Я вызвал Маргариту. Не прошло и минуты, как она появилась. Видимо, сидела у себя в каюте за стенкой. Затем я посмотрел на настольные часы: уже перевалило за полдень. Прошло более пяти часов с тех пор, как она вручила мне чип Алекса. Я просидел за столом более пяти часов.
      - Я разбудил тебя. Она улыбнулась в ответ:
      - Нет, я бы так быстро не оделась.
      Она была все в том же комбинезоне. Я помнил его цвет.
      - Значит, не спала? - спросил я.
      - Работала,- ответила Маргарита, подвинув стул поближе к столу.- Точнее, думала.
      - О чем?
      - О твоем брате.
      - А-а… Спасибо.
      - Он тебя очень любил.
      - И я его тоже любил,- вздохнул я.- Наверное, это был единственный человек во всей Солнечной системе, который был мне дорог по-настоящему.
      - Значит, мы оба потеряли дорогого человека,- упавшим голосом сказала Маргарита.
      - Это как? - В голове у меня пронеслось: «Неужели она знала Алекса? А вдруг у нее с ним был роман?» И внезапная ревность всколыхнула мое сердце.
      - Значит, ты хочешь сказать,- зловещим тоном начал я.
      - Да,- просто ответила она.- Я тоже потеряла единственного человека, которого любила… Свою мать.
      - Ах, да! Прости…- Как ни стыдно мне было, но на миг ее ответ принес мне радость и несказанное облегчение. Я внимательно посмотрел на Маргариту. Как она напоминала мать, хотя в то же время какая разница характеров.
      - Маргарита, а много… этого… материала осталось в скафандре?
      Она смущенно заморгала.
      - Достаточно, чтобы взять пробу на ДНК? - уточнил я.
      - Для клонирования? - спросила она.
      Интересная получалась ситуация. Я беседовал о возможности клонирования с одним из клонов, который сам, в свою, очередь, мог клонировать другого - не только из своего, но и других тел. Отпадала и разрушалась вся старая репродуктивная система размножения: какое там почкование - человечество перешагнуло уже и этот порог. Отпадала сама идея семьи. Но отчего же меня так тянуло к клону - Маргарите? Клону моего первого капитана, с которым я совершил полет на Венеру.
      - Ну, так как же? - спросил я, а в глазах ее надеялся прочесть ответ и на другой вопрос.
      Маргарита смотрела на меня безмолвно некоторое время, затем отвернулась:
      - Не получится, Ван. Я уже проверяла. Слишком высокая температура, и слишком много времени прошло. Разрушились все полипептиды, все молекулы с длинной цепью. Нуклеиновые кислоты и все остальное… Все уничтожила жара.
      Сердце мое опустилось в пятки.
      - Ничего не поделаешь,- продолжала Маргарита.
      - Он думал, что у него ничего не получилось,- признался я.- Он умер с мыслью, что оказался неудачником.
      - Я не понимаю.
      Тогда я рассказал ей о «зеленых» и о том, как надеялся Алекс использовать Венеру для того, чтобы объяснить людям Земли, что пора принять самые решительные меры против глобального потепления..
      Как только я закончил, Маргарита сказала:
      - Да, «зеленые» не на шутку встревожились провалом экспедиции. Для них это - крах. Вложить такие деньги - и не получить ничего. Это нанесло сильный удар по их партии. Они рассчитывали получить в руки Венеру в качестве наглядного пособия, на котором можно продемонстрировать масштабы грядущей катастрофы. Они хотели, чтобы сам вид Венеры в небесах стал грозным символом.
      Я покачал головой:
      - Это бы все равно не сработало. Ученые, такие как Микки и многие другие ее сподвижники, все равно поведали бы правду людям, и из этой политической акции все равно вышел бы пшик. Ситуация на Венере не имеет ничего общего с земной.
      - Вот уж твой «папочка» был бы доволен. Я выразительно посмотрел на нее.
      - Ведь такие, как он, моментально раструбят новости на весь свет, не так ли? Он даже пожертвовал сыном, чтобы навсегда закрыть от нас Венеру. По крайней мере, на ближайшие годы, пока он не накопил достаточно капитала, чтобы спонсировать новую экспедицию. Точнее, заманить ее призом.
      - Но ведь это же хорошие новости,- едва слышно прошептал я.
      - Хорошие - для твоего «папочки»,- съязвила Маргарита.
      - Нет,- вздохнул я, сразу почувствовав, как окреп мой голос, от правды, которая стояла за мной.- Нет, это как раз плохие новости для моего «отца» и хорошие - для всех остальных. Для нас.
      Она даже подалась в мою сторону:
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Парниковый эффект на Венере не имеет ничего общего с тем, что творится у нас на Земле! - выпалил я, почти ликуя.
      - И это ты считаешь хорошими новостями? Я так и подпрыгнул в кресле и обежал стол:
      - Еще бы! Конечно, хорошие! Значит, то, что происходит на Земле,- вовсе не такое необратимое явление природы. Все это - лишь только дело рук человека!
      - Но ученые…
      Я схватил ее за руки и стащил со стула.
      - Ученые уже полстолетия твердят нам, что именно поведение человека ведет к глобальному потеплению. Ведь парниковые газы мы выбрасываем в атмосферу целыми гигатоннами.
      - Но промышленники объявили, что потепление - естественная часть климатического цикла,- сказала Маргарита, почти смущенная моим внезапным энтузиазмом.
      - Верно. Однако теперь у нас есть образ Венеры, подкрепленный ее фотографиями, где природа добилась настоящего, внушительного парникового эффекта… и мы можем показать, что это не имеет ничего общего с тем, что случилось на Земле! - Я был очень возбужден.
      Маргарита покачала головой:
      - И все же не вижу, чем это поможет «зеленым».
      - Тем, что по возвращении мы сможем сказать: «Да! Вы правы. Венера - это чисто природная, естественная катастрофа… Но Земля - катастрофа искусственная. И то, что сделано людьми, ими же может быть и устранено!»
      В глазах Маргариты сверкнуло понимание. На лице ее расцвела улыбка.
      - Значит, все в руках человека?
      - Вот-вот.
      - И человек может избавиться от этой напасти самостоятельно?
      - Верно! - В полном восторге я крепко обнял Маргариту и звучно поцеловал. Она не сопротивлялась. Напротив, она также впечатала в меня ответный поцелуй.
      Но затем тут же осторожно отстранилась и спросила:
      - А ты понимаешь, во что ввязываешься?
      - Думаю, что понимаю. Я собираюсь очень сильно разочаровать своего папочку… точнее, Мартина Хамфриса. Он быстро взлетит в воздух. Может быть, даже с дополнительным ускорением.
      - Ты что, собираешься податься в «зеленые»? - спросила она совершенно серьезно.
      - Думаю, это не самая большая глупость, которую я собираюсь сделать в своей жизни.
      - Это большая ответственность, Ван.
      Пожав плечами, я кивнул: мол, ничего не поделаешь, в то же время не выпуская ее из объятий.
      - Не все лидеры «зеленых» будут доверять тебе.
      - Потому что я сын Мартина Хамфриса?
      - Не только поэтому.
      - Но я уже не сын ему.
      - Ты собираешься предать огласке эту историю с Фуксом.
      Я кивнул:
      - И не только. Алексу они почему-то доверились. А ведь он - генетический наследник Хамфриса.
      - Все равно,- покачала она головой.- Многие будут завидовать тебе. А зависть рождает и соперников, и врагов, и шпионов, и доносчиков. И вредителей. Позволь мне заверить тебя: политика - это сложная и довольно опасная игра. И, главное, она не терпит слабых.
      - Ты имеешь в виду - анемичных?
      - В кругах «зеленых» много людей,- уклончиво сказала она, не давая прямого ответа на мой вопрос.
      - В общем, я понял,- оборвал я ее.- Ты хочешь сказать, мне нужен человек, который защитил бы мою спину от множества кинжалов, спрятанных в ночи.
      Я как-то подхватил этот высокопарный стиль Фукса, возможно, он вошел в меня вместе с кровью.
      - Да, ты, в общем-то, прав,- лукаво улыбнулась она.
      - Люди Хамфриса будут охотиться за моим скальпом. А это крутые ребята.
      Она заглянула прямо мне в глаза, как в душу.
      - Ты уверен, что сможешь снести все это? Я не колебался ни наносекунды.
      - Да! - решительно заявил я. Затем добавил: - Если ты пойдешь со мной.
      - Я? - в притворном удивлении спросила она.
      - Ты. Будешь моей путеводной нитью и моей защитой.
      Странное выражение возникло на ее прекрасном лице. Уголки ее губ чуть приподнялись, легкая, едва заметная, а на посторонний взгляд и вовсе не заметная улыбка появилась на ее лице: как будто она только собиралась улыбнуться, но взгляд ее при этом оставался совершенно серьезным.
      - И матерью моих детей,- закончил я. Рот у нее так и раскрылся.
      - Я очень богатый человек,- продолжал я, все еще не выпуская ее рук.- У меня почти нет вредных привычек. У меня довольно неплохое здоровье, пока под рукой есть необходимые препараты.
      - И? - продолжала она.
      - И я люблю тебя,- закончил я. Наконец я заставил себя произнести это слово. Это было не совсем правдой, и мы оба знали, никуда не денешься. Никто из нас не знал, что такое на самом деле любовь, но мы уже прошли сквозь такие передряги, что вряд ли можно сыскать на Земле и даже во всей Солнечной системе человека, который стал для меня более близок, чем клон Дезирэ Дюшамп.
      - Любовь - большое слово, великое слово,- прошептала Маргарита. Но я почувствовал, как она стала ближе мне в этот миг. Она прильнула ко мне и положила голову мне на плечо.
      - Мы скоро узнаем о ней все,- шепнул я в ответ.- Начнем прямо сейчас.
 

* * *

 
      Я не был готов к повальному интересу со стороны журналистов. Как только мы определились на лунной орбите, меря тут же засыпали запросами, просьбами, предложениями и заказами на интервью, документальные фильмы обо мне, биографические книги. Все хотели, чтобы я ежедневно появлялся по всем каналам новостей, снимался в приключенческих сериалах про космос. Я стал знаменитостью, теледивы хотели, чтобы я сидел с ними в студиях, политики норовили сфотографироваться со мной, и все окружающие проявляли ко мне жадный интерес, точно венерианские жучки - к корпусу нашего корабля.
      Очень мягко, но категорично я отклонил все предложения, дав только самые необходимые интервью, способствующие освещению событий. Но и это краткое изложение оказалось настолько драматичным, что приковало к экранам всех зрителей лунной и земной систем в течение целой недели.
      Конечно, я давал интервью, но очень выборочно. В каждом интервью я утверждал, что парниковый эффект Венеры принципиально отличен от земного парникового эффекта, причем за последствия земного отвечают сами люди, и нечего сваливать все на климат и глобальное потепление. «Зеленые» сначала пришли в ярость: меня засыпали требованиями отречься от своих еретических взглядов. Среди них были даже прямые угрозы от фанатиков, но вскоре руководство «зеленых» стало использовать мои интервью в своих политических кампаниях.
      Тем временем я передал собранные данные Микки Кок-рейн, которая прилетела на «Люцифер», пока мы стояли на лунной орбите в карантине. Медицинские эксперты проверяли, не нанесли ли мы какой инопланетной хвори.
      Конечно же, то, что мы захватили с собой экземпляры венерианских аэробактерий, а также веские доказательства о существовании фауны: фрагмент щупальца того загадочного существа с поверхности планеты - намного увеличивали наш карантинный период. Микки со своими приятелями-учеными с ума посходили от радости, увидев перед собой эти свидетельства существования жизни на Венере. Мне тут же было предложено почетное членство Международной Академии наук, или МАНки в просторечии. Маргарет стала действительным членом, и также прозвучали намеки на какую-то особую Нобелевскую премию, которая будет вручена ей.
      Пришлось мне связаться за время этого вынужденного простоя и с Гвинет, которая по-прежнему жила в Барселоне, я Она выглядела столь же обворожительной и прекрасной, Как и всегда. Даже на моем настенном экране на борту «Люцифера» ее карие глаза и полные, вожделеющие губы заставили мое сердце стучать чаще.
      Но после нескольких минут ни к чему не обязывающей болтовни я сказал ей:
      - Квартира теперь твоя, Гвинет. Можешь распоряжаться ею, как тебе вздумается.
      Она особенно не удивилась. Казалось, мое добровольное предложение не застало ее врасплох. Как будто иного она и не ожидала.
      - Значит, прощаемся? - вздохнула она. И это прозвучало скорее утверждением, а не вопросом.
      - Боюсь, что так,- согласился я, удивляясь, что не чувствую никакой боли. У меня возникло какое-то неприятное чувство, какая-то неловкость,- я всегда боялся остаться один. Видимо, и ей одиночество тоже не грозило.
      Она кивнула:
      - Так я и думала. Смотрела твое интервью по новостям; Ван. Ты сильно изменился. Ты уже не тот, каким был раньше.
      - Ничего не поделаешь,- ответил я.- Время идет.
      - Когда собираешься встретиться с отцом? - прозвучал ее пробный выстрел, в котором, видимо, скрывался намек на ее нынешнее положение. Почему она поблагодарила меня за то, что я ускорил развязку наших отношений?
      - Скоро…- неопределенно сказал я,- как только снимут карантин.
      Она опять улыбнулась.
      - Тебе же причитается куча денег.
      Мне показалось, что она произнесла последние два слова если не с вожделением, то, по крайней мере, с уважением.
      - Да,- ответил я.- И еще кое-что.
 

 
      Всего две недели - и вот различные медики и биологи сошлись на том, что «Люцифер» и его команда не пред-
      ставляют никакой опасности для населения Земли и Луны.
      Как только мы оказались наконец чисты, как жена Цезаря, то есть совершенно вне всяких подозрений, я послал Маргариту в свой дом на Майорке, наказав ей:
      - Перед тем как ехать домой, я должен повидаться с Мартином Хамфрисом.
      - Разве нельзя сделать это по видеофону? - удивилась Маргарита.- Или, в конце концов, устроить встречу в виртуальной реальности.
      - Нет,- сказал я.- Это должно произойти с глазу на глаз, лицом к лицу. Только я и он, больше никого. На его территории.
      Поэтому я приземлился, а точнее, прилунился, в Селенограде.
      Меня проводили в вестибюль президентского номера «Отеля Луна», сообщив:
      - Мистер Хамфрис скоро примет вас, сэр.
      Я прошел по толстому ковру к большому окну. За время скитаний я совсем отвык от окон, везде и во всем видя лишь экраны. Здания, построенные на поверхности, вообще редкость на Луне, и уж тем более - с такими огромными окнами. Я смотрел на сияющий полумесяц Земли, висевший в кромешной темноте. У огромного окна стоял на тонкой изящной треноге короткий черный телескоп. Я заглянул в объектив, расположенный сбоку, и поискал место, где, по моим предположениям, располагался Коннектикут - моя родина.
      Поместье раскинулось в опасной близости от набухшей водами речки. На уровне моря целая долина постепенно утонула в прибывающих водах Лонг Айленд Саунд. Я повернул телескоп к Майорке, но она была едва различима. Дом на Майорке уцелел, но дамба, защищавшая Пальма, уже угрожающе нависала над городом.
      Более столетия глобального потепления привело к этим бедствиям. И не меньше столетия уйдет на то, чтобы устранить их. Впереди нас ждали десятки лет тяжкого труда и борьбы за существование, которую теперь надо было вести иным образом: не бороться с природой и друг другом, а пытаться уживаться с ней. Но я был уверен, что у нас найдутся для этого и знания, и инструменты, чтобы достичь успеха.
      - Так вот ты где пристроился, астроном.
      Я выпрямился и повернулся на знакомый голос, полный сарказма.
      - Приветствую,- кивнул я,- мистер Хамфрис.
      Он ничуть не изменился с нашей последней встречи, когда я видел его во плоти, на праздновании его столетнего юбилея. Темный подогнанный костюм со слегка подбитыми ватой плечами. И те же самые пронзительные холодные глаза.
      - Мистер Хамфрис? - Если его и покоробила такая официальность обращения, он ничем не подал виду. Направившись через просторную комнату, он занял место на обитой атласом софе под какой-то крикливо раскрашенной картиной в духе неоклассицизма. Делакруа, кажется: всадники-бедуины в бьющихся на ветру одеждах шли через пустыню с длинными ружьями в руках.
      - Вы ведь не отец мне,- спокойно объявил я. Он не моргнул глазом и бровью не повел.
      - Это Фукс сказал тебе?
      - Это доказали пробы ДНК. Он вздохнул:
      - Ну, что ж, теперь и ты знаешь это.
      - И еще я знаю, почему вы убили мою мать,- сказал я. Вот тут у него глаза полезли на лоб и ему не удалось
      сдержать удивления.
      - Она умерла от передозировки! И никто не заставлял ее этого делать. Самоубийство, о чем тут может еще идти речь! Тебе показать протокол вскрытия, свидетельство о смерти - любые документы? И все они говорят об одном - твоя мать добровольно наложила на себя руки.
      - В самом деле? - Я смотрел на него, не сводя глаз и не давая сбить себя с толку, ничуть не поддаваясь его уверенной агрессивности.
      - Я любил ее, неужели не понятно! Отчего, ты думаешь, я охотился за Фуксом, пока он не уступил ее? Я любил ее, она была единственной женщиной, которую я любил, черт бы ее побрал, и я вернул ее обратно!
      - Слова истинного возлюбленного,- заметил я.
      Он вскочил с атласной софы, с побагровевшим лицом, яростно размахивая руками.
      - Я хотел, чтобы и она полюбила меня, но этого так никогда и не случилось. Она даже не позволяла к себе притронуться! А потом пошла и заимела ребенка - ребенка от него!
      - То есть - меня.
      - Тебя.
      - Вот почему вы так ненавидели меня все эти годы,- сказал я.
      Он коротко рассмеялся лающим смехом.
      - Ненавидел? Тебя? Нет, это слишком сильно сказано. Я просто испытывал к тебе отвращение, к жалкому маленькому коротышке. Каждый раз, когда я видел тебя,- я видел и их обоих, видел, как они смеются надо мной. Каждый день твоей жизни стал мне напоминанием о ее предательстве.
      - О предательстве? Но разве она предала своего истинного, первого мужа?
      Он пропустил эти слова мимо ушей.
      - Вы устроили эту экспедицию, чтобы избавиться от меня раз и навсегда.
      Казалось, эти слова только удивили его.
      - Убить тебя, что ли? Избавиться! Это же надо! Да кому в голову могло прийти, что жалкий трусливый коротышка примет мой вызов? Никто в здравом уме и не помышлял бы об этом. Ты меня просто удивил своим поведением, вот и все. Кто бы мог подумать…
      - Тогда почему…- И тут внезапно я понял всю правду.
      Мартин Хамфрис кивнул, понимая, что озарение снизошло на меня,- он прочитал это в моих глазах.
      - Конечно же, все было устроено, чтобы устранить Фукса. Эта каменная крыса хорошо спряталась на Поясе астероидов, где такие же крысы-приятели прикрывали ему спину. Мне его было никак не достать. А я очень хотел, понимаешь? Очень хотел достать его! Потом, я все-таки обещал твоей матери, что не буду вести за ним охоту, и несмотря на то, что ты думаешь обо мне, я сдержал обещание, данное… покойнице. Несмотря на все случившееся, я позволил этому сукиному сыну жить.
      - Пока вам не пришла идея назначить Венерианский приз. Это, само собой, была только ловушка.
      - Как только Алекс погиб, я уже больше не мог сдерживаться. Я хотел, чтобы этот подонок Фукс сдох! Поэтому я поставил жирную приманку в десять миллиардов долларов, перед которой Фукс не мог бы устоять. И он, конечно, же, бросился за ними.
      - И так вы добились своего.
      Снова это прежнее самодовольное выражение пробежало по его лицу. Тень былого самодовольства промелькнула на его лице.
      - Премия. Я никогда не ожидал, не думал, что все отнесутся к этому так серьезно. Никто, кроме Фукса, романтика, идиота, жадного до денег, которые у него отобрали. Конечно, он хотел наказать меня, отомстить мне за то, что я его облапошил. Но точно таким же образом он облапошил меня в личной жизни, как я его - на финансовом поприще. Я понял,- продолжал он злорадно,- что карты сами идут в руки. Двух зайцев одним ударом. Отца и пащенка. Тебя то есть.
      - Однако я выжил. Он пожал плечами:
      - Кто знал. В конце концов я добился своего, а это главное. Я никогда не проигрываю в деньгах. Фукс мертв, а это все, что мне нужно в надлежащий момент. Труп врага хорошо пахнет.
      - Может быть, он не так уж и мертв,- сказал я.
      - Что значит…- Он вперил в меня подозрительный взгляд.
      - Мы заморозили его тело,- просто отвечал я, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.- Маргарита Дюшамп собирает ведущих специалистов мира по крионике на консилиум, который будет посвящен вопросу - как оживить Фукса.
      Мартин Хамфрис попятился, как от сильного удара в грудь, лицо его стало пепельно-серым. Наконец он плюхнулся обратно на роскошную софу.
      - Ах ты, сукин сын,- прошептал он, отчетливо выдавливая каждое слово, словно змей - яд из своих зубов.- Ублюдок, предатель, перебежчик!
      Я наслаждался каждым мигом этой ярости - впервые я вывел его из себя так удачно, и он, как раздавленный гад, крутился под моим каблуком. Мгновение упоения местью, но я невольно ловил себя на мысли, что местью чьей-то чужой, не моей. Я не чувствовал радости победы, никакого триумфа. Только упоение местью. А что такое упоение местью? Многим оно представляется высшей радостью, но на деле после него наступает пустота и бесплодность. Жизнь не может быть посвящена мести. И если бы Фукс, мой отец, жил только местью и не был романтиком и отчасти поэтом, то он оказался бы настоящим чудовищем.
      - Я пришел сюда задать вам вопрос,- заговорил я, чувствуя неумолимый холод, сковавший мои внутренности.- Один-единственный вопрос. Думаю, я уже заранее знаю ответ на него, но я хочу услышать его от вас.
      Он сощурился.
      - Что случилось с кораблем Алекса? Диверсия, слухи верны?
      - Нет! - выкрикнул он, сжимая кулаки.- Алекс был моим сыном, моей плотью и кровью! Не то, что ты. Он был частью меня! Как мог я принести ему зло?
      И я поверил ему. Ненависть, стальным обручем сжимавшая мое сердце, немного ослабла. Я понимал, что хотел поверить ему, несмотря ни на что. Я не хотел пронести эту мысль по жизни, что мой приемный отец мог оказаться сыноубийцей.
      - Ну что ж, замечательно,- объявил я.- Тогда я пошел.
      - И это все? - Он посмотрел на меня.- Ты думаешь, я позволю наложить тебе руки на мои десять биллионов после всего, что ты сделал?