Лунный цветок

— Что ты делаешь? — Голос был низкий, сонный.

— Ничего.

Он ощутил, что Стефани улыбается.

— Ничего? Хм-м. А по-моему, ты что-то со мной делаешь.

Ладонь соскользнула с ее спины к бедрам, погладила изящный изгиб, вернулась. Ее губы пощипывали кожу, и Райан с тихим смехом сдался.

— Жадина, — пробормотал он и перекатился наверх.

— Жадина, — согласилась она беззвучным шепотом. — Да-да, Райан!

Они задержались в пещере дольше, чем у них было запланировано, и самым коротким путем по каменистому склону спустились к подножию. Райан ехал впереди, Стефани оставалось только смотреть ему в спину.

Она была охвачена любовью. О да, она этого больше не отрицала! Она была безнадежно влюблена. И не важно, что он пока не сказал ей, что любит. Обязательно скажет. Любовь окрасила все вокруг такой россыпью ярких красок, как будто некий художник сошел с ума и опрокинул на мир всю свою палитру.

Небо было такой синевы, что резало глаза, столовые горы и горные пики, тянувшиеся к небесам, были исчерчены розовыми и карминными тенями. Даже чахлые деревья и кусты были не пыльно-серые, как недавно, а потаенно-зеленые.

— Райан, смотри, ястреб! — Стефани показала на точку, лениво кружащую высоко в небе. 179

— Это не ястреб, а орел. — Райан приложил ко лбу руку козырьком и посмотрел на птицу. — Наверное, где-то рядом гнездо. — Он скользнул взглядом по Стефани и отвел глаза. Он уже несколько часов знал, что их преследуют, но не хотел ее тревожить. Он не был уверен, кто за ними идет, друг или враг. Он разберется, когда они в следующий раз остановятся на отдых.

Когда в конце дня они остановились, Райан взобрался на ближайший пик, оставив Стефани с лошадьми. Он лег на живот и вгляделся в горизонт. Позади них никого не было, никаких клубов пыли. Он посмотрел в другую сторону. По дальнему склону тащились две крохотные фигурки, ведя за собой вьючную лошадь. Райан нацелил на них полевой бинокль.

Бинго наклонился над седлом и пустил струю табачной жвачки в ящерицу. Та соскользнула с плоского камня, вильнула хвостом и скрылась за камнем. Бинго засмеялся. Он снял шляпу, поскреб жидкие спутанные волосы и снова ее нахлобучил.

Джулиан неловко слез с лошади, потирая затекшую спину, и сел на камень, где ящерица освободила ему место. Опершись вытянутыми руками о колени, он пристально посмотрел на проводника:

— Бинго, мы опять неправильно прочли карту.

— Да, вероятно. — Бинго придавил блоху, опрометчиво вылезшую на рубашку. — Я могу рассказать все, что известно индейцам в округе на сотни миль. Но конечно, если ты все еще носишься с мыслью…

— Нет-нет, я готов выслушать альтернативные предложения.

— Ладно. — Бинго сел рядом с ним и, прищурившись, посмотрел на солнце, скользившее за столовыми горами и вершинами. — Странник, тебе надо научиться ждать, это все, что требуется.

Джулиан выслушал его, скептически подняв брови. Сидеть и ждать? Кто знает, может, и правда его карта ошибочная. Сдвинув светлые брови, Джулиан размышлял о достоверности карты. Они прилежно следовали ей, но на том месте, где предполагалось наличие древнего погребения, оказался одинокий утес. Теперь они прослеживали карту в обратном направлении, пытаясь найти, где сбились с пути.

— Бинго, — решительно сказал он, — почему бы не спросить у какого-нибудь индейца, верна ли карта? Он бы объяснил. Это сэкономило бы время и силы.

Бинго от изумления чуть не подавился табачной жвачкой.

— Ну-у… Пожалуй, можно. Но если наш вопрос ему не понравится, висеть нашим скальпам на столбе. — Бинго колебался, не решаясь что-то сказать, и Джулиан поднажал:

— Что такое? Я вижу, у тебя есть идея?

— Учти, это только легенда, может, в ней нет ни капли правды, но я вспомнил историю про лестницу на небеса. Ты должен найти нужную ступеньку, иначе туда не попадешь. Может, это как раз история про кладбище, которое ты ищешь.

Джулиан от возбуждения вскочил на ноги.

— Значит, карта может быть верной! Надо только найти ступеньку или след, скрытый на стене этого утеса. Бинго, может, мы на правильном месте, только этого не понимаем! Пошли…

— Минуточку, Странник, не беги как оголтелый. Сначала нужно все обдумать. Хватаешься за ложный след, как необученная охотничья собака. Твоя идея насчет того, чтобы спросить у индейца, не так плоха. Кажется, я знаю, кого надо потормошить, но это день пути. — Он уставился на Джулиана. — Нечего хмуриться, если я не вскочил и не побежал. Еще успеем. Те индейцы умерли тысячу лет назад, они никуда не денутся.

— Ты прав, конечно, просто так много времени потеряно даром! — Джулиан вздохнул и потянулся, расправляя затекшие мышцы. — Такое чувство, что меня привязали к седлу ржавой проволокой. — Приложив руку козырьком ко лбу, он оглядел окрестности, выискивая знакомые отметки. Они подошли совсем близко, но он этого не знал. Его все еще преследовала мысль, что вместо древнего кладбища они уткнулись в отвесную стену горы. На какой-то момент он был готов все бросить, но потом к нему вернулась решимость. Джулиан Стефен Эшворт никогда не сдавался и сейчас не встанет на этот позорный путь.

Лестница на небеса, размышлял он. Ступени — на этой скале, он это точно знает. И когда они взберутся, он найдет то, что ищет.

Райан съехал по склону в потоке мелких камушков. Стефани хмуро сказала:

— Неужели надо всегда забрасывать меня кучей нежелательных предметов? — Она стряхнула пыль и песок с головы и плеч. — Что ты там высматривал?

— О, хоть что-нибудь!

— Ну и как, увидел?

Райан покачал головой, подошел к своей лошади и опустил бинокль в подсумок.

— Ничего, Принцесса. Ничего. — Он не собирался рассказывать ей о том, что видел. Вот доберутся до Джулиана, и Стефани больше не понадобится проводник. А ему требовалось время, чтобы разобраться со своими чувствами до того, как на него обрушится решение. Джулиан с проводником достаточно далеко, так что пусть Стефани никогда не узнает, как близко от них они были.

Стефани встала с камня, потянулась, как кошка, закинула руки за голову и улыбнулась Райану. В ее глазах блестело какое-то чувство, которое Райан не мог определить.

— Будем устраиваться на ночь? — Она наклонилась к ботинкам/Потрепанная шляпа слетела на землю, и с головы обрушился серебряный водопад. Райан задержал взгляд на круглой попке. Поза подчеркивала бедра в обтягивающих брюках.

— Так как? — переспросила Стефани, и он отвлекся от созерцания бедер и попки.

— Да, можно остановиться, но не здесь. Проедем еще немного. Только через этот хребет, — добавил он, когда Стефани протестующе застонала. — Я вижу верхушки деревьев, под ними устроим лагерь.

— Кажется, ты говорил, что безопаснее под скалой, — указала Стефани, но Райан уже вставил ногу в стремя. — Противоречия, вечные противоречия, — пробурчала она.

Ноющие мускулы не хотели подчиняться, но она заставила их слушаться. Она пустила свою лошадь вниз вслед за Райаном.

Уже скоро над костром вился дымок, Стефани сидела на корточках и жарила привычный ужин — бобы с вяленым мясом. Лучше, чем ничего, но очень уж надоело такое меню.

— Райан!

Зажав ногу своего жеребца между коленями, Райан проверял копыто, искал трещины или застрявшие камушки. Он вытащил маленький, но острый камушек, засевший между подковой и копытом.

— Райан, почему ты не добудешь нам другую еду? Сейчас даже кролик покажется райским блюдом.

Райан отпустил переднюю ногу коня и принялся за заднюю. Он раздраженно бросил через плечо:

— Я занят. Может быть, позднее.

— Прекрасно, пусть будет позднее. Так надоело вяленое мясо с бобами. — Стефани помешала длинным ножом шипящее на сковородке мясо. — Я недавно размечталась о филе миньон, свежей брюссельской капусте, спарже… — Она глубоко вздохнула.

— Это ты у нас… — начал Райан.

— …захотела отправиться в это путешествие, — закончила за него Стефани. — Знаю, знаю. Много раз слышала. — Она подперла голову руками и посмотрела на Райана долгим взглядом. — Почему-то у меня такое чувство, что я почти ничего не знаю о целях этого путешествия. Почему бы это?

— Откуда мне знать? — Райан бросил копыто жеребца и выпрямился, похлопав его по блестящему крупу. — Никогда не мог понять, каким образом женщины думают о том, что они делают.

— А ты пытался? — с любопытством спросила Стефани и опять помешала мясо.

— Да, когда-то давно. Я довольно скоро понял, что чем меньше буду знать о женщинах, тем лучше для меня.

— Странное решение. Мой отец всегда говорил: знание — сила.

— Может, для него это и так. Некоторые вещи мужчине лучше не знать. В особенности те, что касаются женщин. — Райан водрузил седло на камень возле костра, чтобы просушить. Он быстро развесил попоны на ветках мескитового дерева и взял ружье.

— Ты куда? — спросила Стефани, видя, что он уходит из лагеря.

— Поохотиться. Но на всякий случай оставь мне мясо с бобами.

Улыбнувшись, Стефани сняла с огня сковородку. Она не сомневалась, что Райан найдет жирного кролика или увесистую птицу. Растянувшись на одеяле, она закрыла глаза и стала ждать.

Незаметно она заснула и проснулась от легкого толчка. Сапог настойчиво стучал по ее ребрам, и Стефани сердито взглянула на силуэт мужчины на фоне темнеющего неба. Ее охватил страх. Это был не Райан. Это был незнакомец, одетый только в набедренную повязку и мокасины. По сторонам лица свисали длинные черные волосы, перехваченные на лбу красной полоской ткани. В руке он держал копье, и Стефани подавилась всхлипом, когда он присел рядом с ней и дотронулся медно-красной рукой.

Она инстинктивно схватилась за «кольт», лежавший рядом, но индеец был проворнее. Нога, обутая в мокасин, придавила кисть руки, револьвер отлетел в сторону. Он пробормотал что-то непонятное и приподнял прядь ее волос, больно дернул, но Стефани сдержала крик. Она где-то слышала, что перед индейцами нельзя проявлять страх. Они уважают мужество. Она поискала в лице индейца признак уважения, но оно было бесстрастно. Он снова что-то произнес на своем гортанном языке, и она поняла, что индеец не один. Быстро оглянулась и увидела у себя в ногах еще одного, а всего в лагере расположились не меньше полудюжины индейцев. О, где же Райан?

Стефани рывком поставили на ноги. Тот воин, что восхитился ее волосами, явно объявил ее своей пленницей. Он подтолкнул ее вперед, жестом указал на нее, потом на себя. Тот, что стоял у нее в ногах, нахмурился и что-то возразил. Не зная языка, Стефани все же поняла, что они спорят из-за нее.

Она воспользовалась разногласиями и выдернула руку.

— Нет! — громко сказала она и показала сначала на воина, который ее разбудил, потом на второго. — Нет! — Сдерживая дыхание, она следила за ссорой, надеясь улучить момент и сбежать. Но когда она начала пятиться, то сразу уткнулась в твердую грудь, и грубый голос сказал прямо в ухо:

— Сеньорита!

Стефани от удивления моргнула.

— Чего вы от меня хотите? — спросила она по-испански. — Я не сделала вам ничего плохого.

— Мы хотим твоих лошадей. А Пятнистый Волк хочет тебя, — последовал ответ. Воин махнул перед ней рукой, и Стефани увидела острый нож. — Он восхищен твоими волосами, сеньорита. Я такие уже видел.

Стефани чуть не застонала от ужаса. Пятнистый Волк хочет привязать к своему копью ее скальп? На копье уже болталась связка скальпов. Воин улыбнулся, и она поняла, что он догадался о ее мыслях.

— Он хочет тебя как жену, сеньорита. Пятнистый Волк говорит, что ты большая женщина, ты родишь прекрасных сыновей.

— Я не хочу рожать прекрасных сыновей, — с жаром сказала Стефани и тут же поправилась: — Не от Пятнистого Волка. У меня уже есть мужчина…

— Бах! — Воин сделал быстрый жест, как будто перерезал горло. — Твой мужчина не имеет значения. Он будет рад обменять тебя на свою жизнь…

— Привет, Пятнистый Хвост, — раздался из темноты знакомый голос, и Стефани чуть не заплакала от облегчения. — Зря ты так уверен в обмене. Эта женщина моя, а я своего никогда не отдаю.

Райан шагнул в круг света, игнорируя направленные на него ружья.

— Скажи своим друзьям, что мы с Пятнистым Хвостом старые знакомые. — Воин медлил, и Райан заговорил с ним на том гортанном наречии, которое Стефани когда-то слышала. Неужели он говорит по-индейски так же хорошо, как по-испански? Кажется, Райан Корделл еще не исчерпал свои сюрпризы. Стефани увидела, что ружья опустились.

У нее кружилась голова, дрожали руки и ноги. Может, ситуация и могла быть хуже, но Стефани была не в состоянии такое представить. Она неуверенно покосилась на воина, которого Райан назвал Пятнистым Хвостом. Он все еще держал ее железной хваткой, и она подергала рукой. Пятнистый Хвост даже не взглянул в ее сторону.

— Привет, Белый Медведь, — сказал Пятнистый Хвост, снова переходя на испанский. — Прошло много лун с тех пор, как мы виделись.

— Да, Пятнистый Хвост. — Райан сделал плавный жест. — Последний раз я ездил с апачами в сезон Маленьких Орлов.

— Сейчас время Больших Листьев, прошло четыре сезона Духов с тех пор, как ты был в вигваме моего отца, — ответил Пятнистый Хвост. — Он будет рад снова тебя увидеть.

У Стефани голова шла кругом. Апачи? О Господи, она слышала много рассказов об их жестокости. Сердце забилось чаще, на лбу выступил пот. Но Райан знаком с целой семьей апачей, может, они их отпустят? Краткий миг надежды закончился, когда Пятнистый Хвост сказал:

— Пятнистый Волк и Бизоний Рог добиваются этой женщины. Она будет выбирать между ними.

«Что ж, это просто — она никого из них не выберет», — подумала Стефани. Она уже открыла было рот, чтобы отказаться от обоих мужчин, но Райан поймал ее взгляд и покачал головой. Он жестко сказал по-английски:

— Ничего не говори, ничего не делай, жди.

Райан заговорил с Пятнистым Хвостом на его языке, а Стефани вспыхнула от раздражения. Она хотела знать, о чем они говорят, но Райан повернулся к ней и велел сохранять спокойствие.

— Спокойствие? — Стефани закатила глаза. — Когда я должна выбирать между этими…

— Стефани, Пятнистый Хвост немного понимает по-английски.

— Тогда почему он не говорит на нем, хотя бы из вежливости?

Пятнистый Хвост сказал по-английски:

— Потому что это нецивилизованный язык. Язык апачей и испанцев гораздо поэтичнее.

И это значит «немного понимает»? У него прекрасное произношение! Стефани прищурилась. Райан шутит?

— Райан Корделл, если у тебя такое понятие об эксцентричных шутках, то учти, что мне не смешно.

Райан покачал головой:

— Стефани, сейчас мы поедем вместе с Пятнистым Хвостом и его друзьями. Когда мы…

— Куда? — перебила она.

— В их лагерь, — ответил Райан таким тоном, что было понятно: он теряет терпение. Пятнистый Хвост вставил какое-то замечание на своем языке, Райан усмехнулся.

— Что он сказал? — Стефани убрала волосы с лица и уставилась на Райана. Кажется, он наслаждается! — Что он сказал? Что-то обо мне?

— Да. Он сказал, что ты женщина со змеиным языком и что, если тебя завоюет Пятнистый Волк, он ему посоветует отрезать его тебе.

— Райан…

— Не волнуйся, Бизоний Рог сражается лучше.

— Не может быть, чтобы ты говорил об этом серьезно! Райан, тебе смешно, что они говорят о… что ты собираешься со всем этим делать?

— А что ты предлагаешь? Я один, у меня одно ружье, а их семеро, и неподалеку их поджидают те, которые захватили табун лошадей. Эти люди ходили в рейд, и ты — часть их добычи. — Предупредительным кивком головы он остановил взрыв протеста. — Стефани, давай просто посмотрим, что будет. Кто знает? Может, я решу тоже за тебя побороться…

Стефани беспомощно смотрела, как индейцы раскидали их вещи, ища то, что им может понравиться. Райан не спорил и даже как будто не заметил, что ее посадили на коня Пятнистого Хвоста. Райан сел на своего собственного жеребца, ее кобылу привязали за вьючной лошадью.

К этому времени совсем стемнело. Небо было почти черным, ярко светили звезды. Вдалеке послышался жуткий вой, получивший отзыв.

Пятнистый Хвост вскочил на лошадь позади Стефани и, вытянув руки, взялся за уздечку. Она не знала, как сможет удержаться на лошади, когда та пустится в галоп, и вцепилась в гриву. Седлом служила мягкая подушка, набитая шерстью бизона и травой, она в любой момент могла соскользнуть, оставив их валяться на земле, что сейчас мелькала под ногами. Почувствовав, как она сжалась, Пятнистый Хвост одной рукой обхватил ее за талию и прижал к себе. Поначалу она сидела напряженно, но они ехали милю за милей, и она расслабилась.

Мысли метались, сменяя одна другую. Стефани мельком увидела Райана, он скакал неподалеку. Куда они едут? И зачем?

Несмотря на неудобство и страх, временами Стефани поддавалась изнеможению и засыпала. Она окончательно проснулась, когда они перевалили через хребет. Перед ними была маленькая долина.

Рука Пятнистого Хвоста больно вдавилась ей в ребра, Стефани подняла голову и протерла глаза. При виде сотен типи, рассеянных по равнине, у нее отвисла челюсть.

Половинка луны ярко сияла на небе, освещая местность. Казалось, для типи уже не остается места, хотя они гуще теснились там, где росли деревья. Из вершины нескольких конусов поднимался дым, он клубился над лагерем низким облаком. Этот вид напомнил Стефани картину художника Джорджа Катлина, которую она видела в Вашингтоне в музее.

Для Стефани, воспитанной в уважении к древним культурам, оказаться в деревне апачей было не только страшно, но и крайне интересно. Если бы не ее опасное положение, она бы с восторгом исследовала их обычаи.

Повернув голову, Стефани бросила взгляд на державшего ее индейца. Посеребренное лунным светом лицо казалось еще холоднее и тверже, чем раньше. Может, если вести себя с ним не как пленница, а как друг, он подобреет?

— Это твой дом? — рискнула она спросить по-испански, и он кивнул. — А ты… вождь?

На тонких губах апачи появилась изумленная улыбка.

— Нет, женщина, я не вождь. Я младший сын вождя. Это он установит цену твоего брака, так что больше не задавай мне вопросов.

Стефани уловила прозрачный намек помалкивать. Она стрельнула глазами в Райана и дальше смотрела только вперед, на деревню, к которой они спускались по каменистому склону.

Большая часть воинов повела украденный табун лошадей краем деревни, остальные не спеша поехали в центр. Сонно залаяли собаки, деревня проснулась, тут и там распахивались полости над входами в типи, и оттуда выглядывали любопытные. На одном конце лагеря росли хлопковые деревья, некоторые были выше самых высоких типи. Между деревьями извивался маленький ручей, на его берегах стояло несколько типи.

Среди типи бродили собаки, рылись в отбросах в поисках мяса и костей. Временами пара собак начинала кружить на напряженных лапах, потом они накидывались друг на друга, рыча и катаясь по земле. Ближайшая к месту драки женщина брала палку, лупила собак и отгоняла их громким криком.

Долина была наполнена запахами— дыма, гниющего мяса, брошенного в кучу отбросов, пара над котлами; густые кусты издавали зловоние отхожего места; кроме всего прочего, пахло жареным мясом, жир с которого капал на горящие угли. Стефани поморщилась.

Пятнистый Хвост дернул поводья, и лошадь остановилась перед типи, разрисованным разноцветными фигурками. Он быстрым, гибким движением спрыгнул на землю, подойдя к морде лошади, жестом приказал Стефани слезть. Она напряглась от дурного предчувствия, и, видя, что она медлит, индеец подошел и схватил ее за руку.

— Нет, я сама. — Она перекинула ногу и соскочила, вполне прилично подражая Пятнистому Хвосту. Глаза оказались на одном уровне с его глазами; скрестив руки на груди, она смотрела на него не отрываясь.

Пятнистый Хвост пришел в замешательство оттого, что белая женщина была с ним одного роста и имела волосы цвета луны. Прежде у него было искушение заявить свои права на эту женщину, пока Бизоний Рог не бросил за нее вызов Пятнистому Волку. Теперь он решил, что ниже достоинства сына вождя торговаться за белую женщину.

Пятнистый Хвост развернулся, подошел к типи и поднял полость.

— Белый Медведь, ты и женщина останетесь со мной. Мой отец решит, когда вас навестить.

Стефани не знала, горевать или радоваться по этому случаю, но хорошо хоть то, что она не останется наедине с Пятнистым Хвостом. Она попробовала войти в типи, но ее оттолкнула сильная рука.

— Нет! Женщина заходит последней, — свирепо сказал Пятнистый Хвост. — Так принято у апачей.

Стефани так и подмывало сказать, что у белых принято пропускать женщину вперед, но она благоразумно отступила и вошла после Пятнистого Хвоста и Райана. Внутри было темно, но на удивление просторно. Основание было не круглое, а овальное, футов пятнадцать в диаметре. И по форме типи напоминало наклонный конус, такая асимметрия давала больше высоты в задней части помещения. Все сооружение держалось на трех мощных связанных вверху столбах; столбы помельче служили рамой.

Когда глаза привыкли к полумраку, Стефани увидела, что все вещи Пятнистого Хвоста аккуратно рассованы по краям жилища. В центре был очаг, там еще светились угольки, с трех сторон его окружали постели — накрытые одеялами кипы сена.

Пятнистый Хвост шагнул направо, Райан за ним, но когда Стефани пошла туда же, Райан прошептал:

— Нет, женщины идут налево. Так…

— Я знаю! Так принято у апачей, — прошипела Стефани, бросив на него презрительный взгляд, и отправилась в противоположном направлении. В нескольких футах от нее лежала охапка сена, и она села на нее, поджав ноги.

Райан с Пятнистым Хвостом тихо заговорили на языке апачей, и Стефани еле сдержалась, чтобы не застонать от раздражения. Она устала, проголодалась, все тело болело, и, надо признаться, ей было страшно. Сможет ли Райан убедить Пятнистого Хвоста отпустить ее? Что-то до сих пор он ведет себя не слишком храбро. А апачи, кажется, безразличен к ее судьбе.

Звуки снаружи говорили о том, что деревня начинает просыпаться, слышались смех детей и болтовня женщин. Воздух наполнился запахом еды, и пустой желудок девушки екнул так, что Райан покосился на нее. Она поежилась, вспомнив, что накануне вечером ничего не ела. Когда живот заворчал во второй раз, Стефани презрительно посмотрела на мужчин, осмелившихся это заметить. Райан имел наглость засмеяться, и даже Пятнистый Хвост позволил себе улыбнуться ее смущению. Апачи встал, вышел и что-то сказал за дверью.

— Райан, — прошептала Стефани, наклонившись к нему, — давай выбираться отсюда! Я не хочу становиться женой какого-то апачи, не хочу даже быть их гостем! Ты их знаешь, неужели ты не можешь…

— Я делаю все, что могу. Ситуация требует дипломатии, особенно из-за того, что я много лет знаю отца Пятнистого Хвоста. Терпи и помалкивай. Доверься мне, Принцесса.

Райан ободряюще улыбнулся, и ей стало легче. Надо ему довериться. Ведь он сумел сделать так, что они до сих пор живы! Вернулся Пятнистый Хвост, и Стефани снова выпрямилась.

Следом за ним вошла женщина в длинном платье и мягкой обуви. Она поставила перед Пятнистым Хвостом большую миску. Он что-то сказал ей, женщина кивнула и вышла. Она вернулась с несколькими мисками поменьше и ложкой, вырезанной из тыквы, стала разливать по ним из большой миски нечто похожее на гуляш. Вспомнив, какое тушеное мясо им подавали в форте Дифайенс, Стефани вопросительно посмотрела на Райана.

— Ты должна съесть все, — пробормотал он. — Если не доешь, нанесешь им оскорбление.

— Что это такое?

— Просто ешь.

Стефани уставилась в миску, которую ей протянула женщина, гадая, что за животное стало жертвой для этой трапезы: среди дикого лука и степной репы плавали куски мяса. Она взяла ложку, сделанную из рога бизона, и кивком выразила благодарность. Мысленно скрестив пальцы, чтобы среди ингредиентов не оказалась змея или собака, Стефани принялась за еду. Хотя блюдо было нежирное и остро пахло, оно оказалось вполне съедобным. Зря боялась.

После ужина Райан с Пятнистым Хвостом ушли, оставив Стефани с женщиной, приносившей еду. Каждую попытку заговорить та встречала враждебным молчанием и пустым взглядом, и Стефани сдалась. Она так устала, что ей было все равно. После долгого, неуютного молчания и усилий держать глаза открытыми Стефани встала.

— Я — хочу — спать, — раздельно произнесла она, когда женщина вскинула голову и уставилась на нее. Стефани жестом показала на тюфяк и сыграла пантомиму — положила сложенные руки под щеку. Женщина кивнула, и Стефани растянулась на ложе из травы и бизоньей шерсти.

Перед тем как провалиться в глубокий сон без сновидений, Стефани подумала, не было ли у Джулиана проблем с апачами.

Глава 22

Джулиан положил руки на луку седла и осмотрел лежащую внизу долину. Деревня из крытых тростником домиков была втиснута в уголок на бесплодную почву среди кукурузных полей.

— Папаго, — сказал Бинго, указывая на людей, пахавших землю. — Питаются мескитовыми стручками, но люди невредные. Апачи — те едят кактусы, они подлый народ. Если бы мне надо было о чем-то спрашивать, я бы спросил у папаго, Странник.

— Звучит убедительно, — согласился Джулиан. — Откуда ты знаешь про эту деревню?

— Откуда? Ты что, Странник, — папаго жили здесь уже тогда, когда появились первые испанцы! А за сотни лет до них другие племен а строили свои дома на этом месте. Индейцы пима называют их «хохокам», что значит «те, что ушли». Интересно, правда? — Бинго пониже надвинул шапку, чтобы прикрыть глаза. Вместо обычной потрепанной фетровой шляпы на нем была шапка из волчьей головы. — Большой амулет, — заверил он Джулиана, и, видя, как на голове старика волк постоянно скалит клыки, Джулиан согласился, что, должно быть, так оно и есть.

— Бинго, — сказал он, — из тебя вышел бы изумительный археолог, ты об этом задумывался? Ты знаешь больше многих, учившихся в Европе.

— Я никогда не был в Европе, но я все знаю про то, где живу и охочусь. А если чего не знаю, то стараюсь узнать. — Он повозился в седле, пристально посмотрел на Джулиана и предложил ему табачной жвачки, от которой тот, как всегда, отказался. — За что ты мне нравишься, Странник, так это за то, что ты выискиваешь, где и зачем всякие вещи, но и не думаешь их разрушать. Ты заслуживаешь уважения, Странник. Этим ты отличаешься от многих, кто сюда приезжает.

— Бинго, ты отдаешь себе отчет, что после того, как мы найдем древнее погребение, я намерен выкопать артефакты и забрать их с собой?

— Да, я хорошо знаю, что ты собираешься делать. Потревожить мертвых — это не причинит вреда живым только в том случае, если ты не планируешь привести сюда целую кучу этих арке… арке… ну как ты их там называешь. Знаешь, я видел их в деле, когда они начинают долбить и копать, они могут разбудить и мертвых.

— Ни в коем случае, Бинго. Я не собираюсь «приводить кучу арки», как ты их назвал, — жестко сказал Джулиан. — Я всегда работаю один или с дочерью, временами мне помогает проводник.

— Что ж, спасибо, сэр, — проворчал Бинго. — Просто я видел много и всезнаек, и желторотых птенцов, которые приезжают в эти края и думают, что все здесь захватят и приручат за такое время, которое требуется нормальному горцу, чтобы почистить ружье. Не поймите меня неправильно, мистер Эшворт. Я не про вас говорю, просто я видел многих джентльменов, которые покидали эти места со стрелой в заднице, а не с подсумком, полным золота. Я не думал вас обидеть.

— Никто и не обиделся, Бинго, — вздохнул Джулиан. — Просто я хотел бы знать, что делать дальше. Я в тупике. У меня карта, которую я даже не могу прочесть, и я…

— Мой папаша всегда говорил, что знание, что делать дальше, есть свойство мудрости, — прервал его Бинго. — Так вот я говорю, что на нашем месте самое мудрое — спросить старого вождя папаго, где, черт возьми, эта лестница на небеса, или как там ты ее называешь, что на твоей карте. — Бинго почесал нос, подумал и продолжал: — Единственное, что мы при этом можем потерять, — это свои скальпы, а если Мать-Удача будет с нами, то только лошадей.

— Будем надеяться, что ни то и ни другое, — фыркнул Джулиан. Он все еще не понимал, говорит Бинго серьезно или нет.

Полуденное солнце в Аризоне — это не совсем то, что в африканской пустыне, но солнце, которое поджаривало его кепи, напомнило Джулиану Сахару. Он вытер лоб льняным платком, который носил в нагрудном кармашке, и покосился на Бинго.

— Я готов, если ты идешь, — сказал Джулиан и усмехнулся, услышав, как тот выругался. — Ведь это дружественные индейцы, не забыл?

— Я помню! — выпалил Бинго. — Но я не доверяю ни одному индейцу, каким бы дружественным он ни был! Я просто должен минуту подумать. — Он сделал Джулиану знак следовать за ним, но дал последнее предостережение. — И запомни, Странник, слушай внимательно и делай то же, что я. Белые вообще должны следовать этому правилу, когда имеют дело с индейцами: наблюдать за их обычаями и не обижать их! Мы никому не хотим отдавить ноги…

Райан Корделл тоже имел правило в первую очередь наблюдать. В данный момент он сидел в парилке — сооружении, где апачи очищают свои тела. Пятнистый Хвост все еще не водил его к вождю, видимо, считая, что сначала нужно вместе с другими индейцами принять участие в ритуальном очищении.

Посреди костра грелся камень, на который плескали водой из медленного ручья, и клубы пара заполняли домик, имевший форму стога сена — три больших сука, накрытых бычьими шкурами. Райан парился вместе с несколькими апачами, оставшимися в лагере, и прислушивался к торжественному пению, возвещавшему о храбрых деяниях недавно вернувшихся воинов. Пот катился по бокам, заливал глаза, и он смахивал с ресниц крупные капли.

Сидя на корточках, Райан слушал, как Пятнистый Волк хвастается, что взял в плен «белую женщину с волосами из лунного света».

— Она ростом с мужчину, — громко говорил Пятнистый Волк, — и родит много прекрасных сыновей для такого воина, как я!

Райан бесстрастно слушал. Он распознал стратегию Пятнистого Волка. «Бизоний Рог уже сделал заявку на нее, хотя она принадлежит белому другу Пятнистого Хвоста, — шептались позади него апачи. — Кто завоюет белую женщину?»

Пятнистый Хвост покосился на Райана и отметил, что тот благоразумно молчит, хотя Бизоний Рог начинает злиться. Тонкая улыбка тронула губы Пятнистого Хвоста. Отличное будет представление, когда его воины станут бороться за белую женщину! Он почесал зудящий укус блохи и призадумался, почему Райан до сих пор не высказал намерения бороться за женщину. Кроме первого заявления о том, что она принадлежит ему, он больше не упоминал, что хочет ее. Может, она ему надоела, и он не прочь совершить сделку?