ГЛАВА 7

Фрегат медленно входил в бухточку, скрытую между скал. Зоя с интересом смотрела по сторонам. В своем веке она однажды побывала на Канарских островах и сейчас была поражена тем, как сильно они отличаются оттого, что возникало перед ее глазами.

Вместо обработанных полей, покрывавших равнинную и горную части, перед ней расстилались тропические заросли. Здесь нетрудно спрятаться. Даже высокие мачты не будут видны за деревьями и горными вершинами, окружавшими бухту.

Уинн рассказал ей, что нашел это укрытие несколько лет назад, когда спасался от преследовавшего его корсара. Им пришлось немного изменить курс, но это стоило того, так как бухта в полной мере отвечала их целям: нужно было отремонтировать днище, прежде чем продолжать путешествие. Едва фрегат бросил якорь в центре бухты, на судне начались приготовления для переправки на берег.

На вырубке стояли несколько хижин: там жили друзья, как объяснил Уинн, не раз оказывавшие ему помощь в прошлом. Зоя убрала с лица растрепавшиеся от ветра волосы. Первые из членов команды, сгорающие от желания поскорее встретиться с жителями острова, спустились в шлюпку. Зоя почувствовала себя одинокой: ее-то никто не ждет. У нее нет друзей, кроме Уинна и Адама, ей не с кем поговорить по душам. Все, кто был близок ей, остались в другом времени.

Она не имела ни малейшего представления, где Джонатан. Вполне возможно, что он, как и она, упал в дыру во времени, или остался в будущем. Даже если он последовал за ней, нет гарантии, что он приземлился в том же времени. Ведь он упал на минуту раньше, чем она.

Судя по тому, что случилось с ней, сейчас он может быть первобытным человеком из неолита или римским гладиатором, хотя первое подходит ему больше. Ей не хотелось решать его проблемы, когда ее собственные еще не решены. Джонатан достаточно находчив. Он так же, как и она, вполне способен о себе позаботиться.

Ее пребывание в этом времени является своего рода интерлюдией, оно похоже на сон. Путешествие через Атлантику на пиратском судне отвечало ее романтической натуре. А встреча с Уинном стала кульминацией ее сна. Исполнением всех желаний и осуществлением всех фантазий.

Но сейчас, оказавшись перед необходимостью высаживаться на берег, она в той же мере оказалась перед необходимостью учитывать обстоятельства. Она впервые со всей ясностью осознала, что одинока, что ее мировоззрение сформировалось в ином времени, и испытала тяжелый шок. Как будто рука судьбы отвесила ей жестокую пощечину. Наверное, она никогда не сможет вернуться в свое время. Даже если это возможно, она не знает как.

Мысль о детях больно резанула ее по сердцу. Сейчас они живут в школе. Но если она не сможет вернуться, кто позаботится о них, кто будет любить их?

Настало время поговорить с Уинном и рассказать ему обо всем. Только бы он поверил ей и не подумал, будто она сошла с ума!

Взгляд Зои скользнул по лазурной глади бухты и остановился на хижинах, разбросанных по берегу. Будет приятно ступить на сушу, почувствовать под ногами твердую почву. А вдруг ее мозг лучше заработает на суше и найдет решение всех проблем?

Господи, до чего же она ненавидела плавать!

Хотя она в конце концов привыкла к качке. Теперь она принимала таблетки лишь раз в день, приберегая их на экстренный случай. В самом начале плавания она страдала от качки не только днем, но и ночью, во время сна.

Сейчас же единственное, что беспокоило ее по ночам, были мечты об Уинне.

И сексуальная неудовлетворенность.

После вчерашнего, когда они так мирно сидели на палубе, она уверилась, что у них будет восхитительная ночь. Предвкушение ласк Уинна будоражило ее и горячило кровь, когда она готовилась улечься в постель. В голове возникали смелые фантазии, и в них главенствовал образ Уинна, находчивого, чувственного героя.

К сожалению, ночью он должен был стоять на вахте. Потом возникли какие-то проблемы с рулем, и Уинн так и не добрался до каюты. А утром он вынужден был заводить судно в бухту. В настоящий момент Зою снедала лихорадка — жуткое ощущение, она в жизни не испытывала ничего подобного.

Ласки Джонатана всегда доставляли ей удовольствие, и у нее никого не было с тех пор, как они стали жить отдельно. Джон был очень опытным и приятным любовником и красивым мужчиной. Их близость была единственным положительным моментом за шестнадцать лет супружества, хотя это вскоре переросло в привычку.

Уинн же пробудил в ней совершенно другие эмоции. Он был ярче и сложнее, чем Джонатан. «И крупнее, как в прямом, так и в переносном смысле», — подумала Зоя, вспомнив, как пульсировала его плоть, когда он стоял перед ней обнаженный.

Его член оказался таким же грозным оружием, как его абордажная сабля.

Зоя вздохнула. Если выстроить по очередности все образы, когда-либо рожденные буйной фантазией, ее отважный пират занял бы первое место, потому что он владеет ее сердцем в гораздо большей мере, чем физическими желаниями. Она всегда была готова принять его. Временами ей казалось, что она ждала его всю жизнь.

«Да», — подумала Зоя. Получается, что путешествие во времени оказалось ее судьбой. Как будто они всегда были предназначены друг для друга. В их отношениях отсутствовали какие-либо недомолвки. Оставался лишь один вопрос.

Когда Уинн возьмет ее?

Времена Регентства известны свободой нравов, и Уинн, естественно, является продуктом своего времени. Но до сих пор он вел себя с ней, как викторианский скромник.

Какое разочарование!

Зоя провела рукой по волосам. Рядом послышались знакомые шаги, и ее сердце учащенно забилось. Уинн взял ее за запястье и притянул к себе.

— Хочется на берег, Принцесса? — Она кивнула. Ей хочется еще кое-чего, добавила она про себя. — Мы устроим большое празднество по случаю возвращения.

— Надеюсь, на стол не собираются подавать жареную козлятину? — Зоя повернулась к Уинну и увидела на его лице усмешку.

— Не беспокойся, Принцесса, твоя коза в безопасности. Мы будем есть только то, что имеется на берегу.

Уинн посмотрел на Зою долгим взглядом, в котором пылала страсть. Было жарко, Зоя взмокла, и одежда прилипла к телу. Прикосновение Уинна только усилило жар, опалявший ее.

Зоя стянула с себя «толстовку». Несмотря на то что она закатала рукава и штанины и сняла бюстгальтер, ей не стало прохладнее. Ее одежда периодически исчезала из каюты — Адама рук дело, храни его Господь, — и возвращалась чистой, но сейчас от нее наверняка пахло так же, как от козы.

— Жарко, Принцесса? — спросил Уинн.

— Как в печке.

— На острове есть заливчик. Там купаются местные. Заливчик достаточно глубокий, зато в нем нет морской живности. Очаровательное укромное местечко, где можно охладиться… если хочешь.

Зоя кивнула.

— Хорошо бы поплавать. Ты пойдешь со мной?

Глаз Уинна сверкал, как черный бриллиант. Он наклонился к ней, но ничего не сказал, только чмокнул в нос, прежде чем помочь ей спуститься по трапу к шлюпке, которая должна была отвезти их на берег.

Уинн не пошел с ней к заливу, объяснив это тем, что ему якобы надо работать. Это было правдой. Но правдой было и то, что его команда, плававшая с ним долгие годы, могла прекрасно справиться с работой и без него.

Нет, подумал Уинн, дело не в том, что его связывают обязанности капитана судна. Проблема заключается в нем самом, она спрятана глубоко в его душе: он боится опростоволоситься.

У него не хватило смелости последовать за своей Принцессой, несмотря на то что восставшая плоть почти постоянно мешала ему ходить. Он знал, чего она хочет от него, он видел ее желание в огромных изумрудных глазах. И он хотел того же самого.

Но миновало столько времени…

Уинн вспомнил день, когда, очнувшись после ранения, обнаружил, что стал лишь наполовину мужчиной. В то время это не сильно тревожило его — он был счастлив, что вообще остался в живых.

Но, потопив судно Рейса, он впервые задумался о семье и о том, чтобы удовлетворить свои плотские желания. Маккэрн попытался убедить его, что он все еще может иметь детей, но Уинн подсознательно чувствовал, что это ложь. Во время посещения проституток в порту его подозрения подтвердились.

Оказалось, что он не только стерилен, но и не способен овладеть женщиной.

Как же ему было стыдно! И стыд не прошел до сих пор.

Он оставил каждой любовнице по кругленькой сумме, хотя знал, что они не будут долго томиться без клиента. С тех пор он не позволял своим физическим желаниям овладевать им, прекрасно понимая, что попытка удовлетворить их закончится горьким разочарованием. Девять лет. Нет, почти десять.

Прошла целая вечность с тех пор, как он в последний раз был с женщиной — попытался овладеть ею и потерпел неудачу. Стоило ему вспомнить того корсара, стоило ему вспомнить свою кровь на палубе, его охватывала страшная ярость.

Единственным утешением было то, что позже он разыскал и убил этого негодяя Реиса. Он стоял на юте своего фрегата и наблюдал, как огонь поглощает корсарское судно. Он вызывал этот образ каждый раз, когда желание будоражило его плоть.

А желание действительно будоражило его время от времени, словно издеваясь над телом. Он знал, чем все закончится — убедился в этом на собственном опыте: он окажется неспособным и не сможет получить наслаждение. В конечном итоге он превратился в импотента.

Иногда ему хотелось еще раз убить Реиса.

Уинн посмотрел в сторону залива и представил, как вода, голубая и теплая, ласкает тело Зои. Именно так он сам хотел ласкать ее. Безопасность Зои охранял Тюркотт. Молодой человек настоял на том, чтобы помочь: ведь она спасла ему жизнь, заявил он.

Несмотря на молодость, он был надежным стражем. Да и никто из членов команды не посмел бы прикоснуться к Зое. Все знали, что Уинн прикончит его на месте.

О, какие чувства бурлили в его душе! Он измучился до крайности. Стройное тело Зои, ее посеребренные лунным светом волосы, красивейшие на свете глаза словно околдовали его и повергли в постоянную лихорадку.

В своей жизни он не раз встречал красивых женщин, и они возбуждали в нем желание, заставляли задумываться о том, чтобы еще раз испытать себя. Но он отвергал их, а сознание, что все может закончиться неудачей, подавляло желание. Но когда появилась Зоя, желание настолько овладело им, что он стал задумываться над тем, чтобы предпринять еще одну попытку.

Проклятье, его плоть восстала в тот момент, когда он увидел ее на палубе. Он постоянно находился в состоянии эрекции, но не только потому, что перед ним было красивое существо противоположного пола. Зоя привлекала его как женщина.

Она пробуждала в нем интерес, поддразнивала и заставляла смеяться — собственный громкий смех согревал ему душу. Благодаря ей он больше не напоминал стоячее болото. Она удивляла его своими поступками и восхищала остротой ума, тем самым рождая в его сердце всевозможные чувства.

Он хотел, чтобы они были равноправными партнерами, ему до безумия хотелось погрузиться в нее. Она нужна была ему так, как никакая другая женщина на свете. Она затронула его сердце и проникла в душу. Она принадлежала ему, но, проклятье, он не мог сказать ей об этом, не мог выдать себя.

Ну и мука!

Нет, так не пойдет. Неужели он стал слабаком? Трусом? Неужели он боится бороться за то, что по праву принадлежит ему?

Уинн опять посмотрел на Тюркотта. Молодой человек все еще был на посту, но, судя по его поведению, у него разболелась раненая нога.

— Мистер Тюркотт.

— Сэр?

— Можете оставить свой пост.

— Но мисс Зоя, сэр. Она будет протестовать. Не говоря уже о том, что в джунглях могут случиться всякие неожиданности.

— Не беспокойся, приятель. Я защищу ее.

Испытав, как показалось Уинну, облегчение, молодой человек отдал честь. Дождавшись, когда он уйдет, Уинн пошел по тропинке, ведущей к заливу. Желание усиливалось с каждым шагом, разрушая его тело. Видимо, его Принцессе действительно понадобится защита — только от него.

Перед тем как выйти за зарослей, Уинн заколебался, но тут же одернул себя. Решение принято: он поступится своими чувствами ради того, что нужно Зое. И он предоставит ей возможность сделать выбор. Он прокашлялся.

— Зоя, — позвал Уинн. — Ты в приличном виде?

Раздался ее веселый смех.

— Иногда я бываю в неприличном виде, капитан. Но если вы имеете в виду, одета ли я в настоящий момент, ответ положительный.

Уинн набрал в грудь побольше воздуха и вышел на вырубку. В следующее мгновение его сердце рухнуло куда-то в желудок. То, что было надето на Зое, возбуждало гораздо сильнее, чем если бы она была обнаженной. У него пересохло во рту, язык прилип к нёбу.

— О Господи, Принцесса, ты сказала, что у тебя приличный вид.

— Так и есть. На мне купальник.

«Купальник, — подумал он. — Вот как она это называет!»

По его мнению, такая одежда была выдумана каким-нибудь дьявольским отродьем специально чтобы лишать мужчин разума. Узкая полоска переливающейся красной ткани закрывала и поддерживала полную грудь. Все тело было обнажено, за исключением нижней части, одетой лишь в крохотные панталончики из той же ткани, которые приникали к ее бедрам плотнее, чем рука возлюбленного.

— Что ты там стоишь? Иди ко мне, — проговорила полная нетерпения Зоя. Он не ответил, вернее, не смог ответить, и она покачала головой. — Неужели ты застеснялся? Даю слово, я повернусь спиной, когда ты разденешься до нижнего белья. Если, конечно, ты носишь его. Если нет, купайся нагишом.

Ее изумрудные глаза блестели в лучах солнца. Наконец Уинн обрел дар речи.

— Нагишом? — прохрипел он, еле ворочая языком. Все его тело словно одеревенело.

— Ну… голым. Как вы называете это в вашем веке?

— Смерть от страсти, — прошептал он.

Звонкий смех Зои разнесся над заливом. Восставшая плоть Уинна натянула штаны, пытаясь вырваться наружу. Придется наказать это чудовище, чтобы не своевольничал.

Их окружали девственные джунгли. Светлые волосы Зои сверкали на фоне яркой зелени. Она стояла в воде, тоненькая, как тростинка, похожая на нимфу. Небольшие волны разбивались о ее бедра. Купальник подчеркивал красивую линию груди, которая притягивала Уинна словно магнит.

Уинн сделал один шаг в ее сторону, потом другой. Наконец он приблизился к воде. Нимфа оглянулась на него, ее прекрасные глаза манили, дразнили, искушали, пробуждали желание. О, но это не то место, где он хотел ласкать ее!

Уинн смотрел на свою Принцессу страстным взглядом и видел в ее глазах ту же страсть. Да поможет ему Господь, потому что сам он не способен помочь себе. Страх и замешательство куда-то исчезли. Его тело томилось в предвкушении наслаждения. Он не стал возиться с пуговицами на рубашке, а просто дернул полы в разные стороны. Затем скинул сапоги и принялся развязывать шнуровку на штанах. Спустя секунду он стоял обнаженный у самой кромки воды.

До его ушей донеслось учащенное дыхание Зои. Она протянула ему руку, и он понял, что пропал.

— Уинн, ты очень красив, — прошептала Зоя.

— Только для тебя, Принцесса.

Он шагнул в воду, приблизился к Зое и прижал ее к себе. Запах ее тела опьянял его. Все тревоги, мучившие его, уступили место примитивной страсти.

— Ты моя, Принцесса! Отныне и навсегда! — Он впился в ее губы поцелуем.

Зоя обмякла в его объятиях, всем своим существом впитывая его прикосновение. Она пробовала на вкус его губы, его язык. Он оказался вкуснее, чем ее любимый десерт: сливочное мороженое в шоколадной глазури.

Уинн бережно дотрагивался до Зои, как будто она была фарфоровой. Как будто он держал в руках свое сердце и боялся разбить его. Зою охватило восхитительное чувство защищенности.

Как многое их ожидает… Какое это счастье — любить…

Зоя сильнее прижалась к Уинну и почувствовала, как что-то упирается ей в живот. Она посмотрела вниз и была потрясена размерами его члена, горячего и пульсирующего. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.

О Господи, что же он делает с ней!

Одного его поцелуя и прикосновения было достаточно, чтобы она стала принадлежать ему, чтобы она горела желанием вручить ему ключ от своего сердца. Как волшебник, он управлял ее чувствами, гипнотизировал ее одним взглядом. Ей не надо было размышлять над тем, что ему понравится, — ею руководила интуиция, когда она исследовала его тело.

Его широкие плечи, мускулистая спина, возбужденная плоть — все служило для того, чтобы соблазнять ее. Она находилась под воздействием его чар, подчинялась его воле, его язык властвовал у нее во рту. Требовательный, настойчивый.

Повторяющий извечный ритм природы.

Уинн провел рукой по ее плечу, прежде чем взять в ладонь грудь. Его пальцы скользнули под купальник и сжали набухший сосок. Зоя застонала. Боже, как же она хочет его, как она томится по нему! Все ее существо требует, чтобы он продолжал свои ласки.

Ее тело горело, как в огне. Уинн мягко и нежно подчинил ее себе и принялся тереться плотью между ее бедер. Вскоре она поймала ритм движения и отвечала ему не менее сильными толчками.

И вдруг Уинн застонал. В его голосе было столько горечи, смешанной с радостью, в нем звучала такая мука, переплетенная с наслаждением, что у Зои сердце едва не выскочило из груди. Вполне справедливо, подумала она, что он испытывает то же самое. Она надеялась, что его боль так же сладка, как и ее.