— Я их просто ненавижу, и вы сами поймете, почему. Проклятие, ребята, нашему новому шифратору «Страйп» нет еще и года. А новая английская система является лишь его модификацией. Я лично знаком с ребятами из отдела Зет, которые разрабатывали «Страйп». Подумайте сами: долговременный ключ длиной сто двадцать бит, плюс разовый ключ, уникальный для данного аппарата, который меняется перед каждым сеансом связи. Вскрыть такой шифр просто невозможно!
      — Если только в Форт-Миде нет внедренного агента, Майк, — напомнил Эд.
      — В таком случае дайте его мне в руки, и я с живого сдеру с долбанного ублюдка кожу. — От одной этой мысли у Рассела учащенно забилось сердце, и он на этот раз забыл извиниться перед присутствующей дамой за нецензурные выражения. На своем веку Майку довелось убить и освежевать не одного оленя, но он по-прежнему лелеял мечту превратить в ковер дикого медведя, и здоровенный бурый русский медведь подошел бы ему как нельзя кстати. — Ладно, в Форт-Мид я могу сообщить об этом?
      — Только не через «Страйп», — предостерег Фоули.
      — Что ж, когда услышите громкий, сердитый крик, донесшийся с Запада, вам не надо будет объяснять, что это такое.
      — Майк, знаешь, лучше сейчас никому ни о чем не говорить, — задумчиво произнесла Мери Пат. — В Форт-Миде достаточно скоро узнают обо всем через другие каналы.
      Из этих слов Рассел заключил, что «кролик», о котором он сообщал на днях, это человек, которого необходимо срочно переправить на Запад. И теперь он, кажется, понял, чем обусловлена подобная спешка. Этот «кролик» — специалист по связи, и, черт побери, если такой попадает в руки, его надо вывозить из страны Советов ко всем чертям первым же поездом. В данном случае «достаточно скоро» означает прямо сейчас, или так быстро, как только это осуществимо.
      — Ну хорошо, готовьте сообщение. Я зашифрую его с помощью одноразового блокнота, после чего пропущу через «Страйп». Если русские и читают наш шифратор, — ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вздрогнуть от отвращения, — скажет ли это им что-нибудь?
      — Это уж тебе решать, — ответил Эд Фоули.
      Подумав немного, Рассел покачал головой.
      — Нет, не должно. Даже если русским действительно удалось расколоть наш шифр, больше трети всего потока информации им все равно не удастся читать. Просто системы слишком сложные — если только, конечно, на противоположном конце не сидит русский агент, который читает открытый текст. Но против этого никакой защиты нет, по крайней мере, с моей стороны.
      При одной этой мысли всех троих мороз по коже пробрал. В конце концов, именно эту игру вели они сами, именно этих результатов постоянно стремились добиться. Внедрить агента в самую глубь, чтобы он передавал самую сокровенную информацию. Подобно тому, чем занимался Кардинал — имя, которое они никогда не произносили вслух. Они сами выбрали для себя эту профессию, и, хотя противник и был достаточно силен, они твердо верили, что они лучше. Это и был лейтмотив всей их работы.
      — Ну хорошо, Майк. Наш «кролик» свято верит в одноразовые блокноты. Надеюсь, его вера имеет под собой основания.
      — Да, он прав, однако Иван, наверное, сходит с ума от необходимости возиться с каждым сообщением, перебирая его по одной букве.
      — Тебе когда-нибудь приходилось работать в дешифровальной службе? — спросил Эд Фоули.
      Рассел тотчас же покачал головой.
      — Умом не вышел. Что и к лучшему. Многие из этих ребят кончают в комнатах с мягкой обивкой на стенах, где они вырезают из бумаги человечков ножницами с тупыми концами. Я знаком со многими ребятами из отделения Зет. Их босс недавно отказался от профессорской мантии на кафедре математики в Калифорнийском технологическом институте. У него ума палата, это точно, — заметил Рассел. — У меня столько никогда не будет. Отец Эда Попадополуса — так зовут этого человека, он по национальности грек, — держал ресторан в Бостоне. Как вы думаете, согласился бы я занять его место?
      — Не согласился бы, да?
      — Даже если бы мне в довесок предложили Пэт Кливленд .
      Эд Фоули тоже считал ее очень красивой женщиной. Черт побери, Майку Расселу действительно пора снова найти себе спутницу жизни…
      — Хорошо, я принесу тебе текст где-нибудь через час. Договорились?
      — Лады.
      Рассел вышел из кабинета.
      — Что ж, полагаю, мы здорово его напугали, — задумчиво произнесла Мери Пат.
      — Адмирал Беннет в Форт-Миде тоже не очень-то обрадуется. А сейчас я должен подготовить текст.
      — Хорошо, я схожу проведаю, что там сотворил с волшебными карандашами наш Эдди.
      С этими словами Мери Патрисия Камински Фоули также покинула кабинет.
 
      Утренние доклады, которые ежедневно выслушивал судья Мур, обычно начинались в половине восьмого, однако по воскресеньям он позволял себе поспать подольше, поэтому этот доклад начался в девять утра. Жена Мура впустила в особняк в Грейт-Фолз дежурного офицера Центрального разведывательного управления, который каждое утро доставлял самую свежую разведывательную информацию. Она проводила его в личный кабинет мужа, который раз в неделю тщательнейшим образом проверяли лучшие специалисты Управления по подслушивающей технике.
      Предыдущий день прошел относительно тихо — заняв свою должность, судья Мур вскоре выяснил, что даже коммунисты предпочитают по выходным отдыхать.
      — Что-нибудь еще, Томми? — спросил директор ЦРУ, выслушав доклад.
      — Плохие известия из Будапешта. Наш резидент в Венгрии Джеймс Шелл был взят с поличным, когда изымал из тайника донесение агента. Подробности пока что неизвестны, но венгерское правительство объявило Шелла персоной нон грата. Его первый заместитель Роберт Тейлор в настоящий момент покинул страну по личным причинам. Так что наше венгерское отделение на время выведено из игры.
      — Насколько это серьезно? — подумал судья Мур и сам же мысленно ответил себе: «Особой трагедии в этом нет.»
      — Ну, ничего страшного не случилось. В Венгрии полная тишина. Венгерская армия играет в Варшавском договоре второстепенную роль, а внешняя политика Венгрии за исключением отношений с ближайшими соседями является зеркальным отражением внешней политики Москвы. Через резидентуру в Будапеште мы получали определенное количество информации военного характера, однако Пентагон она не слишком интересовала. Венгерская армия ни для кого не представляет угрозы, поскольку ее боевая подготовка оставляет желать лучшего; к тому же, Советы рассматривают Венгрию, как ненадежного союзника, — заключил дежурный офицер.
      — Этот Шелл — он что, ротозей? — спросил директор ЦРУ, вспоминая, что один раз встречался с резидентом в Венгрии на общем собрании.
      — На самом деле Джимми пользуется очень хорошей репутацией. Как я уже говорил, сэр, пока что у нас нет никаких подробностей. Вероятно, к концу следующей недели Шелл уже будет дома.
      — Хорошо. Это все?
      — Так точно, сэр.
      — О папе римском никаких новых известий?
      — Ни одного словечка, сэр, однако нашим людям требуется какое-то время, чтобы потрясти все деревья.
      — То же самое говорит и Риттер.
 
      Фоули потребовался почти целый час для того, чтобы составить текст сообщения. Оно должно было получиться кратким, но исчерпывающим, что потребовало от Эда полностью применить свой литературный талант. Закончив, он спустился в кабинет Майка Рассела. Усевшись в углу, Фоули смотрел, как заведующий связью, бурча себе под нос, шифрует текст по одной букве за раз, черт бы ее побрал, добавив к нему чешские фамилии из телефонного справочника, после чего повторно шифрует его шифратором «Страйп». Когда сообщение было зашифровано дважды, оно было пропущено через аппарат защищенной факсимильной связи, который зашифровал его еще раз, но уже не цифровым способом, а аналоговым. Система шифрования, которая использовалась в факсе, была относительно простая, но поскольку противник — предположительно, постоянно следящий за передающей спутниковой антенной на крыше посольства, — не мог знать наперед, информация какого типа, текстовая или графическая, передается в данный сеанс связи, это создавало еще один дополнительный барьер на пути русских дешифровальщиков. Сигнал попал на спутник, находящийся на геостационарной орбите, после чего отразился в несколько разных точек: в Форт-Бельвуар, штат Вирджиния, в Саннивейл, штат Калифорния, и, разумеется, в Форт-Мид, штат Мериленд, куда остальные наземные станции переслали свои подтверждения по защищенным наземным оптоволоконным линиям.
      Все дежурные связисты в Форт-Миде были из числа сержантов, и когда один из них, молодой сержант ВВС, пропустил сообщение через шифратор, он с удивлением прочитал предупреждение о том, что открытый текст был предварительно зашифрован с использованием одноразового шифровального блокнота Эн-эйч-джи-1329.
      — Черт побери, где это находится? — спросил сержант у старшего смены, главного старшины ВМФ.
      — Вот те на! — заметил тот. — Давненько мне уже не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.
      Ему пришлось долго листать толстый справочник, пока он наконец не нашел указание на номер сейфа в хранилище, которое находилось в дальнем конце просторного центра связи. Хранилище охранял вооруженный штаб-сержант морской пехоты, чье чувство юмора, как и у всех морских пехотинцев, служивших здесь, было перед назначением в Форт-Мид удалено хирургическим путем в военно-морском госпитале в Бетесде.
      — Эй, сержант, мне нужно кое-что взять из хранилища, — сказал старшина неумолимому церберу.
      — Сначала ты должен поговорить с майором, — ответил сержант.
      Поэтому главный старшина подошел к столу, за которым читал утреннюю газету майор ВВС.
      — Доброе утро, господин майор. Мне нужно взять кое-что из хранилища.
      — Что именно, старшина?
      — Одноразовый шифровальный блокнот Эн-эйч-джи-1329.
      — А разве они у нас еще остались? — удивленно спросил майор.
      — Ну, сэр, в противном случае вот этим можно будет разве что растопить камин, — сказал старшина, протягивая сообщение.
      Офицер авиации внимательно ознакомился с текстом, который вышел из шифратора.
      — Ну и ну. Ну хорошо. — Взяв со стола бланк, он написал разрешение. — Передашь охраннику.
      — Слушаюсь, сэр.
      Главный старшина направился к хранилищу, оставив военного летчика гадать, почему «кальмары» всегда говорят так забавно.
      — Вот, держи, — сказал старшина, протягивая морскому пехотинцу разрешение.
      Тот открыл массивную дверь, и главный старшина вошел внутрь. Сейф, в котором хранился блокнот, не был заперт, предположительно потому, что человек, преодолевший семь уровней контроля, должен был быть вне всяких подозрений, как супруга президента.
      Шифровальный блокнот представлял собой тонкую тетрадку на пружинных кольцах. Расписавшись в формуляре, главный старшина вышел из хранилища и вернулся за свой стол. К нему на помощь пришел сержант ВВС, и вдвоем они начали мучительно долгий процесс ручного расшифрования.
      — Черт побери, — заметил сержант, когда работа была уже выполнена на две трети, — нам надо будет кому-то сообщить об этом?
      — Это не наше дело, сынок. Не сомневаюсь, что директор ЦРУ обо всем скажет кому следует. А ты должен забыть о том, что видел вот это, — добавил старшина.
      Однако в последнем предостережении не было необходимости, и оба прекрасно это понимали. После всех тех препон, через которые им пришлось пройти, чтобы попасть сюда, сама мысль о том, что система связи может быть скомпрометирована, казалась такой же кощунственной, как мысль о том, что родная мать может торговать своим телом на Шестнадцатой улице.
      — Так точно, старшина, можете не сомневаться, — заверил моряка молодой сержант с «птичками» в петлицах. — Как доставить это сообщение?
      — Полагаю, только нарочным. Ты его не свистнешь?
      — Слушаюсь, сэр.
      Улыбнувшись, сержант ВВС ушел.
 
      Курьером оказался армейский штаб-сержант, приехавший на зеленом «Плимуте». Взяв запечатанный конверт, сержант убрал его в чемоданчик, положил чемоданчик на переднее сиденье рядом с собой и поехал по шоссе Балтимор-Вашингтон в столицу. Затем Кольцевая дорога, шоссе имени Джорджа Вашингтона, и первый поворот направо к штаб-квартире ЦРУ. И с этого момента это проклятое сообщение — курьер не знал, что в нем, и не желал знать, — перестало быть его головной болью.
      Адрес на конверте гласил, что сообщение надо доставить на седьмой этаж. Подобно многим правительственным учреждениям, штаб-квартира ЦРУ никогда полностью не погружалась в сон. На последнем этаже дежурил Том Ридли, тот самый офицер связи, который утром докладывал последние известия судье Муру. Ридли потребовалось три секунды на то, чтобы понять, что это сообщение нужно доставить директору ЦРУ немедленно. Сняв трубку аппарата закрытой связи, он нажал клавишу "1".
      — Артур Мур слушает, — через некоторое время ответил голос.
      — Судья Мур, говорит Том Ридли. Тут нам пришло кое-что.
      Выражение «кое-что» означало, что это было действительно кое-что.
      — Это срочно?
      — Да, сэр.
      — Вы можете подъехать ко мне?
      — Да, сэр.
      — Джим Грир будет нужен?
      — Да, сэр, и, вероятно, также мистер Босток.
      Дело становилось интересным.
      — Ну хорошо, обзвоните их и скажите, чтобы приезжали ко мне.
      Перед тем, как соединение разомкнулось, Ридли буквально услышал: «Черт побери, неужели мне никогда не выдастся хотя бы один спокойный день!»
      У него ушло еще несколько минут на то, чтобы позвонить двум высокопоставленным руководителям Управления. Затем Ридли сел в машину и тронулся в путь, задержавшись только для того, чтобы снять с пришедшего сообщения три ксерокопии.
 
      В Грейт-Фолз как раз подошло время обедать. Миссис Мур, неизменно радушная хозяйка, приготовив нежданым гостям закуски и безалкогольные напитки, удалилась к себе наверх.
      — В чем дело, Томми? — спросил судья Мур.
      Ему нравился молодой офицер связи. Выпускник Маркуэтского университета, Ридли специализировался по России. Перед тем, как занять свою нынешнюю должность, он некоторое время проработал в аналитическом отделе Грира, и адмирал был о нем также очень высокого мнения. Никто не сомневался, что вскоре Ридли станет одним из тех, кто сопровождает президента на борту номер один.
      — Это сообщение поступило сегодня утром из Форт-Мида, — сказал Ридли, раздавая копии.
      Из всех троих быстрее всех читал Майк Босток:
      — О господи…
      — То-то Чип Беннет порадуется, — мрачным тоном предсказал Джеймс Грир.
      — Да, так же, как визиту к зубному врачу, — заметил Мур, закончивший читать последним. — Итак, джентльмены, о чем это нам говорит?
      И опять первым ответил Босток:
      — Это означает, джентльмены, что нам нужно как можно скорее заключить этого «кролика» в свои объятия.
      — Через Будапешт? — спросил директор ЦРУ, вспоминая утреннее известие.
      — Угу, — подтвердил Босток.
      — Хорошо. — Мур подался вперед. — Давайте упорядочим наши мысли. Во-первых, насколько важна эта информация?
      На этот вопрос ответил адмирал Грир:
      — По словам «кролика», КГБ собирается убить человека, который не заслуживает смерти. Можно предположить, что речь идет о папе римском, не так ли?
      — Что гораздо важнее, он говорит, что наши системы шифрования могут быть скомпрометированы, — указал Босток. — А это самое страшное, что я только могу себе представить, Джеймс.
      — Хорошо, в любом случае нам нужно, чтобы этот человек как можно скорее оказался по нашу сторону «забора», правильно?
      — Судья, можете смело ставить на это свою скамью, — согласился помощник зама по опер-работе. — Причем вытащить «кролика» из Красной страны надо так быстро, как только можно это устроить.
      — Сможем ли мы осуществить это своими силами? — продолжал Мур.
      — Сделать это будет непросто. Будапештская резидентура выведена из игры.
      — Влияет ли это как-нибудь на то, что надо переправить нашего пушистого длинноухого зверька из страны Советов? — спросил директор ЦРУ.
      — Никак, — покачал головой Босток.
      — Хорошо, раз мы не можем справиться с этим сами, должны ли мы звать кого-нибудь на помощь?
      — Вы имеете в виду англичан? — уточнил Грир.
      — В прошлом мы уже пользовались их услугами. У нас хорошие отношения с британской разведкой, а Бейзилу нравится копить наши долги, — напомнил Мур. — Майк, вы сможете это пережить? — спросил он, обращаясь к Бостоку.
      Решительный кивок.
      — Смогу, сэр. Однако будет очень неплохо иметь на месте кого-нибудь из наших людей, чтобы он приглядел за всем. На это Бейзил ничего не сможет возразить.
      — Хорошо, надо будет решить, кого из наших мы пошлем. Далее, — продолжал Мур, — как быстро это можно будет осуществить?
      — Артур, что вы скажете насчет сегодняшнего вечера? — спросил Грир, вызвав общее веселье. — Как это видится мне, Фоули хочет провернуть это через свое отделение, и он очень торопится. Полагаю, надо дать ему полную свободу. Вероятно, Будапешт — лучшая дверь на Запад для нашего «кролика».
      — Согласен, — кивнул Майк Босток. — Это город, куда офицер КГБ может отправиться в отпуск, а потом просто исчезнуть.
      — Русские достаточно быстро это просекут, — задумчиво произнес Мур.
      — Они быстро поняли и то, что Аркадий Шевченко смылся к нам, разве не так? И что с того? Он все равно передал нам ценную информацию, — напомнил Босток.
      Он лично координировал эту операцию, которая была осуществлена в Нью-Йорке силами ФБР.
      — Хорошо. Что мы ответим Фоули? — спросил Мур.
      — Одно слово: «одобряем».
      Босток всегда поддерживал своих резидентов.
      Мур обвел взглядом присутствующих.
      — У кого-нибудь есть возражения?
      Все покачали головами.
      — Хорошо, Томми. Возвращайся в Лэнгли. Передай ответ Фоули.
      — Слушаюсь, сэр.
      Офицер разведки встал и вышел. Одно хорошо в судье Муре: если требуется получить от него решение, его обязательно получишь — понравится оно или нет.

Глава девятнадцатая
Сигнал подтверждения