Двигались они к поселению — или что там углядела Фиар — с тем расчётом, чтобы успеть добраться засветло. Придётся сделать крюк — поохотиться, поесть и отдохнуть. Запасов пищи не было, а зря. Ещё одной заботой больше.

Лес постепенно редел. Вскоре превратился в островки посреди густого зелёного моря; чем ближе к морю, тем меньше становились островки. На полпути к берегу исчезали вовсе. Правда, до берега здесь километров сто.

Надо будет держаться берега. Тамошние скалы — идеальное место для незаметного перемещения, да и с едой сложностей не будет. А если неприятель увидит их на плоской, как стол, равнине…

Стрелы придётся экономить. Их оставалось — обычных — четырнадцать. Прочие не в счёт: стрелять взрывчатой или сигнальной стрелой в какого-нибудь кролика смысла нет. Останется мелко нарубленный кролик на стволах соседних деревьев…

— Здорово охотишься, — похвалила Фиар. Она быстро отыскала родник и вполне пригодное местечко поблизости — где можно бы развести костёр и не привлечь внимание всей округи. Ветер дует с юга. Просто прекрасно.

— Может, научить?

Девушка засмеялась.

— Ну нет, я предпочту разделение труда. Да и некогда учиться.

— Рыбу ловить умеешь?

— Умею, — кивнула девушка. — Руками.

— Руками?!

— Увидишь, — пообещала Фиар. — Какая рыба водится у нас… — она осеклась. — При чём тут рыба? Мы будем идти вдоль берега?

— Скорее всего, — воин приступил к разделке кролика.. — Там есть, где скрыться. Может, удастся отыскать корабль или лодку — если уже… ещё есть корабли.

— Я бы предпочла горы.

— Мы не знаем, кто сейчас здесь живёт и чем занимается. Лучше думать, что неизвестная земля — враждебная земля. Помощи ждать неоткуда. До гор, надо пройти почти сто двадцать километров по открытой местности.

— Дорога к океану ненамного ближе, — заметила Фиар, нанизывая куски мяса на вертел. — А если нас там станут преследовать?

— Уйдём пещерами.

— Очень интересно! С чего ты взял, что там безопасно?

— Учил историю. Подземных городов у побережья не строили, могильников и сокровищниц там нет.

— Я в этом не уверена.

— Ты уверена, что в горах безопаснее?

— Нет, — призналась девушка после некоторого раздумья. На этом спор и прекратился.

После обеда, пока Ривллим наслаждался ощущением сытости и прекрасным летним днём (повезло: могла бы быть зима), Фиар вскоре заскучала и уселась поблизости.

— Сайир , давно хотела спросить. Ты высек знак там, на белом камне. Для чего?

— На память, я же сказал.

— Ты никогда не задумывался, зачем тебе это нужно?

Воин уселся, прислонившись к дереву, и принялся жевать травинку.

— По-моему, это очевидно, — поднял он глаза к небу. — Век человека короток. После смерти от нас не остаётся ничего, кроме памяти. Каждый хочет, чтобы в будущем хоть что-то напомнило о нём. Разве это странно?

— А если бы век человека не был так короток? — Фиар внимательно следила за его лицом. Никогда не угадаешь, что придёт ей на ум в следующий миг.

— Спроси Вемкамтамаи, — усмехнулся он. — Ольты могут жить очень долго, но не перестают оставлять воспоминания о себе — драгоценности, дома, оружие, ландшафты, наконец. Почему ты спрашиваешь? У вас дома всё по-другому?

— Не всё, — отозвалась Фиар после длительной паузы. — У меня сложилось ощущение, что у людей — почти у всех — существует несколько навязчивых идей. Одна из них — оставить о себе воспоминания.

— От меня их останется немного, — вздохнул Ривллим. — В моём Меорне от меня не осталось ничего. В том, в которым мы были вчера ночью — тоже.

Фиар фыркнула.

— Сомневаюсь, что после Оль-Алиора от тебя там ничего не осталось.

Ривллим нахмурился.

— Ты не видишь разницы? Я хочу оставить о себе память как о Ривллиме, сын Эвейра, кузнеца и воина. Не о легендарном пришельце из иного мира. Если тебе интересно, отцом детей Оль-Алиора считается Меорн.

Он ожидал очередной насмешливой гримасы, но не дождался. Девушка молча смотрела в его глаза и постепенно улыбка пропадала с её лица.

— Кажется, начинаю понимать, — произнесла она наконец. — Но ты ошибаешься. Как только мы доберёмся до моего города, там твоё имя уж точно сохранят надолго.

Ривллим отмахнулся.

— Не уверен, что мы доберёмся до твоего дома без приключений. Кстати… он как, уже… ещё есть?

Фиар рассмеялась.

— Куда же ему деться.

Ривллим промолчал. Этот разговор вновь напомнил ему ту грозовую ночь… и… нет, довольно кошмаров.

Остаток пути они проделали молча. Фиар время от времени бросала на него взгляд, но первой не заговаривала. Когда путешественники достигли небольшой долины, то поняли, что несколько ошиблись.

Это было не поселение. Это было святилище. Одно из немногих святилищ, что воздвигнуты по всему свету в незапамятные времена — святилища сразу всех богов. Тех, что были и тех, которые есть. Невысокий каменный заборчик, множество статуй, укрытых под навесом от ярости стихий, и хижина неподалёку. Весьма хилая, надо заметить, хижина.

Хранитель!

Вот кто может подсказать, что делать. И действительно: пока они с Фиар сидели в укрытии, наблюдая за тем, что происходит в долине, из хижины появился старец с бородой до пояса, и принялся неспешно ухаживать за изваяниями. Подобающих украшений на статуях не было. Отчего? Нет паломников? Культы не в чести? Тогда как умудряется выжить Хранитель?

Опасности, судя по всему, не было. Старик, заметив идущих к святилищу людей, не выказал никаких чувств. Встретил гостей молча — предложив чашу воды из здешнего колодца.

И этот обычай не изменился. Ривллим с удивлением начинал понимать, что есть вещи необычайно прочные, хотя ни увидеть, ни потрогать их невозможно.

Вемкамтамаи просидел полдня в небольшом домике на большой поляне. На редкость изящном домике, никем не охраняемом. Однако каждое окно, дверной проём и стены внутри были украшены такими же, как в лесу, ленточками — сине-зелёными, с неизвестной Вемкамтамаи символикой. Наберёмся терпения. Ривллима с Фиар, похоже, придётся ловить поблизости от цели их пути. Самое неприятное, что о ней ольт имел самое отдалённое представление. Область, о которой упоминала девушка, имеет в поперечнике километров семь. Не очень-то обнадёживает. Нынче же ночью надо взглянуть на фазы лун. Если двойное полнолуние не за горами, следует поторопиться. Не хватало, чтобы их вновь швырнуло вглубь времён. Сколько это будет продолжаться? Отчего происходит?

Если попадётся какое-нибудь святилище, непременно выясню, — подумал ольт. Буду одаривать Владыку Мудрости до тех пор, пока не скажет хоть что-нибудь. До сих пор мы подобны котятам, брошенным в реку: едва удалось спастись из очередного водоворота, вцепившись зубами в деревяшку, как заносит в новый, куда более мощный. Да. Вемкамтамаи зажмурился (несмотря на сорок с лишним веков слепоты, привычка сосредотачиваться не исчезла). Именно так. Фиар, наивная, думает, что всё идёт так, как она хочет. Ривллим скоро поймёт, что их несёт течением, но Фиар не позволит ему попытаться разобраться. Хорошо, если им попадётся оракул. В давние времена, говорят, оракулы изъяснялись вразумительнее…

Ольт прислушался. Кто-то идёт к домику. Один.

Дверь неторопливо отворилась, на пороге возник высокого роста ольт (чуть ниже самого Вемкамтамаи), облачённый в одежду охотника, но со множеством сине-зелёных лент, на рукавах и спине. Голову его венчал тонкий обруч с крохотным изумрудом. Вемкамтамаи тут же ощутил, что пришелец — не из простых и молча поднялся, обратив лицо в сторону вошедшего.

— Да будет славно имя Келинмеира, повелителя этого леса, мудрейшего из богов, — произнёс вновь вошедший. — Я Эльимесс, говорю от его имени.

— Приветствую тебя, Эльимесс, и твоего могущественного покровителя, — ответил ольт, сдержанно поклонившись. — Я Вемкамтамаи, удостоенный вниманием Жреца Всех Богов, бога, который ещё не пришёл.

— Ты странный гость, — жрец слегка поклонился в ответ и чуть улыбнулся. — Ты возникаешь неожиданно во владениях Келинмеира; ты видишь, хотя слеп; ты говоришь о том, чего нет — но говоришь правдиво, я чувствую это. Что тебе нужно, чужеземец?

— Я разыскиваю двух своих друзей, — ответил ольт, закрывая лицо капюшоном. Зрячим собеседникам от этого становится спокойнее. — Они находятся у границ Оннлиара. Я должен разыскать их до наступления двойного полнолуния.

— Тройного полнолуния, ты хочешь сказать, — ответил жрец. — У тебя двадцать шесть дней. Могу ли я узнать, кто твои друзья и как вы оказались здесь? Ни одеждой, ни языком ты не похож на здешних ольтов. И всё же ты прекрасно говоришь на нашем языке и в совершенстве знаешь обычаи.

— Множество несчастий ожидает меня, если я поведаю о друзьях, — возразил Вемкамтамаи, скрывая улыбку. Тоже мне — жрец. Владения вашего бога кончаются за соседними холмами, а сколько важности.. — Я поклялся не говорить о них, пока цель нашего путешествия не будет достигнута.

Очень опасный момент. Если сила Владельца Огненной Цепи всё ещё с ним, жрец не сможет понять, что Вемкамтамаи только что солгал. Если же нет…

— Ну что же, — жрец вновь поклонился. — Вижу, что ты не враг нам. Завтра на рассвете ты сможешь продолжить свой путь.

— Могу ли я спросить, отчего именно завтра? Времени почти не осталось.

— Такова воля Келинмеира, — ответил жрец. — Можешь покинуть этот дом, когда захочешь.

Они попрощались в самых изысканных выражениях, и жрец покинул домик. Вемкамтамаи, однако, остался внутри, не торопясь пользоваться дарованной свободой.

Итак, он находится в том смутном времени, когда Владыка Света ещё не успел подчинить множество мелких культов, которые имели влияние на обширной территории лесных государств континента. Вемкамтамаи попытался припомнить. Об этом времени известно очень мало. Гражданские и религиозные войны, всё в таком духе.

Надо срочно искать совета. Ввязываться в местные распри — верная смерть. Ольт довольно долго оставался в хижине, продумывая план действий, и лишь когда солнце начало опускаться за верхушки деревьев, Вемкамтамаи направился в поселение.

Это можно было назвать даже городом. Его ждали. И встретили, как почётного гостя. Вемкамтамаи с грустью отметил, что ольтийки, редкостные красавицы, держались от него поодаль. Без особой неприязни, и всё же.

Одно успокаивает: он наверняка старше всех, кто собрался здесь, вместе взятых.

— Пираты? — Ривллим не поверил своим ушам. — Постойте… а империя Ар-ра?

— Империя? — кустистые брови Хранителя высоко поднялись. — Нет, сын мой, такой империи нет. (“Пока ещё нет”, подумал Ривллим; оглянувшись, он увидел, как Фиар едва заметно кивнула.) Племена Ар-ра отошли в горы; их прибрежные города уничтожены. Мирная жизнь в этих краях кончилась задолго до меня, — старик горестно покачал головой. — А здешний правитель каждый год приходит, пытается взять дань и с богов. Но паломников больше нет, эти места пользуются дурной славой. Похоже, вы — последние мои гости.

— Он не боится проклятия? — изумилась Фиар.

— Они и так считают себя проклятыми, не ценят собственную жизнь ни в грош и поступают с остальными соответственно. Что им проклятия? Заирри, их предводитель, лично разрушил все Храмы в Эриггвене. И ни один волосок не упал с его головы.

— Никто не смог противостоять?

— Места эти пустынны, сын мой, — ответил старик. — К северу отсюда и в лесах достаточно жителей, но у них хватает забот. Архипелаг успешно противостоит пиратам, но до нас и им нет дела.

— Дожились, — произнёс воин мрачно. — Скажите, почтенный, откуда вы так хорошо знаете среднее наречие?

— Я как раз хотел спросить вас о том же, дети мои, — улыбнулся старик. — Приятно видеть, что и в смутные времена кого-то интересует не только золото и преходящие удовольствия жизни. Вы оба кажетесь мне людьми учёными и опытными. И то, что вы знаете Illhe -Thalen , средний язык, для меня — приятная неожиданность.

— Кто обучил вас? — спросила Фиар прежде, чем Ривллим успел открыть рот.

— Одна из моих гостей, — ответил старик. — Примерно год назад. Говорят, они путешествуют по всему миру, пытаются найти общий язык со всеми.

— Khainssa, — вполголоса произнесла девушка и старик кивнул.

— Верно, примерно так они себя и называют. Значит, они добрались и до вас? Я очень рад.

— Давно ли пираты обосновались в городе? — спросил Ривллим после продолжительной паузы.

— Около десятка лет. Теперь он не просто главарь пиратов — у него и армия, и министры….

— Благодарю вас, почтенный. Выходит, дорога вдоль побережья небезопасна.

— Уже не безопасна, — согласился старик. — Если бы я шёл на запад, избрал бы Срединный тракт. Правда, там тоже неспокойно.

Итак, их отнесло примерно на двадцать два века “назад”.

Воин долго бродил среди изваяний, не пытаясь взглянуть им в глаза. Казалось: поднимешь взгляд и увидишь упрёк. Многих богов он не знал — то ли вера в них ослабла и пыль веков похоронила их, то ли ещё что. На многих постаментах не было надписей.

Взгляд Ривллима как бы сам собой упал на статую улыбающейся женщины, в левой руке она держала венок, ладонь правой положила на загривок оскалившегося волка. Глаза статуи казались живыми. Вот мы и встретились, Хранительница, подумал воин устало. Он с трудом отвёл взгляд от пронзительных ярко-зелёных глаз изваяния и, обернувшись, увидел за своей спиной Фиар.

— Если при мне кто-нибудь хоть раз упомянет “добрые старые времена”, я своими руками сверну этому человеку шею, — мрачно пообещал воин. — Чем дальше, тем меньше добра. — Он церемонно поклонился богине и повернулся лицом к Фиар. Та тоже была невесела. — Сейчас: мы уйдём, а когда и если вернёмся, найдём только пепел и кости.

— Ты не сможешь помочь всем, — отозвалась Фиар. — Тебе просто не хватит жизни.

Ривллим не ответил. Повернувшись к статуе, он посмотрел в глаза каменному волку. Глаза были равнодушными. Хотя нет. Скорее всего, их обладатель не считал необходимым иметь насчёт воина какое-нибудь мнение. Не вставай мне поперёк дороги, говорил это взгляд.

— Ну что, сайир ? — Фиар прикоснулась к его плечу. — Принимай решение. Ты хочешь спуститься в город и перебить пиратов? Вижу, что хочешь. Но даже нам вдвоём это может оказаться не под силу.

Ривллим повернул голову в её сторону.

— Договаривай, — велел он спокойным тоном.

— Армия Заирри вскоре вернётся из похода. Тебе не кажется, что участь святилища уже решена?

— Участь святилища известна только богам, — ответил Ривллим чуть резче, чем хотел. — Почему бы не спросить их мнения?

— Разве всё происходящее не является ответом? — Фиар обвела рукой пространство вокруг себя.

— Не обязательно, — послышался новый голос справа от неё. Воин и Фиар разом обернулись, услышав этот голос.

Из-за статуй выступила женщина (вернее, ольтийка), в зелёном плаще, с посохом в правой руке и венком из веток ивы — в другой. Невольно глаза путешественников вернулись к статуе… и обратились на пришелицу. Ривллим всё ещё соображал, что происходит, а тело само собой опускалось на колени и делало священные знаки. Фиар только слегка наклонила голову, не отводя взгляда. Ольтийка некоторое время смотрела девушке в глаза, затем улыбнулась.

— Вижу, вы меня знаете, — проговорила она, и в голосе её воин различил пение птиц, шелест ветра и далёкие раскаты грома. — Это поразительно, ведь я вас не знаю.

Она легонько стукнула посохом о пол, и посох растаял в воздухе. Краем глаза воин заметил, что старик тоже заметил нового посетителя: он поднял руки ладонями перед собой, сложил их вместе и поклонился. Хранительница на миг взглянула в сторону Хранителя и едва заметно кивнула.

Откуда-то появились волк и рысь, усевшись по обе стороны от хозяйки. Ривллим с трудом отвёл глаза от пристального взгляда кошачьих глаз и посмотрел на Фиар. Та казалась совершенно спокойной.

— Нечасто доводиться увидеться с богами, — произнесла Фиар и, улыбнувшись, с поклоном протянула ольтийке зелёную веточку. Та в изумлении смотрела на свой собственный дар и, в конце концов, легонько прикоснулась к ней пальцем. Веточка засияла сильнее.

— Нечасто здесь появляются люди, не теряющие при этом рассудка, — ответила Хранительница, глядя в глаза воину. — Как тебя называет твоя спутница?

— Сайир , — ответил Ривллим и стиснул зубы. Начинается… Новые испытания?

Ольтийка замерла. Прикрыла глаза, приподняла голову — вслушивалась во что-то, недоступное слуху остальных.

Вемкамтамаи убедился, что настороженность окружающих постепенно тает. Он оказался их сородичем. Он спел несколько песен (надеясь, что упомянутые там легенды не произведут неправильного впечатления), Показал, вызвав тем молчаливое уважение, как управляется с луком и дротиками, и перестал страдать от отсутствия внимания.

Все держались независимо, непринуждённо; возможно, это — обычный вечер. Вемкамтамаи лихорадочно припоминал всё, что знал об этом времени и сопоставлял с тем, что услышал от здешних жителей.

— Не помешаю?

Голос принадлежал ещё одному высокорослому ольту. На взгляд человека ему было лет тридцать, не более. Вемкамтамаи посмотрел в лицо нового знакомого и понял, что не в состоянии оценить его возраст. Одет изящно, чем-то напоминая давешнего жреца.

— Сделайте одолжение, — слепец подвинулся, обратив в сторону собеседника лицо.

— Вижу, ты меня узнал, — произнёс вновь пришедший, улыбаясь. И ольт его действительно узнал. Надо же — вот так, запросто.

— Ты Келинмеир, — ответил он. — Повелитель окрестных земель и…

Пришелец остановил его поднятой ладонью.

— Действительно узнал, — подтвердил он. — Церемонии ни к чему. Тебе оказывает покровительство иная сила. Жрец был прав, а ведь я ему не поверил.

— И пришёл лично? — улыбнулся Вемкамтамаи. Сознание отказывалось относиться к сидящему рядом, как к богу.

— Нет, — бог повернулся к ольту лицом, с которого моментально сбежала улыбка. — Ты пришёл в мои владения, чужеземец, и пришёл как нельзя кстати. Пророчества, как известно — игра… — он усмехнулся, — ведь я и сам создаю и исполняю их. Но в этот раз…

Я для него — только инструмент, подумал Вемкамтамаи, неожиданно для себя начиная сердиться.

— Чего же ты хочешь?

— Содействия. — Келинмеир встал со скамьи и повернулся к ольту лицом. — Смотри. Вон там — руины Веэн-Наллера, — Вемкамтамаи тоже встал и, обернувшись, увидел, что они стоят у спуска в долину. Далеко впереди лежало озеро — крохотная полоска серебра на пыльном горизонте; и далее — слабо различимые очертания. Слепой обернулся. Позади них всё так же продолжался мирный вечер. Ну да, ничего удивительного. Бог всё-таки.

— Мне знакомы эти места, — согласился Вемкамтамаи.

— Один из ольтийских вождей спрятал там предмет необычайной ценности. Наложил на него проклятие, чтобы никто из здешних ольтов не смог завладеть сокровищем. Мне нужно, чтобы этот предмет вернулся. Сюда.

— Бог просит о помощи смертного? — усмехнулся Вемкамтамаи.

— У себя дома я сильнее кого бы то ни было, — спокойно ответил бог и движением руки вернул их назад, под своды леса. — Могущественнее даже той силы, которую представляешь ты, чужеземец. Но там моя власть кончается. Я прошу не для себя — для твоих сородичей.

— …Которые без этого предмета обречены, — закончил Вемкамтамаи. — Келинмеир, я не малолетний ребёнок. Меня не раззадорить рассказами о славе и подвигах. Чтобы заставить меня помочь, нужны веские аргументы.

— Ты умнее, чем я думал, — с одобрением заметил бог и жестом пригласил к их скамейке молодую девушку. Та принесла им обоим по кружке дымящегося травяного чая; на боге её взгляд едва задержался, а вот от Вемкамтамаи она долго не отводила взгляда. В конце концов, засмеялась и была такова. — Нет твои сородичи выживут. Правда, не все. Сейчас идёт борьба за смертных, чужеземец…

— И этот предмет тебе сильно помог бы, — закончил Вемкамтамаи.

— Опять не угадал! — терпение его безгранично, подумал ольт. Как это я до сих пор не понял, что испытываю судьбу, разговаривая с ним таким тоном. — Я уверен, что не буду изгнан. Но рядом есть большая крепость, над которой у меня нет власти…

— Шесть Башен? — спросил Вемкамтамаи, вздрогнув от неприятного предчувствия.

— Верно, — удивлённо заметил собеседник. — То, о чём мы говорим — оружие. Оно нужно твоим сородичам, чтобы разрушить эту крепость. Угроза им, всем нам, исходит оттуда.

С лица Вемкамтамаи исчезло скептическое выражение. Келинмеир продолжал рассказывать.

Все остальные не обращали на них двоих никакого внимания. Словно их и не было.

— Сайир , — повторила, наконец, ольтийка, устремив на воина взгляд пронзительных глаз. — Как необычно! Такой должности не существует, но ты говоришь правду. Я ощущаю, что даровала тебе оружие… но не помню тебя, Ривллим сын Эвейра! — она рассмеялась. — Никогда не думала, что такое возможно. И спутница у тебя очень, очень необычная, — она одарила Фиар ещё одним взглядом, который девушка спокойно выдержала. — Думаю, смогу помочь вам. Хотя возможности мои не очень велики.

Сейчас невелики, подумала Фиар.

— Что будет со святилищем? — тихо спросил Ривллим.

— Если ты захочешь, оно простоит здесь ещё многие века.

Фиар при этих словах чуть усмехнулась — так, чтобы заметил Ривллим, но не увидела Хранительница.

— Боги не могут защитить себя сами? — спросила она серьёзным тоном.

— Могут, — ответила ольтийка. — Могут, эллено . Но святилище — это не мы, лишь изваяния в нашу честь. Этот мир создан для вас. Вам и защищать его, защищать то, во что вы верите.

Фиар промолчала.

— Моя власть не распространяется на город, — богиня указала рукой в сторону океана. — Но если произнести там, на руинах храма, моё подлинное имя, то я вернусь. И тогда, эллено, пираты уйдут навсегда.

Она протянула свой венок Ривллиму и тот вновь опустился на колено, принимая его.

— Встань, Ривллим сын Эвейра, — в голосе ольтийки звучал металл. — Это — последнее поручение.

Она некоторое время молчала и гроза в её глазах, понемногу улеглась. Путешественники сохраняли молчание.

— Выбери свой путь, Ривллим, — Хранительница прикоснулась к дорожному посоху воина. — А сейчас я хотела бы поговорить с твоей подругой.

Ривллим молча поклонился в ответ, а когда поднял взгляд, перед ним остались только волк с рысью. Словно по команде, оба животных подошли к человеку и обнюхали его колени. Ривллим присел перед ними на корточки и боязливо протянул руку к загривку волка. Тот, однако, спокойно дал себя погладить. Сверкнул глазами только: знай, мол, меру. Рысь вежливо отстранилась и зевнула, демонстрируя клыки в мизинец длиной.

— …Ты возвращаешься домой? — спросила ольтийка, едва они с Фиар отошли к противоположному краю святилища.

Та кивнула.

— Я бы не стала этого делать, — лицо богини потемнело. — Я плохо вижу вас; нечто могущественное ведёт вас, и в конце пути будет не то, к чему ты стремишься.

— Я хочу сама всё увидеть, — возразила девушка, посерьёзнев. — Не люблю предсказаний, они делаются только для того, чтобы события не могли повернуть иначе.

Ольтийка одобрительно улыбнулась: — Твоё право. — Протянув руку, она коснулась лба девушки. Та ощутила холодок, пронизавший всё её существо. — Нечасто мне помогают такие, как ты, эллено . В моих владениях ты отныне будешь в безопасности. Большего сейчас я даровать не могу. Если только ты сама не попросишь.

— Благодарю, — Фиар поклонилась, на этот раз более учтиво. — Могу я спросить?

Богиня кивнула, глядя в сторону океана.

— Ты дала ему поручение, зная, что он не сможет отказаться?

Ольтийка едва заметно улыбнулась.

— Смотри, — она указала рукой в сторону океана и их обеих словно бы перенесло туда, к одному из холмов у города. Город утопал в зелени; в порту стояло множество кораблей необычного вида. Необычные экипажи, плывущие по воздуху, стремительно неслись к городу и уносились прочь от него. — Вот он, Эриггвен, великий торговый город, знаменитый во всём мире. Поблизости — другой крупный город, известный как Меорн. Таким он будет много веков спустя, если я вернусь туда.

Фиар глядела во все глаза.

Богиня сделала другой жест, и города не стало; пространство вокруг затуманилось, и девушка поняла, что они находятся поблизости от святилища. Ровные, широкие дороги проходили по тому месту, где должно было быть святилище — и экипажи, иного вида, влекли в обе стороны вереницы фургонов.

— Это иное будущее, где влияние моё почти исчезло. Так будет выглядеть это место когда-то, если армия Заирри завтра сровняет святилище с землёй. Всё будет по-иному; иные города, иные люди. Есть и другие виды будущего — не хочу утомлять тебя их картинами. Понимаешь, о чём я говорю?

Фиар отрицательно помотала головой.

— У будущего много обликов, — пояснила ольтийка, взмахом руки стирая видения. — Я вижу их все; каждый из них чем-то лучше других.

Фиар продолжала молчать.

— Выбор, который сделает Ривллим — не для меня, — закончила ольтийка, указывая кивком в сторону Ривллима и своего эскорта. Для него самого.

Фиар кивнула, уголки её рта чуть тронула улыбка.

Они вернулись к Ривллиму. Тот молчал, нахмурившись; лоб его пересекали морщины.

— Помочь я могу немногим, — произнесла ольтийка, обращаясь к обоим. — Вот совет. Если пойдёте белой тропой, отыщете оракул. Возможно, его совет пригодится. Что-то пристально следит за вами, гроза может разразиться в любой момент, — улыбнувшись, добавила богиня.

Глядя Ривллиму в глаза, она добавила ещё несколько фраз. Фиар, судя по всему, не было дано их услышать.

Хранительница подняла правую руку ладонью вверх. Волк и рысь сели у её ног. И их, всех троих, не стало. Лишь ветерок бросил на пол горсть высохших листьев и принёс терпкий аромат осени.

— Боги любят выражаться туманно, — задумчиво произнесла Фиар, рассматривая зелёную веточку. — Интересно, почему?

Ривллим пожал плечами. Он рассматривал венок. Простенькая вещь — но взгляда не отвести.

— Ты хотел её спросить, — Фиар тронула его за рукав. — Но передумал. Скажи, о чём?

Ривллим рассмеялся, но не ответил.