– Не делай никаких конкретных уступок. Ты сможешь потянуть еще некоторое время?
      – Смогу, пожалуй. – Он посмотрел на часы. – Сегодня переговоры ведутся у нас. Мне нужно до их начала посоветоваться с Бреттом.
      – Держи меня в курсе.
      – Можешь не сомневаться.

***

      На Грум– лейк рассвет еще не наступил. Пара транспортных самолетов С-5В вырулила на конец взлетной дорожки и поднялась в воздух. Груз не был тяжелым, у каждого всего три вертолета, ну и остальное снаряжение -не так уж много для самолетов, способных нести по два танка. Однако одному из них предстоит длительный перелет, больше пяти тысяч миль, и при встречных ветрах потребуются две дозаправки в воздухе, что, в свою очередь, означает необходимость двух сменных экипажей для каждого самолета. Добавочные пилоты вытеснили пассажиров в хвостовой отсек, позади крыльев, где кресла менее удобны.
      Рихтер откинул ручки сидений в своем трехместном ряду и вставил в уши ватные тампоны. Как только самолет оторвался от земли, он автоматически сунул руку в карман летного комбинезона, где обычно хранил сигареты – или, вернее, хранил раньше, пока не бросил курить несколько месяцев назад. Проклятие! Ну как можно отправляться в бой без сигареты? – спросил себя Рихтер, откинулся на подушку и заснул. Он даже не почувствовал воздушных ям, когда самолет поднимался к потоку струйного течения над горами Невады.
      Экипаж, несущий первую вахту, повернул самолет к северу. Небо было темным и останется таким на протяжении почти всего полета. Самым главным для экипажа было не заснуть, находиться все время начеку. Управлять самолетом будет автоматическое навигационное оборудование, в это время суток ночные коммерческие рейсы уже закончились, а дневные только начинались. Военным пилотам принадлежало сейчас все небо вместе с рваными облаками и обжигающим ледяным ветром за алюминиевой обшивкой самолета, направляющегося к самому невероятному месту назначения, о котором мог только помыслить резервный экипаж. Экипажу второго «гэлэкси» повезло больше. Их самолет повернул на юго-запад и меньше чем через час уже летел над Тихим океаном, выполняя свой более короткий рейс к базе ВВС Хикем.

***

      Подводная лодка ВМС США «Теннесси» вошла в гавань Пирл-Харбора на час раньше намеченного срока и направилась к крайнему причалу, отказавшись от портового лоцмана и положившись при швартовке на помощь одного военно-морского буксира. Причал был погружен в темноту, и швартовка проводилось при свете прожекторов на других пирсах гавани. Еще одной странностью было то, что на причале «Теннесси» ждал огромный автозаправщик. То, что рядом с ним стоял служебный автомобиль, доставивший сюда адмирала, не вызвало удивления у капитана третьего ранга Клаггетта. Тут же на пирс подали сходни, и командующий подводными силами Тихоокеанского флота поспешно поднялся на палубу еще до того, как на кормовой части паруса субмарины успели поднять флаг. Тем не менее адмирал отсалютовал ему.
      – Добро пожаловать на борт, адмирал, – послышался сверху голос командира, и Клаггетт спустился по трапу, чтобы встретить адмирала Манкузо в своей каюте.
      – Голландец, я рад, что тебе удалось вывести ее в море, – произнес Манкузо с улыбкой, сдерживаемой серьезностью ситуации.
      – А я просто счастлив, что мне удалось наконец потанцевать с моей красавицей, – признался Клаггетт и тут же добавил:
      – У меня полные емкости дизельного топлива, сэр.
      – Нам придется освободить один из твоих баков. – Огромные размеры «Теннесси» позволяли иметь несколько емкостей для вспомогательного дизеля.
      – Почему, сэр?
      – Возьмешь запас JP-5. – Манкузо открыл кейс и достал оттуда пачку оперативных приказов, на которых едва успели высохнуть чернила. – Тебе предстоит участвовать в проведении специальных операций. – Клаггетт автоматически едва не задал вопрос: «А почему я?» – но вовремя удержался. Он открыл обложку папки с приказами и начал проверять запрограммированный для него курс.
      – У меня могут возникнуть определенные трудности, сэр, – заметил Клаггетт.
      – Смысл операции заключается в том, что ты должен принять все меры, чтобы тебя не обнаружили, но имеешь право прибегнуть и к обычному правилу. – Обычное правило означало, что в случае необходимости капитан сам принимает решение, полагаясь на собственное суждение.
      – Слушайте все, – донеслось по системе корабельной трансляции. – С этого момента курение на борту запрещается. Повторяю, курение запрещается.
      – Ты разрешаешь команде курить во время похода? – спросил комнадующий подводными силами Тихоокеанского флота, потому что многие шкиперы не допускали этого.
      – Вы же сами сказали, что мне следует полагаться на собственное суждение.
      В тридцати футах от каюты командира Рон Джоунз вошел в гидроакустический пост и достал из кармана компьютерный диск.
      – У нас уже проведены работы по расширению вычислительных возможностей, – заметил старший акустик.
      – Это совершенно новый диск. – Подрядчик вставил диск в прорезь запасного компьютера. – С помощью этого программного обеспечения мне удалось обнаружить вас, как только лодка в первую же ночь пересекла линию раннего оповещения у Орегона. В кормовом отсеке что-то не было закреплено?
      – Да, переносный ящик с инструментами. Его сразу убрали. С тех пор мы пересекли еще две линии раннего оповещения, – напомнил ему акустик.
      – На какой скорости? – спросил Джоунз.
      – Вторую прошли почти на полной и сделали над ней несколько зигзагов.
      – Я заметил всего лишь легкий скачок, ничего больше, а на ней было установлено то же программное обеспечение, что я только что ввел в ваш компьютер. У вас действительно тихий корабль, чиф. Совершили обход лодки?
      – Да, капитан даже позверствовал, но теперь у нас нет ничего незакрепленного. – Акустик сделал паузу. – Если не считать свисающих концов туалетной бумаги.
      Джоунз поудобнее устроился в одном из кресел и окинул взглядом тесный гидроакустический пост. Он провел здесь несколько лет жизни, это было его рабочее место. Рон получил всего лишь намек на операцию, в которую уходила «Теннесси», – Манкузо спросил его относительно акустических условий в западной части Тихого океана и выразил беспокойство по поводу того, что японцы могли захватить наземную станцию линии раннего обнаружения ВМС на острове Хонсю до того, как персонал успеет вывести из строя ее оборудование, – но и этого было вполне достаточно. Подводная лодка, вне всякого сомнения, отправлялась в логово врага – по-видимому, это была первая субмарина Тихоокеанского флота, перед которой поставили такую задачу. Господи, и к тому же это поручено подводному ракетоносцу, подумал он. Огромному и тихоходному. Рон протянул руку и коснулся пальцами приборной панели.
      – Мне довелось слышать о вас, доктор Джоунз, – произнес старший акустик, прочитав его мысли. – Я тоже знаю свое дело, понимаете?
      – Когда японские лодки всплывают на шноркельную глубину…
      – …частота акустических колебаний на линии тысяча герц. У нас самая совершенная буксируемая антенна и полностью обновленное программное обеспечение – включая ваши средства расширения ее возможностей, наверно. – Старший акустик протянул руку к кофейнику, подумал и налил кружку для гостя.
      – Спасибо.
      – «Эшвилл» и «Шарлотт» погибли? Джоунз кивнул, глядя в кружку.
      – Вы знакомы с «Французом» Лавалем?
      – Он преподавал на наших курсах, много лет назад.
      – Француз был моим старшиной на «Далласе», когда мы плавали вместе с адмиралом Манкузо. У него на «Эшвилл» служил сын. Я знал его. Мы должны расплатиться за его смерть.
      – Понял, – коротко бросил старший акустик.

***

      – Соединенные Штаты Америки считают неприемлемой создавшуюся ситуацию, господин посол. Мне казалось, что я выразил эту точку зрения достаточно ясно, – сказал Адлер через два часа после начала очередного этапа переговоров. По сути дела заместитель госсекретаря США выражал эту точку зрения четко и ясно по меньшей мере восемь раз на дню с начала переговоров.
      – Мистер Адлер, если ваша страна не хочет продолжения войны, которая никому не принесет ни малейшей пользы, вам нужно только одно – дать согласие на признание результатов предстоящих выборов, которые будут проведены под международным контролем.
      В одном из городов Калифорнии, вспомнил Адлер, есть радиостанция, которая неделями исполняла все известные аранжировки знаменитой мелодии «Луи, Луи». Может быть, посоветовать Госдепартаменту передавать эту запись в качестве подготовки к подобным дипломатическим переговорам! Японский посол ожидал от американской стороны ответа на любезное предложение Японии вернуть Гуам – словно японские войска не захватили этот остров силой – и теперь проявлял раздражение из-за того, что Адлер отказывался пойти на уступки в благодарность за такой дружеский жест. Может быть, у американца есть еще какие-нибудь козыри? Если так, то пока он не увидит, что за карты у Адлера, не сделает и шага.
      – Мы благодарны, разумеется, за то, что ваша страна выразила согласие на международный контроль за выборами, равно как и за то, что вы берете на себя обязательство признать их результаты, но это отнюдь не меняет того обстоятельства, что речь идет о суверенной национальной территории, население которой уже проявило свое желание, политически объединившись с Соединенными Штатами. К сожалению, мы не можем принять ваше благородное предложение при создавшемся положении.
      Посол поднял руки кверху, выражая тем самым разочарование от того, что его на дипломатическом языке назвали лгуном.
      – Как же нам убедить вас?! – воскликнул он.
      – Просто вывести с островов вооруженные силы, разумеется, – ответил Адлер. Он, однако, уже сделал небольшую уступку. Признав, что Америка не отвергает безоговорочно вопрос о выборах, заместитель государственного секретаря позволил тем самым послу сообщить в Токио о некотором прогрессе в переговорах. Это совсем немного, вовсе не то, что хотелось бы услышать послу, но все-таки определенный шаг вперед. Позиции сторон были подтверждены еще раз, перед тем как утренний перерыв предоставил дипломатам возможность встать и размять затекшие мышцы.
      Было холодно и ветрено, и, как обычно, Адлер и посол разошлись на террасе, которая превращалась в летнее время в столовую на открытом воздухе, в противоположные стороны. Члены делегаций
      встречались, чтобы выяснить позиции друг друга, в то время как руководители делали вид, что не имеют к этому отношения.
      – Разве это можно назвать значительной уступкой? – Нагумо пригубил чашку с чаем.
      – Хорошо, что удалось добиться хотя бы этого. Мы ведь знаем, что многие в вашем правительстве не согласны с предпринятыми действиями.
      – Да, я говорил об этом, – согласился Сейджи. Крис Кук подавил желание оглянуться вокруг, чтобы убедиться, что никто не подслушивает их разговор. Это могло показаться излишне театральным. Он снова поднес к губам чашку, глядя на юго-запад, в сторону Центра Кеннеди.
      – Проводятся неофициальные встречи, – заметил американский дипломат.
      – С кем?
      – В них принимает участие Кога, – тихо проговорил Кук. Если Адлер отказывается вести честную игру, по крайней мере он исправит положение.
      – А-а. Да конечно, взаимодействие с ним вполне логично.
      – Сейджи, если мы выберем верный курс, то оба выйдем из этой заварухи героями. – Разве это не будет идеальным решением для всех? – подумал он.
      – Что за встречи? – спросил Нагумо.
      – Мне известно одно – они проводятся по тайным каналам. А теперь скажи мне, это Кога стоит во главе оппозиции, с которой ты поддерживаешь связь?
      – Он принадлежит к ее числу, разумеется, – ответил Нагумо. Ему только что удалось получить важнейшую информацию: американцы не идут на уступки, и вот теперь причина ясна – они рассчитывают на то, что хрупкая парламентская коалиция Гото развалится под напором времени и неуверенности. А сейчас от него требовалось лишь одно – подорвать моральный дух американцев и таким образом закрепить выигрышную позицию своей страны… Да, это элегантное решение проблемы. К тому же предсказание Криса относительно того, что они выйдут из затруднительного положения героями, окажется наполовину правильным – Нагумо действительно проявит себя с лучшей стороны перед соотечественниками.
      – А остальные? – спросил Кук.
      Ответ был автоматическим и заранее предсказуемым.
      – Они тоже, разумеется, только я не рискую назвать их имена. – Нагумо уже обдумывал дальнейшее направление действий. Раз американцы делают ставку на подрыв политической стабильности Японии, значит, у них недостаточно возможностей для силового решения проблемы. Вот это новость!

***

      Первый воздушный заправщик поднялся с авиабазы ВВС в Элмендорфе и присоединился к С-5 чуть к западу от Нома. Пришлось найти воздушное пространство, свободное от турбулентных потоков, но даже при этом несколько минут, необходимых для дозаправки, оказались весьма рискованными – есть даже что-то противоестественное в том, когда два самолета, каждый весом в несколько сот тонн, соединяются в воздухе подобно мухам-однодневкам. Положение усложнялось еще и тем, что пилот С-5 видел всего лишь нос заправщика и был вынужден лететь в таком положении на протяжении двадцати пяти минут. Но хуже всего было то, что двигатель трехмоторного КС-10, размещенный в хвостовой части самолета, отбрасывал свои выхлопные газы прямо на Т-образное хвостовое оперение «гэлэкси», создавая турбулентность, постоянно сотрясающую огромный транспортный самолет, что вынуждало пилота непрерывно корректировать его положение по – отношению к заправщику. Большие деньги не платят даром, подумал он, обливаясь потом под своим летным комбинезоном. Наконец баки С-5 наполнились, самолеты разошлись, «гэлэкси» начал снижаться, а заправщик отвернул направо. У всех, кто находились на борту транспортника, желудки вернулись в нормальное положение, и С-5 продолжил полет на запад, через Берингов пролив. Скоро с аэродрома в Шемье взлетит очередной заправщик и тоже войдет в воздушное пространство России. Они не знали о том, что еще один американский самолет уже находился там и вел за собой эту тайную процессию к месту, обозначенному на американских навигационных картах как Верино – город на транссибирской железнодорожной магистрали, построенный еще в начале века.

***

      Новый гребной вал был наконец установлен, что показалось шкиперу самым продолжительным и однообразным ремонтом в его жизни. Со стороны корабля установили и отрегулировали подшипники, а внутри гребного туннеля набили и закрепили сальники. Этим занималась сотня мужчин и женщин. Работы велись круглые сутки без малейших возражений со стороны гражданского персонала, занятого на подъемных механизмах по сторонам гигантского бетонного сооружения, называемого сухим доком. Приближался последний этап – огромный подъемный кран уже подносил новенький сверкающий винт к пятке гребного вала. Винт имел тридцать футов в диаметре и прошел прецизионную балансировку, через два часа он будет установлен на гребном валу авианосца, которому суждено теперь стать самым дорогим двухвинтовым кораблем в мире.

***

      Телевизионная передача компании Си-эн-эн совпала по времени с восходом в этой части земного шара. Камера, заметил Райан, была установлена на противоположном берегу гавани. Ведущая держала в руке микрофон, а внизу на экране появилась надпись: «Прямая трансляция». Ничего нового в порту Пирл-Харбора, сообщила, ведущая, не произошло.
      – Вы видите, что позади меня в сухих доках находятся авианосцы «Энтерпрайз» и «Джон Стеннис». Судьба двух самых дорогих военных кораблей в мире зависит сейчас от усилий целой армии рабочих, которые делают все возможное, чтобы отремонтировать их для выхода в море, на что потребуется не менее…
      – …нескольких месяцев, – закончил за нее Райан. – Давай, милая, продолжай, продолжай говорить им это…
      Скоро в эфир выйдут и другие телевизионные компании с такой же информацией, но советник по национальной безопасности больше всего полагался на репортажи Си-эн-эн. Именно эта компания снабжала мир самыми достоверными и надежными новостями.

***

      «Теннесси» только что миновала выходной буй и начала погружение. Подводную лодку сопровождали два вертолета противолодочной обороны. Недалеко находился эсминец типа «спрюэнс», он заканчивал подготовку и сигнализировал прожектором, чтобы субмарина подошла поближе провести последние испытания по слежению.
      Перед самым отплытием на борт «Теннесси» поднялись пять военнослужащих армии США. Им выделили места в соответствии с воинскими званиями. Старший лейтенант разместился на койке, которая при обычных условиях принадлежала бы офицеру-ракетчику. Старший сержант, который по военно-учетному расписанию числился как Е-7 и равнялся по званию главному старшине, получил место в «козлином закутке». Остальные разместились в матросских кубриках. Обучение морскому делу началось с того, что каждый из них получил туфли на резиновом ходу и выслушал лекцию о необходимости соблюдать полную тишину.
      – Зачем? Разве это так важно? – спросил старший сержант, глядя на выделенную ему койку в кубрике старшинского состава и думая о том, что гроб по сравнению с нею вовсе не худший вариант – если, разумеется, он сумеет дожить до него.
      И тут же донесся звук, похожий на раскат грома.
      – Вот почему, – ответил старший электрик. Он сумел удержаться от дрожи, но прибавил:
      – Я так и не смог привыкнуть к этому.
      – Боже мой! Что это?
      – Гидролокатор SQS-53 на эсминце. Если ты слышишь его так отчетливо, это означает, что нас засекли. У японцев гидролокаторы не хуже, сардж.
      – Не обращай внимания, – произнес старший акустик в гидропосту. Он стоял позади молодого матроса-акустика, глядя на дисплей. Действительно, новое программное обеспечение намного облегчило задачу обнаружения надводных кораблей, несмотря на использование ими системы «прерия-маскер», особенно если ты знаешь, что над головой ясное небо и дождевые капли не обрушиваются на морскую поверхность.
      – Но ведь он засек нас, чиф.
      – Только потому, что капитан распорядился не мешать ему в этом. Больше мы не будем ни для кого такой легкой добычей.

***

      Верино представляло собой обычный российский аэродром, на котором базировались МиГи, в этом районе таких аэродромов были десятки. Никто точно не знал, чем было вызвано беспокойство русских, разместивших здесь столько истребителей-бомбардировщиков. Отсюда они могли нанести удар по Японии или по Китаю или защищаться от налетов из любой азиатской страны, в зависимости от того, у кого обострялась параноидальная агрессивность в тот или иной момент или кого считали врагом при постоянно меняющейся политической обстановке, подумал американский пилот. Раньше ему никогда не доводилось подлетать сюда так близко, и даже после изменений, произошедших в отношениях между их странами, он не рассчитывал побывать здесь, разве что приехать с дружеским визитом в европейскую часть России, как это делали время от времени летчики американских ВВС. А теперь всего в тысяче ярдов он ясно видел русский перехватчик Су-27 в направлении на два часа, причем под крыльями истребителя висели настоящие ракеты, а в голове русского пилота наверняка роились соблазнительные мысли: ты только посмотри, какая громадная цель!
      Два таких разных самолета встретились час назад, потому что у американцев не было времени подыскать офицера ВВС, говорящего по-русски, а объясняться по-английски на частоте радиопереговоров, отведенной для воздушного транспорта, никто не решался, опасаясь выдать этим себя. Поэтому транспортный самолет послушно следовал за истребителем, подобно тому как овчарка бежит за крохотным терьером.
      – Вижу посадочную дорожку, – устало произнес второй пилот. Самолет начал содрогаться от возросшей турбулентности, обычной для малой высоты, что еще больше усилилось, когда выдвинулись закрылки. Посадка шла как обычно, пока перед самым касанием дорожки пилот не заметил в стороне пару самолетов С-17. Значит, его «гэлэкси» не первый американский. самолет, прилетевший сюда. Может быть, пилоты этих двух самолетов скажут ему, где находится помещение для отдыха экипажей.

***

      Авиалайнер JAL-747 с полным комплектом пассажиров на борту оторвался от земли и полетел на запад, навстречу дующим в это время года над Тихим океаном ветрам, оставив позади Канаду. Капитан Сато не был уверен, какие чувства надлежит испытывать по поводу происходящего. Как всегда, ему было приятно лететь домой с таким количеством соотечественников, но в то же время его не оставляло ощущение, что они поспешно покидают Америку, и это вызывало тревогу. Сын сумел сообщить ему о сбитых американских Б-1, и Сато пришел к выводу, что если его страна способна вывести из строя два крупнейших американских авианосца, потопить две якобы неуловимые атомные подводные лодки, а затем еще и сбить один или два хваленых стратегических бомбардировщика, то стоит ли опасаться такого противника? Теперь остается только ждать, подумал он. Справа Сато увидел очертания еще одного «Боинга-747», раскрашенного в цвета авиакомпании KLM, летящего из Японии, несомненно полного американских бизнесменов. Вот они уж точно уносят ноги. Разумеется, им нечего бояться, и они руководствуются не чувством страха, а скорее чувством стыда. Сато улыбнулся при этой мысли. Предстоящий перелет будет несложным. Четыре тысячи шестьсот морских миль, время в полете – девять с половиной часов, если не произойдет внезапной смены погоды. Триста шестьдесят шесть пассажиров, находящихся на борту авиалайнера, прилетят домой в заново рожденную страну, которую охраняют его сын и брат. Придет время, и соотечественники, летящие сейчас домой, вернутся в Северную Америку с гордыми лицами, как и надлежит людям, представляющим японскую нацию, сказал себе Сато. Он жалел, что больше не является частью военной машины, восстановившей национальную гордость, однако ошибка была совершена слишком давно и теперь ее уже не исправить. Тем не менее он внесет свою крохотную долю в обновление истории, управляя самолетом со свойственным ему искусством.

***

      Ямате сообщили об этом рано утром в тот день, когда он собирался вернуться на Сайпан и начать там кампанию по выборам в губернаторы острова. Правительственные департаменты передали эту информацию ему и его коллегам. Теперь все адресованное Гото и министру иностранных дел попадало прямо к Ямате и собравшейся вокруг него группировке. Организовать это оказалось нетрудно. В стране происходили изменения и наступила пора должным образом обра1цаться с людьми, держащими в руках полноту истинной власти. Постепенно это станет ясно и широким массам, население поймет, кто являются подлинными хозяевами в стране, как это уже поняли – пусть с некоторым опозданием – правительственные чиновники.
      Значит, Кога – предатель, подумал промышленник. Впрочем, это не было таким уж неожиданным. Бывший премьер-министр придерживался наивной точки зрения относительно честности правительства и чистоты в управлении государством, считал, что следует обращаться за поддержкой к трудящимся массам. Как типично для него, что он испытывает ностальгию по тому, чего никогда и не существовало. Разве можно сомневаться в том, что политические деятели нуждаются в руководстве и поддержке со стороны таких людей, как он, Ямата. Разумеется, политики должны проявлять должное уважение к своим истинным хозяевам и повиноваться их воле. В конце концов, их задача заключается всего лишь в том, чтобы стремиться к сохранению благосостояния, с таким трудом завоеванного для Японии людьми, подобными Ямате. Если бы страна полагалась только на правительство, где бы сейчас она находилась? Но у таких людей, как Кога, нет ничего, кроме идеалов, ведущих в тупик. Простые люди – что они знают? Что могут? Они знают и могут лишь то, что говорят им те, кто сумели подняться выше их, и признавая свое место в жизни, выполняя порученные им задания, они достигли процветания как для себя, так и для своей страны. Разве это непонятно?
      Ведь никто не требует возвращения к средневековым обычаям, когда страной правили аристократы, передававшие власть своим потомкам. Эта система правления оправдывала себя на протяжении двух тысячелетий, но оказалась непригодной для эпохи промышленной революции. Наследственная аристократия вырождалась, становилась вялой и анемичной или высокомерной и жестокой. Нет, такие люди, как он, Райзо Ямата, заслуженно добились высокого места в обществе, власти и денег сначала на службе у других, затем пробиваясь вверх с помощью усердия и интеллекта – да, и везения, конечно, признался он себе. Это они помогли Японии достигнуть теперешнего величия, возродили маленькую островную страну из руин и пепла, превратили ее в могучую промышленную державу. Это они унизили одну из «великих» сверхдержав мира, скоро унизят еще одну и одновременно возвысят свою страну, возведя ее на вершину мирового порядка, достигнут всего, чего не сумели добиться тупоголовые военные вроде генерала Того.
      Совершенно очевидно, что для Кого не осталось выбора, кроме как уйти с дороги или подчиниться подобно Гото. Но Кого оказался слишком упрямым. А теперь он вступил в заговор для того, чтобы лишить свою страну предоставившейся ей исторической возможности достичь подлинного величия. Почему? Да потому, что путь, избранный Яматой для Японии, не соответствовал его глупому эстетическому представлению о плохом и хорошем – или потому, что Кога счел такой путь слишком опасным, не понимая, что достигнуть подлинного величия без риска невозможно.
      Ну что ж, я не могу допустить этого, сказал себе Ямата и протянул руку к телефону. Надо поручить дело Канеде, чтобы не предавать его гласности. Пора привыкать к личной власти. Даже Гото может не согласиться со столь решительными мерами.

***

      На заводе корпорации «Нортроп» самолет прозвали «армадилло» по имени приземистого неуклюжего млекопитающего, покрытого толстым панцирем. Несмотря на то что его корпус был настолько гладким, что очертаниями походил на парящую морскую птицу, В-2А на самом деле был совсем не таким, как казался на первый взгляд. Синевато-серые композитные материалы, составляющие его наружную обшивку, представляли собой лишь часть технологии «стеле», использованной при строительстве самолета. Внутренний металлический корпус был угловатым и изломанным вроде глаза насекомого, и отражал лучи радиолокатора таким образом, что они уходили в сторону от приемной антенны. Гладкая наружная поверхность была предназначена для того, чтобы сделать самолет более обтекаемым, улучшить его аэродинамические характеристики и увеличить таким образом дальность полета. Конструкторы добились успеха – их усилия оказались весьма успешными.

***

      В течение ряда лет 509-й полк бомбардировочной авиации ВВС США вел спокойное и незаметное существование на базе Уайтмен в штате Миссури. Он занимался тренировочными полетами и учениями, стараясь не привлекать к себе внимания. Бомбардировщики, первоначально предназначенные для проникновения через советскую противовоздушную оборону и отслеживания подвижных пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет с целью их последующего селективного уничтожения – впрочем, летчики полка понимали, что на практике до этого вряд ли дойдет, – обладали тем не менее возможностями для невидимого преодоления почти любой обороны. По крайней мере так считалось до недавнего времени.
      – Он большой, мощный, с его помощью обнаружили и сбили наш Б-1, – произнес офицер, обращаясь к начальнику оперативного отдела авиаполка. – В конце концов мы поняли, в чем дело. Это фазовый излучатель. Он способен гибко переходить с одной частоты на другую, а также действовать в режиме наведения ракет на цель. Экипаж того бомбардировщика, который сумел долететь до Шемьи, – он все еще стоял на аэродроме, украшая единственную взлетно-посадочную дорожку острова, и техники ремонтировали его, чтобы самолет смог вернуться на аляскинскую авиабазу, – сообщил нам, что ракета прилетела с одного направления, а вот импульсы радиолокатора принимались с другого.
      – Здорово, – заметил полковник Майк Закариас. Ему все мгновенно стало ясно: японцы сделали еще один шаг в усовершенствовании технологии, разработанной русскими: тогда как построенные в России истребители наводились на цель наземными радиолокационными станциями, Япония опередила их, создав систему, при которой истребители оставались невидимыми, даже при запуске своих ракет. Это затруднит действия и таких бомбардировщиков, как Б-2, полностью созданных на основе технологии «стеле», предназначенной для того, чтобы ускользать от длинноволновых поисковых радиолокаторов и высокочастотных радаров слежения и наведения на цель, находящихся на борту самолетов. Технология «стеле» являлась всего лишь техническим усовершенствованием и не более – ей было далеко до магии. Воздушный радиолокатор такой мощности, способный мгновенно переходить с одной частоты на другую, может получить достаточно сильный отраженный сигнал от бомбардировщика Б-2, и предполагаемая операция станет не просто опасной, а самоубийственной. Каким бы обтекаемым и маневренным ни был Б-2, он оставался бомбардировщиком, а не истребителем и представлял собой огромную цель для любого современного перехватчика.
      – Это плохая новость, – сказал Закариас. – А как относительно хорошей?
      – Мы продолжаем прощупывать японскую противовоздушную оборону, чтобы более четко выяснить все ее достоинства и недостатки.
      – Мой отец любил проделывать это с батареями зенитных ракет. Кончилось тем, что ему пришлось провести несколько лет в северовьетнамской тюрьме.
      – Ну что ж, могу сказать, что мы занимаемся также и планом Б, – заметил офицер разведывательного управления.

***

      – Приятно слышать, – сказал Чавез.
      – Но ведь ты говорил, что тебе не нравятся шпионские игры, – напомнил Кларк, закрывая крышку лэптопа, после того как стер с дискеты полученные ими указания о предстоящей операции. – Мне казалось, что тебе не терпится вернуться к прежнему делу.