После смерти генерала Пенга командование 34-й ударной армией перешло к генерал-майору Ге Ли, который также командовал 302-й бронетанковой дивизией. Его первым решением было отвести свой командный танк подальше от линии фронта. Он так и поступил, приказав своему водителю отползти задним ходом по длинному склону, вдоль которого можно было вести огонь. Один из разведывательных бронетранспортёров получил приказ забрать тело генерала Пенга. Все гусеничные машины отступили назад, поскольку Ге решил, что его главной задачей является осмысление того, что происходит, а не попытки немедленно отомстить за смерть командующего армией. Потребовалось двадцать минут, чтобы спуститься назад к своему командному пункту, где стояла его штабная гусеничная машина, точно такая же, как та, в которой ездил генерал Пенг. Ему была нужна радиосвязь, поскольку генерал знал, что полевые телефоны не работают по неизвестной ему причине.
      — Мне нужно поговорить с маршалом Луо, — сказал он по командной частоте, которая связывала его с Пекином через несколько ретрансляционных станций. Прошло ещё десять минут, потому что министр обороны, сообщили ему, принимал участие в заседании Политбюро.
      — Маршал Луо слушает.
      — Докладывает генерал-майор Ге Ли, командир 302-й бронетанковой дивизии. Генерал Пенг Хи-Вонг убит, — сообщил он.
      — Как это случилось?
      — Он поехал вперёд, чтобы присоединиться к разведывательному подразделению на передней линии, и был убит пулей снайпера. Разведывательное подразделение попало в небольшую засаду, похоже, их поджидал русский бронетранспортёр. Я раздавил его своим танком, — продолжал Ге. Это походило на правду, и ему казалось, что именно это он и должен сейчас сказать.
      — Понятно. Какова ситуация в целом? — спросил министр обороны.
      — 34-я ударная армия продолжает наступление — точнее, продолжала. Я приказал остановить продвижение вперёд, чтобы произвести реорганизацию командования, товарищ министр.
      — Приказываю возобновить наступление, захватить русскую золотую шахту, закрепиться там и продолжить наступление на север к нефтяному месторождению.
      — Будет исполнено, товарищ министр, но я должен доложить вам, что 29-я армия, следовавшая непосредственно за нами, подверглась атаке час назад и понесла тяжёлые потери.
      — Насколько тяжёлые?
      — Это мне неизвестно. Поступают отрывочные сообщения, но создаётся впечатление, что потери очень тяжёлые.
      — Что это была за атака?
      — Воздушная бомбардировка, происхождение неизвестно. Как я уже сказал, поступают отрывочные сообщения. 29-я армия сейчас полностью дезорганизована, — доложил Ге.
      — Очень хорошо. Вы будете продолжать наступление. 43-я армия находится за 29-й, она и обеспечит вам поддержку. Обратите внимание на свой левый фланг…
      — Мне известны донесения о русских частях на запад от меня, — сказал генерал Ге. — Я направлю механизированную дивизию, чтобы оттеснить её, но…
      — Что значит «но»? — спросил Луо.
      — Но, товарищ маршал, у нас нет никакой разведывательной информации относительно того, что находится перед нами. Мне нужна такая информация, чтобы уверенно продвигаться вперёд.
      — Успех вашего наступления заключается в стремительной атаке на вражескую территорию и уничтожении всех соединений, которые попадутся на вашем пути, — настойчиво потребовал маршал. — Продолжайте наступление!
      — Слушаюсь, товарищ министр. — Ничего другого сказать он не мог.
      — В случае необходимости докладывайте мне.
      — Я сделаю это, — обещал Ге.
      — Очень хорошо. Конец. — Связь прервалась, и послышался шум атмосферных помех.
      — Вы слышали его, — сказал Ге полковнику Ва Ченг-Гонгу, которого он только что унаследовал в качестве начальника оперативного управления. — И что теперь, полковник?
      — Мы продолжим наступление, товарищ генерал.
      Ге кивнул, подчиняясь логике ситуации.
      — Отдайте приказ.
      Выполнение приказа началось через четыре минуты, когда команды, отданные по радио, спустились на уровень батальонов, и части двинулись вперёд.
      Теперь им не нужна разведывательная информация, рассуждал полковник Ва.
      Они знали, что впереди должны находиться лёгкие русские подразделения, там, за хребтом, где Пенг встретил свою глупую смерть. Разве я не предупреждал его?— молча неистовствовал Ва. — Разве Ге не говорил ему об этом?Смерть генерала в ходе битвы не является неожиданной. Но умереть от единственной пули, выпущенной каким-то одиноким стрелком, — это хуже, чем глупость. Тридцать лет учёбы, военной подготовки и опыта потеряно из-за одинокого снайпера!

* * *

      — Они снова двинулись вперёд, — сказал майор Таккер, увидев струи дыма из выхлопных труб дизельных двигателей, за которыми последовал лязг многочисленных гусеничных машин. — Примерно шесть километров до первого ряда ваших танков.
      — Как жаль, что мы не можем передать один из этих терминалов Синявскому, — заметил Бондаренко.
      — Их не так много, сэр, — ответил ему Таккер. — «Сан Микросистемз» все ещё выпускает их для использования в армии.

* * *

      … — Мне только что сообщил по радио генерал Ге Ли, — доложил Луо членам Политбюро, — погиб генерал Пенг, убитый пулей снайпера.
      — Как это произошло? — спросил премьер-министр Ху.
      — Пенг проехал вперёд, как и надлежит хорошему генералу, и где-то там оказался русский снайпер с винтовкой, которому повезло, — ответил министр обороны. Затем появился один из его адъютантов, подошёл к креслу маршала и передал ему записку.
      Луо прочитал её.
      — Это проверено?
      — Да, товарищ маршал. Я запросил и сам получил подтверждение. Корабли видны с берега даже сейчас.
      — Какие корабли? С какого берега? — спросил Ху. Для него было так необычно принимать активное участие в таких совещаниях. Обычно он давал возможность говорить другим, пассивно слушал споры членов Политбюро, и затем объявлял консенсус по решениям, достигнутым остальными.
      — Товарищ премьер-министр, — ответил Луо. — Похоже, что несколько американских военных кораблей подвергают бомбардировке наш берег недалеко от Гуанчжоу.
      — Подвергают бомбардировке? — спросил Ху. — Вы имеете в виду, они обстреливают наш берег из орудий?
      — Да, так говорится в донесении.
      — Почему они делают это? — спросил премьер-министр, озадаченный этой информацией.
      — Чтобы разрушить береговые укрепления, и…
      — А разве это не делают перед вторжением, осуществляя подготовку к высадке войск на берег? — спросил министр иностранных дел Шен.
      — Ну да, я полагаю, это возможно, — ответил Луо, — но…
      — Вторжение? — спросил Ху. — Непосредственное нападение на нашу территорию?
      — Такое событие крайне маловероятно, — сказал им Луо. — У них нет возможности высадить войска на наше побережье в достаточно большом количестве. У Америки просто нет войск, чтобы осуществить подобное…
      — А что, если они получат помощь с Тайваня? Сколько войск имеется в распоряжении этих бандитов?
      — Да, у них есть сухопутные войска, — согласился Луо. — Но у нас большие возможности…
      — Неделю тому назад вы сказали нам, что у нас вполне достаточно войск для победы над русскими, даже если они получат помощь со стороны американцев, — заметил Киан взволнованным голосом. — Какие ещё фантазии вы приготовили для нас теперь, Луо?
      — Фантазии? — загремел голос маршала. — Я привожу факты, а теперь вы обвиняете меня в фантазиях?
      — Что вы утаили от нас, Луо? — резко спросил Киан. — Мы здесь не крестьяне, которые должны верить тому, что им говорят.
      — Русские создали оборонительную линию. Они сопротивляются нашему наступлению. Я говорил вам об этом, и говорю снова, что этого следовало ожидать. Мы ведём войну против русских. Это не грабёж пустого дома. Это вооружённый конфликт между двумя крупными державами — и мы одержим победу, потому что у нас больше хорошо подготовленных войск. Они обороняются недостаточно хорошо. Мы смели с нашего пути их пограничные войска, и мы преследуем их армию, оттесняя её на север. У русских не хватает мужества остановиться и защищать свою собственную землю. Мы раздавим их. Да, они будут защищаться. Мы должны ожидать этого, но это не имеет значения. Мы раздавим их, говорю вам! — уверенным голосом заявил Луо.
      — Есть ли новости, которые вы не сообщили нам в настоящее время? — спросил министр внутренних дел Тонг, голосом более умеренным, чем сам вопрос.
      — Я назначил генерал-майора Ге на пост командующего 34-й ударной армией. Он доложил мне, что по 29-й армии нанесён серьёзный удар с воздуха и она понесла потери. Результаты этого нападения пока неизвестны, возможно, противнику удалось нарушить связь, но атака с воздуха не может причинить серьёзный ущерб большой механизированной сухопутной армии. Законы войны не допускают такого.
      — И что будет дальше? — спросил премьер-министр Ху.
      — Я предлагаю отложить совещание и дать возможность министру Луо снова заняться своей задачей управления нашими Вооружёнными силами, — сказал Чанг Хан Сан. — Мы снова вернёмся к обсуждению наших проблем, скажем, в шестнадцать часов.
      Присутствующие закивали головами. Каждому нужно было время, чтобы обдумать то, что они услышали этим утром, и, возможно, дать министру обороны шанс доказать свою правоту. Ху подсчитал число кивающих членов Политбюро и встал.
      — Очень хорошо. Мы откладываем дальнейшее обсуждение до вечера. — Совещание прервалось в необычно подавленном настроении, без обсуждения происшедших событий между старыми товарищами. Выйдя из конференц-зала, Киан снова подошёл к Фангу.
      — Произошло что-то очень плохое. Я чувствую это.
      — Почему вы так считаете?
      — Фанг, я не знаю, что сделали американцы с моими железнодорожными мостами, но, уверяю вас, разрушить их так, как нам сообщили сегодня утром, совсем непросто. Более того, разрушение мостов было произведено обдуманно. Американцы — это должны быть именно американцы — намеренно лишили нас возможности снабжать наши полевые армии. Такие действия предпринимаются только при подготовке к нанесению решающего удара. А теперь генерал, командующий нашими наступающими армиями, внезапно убит — случайной пулей, черт побери! Этот тупица Луо ведёт нас к катастрофе, Фанг.
      — Мы узнаем больше сегодня вечером, — произнёс Фанг, оставил коллегу и пошёл к своему кабинету. Войдя в кабинет, он продиктовал новый отрывок для своего ежедневного дневника. И в первый раз подумал, уж не станут ли мемуары, которые он диктует, его завещанием.
 
      …Что касается её самой, Минг была встревожена настроением своего министра. Пожилой человек, он тем не менее почти всегда был спокойным и полным оптимизма. Его манеры напоминали манеры старого джентльмена, даже когда он брал её или одну из других девушек в свою постель. Он вёл себя мягко и вежливо, это была одна из причин, почему секретарши не сопротивлялись его ухаживаниям более настойчиво.
      К тому же он заботился о тех, кто удовлетворял его потребности. На этот раз она спокойно записывала его воспоминания, которые он диктовал монотонным голосом, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Через полчаса она вернулась к своему столу и занялась транскрибированием записей. Когда она закончила работу, настало время обеда, и она пошла в столовую со своей подругой Чаи.
      — Что с ним случилось? — спросила она у Минг.
      — Утреннее совещание прошло плохо. Фанг беспокоится о ходе войны.
      — Но разве события на фронте не развиваются успешно? Разве не об этом все время говорят по телевидению?
      — Похоже, что мы потерпели ряд неудач. Этим утром они спорили о том, насколько серьёзными эти неудачи являются. Киан был особенно обеспокоен тем, что американцы разрушили наши железнодорожные мосты в Харбине и Бейане.
      — Вот как? — Чаи совала в рот рис своими палочками. — И как Фанг относится к этому?
      — Он кажется очень напряжённым. Пожалуй, сегодня вечером его нужно утешить.
      — Да? Ну что ж, я займусь этим. Мне всё равно нужно новое кресло в офисе, — хихикнула Чаи.
      На этот раз ланч продолжался дольше обычного. По всей видимости, их министр не нуждался пока ни в одной из них, и Минг нашла время, чтобы прогуляться по улице и оценить настроение прохожих. Оно было каким-то странно равнодушным. Минг вышла из офиса и гуляла так долго, что её компьютер пришёл к выводу, что время простоя достаточно продолжительно, и хотя экран оставался тёмным, в режиме автосна, жёсткий диск начал вращаться и беззвучно привёл в действие встроенный модем.

* * *

      Мэри-Пэт Фоули работала в своём кабинете, хотя было уже за полночь, и заглядывала в свой электронный почтовый ящик каждые пятнадцать минут, надеясь получить что-то новое от «ЗОРГЕ».
      — Поступила почта! — внезапно произнёс механический голос.
      — Да! — ответила она голосу и сразу начала загружать полученный документ в память. Затем она подняла телефонную трубку. — Вызовите ко мне доктора Сиэрса.
      Закончив с этим, она посмотрела на время высылки электронной почты. Письмо было отправлено сразу после ланча из Пекина… «Интересно, что это значит?» — подумала она, опасаясь, что любое отклонение может означать смерть «Певчей птички» и прекращение поступления документов «ЗОРГЕ».
      — Задержались на работе? — спросил Сиэрс, входя в кабинет.
      — А кто не задерживается? — отозвалась МП и протянула Сиэрсу только что поступившее, но уже распечатанное донесение. — Читайте.
      — Заседание Политбюро, странно, прошло утром, — сказал Сиэрс, просматривая первую страницу. — Похоже, что они спорили. Этот Киан очень недоволен — о'кей, он говорил с Фангом после заседания и выразил серьёзные сомнения… члены Политбюро договорились снова встретиться вечером — о, проклятье!
      — Что такое?
      — Они обсуждали вопрос о повышении готовности своих межконтинентальных баллистических ракет… посмотрим… не было принято никакого определённого решения по техническим причинам, они не уверены, как долго можно держать ракеты с залитым топливом, но они потрясены тем, что мы потопили их атомный ракетоносец…
      — Напишите все это. Я собираюсь присвоить этому документу шифр «КРИТИК», — заявила заместитель директора ЦРУ по оперативной деятельности.
      «КРИТИК» — сокращённое от «критический» — имело высший приоритет для пересылки документов в правительстве Соединённых Штатов. Документ с шифром «КРИТИК» должен быть в руках президента не позже чем через пятнадцать минут после того, как он оформлен и отправлен. Это означало, что Джошуа Сиэрс должен перевести и отпечатать с такой быстротой, с какой его пальцы двигались по клавиатуре. Это неизбежно приводило к ошибкам в переводе.

* * *

      Райан уснул минут сорок назад, когда зазвонил телефон, стоящий рядом с его кроватью.
      — Да?
      — Господин президент, — произнёс какой-то безликий голос в Центре связи Белого дома, — у нас документ с шифром «КРИТИК», адресованный вам.
      — Хорошо. Принесите его сюда. — Джек перебросил своё тело через кровать и поставил ноги на ковёр. Как нормальное человеческое существо, живущее в собственном доме, он не носил домашнего халата. При обычных условиях он ходил бы по своему дому босиком и в нижнем бельё, но здесь это не разрешалось, и потому Джек всегда держал рядом с кроватью длинный синий халат. Это был подарок, сделанный ему студентами много лет назад, ещё когда он преподавал историю в Военно-морской академии. На рукаве халата была одна широкая и четыре узких нашивки адмирала флота. Одевшись и сунув ноги в кожаные шлёпанцы, которые тоже были принадлежностью его новой работы, он вышел в коридор жилого этажа. Ночная смена Секретной службы уже была наготове. Джо Хилтон подошёл к нему первым.
      — Мы слышали, сэр. Его уже несут.
      Последнюю неделю Райан спал меньше пяти часов в сутки и испытывал бешеное желание вцепиться в лицо кого-нибудь стоящего рядом, но, разумеется, он не мог поступить так с людьми, которые делали свою работу и тоже почти не спали по ночам.
      Специальный агент Чарли Мэлоун стоял у двери лифта. Он принял папку от курьера и подбежал с ней к Райану.
      — Гм. — Райан потёр лицо и раскрыл папку. Первые три строчки потрясли его сознание. — Проклятье!
      — Что-нибудь случилось? — спросил Хилтон.
      — Телефон, — сказал Райан.
      — Сюда, сэр. — Хилтон проводил его к комнатке агентов Секретной службы на втором этаже.
      Райан поднял трубку и сказал:
      — Мэри-Пэт в Лэнгли. — На соединение потребовалось всего несколько секунд. — Мэри-Пэт, это Джек. В чем дело?
      — Ты видишь это сам. Они говорят о заправке своих межконтинентальных ракет. По крайней мере две нацелены на Вашингтон.
      — Отлично. Что дальше?
      — Я только что дала задание разведывательному спутнику КН-11 внимательно посмотреть на места, где размещены их пусковые шахты. Их две, Джек. Та, которая нас особенно интересует, находится в Хуанхуа. Координаты сорок градусов тридцать восемь минут северной широты и сто пятнадцать градусов шесть минут восточной долготы. Двенадцать пусковых шахт с межконтинентальными баллистическими ракетами CSS-4 внутри. Это одна из новых, и она заменила старые шахты, ракеты в которых находились в пещерах или туннелях. Эти шахты прямые, вертикальные, глубоко в грунте. Весь район, в котором размещены ракеты, занимает площадь шесть миль на шесть миль. Шахты отделены друг от друга, так что ядерная ракета, нацеленная на этот район, не сможет вывести из строя две ракеты одновременно, — объясняла Мэри-Пэт, явно глядя на спутниковые фотографии шахт, о которых она говорила.
      — Насколько серьёзна эта угроза?
      На канале связи послышался новый голос:
      — Джек, это Эд. Нам нужно отнестись к этому очень серьёзно. Бомбардировка китайского берега нашими кораблями, по-видимому, заставила их принять такое решение. Эти идиоты пришли к выводу, что мы готовим высадку на побережье.
      — Высадку — какими войсками? — потребовал президент.
      — У них очень узкое мышление, Джек, полное предрассудков. И они не всегда мыслят так же логично, как мы, — ответил ему Эд Фоули.
      — О'кей. Приезжайте оба сюда. И захватите своего лучшего специалиста по Китаю.
      — Едем, — ответил директор ЦРУ.
      Райан положил трубку и посмотрел на Джо Хилтона.
      — Разбудите всех. Похоже, что китайцы могут сделать какой-то безумный шаг против нас.

* * *

      Проход по реке Потомак не был простым. Капитан Блэнди не хотел ждать речного лоцмана, который провёл бы его крейсер вверх по реке — морские офицеры склонны к излишней гордости, когда речь заходит об управлении своими кораблями. Из-за этого вахта в рулевой рубке изрядно нервничала. Судоходный фарватер редко превышал несколько сотен ярдов шириной, а крейсеры — корабли с большой осадкой, а не речные суда. Один раз они прошли совсем рядом с песчаной косой, и только отданная вовремя команда штурмана рулевому помогла им проскочить мимо. Корабельный радиолокатор работал все время — моряки просто боялись выключить его, потому что он, подобно большинству механических приборов, предпочитал работу бездействию, и они опасались, что, выключив, что-нибудь в нём испортят.
      Таким образом, энергия, излучаемая четырьмя огромными радиолокаторами на надстройке «Геттисберга», выводила из строя многочисленные телевизоры по пути следования крейсера на северо-запад. Впрочем, с этим ничего нельзя было поделать, да и вряд ли кто-нибудь заметил крейсер, поднимающийся по реке в это ночное время. Наконец, «Геттисберг» остановился недалеко от моста Вудро Вильсона, и там ему пришлось ждать, пока не остановят автомобильное движение по кольцевой дороге округа Колумбии. Это привело к обычному недовольству автомобилистов, но в такое время ночи по шоссе ехало не так много автомобилей, так что редкие водители испытывали ярость, хотя несколько людей, сидящих за рулём, всё-таки выразили своё отношение, нажав на гудки машин, когда крейсер проходил через открытое пространство разводного моста. «Наверно, это жители Нью-Йорка», — подумал капитан Блэнди. После этого крейсер свернул направо в реку Анакостия, остановившись перед ещё одним разводным мостом, названным в честь Джона Филиппа Соуса, под удивлёнными взглядами немногочисленных автомобилистов, а затем мягко пришвартовался к пирсу, который был также местом постоянной стоянки старого эсминца «Барри», превращённого в плавающий музей. Рабочие на пирсе, принимавшие швартовы, увидел капитан Блэнди, были главным образом вольнонаёмные. Подумать только, вольнонаёмные швартуют боевой корабль!
      «Эволюции» — так, узнал Грегори, на военно-морском флоте называют швартовку корабля — были интересными, но ничего необычного, хотя шкипер выглядел успокоившимся, когда все это осталось позади.
      — Стоп машины! — скомандовал капитан машинному отделению и смог, наконец, перевести дыхание. Улучшившееся настроение капитана, заметил Грегори, разделили все присутствующие на мостике.
      — Капитан? — спросил бывший армейский офицер.
      — Да?
      — Объясните мне наконец, что происходит?
      — Разве это не очевидно? — удивился Блэнди. — Мы ведём войну с китайцами. У них есть межконтинентальные баллистические ракеты с ядерными боеголовками. Я полагаю, что министр обороны хочет сбить их, если они запустят такую ракету на Вашингтон. Командующий Атлантическим флотом посылает крейсер с системой «Иджис» в Нью-Йорк, и я готов побиться об заклад, что Тихоокеанский флот принимает меры для защиты Лос-Анджелеса и Сан-Франциско. Возможно, Сиэтла тоже. Там много военно-морских кораблей и хороший запас оружия. У вас есть запасные копии вашего программного обеспечения?
      — Конечно.
      — Так вот, через несколько минут с берега на крейсера проведут телефонную связь. Мы примем меры, чтобы вы могли загрузить своё программное обеспечение всем кораблям, которые нуждаются в нём.
      — О, — тихо заметил доктор Грегори. Ему следовало давно догадаться об этом.

* * *

      — Это «Красный Волк-4». У меня визуальный контакт с приближающимся китайским авангардом, — доложил по радио командир танкового полка. — Примерно в десяти километрах к югу от нас.
      — Очень хорошо, — ответил Синявский. Значит, китайцы находятся именно там, где их ожидают Бондаренко и его американские помощники. Отлично. На его командном пункте находились ещё два генерала, командир 201-й мотострелковой дивизии и командир 80-й. Командующий 34-й китайской ударной армией продвигается, должно быть, по предсказанному маршруту, хотя 94-я механизированная китайская дивизия повернула и приготовилась к атаке на восток, с позиции примерно тридцать километров к югу.
      Синявский вынул старую изжёванную сигару изо рта и бросил её в траву, достал новую из нагрудного кармана гимнастёрки и закурил.