Глина (№1) - Глина

Двое сидели перед экранами-интерфейсами, разговаривая с компьютерными аватарами, лица которых напоминали их собственные. Один, маленький, похожий на ребенка голем, был одет в потертую джинсу. Я не понял ни слова из того, что он говорил. Зато другая, грудастая женщина в плохо сидящем, бесформенном платье, с рыжеватыми волосами, разговаривала громко.

…с учетом скорого развода можно предвидеть много проблем…

…Моя роль становится куда более сложной, и мне хотелось бы знать всю информацию.

…к счастью, положение настолько сумбурное, что последовательность ни к чему…

Сугубо профессиональный тон. Тема, не имеющая никакого отношения к моим проблемам… Так что Альберт Моррис явно не единственный опытный специалист, работающий по контракту на эксцентричных триллионеров.

Нас провели к двери, ведущей в соседнюю комнату. Луч сканера пробежался по синим лбам охранников, и панель отошла в сторону. Просторное помещение, разделенное рядами внушительных колонн, напоминало каменный лес. У нас не было возможности оглядеться, и я лишь заметил, что это какая-то лаборатория. Слева размещалось оборудование, имевшее отношение к копированию: холодильники, импринтеры, печи и тому подобное, а также несколько непонятного назначения машин. То, что находилось справа, было предназначено для биологических и медицинских исследований и представляло собой больницу для реальных людей в миниатюре, дополненную последними моделями сканеров-анализаторов мозга.

То есть это я решил, что они последней модели. Альберт интересуется психопатологией мозга нарушителей закона и прилежно читает научные статьи по этой теме. Странное увлечение, которое я, как Франки, похоже, не разделяю.

Охранники доставили нас в еще один зал за закрытой дверью. Через узкое окошко я мельком увидел некую личность, нервно расхаживающую по комнате и бросающую резкие короткие вопросы в адрес кого-то, оставшегося вне поля моего зрения. Гладкая, полированная кожа и дорогие синтетические сухожилия делали голема очень похожим на реального человека. Позволить себе такие копии могут лишь немногие. А о том, чтобы использовать их в большом количестве, нечего и мечтать. Это был уже второй высококлассный Каолин-дитто, попавший мне на глаза в течение последнего часа. Расхаживая, он постоянно посматривал на стену с многочисленными голографическими дисплеями, которые, реагируя на его взгляд, тут же надувались, показывая события, происходящие в разных часовых зонах.

Несколько пузырей давали «картинку» с фабрики, где все еще работали отряды спасателей. Судя по отсутствию в их действиях спешки, угроза миновала, и прионового заражения можно было не опасаться. Я мог бы поспорить, что производство возобновится — по крайней мере на части территории фабрики — уже к утру.

На другом дисплее были видны дымящиеся руины маленького домика, ставшего, возможно, крематорием для Альберта. Увы.

— Отойдите, пожалуйста, отсюда, — сказал один из охранников достаточно мягким тоном, давая понять, что второе предупреждение будет выражено в менее любезной форме.

Я отошел от окошка и приблизился к Пэллоиду, лежавшему на тонком матрасе. Хорек-голем зализывал раны, полученные во время короткой схватки при прорыве на территорию «Всемирных печей».

Как и предполагал реальный Пэл, туннели, вырытые фанатиками-протестантами Лума и Гадарина, были кем-то обнаружены. Укрывшиеся в них механические охранники набросились на нас, когда мы только-только пролезли в норы. Но глина на выдумки хитра! Да и эти роботы никогда не противостояли взводу атакующих миниатюрных Пэлов!

К тому времени как я добрался до места сражения, все уже кончилось. Одинокий Пэллоид стоял среди осколков своих собратьев и тающих фрагментов металлических стражей. Его преломляющий лучи мех дымился, а большая часть боевых жучков пала в бою. Но враг был уничтожен, путь очищен, и мы рванули вперед, чтобы найти моего брата, прежде чем он, сам того не сознавая, совершит преступление.

Как оказалось, наше предупреждение запоздало. Но, должно быть, Серый сам понял, что что-то не так. В последний момент он проявил храбрость и находчивость, нырнув в брюхо погрузчику. По крайней мере я надеялся, что власти увидят произошедшее именно в таком свете. Если, конечно, им все покажут.

Устав от ожидания и скуки, голем Пэла не выдержал и запищал:

— Эй! Кто-нибудь замечает, что я ранен? Что еще нужно, чтобы получить медицинскую помощь? Прислали бы какую-нибудь сестричку!

Один из охранников посмотрел на него и сказал что-то в наручный микрофон. Вскоре в комнате появился оранжевый роке без каких-либо половых признаков оригинала и начал поливать раны Пэла разными спреями. Я, кстати, тоже получил свою долю в схватке у туннеля, но разве вы заметили, чтобы я ныл?

Проходили минуты. Я понимал, что, наверное, уже наступила среда. Прекрасно. Может быть, мне и впрямь стоило провести весь вчерашний день на пляже.

Пока мы ожидали, сверху спустился дитто-нарочный на длинных ногах и с маленьким тефлоновым контейнером.

Пэллоид наморщил нос.

— Не знаю, что там у него, но обрызгали эту штуку по меньшей мере пятьюдесятью разными дезинфектантами, — прокомментировал он. — Тут тебе и бензин, и алкоголь, и та пена, которой всё заливали в «ВП».

Голем постучал, и дверь открылась. Я услышал, как платиновый Каолин проскрипел: «Наконец-то», но дверь уже закрывалась. А мы так и остались, никому не нужные, разлагающиеся… Едва «сестричка» заштопала Пэла, как он снова подал голос, требуя еще одной любезности.

— Эй, приятель, как насчет того, чтобы дать нам ридер, а? Надо же использовать время с пользой. Мой риг недавно вступил в читательский клуб. Хочет осилить «Моби Дит» к следующему собранию. Я мог бы просмотреть пару глав, пока мы здесь прохлаждаемся.

Ну и выдержка у этого парня! Предположим, он и впрямь прочитает с десяток страниц. Но неужели он думает, что успеет разгрузиться?

Как будто нас когда-нибудь отпустят отсюда.

К моему удивлению, охранник пожал плечами, подошел к шкафу и, достав ридер из одного из отделений, бросил его Пэллоиду. Вскоре мой пушистый друг уже шевелил губами, отыскивая по индексу последний бестселлер о морском големе, столь огромном, что его энергетических клеток хватало на несколько десятилетий. Наделенный мятущейся душой одного полусбрендившего ученого, монстр-дитто носится по семи морям, круша корабли и успешно ускользая от преследующего его создателя, с ужасом обнаружившего, какое страшилище он выпустил на волю. Погоня растягивается почти на тысячу страниц. После появления «Моби Дита» на рынок хлынули десятки подражаний, в которых дитто вступают и конфликт со своими оригиналами. Я слышал, что роман хорошо написан и полон философских откровений, но Альберт Моррис лишен вкуса к высокой литературе.

Вообще-то для меня стало сюрпризом узнать, что Пэл питает слабость к такой ерунде. Читательский клуб! Поцелуй мою керамическую задницу! Наверняка он что-то задумал.

— Идем, — произнес один из охранников, отвечая на некий сигнал. — Вас ждут.

— Какая честь. Нас еще кто-то ждет, — язвительно добавил Пэл, всегда острый на язык.

Отбросив ридер, он вспрыгнул мне на плечо, и я прошел через открытую дверь в конференц-зал. Нас ожидал торжественный Каолин-голем.

— Садитесь, — приказал он.

Я хлопнулся в кресло, слишком мягкое для моей дешевой тушки.

— Я очень занят, — заявил двойник магната. — У вас десять минут, чтобы объясниться. Будьте кратки и точны.

Ни угроз, ни обещаний. Ни предупреждений не лгать. Наверное, нас будут слушать какие-то сложные нейросетевые программы. Их нельзя назвать разумными в строгом смысле слова, но чтобы их обмануть, требуются немалая концентрация и удача. Альберт это умел, а потому я должен суметь тоже. Но мне почему-то не хотелось и пытаться. Не то место.

Впрочем, правда сама по себе достаточно любопытна.

Пэлли начал сразу.

— Полагаю, все началось в понедельник, когда лидеры двух групп фанатиков явились ко мне, жалуясь на то, что мой друг, — жест в мою сторону, — досаждает им поздними визитами…

Он изложил всю историю, включая наши подозрения о том, что некто изобрел весь этот хитроумный план, чтобы подставить несчастных Гадарина и Лума, а заодно нашего Альберта, возложив на них вину за диверсию против «ВП».

Я не мог винить Пэла за его решение рассказать все как есть. Чем скорее следствие выйдет на правильный путь, тем лучше. Ведь это единственный способ обелить имя Альберта, хотя ему самому толку от этого мало. (Я заметил, что хорек искусно обошел тему участия реального Пэла во всей этой истории.)

И все же мой глиняный мозг не мог избавиться от сомнений и дурных предчувствий. Сам Каолин тоже не вне подозрений. Разумеется, было бы дико предполагать, что триллионер задумал диверсию против собственной компании. Но, повидав такое, нетрудно представить себе все что угодно. Разве не здесь, в «Каолин Мэнор», таинственно исчез Серый № 2? И Каолин один из немногих, обладавших средствами — как техническими, так и финансовыми, — чтобы осуществить столь сложный спектакль.

И еще одна мысль билась в моем мозгу: почему нет копов? Допрос должны вести профессионалы.

Значит, Каолину есть, что скрывать. Даже рискуя при этом попрать закон.

Ему могут грозить серьезные неприятности, размышлял я. Если от диверсии пострадал хоть один реальный человек.

Правда, я видел там только дитто… Мысль осталась не доведенной до конца.

— Ну-ну, — сказал Платиновый, выслушав невероятный рассказ Пэла о ночных визитах, религиозных фанатиках, гражданских правах и тайных подкопах. — Интересная сказка.

— Спасибо, — буркнул Пэл, помахивая хвостом и явно радуясь такой оценке.

Я едва удержался, чтобы не дать ему тумака.

— Конечно, в обычных обстоятельствах я бы счел вашу историю нелепой. — Он помолчал. — Но она вполне соответствует той дополнительной информации, которую я получил совсем недавно.

По его знаку посыльный, терпеливо стоявший в углу, сделал два шага вперед. Желтый голем открыл коробку — на его руках я заметил защитные перчатки — и извлек крохотный цилиндр, представлявший собой простейший звукоархив. Положив прибор на стол, он включил «воспроизведение», То, что мы услышали, не было звуком голоса в том смысле, как это понимали наши дедушки и бабушки, скорее это был набор щелчков и шорохов. Они слились в неразборчивую трель, когда посыльный включил более высокую скорость. Но я-то знал этот язык хорошо, каждое слово звучало отчетливо и ясно.

Я всегда брюзжу, когда поднимаюсь с разогревающегося лотка, напяливаю взятую с вешалки бумажную одежду… зная при этом, что я только копия…

…Ух. Что это на меня нашло? Может быть, причина в новостях от Риту?.. Сегодня ты кузнечик. Завтра — муравей.

Я узнал это еще до того, как услышал знакомые ритмы и фразы. В самих мыслях ощущалось некое жутковатое сходство с… с чем? Тот, кто делал эту запись, повторялся. Эта пародия на жизнь началась за несколько минут до начала моего существования. Каждый из нас вступил в жизнь с одними и теми же мыслями, хотя я не был экипирован теми хитрыми штучками, которые имелись у моего серого собрата. Слепленный из более грубого материала, я быстро пересек некую таинственную грань и вскоре осознал, что превратился во Франки. Первого в многолетнем опыте Альберта Морриса.

Тот, кто сделал эту запись, отличался немалой изобретательностью. Еще один верный Серый. Преданный. Сосредоточенный. Настоящий профи. Достаточно умный, чтобы проникнуть в замыслы жалкого зеленого ренегата.

Но при этом и достаточно предсказуемый, чтобы попасть в западню, устроенную по-настоящему хитроумным злодеем.

Секундочку.

…Я еще успеваю услышать, как Нелл переводит звонок мне-реальному…

Он хочет, чтобы я пришел к нему…

— Видите? — вставил хорек-голем, не покидавший моего плеча. — Я пытался предупредить тебя, Альберт!

— Повторяю, я не Альберт, — пробормотал я.

Мы оба были охвачены нервным раздражением, слушая ускоренное повествование о роковом рандеву.

…ассистентка маэстры…

…я следую за ней…

…разговор затронет весьма чувствительные темы…

Мы внимательно слушаем, как «клиенты» — в том числе якобы сама маэстра — объясняют, для чего им нужен частный сыщик, умеющий заметать следы специалист. Надо всего лишь пробраться во «Всемирные печи» и попытаться выведать, не используются ли там секретные технологии. Разумеется, не переступая при этом черту закона. Как раз то, что могло и должно было воззвать к его тщеславию и разбудить любопытство! Меня особенно поразило то, с каким искусством каждый из новых нанимателей Альберта делал все, чтобы вызвать его раздражение и недовольство. Мой архетип никогда не позволяет себе поддаться личным чувствам, а потому, компенсируя неприязнь к клиенту, способен не отреагировать на сигналы подсознания. Вот и в этом случае он поступил назло себе. Чистое упрямство, называемое «профессионализмом».

Они разыграли его как простака.

Затем последовало приключение в «Салоне Радуги» со случайной встречей с големом-гладиатором. Встречей, после которой Серому понадобилась срочная помощь, очень своевременно предоставленная «пчелками» из улья королевы Ирэн.

Мне хотелось вскочить и крикнуть: «Проснись! Тебя же используют!»

Да, легко распознать дьявольскую уловку, глядя на все со стороны и зная, чем все кончится. А вот понял бы я что к чему, будучи на месте Серого?

Но ошибки совершают обе стороны. Противник — кем бы он ни был — не заметил у Серого спрятанного рекордера. Даже тогда, когда они, пользуясь его бессознательным состоянием, заложили прионовую бомбу. Несомненно, они искали нечто изощренное, суперсовременное. Но не подумали, что в горле Серого может находиться старомодная записывающая система, не имеющая источника питания, которой Альберт снабжал всех своих Серых.

Вот почему посыльный так бережно обращался с крошечным цилиндром! Пусть и дезинфицированный, но он все же был найден в том отравленном прионовом мусоре, который собрали на месте диверсии в «ВП», там, где останки погрузчика соединились с останками обреченного частного детектива. На приборе все еще могли оставаться молекулы, смертельные для таких существ, как мы, которым недостает настоящей иммунной системы.

Однако же это был единственный ключ, обнаруженный в луже грязи. Важнейшая улика. Возможно, единственная. С помощью которой можно оправдать моего покойного создателя.

Тогда почему Каолин дает прослушать ее нам — Пэллоиду и мне, — а не полиции?

Мы подошли к тому месту, где Серый описывал свой, самый большой успех дня. Он ловко ускользнул от всевидящего Ока, обманув легион общественных и частных камер, держащих под наблюдением весь город. Ему это нравилось. Потом, спрятав следы, проник на территорию «Всемирных печей».

Из слота выскакивают два предмета: маленький значок гостя и листок бумаги. Это карта…

…спускаюсь по эскалатору вниз, в глубины громадного комплекса-муравейника… нужно найти доказательства того, что вик Эней Каолин незаконно скрывает важные научные открытия.

Хорошо, предположим, что «ВП»… Постоянную Волну на расстояние… может быть, они уже используют ее…

Мы с Пэлом переглянулись.

— Ого, — пробормотал маленький голем. Могло ли это быть прорывом? Дистанционное копирование нанесло бы удар по всему укладу жизни, к которому мы наконец-то стали привыкать после нелегких и бурных лет.

Мы оба повернулись и посмотрели на дитКаолина. Тот ничем не выдал своей реакции. Но какой она была несколько минут назад, при первом прослушивании?

— Наконец, — прошептал я, когда Серый начал задавать правильные вопросы.

Надо отдать должное, он и раньше выражал сомнения. Но от этого слушать рассказ было еще горше.

Может быть, Серый был немного дефективным. Вроде меня — низкокачественная копия с усталого, находящегося не в лучшей форме оригинала. В общем, не тот Альберт, которым он может быть. С другой стороны, им манипулировали эксперты. Возможно, у нас не было ни единого шанса.

Перед глазами вьется какое-то насекомое. Мне некогда отвлекаться — сбиваю его ловким движением руки.

Мини-Пэл впился когтями в псевдокожу.

— Черт возьми, Альберт. Я столько потратил денег на этих ос.

Он бросил на меня сердитый взгляд, как будто это я виноват в упрямстве Серого. Надо было бы сбросить его с плеча, но рассказ уже подходил к кульминационному пункту.

И сразу все становится на свои места… для максимизации разрушений они могли либо поставить таймер, либо запрограммировать взрыв на момент второго сканирования…

— Стоп! — кричу я…

С этого момента слова слились в подобие стона, хриплого и прерывистого: разбирать их стало трудно, как будто мы слушали бегуна или того, кто пытается сконцентрироваться на решении срочной проблемы.

Бедняга Серый пытался спасти не только свою жалкую жизнь.

Я замечаю своего Зеленого… на спине у него похожее на хорька существо… Похоже… он нашел более интересное занятие, чем уборка туалета. Молодец, зеленка!

Мне стало немного стыдно за свое высокомерное отношение к Серому. А смог бы я так же постараться, чтобы спасти его? Не остался бы жив реальный Альберт, если бы мы успели?

Сожалеть о чем-либо бессмысленно, ведь мои внутренние часы ведут обратный отсчет, приближаясь к нулю. Почему Каолин прокручивает запись нам? Посмеяться над нашим провалом?

Бедняга погрузчик извивается… винить его я не смогу, но все же упрямо лезу дальше……меня выедает……Глубоко ли я залез? Выдержит ли глиняное тело?

Все заканчивается пронзительным вскриком.

Пэллоид и я одновременно повернулись к бесстрастному, так похожему на реального Энею Каолину, который еще долго молча смотрел на нас. Одна его рука едва заметно дрожала. Наконец он заговорил низким усталым голосом, что было удивительно — ведь как голем он еще не дожил и до среднего возраста.

— Итак, хотите ли вы двое найти тех, кто осуществил все это?

Мы оба вытаращили глаза.

— Хотите сказать… — Я сбился. — Вы хотите нанять нас?

Интересно, чего именно ожидает от нас Каолин в оставшиеся десять (или меньше) часов?

Глава Глава 23

ГЛАЗИРОВАННЫЕ БУЛОЧКИ

…или как Альберт узнает, насколько реальной может быть реальность…

Пустыня намного ярче и светлее, чем ее изображают в голокино. Некоторые утверждают, что этот режущий свет даже способен проникнуть сквозь черепную коробку и повлиять на шишковидную железу, тот самый глубоко упрятанный «третий глаз», который мистики древности называли прямым входом в душу. Говорят, что опаляющий свет открывает скрытые истины. Или же сводит с ума, заставляя находить космическую важность в самой обыденной простоте. Неудивительно, что пустыня — традиционное убежище тронувшихся рассудком аскетов, ищущих там лик Божий.

Вообще-то я был бы не против наткнуться сейчас на какого-нибудь аскета.

Попросил бы одолжить телефон.

Работает ли эта штука? Последние два часа я потратил на то, что возился с крохотным, работающим за счет мускульной силы звуконакопителем. Для проверки я даже рассказал о событиях прошлой ночи. Но сначала мне надо извлечь прибор из серой заготовки, лежавшей в багажнике моего разбитого «вольво». Мерзкая работа, но дитто в любом случае испортился. Вышла из строя и вся электроника. Таков вот грустный итог одного-единственного выстрела, произведенного платиновым Каолином.

Субвокальному накопителю электричество не нужно — это одна из причин, почему я снабжаю им каждого Серого. Устройство простое — микроскопические пишущие спирали в цилиндре из доломита. Мой голем способен наговаривать свои мысли на высокой скорости, мне же самому это не под силу. И все же устройство фиксирует звуки, в том числе и голос, будучи закрепленным под кожей за челюстью. Едва заметные сокращения мышц — вот и весь необходимый источник энергии. После всего, что на нас свалилось, Риту решит, что у меня нервный тик.

Она вылезла из пещеры — точнее, защищенной с обеих сторон расщелины, — чтобы набрать воды из обнаруженного на дне каньона озерца. В этих условиях вода нужна даже дитто, главным образом для охлаждения. Что ж, по крайней мере и у меня есть повод отлучиться. В конце концов, я же реальный. На мне печать Адама, прикрытая одеждой и гримом.

Зачем нужно это притворство? В какой-то степени это любезность. Голем Риту почти не имеет шансов вернуться домой и разгрузиться. Да и зачем ее ригу такие воспоминания. А вот у меня надежда выбраться отсюда небезосновательна. Надо лишь дождаться ночи, затем, ориентируясь по звездам, направиться на запад, выйти к дороге или по крайней мере какой-нибудь камере экологического наблюдения. В общем, найти что-то, чтобы подать сигнал SOS, В наши дни цивилизация столь велика, что ее не обойдешь, а здоровое органическое тело вполне способно преодолеть немалые трудности. Главное — не глупить.

Предположим, я найду телефон. Следует ли мне воспользоваться им? Сейчас мой враг — вик Каолин? — считает меня мертвым. По-настоящему мертвым, погибшим от удара ракеты в мой дом. Все мои дитто тоже. Кто-то сильно постарался, чтобы стереть Альберта Морриса с лица земли. Мое появление снова привлечет внимание.

Сначала нужна информация. План.

И лучше держаться подальше от копов, пока я не смогу доказать, что меня подставили. Немного дополнительных страданий — марш через пустыню, избегая камер — дадут мне определенное преимущество, если я сумею незамеченным проникнуть в город.

Готов ли я к этому? О, я уже вынес такое, чего хватило бы на всех моих предков, — меня сжигали, душили, мне отрубали голову, я умирал столько раз, что и не сосчитать. Но современный человек не проходит этот путь мучений в органической форме. Реальное тело предназначено для упражнений, а не боли.

Мой дедушка, живший в двадцатом веке, однажды прыгнул с моста, привязанный к эластичному канату. Подумать только! Какие муки он испытывал в примитивном кабинете дантиста! Он каждый день ездил по шоссе без всякого гида-луча, вверяя свою жизнь милости чужаков, мчащихся мимо на допотопных машинах, работающих на жидкой взрывчатке. Он мог полагаться только на свои рефлексы.

Возможно, дедуля только пожал бы плечами, столкнувшись с тем вызовом, который брошен мне. Возможно, он не произнес бы ни слова жалобы, пройдя через пустыню из оврага до города. Я же скорее всего захнычу, если в туфлю попадет камешек. И все-таки я твердо настроен испытать себя сегодня вечером, когда голем Риту отправится туда, куда уходят все лишенные надежды големы.

А до тех пор я составлю ей компанию.

Она возвращается, так что я замолкаю. Надеюсь, накопитель запишет наш разговор.

— Альберт, вы вернулись. Принесли что-нибудь из машины?

— Мелочи. Все остальное сгорело: мое оборудование, радиолокаторы… Судя по всему, никто не знает, что мы здесь.

— А как мы оказались здесь?

— Могу лишь предполагать. Оружие, из которого стрелял Каолин, вывело из строя всю электронику и, вероятно, сделало непригодным для использования импринтированную копию.

— Но мы ведь живы!

— У меня старый «вольво», а в его корпусе больше металла, чем у большинства нынешних моделей. Кроме того, я наехал на Каолина и, возможно, помешал ему точно прицелиться. Наверное, поэтому мы только отключились.

— Но потом! Как нас занесло на дно оврага? Посмотрите, вокруг ничего, кроме колючек. Где дорога?

— Хороший вопрос. Я обнаружил нечто, чего мы не заметили вначале: лужицу у дверцы водителя.

— Лужицу?

— Да. Останки нашего потенциального убийцы.

— Я… не могу поверить, что Эней… Зачем ему убивать нас?

— Мне бы тоже хотелось это знать. Но вот что интересно, Риту, лужица была слишком маленькой. В половину обычного размера.

— В половину… должно быть, его разорвало надвое, когда вы врезались в его машину. Но как…

— Еще одно предположение. Хотя его и разорвало пополам, Каолин, должно быть, все же дотащился до машины и добрался до моего полуоткрытого окна. Мы потеряли сознание. Мотор работал. Внутрь ему попасть не удалось, поэтому…

— Он уцепился за дверцу и увел машину с дороги… болтаясь снаружи и держась за руль.

— Ему нужно было спрятать нас где-то, чтобы нас не нашли и не спасли. Где-то в пустыне, которую дитто не сможет пересечь за день. Даже очнувшись, мы не смогли бы выбраться из западни. Потом, исполнив свою миссию, дитКаолин закончил мучения и растаял.

— Но почему бы нам не отправиться в путь после захода солнца? Ах да. Верно. Наше время выйдет. Когда вас одушевили, Альберт?

— Э… думаю, чуть раньше, чем вас. Каолин полагал, что дольше полуночи мы не протянем. Он ведь видел нас обоих у вас дома, помните?

— Вы уверены, что в нас стрелял тот же двойник?

— А это имеет какое-то значение?

— Возможно. Если этого сделали похожим на него.

— Интересно. Но Платиновые слишком дороги, и их трудно производить тайком. Скажите, Риту, если бы у вас был работающий телефон, первым, кому бы вы позвонили, был бы Каолин, да?

— М-м… полагаю, что нет. Если бы знать почему…

— Уверен, это связано со вчерашними событиями. Где-то рядом и «несчастный случай» с вашим отцом. Сюда же можно отнести и исчезновение его призрака в «Каолин Мэнор», и пропажу моего Серого. Может быть, Каолин думал, что призрак Махарала и мой двойник как-то связаны.

— Что?

— Потом последовало нападение на «Всемирные печи». Судя по сообщениям, в него был вовлечен еще один из моих дитто. Все выглядит так, будто меня решили дискредитировать.

— Значит, в центре всех событий вы? Отдает солипсизмом, а?

— А то, что взорвали мой дом? Тоже солипсизм?

— Да, ваш архи. Ваш… я забыла.

— Ничего.

— Что значит ничего? Вы же теперь призрак. Ужасно. И это я вас втянула…

— Вы не могли знать…

— И все же жаль, что я ничем не могу помочь.

— Забудьте. В любом случае загадку не решить, сидя здесь, в пустыне.

— Вас это беспокоит? Даже больше, чем то, что ваша жизнь вот-вот закончится? Я чувствую, вы огорчены тем, что не можете справиться с еще одним делом.

— Ну, я же детектив. Поиски истины…

— Это ваш кайф, да? Даже сейчас?

— Особенно сейчас.

— Тогда… я вам завидую.

— Мне! Ваш риг жив. Ей ничто не угрожает. Похоже, Каолина больше интересует…

— Нет, Альберт. Я завидую вашей страсти. Цели. Я восхищена.

— Ну, не знаю, так ли уж…

— Правда. Наверное, поэтому вам так тяжело умирать… понимая, что вы так и не узнаете, что же случилось.

— Ну, можно надеяться.

— Ах, Альберт! Оптимист даже после смерти. Надеетесь, что со спутника или с какого-нибудь самолета заметят выложенный вами знак SOS. Да, вы по крайней мере могли бы рассказать все другому детективу.

— Что-то вроде этого.

— Но ведь солнце уже садится, а мы не видели ни одного вертолета.

— Такой уж у меня характер. Считайте это моим изъяном.

— Чудесный изъян. Мне бы такой.

— Вы будете жить, Риту.

— Да, придет завтра, и будет Риту Махарал, но не будет Альберта Морриса. Наверное, мне стоило бы проявить больше сочувствия…

— Все в порядке.

— Могу ли я вам сказать кое-что? По секрету?

— Э… Риту, доверять мне секреты не самое…

— Дело в том, что у меня всегда были проблемы с дитто. Они часто ведут себя непредсказуемо. Я не хотела делать этого двойника.

— Жаль.

— И вот теперь… встретить смерть в пустыне… Пусть даже один из нас…

— Может быть, поговорим о чем-то другом?

— Извините, Альберт. Я постоянно возвращаюсь к этой неприятной теме. Мне так неловко. О чем бы вы хотели поговорить?

— Скажите, чем занимался ваш отец перед смертью? Над чем работал?

— Альберт, по контракту вам запрещается интересоваться этим.

— Это было раньше.

— Понимаю. Да и кому вы расскажете? Ладно. Знаете, Каолин много лет подталкивал отца к попытке решения одной из самых трудных проблем трансфера души — негомологического импринтинга.

— Что?

— Речь идет о переносе Постоянной Волны голема, со всеми ее воспоминаниями и опытом в другое вместилище.

— То есть не в мозг оригинала? Во что-то иное?

— Не смейтесь. Опыты уже проводились. Возьмем сотню пар идентичных близнецов. Примерно пять из них могут обменяться — частично — воспоминаниями, поменяв дитто. У большинства отмечается жестокая головная боль и дезориентация, но у некоторых получается! Используя големов как посредников, родственники могут, по сути, стать одной личностью с двумя органическими телами, двумя жизнями и вдобавок всеми параллельными копиями, которые они пожелают иметь.

— Я об этом слышал. Думал, байки.

— К огласке никто не стремится. Слишком велика опасность.

— Ваш отец пытался осуществить такой обмен между не-близнецами? Между людьми, не являющимися родственниками?

— А чему тут удивляться? Об этом думали с тех пор, как началось диттокопирование. Есть уже сотни романов и постановок.

— Я этим не интересуюсь.

— Только потому, что у вас есть работа. Настоящая работа, но у многих людей нет ничего, кроме развлечений.

— Э… Риту? Какое отношение это все имеет к…

— Потерпите. Вы видели «Ловкачей»? Пару лет назад они наделали много шуму.

— Кое-кто заставил меня посмотреть их чуть ли не до конца.

— Помните, там похищали дитто всяких важных ученых и чиновников…

— Потому что они изобрели способ разгружать память в компьютер. Классная идея для шпионского триллера, но нереальная. Транзистор против нейронов. Математика против метафор. Разве уже не доказано, что эти два мира не пересекаются?

— Бевисов и Львов показали, что существуем мы аналоговые. Души можно копировать, как и все прочее.

— Ваш отец учился у Бевисова?

— Их группа первой импринтировала Постоянную Волну в манекен. Да, сюжет в «Ловкачах», конечно, дурацкий. Сама идея неверна. Даже компьютер размером с Флориду не в состоянии абсорбировать человеческую душу.