Глава 26

На деревню апачей медленно опустилась ночная мгла. Стефани обнаружила, что сумерки странным образом действуют на звук: детские голоса стали приглушенными, словно доносились из тумана, и даже собаки лаяли как будто потише. Повсюду горели костры, вокруг них собирались семьи, чтобы поужинать и обсудить прошедший день.

С утра в типи Пятнистого Хвоста никто так и не пришел. Время от времени в дверь просовывали тарелку с едой и ставили на пол, но Стефани не соблазнилась. Верный слову, Пятнистый Хвост не беспокоил ее, но Стефани не хотела рисковать: у нее в рукаве был спрятан нож, который какая-то беспечная душа оставила на земле возле типи. Поначалу Стефани долго настороженно смотрела на острый нож, лежащий у нижнего края типи, где шкура была приподнята для проветривания. Когда никто за ним не пришел, она воровато подкралась ко входу и схватила нож, каждую секунду ожидая услышать окрик. Но кажется, никто ее не заметил.

Имея оружие, она почувствовала себя увереннее. Жаль, что апачи отобрали отцовский «кольт». Она бы не колеблясь им воспользовалась. Сначала ей трудно было сосредоточиться на планах побега: несмотря на все усилия, мысли упорно возвращались к Райану. Потребовалась недюжинная решимость, чтобы изгнать этого злого духа, но не зря Джулиан повторял, что у Стефани огромная сила воли.

Сумерки перешли в ночь, светили только угольки затухающих костров. Она высунула голову, некоторое время вяло смотрела на них, но быстро потеряла интерес.

Через открытые дверные полости других типи доносились привычные ночные звуки. Деревня затихала, все укладывались спать. Бодрствовали только часовые, поставленные в нескольких местах, они зорко вглядывались в темноту, высматривая врагов. Почувствовав, что задремала, Стефани дернулась, чтобы проснуться. Ее потревожил непривычный ночной звук.

Она напряженно ждала, даже волосы на затылке ощетинились. Но все было тихо, и она решила, что у нее разыгралось воображение. Пятнистый Хвост обещал сегодня оставить ее в покое, гордость не позволит ему нарушить слово. Стефани отчасти ожидала, что Маленькая Птичка сделает попытку отомстить, но если она не полная дура, то поймет, на кого падет подозрение, если со Стефани что-то случится.

Она сунула в огонь сучок, взвились искры, клубы дыма потекли к отверстию на верху типи. Стефани зевнула и наконец поддалась искушению растянуться на матрасе и заснуть.

Но стоило ей закрыть глаза, как она поняла, что заснуть не сможет. Все тело было напряжено, затылок невыносимо болел. Только после полуночи она забылась тревож-216 ным сном, наполненным страшными видениями.

Следующий день тянулся долгими часами, но почему т быстро кончился. Оставался только один день из тех трех, что ей дал Пятнистый Хвост. Она смотрела, как на западе солнце тонуло за острыми вершинами гор: пронзительно сияющий шар посреди огня, охватившего все небо.

Ночью, когда Стефани одна лежала в типи, ее охватило отчаяние. Завтра утром после короткой свадебной церемонии она станет женой Пятнистого Хвоста. Горло сдавила боль, она не могла избавиться от мыслей о Райане.

Как он мог оставить ее в таком положении? Сначала она тешила себя надеждой, что он вернется за ней, но теперь надежда угасла. Райан Корделл бросил ее, предоставив своей судьбе. «Доверься мне», — сказал Райан. И она доверилась.

Стефани вытерла вспотевшие руки о бисерное платье и опустилась на колени на тонкий матрас, служивший ей постелью. За опущенным пологом двери стояли двое часовых, отрезая все шансы на побег. Стефани потрогала рукоятку ножа, спрятанного в рукаве. Если дойдет до самого худшего, она применит его против себя.

Ночные тени извивались по полу типи, из-под приподнятого полога двери задувал прохладный воздух. Сухая трава шелестела, как шепот любовника, издалека доносился характерный кашель горной кошки. Ночь была теплая. Луны на небе не было, только пыльные звезды мерцали, как светлячки.

Стефани лежала, глядя в щель под пологом типи. Ночной ветерок уносился в поля, и ей хотелось улететь на нем на свободу, как шарик чертополоха.

Она закрыла глаза, чтобы унять пронзительную боль. Она больше никогда не будет свободной, никогда не увидит отца, никогда не увидит…

Неведомая рука зажала ей рот, и Стефани от страха напряглась. Она инстинктивно схватила твердые пальцы, сжимавшие ей губы и челюсть, и расцарапала их.

— Тише! — прошипел мужской голос. — Это я.

Какое-то мгновение Стефани ничего не понимала, в ней говорил только страх, и она схватила спрятанный нож и полоснула им по тени наклонившего над ней человека. Послышалось сдавленное ругательство, она смутно разобрала знакомый голос, сильная рука перехватила руку с ножом, и Стефани извернулась, чтобы посмотреть.

— Идиотка, ты хочешь здесь остаться?

— Нет! О нет… — Стефани выронила нож. — Что ты здесь делаешь?

— Я слышал, что будет церковный праздник. Как я мог его пропустить? — Райан сел на пятки. — Если хочешь бежать, то идем сейчас же. Скоро здесь станет жарко…

— Что ты имеешь в виду? — Стефани немедленно отправилась вслед за Райаном по высокой траве, росшей позади типи Пятнистого Хвоста. Ее любопытство было удовлетворено, когда она оглянулась и увидела, что два ее стражника неподвижно растянулись возле входа в типи.

— То, что сказал, — шепотом ответил Райан и прижал палец к губам. Они уже двигались между лошадьми, пригибаясь, смешиваясь с табуном. Райан тянул за собой Стефани и надеялся, что лошади их не выдадут. В любой момент мог начаться кромешный ад, нужно было быть наготове.

Стефани заметила, как изменился ночной воздух: к нему примешивался ядовитый запах. Короткий взгляд назад, и она поняла причину одновременно с часовыми — пожар.

Райан подвел ее к заду фыркающей лошади. У той с шеи свисала длинная веревка, оставленная хозяином, чтобы легче было ее изловить. Райан обмотал веревку вокруг нижней челюсти животного, сделав примитивную уздечку.

Пожар алым приливом быстро катился по сухой траве по всей равнине. Мужчины, женщины и дети заливали его водой, которую бегом носили из ручья в кожаных ведрах. Апачи не тушили траву, а обливали свои типи. Несколько воинов стали прорезать линию огня вокруг лагеря, хотя огонь распространялся в другую сторону — они знали, что направление постепенно изменится.

В суматохе никто не обратил внимания на разбегающихся испуганных лошадей и на двух всадников, сидевших на одной лошади.

Райан и Стефани скакали молча и без остановок. Остановились они только перед рассветом. Райан отпустал лошадь на волю.

— Что теперь будем делать? — устало спросила Стефани. Несмотря на усталость, она ликовала — Свобода!

— Пойдем пешком или полезем наверх. — Райан показал на гору из песчаника, высившуюся за спиной. — На той стороне этого милого холмика наши лошади и одежда.

Стефани с сомнением посмотрела на отвесные стены:

— Может, я полечу на крыльях?

— Так было бы легче. Жди здесь. — Райан встал с камня, на котором сидел, и легкой трусцой побежал по равнине. Добежав до ручейка не шире тонкой струйки, он снял сапоги, прошел немного вниз по течению, потом вернулся туда, где заходил в воду. Он надел мокасины и побежал назад по собственным еле видимым следам. Такая уловка не сможет надолго одурачить преследователей, но все же вызовет задержку.

— Готова? — спросил он, вернувшись к Стефани.

Она покачала головой, но встала. Взбираться на утес было трудно, особенно потому, что на ней было узкое индейское платье, но с помощью Райана она все же одолела подъем, только оцарапала коленки и ладони.

Тяжело дыша, Стефани рассматривала свои руки. Мелкие камушки впились в кожу, когда она поскользнулась, взбираясь на скалу.

— Жить будешь, — сказал черствый Райан. — Пошли, уже почти рассвело.

— Твоя забота о моем благополучии превыше всякой меры, — сухо прокомментировала Стефани, когда он обхватил ее за талию и поставил на ноги. — Я глубоко тронута.

— Если мы замешкаемся, ты будешь тронута еще больше. Пятнистый Хвост с приятелями могут нагнать нас в любую минуту.

— Неужели он заедет так далеко?

— Может. Зависит от того, насколько он взбешен. Осторожно, дыра. — Райан обвел Стефани вокруг глубокой трещины, вгрызавшейся в песчаник. — Спуск крутой, так что иди вплотную ко мне. Один ложный шаг, и ты окажешься у подножия раньше меня, но разбитая на множество кусков, как яичная скорлупа.

— Спасибо за любезное предупреждение, — пробормотала Стефани, ухватив Райана за талию. Спускаться было труднее, чем лезть наверх. Выглянуло солнце и осветило опасную тропу.

К тому времени как они оказались у подножия, Стефани была убеждена, что никогда раньше ей не приходилось испытывать столько страха. Очень опасный спуск! Иногда из-под ног выскальзывал камень, иногда они наступали в расщелину и однажды чуть не свалились с узкого выступа.

Оказавшись на ровном месте, Стефани сгорбившись села на камень и стала смотреть, как Райан проверяет стреноженных коней, которых он оставил на этом месте.

— Надеюсь, мне больше никогда не придется такое проделывать! — Она наклонила мешок с водой, который ей подал Райан, прополоскала рот, куда набились пыль и мелкий песок, и сделала несколько глотков.

— Как тебе понравилась жизнь с Пятнистым Хвостом? — спросил Райан и с интересом посмотрел на Стефани. Она поперхнулась.

— Не могу себе представить, как ты можешь заводить такой разговор, — резко сказала Стефани. — Если бы ты не пришел за мной, я бы… я бы…

— Родила ему сыновей, — подсказал Райан. — Ты знала, что я за тобой вернусь.

— Нет, не знала! Ты взял у него лошадей…

— Которых вернул этой ночью.

— Ты не собирался их у себя оставлять?

— Нет. Очень трудно прокормить такую ораву. Эй! — Райан закрылся от воды, которую в него плеснула Стефани. — Но дело не только в этом. Я и не собирался тебя продавать. Просто у меня не было выбора после того, как я проиграл Пятнистому Хвосту.

— А почему он вздумал заплатить тебе, хотя и так выиграл битву? — Подняв подол до колен, Стефани растирала ноющие икры.

— Гм… кто его знает. Полагаю, таково его понятие о справедливости. — Райан изучающе осмотрел голые ноги Стефани. — Возможно, он решил, что ты того стоишь. Он не знал тебя так хорошо, как я.

Стефани фыркнула. Куда только девались ее изысканные манеры!

— Ты меня совсем не знаешь, Райан Корделл!

— Разве? — осклабился Райан. — Не будь слишком самоуверенной. Держи! — Он бросил ей уздечку и попону. — Седлай, и поехали отсюда.

Глава 27

Коричневые утки безмятежно плавали по гладкой поверхности озера, вдоль красной черты берега серо-голубые лысухи окунали в воду белые клювы. Испуганные появлением человека, утки шумно взлетели, крякая и роняя в воду перья. Более медлительные лысухи сначала отплывали фунтов на тридцать, потом поднимались на крыло. Великий Филин, построивший гнездо на кромке утеса, громко выразил недовольство необычной суматохой внизу.

— Изумительно, — сказал Джулиан, ни к кому конкретно не обращаясь. Он стоял на краю гребня и смотрел на озеро и древние руины. Здесь дорога разветвлялась. Одна тропинка вела к воде, проходя мимо небольшого сыпучего утеса, другая сворачивала вправо к жилищу индейцев.

Проводник-папаго и Бинго привели Джулиана к глубокой круглой впадине в горах, которую по весне затопляла вода, поддерживая уровень озера. Через сток из него вытекало в день около полумиллиона галлонов воды, и вниз почти на милю тянулись древние ирригационные канавы для полива садов. Бинго объяснил, что папаго просто пользуются тем, что осталось от более древней цивилизации.

— Там хозяйничали хохокам, — объяснил Бинго, показав на площадь величиной в шестьдесят акров. — Никто не знает, почему однажды они снялись и ушли. Может, им здешний климат не понравился.

Джулиан прикинул на глазок размеры озера: четыреста футов на семьсот. Мирный оазис, расположенный в почти бесплодном, пыльном регионе, был обрамлен большими деревьями.

— Это напоминает многоквартирный дом в Нью-Йорке, — сказал Джулиан, показав на разрушенные жилища в плоской стене скалы. — Какие изумительные были люди, если они выбивали себе дома в камне!

— Хочешь посмотреть на что-то такое, отчего вывихнешь шею? — спросил Бинго. — Поехали, в нескольких милях к югу я тебе покажу такие многоквартирные дома, каких ты не видывал!

Несколько часов спустя Джулиан стоял в зарослях сикоморов возле Бивер-Крик и во все глаза глядел на крутую скалу высотой в сто футов, утыканную дырами окон и дверей.

— Это похоже на европейский замок, — изумленно проговорил он. — Ничего подобного я не видел! Как мы туда залезем?

— Пусть Хакайву тебя ведет, — сказал Бинго, показав на ухмыляющегося проводника. — Я останусь здесь и подожду. Я навидался таких жилищ.

Хакайву приставил к скале лестницу — ствол сикомора с обрубленными ветками — и твердо упер ее в землю. Пока Джулиан готовился к подъему, Бинго уселся в тени развалин под скалой и раскурил трубку.

— Бинго, ты уверен, что не хочешь пойти с нами? Последний раз зову… — Джулиан встал на нижний обрубок, Хакайву был уже выше. Проводника им выделил вождь папаго, и, хотя Джулиан не понимал ни слова из его языка, в разговорах не было необходимости. Хакайву, как и Бинго, знал, что заинтересует Джулиана.

— Нет, Странник. — Бинго растянулся на сухой траве. — Мне и здесь хорошо. К тому же отсюда все видно. — Он надвинул на глаза свою шапку из волчьей головы, после чего последние слова стали явной ложью.

Джулиан ухмыльнулся и энергично полез вслед за Хакайву. На середине скалы слева проходила тропа. Там, где она соединялась с тропинкой, идущей справа, была площадка с узким дверным проемом, ведущим в глубь горы. Врагу сюда было не пробраться. Джулиан решил, что здесь находился пост часового. Хакайву остался маячить в дверном проеме, а Джулиан отправился исследовать замок, как он его назвал.

Замок был втиснут под глубокий навес скалы. Его построили из небольших блоков известняка, скрепленных известняковым же раствором. Крышей служили стволы сикоморов, накрытые жердями, палками, травой и слоем глины. Джулиан только помотал головой, представив себе, сколько потребовалось труда, чтобы поднять тяжелые материалы по крутизне. Наружные стены проходили по самому краю поперечных плит, сверху они были вырезаны дугой, подстраиваясь под арку окружающей пещеры. Вытянув шею, Джулиан оценил, что высота здания — как пятиэтажный дом. Он насчитал семнадцать комнат, в некоторых оставались свидетельства жизни прошлых обитателей.

На пыльных полах валялись разбитые горшки и рваные корзины, а также сухие травы, семена и орехи. Его внимание привлек уцелевший сосуд, стоявший на каменной плите. Он был сделан в форме сидящего мужчины с широким задом и босыми ногами, свешивающимися с подставки. Керамические руки были прижаты к бокам, открытый рот служил горлышком кувшина, сделанного с чувством юмора: большой нос на бородатом лице служил ручкой. Тускло-желтый кувшин был расписан красными квадратиками. Джулиан потряс несколько корзин и обнаружил в них семена кукурузы и бобов. Хотя давние обитатели этого жилища были первобытными людьми, они умели возделывать землю. Место для жилья было идеальное: тут и защита от врагов, и пресная вода, земля у подножия пригодна для сельского хозяйства, вокруг всевозможные дикие съедобные растения, ягоды, рыба, дичь. И изобилие материалов для строительства, для гончарных работ и для изготовления инструментов.

Подняв просмоленную корзину, Джулиан узнал в ней тот же стиль, которым пользуются папаго для изготовления водяных корзин. Значит, умение передается от одних к другим. Джулиан был очарован. Он как будто услышал эхо старины и ощутил присутствие людей, живших в этих комнатах. Этот нерушимый замок насчитывал сотни лет, он относился к тому времени, когда в средневековой Европе мужчины носили доспехи и ходили в крестовые походы!

Оклик Хакайву вернул Джулиана к действительности. Он прихватил с собой кувшин-скульптуру и более сохранившуюся корзину — он добавит их в свою коллекцию.

— Если бы я не приехал в Аризону с другой целью, я бы провел здесь много больше времени, — сказал он, спустившись вниз. — Бинго, почему ты думаешь, что никто не знает про это место?

Бинго сплюнул табачную жвачку на лист сикомора.

— Кто тебе сказал, что о нем никто не знает? Я знаю, Хакайву знает, индейцы здешних мест знают. — Он почесал блошиный укус. — Несколько лет назад я встретил одного человека в каньоне де Шелли. Его звать Джексон. Уильям Генри Джексон. Он ехал на самом лучшем муле, которого я видывал. У него было странное сооружение со стеклышком, он его наставлял…

— Джексон?! Я видел его фотографии Запада! Он очень талантлив. Я думаю, у него в палатке есть темная комната для фотографии.

— Да, была. Он слышал многое про такие руины. Джулиан поднял голову и еще раз посмотрел на внушительное жилище в скале.

— Я видел какие-то руины в каньоне Чако, когда искал карту. Но об этом месте я ничего не слышал.

— Я думаю, есть много мест, о которых ты ни черта не слышал, — хохотнул Бинго. — Как и я. Разница в том, что мне нет до них дела. Ты такой человек, что тебе надо знать, что к чему, а я бываю доволен, если у меня набит живот, есть виски и женщина, не важно, хорошая или плохая.

Джулиан хлопнул себя по колену и засмеялся, вместе с ним засмеялся Хакайву.

— Разве он понимает английский? — удивился Джулиан, глядя на веселое широкое лицо проводника-папаго.

— Нет, зато он понимает смех. Универсальный язык, ты не находишь?

— Бинго, а ты высказал очень умную мысль. — Его постоянно удивляло, как глубоко понимает старик человеческую натуру. Когда Джулиан предложил ему порцию табака, он скептически поднял светлые брови, но на этот раз взял.

— Сунь в рот и немного пожуй, — учил Бинго, — но недолго, а то закашляешься. Правильно. Теперь перекати на другую сторону рта. Когда захочется, сплюнь, только подбородок береги!

Джулиан никогда раньше не жевал табак и думал, что это что-то вроде нюхательного табака. У джентльменов было принято нюхать табак, но ему это не нравилось, и теперь он с удивлением обнаружил, что жевать табак приятно. А еще он считал, что в нюхании табака есть нечто женоподобное, тогда как сплевывать — занятие чисто мужское.

— Неплохо, — сообщил он своему гиду. — Надо было раньше принять твое предложение.

— Ага, от этого на груди лучше волосы растут, Странник. Не проглоти случайно. Будет тошнить как собаку, и лицо позеленеет почище сосны.

Джулиан растянулся в тени сикомора, закинул руки за голову и стал смотреть в синее небо. За последнюю неделю трудности путешествия уменьшились благодаря папаго. Это было дружественное племя, они поделились с путешественниками едой, кровом и дали проводника.

По вечерам вождь папаго приглашал их выкурить трубку и с помощью Бинго как переводчика многое рассказал Джулиану об их обычаях. Это племя пришло сюда издалека с юга, привлеченное условиями для земледелия и сбора плодов. По давней традиции их пищу в большой степени составляли орехи, ягоды и сочные стебли кактуса юкка, а также стручки мескитового дерева. Джулиан удивился тому, что это меню оказалось вкусным. Главной пищей были кукуруза и тыквенное пюре, но поскольку сейчас было начало июня, они ели сухую кукурузу прошлого урожая.

Многие члены племени носили изделия из меди, серебра и панциря черепахи, украшенные драгоценными камнями. Джулиан изумлялся высокому качеству работы, при том что индейцы пользовались примитивными, неуклюжими инструментами. Как он мог считать их нецивилизованным народом?

— Знаешь, я вот о чем подумал, — лениво протянул Бинго. — Вождь Пакал слышал про то место, которое ты ищешь, и упомянул, что ступени посылаются богами только в определенное время года. Сказал, что путь укажет бог солнца. — Бинго подергал себя за бороду и скосил глаза на Джулиана. — Тебе это о чем-нибудь говорит?

— В определенное время года? — повторил Джулиан. — Ну, я не знаю, что он имел в виду. Он сказал, в каком сезоне?

— Нет, больше ничего не сказал. Наверное, решил, что мы сами должны додуматься.

— Может, когда мы туда доберемся, мы поймем, что он имел в виду.

— Может быть. А может, за все наши усилия получим горсть песка.

— Почему-то я так не думаю, — с улыбкой сказал Джулиан.

Глава 28

Райан соскочил с лошади, и пыль облачком взвилась вокруг сапог. Он присел на корточки. Следы были еле различимы, а папаго, с которым он разговаривал, явно описал ему Джулиана. Несмотря на ничтожные шансы, он ухитрился опять наткнуться на их следы. Какое-то время Райан считал, что это безнадежно. Он слышал о священном кладбище древних племен, но всегда думал, что это только легенда. Может, Джулиан Эшворт действительно что-то нашел…

— Стефани, я думаю, что мы находимся очень близко от твоего отца. — Райан встал и подошел туда, где она сидела верхом на лошади. Опершись локтем о луку седла, он сдвинул шляпу, чтобы взглянуть ей в глаза. — Думаю, надо сказать тебе, что начиная с этого места игра может стать опасной. Ты остаешься?

Стефани смотрела недоверчиво.

— Может стать опасной? А как ты назовешь то, что было, — воскресной школьной прогулкой? Корделл, я с этим справлюсь!

— Ну, ты крутой парень! — Райан не удержался от улыбки. — Ты никогда не сдаешься?

— Никогда. А надо?

— Бывают времена, когда это лучший ход, Принцесса. Даже апачи знают, что иногда нужно стоять, а иногда — все бросить и бежать.

Стефани содрогнулась:

— Пожалуйста, не упоминай больше об апачах. Какое-то время я думала, что мне придется произвести на свет целый выводок апачей.

— Апачи-блондины — а что, интересная картина…

— Заткнись, — вяло ругнулась Стефани. — Ты рад меня спровоцировать, но я не поддамся. Раз отец близко, нам надо спешить.

Райан одним махом взлетел на коня и покосился на нее полунасмешливым, полусерьезным взглядом.

— Спешишь от меня избавиться, леди?

Стефани не ответила. Ее кобыла шла за жеребцом Райана, взбрыкивая и пританцовывая. В суматохе пожара в деревне апачей Райан не смог найти ту надежную лошадь, к которой Стефани привыкла, и теперь она мучилась со строптивой кобылой.