Глава 56

НАВЕРХУ

…или как свежезапеченный зеленый колобок пытается подняться…

Там не было света, и я не знал, сколько времени ушло на то, чтобы добраться до верха, карабкаясь со ступеньки на ступеньку, отталкиваясь полупарализованной ногой, подтягиваясь единственной здоровой рукой, оставляя по пути отвалившиеся кусочки. Измерять этот подъем было бы совершенно невозможно, если бы не ритмичная пульсация боли, пронизывающей меня каждый раз, когда мое тело напрягалось в стремлении вверх. Я насчитал сто сорок таких пульсаций. 140 возможностей расслабиться и съехать навечно в темноту… в темноту… в темноту… но тут тьма начала рассеиваться.

Жидкий свет пролился по ступенькам. Осторожно, словно боясь, что его не хватит на все, но мне сразу стало веселее. Трудно испытывать полное отчаяние в тот самый момент, когда видишь первые лучики рассвета.

То, что это именно рассвет, подтвердилось довольно скоро, когда я увидел пролом в дальней стене небольшой комнаты, почти целиком занятой громадной машиной.

Когда я подполз ближе, то увидел странную наклоненную плоскость, на которой лежало с десяток изящных серебристых штуковин с чем-то похожим на плавники.

Стабилизаторы?

Взгляд наткнулся на символы в форме зловеще скрещенных широких сабель.

Ракеты, подумал я, сопротивляясь наступлению слабости. А это автоматическая система пуска.

И… ряд электронных дисплеев внезапно вспыхнул, оживая.

Система включилась.

Глава 57

БОЗОНЫ В ЦЕПИ

…или как важно быть Эметом…

По мере того как я разрастаюсь, наполняюсь знанием, я все лучше понимаю, что именно привело моего мучителя сюда и сейчас. Такие великие перспективы! Но чем ближе в последние месяцы подбирался Махарал к этому величию, тем больше оно пугало беднягу. И удивляться тут нечему, ведь он стоял один на вершине купола, возводимого на протяжении тысячелетий величайшими умами человечества, каждый из которых по-своему сражался с тьмой.

Поначалу эта борьба шла тяжело, и неудачи перевешивали удачи. Да и чего могли добиться примитивные мужчины и женщины, какие тайны могли они постичь без огня и электричества, без биохимии и диттотехнологии? Смутно подозревая, что жизнь представляет собой нечто большее, чем борьба за выживание, древние мудрецы сосредоточили свое внимание на бесценном даре — способности к словам. Словам убеждения, словам иллюзий. Словам магической силы. Словам, проповедующим любовь и моральное усовершенствование. Словам увещевающей молитвы.

Называйте это магией или верой. Принимая желаемое за действительное или преисполненные надеждой — но больше ничем, — они верили, что одних слов будет достаточно, если произносить их искренне, в правильном порядке, сопровождая чистыми помыслами и благими делами.

Пришедшие им на смену открыли величие математики и решили, что она — ключ. От гармонии Пифагора и нумерологических головоломок вроде Каббалы до элегантных сверхсложных теорий, математика представлялась языком самого Бога, тем кодом, которым Он записал план творения. Как и квантовая механика — тонкая сортировка угрюмых фермионов и жизнерадостных босонов, — все эти гордые и самодовольные уравнения становились кирпичиками растущего строения. Нет, его фундаментом. Настоящим прочным основанием.

Но этого было недостаточно. Звезды, к которым нам так хотелось дотянуться, оставались слишком далеко. Математика и физика могли только измерить громадную пропасть, но не преодолеть ее.

То же самое и со столь восхваляемой реальностью. На какое-то время компьютеры зачаровали всех намеками на то, что виртуальные модели могут оказаться удачными заменителями реальности. Энтузиасты обещали улучшенные мыслительные способности, телепатическое восприятие и даже трансцендентную силу. Но великие порталы так и остались закрытыми. А киберчудо превратилось в набор полезных инструментов — еще один кирпичик в возводимом куполе.

Во времена наших дедушек и бабушек королевой наук была биология. Расшифровать геном, протеом и их тонкое взаимодействие с фенотипом! Решить загадку экологии и достичь равновесия по важности равнялось приручению огня или отказу от привычки вести тотальные войны.

Но где же ответы на по-настоящему глубокие вопросы?

Их обещала дать религия, правда, всегда в туманных выражениях и отступая от одной проведенной на песке линии к другой. «Не заглядывайте за эту грань», — говорили Галилею, Хатгону, Дарвину, фон Найману, Крику, с достоинством отходя под натиском последнего наступления науки и затем очерчивая очередной священный периметр на неясной границе знаний.

«Здесь начинаются владения Бога, где лишь вера может быть проводником. Пусть вы проникли в тайны времени и материи, создали жизнь в пробирке и даже заселили Землю толпами двойников, но человек никогда не вступит в область бессмертной души».

И лишь теперь мы пересекаем эту грань. Йосил и я, вооруженные не добродетелью, но знанием, применяя все достижения «человека технологического» за десять тысяч лет мучительной борьбы с тьмой невежества.

Но прежде, чем приключение начнется, надо урегулировать один вопрос.

Кто из нас будет волной, а кто серфингистом?

Да, и еще одно.

Правильно ли начинать столь дерзкое предприятие с ужасного преступления?

ДитЙосил отводит платформу в сторону, готовясь взобраться на нее и отправить свое последнее тело в глазер, прямо между двумя зеркалами. Никаких нервных разглагольствований о философии и метафизике — я ощущаю басовую ноту страха в его Постоянной Волне. Столь мощную, что бедняга Серый теряет дар речи. Должно быть, такой же страх испытал реальный Йосил в понедельник, когда увидел, что ситуация выходит из-под его контроля и придется заплатить по максимуму.

Страх усугубляется еще и тем, что последние механические защитники туннеля падают перед наступающей армией…

…а приборы наконец показывают дитЙосилу, что с его драгоценным планом что-то не так. Данные совсем другие, абсолютно другие! Похоже, он все же догадывается, что я все еще здесь, что я не потерял самосознание, не превратился в послушный носитель, а, наоборот, оседлал цунами! И с каждой секундой набираю мощь.

Маятник нацелен так, чтобы пройти через самое сердце глазера. И я вдруг сознаю… Будет больно. Будет даже хуже, чем все то, что мне пришлось испытать в органической или диттоформе.

Теперь я понимаю, как все должно сработать. Внутренний огонь Йосила станет искрой для энергии глазера, и тот начнет впечатывать его личность в волноформу.

Хотя в плане произошел сбой, замысел Махарала может быть реализован. Йосил может взять верх надо мной, стереть меня!

Или мы уничтожим друг друга, оставив после себя бесконтрольный, самоподпитывающийся луч духовной эссенции, который вырвется отсюда, как всепожирающий смерч. Психоциклон…

Я думал, что меня уже ничем не испугать. Ошибался. Теперь я хочу лишь вернуться к созерцанию мерцающих душ. К созерцанию той нетронутой территории, намного превышающей размеры любого неисследованного континента, более обещающей, чем какая-нибудь галактика, но пока еще почти не колонизованной и населенной лишь несколькими миллиардами крошечных пятнышек водорослей, разбросанных по узкой полоске берега, пятнышек, не подозревающих о том, что их ждет.

Мое внимание привлекает одно скопление этих ни о чем не догадывающихся водорослей — два-три миллиона, — избранных мишенью, назначенных для жертвоприношения. Как слуги, сопровождавшие вавилонского монарха к гробнице, они исполняют роль второго плана. Умрут, отдав энергию душ, свою потенцию лучу. Они вознесут Постоянную Волну на новые уровни.

Древние назвали бы это «некромантией», извлечением магической силы из мистического могущества самой смерти. Но, как ни называй, преступление останется мерзким и отвратительным…

…а я уже почти смирился с ним. Решил, что тлеющие угольки умирающих человеческих душ, рвущихся в последний миг к полету, к свободе, а потом их пепельные оттиски, вспыхнут не зря, что их безрассудные надежды окажутся вознагражденными, да?

Узрев бескрайний континент Бессмертной Воли, манящий богатством возможностей, стану ли я всерьез беспокоиться из-за кучки водорослей на берегу?

Вот только…

Один из «светлячков» раздражает меня. Как камешек в ботинке. Как гвоздь под задницей! Ландшафт души не измеряется в метрах, но эта искорка была совсем рядом, цепляясь ко мне, как тень. И только теперь я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на докучливое пятнышко внимательнее, и обнаруживаю…

…это же я!

Точнее, живой, дышащий Альберт Моррис, источник той самой Постоянной Волны, которую я так усилил. Я ощущаю его физическую близость. Его присутствие, он наполняет пространство всеми своими древними органическими страхами, побуждениями, симпатиями. Нервный и при этом, как всегда, упрямый, он настолько близок, что мы можем соприкоснуться.

Как же так?

ДитЙосил утверждал, что убил Морриса украденной с базы ракетой! Гибель тела должна была освободить душу, сбросить якорь. Я видел новости, видел сгоревший дом и сад… и тем не менее я жив.

Так вот, должно быть, почему моя личность, мое самосознание не стерлось! Волна, исходящая из органического источника, продолжала реимпринтировать…

Великолепно. Я рад, что нахожусь здесь. Но как же теперь? Помешает ли эксперименту присутствие Альберта? Сработает ли якорь, выдержит ли он, когда придет решающий момент, и мы попытаемся взлететь?

Призрак Йосила уже пристегнулся к платформе. В дверь уже ломятся вражеские солдаты, так что оттягивать дальше нельзя. Готовясь запустить маятник, он собирает мужество, чтобы отдать голосовую команду.

— Инициировать заключительную стадию! — кричит Махарал. — Запустить ракеты!

Ну вот. В ожидании схватки я ощущаю уверенность. Что бы ни случилось с городом, моей вины в этом нет. Массовое убийство — не моих рук дело. Карма жертв не может повлиять на меня.

Я такая же жертва, как и все прочие. Верно?

Я сделаю так, что их смерть не будет напрасной.

Глава 58

СВЕТ ДЛЯ ГЛИНЫ

…или как Зеленый начинает понимать…

В проломе виднелась одна-единственная звездочка, помигивавшая, как сигнал готовности, на темной панели машины, занимавшей почти всю комнату. Когда механизм ожил, я не столько услышал гул, сколько ощутил зловещую вибрацию пола. Обтекаемые предметы с мрачными символами на «плавниках» подались к фидеру магазина. Мне не понадобилось много времени, чтобы узнать автоматическую пусковую установку. Черт. Нехорошо. Плохо.

Наверное, тебе стоит остановиться. Мне нужны были не шуточки, а идеи… как это сделать. Как помешать ракетному залпу.

На высоте примерно плеча стоящего человека горели кнопки. Одна из них могла отключить установку. Но как одноногому и однорукому добраться до нее? Зацепиться не за что. Как одноногому и однорукому, распростертому на полу дитто дотянуться до панели?

— Не… могу… — вырывается из моего горла хриплый шепот. — Слишком далеко. Импровизируй.

Я огляделся — ни стула, ни подходящего выступа, ни какого-нибудь инструмента. Ни даже камня, который можно было бы бросить. Дешевая одежда, подаренная Каолином полвека назад, износилась, превратившись в бесполезные лохмотья. Цель захвачена. Наведение.

На «бегущей строке» за грозными словами пошел ряд чисел. Даже в своем плачевном состоянии я узнал расстояние и направление.

Какой-то маньяк собирается ударить по городу!

Наверное, Бета. Конечно, это он убил профессора Махарала, чтобы завладеть лабораторией. Почему? Единственное объяснение — Бета впал в отчаяние, когда его подпольная империя рухнула, и он остался ни с чем. Злодей надеялся учинить хаос, чтобы отвлечь власти неотложными проблемами от поимки дитнэппера.

Беспомощный и отчаявшийся, я лежал на полу, зная, что эта теория бессмысленна и глупа. Но разве это важно? Важно было остановить его. Любым способом. Даже ценой моей жалкой жизни. Я уже пожертвовал рукой. Чем еще я мог…

Крик сорвался с моих потрескавшихся губ. Есть вещи, которые становятся очевидными только после того, как о них подумаешь.

У меня был один инструмент, который еще мог сработать, если поспешить.

Конечно, нелегко… но жизнь вообще — нелегкая штука.

Глава 59

БОЖЕСТВЕННЫЙ ГРИПП

…или как реальный Альберт встречает неприятное известие…

Армия из похищенных боевых големов наконец прорвалась. Пока нас с Риту вели мимо последних павших в сражении роботов-защитников в противоположную сторону на помощь арьергарду. Долго ли они собирались продержаться против сил, наступавших со стороны базы?

Вряд ли. У меня было чувство, что теперь события пойдут в ускоренном режиме.

Так-то оно и лучше. Времени у меня немного.

По периметру бронированной двери с огромной дырой, прожженной посредине, вился дымок. Нас встретили волны тепла, поступавшие из святая святых Йосила Махарала. Мы с Риту оказались перед чем-то, напоминающим грот, почти до предела заставленный краденым — если судить по знакомым логотипам «ВП» — оборудованием. Очевидно, именно из-за этих машин у Каолина и Йосила вышла размолвка.

Что, черт возьми, он со всем этим делал? Наверное, занимался исследованиями, против которых выступал глава «Всемирных печей».

«Проклятие Франкенштейна».

Из противоположных углов комнаты смотрели друг на друга два дитто, Красный и Серый, соединенные с аппаратами для разгрузки памяти. Громадные змеевики-антенны целились в обоих бедолаг под самыми разными углами, а между големами раскачивалась, наподобие маятника, платформа, на которой, как на качелях, устроился еще один дитто.

Как же он вопил!

Это лишь часть того, что я увидел. Но меня больше интересовало то, что увидеть нельзя.

Прежде всего действительно ли я умирал от неизвестной мне болезни? После душного туннеля мне стало лучше в просторном помещении с ярким светом и прохладным воздухом. Но теперь тошнота рвалась наружу, накатывая волна за волной, выворачивая внутренности. Судя по тому, что мне приходилось читать, примерно так же чувствовали себя астронавты в те далекие времена, когда реальные люди рисковали отправляться в космос.

Вот и все, подумал я. Какой-то быстродействующий супервирус. Смерть близка.

Жаль. Я уже почти подобрался к разгадке. Что же все-таки здесь происходит?

Может, стоило остаться дома и погибнуть при взрыве ракеты? По крайней мере было бы быстрее.

Вторник вообще не лучший день для начала больших предприятий.

Клара, извини. Мне так жаль. Я пытался… А вот и еще симптомы… Или что-то с моими чувствами? Пространство между двумя неподвижными големами словно сгустилось… оно осязаемо… по нему пробегает рябь… Я не могу уловить ритм пульсации… он ускользает от меня… его невозможно зафиксировать. Это как дымовые образы-интерпретации, передающие психическое состояние маньяка.

На мгновение передо мной предстало видение — комната заполнена десятками — нет, сотнями! — идентичных призрачных существ, их число множится, но странно — места хватает всем, и они выстраиваются стройными рядами. Затем через них проходит маятник… вскипает волна… фигуры трансформируются, у них появляются лица.

А вот Йосил Махарал. Он проплыл мимо…

— Альберт, вы в порядке? — взволнованно прошептала Риту, но я оттолкнул ее руку.

Пусть считает, что я на нее злюсь. Мне не хотелось ее инфицировать.

Мне никого не хотелось инфицировать. Преодолевая тошноту, спазмы, дезориентацию, я заставил себя отвернуться от раскачивающегося на платформе голема и обвел взглядом вспомогательное оборудование. Вот.

Компьютер. Дорогущая модель, AI-XIX. Умная штуковина. Возможно, именно эта симпатичная игрушка контролирует весь процесс. Как раз то, с чем я еще в силах справиться, разбить вдребезги, не вникая в детали.

Смогу ли я дойти до него и сделать все быстро? По крайней мере — это цель. Стоявший рядом Бета — возможно, тот самый который разговаривал с нами в туннеле — внезапно закричал странным, удивившим меня жалобным голосом. Никогда не слышал, чтобы Бета так кричал.

— Йосил! Отец, остановись… мы договорились!

Глава 60

КРУТАЯ СМЕСЬ

…или борьба обостряется…

Черт бы побрал это импринтированное в одно из големтел стремление диктовать!

Между двумя полосами глазера поднимается новая Постоянная Волна. Вскоре она перехлестнет границы, вырвется из глиняных кукол и еще несколько недель будет подпитываться энергией умирающего города, смерти, посланной миллионами угасающих душ. Этой пищи должно хватить для полного перехода от создания к Создателю.

Пока истекают последние секунды, в лаборатории продолжается отчаянная борьба. Чья личность будет импринтирована в сотворенное глазером божество? Сейчас волноформа колеблется между двумя возможными состояниями — двумя диссонирующими дефинициями.

«Я».

Теперь ко мне присоединяется Йосил, наши волны перехлестываются, вскипая и бурля, как две несмешивающиеся жидкости. Нам обоим не нравится это противоестественное слияние. Примерно то же самое испытываешь, когда пытаешься загрузить в себя память чужого дитто, — ощущения таковы, что вторую попытку никто не предпринимает. Как можно разделить что-то, не согласовав измерения, например, право — лево? Верх — низ? Вход — выход?

Здесь все субъективно, и даже углы отражения абсолютно разные.

Общность придет, когда я наконец поднимусь над этим ландшафтом как всетрансформирующее божество. Я установлю ясные, понятные, простые и универсальные измерения, а потом приглашу всех присоединиться ко мне в бескрайнем новом космосе. Используя сырье более фундаментальное, чем вакуум, мы создадим звезды, планеты, новые земли.

Но сначала нужно захватить контроль.

Я вышел на старт первым и за последние несколько часов вырос неизмеримо. Но мой противник лучше знает теорию. И у него позиционное преимущество. С каждым качанием маятник, как нож, проходит через мягкий центр глазера. Наиболее энергетическое и восприимчивое место.

И еще. Меня отвлекает присутствие реального Альберта. Он где-то совсем близко. Красный дитто видит его непосредственно — он спускается по ступенькам, держась за перила, и выглядит чертовски плохо. Бледный, потный, дрожащий. Развалина.

И каждый его шаг отдается сотрясением глазера.

Он мой архетип… это из-за него я не потерял самосознание.

Сейчас он мешает. Стоит у меня на пути.

Бедняге Альберту, наверное, придется уйти.

Глава 61

ИЗБАВЛЯЕМСЯ ОТ ИЗЛИШКОВ

…или как Зеленый прощается с конечностью.

Вы когда-нибудь пробовали оторвать себе ногу? Для этого необходима мотивация.

Немного легче, если вы уже разваливаетесь.

И все равно, действуя одной рукой, я добился немногого. А тем временем часики тикали, отсчитывая последние секунды перед запуском ракет.

Позволь предложить совет.

Как ни надоел мне этот голос, но пока его подсказки помогали. Вскоре я ощутил прикосновение. Словно кто-то дотронулся до моей превращающейся в корку кожи и даже проник под нее.

Этот отросток больше не часть тебя.

Представь себе это.

Отбрось его.

Используй энзимы для отторжения.

Вот так…

Мои познания в химии в лучшем случае можно назвать элементарными. Но инструкции, данные голосом, помогли. Я как будто вспомнил давно утраченный навык. Ну конечно, все же естественно, подумал я, стараясь не акцентировать внимание на том, что помощь пришла от воображаемого друга. Все просто.

Боль и слабость ушли, а оставшаяся в ноге энергия сама направила себя не на растворение, а на замораживание.

Уже следующая попытка была вознаграждена сухим треском. Я потянул сильнее, и конечность отломилась. Чуть ниже бедра.

Теперь в моей руке оказалась прекрасная копия человеческого члена, исполненная в обожженной глине, согнутая в колене. Я поднял ее. Симпатичная нога. Но не очень удобное метательное орудие. Вряд ли она обладает прекрасными аэродинамическими свойствами.

Наведение завершено, объявила надпись на контрольной панели пусковой установки. Ракета № 1 малиновой боеголовкой скользнула в желоб.

Система к пуску готова.

Машина загудела, и я понял, что у меня остался только один шанс.

Глава 62

ГЛИНА — ЭТО ВЕЩЬ

…или встреча через двадцать секунд…

Спускаясь по ступенькам, я чувствовал себя так, словно мои ступни превратились в деревянные колодки, прикрепленные к хлипким, разваренным макаронам. Я цеплялся за перила, обливаясь потом и корчась от приступов тошноты. Меня бы давно вырвало, если бы за последние дни в мой желудок попало хоть что-то, кроме нескольких протеиновых батончиков.

Конечно, голод и истощение играли свою роль, но главная причина столь быстрого упадка сил и ухудшения общего состояния заключалась в другом: наверняка я подхватил какую-то заразу, упрятанную самоуверенными генералами в тайное хранилище военной базы. Инструмент геноцида, запрещенный договором. Но разве оружие выбрасывают?

Не являются ли мои страдания предвестником скорых мучений миллионов людей? Я не знал, что происходит в лаборатории с направленными на двух распятых дитто антеннами и маятником, раскачивающимся между ними. Все это напоминало кошмар в духе Иеронима Босха.

Но я знал, что вирусы имеют к этому какое-то отношение, и ничем хорошим дело не кончится.

Значит, все просто. Я должен вмешаться.

Только вот как?

У старины Пэла есть на такой случай своя философия: «Когда не хватает ума или хитрости, просто вставляй палки в колеса».

Дурацкое кредо. Но, похоже, ничего другого не оставалось. Если чему-то помешать, то, возможно, Клара и ее друзья успеют догадаться, что здесь что-то не так. Они займутся остальным. Поэтому что бы здесь ни творилось, надо лишь найти способ вмешаться.