Глава 11

Австралия, Сидней Декабрь 1822 года

Экипаж остановился перед входом в «Кулабу». Из него медленно вышел Льюис Келп, который глазам своим не поверил, увидев изменения, происшедшие в его отсутствие. Даже само здание увеличилось вдвое. Перед своим отъездом в Англию он сам помог Мадди купить соседний участок земли, но ему и в голову не приходило, что она так быстро найдет ему применение, причем без его мудрого совета. Все здание было обнесено строительными лесами. Шум, доносившийся с улицы, прерывался стуком молотков и визгом пил и наполнял горячий пыльный воздух запахом пиленого дерева и оживлением бурной деятельности. Декоративный фасад «Кулабы» был удален и заменен подлинными коринфскими колоннами и широкими окнами, застекленными настоящим стеклом. Казалось, честолюбивым замыслам Мадди не было предела.

Осторожно поднявшись по дощатым ступеням под лесами, он вошел внутрь здания. Здесь пахло опилками и стучали молотки. Стены были снесены, полы вскрыты, а в одной секции был удален целиком весь второй этаж. Он снова в благоговейном ужасе огляделся вокруг.

— Мистер Келп? — услышал он звонкий голос. Оглянувшись, Льюис увидел Мадди, которая, грациозно перешагивая через строительный мусор, шла к нему, протягивая руки. Даже в фартуке, с волосами, спрятанными под платочком, и слегка перепачканными пылью щеками она была элегантна и красива, как всегда. Ее радостная улыбка несколько успокоила его тревогу по поводу увиденных изменений и связанных с ними расходов, и он улыбнулся ей в ответ.

— С возвращением, — сказала она, пожав его пальцы. — Путешествие, наверное, было утомительным, и мне тем более приятно, что вы сразу же пришли сюда. Обещаю, что не задержу вас здесь на целый день, но мне не терпится услышать подробности вашей поездки.

— Я вижу, вы в мое отсутствие не сидели сложа руки, мисс Берне.

Она оглянулась вокруг и весело кивнула в знак согласия.

— Дело понемногу продвигается благодаря чертежам, которые вы мне прислали. По правде говоря, мне хотелось бы, чтобы работа шла еще быстрее, но мужчинам поначалу было с непривычки трудно подчиняться приказаниям женщины.

Келп слегка нахмурился.

— Было бы лучше и вовсе не начинать до моего возвращения. По крайней мере я помог бы вам найти подрядчиков и рабочих.

— Вы очень добры, но в этом не было необходимости, — ответила она с обезоруживающей улыбкой. — Через несколько недель я урегулировала свои разногласия с подрядчиками, а что касается рабочих, то я, конечно, использую труд каторжников.

Он попытался скрыть свое беспокойство, но безуспешно.

— Мисс Берне, леди не пристало общаться с такими головорезами…

Она усмехнулась:

— Каторжники — не головорезы, сэр. Это подрядчики — головорезы! Однако после того, как я предупредила, что они должны подчиняться только моим приказам или могут искать работу в другом месте, эти милые джентльмены сообразили, что работать на женщину все же лучше, чем не иметь работы совсем. И с тех пор все пошло довольно гладко.

Пораженный и восхищенный, он лишь руками развел. Женщину, которая может справиться с сиднейской рабочей силой, едва ли можно чем-нибудь испугать, и ей едва ли требуется его ничтожное руководство. Однако он не выполнил бы своего профессионального долга, если бы не предложил ей свои услуги.

— Вы знали это и раньше, и не пытаюсь разубеждать вас, но, надеюсь, вы и сами понимаете, что мир бизнеса — неподходящее место для молодой леди. Вам приходится иметь дело с самыми разными людьми, каждый день принимать тысячи решений, оперировать крупными денежными средствами — все это слишком тяжелая нагрузка даже и не для такого нежного создания, как вы.

Ее это, кажется, позабавило.

— Возможно, я не такое уж нежное создание, как вам кажется, мистер Келп. Пойдемте-ка лучше я покажу вам, что успела сделать. — Она с гордостью огляделась. — Вот здесь будет небольшая столовая, которую можно будет заказывать по весьма высокой цене для проведения частных вечеринок. Столовая почти готова, осталось только повесить шторы и люстры. Надеюсь, их успеют привезти уже сегодня? Ведь их доставили тем же судном, на котором прибыли вы, не так ли?

Он заверил ее, что в действительности так оно и есть. Он лично наблюдал за упаковкой каждой вещи, и все будет доставлено ей, как только судно разгрузят. Одобрительно улыбнувшись, она продолжила экскурсию, непринужденно обходя кучи строительного мусора.

— Здесь будет комната для игры в карты, напротив — комната отдыха, где джентльмены смогут курить, а тут будет главная столовая: в ней смогут свободно разместиться более тридцати человек. Из ваших писем я не вполне поняла, как вы относитесь к игорному залу, но на всякий случай велела архитектору предусмотреть место для его устройства. Вам удалось побывать в «Уайте»? Как там устроены игорные залы? Вы привезли рисунки и чертежи?

К тому времени, как они достигли уютного закутка, который служил временным рабочим кабинетом Мадди, Келп, заразившийся ее энтузиазмом и энергией, раскрыл свою папку и начал раскладывать на столе рисунки, чертежи и образчики материалов, которые он собрал за границей. Мадди, в свою очередь, представила ему счета и накладные, и он тщетно пытался скрыть охватившее его отчаяние после беглого их просмотра.

— Дороговато, — мгновение помедлив, пробормотал он. Мадди, внимательно изучавшая образчики ковровых покрытий, и бровью не повела и, в свою очередь, спросила:

— А вы уверены, что изготовитель сумеет в точности воспроизвести этот рисунок?

— Уверен. — Он нахмурил брови и переложил какие-то бумаги. — Должен признаться, меня несколько удивил заказ на такое значительное углубление подвала. Не помню, чтобы мы обсуждали…

Мадди взглянула на него невинными глазами:

— Но вы, конечно, поняли, что нам потребуется значительно более вместительный погреб для хранения всех этих редких и дорогих вин, которые вы для меня закупили?

— По правде говоря, я об этом не подумал. Но мне все-таки кажется, что для устройства погреба не потребуется такого большого объема работ.

— Хранение вин — дело тонкое, — с важным видом пояснила она, — и его можно поручить только специалистам. Поверьте, я знаю, что делаю.

У него хватило выдержки не показать, что он встревожен. Да и как мог он подвергать сомнению то, что она говорила или делала, когда она сидела рядом с ним у стола — такая собранная, величественная и полностью контролирующая ситуацию? К тому же дочь владельца таверны просто обязана знать о винах гораздо больше, чем он… Но он не ожидал от этой молодой женщины такой компетентности — это заставляло его острее ощущать собственную бесполезность и неумелость.

— Интересно, сколько потребуется времени, чтобы доставить мрамор для каминов? — спросила она.

Он осторожно откашлялся.

— Послушайте, мне не хотелось бы говорить с вами об этом, но мрамор, который вы желаете использовать, импортируется из Италии, тогда как того же самого эффекта можно достичь с гораздо меньшими затратами, если привлечь к работе художника, который так умело раскрашивает деревянную облицовку каминов, что она выглядит совершенно как мраморная. Даже вблизи практически невозможно заметить разницу.

— Мистер Келп, — терпеливо объяснила Мадди, — мое заведение будут посещать аристократы. Уверяю вас, они смогут заметить разницу. Поэтому остановимся на итальянском мраморе.

— Но расходы…

Она безмятежно улыбнулась:

— Очень мило, что вы так беспокоитесь обо мне, но не сомневаюсь, что все расходы окупятся в самое ближайшее время. Послушайте, люди уже вовсю обсуждают на каждом перекрестке все, что я здесь делаю, и чем более экстравагантными покажутся мои поступки, тем больше о них станут судачить. Разве не понятно, что я таким образом превращаюсь в своего рода сенсацию и сюда будут приходить посетители хотя бы из одного любопытства. Уже сейчас я могу гарантировать, что открытие клуба пройдет с большим успехом.

— Чтобы сохранить свое положение в бизнесе, одного открытия, к сожалению, недостаточно, — заметил он. — Мне кажется, что вы недооцениваете, на какой риск идете.

На мгновение глаза Мадди затуманились — то ли печалью, то ли болью. Потом все прошло.

— Я знаю, что такое риск, — тихо сказала она.

В полуоткрытую дверь осторожно постучали. На пороге стоял Дарси. Он перевел взгляд с Мадди на стряпчего, потом снова взглянул на хозяйку:

— Мэм, извините, что беспокою, но на кухне возникла небольшая проблема.

Мадди грациозно поднялась со стула.

— Спасибо, Дарси. — Ласково улыбаясь, она протянула Льюису руку. — Спасибо за вашу отличную работу, мистер Келп. Извините, что я так надолго задержала вас, но уж теперь вы просто обязаны отправиться домой и отдохнуть. Встретимся через несколько дней.

Льюис Келп собрал свои бумаги и вежливо откланялся, чувствуя себя так, словно побывал на аудиенции у королевы-матери.

Уходя, он покачивал головой, удивляясь переменам, которые произошли в его отсутствие не только в «Кулабе», но и в самой молодой женщине, которая совсем недавно была всего лишь миловидной дочерью хозяина таверны. И хотя ему очень хотелось сохранить некоторый скептицизм по поводу происходящего, его сомнения быстро таяли. Если уж кто и сможет осуществить этот невероятный план, так это будет Мадди Берне!

Как только Келп ушел, Мадди повернулась к Дарси и без лишних слов последовала за ним мимо рабочих в реконструированное помещение кухни и вошла через небольшую дверь в подвал. Как всегда в подобных случаях, у нее гулко билось сердце. Риск, вспомнила она. Много ли знает Льюис Келп о риске? Наказание за помощь беглому каторжнику — смерть. Однако она обязана рисковать. По сравнению с этим риск, на который она шла, затевая перестройку «Кулабы», не имел значения.

На верхней ступеньке каменной лестницы Дарси зажег фонарь, чтобы осветить спуск в подвал.

— Мы нашли ее нынче утром в дровяном сарае, — тихо сказал он. — Похоже, она пряталась там всю ночь. При первой же возможности я привел ее сюда.

У стены стояли объемистые бочки с виски и небольшие бочонки с ромом, по бокам на полках размещались остатки старых запасов вина Кэлдера Бернса. На первый взгляд это был самый обычный узкий сырой погреб. Если бы его сейчас увидел Льюис Келп, то был бы прав, удивившись затратам на переоборудование. Но Мадди Берне знала, что это маскировка. Отодвинув в сторону пустую бочку, она открыла потайную дверь в каменной стене. Открылась небольшая дверь.

Дарси держал над ее плечом фонарь, онанаклонилась вперед, всматриваясь в темноту, откуда раздался сдавленный крик.

— Не бойся, — сказала она быстро. — Я Мадди Берне, и ты здесь в безопасности.

Женщина, тяжело волоча ноги и беспомощно щуря глаза, вышла в луч света фонаря. Ее усталое лицо было измазано грязью; с первого же взгляда стало понятно, что женщина беременна. Шарф соскользнул с ее головы, и Мадди увидела, что у нее совершенно голый череп. На фабриках в Параматте женщин брили наголо в гигиенических целях и для облегчения идентификации.

— Слава Богу, — прошептала женщина. Она смотрела на Мадди огромными глазами, будто видела перед собой святую. — Мне говорили… ходили слухи, что вы помогаете людям вроде меня. Я не могла больше ждать… мой бедный ребенок…

У нее прервался голос, и тогда, желая ее подбодрить, Мадди заговорила:

— Мы сделаем для вас все, что сможем. У вас есть муж? Женщина опустила глаза и пристыженно покачала головой.

— Мы бы поженились, мэм, но мой муж четыре месяца назад бежал в горы, ничего не зная о ребенке. Он хотел взять меня с собой, но я испугалась. А он сказал, что если передумаю, то должна прийти к вам… и что вы доставите меня к нему в целости и сохранности.

— Его звали Сэм? — спросила Мадди. Глаза женщины радостно вспыхнули.

— Вы его знаете?

Мадди задумчиво молчала. Много их прошло здесь — иногда казалось, что слишком много. Но ей запомнилось каждое лицо, каждое имя. А этот Сэм упомянул о женщине, которую оставил. Женщина схватила Мадди за руку. На лице ее отразилось отчаяние.

— Прошу вас, мэм, помогите мне добраться к нему. Они… они хотят отобрать у меня ребенка!

— Твой муж ушел в Голубые горы к человеку по имени Джек Корриган. Даже если ты доберешься туда — а это будет нелегко, — там тебя ждет суровая жизнь.

Женщина упрямо покачала головой и еще крепче стиснула руку Малди.

— Я не боюсь. Разве вы не видите, что это мой единственный шанс? Вы должны помочь мне!

Мадди участливо потрепала ее по руке.

— Конечно, но тебе ведь скоро рожать, так что придется поторопиться. Мы доставим тебя до Динготауна, — сказала Мадди, мысленно набрасывая план ее пути. — Там, на плантации Роузвуд, есть человек по имени Рейли Бордерс, который даст тебе пищу, крышу над головой и окажет любую другую помощь, но оттуда тебе придется добираться самостоятельно. Никто не будет сопровождать тебя в горы, заботиться о тебе, если заболеешь, и оберегать от других опасностей.

Женщина устало улыбнулась:

— Мисс Берне, меня уже трудно чем-нибудь напугать. Если вы проведете меня через военные посты, дальше я доберусь сама.

— Я тебе верю, — тихо сказала Мадди. — Оставайся здесь до утра. Дарси принесет тебе еды, воду и смену одежды. Попытайся отдохнуть. Возможно, отдохнуть еще раз тебе удастся не скоро.

На следующий день на рассвете перед черным входом в «Кулабу» стоял фургон. В него погрузили грубо сколоченный гроб из дешевого дерева, в стенках которого, если приглядеться, можно было заметить отверстия для воздуха.

На облучок взобрался Дарси с черной траурной повязкой на рукаве. Его шляпа была низко надвинута на лоб. Мадди, зябко кутаясь в шаль, подошла к нему поближе и тихо сказала:

— Будь осторожен, Дарси.

— Все будет в порядке, мэм, — ответил он. — Полицейские и не подумают подойти к нам, когда я скажу, что моя жена умерла от оспы.

Мадди встревоженно взглянула на него и вздрогнула, хотя утро было теплым.

— Это очень опасно. Не может же нам все время везти.

— Как только туннели под подвалом будут готовы, все будет значительно проще, — согласился Дарси. — Мы без труда сможем выводить их за черту города. А на дорогах, ведущих в лес, военные патрули встречаются довольно редко. Но до тех пор придется обходиться тем, что есть.

— Хороший ты человек, Дарси, — улыбнулась Мадди и, приподнявшись на цыпочки, прикоснулась к его руке. — Бог в помощь!

Он хлестнул лошадей, и фургон выехал навстречу первым лучам солнца.

Мадди смотрела ему вслед. Каждый раз, когда она его провожала, ее охватывало ужасное чувство, что это в последний раз и что вот-вот в «Кулабу» нагрянут солдаты и на нее наденут наручники.

«Этого не случится, — уверяла она себя. — Этого не случится, потому что просто не может случиться: я этого не позволю». Она зашла слишком далеко и рисковала слишком многим, чтобы увидеть теперь, как все рухнет. Она будет защищать то, что принадлежит ей, потому что обязана это сделать.

Солнце медленно поднималось над крышами, знаменуя наступление нового дня. Мадди Берне повернулась и, высоко подняв голову и развернув плечи, направилась в «Кулабу», готовая справиться с любыми проблемами, которые может принести ей новый день.

Глава 12

Австралия, Сидней Ноябрь 1824 года

Сэр Найджел Истервуд был назначен на свой пост в Австралии десять лет назад. Вначале предполагалось, что он приехал ненадолго, но, подобно многим другим, так и не уехал отсюда. Его соблазнила не сама эта земля — хотя к суровому климату в конце концов привыкаешь, а яркие краски и тропическая растительность способны привлечь кого угодно, особенно тех, кому нравится экзотика, — его внимание сразу же привлекли возможности, которые открывались в этой стране. Он начал карьеру с капитана королевской гвардии, а теперь занимал высокий пост в личной канцелярии губернатора. Его честолюбивые планы шли еще дальше, и он имел все основания надеяться, что они обязательно осуществятся. Высокопоставленный гость, с которым он поднимался по ступенькам в «Кулабу» тем сырым осенним вечером, должен был сыграть важную роль в его дальнейшей карьере.

— С трудом верится, — громогласно заявил сэр Найджел, — что вы, пробыв почти полгода на наших благословенных берегах, ни разу не заглянули в это заведение, которое заслуженно является нашей достопримечательностью.

— Приведение в порядок дел в поместье занимает у меня много времени, — рассеянно оправдывался Эштон. Глаза его тем временем впитывали и по привычке фиксировали в памяти все происходящее на вечерней улице —аккуратные скамьи, освещенные фонарями, небольшое стадо овец, которое гнал домой босоногий мальчишка; хорошо одетые джентльмены в наемных экипажах обгоняли телеги, груженные овощами и вяленой рыбой; тянулись вереницей усталые, закованные в цепи каторжники под бдительным оком вооруженных надсмотрщиков. Это был поистине многоликий город, и хотя Эш пробыл в Сиднее пока всего два дня, он уже почувствовал его несомненную притягательность.

— Боюсь, что я пренебрег своими обязанностями перед обществом, — добавил он. — Трудно заранее предположить, какие сложности могут возникнуть в связи с наследством. Ожидаешь получить выгоду, а получаешь массу проблем.

Сэр Найджел усмехнулся:

— К сожалению, это так. А что касается обязанностей перед обществом, то, хотя нашему городу далеко до Лондона, жизнь здесь имеет свои приятные стороны. Завтра вечером после приема у губернатора вас будут наперебой приглашать в самые приятные дома, так что держитесь. Но сегодня вам предстоит испытать редкое удовольствие. — Он лукаво взглянул на Эштона. — Надеюсь, вы не будете возражать против раннего ужина, потому что впечатление от посещения «Кулабы» будет неполным, если вам не удастся увидеть хозяйку, а она никогда не появляется после девяти часов вечера.

Эш удивленно вскинул брови:

— Но вы, кажется, сказали, что это мужской клуб? Сэр Найджел довольно хохотнул, предвкушая приятно удивить его.

— Так оно и есть, сэр, причем клуб это элитный. Разумеется, я с удовольствием дам вам рекомендацию для вступления в его члены, но сегодня вы будете моим гостем. Понимаете, — он искоса взглянул на Эштона, — здесь есть множество других заведений, однако, смею доложить, ни одно из них не подходит для настоящего джентльмена. «Кулаба» — заведение самое респектабельное, и… гм… дамы туда не допускаются.

Эш подавил усмешку.

— Я понимаю, — сказал он, — и чтобы вас успокоить, скажу, что, несомненно, предпочитаю провести вечер в респектабельном клубе, а не в борделе, какими бы превосходными качествами ни обладали подобные заведения.

У сэра Найджела отлегло от сердца.

— Я так и предполагал. Ну что ж, вы не будете разочарованы, сэр, уверяю вас. Плата за вход там довольно высока, но это единственное место в Сиднее, где можно найти стаканчик приличной мадеры.

Эш был слегка заинтригован, когда ливрейный лакей распахнул перед ними дверь и они вошли в небольшой холл. Слуга учтиво поздоровался с ними и взял у них шляпы и перчатки. Эшу показалось, что он вот-вот протянет серебряный поднос, чтобы они положили свои визитные карточки. Если не считать двух рослых темнокожих слуг, стоявших по обе стороны двери, все это напоминало вход в частную резиденцию где-нибудь в фешенебельной части Лондона.

— Вы сегодня ужинаете у нас, сэр Найджел? — спросил слуга и, получив утвердительный ответ, повел их в сторону столовой, откуда доносились звяканье серебряных приборов и приглушенное жужжание голосов, говорившие о том, что немало представителей сиднейской знати не возражали против раннего ужина, чтобы иметь возможность взглянуть хоть одним глазком на хозяйку этого заведения.

Как только они уселись за стол, сэр Найджел, заметив, как Эш обвел комнату удивленным взглядом, усмехнулся.

— Поразительно, не так ли? Почти точная копия великосветской столовой. Можно закрыть глаза и представить, что за порогом этого дома Лондон. А комната для игры в карты ну точь-в-точь как в «Уайте», даже книга, в которую записываются ставки заключенных пари, имеется. Если желаете, мы потом сыграем партию-другую. И конечно, здесь есть курительная комната, где нередко заключаются серьезные сделки. Там почти всегда можно встретить весьма интересных людей. Потом я вам все здесь покажу.

На Эша все это действительно произвело впечатление, хотя он и не мог бы сразу сказать, хорошо это или плохо. Во время своего краткого пребывания в Англии перед отъездом в Австралию он не встречался ни с кем из старых знакомых, он не принимал приглашений, не наносил визитов и не имел ни малейшего желания делать это. Все, что некогда Англия значила для него, давно стерлось из памяти. Он перешагнул через все это и больше никогда не вспоминал. Он дрался с волками, спал в пещерах и за последние пять лет ел у костра в компании таких людей, которым не позволили бы даже подметать ступеньки лестницы перед черным входом в городской особняк его отца. Торжественная тишина столовых и изысканные манеры за столом больше не являлись частью его жизни.

Однако, войдя сегодня в эту столовую, он вдруг снова почувствовал себя двадцатилетним юнцом — неопытным, полным надежд. Все то, что, как ему казалось, он давно перерос — ощущение массивного столового серебра в руках, сверкание хрусталя, приглушенное жужжание голосов, ведущих цивилизованный разговор на чистейшем английском языке с правильным произношением, — все это вдруг естественно встало на свои места, заполнив в жизни Эша пустоту, о существовании которой он до сих пор даже не подозревал. Наверное, никто по-настоящему не перерастает то, что заложено в нем при рождении, подумал Эш, потому что, усаживаясь за стол, накрытый белоснежной скатертью, он почувствовал столь сильный приступ ностальгии, что был буквально вынужден встряхнуть головой, чтобы освободиться от наваждения.

— Великолепно, — пробормотал он наконец.

— Вот именно, — согласился сэр Найджел, с удовлетворением кивнув головой. — Еще более удивительно то, что все это придумала и осуществила простая дочь трактирщика, хотя, конечно, стоит ли портить вкус отличной ветчины размышлением о том, в какой грязной луже купалась свинья, из которой она изготовлена?

— Владелица всего этого — женщина? — еще больше удивился Эш.

Сэр Найджел почувствовал некоторую неловкость, как будто его раздражала неспособность собственного правительства держать под контролем амбиции особ женского пола.

— Как вы понимаете, это незаурядный случай — отнюдь! У нее были родственники в Англии, которые оставили ей весьма значительное состояние, так что она богата, хотя является здесь всего лишь дочерью хозяина таверны. Но мисс Берне всегда вела себя безупречно, а ее изысканным манерам можно позавидовать, хотя где она могла их приобрести, остается загадкой. — Сэр Найджел усмехнулся. — Однако, взглянув на нее, мужчина может простить ей любые промахи. Уж поверьте, там есть на что посмотреть. В Сиднее она, пожалуй, является самой завидной невестой.

— Вот как?

Как видно, вечер обещал быть более интересным, чем ожидал Эш. За долгие годы на его жизненном пути встречались самые разные женщины — и добропорядочные, и с сомнительной репутацией, — но американские женщины, к примеру, были не в его вкусе, к тому же у него было слишком много неотложных дел.

Теперь же, попав в это место, так похожее на дом, где вокруг говорили на том же чистом английском языке, что и он, где его окружал комфорт, приличествующий ему по рождению и положению, он совершенно естественно обратился мыслями к другим удовольствиям, без которых едва ли можно считать совершенной жизнь любого мужчины.