Венера

      - Тревога! Все по аварийным постам! Главный теплообменник вышел из строя. Корабль опасно перегревается. Все по аварийным постам!
 

ПЕРЕГРЕВ

 
      Все ринулись мимо меня к люку, и я внезапно остался совершенно один в опустевшем кубрике. Койка моя была смята, и мне только что вынесли приговор. Но в этот момент больше всего, как это ни смешно, меня волновал факт, что я не знаю, где находится мой аварийный пост.
      Капитан, конечно, знал это. Поэтому я заторопился на мостик. Все кресла оказались уже заняты.
      Фукс на миг оторвался от экрана, оглянувшись на меня.
      - Хамфрис, несказанно рад, что ты соблаговолил присоединиться к нам.
      Его сарказм звучал едко, точно кислота. Я застыл в проходе, не зная, что делать.
      - Займите место за пультом связи, Хамфрис,- бросил капитан через плечо. Затем он дал короткую команду женщине, сидевшей за моим пультом.
      Она вскочила и поспешно покинула мостик. Я опустился за пульт. Тут я увидел, что, несмотря на аварийный сигнал, все системы работают вполне нормально. Автоматический телеметрический маяк исправно посылал сигналы в космос сквозь положенные интервалы времени. Каналы интеркома внутри корабля заполнили рокочущие голоса на незнакомом языке.
      - Мне передать сообщение о неполадках, сэр? - спросил я.
      - Кому? - ответил Фукс вопросом на вопрос.
      - Штаб-квартире МКА в Женеве, капитан. Мы же должны предупредить их о том, что с нами происходит.
      - Телеметрические данные дадут им полную картину происходящего. Надо раскрывать все до конца или молчать.
      Я знал, что сообщение о неприятностях с кораблем в МКА все равно не поможет нам ни на йоту. Мы находились на расстоянии девяноста миллионов километров от ближайшего спасательного судна. Даже «Третьей» высоко на орбите над нами не мог проникнуть в атмосферу, чтобы прийти нам на помощь.
      Мы сидели в напряженном молчании на протяжении нескольких часов. Я весь покрылся потом, и не только от неуклонно возраставшей жары. Это был страх, натуральный человеческий страх. Злорадный голос в голове с иронией вещал мне о том, что, если экипажу удастся наладить теплообменник и спасти корабль, следующее, чем они займутся,- это я. Так что жить мне в любом случае оставалось недолго.
      Совершенно безумная экспедиция. Каждый миллиметр пути - абсолютное безумие. Весь замысел - абсурд. Зачем я отправился сюда, на Венеру? «Не из-за денег»,- отвечал я сам себе. И не из-за слабой надежды заслужить уважение отца. Из-за Алекса. В моей жизни существовал единственный во всех отношениях человек - Алекс. Он был моей защитой, примером для подражания, учителем и воспитателем - всем, чем для человека может стать его старший брат, и даже больше.
      «Я делаю это для тебя, Алекс»,- молча твердил я, не сводя глаз с экранов пульта связи. Я видел собственное слабое отражение в главном экране. Я ничуть не напоминал Алекса. Не найти двух братьев, менее похожих друг на друга.
      Но Алекс любил меня. И во имя этой любви я был готов пожертвовать жизнью. «Слабое извинение собственной глупости»,- подумал я. Но тем не менее это было правдой.
      - Дайте мне отсек теплообменника,- приказал Фукс. Я оторвался от размышлений и запросил на компьютер
      схему корабля, после чего щелкнул на ней по люку с надписью «отсек теплообменника». Экран заполнило изображение четырех членов экипажа, обливающихся потом, но работавших над неисправным теплообменником. Заправлял здесь всем Багадур. Слегка шокированный, я вдруг понял, что двое раздетых по пояс - женщины. Их коллеги не обращали внимания на их наготу.
      Фукс стал говорить с Багадуром на их родном наречии. Капитан рычал, азиат огрызался. Я включил программу-переводчик и надел наушники.
      С таким же успехом я мог слушать их без перевода. Они использовали такой навороченный специфический жаргон, что я едва мог вникнуть в то, о чем идет речь. Очевидно, закупорка одной из ведущих трубок вызвала рост температуры на одном участке трубопровода, что привело к разрушению керамического покрытия на внутренней стенке, а именно это покрытие исполняло роль теплоизолятора. Фукс что-то говорил об «отвердении стенки артерии», пользуясь попутно медицинской терминологией.
      - Придется отрубить ведущий трубопровод, чтобы произвести необходимый ремонт,- подытожил Багадур. Мне это казалось тоже очевидным.
      - Надолго? - спросил Фукс.
      - На пару часов. Может быть, больше.
      Фукс торопливо простучал по клавиатуре в поручне кресла и внимательно вгляделся в экран. Там появился график, ровным счетом ничего не значивший для меня, не считая того, что он был расцвечен от светло голубого через смутно розовый к сияющему красным. Единственная кривая, изгибавшаяся над графиком, с мерцающей белой точкой зависала на краю зоны, окрашенной синим.
      - Порядок,- согласился Фукс.- Отключено. У вас два часа, не больше.
      - Да, сэр,- откликнулся Багадур.
      Но все равно на это ушло больше двух часов.
      Фукс скомандовал поднять корабль на большую высоту, где слегка прохладнее. Теперь, как я понял, нам приходилось иметь дело с температурой в несколько десятков градусов за бортом, отчаянно надеясь, что мы сможем вынести двести градусов Цельсия чуть дольше, чем двести пятьдесят.
      Корабль медленно поднимался. Корабль полз вверх, судя по показаниям альтометра, но температура за бортом падала очень медленно. У меня на глазах белый курсор перешел на кривой графика с голубого в розовый, направляясь к красному району, означавшему угрозу и опасность. Из лазарета раздался голос Маргариты:
      - У меня больной. Тепловой удар, гипертермия, судя по приборам диагностики.
      На экране показалось ее обеспокоенное лицо. Она склонилась над одним из членов команды, лежавшим на операционном столе: глаза его были закрыты, лицо - мокрым от пота, комбинезон также намок.
      - Бальдансаньджа,- пробормотал Фукс.- Он нужен мне у насосов. Надо срочно выбираться из этого кипятка, туда, где прохладнее.
      - Он в крайне тяжелом состоянии.
      - - Дайте ему пару солевых таблеток и верните обратно к насосам,- распорядился Фукс.
      - Но программа диагностики показывает, что ему необходим отдых! - буквально взмолилась Маргарита.
      - У него будет время отдохнуть после того, как мы отремонтируем теплообменник,- отрезал Фукс.- А сейчас мне дорог каждый джоуль работы от этих насосов, а Саньджа знает насосы лучше, чем кто-либо. Поставьте его на ноги. Немедленно!
      Маргарита колебалась:
      - Но он…
      - Вколите ему солевой раствор, дайте горсть амфетаминов. Делайте, что угодно, только верните мне Саньджа.
      Впервые я видел его в таком беспокойстве.
      Человек на столе зашевелился и со стоном открыл глаза.
      - Капитан,- произнес он по-английски,- Пожалуйста, простите мне эту слабость.
      - Подъем, Саньджа,- сказал Фукс.- Ты нужен кораблю.
      - Да, сэр. Я понимаю, сэр.
      Фукс отключил канал связи с лазаретом, прежде чем Маргарита успела что-либо ответить. Уже через несколько минут Бальдансаньджа докладывал с насосной станции на самой корме корабля. Говорил он слабым голосом, но главное было сделано - Фукс был доволен тем, что член экипажа стоит на ногах и снова выполняет свои обязанности.
      Почти спустя три часа пришли вести от Багадура. Он доложил по-английски:
      - Теплообменник в порядке, капитан.
      Вид у него был счастливый. Измазанный лысый череп блестел от пота, струившегося до самой бороды, исчезая в ней ручейками, но зато сверкающая улыбка растягивалась от одной золотой серьги до другой. Мне уже доводилось встречать такое выражение на лицах людей: усталая, но торжествующая улыбка атлета, побившего мировой рекорд.
      Я перевел взгляд на экран с чертежом энергосистем корабля. Белый курсор мерцал на краю красной зоны.
      Со стороны Фукса поздравлений не последовало.
      - Насколько хватит запаса прочности?
      - Насколько угодно, капитан!
      - В самом деле?
      - Мы провели полный техосмотр,- объяснил Багадур.- Прочистили все трубки, сэр.
      Потерев рукой колючий подбородок, Фукс заметил:
      - Что ж, думаю, все, как обычно. Он указал на меня:
      - Насосную станцию, Хамфрис.
      - Да, сэр,- откликнулся я.
      Бальдансаньджа сидел перед циферблатами шкал. Лицо его выглядело истощенным, глаза выпучились, зрачки казались безумно расширены. Интересно, какими лекарствами напичкала его Маргарита.
      - Саньджа,- обратился к нему Фукс,- мы возвращаемся в нормальный режим. Аварийная ситуация миновала. Доложи, как только вернешься в лазарет.
      - Я наблюдаю за насосами, капитан,- упрямо ответил тот.
      - В лазарет, немедленно. Не заставляй меня повторять приказ.
      Глаза астронавта расширились и едва не вылезли из орбит.
      - Да, капитан. Слушаюсь.
      Фукс дал мне десятиминутный перерыв для того, чтобы пообедать, но я вернулся на вахту через девять минут и тридцать секунд.
      - Ты слышал про законы Мерфи, Хамфрис?
      - Про иррациональные правила, сэр? Капитан тяжко вздохнул.
      - Ты же считаешь себя ученым, не так ли? Тогда ты должен интересоваться не только правилами и исключениями в науке, но и феноменами.
      - Да, сэр,- ответил я.
      - Отчего воздушные кондиционеры ломаются непременно в жаркое время года? Почему теплообменник выходит из строя именно тогда, когда он нужнее всего?
      Я понял, к чему он клонит.
      - Потому что именно в это время на них падает наибольшая нагрузка.
      - Совершенно верно,- откликнулся он, откидываясь в кресле.- В таком случае скажи мне, что на очереди? Куда Мерфи ударит в следующий раз?
      Пришлось задуматься над этим. Теплообменник нам нужен, чтобы спуститься в венерианскую атмосферу. Еще нам понадобится система жизнеобеспечения.
      - Ну так что же? - подгонял Фукс.
      - Насосы,- решил я.- Насосы, которые поддерживают давление газа в емкости на время нашего спуска.
      - А также и после него,- дополнил он.
      - И во время последующего подъема,- продолжал я,- когда придется закачивать газ, который сможет оторвать корабль от планеты.
      - Прекрасно, Хамфрис.- Фукс насмешливо захлопал в ладоши.- Весьма прозорливо. Как только мы с вами сдадим вахту, ты пойдешь к Саньджа и начнешь осваивать насосную станцию.
      - Я?
      - Ты, Хамфрис. Нельзя зарывать свои таланты за пультом связи. Кроме того, для человека с твоим образованием это намного проще.
      Он подтрунивал надо мной, но зачем? Я понятия не имел. Еще двое техников на мостике сидели с отсутствующими лицами, как обычно, хотя, как мне показалось, они украдкой переглянулись.
      - Да, Хамфрис,- продолжал Фукс.- Пришло время попачкать лилейные ручки. Тяжелая работа кует мужчин, уж поверь моему опыту.
      Я отчетливо увидел, как блеснула улыбка техника-навигатора, прежде чем она успела спрятать ее.
 

* * *

 
      Фукс вскоре покинул мостик, и Амарджагаль, его первый помощник, заняла место за командным пультом. Она кисло посмотрела в мою сторону, не сказав при этом ни слова.
      Как только я сдал вахту, то сразу же направился на розыски Бальдансаньджа, чтобы немедленно приступить к изучению насосов. Но успел дойти лишь до раскрытой двери капитанской каюты.
      - Только посмотри на это, Хамфрис,- позвал меня капитан.
      Это был приказ, а не приглашение, я понял сразу. Едва я прошел в каюту, как увидел перед собой большую стену-экран, на котором развернулась панорама пролетавшей под нами планеты, светящейся жаром во тьме венерианской ночи.
      - Как озеро огня у Мильтона,- продолжал капитан, хмуря брови и вглядываясь в голые камни.
      Он коснулся клавиши на столе, и фонари в каюте погасли. Осталось только мрачно-зловещее сияние от раскаленных камней более чем в тридцати километрах внизу под нами. От этого света лицо Фукса тоже приобрело мрачный загробный оттенок, и при этом торжествующий.
      - Темница ужасов,- пророкотал он.
      Он повернулся ко мне, с той же зловещей улыбкой.
      - Никогда такого еще не видел? Я молча смотрел на него.
      - Нет, конечно же-, нет,- ответил он за меня.- Откуда? Да и кто видел такое? Смотри, смотри на это. Смотри! Страшно, а глаз не оторвать! Красота и ужас сведены воедино. Это и есть Венера - языческая богиня любви.
      Я лишился дара речи. Не столько от вида притягательно-жуткой панорамы, сколько от поведения Фукса. Он вел себя как одержимый.
      - Целый мир перед нами,- продолжал он, не отрывая глаз от экрана.- Мир, так похожий на наш и в то же время столь разительно отличающийся от Земли. Но почему, как это случилось? Что превратило Землю в рай, а Венеру в ад?
      Несмотря ни на что, я заставил себя подойти ближе к экрану. Пейзаж в самом деле вызвал в памяти дикую сказку про вампиров, завлекающих жертву. Венера напоминала кладбищенскую пустыню, усеянную валунами - памятниками. Тут никогда не было темноты, несмотря на облака,- свет постоянно исходил из-под поверхности планеты.
      Вот каким оказалось место, где мы намеревались совершить посадку,- настоящая Преисподняя, в лучших дантовских традициях. И Алекс покоился где-то здесь; по крайней мере, то, что от него осталось.
      А планета притягивала Фукса. Он полетел сюда не просто ради денег, теперь в этом не оставалось сомнения. Венера привлекала его как романтика, как поэта. Он зачарованно смотрел на нее, немо уставясь на каменный ландшафт, на лице его застыло выражение, которое у любого другого человека называли улыбкой. И все же оно больше напоминало лицо человека, встретившегося со своим вечным противником, своей Немезидой, судьбой, богиней возмездия, своим врагом, столь могущественным, что одолеть его не было никакой надежды. И все же он решился встретиться с ним лицом к лицу. Не могу сказать точно, сколько Фукс так стоял, созерцая опаляющий ландшафт, но наконец он обратил внимание на выключенный свет в каюте. И мне с трудом удалось оторваться от экрана, от этого вызывающего зрелища.
      Некоторое время капитан хранил молчание. Он опустился в кресло за столом с хмурым задумчивым лицом.
      - Я мог стать ученым,- наконец заговорил он, оглядываясь на опаленную поверхность Венеры.- У меня далеко не блестящее образование, я не учился и не преподавал в университете и не имею степеней. Я закончил технический колледж. Стал работать, когда мне еще не было двадцати. Я учился жить и не собирался получать степень доктора наук.
      Мне нечего было ему ответить. Наконец его взор упал на меня.
      - Но ничего, когда денежки твоего отца будут у меня в кармане, я получу любое образование, какое только захочу. И тогда я вернусь на Венеру с чисто научной экспедицией. Я освою и исследую этот мир, как он того заслуживает.
      «Очарованный Венерой»,- пронеслось у меня в голове. Наконец я это понял, пришел к этому, как к неизбежному выводу. Я пытался играть роль планетолога, а он по-настоящему был очарован этим жутким миром. Он влюбился в странную и загадочную, зачарованную Венеру.
      И этот же человек, романтик, навлек на меня гнев экипажа, этот же человек высмеивал и «подставлял» меня на каждом шагу.
      - Не понимаю вас,- пробормотал я. Он вскинул бровь.
      - Не понимаешь, потому что я восторгаюсь этим враждебным миром? Мне, каменной крысе, бродяге с астероидов, не пристало, наверное, приходить в эстетический восторг? Думаешь, только ученому, дипломированному специалисту, положено восхищаться всем новым и неоткрытым?
      - Дело совсем не в этом,- покачал головой я.- Вы, очевидно, по всем признакам, человек интеллигентный, и все же ведете себя как мужлан неотесанный.
      Он расхохотался.
      - Что ты можешь знать о мужланах?
      - Ну, например, что вы недавно выставили меня на смех перед командой.
      - Ах! Так вот какие мы чувствительные?
      - Не понимаю, как после этого вы можете приглашать меня разделить ваши чувства по поводу восхищения планетой.
      Он выключил экран, хмурясь.
      - Мы здесь не за тем, чтобы восхищаться. Мы прилетели сюда, чтобы найти останки твоего брата и получить деньги, обещанные твоим отцом.
      Я не сразу пришел в себя.
      - Но только что вы говорили совсем другое.
      - Не путай мечты с реальностью,- оборвал меня он. И несколько смягченным тоном добавил: - Может быть, когда-нибудь потом,- мечтательно пробормотал он,- когда я вернусь… Так или иначе, мы - первые.
      Я покачал головой. Этого человека сразу не раскусишь.
      - Что же касается моего поведения на мостике,- продолжал он,- то я лишь пытался спасти тебе жизнь.
      - Спасти мне жизнь?
      - Ведь команда считает, что ты - мой шпион.
      - Благодаря вам!
      Он взмахнул рукой в воздухе, как будто отгоняя надоедливое насекомое.
      - Теперь у них возникнут сомнения. Не может же такой кретин быть агентом!
      «Превосходно,- подумал я.- Теперь я еще и кретин».
      - А вот в каюту тебя приглашать точно не следовало. Это наведет на подозрения. Так что больше на мое гостеприимство не рассчитывай.
      - Понимаю,- промямлил я.- Я считаю…
      - Да. Я не должен был приглашать тебя в свою каюту, но просто не мог наслаждаться этим великолепным зрелищем в одиночестве. Мне надо было разделить свой восторг хоть с кем-нибудь, а Маргарита сейчас спит.
      Не успев пройти половину коридора, я серьезно задумался, откуда это Фукс мог знать, что Маргарита спит.
 

МЯТЕЖ

 
      Встреча с Фуксом навела меня на важные мысли. Меня считали планетологом, и все же я сделал слишком мало, чтобы оправдать это звание.
      Приборы, которые я взял на борт «Геспероса», чтобы удовлетворить исследовательский интерес профессора Гринбаума и Микки Кокрейн, делали все автоматически. Мне почти не нужно было обращать на них внимания, тем более - заниматься научной деятельностью. А теперь и их не существовало, а я оказался немногим более чем пленником в команде Фукса.
      Алекс прилетел сюда, чтобы выяснить, как планета превратилась в парниковый ад. Он хотел определить, что случилось на Венере, что сделало ее столь отличной от Земли и не может ли то же самое произойти с нашей родной планетой. Конечно, не последнюю роль тут играла политика. «Зеленые» раструбили про экспедицию Алекса и собирались использовать открытия, полученные в ходе экспедиции, в собственных предвыборных программах.
      Но Алекса интересовала с научной точки зрения прежде всего сама Венера. В душе он был самоотверженным романтиком, каким и полагается быть настоящему ученому. Я знал брата и понимал, что он лишь воспользовался предложением «зеленых» - взяв у них деньги на экспедицию, точно так же как и они воспользовались им.
      А что же я? Я поклялся идти по следам Алекса, но теперь от меня зависело немногое. Здесь правили Фукс и его экипаж, а я был сторонним наблюдателем. Фукс кипел страстью первооткрывателя, в то время как я напоминал бессловесное бревно, как дилетант, изображающий из себя ученого.
      «С меня довольно»,- поклялся я себе, убрав учиненный в койке разгром. Больше они не услышат от меня ни слова. Я и в самом деле не сказал им ни слова, а они смотрели на меня с немой враждой. Кое-как приладив на место оторванные клочья «шодзи», я пообещал себе, что с этого времени займусь изучением Венеры, как и подобает планетологу, а остальное катись ко всем чертям.
      Проблема оказалась только в том, что все оборудование осталось на «Гесперосе». Конечно, на «Люцифере» имелись аналогичные приборы, не в таком количестве, но с их помощью можно было проводить измерения.
      Через несколько дней, когда мы наконец достигли поверхности, я решил собрать экземпляры раскаленных камней, чтобы доставить их на Землю.
      Красивое и благородное намерение. Но тут проклятая анемия вновь набросилась на меня в самый неподходящий момент.
      Во-первых, я не обратил внимания на первые симптомы. Не придал им значения. Усталость, прерывистое дыхание, головокружение со звоном в ушах. «Забудь о них,- говорил я себе.- Сконцентрируйся на своей работе».
      Я пытался убедить себя, что чуть перегрузился на работе, поскольку был вынужден разрываться между моими новыми обязанностями ученика техника насосной станции и изучением данных по венерианской атмосфере, собранных Фуксом. Но себя не обманешь, я знал, что число красных телец в крови неумолимо падает, с каждым часом становилось все хуже.
      Маргарита заметила это. Она превратила медсанчасть на корабле в нечто вроде биологической лаборатории, где изучала венерианские аэробактерии. Изучала теоретически, по собранным данным, поскольку не смогла захватить с собой ни одной пробы воздуха с «Геспероса», а Фукс ни за что бы не позволил проникнуть хоть одной прожорливой твари на свой корабль.
      - Я пытаюсь вычислить, какой бы нам понадобился для них контейнер,- объяснила мне Маргарита.- Я хочу доставить их на Землю.
      Небольшой дисплей на переборке лазарета показывал химический анализ протоплазмы воздушных бактерий: бессмысленную путаницу химических символов и чисел, по крайней мере - бессмысленную для меня.
      Прикусив нижнюю губу, Маргарита изучала экран.
      - Если бы только у меня хватило времени сделать анализ ДНК,- бормотала она.
      - Если у них есть ДНК,- отозвался я. Я сидел на столе, болтая ногами. В отсеке госпиталя казалось попрохладнее, но, воображая, что сейчас творится за бортом «Люцифера», я ощущал себя вполне комфортно.
      - Марсианские бактерии имеют спиральную структуру в своем ядре ДНК. То же самое у марсианского лишая.
      - И если венерианские бактерии пошли по тому же пути, то это доказывает, что спиральная структура является базовой для всех живых организмов, или же то, что жизнь на всех трех планетах зародилась от первоисточника.
      Маргарита посмотрела на меня с уважением, чего я прежде никогда не читал в ее взгляде.
      - Глобальный вопрос,- вздохнула она.
      - Так ведь и я глобальный парень. Тут она пристально посмотрела на меня.
      - К тому же очень бледный парень. Как ты себя чувствуешь?
      Я выпрямился, расправил плечи, но тут же услышал свой голос:
      - Она возвращается.
      - Анемия?
      - Да.
      - Значит, переливание не помогло?
      - Оно прекрасно помогло, на несколько дней,- ответил я. -Но никакое, даже полное, переливание крови не излечит анемии. У меня в организме не производится достаточного количества красных телец, чтобы поддерживать мое бедственное существование.
      С крайне озабоченным видом девушка проговорила:
      - В таком случае тебе нужно еще одно переливание крови.
      - А разве такое возможно? - спросил я, и мы оба поняли, о ком идет речь.
      Маргарита очистила экран, ткнув в него пальцем, и вызвала медицинскую справку.
      - Ни у кого нельзя забирать крови больше полулитра за несколько дней, Ван. Иначе можно убить донора.
      - Поверь мне, он не настолько щедр,- фыркнул я. Она посмотрела на меня, как на врага.
      - Откуда ты знаешь?
      - У Фукса вполне здоровое чувство самосохранения, вот и все, что я хотел этим сказать.
      - Тогда почему он решился дать кровь тогда, в первый раз?
      - Потому что иначе ты обвинила бы его в убийстве, помнишь?
      - Правильно,- согласилась она с печальной улыбкой.- Припоминаю.
      - Не думаю, что это снова сработает.
      - В этом нет необходимости,- сказала она.
      - Почему?
      - Он даст кровь добровольно.
      - Правда?
      - Правда,- твердо сказала она, с определенной уверенностью.
      - Отчего ты так убеждена в этом? - поинтересовался я. Она посмотрела куда-то в сторону, намеренно отводя
      взгляд от меня.
      - Теперь я узнала его поближе. Он вовсе не чудовище, каким ты его себе представляешь.
      - Ах, ты узнала его поближе? - фыркнул я.
      - Да, узнала,- ответила она с вызовом.
      - В «горизонтальном» смысле? - спросил я решительным тоном супруга, уличающего в измене.
      Маргарита ничего не ответила.
      - Ну, так как же?
      - Знаешь, Ван, честно тебе скажу: не твое это дело.
      - Да ну? Ты идешь в его койку, чтобы сохранить мне жизнь,- и это никак меня не касается? Меня не касается то, что ты делаешь для моего спасения?
      Тут у нее вид стал просто недоуменный:
      - Для твоего спасения? Ты что - серьезно думаешь, что я прыгну к нему в постель для твоего спасения?
      - Ну, не то чтобы…- Я несколько потерялся от такой атаки.- Я имел в виду…
      Взгляд черных глаз зажал меня, как в тиски:
      - Ван, неужели ты не понимаешь, что все, что мы делаем: я, он, ты - мы делаем лишь из эгоистических соображений? Мы пытаемся выжить и делаем это для самовыживания.
      Теперь я оказался совершенно выбит из колеи:
      - Но… ты и Фукс,- пролепетал я.- Я думал…
      - Что бы ты ни думал - все чепуха,- твердо объявила Маргарита.- На твоем месте я бы занялась одной проблемой: как получить достаточное количество переливаний крови от капитана, чтобы самому выжить - и его не погубить.
      Я смотрел на нее, чувствуя, как закипает во мне магма - такая же красная, как под поверхностью планеты, на которую мы готовились совершить посадку.
      - Не надо так волноваться,- процедил я.- Обо мне и капитане.
      И, прежде чем она успела ответить, я протиснулся мимо нее в коридор и умчался в обсерваторию на носу корабля. Так далеко я не заходил ни разу.
      На пути из открытого люка кубрика меня позвал голос Саньджи:
      - Мистер Хамфрис, зайдите, пожалуйста.
      Он один из всего экипажа проявлял ко мне нечто большее, чем подозрительную враждебность, человек, отвечавший за насосную станцию, мой прямой начальник по долгу службы.
      Пройдя в люк. я увидел здесь Багадура и еще двух членов команды, в их числе одна женщина - они спрятались за переборкой.
      Саньджа выглядел так себе - прямо скажем, не аховый. Скверный вид. Сложения он был хрупкого, почти птичьего, и кожа у него казалась темнее, чем у остальных.
      Трое остальных астронавтов смотрели на меня в хмуром молчании. В глазах Багадура плясали зловещие огоньки.
      - Мистер Хамфрис, нам надо сходить на вторую насосную подстанцию,- сообщил мне Саньджа.
      - Прямо сейчас? - спросил я, обводя взглядом остальных. Как будто палач с подручными окружали меня со всех сторон после вынесения приговора.
      Через силу кивнув головой, Саньджа ответил:
      - Да. Сейчас.
      Пульс стучал у меня в висках, когда мы все вместе направились по коридору, мимо мостика, на этот раз двигаясь на корму. Фукса в командирском кресле не оказалось, на его месте сидела Амарджагаль. Потом мы прошли мимо кают Маргариты и капитана. Двери оказались заперты.
      «Прекрасно,- подумал я.- Они - в постель, а меня - в расход. Багадур правильно выбрал время».
      Я не знал, что делать. Колени начали трястись по мере приближения ко второй насосной станции. Ладони взмокли от пота. Ни Багадур, ни остальные не сказали ни слова. Тут я на миг вспомнил старый вестерн. Мне показалось, что меня ведут линчевать. «Тебе повезло, что идет дождь,- как сказал палач приговоренному.- А мне еще назад возвращаться».
      С каждым шагом Багадур казался все больше и опаснее. Он был выше всех на борту, и его бритая голова и густая борода придавали ему диковатый вид островитянина-людоеда. Бальдансаньджа смотрелся рядом с ним заморышем. Сопровождающие пара мужчин и женщина тоже имели крепкое сложение, чуть повыше меня и не в пример мускулистее.
      Вторая насосная находилась двумя лестничными переходами ниже, в самом хвосте коридора. Впрочем, «станция» - слишком громкое название. Небольшой отсек, по форме - как треугольный кусок торта, в котором размещалась пара насосов, прикрытых полукруглыми металлическими кожухами.
      - Садись,- приказал Багадур, указывая на одну из полусфер.
      - Я знаю, о чем ты думаешь,- начал я.- Ты уверен, что я шпионю на капитана. Но я не…
      - Сиди спокойно,- отрезал Багадур.
      Однако я не мог держать язык за зубами в таком положении. Страх пробуждает красноречие. Я стал нести всякий вздор. Я не мог остановиться. Я рассказал им, можно сказать, в прозе и стихах, о том, как Фукс ненавидит моего отца и меня, и как он будет рад, когда они меня уничтожат, и как потом он сдаст их властям по возвращении на Землю, и…
      Тут женщина ударила меня ладонью по лицу. Я почувствовал вкус крови. Моей и капитана.
      - Помолчите, мистер Хамфрис,- прошипел Багадур.- Мы не собираемся причинять вам вреда, если вы сами не вынудите нас к этому.
      Я растерянно моргал, лицо мое пылало от пощечины. Я глотал соленую горячую кровь. Женщина смотрела на меня и цедила мне в лицо что-то на своем родном языке. Я понял, что она говорит: «Закрой свой рот, глупец»,- что-то в этом роде.
      Я замолчал, но каждый нерв моего тела оставался в диком напряжении.
      Астронавты извлекли черные коробки и просканировали переборки, потолок и палубу. «Ищут „жучков"»,- понял я. Женщина хмыкнула и указала на пластину в металлической подвеске. Пока Саньджа стоял рядом со мной, уставясь в пол, они открутили пластинку и вытащили крошечный кусочек пластика. Для меня это был не более чем комок пыли, но Багадур нахмурился, увидев его, бросил на палубу и раздавил каблуком.
      Я поднял глаза на Саньджу.
      - Что здесь происходит? Что они задумали? Он лишь прижал палец к губам.
      Мне пришлось просидеть в жутком молчании, которое, как мне казалось, растянулось на несколько часов. Саньджа стоял передо мной в нерешительности, с жалким видом, в то время как остальные сгрудились у люка, то и дело выглядывая в коридор.
      Наконец женщина прошипела нечто вроде предупреждения, и они спрятались, прижавшись к переборке сразу за люком. Саньджа, которого, казалось, трясло не меньше, чем меня, предупреждающе шепнул:
      - Ни звука, мистер Хамфрис. От этого зависит ваша жизнь.
      Сидя на кожухе насоса в маленькой треугольной тюрьме (или, может, на эшафоте), я чуть отклонился в сторону, заглядывая в коридор. Сюда шел Фукс, с лицом как грозовая туча. Он размахивал кулаками.
      Багадур вытащил длинный кинжал. Я узнал его - это был кухонный нож с камбуза, для резки мяса. В руках у остальных появилось аналогичное оружие.
      Я посмотрел на Саньджу. Казалось, он парализован страхом, скован ужасом того, что сейчас должно произойти. Даже мой страх рассеялся рядом с его ужасом. Саньджа стал его олицетворением, чистым страхом. Прикусив губу, он взирал на приближающегося по коридору капитана. Я слышал, как стучат по металлической палубе его подошвы.