Зарубежный триллер - Долг чести

Больше тридцати лет назад один американский инженер пришел к мысли, что, поскольку уран-238 является превосходным материалом, выдерживающим высокую температуру, которая создается при вхождении боеголовки в атмосферу на заключительной стадии баллистической траектории, и одновременно представляет собой составляющую термоядерного заряда, почему бы не сделать корпус боеголовки частью самой бомбы? Подобные мысли всегда привлекают интерес инженеров. Испытания подтвердили правильность замысла, и с шестидесятых годов термоядерные боеголовки с корпусом из урана-238 стали составной частью американского стратегического арсенала.
      Полезный груз ракеты Н-11 в точности соответствовал по форме ядерной боеголовке, и, пока станция «Янтарный шар» и другие камеры слежения вели наблюдение за остатками третьей ступени, отделившийся от нее урановый конус падал вниз. Для американских камер он не представлял интереса, поскольку являлся, в конце концов, всего лишь полезным грузом, не сумевшим достичь достаточной скорости, чтобы выйти на околоземную орбиту.
      Не знали американцы и того, что японское судно «Такуйо», дрейфующее в океане на полпути между островом Пасхи и берегом Перу, находилось там совсем не для того, чтобы вести исследовательскую работу по заданию департамента рыболовства. В двух километрах к востоку от «Такуйо» на поверхности океана плавал резиновый плот, на котором находился радиомаяк. На судне не было радиолокатора, способного следить за приближающейся боеголовкой, но по мере снижения она сама заявила о своем появлении: в предрассветной темноте, раскаленная добела от трения о воздух, она падала подобно метеору, таща за собой огненный хвост. Боеголовка появилась точно в расчетное время и напугала наблюдателей на борту корабля. Хотя их и предупредили о том, чего следует ожидать, но все же они были потрясены. Они не отрывали взглядов от падающей боеголовки, пока она не рухнула в море всего в двухстах метрах от плота. Последующие расчеты покажут, что точка падения находилась в двухстах шестидесяти метрах от расчетной. Такая точность не была идеальной, что вызвало кое у кого разочарование, – она была на порядок хуже, чем у новейших американских стратегических ракет, однако для первого испытания являлась вполне удовлетворительной. Еще лучше было то, что испытательный запуск удалось провести на глазах у всего мира и никто не понял этого. Спустя несколько мгновений сжатый воздух вытолкнул из боеголовки сложенный резиновый шар, который тут же надулся и удержал ее у морской поверхности. С «Такуйо» уже спустили вельбот, чтобы отбуксировать шар к судну. Боеголовку поднимут на борт и подвергнут анализу показания находящихся внутри приборов.

***

      – Мне будет очень трудно? – спросила Барбара Линдерс.
      – Да, – ответил Мюррей. Он не мог лгать этой женщине. На протяжении двух последних недель они близко познакомились друг с другом, ближе, чем мисс Линдерс была знакома со своим психиатром. За это время они более десяти раз обсудили все подробности изнасилования, каждое слово было записа, но на пленку, с записей сделали машинописные копии и каждый факт проверили с особой тщательностью, даже сфотографировали кабинет бывшего сенатора, чтобы убедиться, совпадает ли цвет мебели и коврового покрытия. Проверяли все до мельчайших деталей. Были обнаружены некоторые несоответствия, но их оказалось всего лишь несколько и к тому же они не имели особого значения и не влияли на содержание обвинения. Однако все это не меняло того, что Барбаре Линдерс придется нелегко, очень нелегко.
      Расследованием руководил Мюррей. Он действовал как личный представитель директора ФБР Билла Шоу. В группу Мюррея входили двадцать восемь агентов, причем два из них – старшие инспекторы, почти все они были людьми опытными, большинству было за сорок (хотя в составе группы насчитывалось и полдюжины молодых оперативников). Далее предстояло встретиться с прокурором. Наиболее подходящей здесь явилась кандидатура двадцатидевятилетней Энн Купер, доктора юридических наук из Университета Индианы, которая специализировалась на преступлениях на сексуальной почве. Эта элегантная и высокая чернокожая женщина постоянно выступала в защиту прав женщин и отстаивала права пострадавших с такой настойчивостью, что имя обвиняемого не будет для нее ничего значить. С этим просто.
      Дальше все становились намного труднее. В данном случае обвиняемым был вице-президент Соединенных Штатов, и в соответствии с Конституцией страны с ним нельзя было обращаться, как с обычным гражданином. Будет созвано «большое жюри» из членов Юридического комитета Палаты представителей США. Формально Энн Купер будет сотрудничать с председателем комитета и конгрессменами, входящими в его состав, хотя на самом деле именно она будет вести расследование, а комитет будет оказывать ей только «помощь», играя на публику и организовывая «утечку» информации в прессу.
      Однако настоящая буря разразится, неторопливо и спокойно объяснил Мюррей, когда председателя комитета уведомят о предстоящем процессе. Сразу после этого обвинения станут достоянием общественности – должность, занимаемая ответчиком, сделает это неизбежным. Вице-президент Эдвард Дж. Келти с негодованием отвергнет все предъявленные ему обвинения, а группа защищающих его адвокатов начнет собственное расследование по делу Барбары Линдерс. Им удастся узнать то, что уже стало известно Мюррею из уст самой пострадавшей. Причем многое окажется не в пользу Барбары, и общественности не сразу сообщат о том, что жертвы изнасилования, в особенности те, кто не сообщили о совершенном против них преступлении, испытывают чувство унижения и утраты собственного достоинства, что нередко проявляется в сексуальной агрессивности. Узнав, что мужчинам требуется всего лишь их физическая доступность, они часто начинают демонстрировать ее в высшей степени неумеренно, безуспешно пытаясь вернуть себе утраченное чувство самоуважения, которое отнял у них первый насильник. Барбара Линдерс стала наглядным примером подобного поведения. За последние годы она принимала антидепрессанты, часто меняла не только место работы, но и любовников, дважды делала аборт. То, что такое поведение явилось результатом изнасилования, а вовсе не демонстрацией ее распущенности, будет установлено перед комитетом, потому что, как только предъявленное обвинение станет известно общественности, она не сможет защищать себя, ей не позволят вступать в контакт с представителями средств массовой информации. С другой стороны, адвокаты ответчика – вице-президента США Келти – смогут широко воспользоваться предоставившейся возможностью нападать на нее, прибегая к самым грязным обвинениям и не стесняясь в выборе выражений. Сам Эд Келти не будет делать заявлений, но его адвокаты наверняка не упустят такого способа очернить жертву. Ну а пресса, в свою очередь, тоже не упустит возможности раздуть сенсацию.
      – Но ведь это так несправедливо, – покачала головой Барбара Линдерс, выслушав Мюррея.
      – Нет, Барбара, так и должно быть, это необходимо. – Мюррей старался говорить мягко и убедительно. – И знаете почему? Да потому, что, когда завершится процедура импичмента, ни у кого не останется ни малейших сомнений в его вине. Рассмотрение сенатом дела по обвинению вице-президента США превратится в простую формальность, затем этот сукин сын предстанет перед окружным судом и окажется за решеткой, как самый обычный преступник. Действительно, вам придется пережить нелегкое время, но, когда он окажется в тюрьме, ему там будет намного труднее. Такова наша юридическая система. Она далека от идеальной, но другой у нас нет. А когда все закончится, Барбара, к вам вернется чувство собственного достоинства и никто больше не сможет отнять его у вас.
      – Я не собираюсь больше прятаться, мистер Мюррей, – ответила она. Да, мисс Линдерс заметно изменилась за эти две недели, подумал Мюррей, ее воля окрепла. Нельзя сказать, что у нее стальной характер, но чувствовалась решительность и стремление добиться справедливости. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы выдержать предстоящие испытания. Соотношение дел сейчас шесть к пяти в ее пользу, решил он.
      – Зовите меня Дэн, Барбара. Все друзья зовут меня так.

***

      – О чем ты не захотела говорить в присутствии Бретта?
      – У нас есть парень в Японии, на нелегальном положении… – начала Мэри-Пэт, не называя имени Чета Номури. Ее рассказ продолжался несколько минут.
      Суть рассказа ничуть не удивила Райана. Это он выдвинул подобное предложение несколько лет назад, прямо здесь, в Белом доме, обращаясь к тогдашнему президенту США Фаулеру. Многие государственные служащие, уходя в отставку, тут же становились лоббистами или консультантами японских корпораций, если не самого японского правительства, неизменно получая намного более высокое жалованье, чем то, что им раньше платили американские налогоплательщики. Это обстоятельство беспокоило Райана. Хотя само по себе такое поведение не являлось нарушением существующих законов, оно было по меньшей мере неэтичным. Но это еще не все. Трудно представить, чтобы жалованье увеличивалось на порядок только потому, что человек переходил из одного кабинета в другой. От него требовалось нечто еще. По-видимому, происходил процесс вербовки, и при этом бывший чиновник соглашался на какие-то условия. Вербуемый агент, как это случается во всех формах шпионажа, должен доказать свою ценность для вербовщика, сделать же это можно только одним путем – чиновники начинают передавать ценную информацию, все еще находясь на государственной службе. А это уже не просто нарушение этики, нет, такое поведение подпадало под статью 18 Уголовного кодекса США – шпионаж. Совместная операция ЦРУ и ФБР «Сандаловое дерево» проводилась для расследования всех обстоятельств подобных действий, и Номури принимал в ней непосредственное участие.
      – Есть какие-нибудь результаты по интересующему нас вопросу?
      – Ничего конкретного, – ответила Мэри-Пэт. – Зато мы получили любопытную информацию относительно Хироши Гото. У него немало порочных привычек. – Она подробно объяснила, каких именно.
      – Он не любит нас, верно?
      – Зато любит американских девушек – если это можно назвать любовью.
      – Боюсь, что нам будет трудно воспользоваться подобной информацией. – Райан откинулся на спинку кресла. Ему было отвратительно слышать такое, как и всякому отцу, старшая дочь которого вот-вот начнет встречаться с юношами, нечто уже само по себе не слишком приятное для любого отца. – Там много американок, и мы не можем оградить всех. – Голос его звучал не слишком убедительно.
      – Нет, Джек, тут что-то неладно.
      – Почему ты так считаешь?
      – Не знаю. Может быть, из-за его вызывающей враждебности. Не забудь, в ближайшее время он может стать их премьер-министром. Японское правительство, находящееся сейчас у власти, нельзя назвать особенно устойчивым. Гото пользуется поддержкой промышленных магнатов и крайних националистов. Ему следует вести себя соответственно занимаемому положению, а не заигрывать с молоденькими девушками, выставляя это напоказ…
      – Там другая культура, другие правила поведения. – Сказав это, Райан почувствовал, что где-то допустил промах. Он прикрыл на мгновение усталые глаза, и тут же в его мозгу всплыли слова миссис Фоули. Эта девушка – американская гражданка, Джек, сказала Мэри-Пэт. Мы состоим на службе у народа Америки. Он снова открыл глаза. – Насколько хорош этот твой агент?
      – Умный, проницательный, уж шесть месяцев находится в Японии.
      – Ему удалось завербовать кого-то?
      – Нет, у него приказ не торопиться. Там нужно вести себя крайне осторожно. Он установил контакт с парой недовольных японцев и старается сблизиться с ними.
      – Ямата и Гото… Но ведь это бессмысленно, чепуха какая-то. Ямата только что приобрел контрольный пакет на Уолл-стрите, корпорация «Коламбус групп». Раньше ее президентом был Джордж Уинстон. Я знаком с ним.
      – Он занимался инвестициями?
      – Да. Джордж выдвинул корпорацию в число ведущих на Уолл-стрите и решил, что с него достаточно. Тут же появился Ямата, выкупил контрольный пакет акций корпорации и занял его место. Речь идет об огромных деньгах, МП, – чтобы получить возможность действовать на фондовой бирже, нужно заплатить как минимум сотню миллионов долларов. А теперь ты пытаешься убедить меня, что политический деятель, открыто заявляющий о своей неприязни к Соединенным Штатам, действует рука об руку с промышленником, только что вложившим колоссальные средства в нашу финансовую систему. Кто знает, может быть, Ямата просто пытался убедить Гото относиться к Америке более лояльно.
      – Что тебе известно о Ямате? – спросила Мэри-Пэт. Ее вопрос захватил Джека врасплох.
      – Мне? Да ничего, просто имя. Он стоит во главе огромной промышленной корпорации. Ты включила его в число тех людей, чьим поведением нам следует заинтересоваться?
      – Совершенно верно.
      – МП, ты уверена, что твоя операция достаточно запутана? – чуть криво усмехнулся Райан. – Может быть, стоит усложнить ее еще больше?

***

      В штате Невада ждали, когда солнце исчезнет за вершинами гор, чтобы приступить к обычным плановым учениям, правда, с включенными в последнюю минуту изменениями. Армейские уоррент-офицеры прошли огонь и воду, но с первых же дней пребывания в «Стране грез», как по-прежнему называли служащие ВВС свой секретный полигон у озера Грум-лейк, испытывали недоумение. Здесь проводились испытания самолетов, построенных по технологии «стеле», и повсюду виднелись радиолокационные станции и другие системы слежения за воздушными целями, назначением которых было определить, насколько невидимыми являются эти цели. После того как солнце окончательно зашло и безоблачное небо потемнело, они забрались в свои вертолеты и взлетели для проведения ночных испытаний. Цель сегодняшней операции заключалась в том, чтобы подобраться к авиабазе Неллис, условно обстрелять ее и незамеченными вернуться на аэродром Грум-лейк. Поставленная задача была достаточно сложной.
      Джексон в качестве начальника J-3 – отдела планирования боевых операций – наблюдал за недавним прибавлением к семье летательных аппаратов, изготовленных с использованием технологии «стеле». Для этой цели – а еще больше для осуществления специальных операций – у вертолета «Команч» было немало любопытных достоинств, и он быстро становился самой модной игрушкой в Пентагоне. Армия утверждала, что они сегодня продемонстрируют волшебное зрелище, заслуживающее особого внимания, и адмирал прибыл сюда для того, чтобы убедиться в этом…
      – Огонь, огонь, огонь! – скомандовал уоррент-офицер по своему каналу радиосвязи девяносто минут спустя. И тут же, уже по системе внутренней связи, заметил:
      – Господи, какое фантастическое зрелище!
      На аэродроме авиабазы в Неллисе базировалось самое большое авиакрыло истребителей ВВС, а сегодня к нему присоединились еще две временно прибывших сюда эскадрильи, готовые к участию в проходящей сейчас операции «Красный флаг». Таким образом у двадцатимиллиметровой авиационной пушки «Команча» оказалось свыше сотни целей, и прежде чем развернуться и покинуть позицию, уоррент-офицер провел стволом пушки по стоящим на земле рядам истребителей. Отсюда он видел ярко освещенные казино Лас-Вегаса. Вертолет резко накренился, описывая дугу и уступая огневую позицию двум другим «Команчам», затем снизился до пятидесяти футов и помчался над неровной песчаной поверхностью на северо-восток.
      – Регистрирую новые радиолокационные импульсы, – доложил радист-наблюдатель, сидящий сзади.
      – Они сумели замкнуться на нас?
      – Пытаются изо всех сил, но… Боже милостивый… Истребитель F-15C с ревом промчался прямо над вертолетом, заставив его покачнуться в турбулентном потоке воздуха. И тут же по радиоканалу послышался голос:
      – Я сбил бы вас, будь я на истребителе «эхо».
      – Вы все, воздушные жокеи, одинаковы. Ладно, увидимся на базе.
      – Понял. Конец связи. – Из двигателей истребителя, улетающего в направлении на двенадцать часов, выплеснулись два длинных языка пламени – летчик, сумевший обнаружить «Команч», отсалютовал экипажу вертолета, включив форсаж.
      – Ничего не поделаешь, Сэнди, хорошие новости не бывают без плохих, – сочувственно заметил радист, обращаясь к пилоту.
      Действительно, вертолет сделали трудным для обнаружения, но отнюдь не невидимкой. Построенный с использованием элементов технологии «стеле», затрудняющей обнаружение. «Команч» было непросто увидеть на радиолокационном экране наведения ракет «земля – воздух». Однако эти проклятые воздушные РЛС, предназначенные для предупреждения о появлении вражеских самолетов, которые оборудованы огромными антеннами и имеют мощное компьютерное обеспечение, неизменно принимают отраженные радиолокационные сигналы, скорее всего от лопастей вращающегося несущего винта, подумал пилот. Придется продолжить работу по усовершенствованию вертолетов. Зато хорошей новостью было то, что истребитель F-15C со своей превосходной радиолокационной системой наведения ракетных снарядов «воздух – воздух» не смог поразить «Команч» своими ракетами AMRAAM, а для ракет с инфракрасными головками наведения вертолет был неуязвим, даже над холодной поверхностью пустыни. С другой стороны, истребитель F-15E – «эхо» по терминологии ВВС, – оборудованный аппаратурой ночного видения, мог без труда сбить их огнем из своей двадцатимиллиметровой пушки. Это следует иметь в виду. Короче говоря, мир еще не стал идеальным, однако «Команч» по-прежнему оставался самым опасным вертолетом в мире.
      Уоррент– офицер Сэнди Рихтер посмотрел вверх. В сухом холодном воздухе пустыни он увидел опознавательные огни барражирующего в небе самолета раннего обнаружения Е-ЗА АВАКС. Не так уж далеко, примерно в тридцати тысячах футов. И тут у пилота появилась интересная мысль. Этот адмирал из штаба ВМС выглядит неглупым парнем, подумал он, и, если удачно подать такую идею, может быть, появится возможность попробовать ее на практике…

***

      – Мне все это уже надоело, – произнес президент Дарлинг. Он находился в своем кабинете в западном крыле Белого дома, наискосок от кабинета Райана. Позади у него остались два интересных и увлекательных года президентства, но за последние несколько месяцев все как-то застопорилось. – Ну, что у тебя теперь?
      – Топливные баки, – ответил Марти Каплан. – Завод в Дирфилде, Массачусетс, производящий автомобильное оборудование, только что разработал новую технологию их производства из стандартных – стальных листов, причем практически любой формы и объема. Это полностью автоматизированный процесс, там действуют промышленные роботы, с поразительной производительностью и высочайшим качеством. Завод отказался продать лицензию японцам…
      – Это в округе Эла Трента? – перебил его президент.
      – Совершенно верно.
      – Извини. Ну и что дальше? – Дарлинг протянул руку за чашкой чая. В последнее время он отказался от кофе по вечерам. – Почему они не хотят продать лицензию?
      – Это одна из компаний, едва не разорившихся из-за натиска заморских конкурентов. Она сохранила прежних-руководителей, которых прошлое многому научило. Компания приняла на работу молодых способных инженеров-проектировщиков и взялась за дело. Эти парни за последнее время запатентовали полдюжины важных изобретений, и так уж случилось, что производство топливных баков для автомобилей приносит наибольшую выгоду. Компания утверждает, что их баки вместе с упаковкой и доставкой в Японию стоят дешевле, чем такие же баки, производимые в самой Японии. Кроме того, они считают, что их баки прочнее и надежнее. И, несмотря на это, мы не можем убедить другую сторону пойти даже на малейшие уступки – японцы наотрез отказываются устанавливать их на автомобилях, собираемых на принадлежащих им заводах, расположенных в Соединенных Штатах. Короче говоря, это в точности повторяет проблему компьютерных чипов, – закончил Каплан.
      – Но почему даже при перевозке баков за океан они обходятся дешевле, чем…
      – Все дело в судах, перевозящих автомобили из Японии, господин президент. – На этот раз Каплан прервал Дарлинга. – Их корабли доставляют сюда автомобили, собранные на японских заводах, и возвращаются обратно практически пустыми. Погрузка изготовленных в Дирфилде топливных баков обходится исключительно дешево, и суда могут доставлять контейнеры прямо к причалам автомобилестроительных фирм. Компания даже разработала систему погрузки и разгрузки, гарантирующую своевременные поставки и соответственно исключающую. штрафы за просрочку.
      – Попробуйте нажать на них еще раз.

***

      – Меня удивляет, что он не оказал на вас более сильного давления, – заметил Кристофер Кук.
      Они сидели в гостиной роскошного особняка на Калорама-роуд. В этом престижном районе округа Колумбия находились резиденции многих представителей дипломатического корпуса, а также дома богатых жителей столицы, лоббистов, юристов и всех тех, кто хотели находиться недалеко – но и не слишком близко – от центра, где принимаются важные решения.
      – Если бы только Дирфилд согласился продать нам лицензию на свой патент, – вздохнул Сейджи. – Мы предложили высокую цену.
      – Это верно, – согласился Кук, наливая себе еще бокал белого вина. Он едва удержался от того, чтобы не сказать: но, Сейджи, это их изобретение и они хотят сами воспользоваться им. – Почему ваши промышленники не идут на компромисс?
      Сейджи Нагумо снова вздохнул.
      – Американцы проявили небывалую расторопность и поступили очень разумно. Они наняли одного из лучших японских юристов и сумели зарегистрировать свое изобретение в рекордно короткий срок. – Он едва не сказал о том, что его, гражданина Японии, оскорбило недостойное поведение своего соотечественника, продавшегося американцам, но взглянул на Кука и сдержался. – Может быть, они поймут наконец неразумность своего положения и согласятся продать нам лицензию.
      – И все-таки, Сейджи, было бы неплохо уступить на этот раз. По крайней мере значительно увеличьте сумму, которую вы предлагаете за лицензию.
      – Но почему, Крис?
      – Сам президент проявил интерес к этому делу. – Кук сделал паузу, заметив, что Нагумо не понял смысла его слов. Да, подумал американец, он все еще новичок и не постиг тонкостей американской действительности. Японец неплохо разбирается в технической стороне вопроса, но отнюдь не в политической. – Дирфилд входит в избирательный округ конгрессмена Эла Трента, а Трент пользуется в Капитолии огромным влиянием. Он занимает должность председателя комитета по разведке.
      – Ну и что?
      – Ссориться с Трентом – себе дороже.
      Нагумо на минуту задумался, поднес к губам бокал и посмотрел в окно. Если бы ему стало известно об этом сегодня утром, он мог бы обратиться в Токио за разрешением пойти на уступки, но он не знал тогда всей сложности вопроса и не запросил Токио. Перемена позиции сейчас будет означать признание своей ошибки, а Нагумо, как и очень многие, не любил признавать собственные промахи. Вместо этого он решил улучшить условия контракта, даже не подозревая о том, что, отказавшись пойти на личное унижение, приблизил события, избежать которых готов был любой ценой.

5. Комплексная теория

      Мало что случается в мире по какой-то одной причине. Даже самые опытные и умные мастера закулисных махинаций признают, что подлинное искусство заключается в умении воспользоваться ситуацией, предсказать которую не может никто. Это обычно успокаивало Райзо Ямату. Он почти всегда знал, как поступить, когда происходят непредвиденные события, – почти, но не всегда.
      – Неприятно, согласен, но это далеко не худшее из того, что случалось с нами в прошлом, – заявил один из его гостей. – Разве теперь мы снова не добились своего?
      – Мы расплатились с ними за компьютерные чипы, – напомнил другой. Сидевшие за столом согласно закивали.
      Они просто не понимают, подумал Ямата. Нужды его страны в точности совпали с открывшимися возможностями. Возник новый мир, и, несмотря на утверждения американцев, что они создали новый порядок для этого нового мира, никакого порядка не было, хаос пришел на смену тому, что на протяжении трех поколений являлось, ну если не стабильностью, то по крайней мере предсказуемым развитием событий. Равновесие, существовавшее в прошлом между Востоком и Западом, пока не скрылось во тьме веков и все еще казалось далеким и неприятным сном. Русские по-прежнему пытались оправиться от своего неудачного эксперимента, равно как и американцы, хотя последние навлекли на себя неприятности по собственной воле и осознали это, кретины, только после того, как случившееся уже не исправить. Вместо того чтобы просто поддерживать свое могущество, американцы отказались от него, как это нередко бывало с ними, в тот самый момент, когда оно приближалось к высшей точке. Теперь, после заката двух сверхдержав, открылся путь к вершине для страны, которая действительно заслуживает чести стать по-настоящему великой.
      – Все это мелочи, друзья, – произнес Ямата, наклоняясь вперед, чтобы разлить сакэ по чашкам гостей, как и подобает хозяину. – Слабость нашей нации носит структурный характер, и это почти не изменилось за последние десятки лет.
      – Вы не могли бы объяснить это, Райзо-сан? – произнес один из гостей, настроенный особенно дружески.
      – Пока у нас нет доступа к природным ресурсам, пока мы не контролируем этот доступ, пока нам отведена роль всемирного торговца, мы уязвимы.
      – А-а! – небрежно отмахнулся сидевший напротив. – Я не согласен. Наша мощь именно там, где она важнее всего.
      – Где – конкретно? – мягко осведомился Ямата.
      – Прежде всего она в усердии наших рабочих, в искусстве инженеров и проектировщиков… – Восхваление продолжалось долго, и Ямата вместе с остальными гостями вежливо слушал говорившего.
      – И насколько устойчивой останется эта мощь, если мы вдруг лишимся сырья, прекратятся поставки нефти? – поинтересовался один из единомышленников Яматы.
      – Повторение тысяча девятьсот сорок первого?
      – Нет… все будет не совсем так, – снова присоединился к разговору Ямата. – Тогда они смогли отрезать нас от источников нефти потому, что почти всю нефть мы покупали у них. Сегодня ситуация намного сложнее. В то время они заморозили наши активы в банках, чтобы мы не могли тратить деньги в каком-нибудь другом месте, верно? Сегодня они девальвируют доллар по отношению к йене, а наши активы у них в ловушке, не так ли? Сегодня они выманивают у нас деньги, заставляя вкладывать их в Америке, сами же жалуются на это, обманывают нас на каждом шагу, забирают себе то, что мы платим за купленную у них собственность, а затем отнимают все, что мы купили!
      Такой подход к американо-японским отношениям заставил сидящих за столом вперить взгляды в Ямату, но потом он увидел, как все согласно закивали. Каждый из присутствующих мог подтвердить горькую справедливость его слов. Вон тот, вспомнил Ямата, приобрел Рокфеллеровский центр в Нью-Йорке, заплатил вдвое больше его реальной стоимости – даже на рынке, где цены на недвижимость были искусственно вздуты, – затем оказался обманутым американскими владельцами. Вскоре после этого йена по отношению к доллару стала расти, а это означало, что доллар потерял прежнюю ценность. Продавать теперь Рокфеллеровский центр стало безумием и влекло за собой разорение. Начать с того, что на рынке недвижимости в Нью-Йорке произошел спад и стоимость купленных небоскребов оказалась вдвое меньше уже уплаченной суммы; наконец, доллар стоил вдвое меньше прежнего, и потому владелец возвратит себе – и то, если ему повезет, – всего лишь четверть вложенных денег. Фактически получаемая им арендная плата едва покрывала проценты на сделанные для приобретения зданий займы.
      А вон тот, подумал Ямата, вложил деньги в киностудию, и соперник, сидящий напротив, поступил точно так же. Райзо едва удержался от улыбки, глядя на этих двух простофиль. Что приобрел каждый из них за свои деньги? Пустышку. В обоих случаях, потратив миллиарды долларов, они получили примерно по триста гектаров земли в Лос-Анджелесе и клочок бумаги, где говорилось, что теперь у них есть право снимать кинофильмы. И в том и в другом случае бывшие владельцы студий открыто смеялись, получив деньги, а недавно сделали предложение выкупить обратно проданную ими недвижимость за четверть или даже меньше той суммы, что была уплачена японцами, – достаточно, чтобы расплатиться с долгами, и ни йеной больше.
      Список был бесконечным. Всякий раз, когда японская компания вывозила из Соединенных Штатов полученную прибыль и затем пыталась снова там же вложить деньги, американцы поднимали крик, что Япония грабит их страну. Далее, с японцев брали лишние деньги за все. Наконец, государственная политика Америки тоже проводилась таким образом, что японские предприниматели теряли деньги на всем, чтобы потом американцы могли выкупить обратно ранее проданную собственность за долю прежней цены. Америка радовалась, когда ее культура снова оказывалась в руках американцев, хотя на самом деле это был чистейший, хотя отлично замаскированный, грабеж средь бела дня, самый крупный в мировой истории.
      – Неужели вы сами не видите? Они стараются ослабить нас и преуспевают в этом. – Ямата говорил спокойно и убедительно.
      Перед ними был классический парадокс, общеизвестный, но как-то забытый. Он даже выражался в простом афоризме: ты берешь взаймы у банка один доллар и отныне принадлежишь банку, но стоит тебе занять у банка миллион, как банк принадлежит тебе. Япония вложила деньги в американский автомобильный рынок, например, в то время, когда автомобильная промышленность Америки, чудовищно разбогатевшая от огромного числа покупателей, повышала цены и не обращала внимания на ухудшение качества производимых машин, а рабочие, объединенные во влиятельные профсоюзы, протестовали против бесчеловечной эксплуатации – и это рабочие, получающие самую высокую зарплату в стране. Первоначальное появление японцев на этом рынке прошло незамеченным, популярность их автомобилей была даже ниже, чем у «Фольксвагена». Они продавали американцам маленькие невзрачные машины не слишком высокого качества и не такие уж безопасные, однако эти автомобили по своей экономичности превосходили американские.
      Цепь исторических событий пришла на помощь японским автомобильным компаниям.