Меч Перемен (№2) - Честь Девлина

Трудно поверить, что тот же человек позволяет простой царапине удержать его в постели. Что он не проявляет интереса ни к поискам меча, ни к тому, кто стоит за покушением на него.

И только они со Стивеном знают правду. Только они понимают, насколько несвойственно Девлину такое поведение. И только они слышали безнадежность в голосе их друга, когда он признался им, что его зовет Владыка Смерти.

Этой тайной Дидрик не собирался делиться с другими. Он верил им, но не до конца. Вместо этого, как помощник Девлина, он выслушал их отчеты о поисках меча и его похитителей. Ничто из предпринятого пока не принесло плодов, и все же действия казались вполне разумными, и ничего лучшего лейтенанту не приходило в голову.

Впрочем, теперь у них в руках была мятежница, которая сама заявила о своей причастности к бунтовщикам. К удивлению лейтенанта, применить более строгую форму допроса, чтобы добиться ответов, предложил Микал. Дидрик отказался, заявив, что пока приказы Избранного не менялись. Женщину можно будет снова допросить с утра, но причинять ей вред нельзя.

Они обсудили возможность еще одного покушения, как на Девлина, так и на его спутников, и Дидрик одобрил меры безопасности, предложенные главой Микалом.

Солнце давно уже село, когда они наконец-то решили, что рассмотрели все вопросы и до завтра ничего больше не сделать. Поднявшись на ноги, Дидрик почувствовал, что ушибы напоминают о себе, и зевнул, прикрыв рот рукой. Бросив взгляд на троих собеседников, он увидел, что и они устали не меньше.

Лорд Коллинар потер шею.

– Пожалуй, вы правы насчет женщины. Синяки, знаете ли.

– Не понял.

– Предателей всегда казнят публично. Даже если она будет выглядеть здоровой, нам все равно не избежать волнений. А уж если она будет в синяках или избита…

Дидрик кивнул. Это он понимает.

– Волнения, – согласился он. Однажды ему случилось видеть город, охваченный мятежом. Однажды. Повторения не хотелось.

– Волнений хватит на всех, – вступил Микал. – Но моя дружина со всем справится, если предупредить заранее.

Судя по всему, глава Микал не собирался позволять им забыть, какую ошибку они совершили, не поставив его в известность о намерении арестовать Передура. Что ж, так тому и быть. Будь Дидрик на его месте, он вел бы себя точно так же.

Стивен удивлялся спокойствию Дидрика. Как он может сидеть здесь, обсуждая сетку дежурств и списки свидетелей? Разве он не слышал слов Девлина? Неужели не понимает ужас того, с чем они столкнулись? Их врага не обнаружить в поисках по домам, не отыскать во время регулярных допросов тех, кто мог иметь доступ к хранилищам гильдии.

С другой стороны, Дидрик всегда был сторонником правил и порядка, строгой дисциплины. Он понимал, что значит придерживаться буквы закона. И не отличался богатым воображением. Ему, несомненно, проще притворяться, что Девлин всего лишь его командир, которому он присягнул на верность и поклялся защищать до последней капли крови. Куда проще закрыть глаза на то, что Девлин был призван Богами на служение, и даже теперь бессмертные то и дело вмешиваются в его жизнь, а заодно и в судьбу тех, кто его окружает.

Может, Дидрик и находил успокоение в обыденных занятиях, музыкант не мог позволить себе такую роскошь. Он не должен притворяться слепым. Девлин в беде, и если никто не видит этого, кроме Стивена, что ж, пусть так. Ему уже приходилось спасать своего друга из безнадежной ситуации. Похоже, время для этого снова пришло.

Но без помощи ему не обойтись, поэтому менестрель терпеливо высидел весь совет и дождался, пока Дидрик не объявил, что пора расходиться.

Как только глава Микал взял плащ и собрался уходить, Стивен отправился следом за ним.

– Не уделите ли вы мне немного времени? – попросил он.

Микал посмотрел на музыканта, потом обернулся и бросил взгляд в ярко освещенную приемную, где все еще сидели Дидрик и лорд Коллинар, обсуждая события дня.

– Идем, – сказал глава дружины.

Стивен спустился по лестнице, кивнув по дороге двум проходившим по своим делам слугам. Добравшись до главного коридора, они свернули не налево, к выходу, а направо, в маленькую комнату, где не было ничего, кроме двух стульев и камина. Должно быть, сюда обычно приводили нежданных гостей, и здесь они дожидались, пока хозяева дома решат, принимать их или нет. Сейчас же это было самое уединенное место, далеко от любопытных ушей и глаз.

Микал вошел в комнату, но садиться и не подумал. Теперь, когда решительный момент настал, Стивена начали одолевать сомнения. Правильно ли он поступает? Откуда он знает, что этому человеку можно доверять? Может быть, лучше было бы подождать и обсудить все с Дидриком? В конце концов, у него нет доказательств своих подозрений, только жуткий грызущий страх, что с Девлином что-то очень не так.

– Ну и что, мальчик, ты хочешь сказать мне, чего не мог выговорить при своих соплеменниках? – спросил глава дружины.

– Я не мальчик, – огрызнулся Стивен, обозлившись на пренебрежительный тон.

– Тогда докажи это. Поговори со мной или отпусти восвояси. День выдался длинный, и у меня нет лишнего времени на дураков.

Менестрелю захотелось развернуться и выйти. Вместо этого он глубоко вздохнул и попытался успокоиться. «Девлин доверяет этому человеку», – напомнил он себе.

– Мне нужна ваша помощь, – сказал Стивен.

– Я так и понял, – отозвался Микал.

– Девлин… – Музыкант поколебался, подыскивая нужные слова. – Девлин не в себе.

– Да, он не тот человек, которого я знал четыре года назад. Вернись Керри в наш мир, она не узнала бы его. – Глава дружины горестно покачал головой. – Он полон горечи. И стал для нас чужим.

– Я не это имел в виду. – Стивен понимал, что в словах Микала немало правды. В Девлине немного осталось от прежнего человека, мягкого и нежного творца, которого оплакивали его друзья. Менестрель знал его другим – таким, каким его сделало горе. Нежная душа сгорела в ярком пламени боли и страдания. Но Избранный наконец-то нашел себе смысл жизни в стремлении спасать других, защищать их так, как не смог защитить собственную семью.

Хотя его народ и не принимает нового призвания бывшего кузнеца. Они никогда не поймут, почему он решил служить их захватчикам. А Девлин слишком горд и упрям, чтобы попытаться объяснить.

– Я видел дух Керри, – задумчиво проговорил Стивен. – Она явилась Девлину в канун Середины Зимы и предупредила об опасности.

– Она была маленькая, хрупкая и яростная. И так гордилась длинными черными волосами, – улыбнулся Микал.

Интересно, неужели глава городской дружины держит его за такого дурака? Неужели он считает музыканта настолько бесчестным, чтобы лгать о том, что для кейрийцев священно?

– У нее действительно были черные волосы, только короткие и вьющиеся. И она превосходила ростом самого Девлина.

Микал набрал полную грудь воздуха, потом медленно выдохнул.

– Может быть, ты и вправду видел ее, только при чем тут я?

– Керри предупредила Девлина об опасности. О нежданном враге.

– Дети Инниса.

– Нет. О них мы уже знали от командующего Уиллемсона в Килбаране. А что до сегодняшнего покушения, Избранного и прежде пытались убить, хотя Боги никогда раньше не предупреждали его.

– И о чем, по-твоему, шла речь?

У Стивена пересохло во рту, и он с трудом сглотнул.

– Думаю, здесь происходит больше, чем кажется с первого взгляда. Боюсь, что с Заклятием Уз что-то случилось. Мне нужно найти мага, который осмотрел бы Девлина и сказал мне правду.

Микал попятился назад, пока не очутился так далеко от Стивена, как позволяла крохотная комната.

– Заклятие?

Менестрель кивнул.

– Думаю, с Заклятием Уз творится неладное. Может быть, оно разрушается от времени. Легенды об этом молчат, потому что немногие из зачарованных прожили так долго, как Девлин. Может быть, мастеру Дренгу не хватило мастерства, чтобы наложить такие чары. Или оно просто ослабело оттого, что мы очутились далеко от Кингсхольма. Или…

Глава Микал прервал его рассуждения.

– Ты хочешь сказать, что Девлин заколдован? Что он не принадлежит сам себе? – Голос дружинника дрогнул от ярости.

Стивен умолк на середине фразы. Ему настолько полегчало от возможности высказать свои страхи вслух, что он забыл, как мало кейрийцы знают о том, что значит быть Избранным.

– Когда человек приходит, чтобы сделаться орудием Богов, он приносит им клятву, и на него накладывают особые чары, чтобы быть уверенным в верной службе, – пояснил менестрель. – Мы называем это Заклятием Уз.

– И Девлин согласился на подобную мерзость?

– Да.

Глава Микал отвернулся и сплюнул на пол, чтобы подчеркнуть свое осуждение.

– Никогда не пойму его.

– Ваше понимание ему не нужно. Нужна помощь. Я должен найти надежного мага, который сможет определить, что случилось с заклинанием.

– Таких магов, как у вас, у нас нет, – сказал Микал. – Ни один из наших людей не стал бы накладывать подобное заклинание на другого.

Эти слова разбили надежды Стивена. Он был так уверен, что маг сможет помочь Девлину. И что делать теперь – не ясно.

– Впрочем, я знаю одну женщину, – медленно, словно через силу, продолжил глава городской дружины. – Она колдунья, зовут Исмения. Ее сила совсем не того рода, как ты описывал, но она мудра и, быть может, сумеет помочь Девлину.

– Вы полностью доверяете ей?

– Как самому себе. Я знал ее с прежних времен. Дар поздно явился ей, и хотя она, как и должно, ушла из своего рода, все же осталась жить здесь, в Альварене.

– Тогда умоляю вас, поскорее позовите ее, – попросил Стивен.

– Я зайду к ней завтра и попрошу прийти. Больше ничего не обещаю.

– Просто приведите ее сюда, остальное я возьму на себя. – Так или иначе, но если есть хоть малейший шанс, что женщина поможет Девлину, он должен использовать его. И не важно, что на это скажут Дидрик, Коллинар или даже сам Девлин.

XXII

На следующее утро после покушения Девлин проснулся и с облегчением обнаружил, что голоса в голове умолкли. Остаться наедине со своими мыслями было необычайно хорошо, хотя воин прекрасно понимал, что Бог смерти не забыл про него.

Он поднялся с постели и бесстрастно осмотрел раны. Повязки следовало сменить, но в остальном не было видно ни следа воспаления. Многие назвали бы его счастливчиком. будь рука женщины вернее или дай ей Дидрик возможность нанести третий удар, она вполне могла бы убить его. А так раны всего лишь доставляли неудобство.

Одевание заняло немало времени, потому что раненая рука не сгибалась, да и поворачиваться или наклоняться было непросто. Однако, приложив немало усилий и несколько раз выругавшись, Избранный умудрился натянуть форму.

Спустившись на первый этаж, Девлин попросил слугу принести завтрак. Стивен присоединился к своему другу, рассказав, что лорд Коллинар уже отправился в казармы, а Дидрик вместе с дружинниками наблюдает за очередной попыткой добыть информацию у неудачливой убийцы. Воин поддакивал в нужные моменты, изображая интерес.

К его удивлению, Стивен ни разу не упомянул признание Девлина в том, что Бог смерти преследует его, словно и не было того разговора. Избранный задумался о причинах такого поведения менестреля. Может быть, он придерживает язык, беспокоясь о ранах Девлина, дожидается, пока тот восстановит силы? Или надеется, что со временем его друг придет в себя?

Как бы то ни было, Девлин был рад отсрочке разговора. Еще вчера, когда признание сорвалось с его губ, он пожалел о нем. Человеку тяжело признавать, что он обречен, а Бог смерти превратил его в свою игрушку. И ведь даже столкнувшись лицом к лицу с этим жутким знанием, Избранный должен исполнять свою клятву и долг. Это отнимало у него все силы. Не хватало только беспокойства друзей. Конечно, они хотят помочь из лучших побуждений, однако их вмешательство может разрушить хрупкое равновесие, которого ему удалось достичь.

Девлин не был голоден, но съел все, что ему подали, понимая, что необходимо восстанавливать силы. После этого он отправился в кабинет лорда Коллинара, где его внимания дожидались последние отчеты. Стивен пошел вместе с Избранным и молча сидел неподалеку. Девлин методично просмотрел кипу свитков. Казалось, солдаты и дружина старались превзойти друг друга в количестве писанины. Увы, суть везде была одна и та же. Не найдено и следа украденного меча или похитителей. Нет даже намека на то, кто же виноват в смерти капрала Аннасдаттер или как связаны эти два события. Круг расследования все расширялся, росло число допрошенных. И пока что усилия не были вознаграждены ничем, кроме растущей неприязни к джорскианским завоевателям и предателю, который присоединился к их рядам.

С тем же успехом ему самому можно начать допрашивать горожан, переходя из дома в дом, из мастерской в мастерскую, пока не поговорит лично с каждым жителем Альварена. Кажется, все остальные возможности исчерпаны.

Или нет? Девлин потянулся за кружкой кавы и сделал большой глоток. Он не расследовал одну важную возможность.

Воин согласился с друзьями, когда те высказали предположение, что меч украли просто потому, что он принадлежал ему. Но инстинкт подсказывал ему, что дело обстоит не так. Слишком хорошо воры замели следы. Они прекрасно знали, что это за меч и насколько он ценен. И есть лишь один человек, который мог им об этом сообщить. Меркей. Тот самый, который дружески пожал ему руку и назвал своим родичем несколько недель назад. Неужели все это ложь? Или за улыбкой бывшего друга скрывались предательские мысли?

Или Меркей предложил свою дружбу от чистого сердца, а потом, когда Девлин уехал из Килбарана, передумал? Может быть, разум возобладал над чувствами, когда другие напомнили ему, что бывший друг больше не принадлежит Дункейру? Убедили ли его предать Девлина или он просто проболтался? Есть только один способ выяснить это. Можно отправить почтового голубя командующему Уиллемсону, приказав арестовать и допросить Меркея. Когда выяснится, кому тот рассказал о мече, может быть, удастся отыскать, с кем тот человек связан в Альварене.

Простая логика требует рассмотреть всех возможных подозреваемых, не обращая внимания на давние дружеские связи. Девлин уже с десяток раз был на грани того, чтобы написать письмо с приказом арестовать и допросить Меркея. Всякий раз он откладывал это, надеясь вопреки всему, что найдется другой способ добыть нужную информацию. Однако время и возможности на исходе.

С тяжелым сердцем он взял ручку и начал писать. Девлин не ушел дальше формального приветствия – дверь в кабинет распахнулась и вошел командир Микал вместе с женщиной. Радуясь отсрочке, воин отложил перо и поднялся из-за стола, чтобы встретить гостей.

– Девлин, сын Камерона и Талайт, муж Керри, некогда носившей цвета городской дружины, это Исмения из Виндгапа, которую я издавна зову другом.

Интересно, с чего это Микал устроил формальное представление в кейрийском стиле. Исмения на вид была самой обыкновенной женщиной. Молодость ее миновала, но в черных волосах, заплетенных в косы и уложенных вокруг головы, не было заметно ни одного седого волоска. На ней была простая серая туника и темные рейтузы. Единственным украшением служил серебряный обруч на шее.

– Это честь для меня, принимать ту, которую Микал зовет своим другом. Добро пожаловать, – проговорил Девлин, склонив голову в знак уважения. – Это Стивен, сын лорда Бринйольфа из Эскера, певец и сказитель.

Менестрель поклонился, хотя Исмения не обратила на него внимания, устремив вместо этого взгляд на воина. Прищурившись, она склонила голову набок, рассматривая его будто диковинное животное в зверинце. Потом резко выпрямилась и наполовину повернулась к Микалу.

– Прошу прощения за сомнения в твоих словах, – сказала она главе городской дружины. – Дело обстоит даже хуже, чем ты описал. Здесь не одно заклинание, а по крайней мере три.

– Кто вы? – требовательно спросил Девлин.

– Я изучаю невидимое царство.

Иными словами, колдунья. Воин не знал, что удивило его больше: то, что Микал знаком с таким человеком, или то, что решил привести ее сюда. Что за безумие его охватило, раз он решил вовлечь мага в дела Девлина?

– Мне не нужны колдуны. – И без того слишком многие знали о Заклятии Уз и его бремени. – Микал, ты и эта женщина должны уйти. Немедленно.

Глава городской дружины посмотрел на Стивена, который несколько покраснел.

– Нет, – сказал он, вставая между Девлином и его гостями. – Это я попросил командира Микала привести ее сюда.

– Тогда уйду я, и вы трое сможете всласть наговориться, – бросил воин. Инстинкты подсказывали ему бежать прочь. Он слишком хорошо знал, как опасно, когда маги вмешиваются в жизнь.

Он направился к двери, но командир Микал загородил ему путь, а Стивен схватил за плечо. Воин сердито обернулся, сжав правую руку в кулак.

– Отпусти. Я не буду повторять.

Девлин встретился взглядом со Стивеном, да только его друг и не думал отступать. Довольно долго они стояли, застыв на месте, а воин раздумывал, что случится, если ему придется ударить менестреля.

– Хватит глупостей, – заявила Исмения.

Девлин повернулся к ней лицом, радуясь новой мишени для своего гнева.

– Мне не нужна твоя помощь. Убирайся!

– А я не хочу навязываться тому, кто не желает ее. И все-таки я не могу не предупредить тебя об опасности. Тебя околдовали.

Девлин глубоко вздохнул, напоминая себе о законах гостеприимства. Он сам назвал эту женщину гостем, хоть его и не предупредили, кто она. Но слова произнесены, и он не может причинить ей вред. По крайней мере пока она под этой крышей. Остается надеяться, что удастся быстро от нее избавиться.

– Вы не говорите мне ничего нового. Командир Микал зря отнял у вас время.

Спокойствие его голоса, видимо, произвело впечатление на Стивена, потому что он выпустил плечо Избранного, однако быстрый взгляд в сторону Микала показал, что тот все еще стоит в дверях. Чтобы пройти мимо него, придется драться. А он не готов к этому. Пока не готов.

Исмения подошла к нему, и Девлин подавил желание попятиться. Он с подозрением относился к любой магии и тем, кто занимался ей. Женщина остановилась в шаге от Избранного и протянула руку, едва не касаясь его груди.

– Под рубахой у тебя вещь, наделенная силой, – заявила она.

Девлин кивнул.

– Могу я взглянуть на нее?

– Зачем?

– Сделай одолжение. Несколько мгновений твоего времени, и я оставлю тебя в покое. Если ты все еще будешь этого хотеть.

Воин поколебался, но решил, что колдунья не сможет ничем ему навредить. Он покажет женщине кольцо, и останется надеяться, что ей хватит порядочности, чтобы оставить его в покое, как она и обещает.

А потом он еще надерет уши Стивену за то, что тот устроил дурацкую сцену.

Не без труда расстегнув покалеченной рукой ворот рубахи, Девлин потянул за кожаный шнурок. На свет явилось кольцо Избранного.

Оно болталось на тесемке, и темный камень светился тускло-красным, как и все последние недели. Когда воин оказался недалеко от меча, кольцо начало сиять и стало теплым на ощупь. От этого ему делалось не по себе, поэтому Девлин перестал носить зачарованную вещь на пальце.

– И давно ты прячешь кольцо, не обращая внимания на предупреждения об опасности? – спросила Исмения.

– Какое предупреждение? – спросил Стивен.

– Это кольцо связано с тобой, – пояснила женщина, все еще обращаясь к Избранному. Она потянулась к перстню, и Девлин отдернул его. – Оно должно было служить знаком твоей силы и предупреждать тебя об опасности.

Девлин попытался вспомнить, что ему говорил на этот счет мастер Дренг. В то время он почти не прислушивался к словам мага, потому что понял, что магия, вложенная в Заклятие Уз, за пределами понимания Дренга.

– Чародей, который сделал это кольцо, наложил на него заклятие, позволяющее узнать, не пытаются ли меня отравить.

Таким образом Дренг пытался извиниться за то, что не смог охранить Камень Души.

– Не отравить, – заявила Исмения. Она нахмурилась, глядя словно бы сквозь Девлина. – Скажи мне, Избранный, тебе не случалось разозлить могущественного мага?

Воин невольно попятился.

– Мага? – Голос его дрогнул, но в кои-то веки ему было наплевать, почувствуют другие его страх или нет.

– На тебя наложено три заклинания, – продолжала Исмения. – Первое – с твоего согласия. Второе, не особенно сильное, связано с кольцом. А вот третье – это злое колдовство, призванное вмешиваться в ход твоих мыслей.

– Нет. Не может быть. – Дренг клялся, что Избранный защищен от подобного. Хотя даже споря с колдуньей, Девлин понимал, что она права.

Глава Микал откашлялся.

– Это очень личный вопрос, а посему я оставлю вас.

Кивнув на прощание, он торопливо вышел из комнаты. Видимо, его дружбы с Исменией не хватало на то, чтобы преодолеть неприязнь к магии.

– Мне тоже уйти? – спросил Стивен.

– Нет, – покачал головой Девлин. Он не желал оставаться наедине с женщиной и ее темными вестями. – Может, приказать принести еды и питья? – неожиданно спросил он, вспомнив наконец о правилах гостеприимства. Все что угодно, только бы немного оттянуть разговор.

– Спасибо, не надо.

Девлин подождал, пока Исмения присядет, потом сам занял стул напротив нее. Стивен притащил табуретку и устроился справа от своего друга.

– Ты когда-нибудь встречался с таким чародеем? – спросила женщина.

– Вроде нет. – Хотя будь в Кингсхольме таковой, он вряд ли объявил бы о своем присутствии. – Правда, это не первый раз, когда против меня используются заклинания.

– По возвращении из Эскера на нас с Девлином напал элементаль, пришедший из тьмы, – пояснил Стивен. – Мастер Дренг, королевский маг, сказал, что это было дело рук могучего чародея.

Исмения нахмурилась.

– А сам маг видел элементаля?

– Нет. Он встретился нам за пределами города.

– Тогда это мог быть и не элементаль, а любое другое существо магического происхождения. Созданное колдовством, но не обязательно такого рода.

Какая разница, был то элементаль или другая тварь? Важно одно, что его отправили убить Избранного, и только благодаря удаче им со Стивеном удалось уничтожить монстра.

– Мастер Дренг был уверен, что это элементаль, – сказал менестрель. – И больше того, элементаль смог найти нас из-за того, что на Камень Души наложили заклинание.

– Мне не приходилось слышать о Камнях Души, – заметила Исмения.

– Это один камень, расколотый надвое, – пояснил Девлин, горько улыбнувшись. – Половина вставлена в это кольцо, другая хранится в королевской часовне в Кингсхольме. Камень связан с моей душой, поэтому он светится или меркнет в зависимости от состояния моих сил.

Кроме того, если поместить Камень Души на мозаичную карту королевства, можно отследить, где находится Избранный.

Девлин считал камень омерзительной вещью. Внутренняя борьба человека не должна быть доступна для взгляда посторонних. Это только укрепляло недоверие воина к магии.

Оказывается, есть вещи пострашнее, что подтвердили следующие слова Исмении.

– Не могу сказать, сделал это тот же человек или нет, но твой разум действительно околдован. Давно ли ты заметил, что с тобой творится неладное? Странные сны или видения, которых никак не объяснить?

– Это началось в канун Середины Зимы. Во время ритуала поминовения мне явилась фигура. Я принял ее за лорда Хаакона, явившегося, чтобы поиздеваться надо мной.

«Глупец, ты впустую тратишь время, изливая свою боль бездарным идиотам. Они не смогут помочь тебе. И никто не сможет».

Девлин прикусил губу до крови, почувствовал солоноватый привкус на губах, призывая боль в союзники против шепота в голове.

– Вот, значит, как это было сделано, – почти неслышно пробормотала Исмения. Она закрыла глаза и соединила ладони.

Постояв без движения несколько мгновений, колдунья вновь открыла глаза.

– Ты должен понимать – все, что мне известно о таком виде магии, я почерпнула из книг или бесед с другими людьми, изучающими невидимое царство. Я могу предполагать, но не сказать наверняка.

– Понимаю, – проговорил Девлин.

– Даже необученный разум отчасти защищен от магии. Чтобы пробить эту защиту, колдун должен находиться в тесном взаимодействии с жертвой. Может быть, именно поэтому он послал элементаля вместо того, чтобы применить заклинание.

Стивена явно заинтересовали такие детали. Без сомнения, мастер Дренг также не отказался бы послушать мудрую женщину, будь он здесь. Девлину же теория была ни к чему. Ему требовались ответы.

– И что случилось в канун Середины Зимы?

– Во время ритуала ты сам снял защиту, чтобы встретиться с теми, кто уже отошел в царство Владыки Смерти. Чародей просто дождался начала ритуала, а потом напал на тебя. Стоило ему коснуться твоего разума, как он установил между вами связь. Он может слышать твои мысли, а голоса, беседующие с тобой, без сомнения, посланы им.

Девлина бросило в жар и едва не вывернуло. Чужой человек копался в его голове, чувствовал все переживания, его боль, надежды и даже мысли. Самое чудовищное вторжение, которое только можно представить. Насилие над душой.

Избранный с трудом сглотнул. Стивен положил руку ему на плечо, и воин порадовался, что менестрель рядом.

– Вы уверены в этом? – спросил музыкант.

– Уверена, – ответила Исмения. – Есть другие, которым открыто больше, чем мне, но они не живут в городе. Я могу послать к ним за советом, если хочешь.

– Нет, – покачал головой Девлин. Глава Микал поручился за Исмению, и все же это не значит, что воин готов довериться другим магам. Любой из них может оказаться врагом.

– А мог ли наложить заклятие кто-нибудь из нашего народа? Единственными чужеземцами, которые оказались рядом в тот день, были хозяин гостиницы и его дочь, а они занимались своими делами и не могли затеять такое. И только один из наших знал, когда проводится ритуал и когда я окажусь уязвимым для такого нападения.

– Подобное колдовство использует силу других людей, поэтому противоречит кодексу магов. Я никогда не слышала, чтобы человек из нашего народа занимался таким. Впрочем, если чародей достаточно силен, он мог наложить заклинание с большого расстояния, находясь за сотни лиг.

– Кроме того, может быть, о ритуале поминовения знают и не все, но это не тайна, – прибавил Стивен. – Я знал о нем до знакомства с тобой.

Странно, и тем не менее у Девлина полегчало на душе, когда он понял, что напал на него скорее всего не кейриец. Гораздо проще свалить все на безумие безликого врага, нежели предполагать, что давние знакомые решили отомстить ему таким образом.

– Развеяв чары, я узнаю больше, – проговорила Исмения.

– Когда? – спросил Девлин.

– Мне надо подготовиться, хотя можно попробовать и сегодня вечером.

– А велик ли риск? – спросил Стивен. – Вы можете быть уверены, что, разрушив заклинание, не повредите рассудку Избранного?

Но воин не думал об опасности, лишь о том, как изгнать колдуна, вторгнувшегося в его святая святых.

Исмения сверкнула глазами, и Девлин немедленно вспомнил, почему кейрицы стараются обходить волшебников и прочих чародеев стороной. Тем страннее кажется дружба главы Микала с колдуньей. Может быть, они сблизились в детстве, до того, как она почувствовала призвание к магическому искусству?

Или они были больше, чем просто друзьями. В них виделось нечто общее – глаза, привычка склонять голову набок в раздумье.

– Я постараюсь, однако обещать ничего не буду, – проговорила Исмения. – Впрочем, твой друг рискует куда большим, если чары не будут развеяны.

– Согласен, – быстро проговорил Девлин.

Шепот в мозгу и без того почти довел его до безумия. Он недолго сможет терпеть эту пытку, надеясь сохранить свою душу. Придется понадеяться на умение колдуньи.

– И еще одно предупреждение. Ведь ты слышишь голос даже сейчас?

– Да, – признался Девлин. Уголком глаза он заметил, с каким беспокойством посмотрел на него Стивен.

– Чародей знает твои мысли. Он понял, что мы собираемся разбить связь между вами, и изо всех сил попытается помешать тебе. С этой минуты и до следующей встречи вы все должны быть бдительными. Не расслабляйтесь ни на минуту.

– Я присмотрю за ним, – посулил Стивен.

– Обязательно. Помни, он не в себе. Свяжи его, если потребуется. Любые средства хороши.

– Непременно.

Было приятно осознавать, что, хотя силы могут оставить самого Девлина под тяжестью непосильной ноши, друзья защитят его. С их помощью будет легко сделать все, что бы ни задумала Исмения.

XXIII

Армейские казармы, в прошлом – дворец кейрийских правителей, были самым большим строением в Альварене. Двойные башни нависали над городом. Но даже здесь места не хватало. В казармах жили четыреста солдат, а также семьи офицеров и слуги. Рядом располагались конюшни, оружейная, площадки для тренировок и одно из трех зернохранилищ, кормивших город.

Под центральной башней находились камеры для преступников. В отличие от тюрьмы, с которой уже ознакомился Дидрик, здесь явно держали совсем других людей. Об их удобстве не позаботились, и они большую часть времени проводили в темноте. Кормили их раз день, в то же время оставляя маленький огарок свечи, которого хватало не больше, чем на полчаса. После этого пленники снова ввергались во тьму, нарушаемую только во время прихода тюремщиков.

У каждой камеры были толстые каменные стены и тяжелая деревянная дверь, а между ними располагались другие комнаты или кабинеты, из-за чего заключенные не могли перемолвиться и словом. Чувство полной изоляции должно было расшатывать волю узников.