Зарубежный триллер - Долг чести

      – Итак, – обратился он к пригласившему его чиновнику, – чем могу служить?
      – Ямата-сан, как вы знаете, у нас предстоят выборы местного губернатора. – Чиновник налил щедрую порцию лучшего шотландского виски. – Вы владеете землей на острове уже несколько месяцев. У вас здесь деловые интересы. Мне кажется, что вы являетесь просто идеальным кандидатом на этот пост.
      Впервые за несколько лет Райзо Ямата испытал потрясение.

***

      В другой комнате того же отеля адмирал, майор и капитан авиалайнера японской компании «Джапэн эйр лайнс» собрались, чтобы отпраздновать сбор семьи.
      – Так что же произойдет дальше, Юсуо? – спросил Торахиро.
      – Мне кажется, что теперь ты сможешь вернуться к своим регулярным рейсам в Америку и обратно, – ответил адмирал, допивая свой третий стакан. – Если американцы разумные люди – а я считаю их таковыми, – то они быстро поймут, что война окончена.
      – Когда ты впервые узнал о том, что произойдет, дядя? – спросил Широ с особым почтением в голосе. Зная теперь о том, что совершил его дядя, он был потрясен решительностью и бесстрашием его поступка.
      – С того времени, когда в качестве ниса наблюдал за постройкой своего первого корабля на верфях Яматы-сана. Когда это было? Десять лет назад. Он пришел поговорить со мной, пригласил на ужин и задал несколько теоретических вопросов. Для штатского человека Ямата быстро схватил суть проблемы, – одобрительно отозвался адмирал. – Знаете, мне кажется, что в происшедшем есть нечто гораздо большее, чем это представляется на первый взгляд.
      – Что ты хочешь этим сказать? – поинтересовался Торахиро. Юсуо налил себе еще. Его соединение находилось теперь в безопасности, и он мог позволить себе расслабиться, особенно в компании своих брата и племянника, забыть о напряжении последних дней, оставшихся позади. – Мы все чаще и чаще встречались и говорили последние годы, но особенно перед тем, как он приобрел контрольный пакет акций американской финансовой корпорации. И что же случилось дальше? Моя маленькая операция против американских авианосцев в Тихом океане была проведена в тот самый день, когда произошел крах на американской бирже! Интересное совпадение, правда? – У него в глазах промелькнула усмешка. – В одном из наших первых давних разговоров я преподал ему урок. Я сказал, что в 1941 году мы поразили периферию американской военной машины, атаковали конечности этого гиганта, но не сердце и не голову. Нация в силах восстановить себе конечности, но гораздо труднее сделать это с головой или сердцем. Думаю, он прислушался к моим словам.
      – Я не раз и не два пролетал над их головами, – заметил капитан Торахиро Сато. Один из двух его регулярных маршрутов заканчивался в международном аэропорту имени Даллеса. – Мрачный город.
      – И скоро ты будешь заниматься тем же. Если Ямата сумел добиться того, о чем я подозреваю, мы снова понадобимся им, причем очень скоро, – уверенно закончил адмирал Сато.

***

      – Давайте, пропустите их, – произнес Райан в телефонную трубку.
      – Но…
      – Если тебе так уже хочется, открой и загляни внутрь, но если он настаивает, что чемоданчик нельзя подвергать просвечиванию рентгеновскими лучами, не спорь, ладно?
      – Но ведь нам сказали, чтобы мы пропустили одного, а их двое.
      – Пропустите обоих, – приказал Джек начальнику охраны у западного входа. Повышенная бдительность и строгая проверка посетителей привели главным образом к тому, что стало труднее вести работу по преодолению кризиса. – Пусть поднимаются ко мне. – Джек посмотрел на часы. Прошло еще четыре минуты. Охранники открыли, наверно, крышку портативного компьютера, чтобы убедиться, что там не спрятана бомба. Джек встал из-за стола и встретил гостей у двери приемной.
      – Извините за такие строгости. Помните песенку из давней бродвейской постановки: «У секретной службы не бывает дружбы»?
      Райан провел посетителей в кабинет. Старший, решил он, должен быть Джорджем Уинстоном. Джек смутно помнил его выступление в Гарвардском клубе, лицо выступавшего стерлось в памяти.
      – Познакомьтесь, это Марк Гант. Он мой лучший специалист по компьютерной технике и решил приехать, со своим лэптопом.
      – Это многое упростит, – объяснил Гант.
      – Понимаю. Я тоже прибегаю к их помощи. Садитесь. – Джек указал в сторону кресел. Секретарь принесла поднос с кофейником. Когда чашки наполнились ароматным напитком, он продолжил:
      – Один из моих людей сделал оценку европейского рынка. Положение неважное.
      – Мягко говоря, доктор Райан. Не исключено, что мы наблюдаем начало глобальной паники, – начал Уинстон. – И я не знаю, как далеко она может зайти.
      – Пока Баз справляется с ситуацией, – осторожно заметил Джек. Уинстон поднял голову, поставил чашку на стол и посмотрел ему в лицо.
      – Послушайте, Райан, если вы собираетесь вешать мне лапшу на уши, то я ошибся адресом. Мне казалось, что вы хорошо знакомы с фондовым рынком. Операция, которую вы провели с акциями «Силикон-вэлли», была отлично задумана и прекрасно проведена – теперь скажите мне, это действительно вы придумали ее или просто вам эти заслуги приписали?
      – Только два человека позволяют себе разговаривать со мной таким тоном. Один – моя жена, а кабинет другого в сотне футов отсюда. – Райан помолчал, а потом продолжил с улыбкой:
      – Ваша репутация широко известна, мистер Уинстон. Операция с «Силикон-вэлли» целиком задумана и проведена мной одним. Теперь десять процентов акций этой корпорации находятся в моем личном портфеле. Это означает, что я сумел высоко оценить ее возможности. А если вы наведете обо мне справки, вам скажут, что я никогда никому не вешаю лапшу на уши и предпочитаю всегда говорить правду.
      – В таком случае сегодня это понадобится больше, чем когда-либо. – Уинстон смерил Райана взглядом. Джек мгновение выждал, а затем кивнул:
      – Да. В прошлое воскресенье я сказал Базу то же самое. Не знаю, насколько далеко удалось пробиться в попытках восстановить утраченные материалы. Я действую в ином направлении.
      – О'кей. – Уинстон хотел было задуматься, в каком именно направлении мог действовать Райан, но туг же отбросил эту мысль как. не относящуюся к делу. – Я не могу дать совет, как исправить создавшуюся ситуацию, но, мне кажется, я знаю, как все это произошло.
      Райан мельком глянул на экран телевизора. Тридцатиминутный цикл новостей Си-эн-эн начался с прямой трансляции с Нью-йоркской фондовой биржи. Звук был выключен, а комментатор что-то быстро говорил без тени улыбки на лице. Когда Райан снова повернулся в сторону гостей, Гант поднял крышку лэптопа и начал открывать файлы.
      – Сколько времени вы можете уделить нам? – спросил Уинстон.
      – Позвольте мне определить это по ходу дела, – ответил Джек.

31. Как и что

      Министр финансов Бозли Фидлер с момента возвращения из Москвы не спал больше трех часов кряду, и, когда он шел по туннелю между зданием министерства и Белым домом, его шаги были настолько неуверенными, что сопровождающие министра телохранители начали всерьез задумываться о том, не понадобится ли ему скоро инвалидная коляска. Председатель Федеральной резервной системы казался таким же измученным. Они совещались в кабинете министра, когда зазвонил телефон. «Бросьте все и немедленно явитесь ко мне», – повелительный тон был слишком резким даже для Райана, который часто обходил формальности и приступал прямо к делу. Фидлер заговорил, едва открыл дверь кабинета:
      – Джек, через двадцать минут у нас селекторное совещание с центральными банками пяти европейских… Кто это? – оборвал себя министр финансов, войдя в кабинет.
      – Господин министр, меня зовут Джордж Уинстон. Я президент и исполнительный директор корпорации…
      – В прошлом, – прервал его Фидлер. – Вы продали свой контрольный пакет.
      – Я вернулся на этот пост после чрезвычайного заседания совета директоров. А это – Марк Гант, один из членов совета.
      – Мне кажется, что нам нужно выслушать их, – сказал Райан. – Мистер Гант, повторите, что вы только что рассказали.
      – Черт побери, Джек, у меня всего двадцать минут. Сейчас даже меньше, – возразил министр финансов, глядя на часы.
      Уинстон едва удержался, чтобы не зарычать, и заговорил так, словно наставляя своего трейдера:
      – Фидлер, ситуация вкратце такова: положение на финансовых рынках было намеренно подорвано тонко рассчитанным ударом, с поразительным искусством нанесенным в нужный момент. Мне кажется, я могу доказать это достаточно убедительно. Вас это интересует?
      Министр финансов растерянно моргнул.
      – Да, конечно.
      – Но как?… – недоуменно спросил председатель Федеральной резервной системы.
      – Садитесь, и я все вам объясню, – предложил Гант. Райан отошел в сторону, и гости сели по обеим сторонам от Ганга, чтобы видеть экран стоящего перед ним портативного компьютера. – Все началось в Гонконге…
      Райан подошел к телефону на своем столе и, набрав номер кабинета министра финансов, попросил секретаря переключать все поступающие звонки в Западное крыло Белого дома. Многоопытный секретарь восприняла это необычное указание как само собой разумеющееся, без всякого удивления – куда лучше, чем ее босс. Гант, заметил Райан, блестяще владел компьютером и вторично объяснял ситуацию еще лучше и доходчивее, чем в первый раз. Министр финансов и председатель Федеральной резервной системы отлично знали биржевой жаргон и не задавали вопросов.
      – Мне и в голову не приходило, что такое возможно, – покачал головой председатель по прошествии восьми минут. Уинстон счел нужным пояснить:
      – Все принятые предосторожности направлены на то, чтобы исключить случайности и помешать мошенникам. Никто не подумал о том, что кто-то захочет совершить нечто подобное. Действительно, кто решится намеренно терять такие громадные деньги?
      – Тот, кто нацелился на нечто куда большее, – сказал Райан.
      – Но что может быть больше, чем… Райан оборвал его:
      – Существует много вещей, которые куда важнее денег, мистер Уинстон. Обсудим это позднее. – Он повернул голову. – Как твое мнение, Баз?
      – Мне нужно сравнить это со своей информацией, но сказанное выглядит весьма убедительно. – Министр финансов посмотрел на председателя Федеральной системы.
      – Знаете, я даже не уверен, что это нарушает уголовное законодательство.
      – Забудьте о нарушении законов, – произнес Уинстон. – Ситуация по-прежнему критическая. Сегодняшний день решит все. Если Европа продолжит соскальзывать в пропасть, начнется всемирная паника. Доллар несется вниз, американские финансовые рынки не действуют, почти вся мировая ликвидность парализована, а еще и миллионы мелких вкладчиков потребуют возврата своих денег, как только средства массовой информации поймут, что происходит. Единственное, что сдерживает сейчас катастрофу, – это то, что финансовые обозреватели не способны разобраться в происходящем.
      – Если бы они могли сделать это, то работали бы для нас, – вступил в разговор Ганг. – Слава Богу, что источники их информации пока молчат, но меня удивляет, что все это так затянулось. – Может быть, подумал он, средства массовой информации тоже не хотят начинать панику.
      Зазвонил телефон. Райан подошел к нему и поднял трубку.
      – Баз, это твое селекторное совещание.
      Когда министр встал, присутствующие заметили, как он устал. Он даже пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился за спинку стула. Состояние председателя Федеральной резервной системы было не многим лучше. Обоих финансистов потрясло услышанное. Исправить рухнувшую финансовую систему – дело достаточно трудное, но восстановить намеренно разрушенную систему, особенно когда приложено немало усилий, чтобы помешать этому, вряд ли окажется проще. А восстановить ее было необходимо – в противном случае все страны Северной Америки и Европы обрушатся в глубокую и темную пропасть экономической катастрофы. Потребуются годы невероятных усилий, чтобы потом выбраться из нее, причем при самых благоприятных политических обстоятельствах – долгосрочные политические последствия подобной катастрофы были столь ужасны, что Райан даже не решался думать о них на этом этапе, хотя и осознавал весь ужас предстоящего.
      Уинстон посмотрел на советника по национальной безопасности. Нетрудно было прочитать его мысли. Ликование по поводу того, что ему удалось понять смысл происшедшего, исчезло, как только Уинстон поделился информацией с другими. Ему следовало предложить выход из создавшейся ситуации, нечто способствующее ее исправлению, но Уинстон потратил всю свою интеллектуальную энергию на разгадку происшедшего и пока не мог предложить ничего конструктивного.
      Райан заметил это и кивнул с мрачной улыбкой уважения:
      – А вы молодец.
      – Во всем случившемся – моя вина, – негромко произнес Унстон, чтобы не мешать совещанию, которое проходило рядом. – Мне следовало остаться во главе корпорации.
      – Я ведь тоже однажды уходил с рынка, помните? – Райан опустился в кресло. – Все мы время от времени нуждаемся в переменах. Вы не заметили надвигающейся катастрофы. Такое случается нередко. Особенно в вашем деле.
      Уинстон с досадой махнул рукой.
      – Пожалуй. Теперь мы можем опознать насильника, но как исправить уже совершенное насилие? Когда оно случилось, то уже случилось. Он нанес вред моим вкладчикам. Они пришли. ко мне потому, что доверяли мне. – Райану понравилось заявление Уинстона. Вот так и должны думать крупные финансисты, отметил он про себя.
      – Иными словами, что делать дальше? Гант и Уинстон переглянулись.
      – Об этом мы еще не подумали.
      – Ну что ж, пока вам удалось опередить как ФБР, так и Комиссию по биржевым операциям и ценным бумагам. Кстати, я даже не поинтересовался, что случилось с моими собственными акциями.
      – Ваши десять процентов корпорации «Силикон-вэлли» не пострадали – они рассчитаны на длительный срок, – заметил Уинстон. – Новые средства телекоммуникаций всегда оказываются выгодным вложением, а в данном случае на рынке появятся приборы нового поколения.
      – О'кей, все пока улажено. – К ним подошел Фидлер. – Европейские рынки закрыты и останутся закрытыми вместе с нашими, пока мы не разберемся с ситуацией.
      Уинстон посмотрел на министра финансов.
      – Это означает лишь одно – наступило наводнение и вы строите плотину все выше и выше. А если у вас кончатся мешки С песком, до того как вода пойдет на спад, ущерб только возрастет.
      – Мы готовы выслушать ваши предложения, мистер Уинстон, – мягко заметил Фидлер.
      Улыбка Джорджа была такой же вежливой.
      – Сэр, до сих пор вы поступали совершенно правильно – насколько это возможно при создавшихся обстоятельствах. У меня просто нет никаких предложений.
      – У нас тоже, – кивнул председатель Федеральной резервной системы.
      Райан встал.
      – А сейчас, господа, мне кажется, нам следует проинформировать президента.

***

      – Какая интересная мысль, – произнес Ямата. Он чувствовал, что выпил слишком много. Его захлестнуло довольство собой – ведь он сумел осуществить самую дерзкую в истории мира финансовую авантюру. Он был преисполнен удовлетворения, которого не испытывал… с каких пор? Даже став президентом корпорации, он не ощущал подобного. Он сокрушил целую нацию и сумел повернуть историю своей собственной, даже не задумываясь над тем, чтобы занять какую-то официальную должность. А почему нет? – спросил он себя. Да потому, что для этого всегда находились маленькие, подчиненные ему люди.
      – Теперь, Ямата-сан, у Сайпана будет свой губернатор. Мы проведем выборы под контролем международных наблюдателей. Нам нужен кандидат, – продолжал представитель Министерства иностранных дел. – Это должен быть видный деятель. Неплохо, чтобы кандидатом стал человек, знакомый с Гото-сан и поддерживающий с ним дружеские отношения, который имеет деловые интересы на острове. Я всего лишь прошу вас обдумать это предложение.
      – Обещаю подумать. – Ямата встал и направился к выходу. Интересно, как отнесся бы к этому его отец, подумал Ямата. Став губернатором, он будет вынужден покинуть пост президента корпорации, но… к каким еще вершинам в деловом мире он может стремиться? Разве не наступило время двинуться дальше? С почетом уйти в отставку, занять официальную должность и служить своей стране в ином качестве. После того как положение с постом губернатора Сайпана прояснится, можно… что? Воспользоваться своим высоким авторитетом, чтобы стать депутатом Дайета – японского парламента, – ведь люди, знакомые с ходом событий, знают о его заслугах, не так ли? Да, конечно, они будут знать, кто так возвысил их страну, сыграл более важную роль, чем сам император Мэйдзи, сумевший объединить нацию и выдвинуть Японию в ряд ведущих стран мира. Когда у Японии был политический лидер, достойный ее места в истории и ее народа? Почему не воспользоваться своими заслугами? На это потребуется несколько лет, но у него они есть. Больше того, он обладает даром политического видения и мужеством, необходимым для осуществления великих планов. Пока о его величии знают лишь деловые партнеры. Но все это можно изменить, и его имя будут помнить не только по названиям судов, небоскребов и телевизионных компаний. Это будет не фирменный знак, нет – настоящее имя великого деятеля. Место в истории. Разве не станет отец гордиться таким сыном?

***

      – Ямата? – спросил Роджер Дарлинг. – Магнат, управляет огромной корпорацией, верно? Помнится, я встречался с ним на приемах, когда был вице-президентом.
      – Да, это он, – кивнул Уинстон.
      – Так что же он сделал, по вашему мнению? Ганг поставил свой компьютер на стол перед президентом. На этот раз за спиной Марка стоял агент Секретной службы, который следил за каждым его движением. Теперь Ганг старался говорить медленно и доходчиво, поскольку Роджер Дарлинг, в отличие от Райана, Фидлера и председателя Федеральной резервной системы, не был специалистом и не разбирался в тонкостях того, как действует финансовый рынок. Впрочем, президент оказался внимательным слушателем, задавал вопросы, когда чего-то не понимал, делал заметки и трижды попросил повторить некоторые объяснения. Наконец он посмотрел на министра финансов.
      – Баз?
      – Я поручу своим людям провести независимую экспертизу…
      – Это не составит большого труда, – заметил Уинстон. – У всех крупных инвестиционных компаний есть материалы, практически не отличающиеся от наших. Мои люди помогут вам.
      – Что, если дело действительно обстоит именно так. Баз? – В этом случае, господин президент, проблемой должен заниматься скорее не я, а доктор Райан, – спокойно ответил министр финансов. Он испытывал облегчение, но в то же время его душил гнев из-за размеров происшедшего. Двое из находившихся в Овальном кабинете, не посвященные в тонкости ситуации, еще не поняли, как велика нависшая опасность.
      Райан лихорадочно думал. Он пропустил мимо ушей неоднократно повторяемые Гантом объяснения о том, как был организован биржевой крах. Марк говорил ясно и неторопливо, стараясь, чтобы президент понял все подробности случившегося, проще и доходчивее, чем первые два раза, – из него получился бы хороший преподаватель бизнес-колледжа, отметил Райан, – но основные моменты уже закрепились в сознании советника по национальной безопасности. Теперь он знал, как все это произошло, и потому понял многое другое. Операция была безупречно спланирована и умело осуществлена. Точное совпадение по времени краха на Уолл-стрите и нападения на американский авианосец и подводные лодки не было случайным. Следовательно, эти события представляли собой части сложного плана. И все-таки это был план, который не сумели раскрыть русские агенты, проникшие в глубь японских спецслужб. Джек то и дело задумывался об этом.
      Их шпионская сеть действует внутри японских правительственных кругов, скорее всего внимание ее сосредоточено на деятельности службы безопасности. Вот почему японцы, работающие на русских, не сумели предупредить Москву о стратегических аспектах военной операции, а Сергей Николаевич пока не смог увязать биржевой крах на Уолл-стрите с нападением на американские военные корабли.
      Нужно выйти из общепринятых рамок, сказал себе Райан, отказаться от шаблонных представлений. И тут же все начало для него проясняться.
      – Так вот почему они не сумели понять сути происшедшего, – едва слышно проговорил Райан, словно думая вслух. Ему казалось, что он едет через полосы тумана – минуешь одну, только оказываешься на открытом пространстве и тут же попадаешь в другую. – Просто японское правительство не было посвящено в суть запланированных событий. Это задумал Ямата вместе с другими японскими магнатами. Поэтому русские и хотят получить обратно агентурную сеть «Чертополох». – Никто в кабинете не понимал, о чем он говорит.
      – Что ты имеешь в виду? – спросил президент. Райан посмотрел на Уинстона и Ганга и качнул головой. Дарлинг кивнул и продолжил:
      – Следовательно, все это представляло собой единый интегрированный план?
      – Да, сэр, но все его подробности нам пока неизвестны.
      – Что вы хотите этим сказать? – недоуменно спросил Уинстон. – Они парализуют нашу экономику, создают панику на мировых финансовых рынках, а вы считаете, что это еще не все?
      – Джордж, вам часто приходилось бывать в Японии? – поинтересовался Райан, главным образом чтобы объяснить ситуацию всем остальным.
      – За последние пять лет? Пожалуй, в среднем раз в месяц. Мои внуки смогут пользоваться правами моего членства в клубе пассажиров, налетавших миллионы миль.
      – И вы часто встречались с тамошними правительственными чиновниками?
      Уинстон пожал плечами.
      – Постоянно. Но они мало что решают.
      – Почему? – спросил президент.
      – Видите ли, сэр, ситуация в Японии такова: там есть человек двадцать или тридцать, которые на самом деле и управляют страной. Ямата – одна из самых крупных фигур среди них. Министерство международной торговли и промышленности играет роль связующего звена между главами корпораций и правительством, к тому же промышленники сами постоянно подмазывают народных избранников. Ямата даже и не скрывал этого, когда шли переговоры о покупке контрольного пакета моей корпорации.
      – Насколько откровенно можно говорить, господин президент? – спросил Райан. – Нам могут потребоваться их профессиональные знания.
      Дарлинг повернулся к финансисту.
      – Мистер Уинстон, вы умеете хранить секреты?
      – Умею, господин президент, если только вы не сочтете, что я могу воспользоваться ими для личной выгоды, – усмехнулся Уинстон. – Комиссия по биржевой деятельности и ценным бумагам еще ни разу не занималась расследованием моих дел, и мне бы не хотелось привлекать сейчас ее внимание.
      – Сведения, которые вы узнаете, относятся к категории государственных тайн, мистер Уинстон, – произнес Райан. – В настоящий момент мы находимся в состоянии войны с Японией. Они потопили две наши подводные лодки и надолго вывели из строя авианосцы. В кабинете словно повеяло ледяным ветерком.
      – Вы не шутите? – спросил Уинстон.
      – Погибло двести пятьдесят матросов и офицеров – экипажи атомных подводных лодок «Эшвилл» и «Шарлотт». Кроме того, японцы оккупировали Марианские острова, и мы не уверены, что сумеем вернуть их себе. В данный момент в Японии находятся более десяти тысяч американских граждан, которые являются потенциальными заложниками, равно как население островов и личный состав военных баз.
      – Но средства массовой информации…
      – Как ни странно, им пока ничего не удалось узнать об этом, – объяснил Райан. – Может быть, они сочли это слишком уж невероятным.
      – Так. – Уинстон на мгновение задумался. – Понятно. Японцы подорвали нашу экономику, и у нас недостаточно политической мощи, чтобы… Скажите, кто-нибудь пытался раньше сделать нечто подобное?
      Советник по национальной безопасности покачал головой.
      – Насколько мне известно, нет.
      – Однако настоящая опасность для нашей страны заключается в финансовом крахе, правда? Вот ведь сукин сын! – не сдержался от ругательства Джордж Уинстон.
      – Как, на ваш взгляд, можно исправить создавшееся положение, мистер Уинстон? – обратился к финансисту президент.
      – Не знаю. Удар по «Депозитори траст компани» рассчитан блестяще. Система выведена из строя, но министр Фидлер сможет, по-видимому, с нашей помощью найти выход из положения, – добавил Уинстон. – Однако следует учесть, что, пока нет никаких материалов, финансовая система останется парализованной. Мой брат врач, и он мне однажды сказал…
      Райан вздрогнул, услышав последнюю фразу о враче, и попытался понять, почему это показалось ему столь важным. Остальных слов Уинстона он уже не слышал.
      – Вчера мне сообщили, что потребуется примерно неделя, чтобы распутать ситуацию, – сказал председатель Федеральной резервной системы. – Но в нашем распоряжении такой недели нет. Сегодня после ланча мы встречаемся с главами инвестиционных компаний и банков. Мы попытаемся…
      Значит, проблема в том, что не осталось никаких следов о совершенных сделках, заключил Райан. Все замерло потому, что исчезли сведения о том, что кому принадлежит и кто какими деньгами располагает…
      – Европа тоже парализована… – заговорил Фидлер. Райан молчал, уставившись на ковер, затем поднял голову и проговорил:
      – Если не записать, то ничего не произойдет… – Разговор стих, и лица присутствующих недоуменно повернулись к нему, словно он сказал: «А фломастер-то – пурпурного цвета» – или какую-нибудь другую бессмысленную фразу, не имеющую никакого отношения к делу.
      – Что?… – недоуменно произнес председатель Федеральной резервной системы.
      – Так любит говорить моя жена. «Если ты не запишешь этого, то ничего не случится». – Он обвел взглядом собеседников. Они все еще не понимали. В этом не было ничего удивительного потому что он сам еще не до конца сформулировал для себя собственную мысль. – Она тоже врач, Джордж, в больнице Хопкинса, и всегда носит с собой маленькую записную книжку. Всякий раз, когда ей что-то приходит в голову, она останавливается и записывает, потому что не полагается на, свою память.
      – Мой брат делает то же самое, только пользуется одним из таких миниатюрных диктофонов, – кивнул Уинстон и пристально посмотрел на Райана. – Продолжайте.
      – Значит, не осталось никаких записей, никаких документов о совершенных сделках, верно? – спросил Райан.
      – Никаких. Все стерто из памяти компьютеров «Депозитори траст компани», – подтвердил Фидлер. – Как уже сказано, потребуется…
      – He потребуется. Разве у нас есть время?
      – Времени у нас нет, – подавленно вздохнул министр финансов.
      – Нам и не требуется время. – Райан посмотрел на Уинстона. – Как ты считаешь?
      Президент Дарлинг следил за разговором, поворачивая голову от одного говорившего к другому, словно следил за теннисным матчем, и его терпение истощилось.
      – О чем вы говорите, черт побери? Теперь Райан почти полностью сформулировал свою идею. Он посмотрел на президента.
      – Сэр, все очень просто. Мы скажем, что просто ничего не произошло, что после полудня в пятницу фондовые биржи прекратили работу. Вопрос только в том: сумеем ли мы провернуть это? – спросил Джек и тут же ответил на свой вопрос, не дав никому вставить и слова. – А почему бы и нет? Почему не сумеем? Нет никаких документов, которые гласили бы, что дело обстоит иначе. Никто не сможет доказать, что после полудня была совершена хотя бы одна сделка, правда?
      – Принимая во внимание, что все потеряли колоссальные деньги, – подхватил Уинстон, сразу поняв суть предложения Райана, – не думаю, что кто-то захочет возражать. Если говорить проще, Райан предлагает возобновить деятельность бирж с пятницы… с полудня прошлой пятницы и просто забыть о минувшей неделе, верно?
      – Но в это никто не поверит, – покачал головой председатель Федеральной резервной системы.
      – Ошибаетесь, – улыбнулся Уинстон. – Райан прав. Во-первых, им придется поверить, поскольку нет иного выхода. Нельзя совершить трансакцию – я имею в виду, нельзя ее заключить, – без письменных документов. Таким образом, без восстановления материалов «Депозитори» никто не сможет доказать, что после полудня пятницы заключались сделки. Во-вторых, большинство участников биржевых операций понесли огромные убытки – инвестиционные компании, банки, торговые дома, вкладчики, – и потому они захотят начать все сначала. Так что можно не сомневаться, что нам поверят. Как ты считаешь, Марк?
      – Включим машину времени и вернемся в прошлую пятницу? – мрачно улыбнулся Ганг, и тут же его настроение изменилось. – Где можно присоединиться к этому соглашению?
      – Но мы не сможем отменить все совершенные сделки, все до единой, – возразил председатель Резервной системы.
      – Это верно, – согласился Уинстон. – Международные сделки по американским казначейским обязательствам не поддаются нашему контролю. Но мы сделаем вот что, сэр: проведем переговоры с европейскими банками, объясним им, что случилось, и затем вместе с ними…
      – Ну конечно! – прервал его Фидлер. – Они сразу сбросят иены и начнут покупать доллары. Стабильность нашей валюты восстановится, тогда как японской рухнет. Азиатские банки тоже задумаются об изменении своей позиции. Да, пожалуй, центральные европейские банки встанут на нашу сторону.
      – Придется сохранить учетную ставку на достаточно высоком уровне, – заметил Уинстон. – Это нанесет некоторый ущерб платежному балансу, но все равно намного выгоднее любого иного выхода. Уровень учетной ставки должен оставаться высоким до тех пор, пока не перестанут сбрасывать наши казначейские обязательства. Нам нужно организовать бегство от иены, подобно тому как они инициировали бегство от доллара. Такой маневр понравится европейцам, так как помешает японцам скупать ценные бумаги европейских банковских корпораций – вчера японцы начали скупать все. – Уинстон встал и принялся расхаживать по Овальному кабинету, как привык делать это в своем собственном. Он не подозревал, что нарушает протокол, установленный в Белом доме, и даже сам президент не решился напомнить ему об этом, хотя два агента Секретной службы, стоявшие рядом, не сводили глаз с финансиста. Было очевидно, что он обдумывает ситуацию, пытаясь найти слабые места в предложенном решении проблемы. Прошло две минуты. Все ждали, когда Уинстон выскажет свою точку зрения. Наконец он поднял голову.