– Это МП. Только что поступила интересная информация по операции «Сандаловое дерево», – послышался отчетливый голос миссис Фоули, не прерываемый на цифровом канале связи никакими помехами. – Можешь включить свой факс?
      – Посылай. – ЗТЛ-6 был способен и на то, чтобы передавать секретные документы на факсимильный принтер Райана. – Вы сообщили им…
      – Да, сообщили.
      – Одну минуту… – Джек взял первую страницу и начал читать. – Это от Кларка? – спросил он.
      – Совершенно верно. Именно поэтому я сообщаю тебе первому. Ты знаешь его не хуже меня.
      – Я видел происшедшее по каналу новостей Си-эн-эн. Они сообщили, что там избили их телевизионную съемочную группу. – Райан закончил чтение первой страницы.
      – Кто-то бросил банку с лимонадом в лоб ведущему. Ничего страшного, головная боль скоро пройдет. Но такое случилось в Японии впервые – по крайней мере насколько это помним мы с Эдом.
      – Проклятье! – воскликнул Райан, продолжая читать.
      – Я так и думала, что тебе понравится эта часть.
      – Спасибо за хорошие… за хорошие новости, Мэри-Пэт.
      – Всегда рада помочь. – Связь отключилась. Райан заставил себя не спешить. Он знал, что его худший враг – вспыльчивость, поэтому встал и пошел к бачку с холодной водой, стоящему в кабинете секретарши. Говорят, Туманное болото, где находился Госдепартамент, когда-то было настоящим болотом, пока какому-то идиоту не пришла в голову мысль осушить его. Жаль, что в тот момент поблизости не оказалось деятелей из «Сьерра-клаб» и они не воспрепятствовали такому нарушению экологического равновесия. Они очень успешно мешали многим мероприятиям, даже не задумываясь о разумности своих действий, и в результате иногда приносили пользу обществу. Но не в данном случае, подумал Райан, опускаясь в – кресло. Затем он поднял телефонную трубку ЗТЛ-6 и нажал кнопку быстрого набора номера в Госдепе.
      – Доброе утро, господин секретарь, – вежливо поздоровался советник по национальной безопасности. – Что там такое относительно вчерашней демонстрации у нашего посольства в Токио?
      – Полагаю, что вы смотрели те же самые новости Си-эн-эн, что и я, – ответил Хансон, словно забыв о том, что одной из задач персонала любой американской миссии за рубежом являлось сообщать более подробные и точные сведения о происходящем в стране их пребывания, чем те, которые мог увидеть любой гражданин за утренней порцией овсянки.
      – Да, конечно, но мне очень хотелось бы получить мнение дипломатов посольства, скажем, советника по политическим вопросам, может быть, даже самого советника-посланника, – произнес Райан, и в его голосе проскользнула нотка раздражения. Посол США в Японии Чак Уайтинг был назначен по политическим соображениям. Сначала сенатор, затем глава юридической фирмы в Вашингтоне, он фактически представлял интересы некоторых японских корпораций, однако его заместитель, советник-посланник, являлся – опытным дипломатом, специалистом по Японии и прекрасно разбирался в проблемах этой страны.
      – Уолт решил не привлекать внимания и приказал сотрудникам не покидать посольства, опасаясь провокаций. Я не виню его за это.
      – Может быть, и так, но у меня в руках отчет очевидца, присланный опытным оперативником, который…
      – Я тоже уже получил этот отчет, Райан. Это паникерство. Как имя оперативника?
      – Я уже сказал – это опытный специалист.
      – Гм… Вижу, что он знаком с Ираном. – Райан слышал шорох бумаг. – Значит, сотрудник ЦРУ. Думаю, это повлияло на его восприятие происшедшего. Большой опыт работы в Японии?
      – Нет, но…
      – Тогда все ясно. Паникер, как я и подумал. Значит, вы хотите, чтобы я получил дополнительную информацию о случившемся?
      – Да, господин секретарь.
      – Хорошо, я свяжусь с Уолтом. Что-нибудь еще? Я ведь тоже занят подготовкой поездки в Москву.
      – Вы не могли бы как следует его поторопить?
      – Ладно, Райан. Приму меры. Только не забывайте, что сейчас там уже ночь.
      – Премного благодарен. – Райан положил трубку и выругался. Подумать только, он не хочет будить посла! Теперь Джеку предстояло решить, как действовать дальше. Типичным для него было выбрать самый прямой путь – он снял трубку телефонного аппарата на столе и нажал кнопку канала, соединяющего советника по национальной безопасности с личным секретарем президента.
      – Мне необходимо недолго поговорить с боссом.
      – Через тридцать минут устроит?
      – Да, спасибо.

***

      Задержка объяснялась церемонией, происходившей в Восточном зале, что упоминалось в ежедневном расписании президента, которое лежало на столе Райана, о чем он просто забыл. Число участников было слишком велико для Овального кабинета, и это вполне устраивало секретарей. Десять телевизионных камер и добрая сотня журналистов наблюдали за тем, как Роджер Дарлинг ставил свою подпись под законом о реформе торговли. В соответствии с важностью закона и существующими традициями требовалось, чтобы для этого использовалось несколько ручек – по одной для каждой буквы в фамилии президента, что превратило подписание закона в длительный и сложный процесс. Первую ручку передали, вполне естественно, Элу Тренту, инициатору законопроекта. Остальные получили председатели комитетов палаты представителей и сената, а также несколько избранных представителей партии меньшинства, без помощи которых законопроект не получил бы одобрения Конгресса так быстро. Последовали аплодисменты, традиционные рукопожатия, и новый закон стал частью федерального кодекса США (с поправками и дополнениями). Отныне закон о реформе торговли вступил в силу.
      Одной из съемочных групп были представители японской телевизионной компании Эн-эйч-кей. Они выглядели мрачными. Теперь им предстояло ехать в Министерство торговли, чтобы взять интервью у юристов, занимающихся анализом существующих японских законов и правил, регулирующих внешнюю торговлю, для немедленного дублирования их в Америке. Для японских журналистов это будет иметь небывалое воспитательное значение.

***

      У Криса Кука, как и у большинства высокопоставленных государственных служащих, в кабинете стоял телевизор, и он следил за процедурой подписания закона. Теперь возможность его ухода в «частный» сектор исчезала в туманной дали. Оставаясь на федеральной службе и принимая со стороны плату за свои услуги, Кук испытывал тревогу. Разумеется, деньги поступали на номерной банковский счет, но разве это законно? Ему не хотелось нарушать закон. Он стремился к укреплению дружественных отношений между Америкой и Японией, а сейчас они быстро ухудшались, и, если ситуация быстро не изменится, его карьера закатится, несмотря на то что всего несколько лет назад она выглядела такой многообещающей. Кроме того, Кук нуждался в деньгах. Сегодня вечером ему предстоял ужин с Сейджи. Они обсудят меры, направленные на улучшение торговых отношений между их странами, подумал заместитель помощника государственного секретаря и вернулся к работе.

***

      В здании посольства на Массачусетс-авеню Сейджи Нагумо смотрел ту же программу и испытывал такую же тревогу. Уже никогда все не будет так, как было раньше, думал он. Может быть, новое правительство… Нет, Гото демагог и дурак. Его рисовка и хвастовство только ухудшат ситуацию. Для решения возникшей проблемы требуется… что?
      Впервые за свою карьеру Нагумо не мог найти выхода. Дипломатия потерпела неудачу. Лоббисты оказались бессильны. Даже шпионаж – если так можно назвать его действия – и тот не смог привести к желаемому результату. Шпионаж? Неужели это правильное слово, характеризующее его поведение в Америке? Формально, да, был вынужден признать Нагумо. Он платил за получаемую информацию, платил Куку и другим государственным служащим. По крайней мере они занимают достаточно высокие должности, и он смог своевременно предостеречь свое правительство. Министерство иностранных дел знает, что он сделал все возможное, даже чуть больше. И он будет продолжать свою работу, будет через Кука воздействовать на то, как американцы станут истолковывать японские законы о внешней торговле. Однако у американцев есть хорошее выражение, характеризующее запоздалые усилия: переставлять шезлонги на палубе потонувшего «Титаника».
      От подобных размышлений настроение Нагумо только ухудшилось, и очень скоро испытываемые им чувства можно было охарактеризовать одним словом: отчаяние. Теперь пострадают его соотечественники, пострадает Америка, пострадает весь мир. И все из-за одного несчастного случая на шоссе, в результате которого погибли шестеро каких-то там людей. Безумие.
      Безумие это или нет, но такова жизнь. В кабинет вошел курьер и вручил Нагумо под расписку запечатанный пакет. Дипломат подождал, пока курьер уйдет, и лишь затем вскрыл конверт.
      Уже сопроводительная записка говорила о многом. Депеша адресована лично Нагуме, даже посол никогда не узнает о содержании того, что лежало сейчас на столе. Прочитав инструкции на двух страницах, он почувствовал, что у него дрожат руки.
      Нагумо вспомнил историю. Франц-Фердинанд, титулованное ничтожество, которому придавали так мало значения, что на его похороны даже не приехал никто из важных особ, погиб 28 июня 1914 года в проклятом городе Сараеве, но его убийство стало тем глупым событием, из-за которого началась первая мировая война, охватившая весь земной шар. В данном случае роль таких малозначащих людей сыграли несколько американских девушек и капитан полиции.
      Из– за подобных мелочей начнется вот такое? Лицо Нагумо покрылось смертельной бледностью, но у него не было выбора, поскольку его жизнь регулировалась теми же силами, которые заставляют вращаться мир.

***

      Учения «Океанские партнеры» начались в назначенный срок. Подобно большинству таких военных игр, они представляли собой сочетание инициативы и строгих правил. Огромные размеры Тихого океана давали большие возможности для маневров, которые должны были проходить между японским островом Маркус и атоллом Мидуэй. В соответствии с замыслом моделировалось столкновение Военно-морского флота США с небольшим, но очень подвижным соединением, состоящим из современных фрегатов и эсминцев.
      Перевес, пусть и не решающий, был по замыслу на стороне американского флота. Остров Маркус – на картах он носил название Минамитори – считался по условиям учений берегом континента. На самом деле это был даже не остров, а скорее атолл площадью всего в 740 акров, едва достаточный для размещения на нем метеорологической станции, крохотного рыбачьего поселка и единственной взлетно-посадочной полосы, на которой будут базироваться три патрульных самолета Р-ЗС «Орион». Американские истребители условно «собьют» их, но самолеты снова оживут на следующий день. Рыбаки, находящиеся на острове и собирающие морской урожай в виде осьминогов, бурых водорослей и редко попадающихся меч-рыб для продажи на японских рынках, с радостью восприняли возросшую активность, развеявшую скуку однообразной жизни. Летчики привезли с собой множество ящиков пива и будут обменивать его на свежую рыбу, что давно превратилось в дружескую традицию.
      Два из трех «орионов» взлетели незадолго до рассвета, направляясь на север и на юг в поисках американского авианосного флота. Экипажи самолетов, знакомые с возникшими трудностями в торговле между Японией и Америкой, отнеслись к заданию с особым вниманием. В конце концов, подобные вылеты не были чем-то новым для японской авиации. Их предки делали то же самое двумя поколениями раньше на гидросамолетах Н8К2 «кавасаки» – между прочим, их строила та же фирма, что и современные «орионы», – вылетавших на поиски американских авианосных соединений, которыми командовали по очереди адмиралы Халси и Спруенс. Сегодня будет использовано немало тактических приемов, основывающихся на уроках того времени. Сами «орионы» Р-ЗС представляли собой японские самолеты, разработанные на основе базисной модели, созданной американскими инженерами. Первоначально они использовались как турбовинтовые авиалайнеры, но затем превратились в надежные и мощные, хотя и несколько медлительные самолеты морского дозора. Как и почти все военные самолеты, состоящие на вооружении ВВС Японии, «орионы» были усовершенствованы и модернизированы на японских заводах. С тех пор разработали и построили новые мощные двигатели, увеличивающие крейсерскую скорость патрульных самолетов до трехсот пятидесяти узлов. Однако особенно высокого качества на них было бортовое электронное оборудование, в частности датчики, позволяющие обнаруживать излучения, исходящие от других самолетов и кораблей. Именно в этом и заключалась поставленная сегодня перед ними задача: совершать полет, описывая огромные восьмерки и прислушиваясь к радиолокационным импульсам и радиосигналам, которые выдадут появление американских боевых кораблей и самолетов. Задача была простой – вести разведку и обнаружить врага. Исходя из сообщений в прессе и разговоров с родственниками, работающими на японских промышленных предприятиях, думать об американцах как о враге было не так уж трудно.

***

      На борту авианосца «Джон Стеннис» капитан первого ранга Санчес наблюдал за тем, как самолеты утреннего патруля – этот термин нравился всем летчикам-истребителям, – выброшенные катапультами, взвивались в небо и занимали позиции внешнего воздушного прикрытия. После взлета «томкэтов» наступит очередь противолодочных самолетов S-3 «викинг», обладающих большим радиусом действия. Они будут прочесывать район, по которому сегодня пройдут корабли авианосного соединения. Последними в небо поднимутся «праулеры», «птички» электронного слежения и оповещения, предназначенные для обнаружения и подавления радиолокаторов противника. Санчес всегда испытывал волнение, наблюдая с мостика авианосца за подготовкой и взлетом палубной авиации. Это было почти так же приятно, как взлетать самому, но теперь он командовал авиакрылом и ему полагалось не вести за собой свои самолеты, а руководить их действиями. Штурмовая эскадрилья «хорнетов» стояла на палубе с подвешенными под крыльями синими учебными ракетами, готовая нанести удар по вражескому соединению, как только оно будет обнаружено. Летчики сидели в помещении боевой готовности, читали журналы или рассказывали анекдоты, потому что уже прошли предполетный инструктаж и были знакомы с предстоящим заданием.

***

      Адмирал Сато следил за отходом своего флагманского корабля от танкера «Хомана», одного из четырех тендеров, обеспечивающих снабжение эскадры. Капитан танкера снял фуражку и помахал ею над головой в знак ободрения. Сато ответил на приветственный жест. Корабль обеспечения прибавил ход и начал удаляться от эскадры. Теперь у адмирала было достаточно топлива для того, чтобы его корабли могли маневрировать на высокой скорости. Предстоящее соперничество обещало стать интересным, чем-то вроде соревнования между хитростью и грубой силой, что не являлось столь уж необычным для Военно-морского флота его страны, и потому адмирал решил прибегнуть к традиционной японской тактике. Шестнадцать надводных кораблей его эскадры были разбиты на три группы – одна состояла из восьми судов и две имели в своем составе по четыре, причем все три группы находились на большом расстоянии друг от друга. Внешне похожая на план адмирала Ямамото при сражении у Мидуэя, оперативная концепция Сато являлась теперь намного более практичной, потому что при использовании спутниковой навигации он всегда точно знал расположение своих кораблей, а прибегая к методам космической связи, японские корабли могли обмениваться информацией по относительно защищенным каналам. Американцы рассчитывают, по-видимому, что адмирал расположит свой флот в непосредственной близости от «дома», но Сато избрал другой план. Он постарается перехватить инициативу, поскольку пассивная оборона всегда противоречила основам японской стратегии, что было известно американцам/ однако затем они забыли про это, не так ли? Адмирал улыбнулся при этой забавной мысли.

***

      – Слушаю тебя, Джек, – произнес президент. Он был в хорошем настроении после подписания нового закона, который, как надеялся Дарлинг, решит одну из главных проблем его страны и сделает очень многообещающей вероятность переизбрания на новый срок. Жаль, что мне придется расстроить его, подумал Райан, но должность советника по национальной безопасности имела мало общего с политикой, по крайней мере с такой.
      – Вам это может показаться интересным, – произнес Райан и, продолжая стоять, передал президенту страницы факса.
      – Снова от нашего друга Кларка? – спросил Дарлинг, откидываясь на спинку кресла и протягивая руку за очками. Ему приходилось пользоваться ими при чтении обычной корреспонденции, в то время как текст его выступлений и фразы на экране телевизионного «суфлера», стоящего на трибуне, печатались крупным шрифтом, что позволяло обходиться без очков, поддерживая президентское тщеславие.
      – Полагаю, что Госдеп уже ознакомился с этим, – заметил Дарлинг, прочитав текст. – Что-они думают о происшедшем?
      – Хансон назвал это паникерством, – сообщил Райан. – Однако посол приказал всем сотрудникам миссии оставаться в здании, потому что ему не хотелось «спровоцировать инцидент». Таким образом, если не считать телевизионной передачи, это отчет единственного очевидца случившегося.
      – Я еще не успел прочитать текст речи, с которой Гото обратился к участникам демонстрации. Он где-то здесь. – Дарлинг показал на стол.
      – Было бы неплохо сделать это. Я уже прочитал. Президент кивнул.
      – Что еще? Я ведь знаю, ты не придешь ко мне только с этим.
      – Я дал разрешение Мэри-Пэт возобновить деятельность агентурной сети «Чертополох». – Райан вкратце объяснил, что представляет собой эта сеть.
      – Тебе следовало бы обратиться ко мне за разрешением, Джек.
      – За этим я и пришел, сэр. Вы знаете кое-что о Кларке. Его трудно напугать. В состав «Чертополоха» входит пара сотрудников министерств иностранных дел и внешней торговли. Думаю, будет полезно знать, о чем они думают.
      – Но ведь Япония – не враждебная для нас страна, – заметил Дарлинг.
      – Нет, пожалуй, – согласился Джек и впервые заметил, что его ответ не прозвучал «нет, конечно». Президент вопросительно посмотрел на него, услышав это. – И все-таки нам нужно получать оттуда точную информацию. Такова моя рекомендация.
      – Хорошо, я согласен. Что еще?
      – Я также распорядился, чтобы Кимберли Нортон вывезли из Японии в Штаты как можно быстрее. Это должно произойти в течение ближайших двадцати четырех часов.
      – Посылаем предостережение Гото, верно?
      – Только отчасти. Самое простое объяснение заключается в том, что нам известно о ее пребывании в Японии, она американская гражданка и потому…
      – У меня тоже есть дети. Согласен. Сбереги благочестие для церкви, Джек, – распорядился Дарлинг с улыбкой. – Как это произойдет?
      – Если она согласится уехать, ее отвезут в аэропорт и отправят в Сеул. Там для девушки будет приготовлена одежда, новый паспорт, билеты в первом классе для нее самой и сопровождающего, который ее встретит. Оттуда после пересадки Кимберли Нортон вылетит самолетом корейской авиакомпании «КАЛ» в Нью-Йорк. Мы поместим ее в отель, дадим прийти в себя и постараемся получить всю возможную информацию. Ее родители прилетят из Сиэтла, мы объясним им, что нужно хранить молчание. Девушке понадобится, по-видимому, помощь психиатра – нет, скорее, обязательно понадобится. Это поможет и в сохранении молчания. ФБР готово на помощь. Ее отец – полицейский, так что он окажет нам содействие. – Звучит хорошо, подумал Райан.
      Президент кивнул.
      – И что тогда мы скажем Гото?
      – Вы сами должны принять решение, господин президент. Я бы порекомендовал пока воздержаться. Давайте сначала подробно побеседуем с девушкой. Скажем, в течение недели, и затем наш посол нанесет обычный визит вежливости и передаст ваши пожелания успеха новому главе японского правительства…
      – И при этом вежливо поинтересуется, как отреагируют его соотечественники, если узнают, что такой отъявленный националист долгое время спал с белокурой американской девушкой. А после этого протянем ему маленькую оливковую ветвь примирения, правда? – Дарлинг понял все удивительно быстро, с одобрением подумал Райан.
      – Да, сэр, такова моя рекомендация.
      – Очень небольшая, – сухо заметил президент.
      – В данный момент это всего одна оливка, – улыбнулся Райан.
      – Согласен, – снова кивнул Дарлинг и тут же добавил, уже более резко:
      – А теперь ты, наверное, скажешь, какую оливковую ветвь предложить?
      – Нет, сэр. Может быть, я проявил излишнюю настойчивость? – спросил Джек, понимая, что зашел слишком далеко.
      Дарлинг с трудом удержался от того, чтобы извиниться перед своим советником по национальной безопасности за резкий тон.
      – Знаешь, Джек, а ведь Боб был прав, когда говорил о тебе.
      – Извините?
      – Боб Фаулер, – пояснил Дарлинг и сделал жест в сторону кресла, приглашая Райана сесть. – Когда я тогда разговаривал с тобой, ты здорово меня достал.
      – Тогда у меня просто не оставалось сил, сэр, помните? – Сам Джек не мог забыть случившегося. До сих пор его преследовали кошмары. Он вспоминал, как сидел в Национальном центре боевых операций, отдавая команды и говоря, что нужно предпринять, но, когда начинались кошмары, ему казалось, что никто не видит и не слышит его, а по «горячий линии» поступают все новые и новые сообщения, приближающие его страну к грани войны, которую он по сути дела сумел предотвратить. Подлинные события того памятного времени так никогда и не стали достоянием средств массовой информации. Может быть, к лучшему. Все, кто принимали в этом участие, знали о происшедшем,
      – В то время я не понял, что он имел в виду. Короче говоря, – Дарлинг поднял руки над головой и потянулся, – когда тем летом случилась та катастрофа, мы с Бобом кое-что обсудили в Кемп-Дэвиде. Он рекомендовал тебя на эту должность. Ты удивлен? – спросил президент с лукавой улыбкой,
      – Да, очень, – тихо признался Райан. Арни ван Дамм не обмолвился об этом ни словом. Интересно почему? – подумал Джек.
      – Боб сказал, что на тебя можно положиться в критической обстановке, что ты хладнокровный сукин сын. Он также добавил, что в остальное время ты самодовольный и упрямый ублюдок. Да, Бобу Фаулеру в этом не откажешь, он превосходно разбирается в людях. – Дарлинг замолчал, давая Райану возможность оценить сказанное. – Ты способен найти выход даже в ситуации, которая кажется безвыходной, Джек. Сделай мне одолжение – себе тоже – и запомни, что сегодня ты зашел без моего разрешения слишком далеко. Есть какие-то пределы для инициативы, понимаешь? У тебя ведь опять произошла стычка с Бретом?
      – Да, сэр. – Джек кивнул подобно школьнику. – Совсем небольшая.
      – Старайся не давить на него слишком уж сильно. Он мой государственный секретарь.
      – Понимаю, сэр.
      – Ты готов к поездке в Москву?
      – Кэти ожидает ее с таким удовольствием, – ответил Райан, довольный, что президент сменил тему, и с удовлетворением отмечая, как умело тот провел такой непростой разговор.
      – Буду рад новой встрече. Твоя жена очень нравится Энн. Что-нибудь еще?
      – Пока все.
      – Ну что ж, Джек, спасибо за правильные действия, – произнес Дарлинг, стремясь закончить разговор на примирительной ноте.
      Райан вышел из Овального кабинета через восточную дверь, миновал комнату Рузвельта (Тедди Рузвельта) и направился к своему кабинету. По пути он заметил, что Эд Келти снова приехал и работает у себя за столом. Интересно, когда произойдет вот это, подумал Райан и вспомнил, что президент, пусть и довольный событиями сегодняшнего дня, все еще будет вынужден заняться этим скандалом. Еще один дамоклов меч, сказал себе он. Райан понимал, что на этот раз подошел к самой границе дозволенного, а его задача заключается в том, чтобы облегчать деятельность президента, но не затруднять ее. Главе государства приходится заниматься не только международными проблемами, иногда внутренняя политика затрагивает столь чувствительные вопросы, что ему хочется отложить их решение на годы, какими бы насущными они ни являлись.
      Неужели Фаулер говорил обо мне? Проклятье.

***

      Они знали, что сейчас самое безопасное время для выполнения задания. Гото выступал по телевидению со своей первой речью в качестве премьер-министра, и, каким бы ни было ее содержание, можно не сомневаться, что сегодня вечером он не приедет к своей юной любовнице. Может быть, успешно выполненное задание станет интересным и полезным контрапунктом по отношению к выступлению нового главы правительства, чем-то вроде ответа со стороны Америки. Такая мысль нравилась обоим оперативникам.
      Джон Кларк и Динг Чавез в назначенный час обходили квартал, глядя через полную людей улицу на ничем не примечательное здание. Все они похожи одно на другое, подумал Джон. Может быть, кому-то и придет в голову, что кричащий фасад или башня в деловом квартале явится более удобной маскировкой, а может, и нет. Скорее всего, это вызвано отсутствием интереса. Из подъезда вышел мужчина. Левой рукой он снял темные очки, и этой же рукой дважды провел по затылку, приглаживая волосы, затем пошел прочь. Номури знал, где находится здание, в котором живет Ким Нортон, но до сих пор от него не требовалось выяснять расположение ее комнаты. Выходить на нее так близко было рискованно, но поступил приказ пойти на риск, и теперь, подав условный сигнал, он направился к тому месту, где оставил свою машину. Через десять секунд Номури исчез в толпе, словно растворился в массе людей на тротуаре. Для него это просто – он ничем не отличается от окружающих. Дингу тоже несложно. С его худощавым телосложением, черными блестящими волосами и смуглым лицом он на расстоянии почти сливается с толпой. Да и стрижка, на которой настоял Кларк, тоже помогала. Сзади он казался просто еще одним прохожим, идущим по тротуару. Это может оказаться полезным, подумал Кларк, чувствуя себя еще более заметным, особенно в такой момент.
      – За дело, – выдохнул Динг, и оба оперативника перешли на другую сторону улицы, стараясь не привлекать к себе внимания.
      Кларк был одет как бизнесмен, но он редко чувствовал себя таким голым. Ни у него, ни у Динга не было с собой никакого оружия, даже перочинного ножа. И хотя они отлично владели приемами рукопашного боя, оба были слишком опытными, чтобы не предпочитать оружие в случае столкновения – всегда лучше удерживать противника на расстоянии.
      Им повезло… В крошечном вестибюле здания не было никого, так что их появление оказалось незамеченным. Оперативники поднялись по лестнице на второй этаж, затем прошли по коридору до самого конца, дверь, ведущая в комнату Нортон, должна оказаться слева. Номури хорошо справился со своим заданием. В тускло освещенном коридоре было пусто. Кларк быстро шел впереди. Замок оказался простым. Динг стоял настороже. Кларк достал отмычку, сумел сразу открыть замок и распахнул дверь. Они вошли в комнату и лишь затем поняли, что операция провалилась.
      Кимберли Нортон была мертва. Она лежала на коврике – футоне, – ее шелковое дорогое кимоно собралось складками чуть ниже колен, обнажая ноги. Тело уже окрашивала трупная бледность. Кровь под воздействием силы тяжести скапливалась внизу. Скоро верхняя часть тела станет пепельно-серой, а нижняя – темно-бордовой. Какая жестокая штука смерть, подумал Кларк. Мало того что она похитила у девушки жизнь, она похитила у нее и красоту. Кимберли Нортон прежде была красива – но разве не в этом и заключается причина ее смерти? Джон сравнил лицо трупа с фотографией, и у него мелькнула мысль, что девушка чем-то напоминает его младшую дочь Пэтси. Он передал фотографию Дингу. Интересно, заметит ли молодой парень это мимолетное сходство?
      – Это она.
      – Да, Джон, – хрипло прошептал Чавез. – Она. – Короткое молчание. – Проклятье, – тихо выругался он, закончив осмотр трупа. Его лицо исказила гримаса ярости. Значит, Динг тоже обратил на это внимание, понял Кларк.
      – Фотоаппарат у тебя с собой?
      – Да. – Динг достал из кармана брюк миниатюрную камеру.
      – Собираешься исполнять обязанности полицейского?
      – Конечно.
      Кларк наклонился, начал осматривать мертвое тело и сразу понял, что вряд ли сумеет сделать это достаточно квалифицированно. Он не обладал опытом патологоанатома, хотя был давно знаком со смертью. Чтобы сделать правильные выводы, нужны профессиональные медицинские знания. Вот… едва заметная маленькая впадина у вены в верхней части ступни. Значит, увлекалась наркотиками? Если это так, то девушка относилась к наркотикам с большой осторожностью, подумал Джон, всегда стерилизовала иглу шприца и… он осмотрел комнату. Вот. Бутылка алкоголя, пластмассовый пакет с ватными тампонами и одноразовыми пластиковыми шприцами.
      – Что-то я больше не вижу следов от уколов.
      – Они не всегда бросаются в глаза, – заметил Чавез. Кларк вздохнул, развязал пояс кимоно и распахнул полы. Тело девушки под кимоно было обнаженным.
      – Проклятье! – прошипел Чавез, заметив светлую жидкость на внутренней поверхности бедер.
      – В данном случае ты выбрал удивительно неподходящее слово, – прошептал в ответ Кларк. Он почувствовал, что впервые за много лет едва не теряет самообладание. – Начинай фотографировать.
      Динг не ответил. Раз за разом сверкала вспышка и жужжала автоматическая перемотка пленки. Он запечатлел все так, как это мог бы сделать профессиональный судебный фотограф. Кларк стал закрывать полами кимоно мертвенно-бледное тело, словно стараясь вернуть девушке достоинство, отнятое у нее смертью и людьми, лишившими ее жизни.
      – Минуту… посмотри на левую руку.
      Кларк наклонился к левой руке. Один ноготь был сломан. Все остальные были аккуратно подстрижены и покрыты бесцветным лаком. Он осмотрел их. Под ногтями виднелось что-то.
      – Может быть, она кого-нибудь поцарапала? – спросил Кларк.
      – Посмотри, мистер К, нет ли на теле мест, где она могла поцарапать себя?
      – Нет.
      – Значит, когда это случилось, кто-то с ней был. Осмотри, еще раз ее лодыжки, – настойчиво посоветовал Чавез.
      На левой ступне, там, где остались следы укола, виднелись синяки, почти скрытые распространяющейся трупной бледностью.