Это делало его обязательство перед народом таким же святым, как клятва, данная богу.
      Освенцим произошёл потому, что другие люди не признавали своего обязательства перед народом, которому они обязаны служить. Или что-то вроде этого. Райану никогда не удавалось совершить прыжок воображения, необходимый для того, чтобы понять ход мысли диктаторов. Может быть, Калигула действительно считал, что жизни римского народа принадлежат ему, что он может пользоваться согражданами и затем отбрасывать за ненадобностью, как скорлупу земляных орешков. Может быть, Гитлер думал, что немецкий народ существует лишь для удовлетворения его честолюбия и получения им достойного места в книгах по истории. Если ход его мыслей был именно таким, то его мечты осуществились, просто не совсем так, как ему хотелось. Джек Райан предполагал, что он будет упоминаться в различных книгах по истории, но старался не думать о том, как отнесутся к нему будущие поколения. Достаточно трудным было уже то, что он выполнял свою работу изо дня в день. Проблема с историей заключается в том, что ты не можешь перенестись в будущее, чтобы затем беспристрастно оглянуться назад и увидеть, насколько успешно справился со своим делом. Нет, делать историю намного труднее, чем изучать её, так что он решил избегать всяких мыслей о ней. Его уже не будет в живых, и он никогда не узнает, что думают о нем будущие поколения, так что какой смысл беспокоиться об этом, правда? У него было собственное сознание, которое не давало ему спать по ночам, и это уже достаточно трудно.
      Глядя вокруг себя в зале, он видел лица глав правительств более чем пятнадцати стран, от маленькой Исландии до Нидерландов и Турции. Райан был президентом Соединённых Штатов Америки, страны, намного превосходящей по размерам и мощи все остальные страны НАТО — по крайней мере, до завтрашнего дня, поправил он себя. Ему хотелось отвести каждого в сторону и спросить, как он (в настоящий момент все главы стран — членов НАТО были мужчинами) примиряет себя со своим долгом. Делают они работу честно? Как смотрят они на нужды каждого гражданина своей страны? Райан знал, что было бы неразумно ожидать, что его любят все без исключения граждане Соединённых Штатов. Арни сказал ему об этом: нужно, чтобы он хотя бы нравился — не был любим — половине плюс одному избирателю Америки. Но в его работе должно быть что-то большее, чем это? Он знал всех глав правительств стран НАТО по имени и в лицо, и его проинформировали о характере каждого из них. Вон у того есть любовница, которой всего девятнадцать лет. Тот пьёт, как рыба. У того путаница с сексуальными предпочтениями. А вон тот — мошенник, который составил себе огромное состояние, оставаясь на службе государства. Но все они были союзниками его страны и потому считались его официальными друзьями. Таким образом, Джеку приходилось не обращать внимания на то, что он знал о них, и обращаться с ними так, как они выглядят, а не так, как с теми, кем они являются на самом деле. По-настоящему забавным являлось то обстоятельство, что они относились к нему свысока, поскольку были лучшими политическими деятелями, чем он. Но ещё более забавным было то, что они правы. Они действительно были лучшими политическими деятелями, чем он, подумал Райан, отпивая из своего бокала. Британский премьер-министр отошёл от него, чтобы поговорить со своим норвежским коллегой, и к мужу подошла Кэти Райан.
      — Ну, милая, как прошёл у тебя день?
      — Как всегда. Разговоры о политике. Неужели эти женщины не занимаются настоящей работой? — спросила Кэти, глядя вверх.
      — Некоторые работают, — вспомнил Джек брифинги перед отъездом. — Кое-кто даже имеет детей.
      — Скорее внуков. Слава богу, я ещё недостаточно стара для этого.
      — Извини, детка. Подумай, как хорошо быть молодой и прелестной, — сказал президент Соединённых Штатов своей первой леди.
      — А ты в этой компании самый красивый парень, — с улыбкой ответила Кэти.
      — Зато слишком усталый. Это был продолжительный день за столом переговоров.
      — Почему вы решили пригласить Россию в НАТО?
      — Чтобы не допустить войны с Китаем, — честно ответил Джек. Пришло время, когда ей тоже нужно знать правду. Ответ на заданный вопрос насторожил её.
      — Что?
      — Потом расскажу тебе подробнее, детка, но это будет краткая версия.
      — Война?
      — Да. Это длинная история, и мы надеемся, что сегодня нашли способ предотвратить её.
      — Если ты так считаешь, — заметила Кэти Райан с сомнением в голосе.
      — Встретила кого-нибудь, кто тебе понравился?
      — Президент Франции очарователен.
      — Вот как? Сегодня во время переговоров он вёл себя, как сукин сын. Может быть, он просто пытается залезть тебе в трусы, — сказал Джек жене. Он получил подробную информацию о французском президенте. В докладе Государственного департамента деликатно говорилось, что у него репутация мужчины «похвальной энергии». Ну что ж, французы имеют репутацию отличных любовников, не правда ли?
      — Я говорила о своём впечатлении, сэр Джон, — напомнила ему Кэти.
      — Я тоже, миледи. — Он мог поручить Рою Альтману застрелить француза за то, что тот уделял жене президента Америки слишком много внимания, с улыбкой подумал Райан, но это приведёт к дипломатическому инциденту, а Скотт Адлер всегда расстраивался из-за этого… Джек посмотрел на часы. Официальный приём подходил к концу. Скоро какой-нибудь дипломат сделает сдержанное объявление, которое завершит приём. Джек ещё не танцевал со своей женой. Печальная правда заключалась в том, что Джек не умел танцевать, что было источником некоторых разногласий с Кэти. Он собирался исправить этот недостаток когда-нибудь… может быть.
      Приём закончился в запланированное время. В посольстве были удобные апартаменты, и Райан направился к огромной кровати, доставленной сюда для него и Кэти.

* * *

      Официальная резиденция Бондаренко в Хабаровске была весьма комфортабельной, что соответствовало званию генерала армии с четырьмя золотыми шитыми звёздами на погонах. Но его жене не нравилось здесь. Восточной Сибири недоставало светской жизни Москвы, к тому же одна из их дочерей была на девятом месяце беременности, и жена уехала в Петербург, чтобы присутствовать при родах младенца.
      Перед домом простирался огромный парадный плац.
      Обратная сторона, где находилась его спальня, выходила окнами на сосновый лес, который занимал большую часть этого региона. У Бондаренко был обслуживающий персонал, заботящийся о его нуждах. В него входили искусный повар и связисты, обслуживающие центр связи. В три часа ночи по местному времени в дверь спальни постучался один из связистов.
      — Да, в чём дело?
      — Срочное сообщение для вас, товарищ генерал, — ответил голос.
      — Хорошо, подождите минуту. — Геннадий Иосифович встал, надел домашний халат и включил свет в спальне. Затем он подошёл к двери и открыл её. Он недовольно ворчал, как любой человек, разбуженный в середине ночи, но генералы привыкли к тому, что время от времени приходится нарушать сон. Он открыл дверь, удержавшись от сердитого замечания по адресу сержанта, который передал ему телекс.
      — «Молния» из Москвы, — подчеркнул сержант.
      — Хорошо, спасибо, — ответил генерал, взял телекс и вернулся в спальню. Он сел в комфортабельное кресло, на которое обычно бросал форменную рубашку, и взял очки для чтения. Вообще-то он обычно обходился без очков, но в полумраке они облегчали чтение. Это было что-то важное — по крайней мере, достаточно важное, чтобы разбудить его в середине гребаной ночи.
      — Боже мой, — произнёс главнокомандующий Дальневосточным военным округом, прочитав половину первой страницы. Затем он перелистнул её, чтобы добраться до сути сообщения.
      В Америке этот документ назывался бы Специальной национальной разведывательной оценкой. Бондаренко видел подобные документы и раньше, даже помогал составлять их, но ещё ни разу ему не доводилось держать в руках нечто подобное.
      «Мы считаем, что существует опасность неминуемой войны между Россией и Китайской Народной Республикой. Целью КНР в наступательных операциях является захват недавно открытых месторождений золота и нефти в Восточной Сибири в результате стремительного механизированного удара к северу от китайской границы, обходя Хабаровск с запада. Во главе наступления будет находиться 34-я ударная армия, относящаяся к типу „А“ армейской группировки…»
      Данное разведывательное донесение основано на разведывательных сведениях, имеющих доступ к политической элите КНР, и надёжность полученной разведывательной информации оценивается как «1А». Это означало, что Служба внешней разведки рассматривает информацию как Священное Писание. Бондаренко видел такое достаточно редко.
      Командованию Дальневосточного округа предписывается надлежащим образом подготовиться, чтобы встретить и отбросить атакующие силы противника…
      — Чем? — спросил генерал, обращаясь к бумагам, которые держал в руках. — Чем, товарищи? — Затем он поднял трубку телефона, стоящего на тумбочке у кровати. — Приказываю оповестить мой штаб, чтобы они собрались у меня через сорок минут, — сказал он сержанту, который ответил на звонок. Бондаренко не собирался делать театральный шаг, объявив общую тревогу. Это произойдёт после штабного совещания.
      Его ум уже изучал создавшуюся проблему. Это продолжалось, пока он мочился в туалете, затем брился. Он признавал это обстоятельство, но не мог изменить его, и тот факт, что он не мог изменить это обстоятельство, ничуть не замедлял мысленный процесс. Стоящая перед ним проблема, думал он, соскребая щетину на щеках, непроста, может быть даже неразрешима, но его звание генерала армии с четырьмя звёздами на погонах делало это егопроблемой. Он не хотел, чтобы в будущем студенты военных училищ вспоминали его как военачальника, не сумевшего защитить свою страну от вторжения иностранной армии.
      Он находится здесь, напомнил себе Бондаренко, потому что является лучшим оперативным мыслителем в стране. Он бывал в бою и раньше и проявил себя достаточно хорошо, чтобы не только выжить, но и носить на груди высшую награду своей страны за храбрость. Он изучал военную историю всю свою жизнь. Он даже провёл несколько месяцев в американском тренировочном центре в Калифорнии, мечтая создать нечто подобное в России как лучший способ подготовки русских солдат к боям. Однако Россия не могла позволить себе это в течение многих лет. У него были необходимые знания, мужество и самообладание. Ему не хватало только армии и вооружения. Однако история не создаётся солдатами, у которых есть все необходимое. Она создаётся теми, у которых это отсутствует. Когда солдаты снабжены всем, что им необходимо, в книгах упоминаются политические деятели. Геннадий Иосифович был солдатом. Мало того, он был русскимсолдатом. Его страну всегда заставали врасплох, потому что по какой-то причине политические деятели никак не могли предвидеть возможность войны, и ввиду этого солдатам приходилось расплачиваться за их ошибки. Далёкий голос сказал ему, что его, по крайней мере, не расстреляют в случае поражения. Сталин был мёртв уже много десятков лет, и вместе с ним дух эпохи, когда наказывали тех, кого сам он не сумел предупредить о предстоящей угрозе или подготовить к войне. Однако Бондаренко не прислушивался к этому голосу. Рассматривать поражение было для него слишком горькой альтернативой.

* * *

      Специальная национальная разведывательная оценка (СНРО) попала в штаб-квартиру американских Вооружённых сил в Европе и на Тихоокеанский флот даже быстрее, чем в Хабаровск. К адмиралу Бартоломео Вито Манкузо она прибыла перед началом запланированного ужина с губернатором Гавайских островов. Его офицер, ответственный за связи с общественностью, был вынужден отложить это мероприятие на несколько часов, пока главнокомандующий силами на Тихоокеанском театре проводил совещание со своим штабом.
      — Говори, Майк, — приказал Манкузо своему начальнику разведывательного управления бригадному генералу Майклу Лару.
      — Видите ли, ничего особенно неожиданного в этом нет, — ответил координатор разведывательных действий на Тихоокеанском театре. — Мне ничего не известно об источнике этой информации, но, похоже, она получена от высокопоставленного человека в верхах, вероятно, члена Политбюро КНР. ЦРУ утверждает, что информация весьма надёжная, а на директора Фоули в этом отношении можно положиться. Таким образом, мы должны считать её весьма серьёзной. — Лар сделал паузу и отпил воды. — О'кей, мы знаем, что КНР смотрит с завистью на открытия месторождений золота и нефти в центральной и северной областях Сибири. Это подтверждает существование экономических проблем, перед которыми они оказались после того, как убийство священников в Пекине привело к прекращению торговых переговоров. Кроме того, другие торговые партнёры Китая тоже разорвали торговые отношения с ними. И вот китайцы оказались в крайне затруднительном экономическом положении, что и стало причиной готовящейся войны. Насколько нам известно, войны начинались из-за этого с самого начала времён.
      — Что мы можем сделать, чтобы нагнать на них страху? — спросил генерал, командующий морской пехотой на Тихоокеанском флоте.
      — Завтра Российская Федерация станет частью НАТО. Через несколько часов президент Грушевой вылетает в Варшаву для подписания Североатлантической хартии. Это делает Россию союзником Соединённых Штатов Америки и всех членов НАТО. Таким образом, мы думаем, что, если Китай начнёт войну, им придётся воевать не только с Россией, но и со всеми членами Североатлантического союза. Это должно заставить их задуматься.
      — А если не заставит? — спросил Манкузо. В качестве главнокомандующего Тихоокеанским театром он получал заработную плату за то, чтобы быть готовым к дипломатическим неудачам, а не успехам.
      — Тогда, сэр, если китайцы начнут наступление на север, будет настоящая война на Азиатском континенте между Китайской Народной Республикой и союзником Америки. Это означает, что мы втянемся в неё.
      — К нам поступили инструкции из Вашингтона, как действовать в этом случае? — спросил главнокомандующий Тихоокеанским театром.
      Лар покачал головой.
      — Ещё нет, адмирал. События развиваются слишком быстро для этого, и министр обороны Бретано надеется, что мы представим ему свои соображения.
      Манкузо кивнул.
      — О'кей. Как мы можем поступить? В каком состоянии наши силы?
      Четырехзвездный адмирал, командующий Седьмым флотом, наклонился вперёд:
      — Я в отличном состоянии. Мои авианосцы в полной боевой готовности или близки к этому, но моим лётчикам нужно бы немного больше времени для тренировок. Надводные корабли — твоё мнение, Эд?
      Вице-адмирал Голдсмит посмотрел на своего босса.
      — Мы в порядке, Барт.
      Командующий подводным флотом на Тихом океане кивнул.
      — Понадобится немного времени, чтобы перебросить побольше моих лодок на запад, но экипажи отлично подготовлены, и мы сможем причинить их военно-морскому флоту массу неприятностей — если будет нужно. — Затем взгляд главнокомандующего остановился на морском пехотинце. — Надеюсь, вы не прикажете мне захватить континентальный Китай одной дивизией, — заметил он. К тому же на всем Тихоокеанском флоте не было достаточного количества кораблей-амфибий, чтобы высадить на берег больше одной бригады морской пехоты, и они знали это. Как бы хорошо ни были подготовлены морские пехотинцы, они не смогут победить всю Народно-освободительную армию Китая.
      — В каком состоянии находятся русские? — спросил командующий Седьмым флотом у генерала Лара.
      — Они недостаточно подготовлены, сэр. Туда приехал новый командующий Дальневосточным округом, но у него слишком мало личного состава. НОА превосходит его в количественном отношении восемь к одному, может быть больше. Таким образом, у русских нет возможности нанести ответный удар, да и оборона от китайской авиации представляется достаточно трудной.
      — Это верно, — согласился генерал, командующий военно-воздушными силами на Тихом океане. — Иван перебросил большое количество своих лучших самолётов на войну с чеченами. Большинство их самолётов на Дальнем Востоке не могут подняться в воздух из-за слабого технического обслуживания. Это означает, что у русских пилотов нет возможности совершать тренировочные полёты, а без этого нельзя приобрести опыт, столь необходимый лётчикам. Китайцы, с другой стороны, проводили много времени в воздухе, совершая тренировочные полёты уже в течение нескольких лет. По моему мнению, их ВВС находятся в неплохом состоянии.
      — Какие силы мы можем перебросить на запад?
      — Очень значительные, — ответил четырехзведный генерал авиации. — Но будет ли этого достаточно? Это зависит от множества переменных. Хорошо, что поблизости находятся авианосцы, готовые поддержать нас. — Такое заявление было необычайно любезным со стороны американских ВВС.
      — О'кей, — сказал Манкузо. — Мне нужно ещё больше вариантов использования наших сил. Майк, давай уточним нашу разведывательную оценку о возможностях китайцев. Это первое, и второе — каковы их ближайшие планы.
      — Агентство меняет орбиты и задачи своих разведывательных спутников. Скоро мы будем получать множество космических фотографий, да и наши друзья на Тайване очень внимательно следят за развитием событий.
      — Им уже известно о Специальной национальной разведывательной оценке?
      Лар покачал головой:
      — Пока нет. Эти сведения хранятся в тайне.
      — Может быть, следует проинформировать Вашингтон, что на Тайване знают гораздо больше о внутренней политике Пекина, чем мы, — предложил генерал морской пехоты. — Иначе и быть не может. Они говорят на одном языке. У них одинаковый процесс мышления и тому подобное. Тайвань может стать для нас отличным источником информации.
      — Может быть, да, а может быть, и нет, — возразил Лар. — Если начнётся настоящая война, они вряд ли примут участие в ней только для того, чтобы позабавиться. Конечно, они наши друзья, но их пёс ещё не принимает участия в драке, и с их стороны будет разумным проявить осторожность. Они объявят у себя повышенную боевую готовность, но не начнут наступательные операции по собственной инициативе.
      — Действительно ли мы поддержим русских, если начнутся боевые действия? Точнее, будут ли китайцы рассматривать нас как настоящих союзников России, готовых воевать с ними? А что, если они воспримут новость о вступлении России в НАТО просто как грозное заявление? — спросил командующий ВВС на Тихом океане. С административной точки зрения, ему «принадлежали» авианосцы и морские авиакрылья.
      — Читать их мысли — это работа ЦРУ, а не наша, — ответил Лар. — Насколько мне известно, разведывательное управление Министерства обороны не имеет высокопоставленных источников в Пекине, за исключением тех перехватов, которые мы получаем из Форт-Мида. Если вас интересует моё личное мнение, тогда нам нужно иметь в виду, что их политические суждения рождаются в головах деятелей маоистского толка, склонных смотреть на мир со своей собственной колокольни, а не с позиции, которую мы называем объективной. Если говорить вкратце, я не знаю, и мне не известен никто, кто бы знал, но источник говорит нам, что они относятся серьёзно к этому возможному шагу. Достаточно серьёзно, чтобы мы решились пригласить Россию стать членом НАТО. Вы можете назвать это отчаянным шагом, направленным на то, чтобы не допустить вторжения КНР в Россию, адмирал.
      — Таким образом, мы рассматриваем войну как в высшей степени вероятную возможность? — подвёл итог Манкузо.
      — Да, сэр, — согласился Лар.
      — О'кей, джентльмены. Тогда мы отнесёмся в этому следующим образом: мне нужны планы и варианты того, как причинить нашим китайским братьям максимальные неприятности. Черновые планы представить завтра после ланча, а готовые обдуманные варианты через сорок восемь часов. Вопросы? — Вопросов не было. — О'кей, тогда за работу.

* * *

      Ал Грегори работал до позднего вечера. Как эксперт по программному обеспечению компьютеров, он привык трудиться в самое разное время суток, и это правило не имело исключений. В настоящее время он находился на борту крейсера «Геттисберг», оснащённого системой «Иджис». Корабль стоял в сухом доке, опираясь на множество деревянных блоков, пока ему меняли винт. «Геттисберг» наткнулся на буй, который сорвался со своей якорной цепи и был вынесен на фарватер. В результате цепь намоталась на левый винт крейсера и вывела его из строя. Рабочие верфи не спешили с заменой винта, потому что машины крейсера в любом случае должны были пройти плановое обслуживание. Создавшаяся ситуация была на руку команде крейсера. Морская верфь Портсмута, которая была частью военно-морской базы Норфолк, мало походила на парк отдыха, но здесь жили семьи почти всех членов команды, так что все остались довольны.
      Грегори находился в ЦБИ, в Центре боевой информации, в помещении, из которого капитан руководил всем вооружением корабля. Все системы оружия получали команды отсюда. Экран радиолокатора «СПАЙ» представлял собой три дисплея, расположенных в один ряд, причём каждый был размером с большой телевизионный экран. Проблема заключалась в компьютерах, которые управляли системами.
      — Ты знаешь, — заметил Грегори главному старшине, который обслуживал системы, — старый «iMac» имел в тысячу раз больше мощности, чем этот.
      — Док, эта система является вершиной технологии 1975 года, — запротестовал главный старшина. — Кроме того, совсем нетрудно следить за ракетным снарядом, правда?
      — К тому же, доктор Грегори, — вмешался другой старшина, — этот радар, которым я управляю, все ещё лучшая гребаная система, когда-либо установленная на кораблях.
      — Это верно, — был вынужден согласиться Грегори.
      Компоненты на основе твёрдого тела могли вместе послать шесть мегаватт радиочастотной мощи по лучу в один градус. Этого было достаточно, чтобы заставить, например, пилота вертолёта превратиться в то, что жестокие врачи называли ЗВМ — забавно выглядящим мальчиком. Этого было больше чем достаточно, чтобы заметить снижающуюся по баллистической траектории боеголовку на расстоянии в тысячу миль или даже больше. Ограничением и здесь также служило компьютерное программное обеспечение, которое являлось новым золотым стандартом практически на каждой системе оружия в мире.
      — Итак, когда вы хотите следить за боеголовкой, что вы делаете?
      — Мы называем это «вставить чип», — ответил главный старшина.
      — Что? В эту аппаратуру? — спросил Ал. Ему было трудно поверить в такое.
      — Нет, сэр, это программное обеспечение. Мы загружаем другую контрольную программу.
      — Зачем вам нужна вторая программа для этого? Разве ваша обычная программа не может следить за самолётами и ракетными снарядами? — спросил вице-президент ТРВ.
      — Сэр, я всего лишь обслуживаю и управляю этой хреновиной. Я не проектирую их. Этим занимаются RCA и IBM .
      — Проклятье, — заметил Грегори.
      — Вам нужно поговорить с лейтенантом Олсоном, — сказал второй старшина. — Он окончил Дартмут и для лейтенанта очень умён.
      — Да, — согласился главный старшина. — Это для него хобби — разрабатывать программное обеспечение.
      — Деннис-угроза. Старший помощник нередко сердится на него.
      — Почему? — спросил Грегори.
      — Потому что он говорит как вы, сэр, — ответил главный старшина Лик. — Только у него другое звание.
      — Это верно, он хороший парень, — заметил главный старшина Мейсон. — Заботится о подчинённых и здорово разбирается в своём деле, верно, Тим?
      — Точно, Джордж. Если он останется на службе, его ждёт блестящая карьера.
      — Не останется. Компьютерные компании уже пытаются переманить его. Черт побери, да только на прошлой неделе «Компак» предлагал ему три сотни кусков.
      — Это неплохое жалованье, — прокомментировал старшина Лик. — Что ответил Деннис?
      — Он отказался. Я посоветовал ему подождать, пока не предложат половину миллиона. — Матсон засмеялся и протянул руку за чашкой кофе.
      — Как вы считаете, доктор Грегори? Парень может стоить столько денег в компьютерном бизнесе?
      — Если он сумеет разработать по-настоящему хороший код, возможно, и стоит, — ответил Ал, запоминая, что ему понадобится самому проверить лейтенанта Олсона. В компании ТРВ всегда есть место для настоящего таланта. Дартмут был хорошо известен своим отличным департаментом компьютерных наук. Если прибавить к этому опыт, приобретённый на флотской службе, он получит хорошего кандидата для ведущейся работы по усовершенствованию ракет «земля-воздух». — О'кей, если вы вставляете чип, что происходит дальше?
      — Тогда вы меняете радиус действия радара. Вы знаете, как это делается, энергия радиочастот уходит в космос без конца сама по себе, но мы принимаем только те сигналы, которые отражаются в специфических временных пределах. Вот это, — главный старшина Лик поднял флоппи-диск с написанной от руки этикеткой, — меняет временные пределы. Эффективный радиус действия радиолокатора «СПАЙ» увеличивается до двух тысяч километров. Это намного больше дальности полёта ракет. Пять лет назад я был на «Порт Ройял» на Кваджелейн, когда проводился тест, и мы вели боеголовку с того момента, когда она показалась из-за горизонта, до самого конца.
      — Вам удалось сбить её? — спросил Грегори с нескрываемым интересом.
      Лик покачал головой.
      — Не сработал направляющий стабилизатор на нашей птичке, это был один из первых Блоков-IV. Пролетел на расстоянии пятидесяти метров, но это оказалось на волосок больше периметра уничтожения боеголовки, а по какой-то причине нам разрешили сделать только один пуск. На следующий год «Шилох» сбил боеголовку. Осыпал её осколками оболочки. Видеозапись этого производит большое впечатление, — заверил главный старшина своего гостя.
      Грегори поверил ему. Когда один объект, летящий со скоростью четырнадцать тысяч миль в час, сталкивается с другим объектом, несущимся навстречу ему со скоростью двух тысяч миль в час, результат действительно впечатляет.
      — Попадание первой же ракетой? — спросил он.
      — Точно. Этот сукин сын летел прямо на нас, и наш беби ухлопал его.
      — Мы никогда не промахиваемся с тестами «вандалов» рядом с островом Уоллопс, — подтвердил Матсон.
      — Если точно, какими ракетами вы пользовались?
      — Старыми «Талос» «корабль-воздух», — объяснил Матсон. — Большие трубы, прямоточные двигатели, они выходят на баллистическую траекторию со скоростью примерно две тысячи двести миль в час. Сжигают нам палубу. Это беспокоит нас больше всего. Русские изобрели крылатую ракету, летит над самой поверхностью моря, мы называем её «Санбёрн»…
      — Другие парни называют её убийцей «Иджисов», — добавил старшина Лик. — Они летят низко и быстро.
      — Но мы ни разу не промахнулись, — заявил Матсон. — Система «Иджис» работает отлично. Итак, доктор Грегори, что вас интересует?
      — Я хочу проверить, можно ли использовать вашу систему, чтобы сбить баллистическую боеголовку.
      — Какая у неё скорость? — спросил Матсон.
      — Это настоящая боеголовка межконтинентальной баллистической ракеты. Когда она появится на дисплее вашего радара, её скорость будет примерно семнадцать тысяч миль в час, скажем, семь тысяч шестьсот метров в секунду.
      — Да, это действительно огромная скорость, — заметил Лик. — В семь или восемь раз превышает скорость винтовочной пули.
      — Да, это намного быстрее тактической ракеты, такой, как «Скад». Я не уверен, что мы сможем остановить её, — с беспокойством произнёс Матсон.
      — Ваша радиолокационная система вполне может вести её. Она похожа на систему «КОБРА ДЕЙН»на Алеутских островах. Вопрос заключается в следующем: смогут ли ваши ракеты «корабль-воздух» достаточно быстро реагировать на приближение боеголовки, чтобы сбить её?
      — Насколько прочна оболочка цели? — спросил Матсон.
      — Мягче, чем обшивка самолёта. Оболочка боеголовки предназначена для того, чтобы противостоять высокой температуре, развивающейся при входе в плотные слои атмосферы, а не попаданию осколков. Она похожа на обшивку космического челнока. Когда челнок пролетает сквозь плотный ливень, плитки обшивки разрушаются.
      — Неужели?
      — Точно, — кивнул Грегори. — Эти плитки похожи на кофейные чашки из полистирола.
      — О'кей, значит, проблема заключается в том, чтобы ракета класса «корабль-воздух» пролетела достаточно близко к боеголовке баллистической ракеты и взорвалась, когда эта боеголовка находится в конусе разлетающихся осколков.
      — Совершенно точно. — «Может быть, эти старшины и не заканчивали колледжей, — подумал Грегори, — но никто не сможет назвать их тупыми».
      — Программное обеспечение фиксировано в головке искателя, верно?
      — И это точно. Я составил новый код. Вообще-то простая работа, по правде говоря. Я составил новую программу для лазера. Должно сработать исправно, если инфракрасная наводящая система действует так, как это рекламируется. По крайней мере, она действовала именно так во время компьютерного моделирования в Вашингтоне.
      — Во время тестов на «Шилох» она работала хорошо, док. У нас где-то на борту лежит видеолента с записью перехвата, — заверил его Лик. — Хотите посмотреть?
      — Конечно! — с энтузиазмом воскликнул доктор Грегори.
      — О'кей. — Главный старшина взглянул на часы. — Я сейчас свободен. Вот поднимусь на палубу, чтобы перекурить, и затем мы прокрутим видеоленту, — сказал он голосом Уорнера Вульфа из нью-йоркской телевизионной студии WCBS.
      — А вы не можете покурить здесь?
      Лик раздражённо фыркнул.
      — Это современный военно-морской флот, док. Капитан настоящий нацист в отношении здоровья. Если хотите закурить, придётся идти на корму. Запрещено курить даже в каютах старшин, — проворчал Лик.
      — А я бросил, — сказал Матсон. — Не все такие пусси, как Тим.
      — Вот хрен тебе, — отозвался Лик. — Все-таки на борту крейсера осталось несколько настоящих мужчин.
      — Почему вы сидите, глядя в сторону борта? — спросил Грегори, поднимаясь, чтобы последовать за старшинами на корму. Дисплеи находятся на правом борту корабля вместо носовой и кормовой частей. Почему?
      — Потому, что это помогает вам тошнить, когда вы находитесь в море. Те, кто проектировали эти корабли, не слишком любят моряков, но, по крайней мере, система кондиционирования воздуха работает хорошо. — В ЦБИ температура редко поднималась выше 16 градусов Цельсия, из-за чего большинство моряков, работающих здесь, надевали свитеры. Крейсеры, оснащённые системами «Иджис», определённо не отличались комфортом.