Зарубежный триллер - Долг чести

      – О'кей, вот главная колея… а, понятно, разрешающая способность не позволяет увидеть рельсы, они слишком узкие, вместо рельсов мы видим шпалы, верно?
      – Совершенно точно. – Бетси нашла ветку, отходящую от главной магистрали. Бетонные шпалы в пятнадцать сантиметров шириной давали четкий отраженный сигнал и выглядели на радиолокационной фотографии как полоска из множества крохотных поперечных черточек.
      – Железнодорожная ветка ведет прямо в долину, правда? – Лицо инженера из «Амтрак» опустилось почти к самой бумаге. Он вел кончиком ручки по вспомогательной колее. – Один поворот, другой. А это что? – спросил он, касаясь ручкой группы белых кружков.
      Скотт положил на лист маленькую линейку.
      – Бетси?
      – Расположены рядом друг с другом. Здорово они придумали, а? Должно быть, на строительство ушло целое состояние.
      – Удивительная работа, – с восхищением выдохнул Скотт. Железнодорожная колея поворачивала влево и вправо, и через каждые двести метров виднелась пусковая шахта, не больше чем в трех метрах от линии поперечных черточек – бетонных шпал. – Кто-то здорово это подготовил.
      – Что-то не понимаю, о чем вы говорите, – недоуменно заметил инженер.
      – Пусковые шахты размещены поблизости одна от другой, – объяснила миссис Флеминг. – Это означает, что, если вы попытаетесь нанести по стартовому комплексу ракетный удар, первая же попавшая в цель боеголовка выбросит в воздух такое количество скальных осколков, что вторая будет сбита еще в полете.
      – Значит, для уничтожения полигона нельзя воспользоваться ядерным оружием – по крайней мере это окажется непростой задачей, – продолжил Скотт. – А теперь кратко опишите то, что вы увидели.
      – Это железнодорожная ветка, которая не имеет никакого смысла с коммерческой точки зрения. Она идет в никуда, а потому не приносит прибыли. Это ре запасной путь, предназначенный для обслуживания главной колеи, для этого он слишком длинный. Ширина колеи стандартная, она больше принятой в Японии, скорее всего из-за требований, предъявляемых к размерам грузов.
      – И они натягивают над ней маскировочную сетку, – добавила Бетси, которая уже мысленно обдумывала черновой вариант отчета, который они представят руководству ЦРУ. – Крис, мы нашли то, что искали.
      – Но я насчитал всего десять пусковых шахт. А где остальные десять?

***

      Трудно назвать это преимуществом, но сокращение военно-морского флота привело к тому, что на берегу оказалось немало списанных специалистов, так что подобрать тридцать семь моряков оказалось совсем несложно. Теперь экипаж «Теннесси» насчитывал сто двадцать человек, на тридцать семь меньше, чем обычная команда подводного ракетоносца типа «огайо». Впрочем, и это число людей устраивало Клаггетта – в конце концов, ему не понадобятся специалисты-ракетчики.
      В составе команды было много опытных ветеранов-старшин – еще одно бремя, которое он готов вынести, сказал себе Клаггетт, стоя на вершине паруса, как подводники называют боевую рубку, и наблюдая за тем, как его матросы под ослепительным светом мощных ламп грузят провизию. Реакторная силовая установка уже была приведена в действие и находилась в полной готовности. Даже сейчас старший механик проводил учения со вновь прибывшими специалистами. Перед парусом зеленая торпеда Мк-48 «ADCAP» с улучшенными боевыми характеристиками соскальзывала в открытый люк под надзором старшего торпедиста. На лодку будет погружено всего шестнадцать таких торпед, однако Клаггетт и не рассчитывал, что для предстоящей операции ему понадобится больше. «Эшвилл» и «Шарлотт» – он знаком был с офицерами на обоих потопленных подводных лодках, и, если из Вашингтона поступит соответствующий.приказ, Клаггетт знал, что будет счастлив выполнить его.
      У самого трапа остановилась машина. Из нее вышел старшина с металлическим кейсом в руке. Он поднялся на борт, увертываясь от матросов с картонными коробками провизии в руках, и нырнул в люк.
      – Это усовершенствованное программное обеспечение для гидроакустических систем, – сообщил старпом Клаггетту. – То самое, с помощью которого велось наблюдение за китами.
      – Сколько времени понадобится на загрузку компьютеров?
      – Полагаю, считанные минуты.
      – Я хочу выйти в море до рассвета, помощник.
      – Мы будем готовы через несколько часов, сэр. Первая остановка – Пирл-Харбор? – Клаггетт кивнул и показал рукой на остальные лодки типа «огайо», тоже грузившие провизию. – И не желаю, чтобы кто-то из этих индюшек раньше нас пришел к месту назначения.

***

      Ощущение было не из приятных, зато зрелище потрясало. «Джонни Реб» покоился на уходящих вдаль рядах деревянных колодок и вздымался над палубой сухого дока, словно гигантское здание огромной длины и высоты. Капитан первого ранга Санчес решил посмотреть на то, как идут ремонтные работы, и стоял рядом с командиром авианосца. Они следили за тем, как портальный кран поднял остатки гребного винта номер три. Рабочие и инженеры верфи с яркими касками на головах разошлись в стороны, а потом сгрудились вокруг ахтерштевня, оценивая причиненные повреждения. Тут же придвинулся другой кран, чтобы взяться за подъем пятки гребного вала номер четыре. Ее нужно было поднимать прямо вверх, поскольку она была уже отделена от самого вала.
      – Мерзавцы… – еле слышно прошептал шкипер.
      – Мы отремонтируем его, – негромко произнес Санчес.
      – На это потребуется четыре месяца, – пробормотал капитан авианосца и тут же добавил:
      – Если повезет. – Работать быстрее было просто невозможно, потому что отсутствовали запасные части. И самым важным, как этого и следовало ожидать, был редуктор. Приходилось ждать, когда изготовят шесть полных комплектов редукционных шестерней, а на это требовалось время. У авианосца «Энтерпрайз» были выведены из строя все гребные валы, а усилия, направленные на то, чтобы привести его в гавань как можно быстрее, разрушили единственный редуктор, который можно было отремонтировать. На ремонт «Энтерпрайза» потребуется шесть месяцев, да и то если подрядчики как следует навалятся на работу и будут вести ее в три смены. Остальные ремонтные работы выглядели несложными.
      – Сколько времени понадобится на восстановление гребного вала номер один? – спросил Санчес.
      – Два-три дня, – пожал плечами капитан. – Впрочем, это не имеет значения.
      Перед тем как задать следующий вопрос, Санчес заколебался. Ему следовало самому знать ответ на него, и он боялся, что вопрос покажется глупым – ну и черт с ним, все равно ему нужно возвращаться на Барберс-Пойнт. А самые глупые вопросы, как повторял он своим подчиненным вот уже много лет, – это те, которые вы не задаете.
      – Сэр, мне не хочется казаться дураком, но какую скорость может развить авианосец при двух работающих винтах?

***

      Райану начало казаться, что у приверженцев теории так называемой «плоской Земли» есть своя логика. В этом случае весь мир находился бы в одном временном поясе. А сейчас Марианские острова опережали Вашингтон на пятнадцать часов, Япония – на четырнадцать, а Москва – на восемь. Основные финансовые рынки Западной Европы – соответственно на пять и шесть часов в зависимости от страны. Гавайские острова, наоборот, отставали на пять часов. Ему приходилось поддерживать связь со всеми этими регионами, а там жили по местному времени, и в каждом случае ему нужно было думать о том, кто скорее всего спит, а кто бодрствует. Он недовольно фыркнул, продолжая разглядывать обшитый деревом потолок спальни, и с грустью подумал, как мучительна смена временных поясов при продолжительных перелетах. И сейчас в разных концах мира работали люди, лишенные его контроля, а ему нужно выспаться, чтобы взяться за решение их проблем, только когда солнце снова вернется к той временной зоне, в которой жил и работал он сам. Как назло, сон не приходил.
      – О чем ты думаешь? – спросила Кэти.
      – Жалею, что ушел из обычного делового мира, – проворчал Джек.
      – А кто же тогда будет заниматься общечеловеческими проблемами?
      Продолжительный вздох.
      – Кто-нибудь найдется.
      – Но не так успешно, Джек, – напомнила ему жена.
      – Это верно, – согласился он, по-прежнему глядя в потолок.
      – Какой, по-твоему, будет реакция людей, когда они узнают об этом?
      – Не знаю. Я даже не уверен в собственной, – признался Джек. – Всего этого не должно было произойти. Мы оказались втянутыми в войну, лишенную всякого смысла. Всего десять дней назад мы избавились от последних баллистических ракет с ядерными боеголовками, а теперь они снова возникли из небытия и нацелены на нас, у нас же нет ничего, чем мы могли бы ответить на эту угрозу. Если мы не покончим со всем этим как можно быстрее, Кэти, я просто не знаю, что произойдет дальше.
      – Но бессонница ничем тут не поможет.
      – Слава Богу, что моя жена – врач. – Он заставил себя улыбнуться. – Как бы то ни было, милая, ты помогла нам решить одну из проблем.
      – Каким образом?
      – Я вовремя вспомнил, какая ты умная. – Ты помогла нам тем, что постоянно думаешь, промелькнуло у него в голове. Кэти никогда не приступала к чему-либо, не обдумав прежде всего в деталях. Принимая во внимание требования ее профессии, она работала очень медленно. Возможно, это нормально для людей, раздвигающих границы человеческого познания, всегда размышляющих, планирующих и оценивающих – по сути дела подобно хорошему разведчику, – и только когда все подготовлено и обдуман каждый шаг, сверкает молниеносная вспышка ее лазера. Да, пожалуй, именно так и следует действовать, верно?

***

      – Ну что ж, мне кажется, они получили хороший урок, – сказал Ямата. Спасательный самолет поднял с поверхности моря два трупа и плавающие обломки, оставшиеся от американского бомбардировщика. Было принято решение, что с телами летчиков обойдутся достойно, как и полагается обращаться с погибшими военнослужащими. Имена офицеров уже передали по телексу через японское посольство в Вашингтон, и скоро останки будут доставлены в Америку. По многим причинам сейчас следует проявить великодушие. Наступит день, когда Япония и Америка снова станут друзьями, и Ямата не хотел без нужды отдалять этот момент. Кроме того, этого требовали деловые интересы.
      – Посол сообщает, что американцы не намерены уступать нам ни в чем, – ответил Гото.
      – Они еще не успели должным образом оценить собственную позицию – и нашу.
      – Им удастся восстановить свою финансовую систему? Ямата нахмурился.
      – Пожалуй. Но все-таки они столкнутся с серьезными трудностями. Им нужно продавать нам свои товары и покупать товары у нас. Что касается силового решения проблемы, американцы не в состоянии нанести эффективный удар, как только что, к своему несчастью, поняли четыре их летчика, а может быть, и восемь. – События развивались не совсем в соответствии с его планом, но разве когда-нибудь бывает, чтобы жизнь не внесла свои изменения? – Сейчас мы должны доказать им, что население Сайпана предпочитает японское гражданство американскому. После этого мировое общественное мнение обернется в нашу пользу, а это значительно разрядит ситуацию.
      Пока все идет хорошо, подумал Ямата. Американцы вряд ли захотят в ближайшее время прощупать противовоздушную оборону его страны. У них недостаточно сил вернуть обратно Марианские острова, а к тому времени, когда они с этим силами соберутся, у Японии появится новый союзник и, возможно, даже новое политическое руководство, разве не так?

***

      – Нет, за мной не ведется наблюдения, – заверил его Кога.
      – Как репортер – впрочем, вы же знаете, кто я, верно? – спросил Кларк,
      – Я знаю, что вы офицер разведки. Мне известно, что Кимура, присутствующий здесь, поддерживал контакт с вами. – Они сидели в живописном чайном домике на берегу Ары. Поблизости находился яхт-клуб, построенный для Олимпийских игр 1964 года, а также и полицейский участок, заметил Кларк. Почему, подумал он, я всегда боюсь привлекать внимание полиции? В создавшейся ситуации Кларк решил, что правильнее всего будет утвердительно кивнуть.
      – В этом случае, Кога-сан, мы в вашей власти.
      – Полагаю, ваше правительство уже знает о происходящем. Обо всем происходящем, – с нажимом добавил Кога. – Я тоже говорил с преданными мне людьми.
      – Сибирь, – коротко произнес Кларк.
      – Да, – кивнул Кога. – Но это только одна сторона. Ненависть, которую Ямата-сан питает к Америке – другая, а главное – все это чистое безумие.
      – Реакция американцев не представляет для меня особого интереса, однако хочу заверить вас, что моя страна не потерпит вторжения на ее территорию, – спокойно заметил Кларк.
      – Даже со стороны Китая? – спросил Кимура.
      – Особенно со стороны Китая, – послышался голос Чавеза, который счел нужным напомнить, что он тоже находится здесь и принимает участие в разговоре. – Полагаю, вы знакомы с историей этого региона не хуже нас.
      – Больше всего я боюсь за свою страну. Время подобных авантюр давно прошло, на люди… вы понимаете, кто у нас принимает политические решения? Воля и желания народа никого не интересуют. Я пытался изменить все это, пытался искоренить коррупцию…
      Кларк лихорадочно пытался решить, насколько искренне говорит бывший премьер-министр.
      – Мы тоже сталкиваемся с аналогичными проблемами, как вы, по-видимому, знаете. Вопрос заключается в следующем: как нам теперь поступить?
      По лицу старого японца было видно, что его раздирают противоречия.
      – Не знаю. Я пригласил вас сегодня, чтобы дать понять вашему правительству, что не все здесь сошли с ума.
      – Вы не должны считать себя предателем, Кога-сан, – произнес Кларк после недолгого молчания. – Поверьте, вы не предатель. Как должен поступить человек, когда он видит, что правительство его страны выбрало неверный путь? И вы совершенно правы, полагая, что последствия такого развития событий могут стать весьма серьезными. Моя страна не имеет ни времени, ни энергии, чтобы тратить понапрасну силы на этот конфликт, но если ее втянут в него – ну что ж, тогда нам придется на Это отреагировать. А теперь позвольте задать вам вопрос.
      – Да, я знаю. – Кога опустил взгляд на поверхность стола. Ему хотелось взять чашку с чаем, но он боялся, что дрожащие руки выдадут его.
      – Согласитесь ли вы действовать заодно с нами, чтобы предупредить катастрофу? – Этот вопрос должен задать кто-то занимающий куда более важную должность, чем я, подумал Кларк, но я нахожусь здесь, тогда как высокопоставленные мудозвоны, как всегда, далеко от места развития событий.
      – Что я должен сделать?
      – Я слишком маленький человек, чтобы точно сказать, что потребуется от вас, но могу передавать вам просьбы моего правительства. В крайнем случае мы обратимся к вам за советом и, может быть, попросим использовать свое влияние. Вы по-прежнему пользуетесь огромным уважением в правительственных кругах. У вас осталось немало друзей и союзников в парламенте. Мы не будем обращаться к вам с просьбами, способными скомпрометировать вас. Ваше влияние слишком ценно, чтобы пользоваться им по мелочам.
      – Я могу выступить против этого безумия. Я могу…
      – Вы можете сделать многое, Кога-сан, но прошу вас, ради блага вашей страны и нашей, не предпринимайте ничего, не подумав прежде о возможных последствиях. – Новая перемена в моей карьере, подумал Кларк. Теперь я стал политическим советником. – Вы согласны с нами, что наша цель заключается в том, чтобы предотвратить опасность войны?
      – Хай.
      – Любой дурак может начать войну, – заявил Чавез, благодаря Провидение за то, что внимательно слушал лекции. – А вот чтобы предотвратить ее, требуется вмешательство мудрого человека и тщательно обдуманный курс действий.
      – Я согласен выслушать ваши предложения, хотя и не обещаю, что выполню их. Однако прислушаться к советам вашего правительства я согласен.
      Кларк кивнул.
      – Это все, о чем мы можем вас просить. – Остальная часть встречи была посвящена вопросам связи. Еще одно такое совещание будет слишком опасным. Отныне передаточным звеном станет Кимура. Первыми ушли Кларк и Чавез. Они направились к своему отелю пешком. Эта встреча резко отличалась от встречи с Мохаммедом Абдул Корпом. Кога был благородным человеком, честным и умным, готовым принести себя в жертву ради своей страны, даже если для этого потребуется совершить акт государственной измены. Однако Джон понял, что, когда он старался привлечь на свою сторону бывшего премьер-министра, это не было простой вербовкой. В определенный момент государственная политика превращается в вопрос совести, и он испытывал чувство благодарности, что верх в этой беседе одержала совесть.

***

      – Палубный люк закрыт и задраен, – сообщил главный старшина, который уже занял свое место в левом переднем углу боевой рубки. Как всегда, самый опытный старшина на подводной лодке исполнял обязанности рулевого на горизонтальных рулях глубины. Теперь все люки на лодке были задраены, красные кружки на контрольной панели исчезли, и на их месте появились красные горизонтальные черточки. – Давление внутри лодки нормальное.
      – Системы проверены. Компенсационное давление включено. Лодка готова к погружению, – послышался голос вахтенного офицера.
      – О'кей, начинаем погружение. Глубина сто футов. – Клаггетт оглянулся по сторонам, сначала проверив сигнальные огни на панелях управления, затем посмотрев на членов экипажа. «Теннесси» не погружалась под воду уже больше года, а вместе с ней не погружалась и команда, и капитан искал на лицах моряков, что прислушивались к командам вахтенного офицера, признаки боязни первого погружения. Все нормально, несколько молодых матросов покачивали головами, напоминая себе, что они, в конце концов, подводники и вроде бы привыкли к этому.
      Шипение вытесняемого из цистерн воздуха было достаточно красноречивым. «Теннесси» чуть наклонилась носом вниз, под углом пять градусов. Несколько минут будет вестись проверка, чтобы убедиться, что субмарина имеет необходимый баланс и что все бортовые системы действуют нормально, как это уже показали предварительные испытания и тесты. Прошло около получаса. Клаггетту хотелось бы завершить проверку быстрее, но это при следующем погружении, сейчас же нужно было дать время всем членам экипажа успокоиться.
      – Мистер Шоу, дайте команду – лево руля, курс два-один-ноль.
      – Слушаюсь, сэр. На руле: десять градусов на левый борт, новый курс два-один-ноль. – Рулевой отрепетовал команду, и подводный ракетоносец повернул на новый курс.
      – Полный вперед, – приказал Клаггетт.
      – Слушаюсь, полный вперед. – После удара колокола полного хода «Теннесси» разовьет скорость двадцать шесть узлов. Вообще-то в запасе оставалось еще четыре узла, и при команде «самый полный» огромная субмарина сможет развить скорость тридцать узлов. Мало кто знал, что при проектировании подводных ракетоносцев типа «огайо» кто-то допустил ошибку. Субмарины этого типа были рассчитаны на максимальную скорость чуть больше двадцати шести узлов, однако первые же ходовые испытания первого корабля этой серии показали скорость чуть больше двадцати девяти узлов, а последующие ракетоносцы оказались еще быстроходнее. Ну что ж, с улыбкой подумал Клаггетт, Военно-морской флот США никогда не проявлял интереса к медлительным судам, поскольку они слишком долго уходят от опасности.
      – Пока все идет хорошо, – произнес капитан, обращаясь к своему вахтенному офицеру.
      Лейтенант Шоу кивнул. Это был еще один офицер, карьера которого на флоте подходила к концу, но сейчас ему предложили должность штурмана на «Теннесси», и лейтенант, уже плававший с «Голландцем» Клаггеттом раньше, согласился еще раз выйти в море.
      – Скорость увеличивается быстро, капитан, – заметил он.
      – За последнее время мы накопили изрядно нейтронов.
      – Какова цель операции, сэр?
      – Точно не знаю, но разрази меня гром, если мы сейчас не самая большая ударная подводная лодка в мире, – ответил Клаггетт.
      – Пора выпускать антенну.
      – Действуйте, мистер Шоу.
      Минуту спустя длинная буксируемая гидроакустическая антенна начала разворачиваться за кормой подводной лодки, в кильватерной струе позади правого кормового руля погружения. Даже при столь высокой скорости она тут же стала передавать информацию в гидроакустический пост, находящийся перед боевой рубкой. «Теннесси» двигалась сейчас полным ходом, уходя на глубину восемьсот футов. Возросшее давление воды исключало возможность кавитации от ее усовершенствованных гребных винтов. Система охлаждения реактора действовала по принципу естественной циркуляции, без помощи насосов, так что их шум полностью отсутствовал. Обтекаемая форма лодки позволяла воде плавно проноситься мимо. Члены команды ходили в туфлях на резиновом ходу. Паровые турбины были установлены на палубе, соединенной с корпусом лодки через систему пружин, так что шум силовой установки тоже резко снижался. Словом, подводный ракетоносец двигался под водой совершенно бесшумно, даже плавсостав ударных подводных лодок неизменно называл лодки этого типа «черными дырами» – они являлись самыми бесшумными творениями человеческого разума, когда-либо спущенными на воду. Огромная «Теннесси» намного уступала по скорости и маневренности небольшим ударным лодкам, но, как и остальные ее сестры, по-прежнему превосходила все меньшие субмарины в самом главном – она плавала практически бесшумно. Даже киты не всегда слышали ее приближение.

***

      Сила против силы, снова подумал Робби Джексон. Если силовое решение проблемы невозможно, что тогда?
      – Ну что ж, раз мы не можем действовать, как боксеры на ринге, то превратим это в карточную игру, – пробормотал он себе под нос в тиши кабинета и тут же удивленно поднял голову, лишь сейчас заметив, что разговаривает сам с собой.
      Гнев – не достоинство для профессионала, однако на этот раз контр-адмирал Джексон поддался такой слабости. Враг – теперь он пользовался этим термином – полагал, что он и его коллеги в оперативном управлении Объединенного комитета начальников штабов не смогут разработать успешный план противодействия противнику. В сущности все дело в пространстве, времени и силе. Пространство измерялось тысячами миль, время – месяцами и годами, а сила – дивизиями и эскадрами.
      Что, если они ошибаются? Джексона мучил этот вопрос.
      Шемья находилась в двух тысячах миль от Токио. Элмендорф – еще на тысячу миль дальше. Однако пространство – это и есть время. Для японцев время измерялось числом месяцев и лет, необходимых американцам, чтобы заново создать флот, способный сделать то, что было осуществлено в 1944 году, но карты не принимали такой расклад во внимание. Да и сила не обязательно измерялась огромным количеством дивизий и флотов – ее роль заключалась в том, насколько мощный удар вы сможете нанести в местах, имеющих наибольшее значение. Все остальное – только напрасная трата усилий, не так ли? Но самым главным являлась проницательность, способность предугадать действия противника. Враг сумел догадаться, что его ограниченные возможности применимы и к другим участникам конфликта. Японцы сформулировали направление будущего развития событий, и, если Америка примет их условия, она неминуемо потерпит поражение. Вот почему сейчас нужно разработать собственные правила игры. Этим и следует заняться. Джексон положил перед собой чистый лист бумаги и посмотрел на огромную карту мира на стене.

***

      Дежурный офицер ЦРУ, заступивший в ночную смену, оказался достаточно разумным человеком, подумал Райан. Офицер сумел понять, что с передачей информации, полученной в три часа ночи, вполне можно подождать до шести утра. Это значило, что в спецслужбах есть люди, обладающие таким редким достоинством, как здравый смысл и способность трезво оценивать обстановку, что Райану было приятно сознавать. Русские передали шифровку в свою вашингтонскую резидентуру, а оттуда ее доставили с курьером в ЦРУ. Интересно, мелькнуло у него в голове, что подумали охранники в Лэнгли, открывая ворота ЦРУ сотрудникам русской разведки. Из ЦРУ шифровку отвезли в Белый дом, и курьер ждал Райана в приемной, когда советник по национальной безопасности вошел к себе.
      ИСТОЧНИКИ СООБЩАЮТ, ЧТО В ЙОШИНОБИ НАХОДЯТСЯ 9 (ДЕВЯТЬ) РАКЕТ Н-11.
      ЕЩЕ ОДНА РАКЕТА ПРОХОДИТ ИСПЫТАНИЯ ДЛЯ ПОСЛЕДУЮЩЕЙ МОДЕРНИЗАЦИИ КОНСТРУКЦИИ/ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ПОКА НЕ УДАЛОСЬ ОБНАРУЖИТЬ 10 (ДЕСЯТЬ) ИЛИ 11 (ОДИННАДЦАТЬ) РАКЕТ, ПРИЧЕМ ВЕРОЯТНЕЕ ПЕРВОЕ. ХОРОШАЯ НОВОСТЬ, ИВАН ЭММЕТОВИЧ. ПОЛАГАЮ, ВАШИ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЕ СПУТНИКИ ВЕДУТ ТЩАТЕЛЬНЫЕ ПОИСКИ. НАШИ ТОЖЕ.
      ГОЛОВКО.
      – Да, это действительно хорошая работа, Сергей Николаевич, – проговорил Райан, вскрывая второй конверт, доставленный курьером. – Прямо-таки превосходная.

***

      Вот сейчас наступит конец, подумал Санчес.
      Командующий морской авиацией Тихоокеанского флота имел звание вице-адмирала и пребывал в таком же плохом настроении, как и все остальные офицеры на базе в Пирл-Харборе. Он отвечал за все воздушные операции к западу от Невады и должен был играть ключевую роль в войне, начавшейся всего несколько дней назад. Однако командующий не только не мог передать двум своим авианосцам в Индийском океане, как им надлежит действовать, но и видел к тому же два других авианосца, которые замерли в сухом доке. Вероятнее всего, они пробудут здесь несколько месяцев, подумал адмирал, наблюдая за тем, как телевизионная группа Си-эн-эн показывает на весь мир, в каком жалком состоянии оказались американские авианосцы.
      – Итак, в чем дело? – спросил он у вошедших в кабинет офицеров.
      – У нас есть намерения побывать в западной части Тихого океана? – спросил Санчес.
      – В ближайшем будущем – вряд ли.
      – Я могу выйти в море меньше чем через десять дней, – заявил командир авианосца «Джонни Реб».
      – Неужели? – ядовито осведомился командующий морской авиацией.
      – Гребной вал номер один приведен в порядок. Если мы сумеем отремонтировать вал номер четыре, авианосец сможет развивать двадцать девять, а то и тридцать узлов. Во время ходовых испытаний на двух гребных валах были надеты кольца. Стоит устранить на них сопротивление воды, и, возможно, удастся развить тридцать два узла.
      – Продолжайте, – сказал адмирал.
      – По-видимому, нашей первой задачей будет сломить сопротивление их ВВС, верно? – вступил в разговор Санчес. – Для решения этой задачи мне не нужны «гуверы» и «интрудеры». На «Джонни Ребе» можно разместить четыре эскадрильи «томкэтов» и четыре F-18, звено самолетов постановки электронных помех плюс звено «хаммеров». Понимаете, какое будет положение?
      Командующий кивнул.
      – Это почти равняется количеству их истребителей на островах. – Он понимал, насколько рискованно такое предложение. Палубная авиация на одном авианосце против истребителей, размещенных на двух крупных береговых базах, будет в невыгодном положении… Но ведь острова находятся довольно далеко друг от друга, верно? У Японии там есть и другие корабли, а также подводные лодки, которых адмирал особенно опасался. – Но с этого можно начать.
      – Нам понадобятся элементы усиления, – согласился Санчес. – Но разве кто-нибудь откажет, если мы обратимся к ним с такой просьбой?
      – У нас – нет, – ответил адмирал после недолгого размышления.

***

      Ведущая телевизионной компании Си-эн-эн начала свою первую прямую трансляцию, стоя на вершине сухого дока. Позади нее виднелись два огромных атомных авианосца, покоящихся на деревянных стапелях, которые напоминали близнецов-двойняшек в колыбелях. Кому-то в штабе главнокомандующего Тихоокеанским флотом, должно быть, изрядно досталось за то, что съемочную группу пустили на верфь, подумал Райан. Передача продолжилась уже с другого места, далеко от первого, по другую сторону гавани. Но авианосцы все еще отчетливо были видны за спиной репортера, которая в общем-то повторяла одно и то же, добавив лишь, что по сведениям, полученным из хорошо информированных источников, понадобится не менее шести месяцев, чтобы «Стеннис» и «Энтерпрайз» могли снова выйти в море.
      Подумать только, проворчал про себя Райан. Ее оценка времени, требующегося для ремонта авианосцев, точно соответствовала данным, содержащимся в папке на его столе, на которой четкими красными буквами в верхнем правом углу было выведено:
      «Совершенно секретно». Наверно, ее оценка даже точнее, потому что исходила от какого-нибудь служащего верфи, имеющего немалый опыт работ в этой громадной ремонтной мастерской. Следом выступил специалист-комментатор, на этот раз отставной адмирал, ныне работающий в одном из «мозговых центров» в Вашингтоне, который заявил, что отобрать у японцев Марианские острова будет весьма трудно, если возможно вообще.
      Проблема со свободной прессой заключалась в том, что она была общедоступна и за последние два десятка лет превратилась в такой хороший источник информации, что даже американские спецслужбы, когда требовалось сберечь время, черпали из нее самые разные данные. Да и публика стала более искушенной в своих требованиях, так что телевизионным компаниям приходилось непрерывно улучшать как методы сбора информации, так и ее анализ. Разумеется, у средств массовой информации – как печатных, так и электронных – были слабые места. При сборе сведений, которые пытались скрыть от общественности, они слишком полагались на утечку информации и часто не проявляли достаточной инициативы для раскрытия сенсационных дел, особенно в Вашингтоне, а для анализа нередко привлекали людей, больше заинтересованных не в фактах, а в свободной интерпретации событий. Однако в отношении того, что можно увидеть собственными глазами, телевидение часто действовало лучше хорошо подготовленных агентов разведывательных служб.
      Противники тоже полагаются на это, подумал Джек. Так же как и он смотрит сейчас на экран телевизора, за новостями следят и другие люди, во всех странах мира…
      – Похоже, ты изрядно занят, – послышался с порога голос адмирала Джексона.
      – Стараюсь увидеть как можно больше. – Райан сделал жест в сторону кресла, приглашая гостя сесть. – Си-эн-эн только что передала репортаж об авианосцах.
      – Отлично, – отозвался Робби.
      – Отлично?
      – «Стеннис» может снова выйти в море через неделю, самое большее через десять дней. Мой старый приятель, Бад Санчес, – он командует авиакрылом на этом авианосце – кое о чем подумал, и мне понравились его предложения. Не только мне, но и командующему морской авиацией Тихоокеанского флота.