Капитан Дюшамп и доктор Уоллер уже ждали нас у входа в шлюз. Я слышал вопросы капитана, обращенные к Родригесу.
      - Что там у вас стряслось? Что с рельсом безопасности? - И наконец: - Ты в порядке?
      Родригес стал объяснять, а я тем временем снимал шлем. Уоллер принял его из моих дрожавших от напряжения рук, и тут я увидел спешившую к нам Маргариту.
      Пока мы выбирались из скафандров, Родригес кратко, но в деталях изложил все, что с нами случилось. Дюшамп при этом дулась, как будто во всем случившемся были виноваты только мы сами. Я не сводил взгляда с Маргариты, стоявшей рядом с матерью. Как похожи. Поразительно. То же лицо, та же глубина темных глаз, тот же рост и те же плавные линии фигуры.
      Но в то же время наш капитан выглядел совсем по-иному. Она казалась рассерженной и требовательной, а Маргарита казалась опечаленной, разочарованной - и какое-то еще чувство присутствовало в ней. Что-то совсем иное. Я не мог отчетливо прочитать этого в ее глазах, но надеялся, что это - тревога за меня.
      Дюшамп с Родригесом направились на капитанский мостик. Уоллер безмолвно удалился в лазарет, так и Не сказав ни слова, оставив нас с Маргаритой у вешалки с пустыми скафандрами.
      - С тобой все в порядке? - спросила она. Кивнув, я ответил:
      - В полном. Надеюсь.- Я протянул руку.- Смотри, она больше не дрожит.
      Она (Маргарет, а не рука) рассмеялась, и эти звуки бальзамом пролились на мою душу.
      - Ты заслужил выпивку.
      Мы направились на камбуз, мимо каюты Уоллера. Она оказалась пуста, и мне показалось, что доктор где-то прячется.
      Когда мы взяли по стаканчику фруктового сока и сели на камбузную скамейку, я почувствовал себя на седьмом небе. Кажется, это Черчилль сказал, что близость смерти щекочет ум, как табак щекочет нос, и после того, как чихнешь, настроение сразу улучшается.
      Маргарита села рядом и глотнула сок.
      - Ты спас ему жизнь,- убежденно сказала она.
      - Кому? - отвечал я рассеянно и счастливо.
      - Как кому? Тому.
      - А-а! - Я махнул рукой.- Вот уж действительно пустяки…
      Глаза ее вовсе не светились обожанием. Совсем нет. Но в них было уважение, которого я прежде не замечал. Все равно ужасно здорово.
      Герои должны вести себя скромно, поэтому я просто отмахнулся и добавил:
      - Инстинктивная реакция, не более того.
      - Бели бы не ты, Тома бы с нами не было сейчас.
      - Да ну… Не думаю. Все было не так уж… Думаю, он бы и сам…
      - Но он уверен, что ты спас ему жизнь. Я пожал плечами.
      - Он сделал бы для меня то же самое.
      Маргарет кивнула и поднесла стаканчик к губам, по-прежнему не сводя с меня глаз.
      Я должен был сказать что-то, поэтому заговорил просто так, не думая:
      - Похоже, у твоей матери нет и молекулы человеческого участия. Я понимаю, что она капитан, но она же буквально заклевала Тома.
      Маргарита едва сдержала улыбку.
      - Это ее обычная реакция, когда она перепугается насмерть. Когда она боится, то всегда нападает.
      - Испугана? Она? Ей-то чего бояться?
      - Но Том чуть не погиб! Думаешь, ей это все равно? Она же все-таки человек, несмотря на стальную оболочку.
      - Ты полагаешь, он ей не безразличен? Ее глаза вспыхнули.
      - А ты думаешь, она спит с ним просто, чтобы доставить ему удовольствие? Она не продажная женщина, должна тебе сказать, если у тебя есть сомнения на этот счет. Она же не шлюха!
      - Я…- Тут я понял, что на уме у меня было то же самое. Наши мысли о ее матери в точности совпадали. Поразительное сходство характеров! И впервые в жизни я почувствовал, что немею перед женщиной. И не знаю, что сказать. А говорить надо. Это типичная ошибка всех влюбленных - они готовы обожать глазами, забывая, что женщина любит ушами.
      Тем временем динамик в потолке протрубил:
      - Мистера Хамфриса ждут на капитанском мостике. Это был голос Дюшамп.
      «Слава Богу, есть еще зов службы,- подумал я.- И он всегда приходит на помощь».
 

* * *

 
      Подавленный сидел я на металлической палубе капитанского мостика между командным креслом Дюшамп и Родригесом. Вилла Йитс, наш специалист по сенсорам, расселась в кресле, которое обычно занимала Риза, техник по связи. Все четверо уставились в главный экран, с графиком теплового заряда, встречавшего корабль при входе в атмосферу.
      - Никакого сигнала,- объявила Йитс таким тоном, как будто говорила «я же предупреждала». Она сидела прямо, не сутулясь, в кресле, все напряженная, луноликая и бледнокожая, с волосами неопределенно светлого цвета, который люди милосердно называют песочным.
      - Не было никакого внезапного теплового взрыва в процессе вхождения в атмосферу,- объявила она.- Тепловой экран работал, как надо, и все сенсоры показывали допустимую тепловую нагрузку. Значительно ниже критического уровня.
      Дюшамп нахмурилась, посмотрев на нее:
      - Тогда откуда коррозия на газовой емкости?
      - И что разъело поручень безопасности? - добавил Родригес.
      Йитс пожала плечами, словно речь шла о чем-то второстепенном, что ее обязанностей не касалось.
      - Понятия не имею. У меня на этот счет нет никакой даже отдаленной идеи. Но это не тепловой импульс, смею вас заверить.
      Она говорила о сенсорах корабля, как будто это была исключительно ее епархия, и мне даже показалось, что в душе она считала себя истинной владелицей всех сенсоров корабля. Если ее сенсоры не обнаруживали проблемы, то такой проблемы не существовало.
      Дюшамп, очевидно, думала по-другому. Капитан посмотрела мимо меня на Родригеса.
      - Видимо, придется выйти за борт еще раз и как следует изучить это пятно.
      Родригес угрюмо кивнул.
      - Видимо, так.
      - Я пойду с вами,- подал я голос. Прежде чем кто-либо успел возразить, я добавил, несколько бравируя: - Вы же знаете, я набил на этом руку.
      На Дюшамп это никакого впечатления не произвело, но Родригес, хмыкнув, сказал:
      - Правильно. Со спасателем лучше.
      - Но вам не надо никуда идти,- запротестовала Йитс, очевидно, обескураженная нашей бестолковостью.- Достаточно повысить давление в емкости - и сенсоры покажут, если что не так. Если там течь или…
      - А что, если эту штуковину разнесет к чертям собачьим? - отрезала Дюшамп. Как настоящий капитан, она изредка употребляла резкие эмоциональные выражения.
      Йитс выглядела смущенной. Она не нашлась, что ответить. Все знали, что произойдет, если газовая емкость над нами лопнет. Тогда оставались только спасательные ракеты, закрепленные по бокам батисферы. Теоретически они могли сыграть роль аварийной катапульты. Но никому не хотелось проверять это на практике. Мысль о том, что придется забираться в крошечный шар и стартовать на орбиту, не вызывала энтузиазма.
      - Проверить повреждение,- объявила Дюшамп, словно речь шла о чем-то окончательном и бесповоротном, что обсуждению уже не подлежало.- А затем попробуем увеличить давление.
      - Если получится,- хмуро добавил Родригес. Схватившись за обе ручки их кресел, я поднялся на ноги:
      - Ну, что ж, тогда нам пора…
      Маргарита ворвалась на мостик, чуть не сбив меня с ног.
      - Жизнь! - объявила она. Ее большие глаза сверкали.- В облаках есть живые организмы! Микроскопические, но многоклеточные! Они живые, они живут в облаках…
      Мне показалось, что она в состоянии, близком к истерике,- дыхание ее прерывалось, она бормотала, словно не отдавая себе отчета в том, что говорит. «У меня появились серьезные опасения за здоровье вашей дочери, мисс Дюшамп».
      Но мать не дала мне сказать этого, она перебила дочь простым вопросом:
      - Ты уверена?
      Маргарита глубоко и порывисто вздохнула.
      - На все сто. Они живые. Подал голос Родригес:
      - Я бы охотно посмотрел на них.
      Я как можно деликатнее взял Маргариту за руку и вывел ее в коридор - иначе Родригесу было не встать с кресла.
      Мы, как рота почетного караула, проводили Маргариту до ее шкафчика-лаборатории. Когда мы остановились, я понял, что Дюшамп тоже последовала за нами. Мы уставились в изображение под миниатюрным электронным микроскопом, спроецированном на настенном экране. Там что-то двигалось. Многоклеточное существо, сомнений не оставалось: пульсирующие пузырьки и перегородки между стенками клеток. Организмы имели реснички, окаймлявшие их по краям. Микроскопу постоянно приходилось подстраивать автоматически резкость. Но это мало помогало, изображение то и дело размывалось на экране.
      - Они погибают,- пробормотала Маргарита с тайной грустью в голосе.- Должно быть, дело в температуре или в сочетании температуры и давления, при котором они могут существовать.
      Завороженно глядя в экран, я проговорил:
      - Слава Богу, ты была права.
      - Это выдающееся открытие,- поздравил ее Родригес.
      - Надо немедленно сообщить в МКА,- распорядилась Дюшамп.- Все снимки и данные по анализам. Все, что у тебя есть. Надо спешить, и ты будешь первой.
      - Но я же только…
      - Я что-то не поняла,- перебила ее мать.- Ты не хочешь получить Нобелевскую премию? Направь эти данные в штаб-квартиру МКА немедленно. Не жди, пока это сделает за тебя Фукс.
      Маргарита понимающе кивнула. Впервые после того, как она ворвалась на капитанский мостик, она, похоже, успокоилась и вернулась к реальности.
      - Я прикажу Ризе наладить прямую связь с Женевой,- продолжала Дюшамп.- Ты отобьешь им письменную заявку, две-три строчки, чтобы зарегистрировать открытие. Но ты должна сделать это немедленно.
      - Хорошо,- согласилась Маргарита, потянувшись за своим портативным компьютером.- Я сделаю все, как надо.
      Мы оставили ее в лаборатории, склонившуюся над компьютерной клавиатурой. Дюшамп поспешила на мостик, а мы с Родригесом - к воздушному шлюзу, где нас поджидали облитые керамическим составом скафандры.
      - Риза,- услышали мы голос Дюшамп по интеркому.- Немедленно на капитанский мостик.- Она никогда не повторяла команды, и в ее голосе не было ни тени колебания и сомнения, она не оставляла возможности для задержки того, Кого она призывала к себе.
      - Ничего себе,- бросил через плечо Родригес.- Жуки В облаках.- И кто бы мог подумать, что в облаках серной кислоты может существовать что-либо живое?
      - Маргарита,- отозвался я.- Она с самого начала была уверена.
      - В самом деле?
      Я уверенно кивнул. Только что я стал свидетелем великого открытия. Дюшамп была права, ее дочь заслуживала за это специального Нобеля, как и те биологи, что обнаружили лишайник на Марсе.
      И Маргарита заранее ожидала встретить жизнь на Венере, напомнил я себе вновь. Может, в том и состоит секрет великих открытий: настойчивое упорство и уверенность, без оглядки на чужие мнения. Удача благосклонна к тем, кто ее ждет. Кто это сказал? Какой-то научный знахарь. Эйнштейн, скорее всего. А может быть, Фрейд.
      В этот раз нам помогали доктор Уоллер и Вилла Йитс. С воспаленными от напряжения глазами, напевая себе под нос, Уоллер пристально следил, как я напяливаю скафандр, словно это был какой-нибудь ответственный медицинский эксперимент. Грандиозные штанины, такие же великанские башмаки на толстой подошве, потом все остальное, включая торс и рукава. Представляю, как повлияет открытие Маргариты на его диссертацию. Я едва сдержал злорадный смех. Собрался, называется, вдали от суеты написать диссертацию - и оказался в самом эпицентре открытия, которое перевернуло ее до основания. Теперь она рассыплется на части, ваша диссертация, бедный доктор Уоллер, и вам предстоит гудеть свои музыкальные ритм-энд-блюзы над ее осколками еще много ночей. В двух метрах от меня Вилла тараторила, как автомат, наблюдая за Родригесом. Провожающие проверили ранец, шланги и провода и убедились, что все в порядке. Затем мы надели шлемы.
      Родригес вступил в шлюз, как и тогда, первым. Когда я вошел следом, сердце мое снова заколотилось. Я сразу же представил себе, как Риза на капитанском мостике может услышать его стук по радио. «Расслабься! - скомандовал я себе.- Ты уже был там. Бояться нечего».
      Правильно!
      «Прошлый раз Родригеса чуть не унесло с корабля. А лететь пятьдесят тысяч метров вниз лучше расслабленным».
      Опять этот внутренний голос. Он явно издевался надо мной. Он издевался всегда, с самого начала путешествия, вселяя в меня неуверенность и всячески споря с моей решительностью. Он издевался надо мной с самого начала, с самого моего рождения и делал меня слабым и беззащитным.
      Люк открылся, и вдруг Родригес попятился назад.
      - Что случилось? - спросил я.- Что-то не так?
      Здесь, в тесном интерьере корабля, было достаточно яркого света, чтобы разглядеть его лицо за солнцезащитным шлемом. Я увидел его смятенное, озадаченное лицо.
      - Красный свет! Красный свет на герметизации.- Внутри шлема действительно горел красный маячок внутренней диагностики, показывая, как будто что-то не в порядке.
      - Что это? - удивился я.
      - Минуту…- отозвался он.- Где-то упало давление в скафандре. Сейчас, кажется, все в порядке.
      Доктор Уоллер оценил ситуацию быстрее меня.
      - Он стал красным, когда вы стали откачивать воздух?
      - Да. Верно.
      Мы потратили более получаса, закачивая воздух в скафандр Родригеса, пока он не стал напоминать воздушный шар. Щель оказалась в левом плече. Ткань скафандра содержала специальный резиновый состав, который блокировал мелкие трещины, самовосстанавливаясь в этих местах, но соединения, или суставы скафандра, были сделаны из металлокерамики, покрытой пластиком.
      - Похоже, протерлось,- удивленно и озадаченно проговорил доктор Уоллер.- Нет, скорее даже похоже на следы термического воздействия.
      - Проклятье! - пробормотал Родригес.- Но ведь скафандр, по идее, неуязвим!
      Я вспомнил старую шутку о парашютах: «если парашют не раскроется, принесите обратно, и мы выдадим вам новый». Хорошо еще, что диагностика «поймала» это повреждение в шлюзе. За бортом этой трещинки хватило бы, чтобы убить помощника капитана.
      Так что Родригесу пришлось отвинтить шлем, сбросить скафандр и выбрать другой, из запасных. «Этот придется ремонтировать»,- подумал я.
      Наконец Родригес был готов, и мы вошли в шлюз. В этот раз не возникло никаких проблем. Я услышал голос в наушниках:
      - Все в порядке, мистер Хамфрис. Пойдемте.
      Я испытал то же самое ощущение, как будто заперт в каменном мешке, как только закрылся внутренний люк. Но вот сдвинулся наружный люк - ив моем шлеме вспыхнула красная лампочка, своим миганием предупреждая об опасности. Тревожный алый свет падал, отражаясь на затемненной поверхности шлема.
      - Эй, похоже, у меня та же проблема! - крикнул я в микрофон.
      Вылазка сорвалась. Оба скафандра оказались приведены в негодность, и Дюшамп решила отменить все выходы за борт, пока мы не определим причину столь быстрого выхода скафандров из строя.
      Но я, похоже, уже догадывался, в чем тут дело.
 

 
      - Не знаю,- вздохнула Маргарита, озадаченно хмурясь.- Не могу сообразить. Нужно время.
      Голос ее звучал устало. Возбуждение, которое принесло открытие, улетучилось, развеялось, а я познакомил ее с новыми осложнениями, последствия которых могли быть самыми катастрофическими.
      Мы двигались по коридору из ее лаборатории на камбуз, где можно было сесть рядом. Я шел первым.
      - Тут не может быть простого совпадения,- продолжал я, оглядываясь.- Должна существовать какая-то связь.
      - Вовсе не обязательно,- возразила она.
      Мы достигли камбуза, я выжал из распределителя холодную порцию сока и передал ей. Взяв вторую порцию, я опустился рядом с Маргаритой на скамью.
      - Там в облаках - жуки,- сказал я.- Насекомые.
      - Микроскопические многоклеточные создания,- согласилась она, уточнив.
      - И чем же они питаются?
      - Не знаю! Понадобится время, чтобы выяснить это. Я почти целый день потратила, устраивая им термос, чтобы сохранить их живыми.
      - И все-таки,- настаивал я.- Какое-то у тебя мнение должно быть на этот счет, как у биолога. Ну, может быть, догадки, предположения…
      Она провела рукой по густым темно-каштановым волосам.
      - Оксиды серы,- наконец заговорила она.- Самый широко распространенный компонент в облачных корпускулах. Они могут разлагать серу и регулировать ее на уровне обмена веществ.
      - Серу? Но как можно питаться серой? Маргарита ткнула мне в грудь пальцем.
      - На Земле есть бактерии, которые разлагают серу, задействовав ее в обмене веществ. Я предполагала, что ты должен это знать.
      Я натянуто улыбнулся.
      - Тебя еще ждут сюрпризы, когда ты узнаешь, как много я не знаю.
      Она улыбнулась в ответ.
      Я вытащил из кармана компьютер и показал ей список материалов из спецификации скафандра. Серы там не было.
      - Может, они питаются каким-нибудь из этих материалов? - спросил я, показывая крошечный экран.
      Маргарита пожала плечами.
      - Скоро узнаём, Ван. На Земле организмы питаются широким кругом элементов и соединений.- Она глубоко и продолжительно вздохнула.
      - Это наверняка насекомые, жуки,- сказал я, убежденный в этом совсем не очевидном утверждении.- Никто другой не мог проесть скафандры.
      - Ну, а что ты скажешь насчет перил? Они ведь сделаны из железа?
      Я постучал по рукоятке поручня:
      - Металлокерамика. Содержит бериллий, бор, кальций, углерод… и несколько других элементов.
      - Вероятно, этим организмам нужны какие-то особые элементы, так же как нам - витамины,- предположила Маргарита.
      Я вернулся к списку материалов, из которых был сделан скафандр, и вывел в соседней колонке список элементов сплава страховочного поручня. Сходных элементов сколько угодно, хотя только в металлокерамику входила сера, да и то в ничтожных количествах. Тут я вспомнил, что оба скафандра дали течь в суставах, а не в ткани из самовосстанавливающейся резины. А эти суставы, или переходники из металлокерамического сплава, покрытого тонким слоем распыленного пластика? Да это же просто лакомство!
      - Тебе нужно выяснить, что они переваривают,- очень серьезным тоном сказал я Маргарите.- Это жизненно важно!
      - Знаю,- согласилась она, вставая.- Пойду и займусь этим сейчас же.
      Тут я вспомнил о странной ржавчине в задней части газовой емкости.
      - Может, он и обшивку прогрыз, этот жук.
      - Иду, уже иду! - воскликнула она, удаляясь по коридору в свою лабораторию. Мне показалось, что я ей надоел.
      «Вот какое впечатление я на нее произвожу»,- подумал я. Но мы должны узнать все про жуков. Если эти твари проели наши скафандры, как прапорщики - имущество министерства обороны, и полакомились самим кораблем, то нам нужно поскорее выбираться из атмосферы.
      Некоторое время я находился в смятении, не уверенный в том, что сделаю в следующий момент. Что я еще могу, кроме того, чтобы заставлять других делать то, чего не могу сделать сам?
      Я решил немедленно отправиться обратно на мостик, но на полпути столкнулся с Йитс, которая спешила по коридору в противоположном направлении. А коридор был узок до того, что, как говорил Родригес (если вы помните), пока протискиваешься мимо кого-нибудь, можно… ну, вы понимаете.
      - Что нового? - поинтересовался я.
      - Ничего хорошего,- бросила она, протиснувшись мимо. Я только почувствовал на миг прикосновение ее мягкого и податливого тела.
      - В чем дело? - крикнул я ей в след.
      - Нет времени! - крикнула она в ответ, прибавив шагу.
      Странно. Всю жизнь, сколько помню, она ходила ленивым вялым шагом, если двигалась вообще, эта в высшей степени меланхоличная девица.
      Покачав головой, я продолжил путь к капитанскому мостику. Дюшамп и Родригес уже были здесь (а где же им быть еще, если только не в каютах друг у друга!). Так, я начинаю становиться сплетником и брюзгой. Это надо прекращать. «Вот и хорошо, что вы оба здесь, голубчики»,- подумал я.
      - Мы не можем повышать давление, пока не определим, что там все в порядке,- говорила Дюшамп тоном, не предвещавшим ничего хорошего.- Утечка в настоящий момент незначительная, но постоянно растет и набирает силу. Если процесс не остановится, это приведет к тому, что корабль потеряет высоту. Причем процесс выйдет из-под контроля. Мы ничего не сможем с этим поделать.
      Она посмотрела в мою сторону.
      Я стоял в проходе, у открытого люка. Постучав пальцем по рукоятке кресла, чтобы выключить записывающее устройство, она бесстрастно спросила:
      - Ну?
      - Надо срочно выбираться из облаков. А то жуки сожрут наш корабль.
      Брови Дюшамп изогнулись:
      - У меня нет времени на теории. Утечка в газовом баке. Она небольшая, но постоянно растет.
      - Утечка? - мой голос моментом повысился на пару октав, то есть стал тонким, как у воробья.
      - Это не серьезно,- поторопился добавить Родригес. Я повернулся к нему.
      - Надо выбираться! Вы же видели это, Родригес. Эти насекомые…
      - Я здесь принимаю решения,- отрезала Дюшамп.
      - А теперь погодите минуту,- сказал я.- Только минуту…
      Но прежде чем я смог что-то сказать, она заявила:
      - Несмотря на то что вы владелец судна, мистер Хамфрис, я его капитан, и поэтому принимать решения должна я. Здесь не дискуссионный клуб. Голосовать мы не будем.
      - Мы должны выйти из облаков! - настаивал я.
      - Полностью согласна,- ответила она.- Как только мы залатаем трещину, я приму решение спускаться и входить глубже под облака.
      - Глубже? - Я посмотрел на Родригеса, но он ничего не сказал.
      - А про Фукса вы забыли? МКА передавало, что он пошел на быстрое снижение в незамутненную атмосферу, под облака.
      Призовые деньги, брошенные папочкой перед широкой общественностью, еще не все, что прельщало меня, в сравнении с весьма вероятной возможностью, что жуки прогрызли корабль насквозь.
      Наконец подал голос Родригес:
      - Мистер Хамфрис, мы не можем принять верное решение, пока не выясним состояние корпуса газового баллона и насколько серьезна утечка.
      - Не настолько серьезна,- возразила Дюшамп.- Пока.
      - Но со временем она станет опасной,- добавил Родригес.
      - Не скоро,- настаивала капитан.
      - Пока мы будем оставаться в облаках, на наш корабль насядет целая колония венерианских организмов и устроит здесь себе пир,- пылко возражал я.
      - Нет времени для паники, мистер Хамфрис,- отрубила она.
      - Погодите,- вмешался Родригес.- Вы оба, погодите. Кончайте спорить. Все правы. Спускаться надо немедленно. Но прежде всего надо проверить, что с емкостью. А так мы только теряем драгоценное время в спорах.
      - Но разве у нас есть время на проверку? Дюшамп ледяным тоном ответила:
      - Фукс раньше нас зашел в этот облачный слой. Почему же эти ваши пресловутые «жуки» не съели его корабль?
      - А почему вы считаете, что этого не случилось? - парировал я.
      - Я знаю Ларса,- сказала она с легкой усмешкой.- Он не глуп. И никогда не полезет навстречу опасности.
      Я перевел взгляд с нее на Родригеса и Ризу, которая уставилась широко раскрытыми глазами на командный пульт связи, затем мой взгляд вернулся к Дюшамп.
      - Добро,- сказал я наконец.- Я возвращаюсь в биологическую лабораторию, чтобы оказать всяческое содействие Маргарите. Мы должны определить, насколько эти жуки в самом деле опасны для корабля. То есть, в какой мере они нанесли урон скафандрам. Из этого будет ясна дальнейшая картина развития событий. Сколько времени понадобится, чтобы залатать трещину?
      - Несколько часов,- ответила Дюшамп.
      - Йитс уже одевается. Она пойдет вместе с Акирой. Они начнут работу изнутри обшивки,- объяснил Родригес.- Так будет безопаснее.
      - Но от жуков обшивка их не убережет, не так ли? - спросил я.- Ведь если атмосферный газ проникнет внутрь, туда же попадут и вездесущие жуки.
      - Не забывайте, что в баллоне поддерживается давление,- возразила Дюшамп.- И, стало быть, газ только выходит оттуда, но никак не проникает.
      - И все же не держите их там слишком долго,- попросил я настойчиво и властно, как хозяин судна.- А то неровен час…
      - Час не только неровен, но и быстро проходит, мистер Хамфрис. Хочу заметить вам, что дорога каждая минута.
      - Действуйте,- сказал я напоследок.
 

* * *

 
      Существовал только один быстрый, хоть и несколько примитивный способ определить истинный аппетит жуков, на котором мы с Маргаритой и остановились. Я срезал небольшую пластину с коленного сустава скафандра, того самого, в котором уже дважды (второй раз неудачно) выходил в облака. Этот кусочек скафандра должен был стать жертвой эксперимента. Надо сказать, что начальная стадия опыта оказалась самой трудной: материал оказался Твердым и неподатливым. Пришлось пустить в ход электропилу.
      Когда я вернулся с пилой в лабораторию Маргариты, она уже сидела над термосом, оборудованным, как инкубатор для венерианских организмов.
      Но когда я наконец протянул ей отпиленный кусок скафандра, вид у нее был разочарованный и подавленный.
      - Они умирают,- сказала она, как будто речь шла о ее потомстве.
      - Но я думал…
      - Я пыталась создать им все условия, максимально близкие к естественной среде,- объяснила она, обращаясь одновременно к себе и ко мне.- Температура в холодильнике близка к нулю, точно такая же, как за бортом. Я понизила давление и даже добавила испарений серной кислоты. Но ничего не помогает! Все до единого существа, которых я показывала, погибли.
      Я вложил ей в ладонь кусочек скафандра.
      - Действуй, Маргарет. Засунь это в свой холодильник, и посмотришь, какой у них здоровый аппетит.
      Она проделала грандиозную работу, превратив запасной термос-холодильник в настоящий лабораторный аппарат с плотно запечатанной крышкой, под которой скрывался десяток различных кабелей, ведущих к сенсорам. В результате получилось хитроумное самодельное устройство, из ряда тех, что ученые называют «самоваром». Я слышал о таких устройствах от одного такого изобретателя, ученого Рубена Гольдберга, но видел впервые. С обеспокоенным видом Маргарет проворно нашинковала с таким трудом отпиленный кусок на полоски толщиной в волос, с помощью алмазной пилки, а затем направила половину полученного материала по одной из трубок в свой хитроумный агрегат.
      - Зачем тебе алмазная пилка? - спросил я.
      Вопрос вызвал у Маргарет улыбку.
      - А как ты думаешь?
      - Ну… не знаю. Ума не приложу.
      - Я собиралась набрать коллекцию венерианских минералов. И посмотреть их срезы под микроскопом.
      Нет, я положительно пустился в экспедицию с истинными учеными. Такими же неугомонными, трудолюбивыми и готовыми отдавать науке хоть целые сутки напролет. Интересно, они-то когда-нибудь спят?
      - Ах да, конечно,- сказал я.- Я помню, ты рассказывала, просто о другом задумался.
      - А я думала, что уж кто-кто, а ученый-планетолог должен иметь с собой набор геологических инструментов,- продолжала она, даже не спросив, о чем я задумался.
      Я почувствовал, как у меня на лбу собираются складки. , - Кажется, сейчас я припоминаю… Да, я действительно прихватил его с собой. Она рассмеялась.
      - Я знаю, Ван, уж ты-то, конечно… За тобой не заржавеет. Я позаимствовала его из твоих ящиков на складе.
      Она обокрала меня!
      Чтобы скрыть свое замешательство, я склонился над узким глазком-окошечком термоса. Но там не было видно ни черта, кроме серого тумана.
      - Там что, натуральный воздух Венеры?
      - Да,- ответила она, слегка хмурясь.- Я вытянула его из основной забортной пробы, которую мы брали для нефелометров и масс-спектрографов.
      Я обратил внимание, что последние слова она произнесла с нажимом.
      - А в чем дело?
      Она раздраженно фыркнула, совсем как мать.
      - Пробы брать запрещено. Приказ капитана.
      - Но почему она? Какое она имеет…- И тут я понял.- Она не хочет рисковать. Жуки могут проникнуть на борт.
      - Верно,- вздохнула Маргарита.- Так что мне больше не удалось раздобыть для них свежего воздуха.
      - И тем не менее она делает вид, что не верит ни в каких жуков, и выставила меня дураком, когда я заговорил про поручень и скафандры. Дырку-то в газовом баллоне она признала, потому что это такой очевидный факт, от которого не отвертишься. Его зафиксировали даже хваленые датчики и сенсоры Йитс.
      - Естественно, она не хочет допустить паники среди команды.- Она пожала плечами, как будто речь шла об очевидном.
      Но не для меня. Для меня это не было очевидным.
      - Она говорила, что является первоклассным капитаном. Лицемер она первого класса,- сказал я несколько запальчиво.
      - Она капитан корабля,- жестко ответила Маргарита.- Ей решать, что делать. Ведь что бы ни случилось, за все будет отвечать она. На ее плечах ответственность за наши жизни.
      В словах Маргарет был определенный смысл. Но все же…
      - Она послала Сакамото вместе с Йитс латать обшивку газового баллона.
      - Никуда не денешься. Без этого нам не выйти из облаков.
      - Возможно,- неохотно признал я.- Но нельзя позволять им там задерживаться.
      - А сколько они уже там?
      - А сколько мы с Родригесом были за бортом? И вернулись с прорехами.
      Маргарита кивнула.
      - Я уверена, что она держит ситуацию под контролем. Ведь сигналы из скафандра поступают на ее пульт. Поэтому, если что…
      Вдруг зазвенел таймер на термосе, прервав нашу беседу.
      Маргарита извлекла пробу венерианского воздуха, обогащенного парами серной кислоты и живущими в нем организмами.
      Она быстро пристроила пробу под электронный микроскоп и вывела изображение на экран компьютера.
      - Они ожили! - услышал я спустя мгновение ее счастливый крик.- Посмотри, как они шустро задвигались!
      - А где материал скафандра? Она развернула экран ко мне.
      - Его больше нет. Они слопали металлокерамику. Она их кормит.
 

 
      Я вбежал по коридору на мостик. Дюшамп, как обычно, сидела в командирском кресле. Похоже, и не вставала. Тут я услышал голос Йитс, в котором дышало напряжение.