Филдинги (№3) - Серебристые сумерки

Анна постаралась стряхнуть с себя оцепенение и вернуться к реальности. Нет, сегодня она ни за что не останется одна в пустом доме! И тут Анна вдруг вспомнила, куда она может поехать.

Последние три года Женское общество помощи бедным проводило свои собрания по субботним вечерам в доме вдовы Броган. Анна всегда оказывала этому обществу щедрую поддержку, но очень редко появлялась на собраниях, предпочитая субботними вечерами оставаться дома. Сегодня она нарушит эту традицию. Опоздает, конечно, но если поторопится, то попадет на собрание до того, как мужья придут за своими женами. А после собрания миссис Броган непременно угостит ее черствыми пирожными с корицей и отдающим валерьяной чаем. По крайней мере ее там наверняка встретят приветливо, независимо от того, насколько она опоздает.

Конечно, глупо было ехать куда-то одной вечером по пустынным дорогам. Однако Анна привыкла делать то, что ей нравилось, не особо заботясь о правильности поступков. Сегодня она тем более была не в настроении задумываться.

Анна уселась в “даймлер”, отремонтированный и вымытый после падения в ручей. Воспользоваться автомобилем она решила только потому, что понадобилось бы слишком много времени, чтобы запрячь двуколку. А кроме того, автомобиль внушал ей чувство уверенности, а сейчас ей очень требовалось это чувство.

Но, не проехав и мили, Анна осознала, что автомобиль обладает двумя серьезными недостатками. Во-первых, в нем было холодно. На скорости десять миль в час вечерняя прохлада легко пробиралась сквозь водительскую куртку и накидку, укрывавшую колени. Во-вторых, на “даймлере” не было фар и, хотя Анна отлично знала здешние дороги, было как-то жутковато гнать в темноте. И кроме того, автомобиль не мог, как лошадь, чувствовать опасность.

При обычных обстоятельствах ночная свобода в сочетании с ревом мощного двигателя только взбодрили бы Анну. Однако сейчас нервы ее были на пределе, сознание рассеянным, поэтому поездка постепенно начала терять привлекательность.

Серп луны время от времени нырял за тучи. Анна подумала, что до сих пор не знала, как пустынно и безмолвно ранчо ночью. Шум двигателя только подчеркивал эту пустынность, и Анне казалось, что она мчится сквозь время и пространство, а вокруг – черная пустота. Не слишком приятное ощущение.

В какой-то момент, когда машина поворачивала, Анне показалось, что она заметила позади движение, в лунном свете на мгновение мелькнул какой-то силуэт. Когда “даймлер” уже выбрался на прямую дорогу, Анна обернулась, но ничего не увидела. Она поймала себя на том, что напряглась и прислушивается… Разве это не топот копыт слышится сквозь шум двигателя? Анна снова обернулась, но и на этот раз ничего не увидела.

Теперь уже страх подкрался совсем близко: кто-то скакал за ней! Анна была уверена в этом. Но постаралась убедить себя, что это глупо. Кому бы в самом деле понадобилось преследовать ее? А если кто-то и есть позади, то наверняка просто какой-то всадник, следующий в том же направлении. В конце концов, по этой дороге мог ездить кто угодно. Что это она позволила себе так раскиснуть без всякой причины?

Господи, вот глупость-то! Неужели она действительно собирается проехать восемь миль в темноте только ради того, чтобы провести вечер, сплетничая с женщинами, которых едва знает и которые ей вовсе не внушают симпатии? Она позволила Джошу Коулману выгнать ее из собственного дома, а теперь ее воспаленное воображение видит призраков в темноте. Анна почувствовала злость и стыд, и когда она увидела, что дорога впереди расширяется, то решила развернуться и ехать домой.

Возможно, волнение помешало ей правильно оценить ширину дороги, а может, просто обманула темнота, но, как бы там ни было, намеченное место оказалось слишком узким для разворота. И не успела Анна понять, что происходит, как бампер “даймлера” уткнулся в насыпь, а задние колеса оказались в канаве.

– Ох, черт бы всех побрал! – вскричала Анна и в ярости стукнула кулаком по рулю. – Проклятая колымага! От тебя вечно одни неприятности!

Она поднялась с сиденья и нервно огляделась вокруг. От дома она отъехала чуть больше двух миль, так что возвращение пешком в темноте представлялось малоприятным. Прямо перед ней в поле ярдах в пятидесяти возвышалась заброшенная буровая вышка, значит, лагерь Чанса находится где-то поблизости. И хотя Анну не прельщала перспектива в легких туфельках пробираться по покрытому стерней полю, что ей еще оставалось? Только добраться до лагеря бурильщиков и позаимствовать там лошадь. Еще раз чертыхнувшись, Анна выбралась из автомобиля.

Когда она отошла на значительное расстояние, ей вдруг вновь показалось, что она здесь не одна. Она почти расслышала шелест шагов, звучавших в такт ее собственным, и тихое ржание лошади. Анна остановилась и крикнула – и тут же увидела, что была права.

Позади буровой вышки, примерно в сотне ярдов от нее, мелькнула вспышка: похоже, кто-то зажег там спичку. Вообще-то это было вполне обычное явление – вспышка спички в темноте. Наверняка Чанс или кто-то из его людей просто прикуривал. Все дурные предположения тут же испарились. Облегченно вздохнув, Анна громко крикнула:

– Эй, кто там? – Она решительно направилась по полю к буровой вышке. – У меня проблема, не могли бы вы…

– Анна, назад!

Анна не узнала окликнувший ее голос. Она обернулась на звук, и в этот момент чьи-то руки грубо схватили ее за талию и поволокли. Анна закричала, попыталась вырваться из безжалостных, грубых объятий, которые, казалось, вот-вот раздавят ее. Внезапно ее швырнули на землю с такой силой, что, казалось, весь воздух вылетел из ее легких. А затем грузное тело навалилось на нее, и в тот же момент весь мир взорвался.

В ночном небе стало светло как днем, земля вздрогнула. Пылающие обломки взметнулись, а потом посыпались вниз, покрывая все вокруг осколками и пеплом. Анна попыталась закричать, но лицо ее было плотно прижато к плечу мужчины, поэтому с ее губ не слетело ни звука.

Это был Джош. Его руки обнимали Анну, его тело укрывало ее. Она услышала его напряженный и хриплый шепот, твердивший ей в ухо:

– Анна… Боже мой, Анна…

Анна издала крик радости и облегчения, она обняла Джоша и прижалась к нему. Небо пылало над ними, мир рушился вокруг, а она чувствовала себя в безопасности в его объятиях. Джош… такой сильный, надежный. Джош, который не раз приходил ей на помощь. Джош, который всегда оказывался рядом, если она нуждалась в нем.

Когда шум в ушах утих, а дым чуть рассеялся, Анна увидела перед собой лицо Джоша. Оно было бледным, испуганным.

– Ты в порядке? – прошептал он. – Анна, с тобой все в порядке?

Большие руки Джоша дрожали, когда он откидывал волосы с лица Анны, гладил его, ласкал. И Анна тоже дрожащими пальцами дотронулась до щеки Джоша: ей просто необходимо было убедиться, что это действительно он, живой, настоящий, рядом с ней.

– Джош. Ох, Джош, слава Богу… – задыхаясь, вымолвила она.

Они снова сплелись в объятии. Чувство, охватившее обоих, было слаще поцелуя, прочнее клятвы. Вот она – правда, которую нельзя ни спрятать, ни отрицать. Анна и Джош прильнули друг к другу так, словно слились в единое целое.

А затем Джош медленно разомкнул кольцо рук, помог Анне подняться и, бережно поддерживая, гладил и успокаивал до тех пор, пока ее дыхание не выровнялось. Никогда в жизни Анна не чувствовала себя в такой безопасности, как сейчас.

Джош чуть отступил назад. Взгляд его выражал необычайную озабоченность.

– Ну а теперь скажи, Анна, что ты здесь делаешь в темноте, совершенно одна? – прошептал он.

Вокруг них горели и шипели деревянные обломки, в воздухе стоял едкий запах дыма. В отдалении слышались крики и топот копыт, это Чанс и его люди спешили к месту катастрофы. Там, где еще недавно находилась буровая вышка, сейчас не было ничего, кроме нескольких деревянных опор, охваченных пламенем.

Анна посмотрела вокруг непонимающим взглядом. С губ ее сорвался звук, похожий на рыдание.

– Моя вышка! – Она вцепилась в руку Джоша. – Боже мой, что здесь произошло? Она… взорвалась. Как такое могло случиться?

Свет пламени выхватил из мрака угрюмое лицо Джоша. Он медленно отступил назад:

– Успокойся.

А затем он направился к месту взрыва, внимательно осматривая землю, как будто искал что-то. Анна так и стояла, не в силах сделать ни шага, пока Джош не вернулся. На его открытой ладони лежали кусок бикфордова шнура и нечто похожее на капсюль.

– Динамит, – коротко бросил он.

Анне показалось, что ее окатил ледяной душ ужаса, она взяла с ладони Джоша страшные находки. На мгновение у нее закружилась голова, а онемевшие губы едва смогли вымолвить:

– Ты хочешь сказать… что кто-то сделал это специально?

Джош промолчал.

Встревоженные голоса Чанса и его людей слышались уже совсем близко. Одна фраза прозвучала в ночном воздухе очень четко:

– Проклятие, я так и знал! Знал, что случится что-нибудь такое…

Иногда все начинается с наемных бандитов…

Анна вздрогнула и уставилась на лежавшие на ее ладони свидетельства преступления. В душу ей закралось подозрение, оно ползло медленно, противно, неумолимо… Она посмотрела на Джоша и осторожно поинтересовалась:

– А ты что тут делаешь?

Сначала Джош опешил, а потом его взгляд постепенно наполнился презрением и отвращением. Анна подумала, что не видела в своей жизни ничего ужаснее, чем эта перемена.

Лицо Джоша окаменело, голос его холодил, как лед:

– Взрываю твои проклятые нефтяные вышки, разумеется.

А затем повернулся и ушел.

Глава 16

В давние времена, о которых уже мало кто помнил, ранчо “Три холма” являлось центром общественной жизни и эталоном гостеприимства в этих краях. Начало этому положила Элизабет Филдинг, которая привезла с собой в этот отдаленный уголок картины, музыку и льняные скатерти. В те времена людям было не лень ехать за сотни миль на приемы, проходившие на ранчо. Леди укладывали свои бальные платья в седельные сумки и, повесив на седло ружье, отправлялись на праздник, иногда длившийся по нескольку недель.

После войны ежегодное барбекю на ранчо “Три холма” стало традиционным. Обстановка была домашней, здесь уживались политика, хорошая еда и дружеская атмосфера, что так нравилось техасцам. Тут же устраивались скачки, соревнования в умении бросать лассо, выступали ораторы, и вообще люди чертовски здорово проводили время. Так что все старались не пропустить этот праздник у Филдингов.

Разумеется, кое-что изменилось с тех пор. Теперь существовало такое понятие, как светский сезон, который начинался весной и заканчивался осенью. Конечно, будучи общительными людьми, техасцы устраивали вечеринки круглый год, однако существовал неписаный закон, согласно которому сезон по-настоящему открывался только тогда, когда владелица “Трех холмов”, Анна, устраивала майский бал-маскарад. И как бы ни хотела хозяйка продлить сезон, он непременно заканчивался в сентябре большим приемом в саду. Никто не пропускал открытие и закрытие сезона.

Приемы Анны отличались утонченностью, изысканностью бесед, непременным наличием музыкантов, аристократической атмосферой, официальностью нарядов и отсутствием крепких напитков. Мужчины ворчали, что наступили времена, когда нельзя как следует повеселиться на вечеринке: им мешали тесные воротнички. Женщины же, наоборот, приветствовали вторжение цивилизации и культуры. Культура. Ее появление ознаменовала Элизабет Филдинг и ее фортепиано, а затем все кончилось: настали времена розового пунша и тощих сандвичей, которыми нельзя накормить даже колибри.

Сегодня в саду Анны Эджком собралось более сотни гостей. В специально отгороженном уголке струнный квартет, приглашенный из Форт-Уорта, исполнял камерную музыку. Длинный стол был накрыт белыми скатертями и уставлен серебряными блюдами с пшеничными лепешками, сандвичами с маринованными огурцами, пирожными, засахаренным миндалем и сдобным печеньем. А в центре стола располагался фонтан, из которого пенистые струи пунша стекали в серебряную чашу.

Сад был окрашен цветами уходящего лета: ярко-желтые и белые хризантемы, клумбы пурпурных астр, отливающие бронзой ноготки. Леди в длинных шелковых и атласных платьях, в шляпках, украшенных цветами, соперничали с очарованием самой природы; джентльмены в сюртуках, с накрахмаленными воротничками, словно нахохленные голуби, с важным видом шествовали за своими голубками.

Однако чувствовалось сегодня нечто новое в обычном течении приемов Анны Эджком. Какое-то скрытое напряжение, некое возбуждение, которое так любят техасцы, будто витало в воздухе, будоража собрание самых выдающихся людей округа. На лицах гостей одновременно читалось сочувствие и страстное желание узнать подробности.

– Анна, дорогая, вы прекрасно выглядите, просто замечательно, и это после такого потрясения, которое вы перенесли…

– Только подумать: где-то рядом бродят преступники, а вы устраиваете прием в саду как ни чем не бывало!

– Мисс Анна, вы очаровательны!

– Да, леди Хартли не только удивительно храбрая женщина, она еще необычайно элегантна…

В ответ на все это Анна кивала, улыбалась, приветствовала гостей со всем изяществом и учтивостью, какими, несомненно, обладала представительница рода Хартли в шестом поколении. Изредка она смеялась и произносила небольшие тирады типа: “Боже мой, это не такая уж трагедия! На самом деле старая вышка уже вышла из строя, и я должна поблагодарить преступника – он избавил меня от расходов на снос!”

Анне было интересно, верят ли гости ее словам и беспечному тону.

Конечно же, новость распространилась со скоростью степного пожара. И хотя для большинства гостей случившееся не стало неожиданностью – в конце концов, все понимали, что рано или поздно Анна нарвется на конфликт, – гости не в силах были скрыть своего восхищения тем мужеством, с каким она переносит беду. Все сходились в едином мнении – ничто не могло поколебать леди Хартли, а подобную твердость техасцы всегда уважали.

Эймос Райт в белой рубашке и галстуке-шнурке, выбритый и аккуратно причесанный, переходил от одной группы гостей к другой и громко заявлял, что эта небольшая неприятность не имеет значения: еще до конца недели он отыщет место, из которого нефть будет бить фонтаном. Чанс и его люди держались обособленно, казалось, они чувствуют себя неловко и пришли только потому, что хозяйка настояла. Их присутствие как бы подчеркивало: Анна Эджком не боится никаких угроз! А чтобы об этом узнали буквально все, нельзя было выбрать лучшего места, чем прием.

Разумеется, был приглашен и шериф, а также доктор, адвокат, священник, владелец похоронного бюро и все мало-мальски значительные люди города. Анна подумала, что сегодня присутствие шерифа будет очень кстати. Оно напомнит всем, что, как бы друзья и соседи ни одобряли или ни порицали ее действия, она, в конце концов, под защитой закона, а закон существует для того, чтобы наказывать преступников.

Но в присутствии на приеме шерифа был и минус. На Хокинзе невольно сконцентрировалось внимание, и он посчитал, что просто обязан прямо здесь продолжить расследование и выполнить свой служебный долг. Сейчас он как раз добрался до Анны. – Мисс Анна, не могли бы вы поделиться со мной своими соображениями относительно предполагаемого виновника?

Анна улыбнулась и кивнула через стол жене доктора, затем ее взгляд скользнул по Джорджу Гринли. Однако, продолжая улыбаться, Анна ответила беспечно:

– Это мог сделать почти любой из присутствующих на этом приеме, шериф Хокинз.

Разумеется, шериф ожидал иного ответа, он смутился и опустил глаза.

– А как насчет ваших работников? Может, кто-то из них затаил на вас злобу?

Анна ощутила спазм в горле и страх, который всегда чувствовала, когда позволяла себе осознать, что кто-то, возможно знакомый, люто ненавидит ее. Отвечая шерифу, Анна старалась тщательно подбирать слова.

– На таком большом ранчо всегда кто-то… бывает недоволен. Но я совершенно уверена в преданности своих работников. Ни один из них не мог совершить подобного.

Шериф поднял на Анну явно скептический взгляд, и она быстро отвернулась, чтобы он не смог заметить сомнения, мелькнувшего в ее глазах. Она подумала о Гиле, который лишился работы, вспомнила взгляд Большого Джима, когда приказала ему заняться нефтяными делами. Не забыла и Джоша…

Анна никому не рассказала о счастливом появлении Джоша в ту ночь. К тому времени, когда прибежал Чанс со своими людьми, Джош уже удалился, поэтому никто, кроме нее самой, не мог соотнести его появление с этим взрывом. Но Анна молчала. Она ненавидела себя за это, но знала, что все равно не поступит иначе.

– Прошу извинить меня, шериф, но все-таки мы с вами на приеме. – Она мило улыбнулась. – Может, ваше расследование подождет до другого раза? Мне надо быть с гостями. – И Анна быстро удалилась.

Она поговорила с женой священника, расцеловалась с несколькими вдовами и уже собралась пересечь лужайку, чтобы подойти к Стивену, который чуть опоздал, но в этот момент она снова заметила Джорджа Гринли. Анна застыла как вкопанная.

– Очень любезно с вашей стороны, что вы пришли, мистер Гринли, – вежливо сказала она.

Джордж Гринли был не из тех, кто ходит вокруг да около, он сразу переходил к делу.

– Очень сожалею о ваших неприятностях, мисс Анна. Однако нет смысла притворяться, что я сожалею о причине этих неприятностей.

– Благодарю за искренность. – Анна продолжала радушно улыбаться. – В конце концов, вы же предупреждали меня, не так ли?

– Очень надеюсь, мадам, что в ваших словах нет никакого намека, – спокойно ответствовал Гринли. Лицо его выражало вежливость и сочувствие, пожалуй, даже слишком много сочувствия для человека, совершенно не испытывающего раскаяния. – Я всегда был откровенен с вами, мисс Анна, как и с любым другим жителем нашего округа. Не стану отрицать, что между нами существуют разногласия, но вы должны знать, что не в моих правилах действовать под покровом ночи.

Анна напряглась, она с трудом подавила желание выплеснуть пунш из чашки в лицо Гринли. Однако ей удалось сохранить на лице радушное выражение, и голос ее звучал ровно:

– Да, разумеется. Вы предпочитаете дневной свет и спутников, вооруженных топорами.

Анна отхлебнула пунша, довольная тем, что у нее не дрожит рука. Но она не могла больше выносить общество Гринли, да и не хотела.

– Думаю, с моей стороны будет честно предупредить вас, мистер Гринли, что тактика вооруженного давления на меня ни к чему не приведет. Так что советую экономить боеприпасы, а не тратить их впустую.

– Анна, прошу прощения за опоздание! – Стивен взял Анну за руку и улыбнулся. Затем он перевел взгляд на Джорджа Гринли, и Анне показалось, что в его глазах мелькнула легкая неприязнь. – Добрый день, Джордж.

Гринли кивнул Стивену и снова обратился к Анне.

– Мадам, прошу извинить меня, – промолвил он и удалился.

– Отвратительный тип, – буркнула Анна, когда он отошел на значительное расстояние. Ее так и трясло от ярости, и она была вынуждена обхватить чашку с пуншем двумя руками. – Осмелился явиться в мой дом, смотреть мне в глаза и изображать из себя невинную овечку!..

– Дорогая. – Ладонь Стивена нежно легла на спину Анны, голос его звучал мягко, успокаивающе. – Вы действительно настоящая леди. Чтобы выдержать сегодняшний прием, требуется больше мужества, чем есть у кого-либо из присутствующих, и они это прекрасно понимают. Я так горжусь вами!

Улыбка Стивена подбодрила Анну, и она постаралась расслабиться:

– Глупости, Стивен. Хартли всегда требуется больше мужества, чтобы признать свое поражение, нежели для того, чтобы продолжать драться.

– Вы правы. Однако напряжение начинает сказываться на вас, дорогая. Давайте пойдем куда-нибудь и спокойно поговорим. Позвольте проводить вас в летний домик…

– Нет! – Резкость этого восклицания удивила даже саму Анну. Она быстро овладела собой, все еще ощущая выступивший на щеках румянец, и добавила уже более спокойно: – Ну что вы, Стивен, это будет выглядеть совершенно неприлично.

Но тут же подумала: “Неприлично! И ты еще говоришь о приличии…” Неужели она теперь никогда не сможет переступить порог летнего домика, чтобы за ней не последовали воспоминания? Неужели не сможет смотреть в глаза Стивену, не испытывая чувства вины и стыда?..

Стивен, как истинный джентльмен, сделал вид, что не заметил в словах и поведении Анны ничего странного.

– Да, разумеется, вы правы. Прошу прощения. Тогда давайте просто погуляем, позвольте мне на несколько минут украсть вас у гостей.

Анна улыбнулась, она была благодарна Стивену. Не встреться они вчера, сегодня она вряд ли смогла бы смотреть ему в глаза с таким хладнокровием. И Стивен наверняка прочитал бы в ее глазах чувство вины, заметил бы на лице свидетельства грехопадения.

Вчера он примчался сразу, как только узнал о взрыве. Анну тронули его неподдельная озабоченность и волнение, хотя подобная опека и показалась ей несколько утомительной. Однако волнение ослепило Брейди, поэтому он не смог догадаться об истинной причине ее смущения и растерянности.

К большому удивлению Анны, присутствие Стивена не вызвало у нее такого чувства вины, как она ожидала.

– Анна, когда я подумал о том… – Голос Брейди стал хриплым, он сжал ее руку. – Ведь вас могли убить!

Анна поклонилась нескольким проходящим мимо леди.

– Стивен, я уверена, что лично на меня никто не покушался.

– Вы не можете быть в этом уверены. Но в конце концов, дело не в этом. Анна, неужели вы не понимаете? Представьте, какая пытка для меня знать, что вы здесь одна? Если бы мы были женаты, я был бы рядом и защищал вас. Вы не должны в одиночку бороться.

Совершенно неожиданно для Анны в голове у нее закружились предательские мысли: “Защищать меня? А где ты был, когда я стояла на крыльце с ружьем в руках перед Джорджем Гринли и его бандой? Где ты был, когда я оказалась посреди несущегося стада? Где ты был, когда взорвалась буровая вышка и на меня сыпались горящие обломки? Почему ты тогда не закрыл меня своим телом, рискуя собственной жизнью, почему не защитил?..”

Анне ужасно не понравились эти мысли и та злоба, которую они вызвали, но избавиться от них она не могла. Ей не нужен Стивен, и никогда не был нужен.

Ей нужен Джош.

Анна инстинктивно напряглась, словно внутри ее распрямилась какая-то пружина.

– Стивен, прошу вас, не сейчас, – слегка охрипшим голосом взмолилась она.

Некоторое время Стивен боролся с собой, но потом сдался и через силу улыбнулся. Он успокаивающе погладил Анну по руке.

– Хорошо, дорогая. Вы правы, разумеется, – сейчас не время. Но вы все равно поймете, что я прав. Уверен в этом. – И Стивен сменил тему: – Удалось шерифу что-нибудь выяснить?

– Конечно, нет, – резче, чем хотела, ответила Анна. – Как он мог что-то выяснить, если за этим может стоять человек, который практически платит ему жалованье из собственного кармана? – Она замолчала, вздохнула и добавила уже извиняющимся тоном: – Шериф считает, что это дело рук кого-то из работников. Но я не могу поверить, что кто-то из моих людей мог поступить подобным образом.

– Возможно, его подозрения и не лишены оснований. – Стивен посмотрел на Анну, лицо его было серьезным. – Анна, вам не приходило в голову, что все ваши неприятности начались с появлением этого Коулмана?

Анна внутренне сжалась. Приходило ли ей в голову? Да она ни о чем другом и не думала. Но из уст Стивена это прозвучало совсем иначе, и Анна невольно кинулась на защиту, очень стараясь, чтобы голос ее звучал вежливо.

– Я заметила, что техасцы излишне подозрительны: у вас сразу же возникает антипатия к любому человеку, которого вы считаете чужаком. Я тоже чужак, поэтому и взорвали мою буровую вышку. И Джош Коулман – чужак, а значит, на него падает подозрение. Очень жаль, что вы так думаете.

– Анна, вы преувеличиваете! – запротестовал Стивен.

– Возможно, но, похоже, все дело именно в этом.

– Я просто предположил, что поскольку мы ничего не знаем о нем, то было бы вполне логично допросить его.

– Но это уже компетенция шерифа. Стивен внимательно посмотрел на Анну:

– Что-то вы слишком уж рьяно защищаете этого Джоша Коулмана.

– Вовсе нет, – с горечью возразила Анна. – Я просто считаю, что этим должны заниматься власти, для этого они и существуют. – Стараясь скрыть то облегчение, которое у нее вызвало появление Эймоса Райта, Анна повернулась к нему: – Вам нравится здесь, мистер Райт?

Райт расплылся в улыбке:

– Не видел ничего лучше, мисс Эджком. Вы действительно знаете толк в приемах.

Мистер Райт совершенно очевидно уже хорошенько “освежился”, тем не менее его слова Анна восприняла как комплимент.

– Я рада. Отдыхайте и развлекайтесь.

– Спасибо, мадам. И не беспокойтесь, карты я принесу вам на следующей неделе, как и обещал. Мы разбогатеем, вы и я. Это я вам, черт побери, гарантирую.

Впервые за весь день Анна искренне рассмеялась, однако Стивену это не очень-то понравилось.

– Анна, зачем вы пригласили на прием этого человека? – возмущенно сказал он, понизив голос. – Вы же видите, своим поведением он обращает на себя внимание.

– Надеюсь, что так! Он – главная изюминка приема.

Стивен нахмурился:

– Но вы ведь не верите в его болтовню?

– Главное, что он сам в это верит. И если повезет, он заставит поверить в это и всех остальных. Я не позволю никому думать, что я сдалась.

Анна посмотрела на Стивена, в ее глазах промелькнула надежда, и она добавила:

– Стивен, мистер Райт утверждает, что этот уголок Техаса стоит на целом озере нефти. А поскольку мне принадлежат права на разработку полезных ископаемых почти на всей территории округа, стоит лишь обнаружить…

В глазах Стивена появилась тревога.

– Анна, не торопитесь. Если у вас уже начались неприятности, то подумайте, что вас ждет, когда вы попытаетесь пробурить скважину на чужой земле!

– Нет. – Анна повернулась к Стивену, глаза ее сверкали. – Неприятности будут у них, а не у меня. Я стану бурить скважины, даже если для этого мне придется вооружить всех моих людей и выставить круглосуточную охрану. И любой, кто попытается остановить меня, пусть готовится к неприятностям, каких у него еще в жизни не было.

– Ох, Анна! – Взгляд Стивена стал мягче, на лице появилось выражение сочувствия и озабоченности. – Вы невероятная, чудесная, смелая женщина. И какое бы решение вы ни приняли, знайте, что я целиком на вашей стороне. Если вы скажете, чтобы я держал револьвер у виска Джорджа Гринли, пока вы будете бурить скважину на его земле, я сделаю это. Если вы захотите, чтобы я обнес колючей проволокой каждую вышку и сидел на вершине одной из них день и ночь, то я и это сделаю. Я не оставлю вас одну, дорогая, но… – Стивен нахмурился. – Я хочу спросить вас, Анна… как долго это будет продолжаться?

Анну не очень обрадовала перспектива, нарисованная Стивеном, поэтому улыбка у нее получилась несколько вымученной.

– Не очень долго, Стивен. Средства позволяют мне пробурить только еще одну скважину. Надеюсь, Эймос Райт укажет точное место. – И поскольку чрезмерное внимание Стивена стало вызывать у Анны нечто вроде клаустрофобии, она быстро добавила: – Гости посчитают меня ужасно невоспитанной. Я должна находиться среди них. Вас не затруднит сопровождать меня, пока я буду выказывать им свое внимание?

* * *

Джош стоял позади толпы гостей, наблюдая за Анной. Она выглядела так, словно сошла с обложки журнала мод: платье в черно-белую полоску, большая белая шляпа с букетиком роз и длинными лентами. Высоко поднятая голова, царственная осанка, лучезарная улыбка. Глядя на нее, Джош невольно испытывал гордость: он не видел в жизни женщины храбрее и прекраснее Анны Эджком, с улыбкой угощавшей пуншем и пирожными людей, которые охотно перерезали бы ей глотку.

Джош одновременно и желал Анну, и был зол на нее, ему хотелось схватить ее и втолковать, как он любит ее… Однако сейчас она была не с ним, и он ничего не мог с этим поделать.

Почему же он остался?

– Потому что надо тебя спасать, – вслух пробормотал Джош.

На лице его появилась смущенная улыбка, и он двинулся в толпу гостей. Разумный человек на его месте не пришел бы на этот прием, а точнее говоря, он давно бы уже уехал с ранчо.

Остановившись у стола, Джош взял небольшую чашку с пуншем, но, сделав глоток, поморщился и снова поставил бокал на стол.

– Это что, лимонад? – обратился Джош к стоявшему рядом полному человеку в очках.

Мужчина весело рассмеялся:

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Вот, попробуйте этот напиток, сюда добавлено шампанское, и он по-своему неплох.

– Как-то не очень хочется его пробовать. А чего-нибудь нормального здесь выпить можно?

– Только не здесь, это я вам точно говорю. – Мужчина протянул руку: – Доктор Лиман к вашим услугам, сэр.

Джош усмехнулся и пожал руку доктора.

– Благодарю, но, надеюсь, ваши услуги мне не понадобятся. Джош Коулман, новый управляющий.

Доктор удивленно поднял брови.

– Вот как? – Потом он слегка нахмурился. – Коулман… что-то знакомое.

Джош сменил тему разговора, прежде чем доктор вспомнил, что именно Коулман стал причиной появления у него недавнего пациента – Гила.

– По-моему, хозяйка ничего не понимает в приемах, как вы считаете? Это скорее похоже на похороны.

Лиман снова рассмеялся:

– Уверяю вас, на таких мероприятиях всегда бывает довольно скучно. Но жена моя в восторге, поэтому что мне остается делать? – Доктор вздохнул. – Учитывая все неприятности, свалившиеся на голову мисс Анны, я удивлен, что она вообще не отменила прием.