Лунный цветок

— У меня коллекция, Хантли. Вот и все.

— Дурак! Я покажу тебе коллекцию — из твоих поломанных костей! А я-то думал, у тебя действительно что-то есть.

— Есть. — Бейтс говорил так убежденно, что партнер снова навострил уши. — Пока вы раздавали приказы и придумывали, как спуститься с холма, я подобрал сувенир из того, что там валялось. Сунул его в карман, и никто не заметил. Я видел, что Эшворту на самом деле не нужны все эти штуки, которые он набрал, — старые кости, разбитые вазы и прочее барахло, и я позаботился о себе. Он не будет о нем печалиться, у него и так в мешках всего полно. — Хантли возмущенно фыркнул, но Бейтс только пожал плечами и спокойно продолжал: — Я его не потерял даже тогда, когда меня захватили эти чертовы индейцы, так что он и сейчас у меня…

— Ну говори же, Алви! Что это такое? Ты меня утомил своей подготовительной работой, и меня не особенно интересуют старые кости…

— А как тебе вот это? — Бейтс сунул руку в мешок и из самого угла достал свернутую узлом рубашку. Хантли нетерпеливо постукивал ногой, глядя, как Бейтс не спеша разворачивает плотно замотанные рукава грязной рубашки, чтобы показать свой приз.

— Святая Дева Мария! — ахнул Хантли. Он благоговейно уставился на Бейтса.

Бейтс держал в руках статуэтку и сосредоточенно смахивал пыль с гладких боков древнего божка. Щелкнул его пальцем, слегка повернул, солнечные лучи ослепительно блеснули, отразившись от поверхности.

— Чистое золото, — сказал Бейтс. — Стоит целое состояние…

Глава 41

Дождь тихо стучал по стеклу, Стефани безостановочно мерила шагами устланный ковром пол своей спальни. Длинный халат волочился за ней по полу, и она вдруг некстати вспомнила платье в перьях, которое надевала в заведении Красотки Лили. Она быстро запретила себе вспоминать.

С тех пор как они вернулись в Нью-Йорк, она уже полгода ни на чем не могла сосредоточиться, даже на Рождестве. Она была не в духе и в преддверии праздника, хотя Джулиан делал все возможное, чтобы поднять ей настроение.

— Помяни мое слово, еще до ночи этот дождь перейдет в снег, — сказала Клодия, поставив серебряный поднос с чашками и чайником. — Булочки горячие, масло с них так и капает, ты такие любишь. — Она с беспокойством посмотрела на бледную Стефани. — И твои любимые кексы.

— Спасибо, Клодия, но я не хочу есть, — апатично сказала Стефани. — Отец еще дома?

— Да. Он у себя в кабинете вместе с куратором и к тому же предметы, которые он привез, привлекли внимание ученых всего мира. Я слышала от человека из вашингтонского музея, что это несравненная находка для археологов и что твой отец должен получить от общества награду.

Стефани слегка улыбнулась.

— Я уверена, что отец пыжится от гордости! Он часами ублажает их рассказами о своих приключениях.

— Конечно. — Клодия раздумывала, говорить ли и» тему, которую Стефани всегда встречает холодным взглядом. По ее требованию при ней имя Райана в доме не упоминается.

Прошло полгода, а бедное дитя не получило от него ни строчки, даже счета за услуги. Клодия полагала, что это была ее ошибка — она не заставила Стефани остаться в форте вместе с ней, а только подстегнула ее отправиться на поиски Джулиана. Но в отношении мужчин Стефани всегда была недосягаемой, уравновешенной молодой леди, и Клодии не могло даже в голову прийти, что она влюбится в Райана Корделла. Ей казалось, что они с первого взгляда возненавидели друг друга.

Вздохнув, Клодия решила не говорить о нем. Стефани впадет в еще большую депрессию. Она медлила, размышляя, стоит ли заводить обычный разговор, но Стефани уже снова смотрела в высокое окно, затерявшись в собственных думах. В последнее время она часто удаляется в этот свой частный мир, куда никому не дозволяется вторгаться. Клодия нерешительно постояла и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Стефани, как обычно, думала о Райане. Он каждый день был в ее мыслях, независимо от того, насколько она загружала себя работой. Она с пугающей быстротой переходила от надежды к отчаянию. Она опустилась до того, что надумала послать ему телеграмму, но пресекла кратковременное помешательство. Куда посылать? Она понятия не имела, где Райан, что он делает.

Он все еще в Аризоне? Или вернулся в Айдахо, а может, отправился в Колорадо или Нью-Мексико работать проводником? И вообще, жив ли он?

Прижавшись носом к оконному стеклу, Стефани смотрела, как дождь переходит в снег. Теперь она действительно чувствует себя льдинкой. Любой нормальный отклик на мужчину заморожен, заперт, как будто окружен айсбергом размеров, достойных Гаргантюа.

Серые сумерки медленно превратились в ночь, и Стефани отошла от окна. Чай остыл, булочки и кексы, которые Клодия заботливо положила на тарелку, подсохли. Она с удивлением увидела, что горят настенные лампы, и поняла, что не заметила, как входила горничная. Стефани вяло смотрела на елку с гирляндами, которую поставили по настоянию Клодии, чтобы «напоминала тебе, что грядет счастливое Рождество», как она сказала.

Она горестно улыбнулась и отошла от наряженной елки. «Елка не поможет, — строго сказала себе Стефани. — Надо выходить из состояния отупения и продолжать жить. В конце концов, Райан же не скучает по мне!»

Стефани подошла к книжной полке, сняла толстую книгу и свернулась калачиком на шезлонге, собираясь почитать. Потрескивал огонь в камине, в комнате пахло елкой и Рождеством. Она попыталась вникнуть в содержание книги, но не нашла в ней смысла и с досадой захлопнула.

Она сидела, безразлично глядя перед собой, когда послышался стук в дверь.

— Мисс, ваш отец хотел бы видеть вас в своем кабинете, — доложила горничная верхнего этажа, и Стефани кивнула.

— Спасибо, Молли. Скажи, что я приду, как только оденусь.

Не слишком беспокоясь, как она будет выглядеть, Стефани достала из тяжелого дубового шкафа блузку и юбку, провела щеткой по волосам. Повинуясь внезапному импульсу, не скрутила длинные серебряные волосы в обычный пучок, а повязала яркой, праздничной красной лентой. Это немного утешит Джулиана, подумала она. Он так о ней беспокоится. Особенно после ее свирепой ссоры с Реджиналдом Фаррингтоном.

Джулиан, конечно, обрадовался, что она отказалась выйти замуж за человека, которого он считал «жизнерадостным идиотом», ему не нравилось, что дочь впала в апатию.

— Тебе дали отставку, юноша, — без всякой симпатии сказал он Фаррингтону.

Сейчас Джулиан сидел за столом и, нетерпеливо постукивая пальцами, смотрел на посетителя, сидевшего напротив него в кресле с высокой спинкой. Он с удовольствием думал, что предстоит интересная и все проясняющая очная ставка.

— Мистер Эшворт, — говорил посетитель, — вот список расходов за передачу ваших вещей, как вы затребовали. Будет что-нибудь еще? Уже почти Рождество, и я…

— Вы передали в музей те вещи, о которых я телеграфировал? — прервал его Джулиан. — Там особенно беспокоились об их получении, и я не хотел бы разочаровывать музей под Рождество.

— Да, я первым делом отправился в музей. Вы — моя последняя остановка перед возвращением домой.

— Домой? А вы разве не жили когда-то в Нью-Йорке?

— Жил, но давно.

— Где вы познакомились с Алланом Пинкертоном? — Джулиан продолжал, не дожидаясь ответа: — Он мне так ничего и не сказал, только обругал последним дураком, что я не обратился к нему за проводником по Аризоне. Но если бы не моя упрямая и волевая дочь, он бы вообще ничего не узнал о моих планах. Я до сих пор не уверен, ее вмешательство пошло во благо или наоборот. — Он покосился на посетителя, взял лист бумаги и перо. — Должен сказать, я очень удивился, когда мне сказали, что Аллан нанял вас, чтобы сопровождать и защищать меня и мою дочь. Плохо, что мы разминулись в форте Дифайенс.

— Да, — вежливо согласился мужчина. — Но все хорошо закончилось, несмотря на неудачный старт. Как ваша нога?

— Меняете тему? Нога — прекрасно. Какое-то время я буду ходить на костылях, но кость срослась хорошо. — Он усмехнулся. — Мне ее вправлял великолепный хирург…

Наступило долгое молчание, Джулиан нацарапал фигурки на листах, потом открыл книжку з кожаном переплете и выписал чек на свой банк.

— Прошу вас, сэр. — Он протянул листок своему посетителю.

В кабинете, обитом темными панелями, весело горел камин, отблески огня играли на кожаном кресле, в котором сидел гость. Он внимательно разглядывал чек.

— Это не совсем то, чего я ожидал, — наконец сказал он и посмотрел на Джулиана, восседавшего за резным столом.

— Нет? Вы хотите больше? Легкая улыбка, затем:

— Нет, но у меня такое впечатление, что доля предметов, которая предназначалась в дар музею, должна была быть моей.

— О, так и есть! Но я позволил себе выставить их на рынок для вас, поскольку знаком с их ценностью. Они принесли больше, чем я смел мечтать. Вы богатый молодой человек, сэр. — Джулиан состроил пальцы домиком и через щель посмотрел на собеседника. — Может, вы сами хотите их продать? Я мог бы дать вам список дилеров с хорошей репутацией…

— Нет-нет, все прекрасно. Я просто удивился, вот и все. Я не ожидал…

— Похоже на то. Хотите бренди? У меня прекрасный винный погреб, я очень скучал по нему, скитаясь по Аризоне. Я вам рассказывал о своих приключениях? Понимаю, вы наверняка наслушались таких баек, но знаете, я скучаю по этому засушливому району больше, чем мог предположить, когда выходил из вагона поезда. Это был такой необычный опыт…

Услышав легкий стук в дверь, он вскинул глаза.

— Ах, — Джулиан порывисто встал, оттолкнул кресло и сбил прекрасный восточный ковер, — я ждал тебя, дорогая! — Он похромал к двери, обнял Стефани и потащил ее за собой. Посетитель встал с высокого кресла и повернулся к ним лицом.

Стефани внезапно остановилась и послала отцу укоризненный взгляд, говоривший: «Как ты мог!» Она пожалела, что на ней повседневное платье, а не темно-синий бархат. Сосредоточившись, она протянула руку и сказала:

— Какой сюрприз! Как поживаешь, Райан?

Стефани решила, что была права, когда думала, что в костюме он будет выглядеть великолепно. На нем был дорогой шерсти ной костюм, жилет плотно облегал широкую грудь. «Он постригся!» — с изумлением отметила Стефани. Не коротко, но концы волос закруглялись над воротничком, к тому же он был чисто выбрит. Как же она могла забыть, как ярко блестят его глаза и что они могут просверлить ее насквозь?

— Стефани, ты красива, как всегда, — сказал Райан, и, к удивлению обоих, она покраснела.

Они стояли друг против друга, и воздух звенел от напряжения. Оба не заметили, как Джулиан осторожно ретировался и закрыл за собой дверь.

— Ну как ты поживаешь? — хором спросили оба и смущенно засмеялись.

— Последний раз, когда я тебя видел, ты сидела на передней лавке, на тебе была шляпа и два револьвера, — сказал Райан. Увидев ее непонимающий взгляд, он объяснил: — Когда ты уезжала из Кэмп-Верде.

— О-о! Я… не помню, чтобы ты приходил меня проводить.

— Не приходил, но я смотрел, как ты уезжаешь.

Она не могла придумать, о чем поговорить, чтобы это не прозвучало как обвинение, и потому спросила:

— Как там Бинго? И Хантли с Бейтсом? Райан осклабился:

— Бинго счастливо окопался в Айдахо, ждет весны и охоты на гризли. И я понимаю, что это звучит как сказка, но Хантли с Бейтсом стали владельцами ранчо.

— Кем? — Стефани засмеялась, качая головой. — Откуда они взяли деньги на покупку ранчо — ограбили банк?

— Я тоже удивлялся, пока не заехал к ним два месяца назад. Они по-прежнему любят виски, поэтому мне было легко выведать их секрет. Помнишь, какое замешательство было на выходе с холма? — Стефани кивнула, и Райан продолжал: — Этот растяпа, этот неуклюжий толстяк Бейтс ухитрился стащить статуэтку, когда никто его не видел. Как он удержал ее при себе, даже когда явапаи поджаривали его на костре, — это выше моего понимания!

— Но как же он нашел в Аризоне покупателя на эту статуэтку? — удивилась Стефани. — Артефакты принесут гораздо больше в почтенном музее в Нью-Йорке, чем в…

— Твердое золото, — сказал Райан. — Его везде можно продать.

— Да, конечно, — согласилась Стефани.

Стефани в первый раз заметила, что отец оставил ее одну, молча обозвала его предателем и подошла к винному шкафчику.

Глядя на нее, Райан вспоминал Стефани такой, какой привык видеть: в мужских брюках и мешковатой рубахе, в пыльной фетровой шляпе и с оружейным ремнем на поясе. Теперь на ней была изящная юбка, подчеркивавшая стройность бедер и ног, и кружевная блузка с длинными рукавам и высоким воротом, оттенявшая женственные формы. А он у нее не такие уж маленькие, признал Райан. Господи, как же он соскучился! Он сам не понимал этого, пока не обернулся и не увидел, что она стоит в нескольких футах от него, с блестящими карими глазами, раскрытыми в удивлении, и румянцем, вспыхнувшим на все еще загорелом лице.

— Райан, я тебя спросила, не хочешь ли выпить?

— Да. Виски, чистое.

Стефани налила изрядную порцию в хрустальный стакан и сказала:

— Мне говорили, год выдался урожайным для виски. — Она подала ему стакан, и, когда их пальцы соприкоснулись, она вдруг вспомнила побитые жестяные кружки, костер из веток мескита и тысячи звезд на темном бархатном небе.

Услышав эхо его прежних слов, Райан улыбнулся ей тепло и нежно, от уголков глаз разбежались морщинки.

— Тогда у тебя был шанс подстрелить меня, — тихо сказал он, и оба как будто перенеслись в Аризону, а стены кабинета слились с засушливыми, пыльными равнинами и красноватыми пиками гор.

— Мне не требовались никакие шансы, — беспечно сказала она.

— Асейчас, Принцесса? Сейчас ты осмелишься рискнуть со мной?

Стефани задумчиво молчала. Она смотрела на Райана, вспоминая каждую черточку его лица: глаза, нос, рот, подбородок, чтобы навсегда запечатлеть в сердце его образ. Ей сдавило горло, когда рот Райана сжался в решительную линию, он поставил на стол нетронутое виски ее отца и повернулся, чтобы уйти.

— Райан! — Ее все еще преследовали слова Бинго, и сейчас она вдруг поняла, что гордость действительно не имеет никакого значения. Значение имеет Райан, и, если она ничего не скажет, не остановит его, он уйдет из отцовского кабинета и из ее жизни. — Подожди!

Но когда он повернулся к ней и вопросительно поднял черные брови, Стефани не нашлась что сказать. Так важно было найти правильные слова, но они не приходили на ум. Он подождал, потом пожал плечами, и ей показалось, что сейчас он сделает несколько шагов и окажется за дверью. Стефани вспомнила, как хорошо было упасть в его объятия, и выпалила:

— Да! Да, я хочу получить шанс, Райан…

Глава 42

Счастливо свернувшись под тяжелой шерстяной полостью, которой укрывают ноги в открытых экипажах, Стефани смотрела на густой снегопад, накрывающий Центральный парк белым одеялом. Колеса их экипажа вязли в свежем снегу, из ноздрей лошади вырывались клубы пара.

— Счастлива, Принцесса? — спросил Райан и покрепче прижал ее к себе.

— Ммм… у меня такое чувство, что я не буду скучать по Нью-Йорку, — сказала Стефани. — И отец строит планы навестить нас весной. Он что-то говорил про то, что они с Бинго пойдут охотиться на гризли. — Она вдруг села и воскликнула: — А ты знаешь, что отец завел привычку жевать табак? Видел бы ты выражение лица мистера Ферчайлда, когда отец попал в плевательницу с расстояния шесть футов, а потом заявил, что в Аризоне попадал в ящерицу! Они считают, что он стал простаком, как мне доложила миссис Юбанс, когда мы встретились в опере.

Райан засмеялся:

— Подождем до весны и поедем ко мне на ранчо, милая. Погода будет великолепной.

— В Айдахо много снега? — мечтательно спросила она, опять откидываясь и прислоняясь к его плечу.

— Разве ты не любишь снег?

— Люблю, но тебя я люблю больше.

— Утешительное сведение, — сухо сказал Райан, — поскольку ты согласилась выйти за меня замуж. Жена всегда должна любить мужа больше, чем снег.

— А сливовый пудинг? Мой любимый…

— Обсудим. Я могу быть благоразумным.

Стефани засмеялась, сжала холодное лицо Райана руками в перчатках и поцеловала в нос. Когда она собралась снова сесть на толстые подушки кареты, он схватил ее и затащил себе на колени. Она его отругала:

— Райан, а вдруг на нас кто-нибудь смотрит?

— Не найдется психа, который бы вышел из дома в такой снег…

— А вон те двое мужчин на садовой скамейке, — Стефани с вредной улыбкой показала пальцем, — что, если они наблюдают?

Райан серьезно обдумал ситуацию и сказал:

— По-моему, они мертвецки пьяны. А если бы и смотрели, то только позавидовали бы. Не могу их осуждать — у меня на коленях сидит самая прекрасная женщина Нью-Йорка, а к ним только голубь может сесть на голову.

— Может, они любят голубей… — Стефани не удалось продолжить, потому что Райан закрыл ей рот поцелуем. Когда он ее наконец выпустил, она посмотрела на него сверкающими глазами и прошептала: «Еще», — что он и выполнил с большой охотой.

Когда они поняли, что извозчик остановился возле засыпанной снегом елки, Райан пробормотал в губы Стефани:

— По-моему, мы растапливаем снег, любимая.

Она согласилась:

— Да, но кому какое дело?

Райан крепко сжал ее.

— Мне — никакого. Когда я с тобой, мне все равно, солнце или снег.

Стефани с удовольствием вздохнула. Она потерлась щекой о грубую шерсть его пальто, потом положила руки ему на грудь.

— Райан, почему ты не говорил мне, что Аллан Пинкертон послал тебя охранять меня и моего отца? Это бы многое упростило.

Она почувствовала, что он пожимает плечами.

— Потому что он не велел. Аллан сказал, что ты обидишься, а твой отец откажется от любой помощи. Пинкертон мне хорошо платил, так что я согласился.

— Но после… после стольких обвинений почему ты не сказал мне, что ты не преступник и не охотник за отцовскими сокровищами?

— Я пытался, — сухо сказал он. — Разве не помнишь?

— Да, пытался, — согласилась она, но потом сказала: — Но ты все равно подрядился быть моим проводником за пятьсот долларов, хотя Аллан тебе и платил!

— Ну конечно! Разве ты стала бы доверять человеку, который захотел работать даром? Я согласен, ты очень милая, но ни один мужчина не согласится провожать тебя по индейской территории, через горы и пустыни только за твои красивые глаза и роскошное тело! — Помолчав, Райан поправился: — Впрочем, один есть…

Стефани засмеялась и засунула руки Райану под пальто, чтобы быть как можно ближе к нему. Помолвка, казалось, была так давно, что у нее появилось искушение предложить Райану сбежать с невестой, но Джулиан ей этого не простит. Он в восторге от будущего зятя и во всеуслышание заявляет о намерении лично вести дочь к алтарю, всего лишь прихрамывая.

— А потом поеду в Айдахо, — Джулиан подмигнул Райану, — вместе с Бинго охотиться на медведя!

— Не уверена, что хочу видеть тебя рядом в свой медовый месяц, — выпалила Стефани, и Джулиан засмеялся.

Ей пришла в голову мысль, и она подняла лицо к Райану.

— Райан, как ты относишься к тому, чтобы медовый месяц провести в Аризоне?

Он нахмурился:

— Ты это серьезно?

— Абсолютно! В этом пустынном районе есть какое-то очарование.

— Да, ну что ж… Можем поискать карту, которую ты потеряла, когда не привязала к седлу мешки. Джулиан говорит, тот, кто ее найдет, получит целое состояние. — Райан задумчиво поскреб подбородок. — В поезде я слышал интересную историю от одного парня. Он говорил о затерянном городе из золота где-то в Перу. Как будто древние индейцы построили целый город из золота и серебра, а когда пришли испанцы, они нашли способ спрятать этот город. Кто его найдет, сказочно разбогатеет…

— Подумай, какие там археологические сокровища! — добавила Стефани. — О, Райан, ты знаешь, где это?

— Вообще-то, Принцесса, мне случайно удалось узнать его приблизительное местонахождение…

Снег мягко ложился вокруг кареты, темнота упала на Центральный парк и прочертила его темно-красными тенями, а двое бесстрашных путешественников уже блуждали в сырых джунглях Южной Америки…

Примечания

1

Столовая гора — крутая гора, имеющая широкую плоскую вершину, формой напоминающая стол.

2

Атапакский язык — группа языков, на которых в эпоху европейского завоевания говорили на Аляске, на северо-западе современной Канады и в южных штатах США.

3

Willow— ива (англ.).

4

Мескалин — наркотик.