Кот, который... (№10) - Кот, который разговаривал с привидениями

У коробки сверху была ручка, по бокам – дырочки для воздуха и надпись на одной из сторон: «Привет! Меня зовут Бутси. А тебя как?» В одну из дырочек высунулась маленькая мокрая пуговичка носа и быстро спряталась, но вместо неё появилась коричневая лапка, которая по размерам вполне бы могла принадлежать коккер-спаниелю.

Полли вошла в квартиру, неся банку кошачьих консервов какого-то очень медицинского вида с этикеткой, сплошь исписанной мелким текстом, корзину с подушками, щётку и неглубокий ящичек, наполненный рваной бумагой.

– Это его туалет, – сказала она. – Он у меня приучен к бумаге. Я использую бумажные полотенца, не газетную бумагу, а то у него под хвостиком чернила могут отпечататься… Вот ему специальная еда, состав определяли на компьютере, чтобы там было всё, что ему необходимо. В каждое кормление давай ему три столовые ложки без горки, ни больше ни меньше, и ничего другого не давай. Размажь тонким слоем на блюдечке, а блюдечко лучше всего поставить в какой-нибудь укромный уголок, чтобы он не пугался.

– А как насчёт питьевой воды? Из крана можно?

– Из крана вполне подойдёт, – серьёзно кивнула она, – а вот корзина, где он спит. Поставь её в тёплое место в одном-двух футах от пола… И большое спасибо, Квилл! Теперь я помчалась. Дай только скажу до свидания маленькому кисоньке. – Она нежно вынула Бутси из коробки и прикоснулась носом к его мокрому носу. – У-у, ты мой сладкий. Будь хорошей кисой. – Квиллеру она добавила: – Между прочим, завтра у него день рождения; ему исполняется одиннадцать недель.

Она дружески, но торопливо попрощалась с Квиллером, вручила ему ни в чём не повинного котёнка и поспешила к машине. Он стоял, держа в руках мурлыкающий комочек шерсти, и пытался понять, куда же подевались сиамцы. Они решили уклониться от приветственной церемонии, в чем их вполне можно было понять, но, пока их местопребывание оставалось неизвестным, выпускать котёнка из рук Квиллеру не хотелось.

Коко и Юм – Ю м, как в конце концов обнаружилось, сидели, крепко прижавшись друг к другу, наверху семифутового пенсильванского шифоньера и казались окаменевшими.

– А, вот вы где, – сказал Квиллер. – Спускайтесь и познакомьтесь с Чудищем.

Он осторожно поставил котёнка на пол. Крохотное существо с тоненькой белой шейкой, тощим коричневым хвостиком, слабыми лапками и словно закопченным носиком выглядело очень хрупким, но, едва оказавшись на свободе, котёнок сделал несколько нетвёрдых шагов, а затем вылетел из кухни как ракета. Когда Квиллер отыскал его, он сидел на кухонном столе и доедал остатки мясного хлебца вместе с вощеной бумагой. Завидев большого человека, он ринулся в сторону прихожей, огромными прыжками, словно кузнечик, перепрыгивая со стула на стол, со стола на парту, с парты на кровать, с кровати на кухонный шкаф. Коко и Юм-Юм по-прежнему сидели на шифоньере, с явным недоумением глядя вниз.

В следующие несколько часов Чудище поверг дом в хаос: он носился, натыкался на мебель, разбил старинную вазу, прыгая, падал, опрокидывался на спину, взбирался по штанине Квиллеру на ногу, вспрыгивал ему на колени. После сумасшедшего обеда нервы у Квиллера не выдержали: он позвонил в Мусвилл Лори Бамбе и завопил: «Спаси!»

Он не стал тратить времени на расспросы о здоровье ребёнка и о поисках работы для Ника.

– Не знаю, как я угодил в эту ловушку, Лори. У Полли Дункан появился котёнок, и я согласился с ним посидеть, но оказалось, что это просто какой-то заведённый, неугомонный, турбореактивный псих! Он нас всех просто сводит сума – носится, прыгает и всё время ворчит, как модель Т14 без двух цилиндров.

– Сколько ему? – спросила Лори.

– Завтра исполняется одиннадцать недель. Мне было велено спеть ему «С днём рождения тебя!».

– Помни, Квилл, он очень маленький и он оказался в незнакомом доме с двумя взрослыми котами. Он насторожен. Беспокойство провоцирует физическую активность.

– Насторожен! – вскричал Квиллер. – Это Коко и Юм-Юм насторожены. Они сейчас сидят на шкафу высотой в семь футов и ни в какую не хотят спускаться, даже чтобы поесть. Чудище съело свою собственную, одобренную врачами еду, потом сожрало их индейку с оливками и грибами, а потом подпрыгнуло и прямо у меня с вилки стряхнуло кусок лососины! Я тебе ещё кое-что расскажу. У него вместо когтей иголки. Когда я сажусь, он вспрыгивает мне на колени и запускает в меня эти восемнадцать иголок. Что я при этом чувствую, пристойнее будет умолчать. У мужа спросишь, он расскажет.

Лори сочувственно слушала.

– Где сейчас котёнок?

– Я не выдержал и запер его в коробке, в которой его принесли, но не могу же я оставить его там на двадцать четыре часа. Нет никакого успокоительного для кошек?

– После такой обильной еды, да ещё под защитой своей коробки, он должен скоро заснуть, Квилл. Пусть посидит там, пока не успокоится. Потом, когда придёт время ложиться спать, закрой его на кухне, оставь ему попить и куда сходить, постели что-нибудь мягкое.

– Я попробую. Спасибо, Лори.

Она оказалась права. Чудище затихло, и вечер прошёл в благословенном спокойствии, так что сиамцы отважились спуститься со своего безопасного укрытия. Однако покой в доме установился ненадолго.

Где-то около полуночи Квиллер отнёс коробку на кухню, открыл дверцу и выпустил Чудище. Некоторое время котёнок, пошатываясь, как пьяный, взад-вперёд ходил по полу, попискивая и мурлыча одновременно. Потом затих и таинственным образом исчез из виду. Можно было догадаться, что он скрывается в засаде.

Квиллер готовил котёнку вечернюю трапезу – три столовые ложки неаппетитного серого месива, тонко размазанного по блюдцу, – как вдруг неожиданно сзади на него напали. Чудище прыгнуло ему на спину и уцепилось за свитер.

– А ну слезай! – завопил Квиллер и задёргал плечами, силясь скинуть своего мучителя, но свитер был очень плотной вязки, и Бутси прочно закрепился на нём и пищал во всю мощь своих миниатюрных легких.

– Слезай! А-а-а! – Каждый раз, когда он кричал, иголки глубже впивались в его тело и писк усиливался. – Заткнись, идиот!

Квиллер попытался дотянуться до котёнка, сначала через плечо, потом сбоку. В первый раз он поймал уши, во второй – только кончик хвоста. Он аккуратно потянул за хвост.

– А-а-а! Чёрт!

Заслышав возню, сиамцы осторожно спустились с шифоньера и принялись орать, не заходя на кухню.

– И вы там тоже заткнитесь! – заревел Квиллер.

Спокойно, сказал он себе и попытался осторожно присесть на краешек стула. В какой-то мере это помогло. Бутси перестал пищать и впиваться когтями в тело, но отцепляться не собирался. Его вполне устраивало провести ночь вися на Квиллере, как индейский ребенок, которого мать привязывает к себе на спину.

Квиллер просидел минут пять в неподвижности, но потом терпение у него лопнуло. Как сказала Лори, беспокойство провоцирует физическую активность. Он вскочил на ноги, изрыгая подходящее ругательство, которому он научился в Северной Африке, захлопал себя руками по бокам и заскакал по кухне, как шаман. Ругательство перешло в крик боли, потому что Чудище покрепче уцепилось за спину Квиллера, чтобы не свалиться в этой дикой скачке.

Было уже за полночь. В отчаянии он позвонил Бозвелам. Услышав мягкое «алло» Вероны, он закричал в трубку:

– Дайте мне Винса! У меня беда! Это Квиллер.

– О боже! Винс ещё не пришёл, – произнёс мягкий голос с ноткой тревоги. – Я могу чем-нибудь помочь?

– У меня кот сидит на спине – когтями висит на свитере! Я хочу, чтобы кто-нибудь его оттуда содрал… А-а-а!

– Боже мой! Я сейчас иду.

Он медленно подошёл к входной двери, стараясь не побеспокоить Чудище, и включил свет во дворе. Через несколько минут, которые показались ему часами, прибежала Верона, сжимая в руках фонарик. На её заношенный халатик была накинута сверху тяжёлая куртка.

Он медленно открыл дверь и с порога предупредил её:

– Не делайте резких движений. Если получится, схватите его под лапы и медленно поднимайте, так, чтобы когти отцепились. Попробуйте отцеплять лапы по ОДНОЙ;

Верона так и сделала, но как только она освобождала одну лапу, другая сжималась с удвоенной энергией.

– Боюсь, что так не получается. Можно я кое-что предложу? – спросила она со своей обычной вежливостью. – Мы можем снять ваш свитер… через голову. Если я его закатаю на спине, мы его снимем вместе с котёнком.

– Хорошо. Только осторожнее. Не испугайте его.

– Ах, какая хорошая киса. Хорошая киса, – заворковала она, закатывая свитер на маленького зверёныша и снимая его Квиллеру через голову. – Бог ты мой – воскликнула она. – Ваша рубашка вся… в крови.

Он рывком снял рубашку.

– А на спине – сплошные кровавые… царапины. У вас есть антисептик?

– Кажется, в ванной что-то было.

Оставив Чудище уютно лежащим в свитере, они отправились в ванную и нашли снадобье, которым Верона щедро промыла все царапины. Квиллер только вздрагивал и крякал.

– Больно? Но ведь мы не хотим, чтобы попала инфекция? Вот так, наденьте что-нибудь, а то будет… холодно. – Её голос звучал для него как музыка.

– Не знаю, как и благодарить вас, миссис Бозвел, – сказал он, надевая свежую рубашку. – Мне не хотелось беспокоить вас в такое позднее время, но иначе всё, что мне оставалось сделать, – это позвонить в добровольную пожарную команду в Северный Кеннебек.

– Не волнуйтесь. Вы мне не доставили никакого беспокойства. У вас есть ещё царапины, которые надо обработать?

– Хм… Да нет, – сказал Квиллер. – А где Винс?

– Задержался в Локмастере. Он что-то ещё не закончил в… библиотеке.

Он посмотрел сверху вниз на эту трогательную маленькую женщину со спутанными волосами, с уже пожелтевшим синяком, в этом нелепом одеянии – куртка цвета хаки, выцветший халат, старые тапочки.

– Хотите чашку кофе?

– Мне надо идти домой, – извинилась она. – Я оставила Пупси, она спит и может проснуться… но… у вас есть молоко?

– Молоко? Боюсь, что нет. Я не пью молока. Миссис Кобб оставила пакет молока, но оно скисло, и я его выбросил.

– У меня кончилось молоко для… Пупси. Я думала, Винс придёт домой и сходит в… магазин.

– Здесь есть пакет сухого молока. Подойдёт?

– О, я была бы вам так… благодарна.

– Если завтра утром Винс не придёт, я вам занесу продуктов. Напишите, что вам нужно.

Верона покраснела от смущения:

– Он не оставил мне денег.

– Это непростительно! Посмотрим, что у нас есть. – Он взял из кладовки хозяйственную сумку и сложил в неё сыр, булочки с черникой, пирожные с бананами и с орехами, овощной суп, тунца в горшочке, мясо под соусом «чили» и, с большой неохотой, своё любимое блюдо, макароны с сыром. – Я отвезу вас домой, – сказал он, взял пиджак и нащупал в нём ключи.

Ехали недолго, в городе это было бы квартала два, не больше. Помолчав немного, Верона сказала:

– Я видела ваших взрослых… котов. Они такие красивые! Если бы Пупси могла когда-нибудь на них посмотреть.

– Хорошо, – сказал он. – Приводите её в четверг днем. И спасибо ещё раз, миссис Бозвел, что пришли мне на помощь.

– Зовите меня Верона, – сказала она, выходя из машины.

Он следил за ней, пока она не вошла в дом, а потом поехал обратно, спрашивая себя, как такая замечательная женщина, как Верона, могла связаться с таким невежей, как Бозвел.

Чудище по-прежнему лежало завёрнутое в свитер, и, даже когда Квиллер развернул его, котёнок с ангельским выражением на закопченной мордочке продолжал крепко спать. Во сне он мурлыкал.

ВОСЕМНАДЦАТЬ

Когда в среду утром Квиллер поехал на велосипеде в Вест-Миддл-Хаммок, Чудище и сиамцы вежливо общались. Проезжая ферму Фагтри, он вспомнил, что полиция скоро должна вернуться расспросить его о позавчерашних гостях.

Брента Уоффла убили до восьми часов, как гласит заключение медицинской экспертизы. Кристи и Митч пришли ровно в восемь, и шли они через Ивовую тропинку. По дороге они могли встретить Уоффла, повздорить с ним, ударить его фонариком – или двумя фонариками – и оставить тело на берегу ручья. Они могли вспомнить случай с Бадди Ярроу, который произошёл на реке Иттибиттивасси, когда следователь признал, что Бадди поскользнулся и ударился головой о камень. Потом, после полуночи, Митч по одной из подъездных дорог мог поехать к Ивовой тропинке и перенести тело на шоссе, подальше от земель Фагтри. Звук, услышанный Квиллером поздно ночью, мог быть шумом от колёс грузовика, идущего по гравию.

Если этот сценарий верен, размышлял он, то начинающие убийцы весь вечер были необыкновенно спокойны. И если всё так и есть, то почему же на теле, которое оставили на Ивовой тропинке под проливным дождём, бригада дорожных рабочих обнаружила засохшую кровь? Скорее, Уоффла убили не на улице. Например, парень вернулся на место преступления и прятался в одном из пустых сараев для коз, возможно выбрав Кристи в качестве своей следующей жертвы. Может быть, козлы – Аттила, Наполеон и Распутин – забеспокоились и шумом предупредили её об опасности. Тогда она и Митч пошли разузнать, в чём там дело, и соотношение сил оказалось два против одного.

Квиллер очень надеялся, что его заключения неверны. Они хорошие ребята, впереди у них долгая и полновесная жизнь. Сижу, кручу педали от нечего делать, и появляются такие фантазии, сказал он себе.

В Вест-Миддл-Хаммоке он зашёл в магазин и купил яблок, апельсинов, молока и отвёз их в домик Бозвела. Верона, всё в том же халатике, была благодарна до слез.

– Где Винс? – спросил он.

Она пожала плечами и грустно покачала головой.

– Будут проблемы, звоните мне.

Пупси, держась за подол маминого халата, пролепетала:

– Завтра я кисок пойду смотреть.

Когда Квиллер подъехал к музею, он увидел, что во дворе полно машин, среди них старенькая, с четырьмя дверьми машина Тиббитов, длинный микроавтобус Ларри и прожорливый автомобиль Сьюзан (часть имущества, полученного ею по брачному контракту после развода). Кажется, совет директоров был в сборе, и собрался он наверняка для того, чтобы решить, кого назначить новым смотрителем.

Квиллер быстро переоделся, сняв с себя жаркий спортивный костюм, пересчитал по носам три спящих комочка шерсти и пошёл к гостям. Собрание ещё не началось. Некоторые из сотрудников и руководителей комитетов крутились возле экспонатов, другие пили кофе в кабинете.

– Иди к нам, Квилл! – позвал Ларри. – Возьми пончик!

– Только можно сначала тебя на два слова, Ларри? – Квиллер позвал его за собой и отвёл на свою половину. – Посмотришь, что я обнаружил.

– И что же это?

Одна вещь, которая принадлежала твоей прабабушке.

– Которой из? У меня их было две. Впрочем, так же, как и у тебя.

– Мои не писали фамильных секретов на форзаце Библии, – парировал Квиллер. – Бери стул, садись.

Они сели за большой стол, и Квиллер достал большую, с золотым обрезом книгу в кожаном переплёте.

– Этот редкий экземпляр был продан на аукционе миссис Фагтри, чья дочь подарила эту книгу музею. Названа она была Библией Бозворта, поскольку первое из записанных на форзаце имен – Лютер Бозворт, умерший в тысяча девятьсот четвертом году.

– Дай-ка посмотреть! – протянул руку Ларри.

– Не так быстро! Изучая записи, я сделал вывод, что вела их вдова Лютера, Люси. Умерла она, очевидно, около тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года, потому что после этой даты нет ни одной записи, а миссис Фагтри сделала свою покупку в тысяча девятьсот пятьдесят девятом.

– Ну, ты времени даром не терял, – сказал Ларри, – но к чему ты клонишь?

– К тому, что, судя по записям, сделанным Люси, Сьюзан приходится тебе троюродной сестрой, а Винс Бозвел – троюродным братом, но ты-то, уж конечно, это знаешь; в Мускаунти все помешаны на генеалогии.

– Да, кажется, между нами есть какие-то родственные связи, – уклончиво ответил Ларри. – А-а-а! Что это? – Он затряс ногой.

– Извини. Это Чудище. Я его запру. Это котёнок Полли. – Квиллер пихнул Бутси в кладовку.

– Ну хорошо, Шерлок, что вы ещё обнаружили? – спросил Ларри. – У вас очень самодовольный вид.

– Я выяснил кое-какие факты о твоём магазине. В тысяча девятьсот четвертом году, вскоре после того, как Лютер умер, твоя прабабушка купила пикакский универмаг. Заплатила наличными. Через некоторое время она вышла замуж за некоего Карла, не помню, как его фамилия, и поменяла название универмага. Он стал галантерейным магазином Ланспика. Прелюбопытная наклевывается статейка для колонки «Перо Квилла». Ты ведь поможешь мне добавить кое-какие детали?

Ларри, конечно, был хороший актер, но ему не удалось скрыть румянец на щеках и испарину на лбу.

– Дай мне посмотреть!

Квиллер крепко сжимал в руках Библию.

– Ещё одно, Ларри, и я не стану больше тебя задерживать. Вы со Сьюзан проталкиваете Винса Бозвела – или всё-таки Бозворта? – на место Айрис, но вы уверены, что он воплощает собой тот образ, который вы связываете с музеем? Хоть он и ваш родственник, но, если откровенно, он не подходит для этой работы по своим личным качествам: он недостаточно компетентен, и, если подтвердятся мои подозрения, у меня против него найдутся и другие аргументы. – Он многозначительно разгладил усы. – Если совет собирается сегодня, чтобы обсудить этот вопрос, то, может быть, правильнее было бы отложить принятие решения.

– Что ты хочешь сказать, Квилл? Что за тайны?

– Винс уехал в Локмастер, оставил Верону без машины, без денег, даже без молока для ребёнка. Уехал он в понедельник и когда вернётся – неизвестно. Может, он на скачках играет. На ипподроме в Локмастере только что открылся сезон.

– Я о его делах не знаю.

– У этого человека явно нет чувства ответственности. Вам такой смотритель нужен? А кстати, почему он сменил свою фамилию Бозворт?

– По правде говоря, я его никогда не спрашивал, – сказал Ларри.

– Лютер Бозворт был шахтером? Он погиб во время взрыва тринадцатого мая?

– Нет, он всё понемножку делал, этакий мастер на все руки. Сторожем на ферме Гудвинтера работал. Я знаю только то, что рассказывал мне дядя Бенджамин. Эфраим очень ценил Лютера.

– Но ты не потомок Лютера, твоим дедом был Карл.

– Правильно.

– Карл был красивым мужчиной.

– Откуда ты знаешь?

– Почитай свою семейную Библию и поймёшь. – Квиллер торжественно вручил её Ларри, не обращая внимания на грохот и удары в кладовке.

– Теперь дай я тебя спрошу, – сказал Ларри. – В газете писали, что убитый – бывший муж Кристи Фагтри. Все говорят, что это он отравил её коз. Сейчас она часто встречается с Митчем Огилви. Как ты думаешь, Митч имеет к этому какое-то отношение?

– Вряд ли. Они с Кристи в понедельник вечером были здесь, пили сидр и говорили о реставрации особняка Фагтри как исторической достопримечательности.

– Я очень надеюсь, что он в этом не замешан, – сказал Ларри. – Сейчас мне надо возвращаться в кабинет и начинать собрание.

– Ещё один вопрос, если не возражаешь, Ларри. Что ты знаешь о песочницах для малышей?

– У нас их обычно делают из бруса два на четыре дюйма, а песок берут за так у песчаного карьера. А почему ты спрашиваешь?

– У нас тут в домике Бозвела растет будущий археолог, а копать ей негде.

На свет была извлечена верная записная книжка.

– Ребята, работающие во дворе, что-нибудь придумают. В стальном сарае, наверное, найдутся доски два на четыре. Я распоряжусь.

Когда он ушёл, из кладовки раздался небольшой взрыв и послышался звон бьющегося стекла. Квиллер распахнул дверь. Бутси сидел на полке с лампочками и мурлыкал.

Полли Дункан вернулась за котёнком раньше, чем ожидалось.

– Когда собрание закончилось, я не стала оставаться, – объяснила она. – Мне было грустно без моей маленькой кисоньки. Он был паинькой?

– Да, всё в порядке. У меня появилось несколько шрамов, стоимость коллекции стекла Кобб уменьшилась на несколько сотен долларов, и сиамцы уже никогда не будут такими, как прежде, но… всё в порядке.

Полли не заметила колкости:

– Где он? Не могу дождаться, когда его увижу. Где же он?

Они с Квиллером вместе обыскали квартиру, проверили все тёплые и мягкие уголки. На синем бархатном кресле лежали Коко и Юм-Юм, а котёнка и след простыл. По испуганному выражению лица Полли Квиллер понял, что она решила, что Чудище съели сиамцы.

– Вот он! – крикнул он из ванной, и как раз вовремя, а то бы у Полли случился нервный припадок.

Бутси лежал в латке, которой сиамцы пользовались как туалетом, и, зарывшись в песочек, крепко спал.

– Бутси, миленький мой! – схватила его Полли. – Что ты здесь делаешь? Тебе было одиноко? Ты скучал по мне? Дай я тебя поцелую… Он ходил в свой туалет, Квилл?

– Кажется, он предпочитал латку.

– Надеюсь, он не испугался настолько, чтобы потерять аппетит?

– Нет, он ел очень хорошо , за это не беспокойся. Ты там не встретила Винса Бозвела? Он должен был работать в библиотеке.

– Из Пикакса я никого не видела. Если кто и был, то все они пошли на автодром. На этой неделе там проходят гонки. А теперь нам пора собрать наш багажик и ехать домой.

Квиллер с готовностью достал корзинку Бутси, туалет, щетку и ящичек, в котором его привезли.

– Скажи «до свидания» дяде Квиллу, Бутси. – Полли взяла переднюю лапку котёнка и помахала ею. – Посмотри, какая славная лапка – как будто коричневый цветочек. Ты считаешь, ему надо подрезать коготочки?

– Ну зачем же торопиться.

Когда они ушли, он с облегчением вздохнул, а сиамцы, потягиваясь, прошлись по квартире. Все трое ели на обед курицу «кордон блё» из холодильника и наслаждались тишиной и спокойствием, а когда стемнело, уселись в гостиной послушать музыку: коты – на синем бархатном кресле, а Квиллер – напротив них в коричневом кресле с кружкой кофе в руке. Оба телефона были отключены. Какая бы катастрофа ни произошла, какое бы срочное дело ни появилось, он вознамерился дослушать кассету с оперой не прерываясь.

Прослушав первые три действия, он почувствовал, что на самом деле эта музыка всё же ему нравится. Он был готов отказаться от всех колких замечаний, которые прежде отпускал на её счет. Сиамцы тоже слушали и, может быть, слышали такие звуки и оттенки, которые ускользали от его уха. Он следил за содержанием по английскому либретто. К четвертому акту тревога стала нарастать. Посередине щемящей «Песни об иве» Дездемона вскрикнула: «Чу, стучат!» А Эмилия отвечала: «Нет. Это ветер».

Тут у Коко глубоко из груди вырвалось глухое урчание. Он спрыгнул на пол и побежал в прихожую. Секунду спустя в дверь яростно застучали и молоточком и кулаками сразу.

Квиллер бросился открывать.

– Помогите мне найти Пупси! – пронзительно закричала Верона. Глаза у неё были безумные от ужаса, и она с трудом переводила дыхание. – Она куда-то пошла! Может быть, в амбар!

Он схватил куртку и фонарик на батарейках, и они побежали через двор к амбару. Лампа дневного света на высоком столбе освещала весь двор, но по улице Верона бежала без фонарика. В панике она про него забыла.

– Как долго её нет? – прокричал Квиллер.

– Не знаю. – Она задыхалась.

– Где Винс?

– Ещё не возвращался.

Они взбежали по пандусу к «игольному ушку».

– Зайдите внутрь, но дальше не ходите, – приказал Квиллер. – Там темно. Много всего навалено, можно споткнуться. Позовите её.

– Пупси! Пупси! – позвала Верона испуганным голосом.

– Громче!

Она рванулась вперёд.

– Не ходите! Слышите, что я вам говорю! Зовите её!

– Пу-упси! Пу-упси!

Квиллер водил фонариком по усыпанным соломой проходам между ящиками и прессами. Никакого движения, только кошка бросилась наутек. В углу к стене была прислонена деревянная платформа. Квиллер и в прошлый раз её видел, только она лежала на полу, и он ещё тогда подумал, что Бозвелу понадобится автопогрузчик, чтобы её поднять. Сейчас она стояла у стены.

– Стойте там, где стоите! – предупредил он Верону и пошел смотреть. – Продолжайте звать её!

Перевернутая платформа закрывала квадратный люк в полу. Вниз, в конюшню, вела приставная лестница. Квиллер посветил фонариком в люк и увидел зелёное ведерко. Он спустился и сразу же поднялся назад.

Обняв Верону за плечи, он произнёс:

– Идите назад в дом. Надо вызвать «скорую».

– Она ударилась! Где она? Я хочу её увидеть!

– Не надо. Подождите, пока приедет «скорая».

Верона упала в обморок.

Квиллер отнёс её в квартиру и осторожно положил на кровать. Уже придя в сознание, она так и лежала там, неподвижно уставившись в потолок. Он укрыл её одеялом, что-то подложил под ноги, потом позвонил в «Скорую» и доктору Галифаксу.

– Док, у меня тут мать с ребенком. Девочка без сознания, – сказал он. – У матери, по-моему, шок. Я вызвал «скорую». Что мне делать, пока они не приехали?

– Держите обеих в тепле. Пусть «скорая» отвезёт их в пикакскую больницу. Я там буду. Как фамилия?

– Бозвел. Верона Бозвел.

– Не знаю. В Мускаунти такой фамилии нет. Санитары положили Пупси на носилки и сказали помощнику шерифа, стоявшему рядом:

– Похоже, с лестницы упала, прямиком на пол в конюшню. А пол каменный. Похоже, шею сломала.

Какая тоненькая шейка, подумал Квиллер. Наверное, не толще, чем у Коко.

Когда Верону тоже унесли на носилках, Квиллер опять пошёл с фонариком в амбар и посветил вниз. Зелёное ведерко всё ещё лежало там. Он закрыл «игольное ушко» и вернулся в музей. Не успел он открыть дверь в квартиру, как что-то со свистом пронеслось мимо его ног и в мгновение ока скрылось за углом. Он бросился следом, завопив:

– Коко! А ну вернись!

Кот направлялся к амбару раза в четыре быстрее, чем был способен Квиллер. В два прыжка преодолев пандус, Коко так ловко шмыгнул в лазейку для кошек, будто в одной из прошлых жизней был амбарным котом. Квиллер распахнул большие двери, чтобы в амбар попадал свет от фонаря, и позвал Коко.

На верхней губе закололо, и он понял, что Коко побежит вниз по лестнице. Квиллер полез туда же. Потолок в конюшне был низкий, на каменном полу тоже стояли ящики и прессы, тоже лежала солома. Он посветил фонариком по стойлам и внимательно прислушался, пока не услышал знакомое урчание, которое звучало всё тоньше и пронзительнее и наконец перешло в крик. Он пошёл на звук в дальний конец конюшни, к задним дверям, через которые раньше выводили лошадей и коров. Там-то и стоял застывший в остолбенении Коко, увидевший что-то между ящиками. Это был выводок шевелящихся новорожденных котят, а рядом мама-кошка, отдыхающая на куске грязной ткани.

Квиллер схватил Коко поперёк туловища, и тот, похоже, был этому только рад. Когда они шли к лестнице, он чуть не споткнулся о лом, которым Бозвел открывал ящики. Он осветил фонариком пол. Охапка соломы в углу была придавлена, как будто кто-то там спал. Он увидел банки из-под пива и пустые сигаретные пачки. «Ну и дурак этот Бозвел! – подумал Квиллер. – Болтается туг без дела и курит, лежа на сухой соломе!»

Кот у него под мышкой заерзал, пытаясь освободиться, и он отпустил его. Ведя носом по полу, Коко пошёл по запаху, который привёл его к охапке соломы, потом к свернутому вместо подушки тряпью, потом к пятнышку засохшей крови на подушке и на соломе. Тряпьё было того же тёмно-зёленого цвета, как и куртка с надписью «ЛОКМАСТЕР, ОКРУЖНАЯ ТЮРЬМА», которую Квиллер видел на Ивовой тропинке.

Крепко держа Коко и фонарь, Квиллер поспешил в квартиру и сделал три телефонных звонка: первый – ночному дежурному в редакцию «Всякой всячины», потом – в управление шерифу и, наконец, – президенту Исторического общества.

ДЕВЯТНАДЦАТЬ

В утреннем выпуске новостей прозвучало следующее сообщение: «Полиция нескольких северных округов ведёт розыск человека, подозреваемого в убийстве Брента Уоффла. Розыск объявлен в связи с появлением неоспоримых улик и исчезновением предполагаемого убийцы. По заявлению шерифа округа, имя подозреваемого не будет разглашаться вплоть до его ареста и предъявления обвинения».

Дальше шли короткие сообщения об аварии в центре Кеннебека, где столкнулись три машины, и об обсуждении в городском совете Пикакса времени окончания вечерних зрелищ, устраиваемых по случаю празднования Хэллоуина. Закончился выпуск следующим сообщением: «Вчера вечером на территории, принадлежащей музею "Ферма Гудвинтера", серьёзно пострадал двухлетний ребёнок. Люк в полу амбара был оставлен открытым, и девочка упала на каменный пол в конюшню, расположенную в нижнем этаже».

Как только в эфире прогремела эта страшная новость, у Квиллера стали раздаваться звонки от всех местных раздувателей слухов. Первым был мистер О'Делл, убеленный сединами дворник, который убирал в пикакской квартире Квиллера.

– Я тут, значит, окна думаю помыть, если вы скоро обратно в город соберетесь, – сообщил он.

– Сейчас у меня нет таких планов, – сказал Квиллер. – Я обещал оставаться здесь, пока не найдут нового смотрителя.

– Нехорошо это всё – это я, значит, насчёт того, что у вас там происходит, – сказал мистер О'Делл. – Сперва миссис Кобб, славная женщина, упокой Господи её душу! И не успела ещё она остыть в могиле, как разбилась малютка, невинная, как агнец Божий. Просто как будто чёрная туча нависла над фермой Гудвинтера. И я вам вот какой хочу совет дать, может, захотите прислушаться. Не будет добра, ежели вам вздумается там оставаться. Этот дьявол ещё лет восемьдесят – девяносто может всякие пакости делать, так я считаю.

– Большое спасибо за совет, мистер О'Делл, – сказал Квиллер. – Я над ним как следует подумаю.

– А окна мне мыть?

– Да, мойте. – Дьявол там или не дьявол, Квиллер не спешил возвращаться в Пикакс, но он знал, что мистеру О'Деллу станет спокойнее, если окна будут чистыми.

У Арчи Райкера были другие заботы.

– Может, переедешь обратно в город, хватит играть в детектива? – сказал ему издатель. – Читатели жалуются. Ожидают на днях увидеть твою колонку.