анна напряглась всем телом. С величайшей осторожностью, стараясь унять собственную дрожь, он опустился на колени и стянул с нее остатки одежды. После этого он поднялся и мгновение смотрел на Анну, не в силах пошевелиться.

Стройное тело Анны напоминало гипсовую античную статую, воплощение женственности – слишком красивая и слишком идеальная, чтобы даже подумать прикоснуться к ней. Крепкие, округлые груди безупречной формы, тонкая талия, чуть выпуклый живот, покатые бедра, стройные длинные ноги… Вот она какая – Анна! Джош мог бы вот так просто смотреть на нее целую вечность.

Он заметил, как руки Анны борются с инстинктивным желанием прикрыть наготу. Джош сделал шаг вперед и заключил ее в объятия, закрывая собственным телом. Он глубоко вдохнул, набирая воздуха в ноющую грудь. Хотелось пить и пить этот опьяняющий напиток, вбирая Анну в себя всю, целиком.

– Анна, – хрипло прошептал Джош, он мог бы сейчас сказать многое, но слова застревали в горле. Ему хотелось, чтобы Анне было так хорошо, как только может быть женщине с мужчиной. Он готов был положить к ее ногам весь мир.

У Анны кружилась голова, его одежда прикасалась к ее обнаженной, необычайно чувствительной коже… Кожаный ремень Джоша впился в живот Анны, джинсы грубо терлись о ноги. Анну охватили противоречивые чувства. Она и стеснялась, и стыдилась, и ощущала свободу. Но главное, в объятиях Джоша Анна чувствовала себя живой.

Ладони Джоша легли на спину Анны и медленно опустились. Никто и никогда не делал этого. Анна почувствовала, как грудь Джоша расширилась от вздоха, надавив на ее груди так, что стало больно. Словно искра обожгла Анну, когда губы Джоша коснулись ее шеи. А затем Джош поднял голову и слегка отстранился.

Когда его губы коснулись соска и сомкнулись вокруг него, Анна выгнула спину, как бы подаваясь навстречу, жар буквально сжигал ее. Ладонь Джоша легла на ее живот, и у Анны подкосились ноги. Губы и язык Джоша ласкали сосок, а потом его рука скользнула ниже. Анна задохнулась, влажное тепло растеклось по всему телу, она будто закружилась в каком-то стремительном вихре. А затем Джош подхватил Анну на руки и понес к кровати.

Джош впился губами в губы Анны, вложив в этот поцелуй всю свою страсть. Груди Анны ныли, кожа пылала, трепетная истома была настолько сильной, что Анна была вынуждена напрячься, чтобы ослабить ее.

Она закрыла глаза, но чувствовала склонившееся над ней лицо Джоша. Анне захотелось притянуть его к себе, погладить, почувствовать его вкус…

Анна никогда раньше не видела, как мужчина раздевается. Джош делал это быстро, не стесняясь. Сорвал шейный платок, скинул рубашку, стянул джинсы.

И вот он сидит рядом с ней, великолепный в своей наготе. Джош взял руку Анны и медленно поднес ее к губам, он целовал каждый палец, а потом прижал влажные от поцелуев пальцы к своей щеке.

– Ох, Анна, – прошептал он, – я хочу ласкать тебя, хочу почувствовать каждую частичку твоего тела. И хочу, чтобы ты тоже делала это.

“Да, – подумала Анна, – познавать его, принадлежать ему, владеть им”. Ее ладонь легла на шею Джоша, ощущая гладкость кожи, потом пальцы дотянулись до плеча, прошлись по холмам мускулов.

– У нас больше нет секретов друг от друга, – прошептала она.

Анна заметила, как глаза его затуманились, он с трудом сглотнул.

– Да, – промолвил Джош, – больше никаких секретов.

Рука Анны двинулась дальше, гладя шелковистые волосы на груди Джоша, ребра, талию. А затем ее ладонь смело скользнула еще ниже. Анна увидела, как глаза Джоша потемнели, потом снова вспыхнули.

Она испытала робость и стыд, когда ее пальцы коснулись восставшей плоти Джоша. Однако, глядя ему в лицо, Анна видела, как участилось его дыхание, а глаза блаженно закрылись. Блаженство Джоша было и ее блаженством, потому что это она дарила его Джошу, и Анну пьянила радость своего всемогущества.

Она поднесла к губам пальцы Джоша и коснулась их языком, каждого по очереди. Анна чувствовала, как колотится его сердце, видела выступивший над бровями пот. Джош целиком отдавал себя ей.

Потом Джош склонился над ней, его грудь касалась ее подавшейся ему навстречу груди, а затем Джош стал ласкать вытянутые руки Анны, от плеч до кончиков пальцев, касаясь языком тонких запястий, пульсирующих жилок на сгибах локтей.

Тело Джоша накрывало тело Анны. Волосы на его груди щекотали ее набухшие соски, а затвердевшая плоть упиралась в живот. В его тепле, его запахе, его близости Анна буквально растворилась. Блаженство накатывало волна за волной, тело ныло от желания.

Ладони Джоша ласкали спину Анны, бедра, ноги… Анна, завороженная этими ласками, безвольно раскинулась.

Пальцы Джоша становились все настойчивее, доводя Анну до безумия. Она и не подозревала, что желание может быть таким страстным, что блаженство может поглощать вот так, целиком и полностью. И когда Анне показалось, что она вот-вот закричит, изнывая от желания, Джош навалился на Анну все телом и вошел в нее.

Это было долгое, бесконечное мгновение, во время которого все ощущения обострились до предела. Анна чувствовала внутри себя Джоша, его плоть, медленно заполнявшую ее. Она напряглась всем телом, а затем расслабилась и подалась навстречу. Анна видела над собой его лицо, глаза Джоша затуманились, сердце Анны ощущало сильные удары его сердца, вздох замер у нее в горле. Джош заполнял ее, пустоты в ней больше не существовало.

Анна ощутила, как дрожит Джош, когда он, приподнявшись на локтях, прошептал прерывисто:

– Анна, запомни это, запомни, как нам хорошо с тобой. Я хочу, чтобы тебе всегда было так хорошо. Я хочу всегда быть с тобой.

Анна закрыла глаза, к горлу подступил комок, на глаза навернулись слезы. Она обхватила Джоша и притянула к себе. “Всегда… ” – подумала Анна.

Джош целовал ее губы, шею, его ладони гладили ее волосы, его пальцы ласкали ее веки. Они существовали в едином ритме, тела их сливались.

Анна еще сильнее вжалась в Джоша, тело ее напряглось. Неуемная страсть Джоша пробудила и ее собственную страсть. Они никак не могли насытиться друг другом. Пика они достигли одновременно, и это чувство напоминало водопад блаженства, в котором они купались. Физическое ощущение померкло, его затмило нечто большее, всеобъемлющее, казалось, что сами их души растворились, рассыпались, а потом осколки, плавно кружась, собрались, слились в одну душу. Крепко сжимая в объятиях Джоша, Анна закрыла глаза и изумленно подумала: “Так вот какая она, любовь, которой я никогда не знала… ”