Пират

— У тебя мозолистые руки…

«Ну-ну».

— … Что говорит о твоей любви к морю, солнцу и тяжелой работе. У Джонатана руки мягкие и гладкие, как шелк.

Уинн откинулся на фальшборт и устремил взгляд на Зою. «Боже, она прекрасна и принадлежит ему, и только ему, за исключением, наверное, Адама и ее детей», — благодушно подумал он. Его настроение заметно улучшилось.

С удовольствием прислушиваясь к голосу Зои, он закрыл глаза и подставил лицо солнцу. Сначала он боялся сопоставлений, но теперь воспрял духом.

— Твоя шея похожа на мощную мраморную колонну, а шея Джонатана напоминает цыплячью. А еще у него на шее такая штуковина — как там ее? — которая ходит вверх-вниз, вверх-вниз.

Штуковина? Уинн хмыкнул. Должно быть, так описывают людей в двадцатом веке.

— Черты твоего лица как бы выточены рукой умелого скульптора.

Зою «понесло» — она облекала в слова то, что думала. Уинну это очень нравилось. Улыбка тронула его губы.

— У тебя красивые аккуратные ступни, а у Джона они костлявые и всегда холодные.

— Зоя… — предупредил Уинн.

Он не желал даже слышать намека на то, что у нее были близкие отношения с другим мужчиной. Зоя кивнула и хитро улыбнулась: она понимала его как никто на свете.

— У тебя стройные мускулистые ноги и рельефные бедра, мне нравится, как ты сжимаешь меня ногами в постели. — Она вздохнула.

Ему нравились ее вздохи, особенно когда она думала о нем.

— У тебя широкая грудь, с рельефными мышцами. Мне нравится проводить языком по ложбинке на груди… — Уинн застонал. — Там такая гладкая кожа. А твой живот такой же упругий и соблазнительный, как твоя попка.

— Попка? — переспросил он. — Ты имеешь в виду попугая?

— Я имею в виду задницу, — мило заявила она, и у нее на щеке появилась ямочка.

Что она несет?

— Значит, ты называешь меня шлюхой, дорогая? — уточнил Уинн.

— Что?

— «Задница» — это вульгарное название шлюхи, хотя слово «шлюха» и так достаточно вульгарно. — Уинн посмотрел на нее с деланной наивностью.

— Известно ли тебе, Уинн, что твой английский похож на ископаемое?

— Полагаю, такое впечатление создается только у человека из будущего. — Он многозначительно вздернул бровь.

Ему всегда нравились подобные обмены колкостями и остроумными замечаниями. Он собрался было продолжить, но Зоя бесцеремонно шлепнула его пониже спины, и его слова превратились в стон.

— Я имею в виду ваши восхитительные ягодицы, сэр.

Она принялась гладить его, и ее рука скользнула на внутреннюю часть бедра. Какая приятная пытка! Как опытная обольстительница, она стала медленно возбуждать его. Если она добавит одно-два лестных для него сравнений, его страсть вспыхнет с такой силой, что ее невозможно будет удержать.

— Но лучшая часть твоего тела — это твоя могучая плоть.

Уинн молил, чтобы ее рука оставалась на бедре.

Но в следующее мгновение он уже мечтал о том, чтобы ее рука двинулась дальше.

— Она способна одним ударом свалить дерево, — продолжала Зоя, — и вознести женщину до неземных высот. — Она оторвала взгляд от вздувшегося под бриджами бугра и голодным взором посмотрела на Уинна. У него от вожделения рот наполнился слюной.

— Любую женщину?

— Только одну, — ответила Зоя, прижимаясь к нему так, что он через рубашку ощутил жар ее влажной кожи и почувствовал биение ее сердца рядом со своим. Ее округлая полная грудь уперлась ему в плечо.

Уинн тяжело задышал, не в силах стереть из сознания образ ее обнаженного тела. Каким-то непостижимым образом ей удалось незаметно изменить направление его мыслей: теперь главной его заботой стал не Джонатан, а то, как бы воспользоваться преимуществом, которое дает ему ее настроение в настоящий момент.

— Зоя, я счастливый человек, — пробормотал он и провел языком по раковине ее уха. — Но мы отклонились в сторону: с сопоставления меня и Джонатана…

— Какого Джонатана? — спросила Зоя.

— … Мы перешли к более интересным вопросам.

— М-м-м.

Она развернулась так, чтобы ему удобнее было ласкать ее шею, но Уинн одним движением подхватил ее на руки и встал.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась Зоя, не открывая глаз.

— Как, я собираюсь заняться изучением новых и интересных проблем, — объявил Уинн.

— Но они вовсе не новые.

— Они все еще новы для меня и очень сложны в изучении, — возразил он, — если учесть, что в течение почти десяти лет я не занимался ими.

Решив не тратить время на разговоры, Уинн стремительно спустился по трапу. Вслед ему раздались одобрительные возгласы команды.

— Напомни, чтобы я рассказала тебе о современных туалетах, — сказала Зоя, остановившись у двери, которая вела в кормовой ретирад[10].

— Ты можешь пользоваться гальюном[11], Принцесса, — ответил Уинн и оторвался от карт. В последний момент он успел заметить брезгливую гримасу на лице Зои. — Знаешь, когда ты морщишься, твой носик очаровательно задирается вверх.

— Я тебя люблю, Уинн. — В ее мягкий голос вплетались сердитые интонации. Она несколько мгновений пристально смотрела на него, прежде чем продолжила другим тоном: — Я вспомнила, что вы с Джоном еще кое в чем похожи.

— И в чем же? — нахмурился Уинн и вновь принялся изучать карты, всем своим видом давая понять, как мало его это интересует.

— У вас обоих карие глаза. — Это заявление все же вынудило Уинна повернуться к Зое. — Только у Джона просто карие, а у тебя темные, как черный янтарь.

Уинн улыбнулся и подумал, как бы она удивилась, увидев цвет его обоих глаз. Он хотел было заговорить, но Зоя — природа требовала своего — исчезла за дверью, а в каюте внезапно возник Гриззард.

— Извиняюсь, сэр. Думал, вы и госпожа все еще в постели. Но я рад, что вы не потеряли рассудок и остаетесь в форме.

Уинн ошеломленно взглянул на Гриззарда, но тот ничего не заметил и продолжал что-то говорить. Не снизойдя до того, чтобы спросить разрешения, он вытащил прямо у Уинна из-под носа карты, скатал их в трубочку, закрепил резинкой, положил на полку и принялся протирать стол.

— Ты же мог сдвинуть бумаги на другой край стола! — воскликнул Уинн, когда пират стал расстилать скатерть.

— Думаю, нет, капитан. Такой случай бывает раз в жизни, а кок сказал, чтоб я хорошо выполнил свою работу.

Уинн почуял недоброе.

— А какое отношение кок имеет к тому, что ты вторгаешься в мою каюту и буквально вырываешь бумаги у меня из рук?

— Приказ, сэр, — объяснил Гриззард таким тоном, будто разговаривал с недоумком.

— Приказ…

Уинн набрал в грудь побольше воздуха. Беседа с Гриззардом всегда являлась верхом искусства дипломатии, но тому, кто отваживался на это, грозило в любую секунду скатиться в пропасть безумия. Уинн вынужден был вести разговор очень осторожно, иначе Гриззард мог захлопнуть свою пасть, как моллюск раковину, и решил, что будет слушать ответы старого пирата молча, без едких замечаний, иначе недалеко до греха.

— Ага. — Гриззард не считал нужным вдаваться в детали.

— Осмелюсь спросить: чей приказ?

«Я терпелив», — пять раз мысленно повторил Уинн, ожидая, когда Гриззард удостоит его ответом.

— Как чей, кока, естественно, — ошарашил его Гриззард.

— Конечно. Как глупо с моей стороны подвергать сомнению приказ кока, когда я являюсь капитаном и владельцем этого судна. Не так ли?

Гриззард энергично кивнул и с изяществом опытного дворецкого поставил на стол серебряные приборы. «Ого, этот человек — сплошная загадка», — пришел к выводу Уинн.

— Не хочу расстраивать лучшего кока на этом свете, — заявил Гриззард. — Нет, сэр.

«Да, — подумал Уинн, — он четко определил, кто главный на судне».

— За последние три года мне ни разу не пришлось есть мучных мушек и мясных червей. Против червей я ничего не имею: они хоть и холодные, но сочные, а вот мухи — бр-р-р — горькие.

Уинн расширившимся от изумления глазом следил за Гриззардом и спрашивал себя, слышит ли Зоя их разговор. Судя по тому, сколько времени она находится в «адской бездне», как она метко окрестила это заведение, ее ухо наверняка прижато к двери.

— Кок велел «уткотраху» свернуть шею самому жирному гусю, а тот заявил, что не желает, как идиот, лезть в птичник и мазать свою рожу Сэром Преподобием и прочей чепухой.

Уинн также спрашивал себя, понимает ли Зоя, о чем говорит Гриззард. Он молил Господа, чтобы корабельный жаргон показался ей таким же ископаемым, как его английский, и застонал, представив, что будет, если вдруг она потребует объяснений.

— В чем дело? Устали, капитан? — спросил Гриззард. Уинн кивнул, не желая вдаваться в подробности. — Эй, не надо беспокоиться. У любого хрен не встанет, если всю ночь протрахаться с матерью всех святых.

— О Боже! — прошептал Уинн и услышал смех за дверью в ретирад.

— Пыль в глаза пускать — тяжелое занятие, но могу поспорить, это значительно приятнее, чем колошматить иезуита, сэр. — Словно его шутка была верхом остроумия, Гриззард осклабился в лучезарной улыбке и обнажил пожелтевшие зубы. — Слышал, какие визги и вопли раздавались отсюда прошлой ночью.

До Уинна донесся приглушенный возглас из-за двери. Он потер виски. «Не следует забывать, — сказал он себе, — что я не только терпелив, я еще приверженец логики. Будет нелогично, если я придушу своего самого верного члена команды».

— Ха, та банка с клеем, которая соединила вас, очень довольна собой. Ведет себя так, будто его гладким языком госпожа сказала «да».

Гриззард сложил салфетки так, что они напоминали лебедей, и поставил их рядом с приборами. Уинн наблюдал за его действиями и размышлял о том, что самый тяжелый в общении член команды, самый безжалостный бандит на свете, самый страшный убийца, ловко владеющий любым ножом, складывает лебедей из салфеток. Он бы голову дал на отсечение, что Гриззард не имеет ни малейшего представления о том, как выглядит салфетка, если бы не видел этого своими глазами.

— Вот я и говорю, — продолжал Гриззард, расставляя изящные хрустальные бокалы и тщательно следя за тем, чтобы было соблюдено положенное расстояние между тарелками. — Вы много потрудились, чтобы убедить ее и заставить помолчать. Она из тех типов, которым нужны руки, чтобы говорить, когда у них нет голоса, если вы поняли, что я имею в виду. «Ура, — сказал я себе, — я верю в ловкость своего капитана».

Уинн прокашлялся.

— Спасибо, Гриззард, я в тебе не сомневался.

Он не представлял, что думать. Старый пират высоко отозвался о его мужских способностях и показал, что высоко ценит своего капитана. Уинну стало интересно, каково мнение Зои о речи Гриззарда.

Словно прочитав его мысли, Гриззард повернулся к Уинну и подмигнул ему.

— Можете сказать госпоже, чтоб она выходила. Я сейчас ухожу: пойду помогать коку.

Оглушенный столь резким поворотом событий, Уинн кивнул.

— Мистер Гриззард… — обратился он к старому пирату, оглядывавшему результаты своего труда.

— Сэр? — отозвался тот и расправил крохотную складочку.

— Почему ты накрываешь на стол?

— Капитан?.. — рассеянно проговорил Гриззард, перекладывая нож и ложку.

Уинн обратил внимание на то, что впервые за все время пребывания в каюте Гриззард проигнорировал его вопрос, и догадался, что что-то произошло.

— Где Адам? — резко спросил он.

— Адам, сэр?

— Да, Адам. Разве ты его не знаешь? Светловолосый мальчик, который обычно накрывает на стол.

Уинн терпеливо ждал, а Гриззард, обычно такой бесцеремонный и наглый, робко переминался с ноги на ногу.

— А, да! Этот Адам…

Уинн решил подождать еще немного — а вдруг последует более подробный ответ.

— Разве на борту есть еще один Адам? — наконец поинтересовался он.

— Да, сэр, несколько. Есть Адам Грин, марсовой, есть помощник костолома Адам Гамильтон, а еще есть гардемарин…

— Достаточно! — Уинн почти кричал, но пока он сдерживал себя. Несмотря на свою порочность, Гриззард принимал близко к сердцу то, о чем его спрашивали, и нередко проявлял повышенную чувствительность к предмету разговора. — Хватит увиливать, приятель. Скажи, что случилось с мальчиком.

— Ну, дело было так, сэр. Из-за всего этого празднества маленький заморыш попал в беду.

— Может, ты объяснишь, что за беда, — напомнил Уинн, когда Гриззард молчал уже несколько секунд.

— Ладно уж. Короче, кажется, он опрокинул рюмку-другую.

Гриззард разглядывал пол, как будто его страшно интересовал узор. Если судить исходя из того, что в этот вечер ему стало известно об интересах и способностях Гриззарда, подумал Уинн, он бы не усомнился в том, что из старого пирата получился бы отличный ремесленник.

— Рюмку-другую… — протянул Уинн, и Гриззард засмущался.

— Ну, может, три или четыре, или даже…

— Хватит! — вспылил Уинн и потер переносицу, чтобы унять разлившуюся в голове боль. — Ты хочешь сказать, что мальчик пьян?

— Пьян?! — раздался из-за двери возмущенный голос Зои.

— Напился он, — грустно кивнул Гриззард. — Он и так страдает с похмелья весь день. Будьте с ним помягче: он уже наказан сверх меры.

Взмахнув рукой, Уинн отпустил Гриззарда, и тот покинул каюту.

— Можешь выходить, Принцесса. Проверь, закрыла ли ты окно: вчера я зашел туда и чуть не отморозил себе кое-что.

Зоя высунула голову из-за двери, огляделась по сторонам и, удостоверившись, что кроме Уинна никого нет, прошмыгнула в каюту.

— Тебе обязательно нужен водопровод или, по крайней мере, дезодорант для воздуха.

— Дезодорант?

— Это вроде духов, которые ты разбрызгиваешь, чтобы уничтожить неприятный запах. — Зоя улыбнулась и плотно закрыла за собой дверь ретирада.

— Что же ты слышала? — спросил Уинн, надеясь на лучшее, но предполагая худшее. И худшее не заставило себя долго ждать.

— Все.

Уинн застонал, ожидая, что Зоя сейчас набросится на него с упреками. Она обладала темпераментом, похожим на вулкан, который он однажды видел в южных морях: медленно-медленно разгорается, а потом ка-а-к взорвется!

— Не могу поверить, что они позволили малышу напиться, — заметила она, усаживаясь в кресло напротив него.

Уинн взял салфетку и внимательно посмотрел на Зою.

— И все же тебе придется поверить.

— Только не надо никого наказывать, хорошо? — попросила она. В ее глазах отражалась тревога.

— Хорошо, — вздохнул Уинн, — хотя мне бы хотелось кое-кого проучить. Эти люди, в общем, у них было короткое детство, и многие из них прожили нелегкую жизнь. Они не видят ничего плохого в том, что мальчик попробует спиртное. Осмелюсь предположить, что Гриззард прав: Адам получил сполна за то, что напился.

Взгляд Зои смягчился, в нем появились веселые искорки, тревога оставила ее.

— Итак, твои сексуальные способности и страстные стоны твоей дамы сделали из тебя легенду, — поддразнила она его. — Полагаю, мы должны предоставить команде возможность и дальше восхищаться твоими успехами. — Она заперла дверь каюты и удобно устроилась у него на коленях. Его плоть мгновенно отсалютовала ей.

— С удовольствием уступаю твоей просьбе, Принцесса, — заявил Уинн, засовывая руки ей под рубашку.

— Теперь, когда мне удалось завладеть твоим вниманием, — она поерзала у него на коленях, — мне хотелось бы задать тебе несколько вопросов.

— Я знал, что твоя покладистость выйдет мне боком, — застонал Уинн, откидывая голову на высокую резную спинку кресла. — Так что за вопросы — можно подумать, что я ни о чем не догадываюсь!

— Их всего четыре, — промурлыкала Зоя.

— Я помню ответы только на три.

— Тогда вперед.

— «Уткотрахом» называют человека, ухаживающего за птицей, «Сэр Преподобие» обозначает «помет», «дерьмо». — Зоя кивнула. — «Хрен»…

— С ним я знакома. — На ее лице появилась озорная улыбка.

— Значит, тебе известно, что такое «матерь всех святых». — Уинну уже не на что было надеяться, но Зоя неожиданно для него покачала головой. — Странно. Скажем так: это женский орган, равнозначный мужскому…

— Понятно.

— Отлично. Теперь мы можем вернуться к тому, с чего начали. — Уинн ущипнул губами ее за шею.

— Нет-нет, — прошептала Зоя. — У меня есть еще один вопрос. — Уинн настойчиво продолжал ласкать ее. — Зачем тебе колошматить иезуита? Капеллан Эмонт показался мне очень приятным человеком.

Уинн громко расхохотался, и Зоя подскочила от неожиданности.

— В чем дело? — удивилась она.

— Капеллан Эмонт не иезуит, он принадлежит к другой религии.

— Но…

— «Колошматить иезуита» — значит… э-э… — Уинн замялся. Ну как попристойнее объяснить это? — Ну, это то, что делает с собой мужчина, чтобы облегчить душу, когда он долго не был с женщиной.

— «Ну вот, проскочили», — довольно подумал Уинн.

Зоя выглядела смущенной, но когда ее рука принялась через одежду гладить его твердую плоть, Уинн усомнился в том, что ее смущение было настоящим.

— Ты имеешь в виду, что они делают примерно так? — Она расстегнула пуговицу у него на талии и сунула руку в бриджи. Да, у этой чертовки ловкие пальчики!

— Именно так, — подтвердил Уинн, вытягиваясь в кресле.

— Бедный иезуит, — пробормотала Зоя. — Раз тебе известно, что случается, когда его побьют, давай посмотрим, как он отреагирует на поцелуй.

Уинн сполз еще немного и почти весь оказался под столом.

— Уверен, это кощунство, Принцесса, — дрогнувшим голосом прошептал он.

— Полностью согласна с тобой. Но для моего времени и для моей религии это не считается грехом.

— Повторяю еще раз: я приверженец логики, я дальновидный человек.

— Тогда скажи мне, что ты там видишь.

Зоя стянула с него бриджи, и Уинн сразу почувствовал своей разгоряченной плотью, какой прохладный воздух в каюте. Судорожно вздохнув, он попытался что-то сказать, но вместо слов из его горла вырвался похожий на ржавый скрежет звук.

— Можешь рассказать мне об этом позже, — предложила Зоя.

И он энергично кивнул.

— Уинн!

Зоя оторвалась от карт — она по крупному проигрывала Адаму — и посмотрела на Уинна, чья стройная фигура четко выделялась на фоне штурвала.

— Что, Принцесса?

— Вчерашний десерт был потрясающим.

Легкая улыбка тронула его губы.

— Обязательно передам коку твою похвалу.

— Я имею в виду не еду, — произнесла она с протяжным южным акцентом, столь характерным для мисс Скарлетт из «Унесенных ветром».

Уинн медленно повернулся к ней и широко улыбнулся.

— А я и не думал, что ты имеешь в виду еду, — проговорил он, и Зоя затрепетала от звука его низкого голоса.

«С какой легкостью он бросает меня из одного состояния в другое», — подумала она. Адам потянул ее за рукав.

— Ваш ход, Принцесса.

Зоя возобновила игру, но спиной она чувствовала взгляд Уинна, он словно проникал через влажную рубашку и обжигал кожу. Солнце палило нещадно, но у нее был целый тюбик защитного крема, который она, к счастью, бросила в сумку перед отъездом. Она намазала им и себя, и Адама. Уинну тоже следовало бы воспользоваться кремом, но у них с Адамом кожа была нежнее, поэтому они находились в более тяжелом положении.

Отложив тюбик, Зоя взяла в руки карты. Маленький мошенник выиграл у нее остатки жвачки и теперь пытался выиграть горку мармелада, который Уинн выдал ей для ставок. Ждать осталось недолго.

Вокруг все были заняты делами: чинили и проветривали паруса, чтобы они не заплесневели, сращивали и смолили канаты, чистили палубу. Зоя никогда бы не предположила, что нужно постоянно выполнять огромный объем тяжелейшей работы, чтобы защитить судно от ветра и моря. Погода прилагала все усилия, чтобы помешать фрегату продвигаться вперед, но благодаря неустанному вниманию команды все ее старания терпели крах.

Морская болезнь почти не мучила Зою — ее тошнило лишь по утрам после сна, — да и Уинн чувствовал себя вполне сносно. Обычно самый пик его болезни приходился на первые дни плавания. И все же временами он бледнел, потом зеленел, и Зоя догадывалась, что он скрывает свое состояние от команды.

Неожиданный крик впередсмотрящего, раздавшийся сверху, заставил всех поднять голову. Зоя посмотрела на Уинна, который попросил Адама принести ему подзорную трубу. Приставив ее к глазу и настроив, он передал ее малышу.

— Точно по расписанию, — сказал он, наклоняясь к мальчику и поддерживая тяжелую трубу. — Видишь его, сынок? По левому борту, ближе к носу, точка на горизонте.

Адам кивнул, и Уинн похлопал его по спине.

— Вы знали, что он приплывет, сэр?

— Да, знал. На этот раз он не опоздал, пришел даже чуть раньше срока. — Уинн обратился к Личу, который уже подбирался к штурвалу. — «Ворон» в вашем распоряжении, мистер Лич. Держите курс прямо: мы не будем заставлять наших гостей беспокоиться.

— Есть, капитан! — Лич взялся за штурвал, и восторженная улыбка осветила его лицо.

Уинн покачал головой и сел рядом с озадаченной Зоей.

— Корсары, Принцесса, — объяснил он.

— Будут проблемы?

— Нет… — Он перевел взгляд на быстро приближавшееся судно. — Во всяком случае я так не думаю. Я оказался здесь с дипломатической миссией, в которой задействованы деньги, и по одному частному поручению: нужно спасти крестницу регента Кэтрин. Дей[12] тоже приверженец логики… по крайней мере когда замешаны деньги.

— Сколько времени это займет? Неделю? Две? — спросила Зоя и увидела, как затуманился его взгляд.

— Скорее, месяц или два. Я не знаю, Зоя.

Уинн взял ее руку в свою. Удивительное дело: его мозолистая ладонь не обдирала ее нежную кожу. Месяц или два — это долгий срок, когда тебя ждут двое детей. И это краткий миг, если знаешь, что навсегда покинешь человека, которого любишь больше жизни.

Зоя знала, что их с Уинном мысли созвучны, но не хотела вслух высказывать свое мнение. Ей приходится верить в судьбу, которая забросила ее сюда, надеяться, что эта история закончится таким образом, что она сможет жить дальше.

Они сыграли еще одну партию с Адамом, и она в очередной раз проиграла ему. Вся суета на верхней палубе прекратилась, словно корабль чего-то ждал, затаив дыхание. У Зои холодок пробежал по спине, и она зябко поежилась. Уинн чмокнул ее в щеку и подошел к стоявшему у штурвала Личу.

Адам подал ему подзорную трубу, и он направил ее на корабль.

— Проклятье! — гневно процедил он. — Адам, срочно беги за доктором Маккэрном и Гриззардом. Мистер Лич, продолжайте вести судно, что бы ни случилось.

— Есть, сэр!

Лейтенант вцепился в штурвал с такой силой, что у него суставы побелели, но в его карих глазах ясно читалась радость.

Зоя опять почувствовала себя неуютно, только на этот раз ощущение было более сильным.

— В чем дело, Уинн? — спросила она, встав у него за спиной.

Он повернулся к ней и обнял за плечи.

— Если все будет хорошо, тогда ни в чем.

— А если плохо? — прошептала она.

Он прижал ее к себе и заглянул ей в глаза.

— Тогда нам предстоит жестокое сражение.

Зое показалось, что горло сдавила огромная лапища, во рту внезапно пересохло, а язык словно покрылся наждачной бумагой. На мгновение она лишилась дара речи.

Уинн продолжал обнимать ее, когда на палубу бегом поднялся Маккэрн. Зоя никогда бы не подумала, что этот огромный мужчина может так быстро двигаться — хотя нет, всем известно, что медведи-гризли способны развивать большую скорость.

— Уинн… — кивнув, произнес доктор и взял у капитана подзорную трубу. — Это сам дьявол. — Он негромко выругался.

— Как я понимаю, мы не будем обсуждать «матерь всех святых», — пробормотала Зоя и была вознаграждена изумленным взглядом Медведя.

— Черт побери. — Уинн нервно зашагал по палубе. Проходя мимо Зои, он задел ее плечо, и она упала в объятия Маккэрна. — Где этот болван?

— Ищете меня, сэр? — осведомился Гриз-зард. Медведь тут же передал ему подзорную трубу. — Святая Матерь Божья!

— Хорошо хоть, что ты не упомянул «Сэра Преподобие», — заметила Зоя, ухитрившись шокировать и Медведя, и Гриззарда. — Советую вам захлопнуть рты, прежде чем туда не залетели мухи.

С клацающим звуком рты захлопнулись.

— Подозреваю, что к этому делу приложил руку сам дьявол, — заявил Уинн.

— О чем он говорит? — шепотом спросила Зоя, обратившись к стоявшим по обе стороны от нее Гриззарду и Медведю.

Гриззард повернул к ней свою нахмуренную физиономию.

— Если то, что мы видим, госпожа, не мираж, значит, тот корабль принадлежит главному дерьмолову дея.

— Что? — переспросила Зоя, решив, что Гриззард творчески подходит к описанию всех и вся.

— День и ночь ковыляет за старым сифилитиком. Смотрит на него собачьими глазами и поддакивает.

— Это главный адмирал дея. — Маккэрн сплюнул, как будто у него во рту был неприятный привкус.

— Вы знакомы с ним? — осведомилась Зоя у доктора.

Тот кивнул.

— Но не осмелюсь утверждать, что знакомство с ним доставило мне удовольствие. Удовольствие я получу только тогда, когда сверну этому негодяю шею.

Уинн отдавал приказы команде, предупреждая всех, что надо ждать худшего, и одновременно напоминая, что надежда остается всегда. Зоя с гордостью наблюдала за ним и лишний раз удостоверялась в том, что он человек широкой души.

Несколько молодых матросов разбрасывали по палубе песок точно так же, как в тот день, когда ее ранили. Зоя спросила у Маккэрна, зачем они это делают. Равнодушный ответ человека-горы заставил ее похолодеть.

— Чтобы не поскользнуться, когда палубу зальет кровью.

ГЛАВА 12

Алжирское судно приближалось.

Оно было жалкой пародией на «Ворона». Корпус фрегата был стройным и изящным, а у брига — так его назвал Маккэрн — округлым, похожим на бочонок. Классические пропорции и черно-белая окраска «Ворона» являли собой резкий контраст с пестротой корсарского судна. С белой полосой по желтому корпусу, с ярко-зеленым носом оно напомнило Зое фантастический цветок, плывущий по морю.

Корабль не только напоминал цветок, на нем самом были нарисованы цветы. А на носу, под бушпритом, располагалась фигура, под которой следовало подразумевать обнаженную женщину. Дула пушек были ярко-красными, а на мачте развевался пурпурный флаг с изображенными на нем звездами и абордажной саблей.

Будь эти два корабля женщинами, то «Ворон» можно было бы с полным правом назвать благородной дамой, а бриг — портовой потаскушкой. На его правом борту Зоя увидела название — «Мешуда», выведенное на арабском и английском.

Рядом с корсарским кораблем плыли два брига поменьше.

На «Вороне» воцарилась мертвая тишина, когда корсар выстрелил, и ядро задело конец реи на бизань-мачте. Лича ранило отлетевшей щепкой длиной в три дюйма. Его рубашка мгновенно окрасилась кровью и стала похожа на красную гвоздику. У Зои перехватило дыхание. Ведь они подняли белый флаг, давая понять, что желают вести переговоры с капитаном!

— Маккэрн, займись Личем, — приказал Уинн, с беспокойством заметив, что лейтенант побледнел.

Маккэрн бросился к молодому человеку.

— Это легкая царапина, — проговорил тот.

— Побереги себя, парень. Ты мне нужен. — Уинн улыбался ему, но его темный глаз горел гневом. — Покажешь ему разрешение, когда он поднимется на борт. Печать послужит доказательством законности разрешения.

Лич кивнул. К штурвалу встал новый рулевой, а лейтенант подошел к борту. Одной рукой он зажимал раненый бок, из которого текла кровь, а в другой держал скатанный в трубку документ. Зоя видела, как дрожит рука с разрешением дея, но Лич гордо вскинул голову, намереваясь отдать жизнь за своего капитана.

Уинн повернулся к Гриззарду.

— Если это он, тогда все меняется. — Их взгляды встретились. — Вы знаете, что делать. — И Гриззард, и Маккэрн мрачно смотрели на Уинна. — Самое главное для меня — безопасность ее и мальчика.

Он не назвал ее по имени потому, поняла Зоя, что просто не мог его произнести в тот момент. Ее тревога стала невыносимой. Если что-то затевается, она не хочет оставаться в стороне!

— В чем дело? — спросила она у мужчин, когда Уинн подошел к Личу.

Она знала, что к Уинну обращаться бессмысленно, когда в глубине его глаза тлеет такой огонь, как сейчас. Маккэрн нахмурился, а Гриззард снова сплюнул на палубу. Она уже научилась определять, в каком настроении находятся эти двое. Доктор-медведь переминался с ноги на ногу, а Гриззард сыпал забористыми ругательствами. Зоя терпеливо ждала и вскоре была вознаграждена за свое терпение. К ее удивлению, первым заговорил старый пират:

— Мы парочку раз встречались с этим недоноском. Думали, что покончили с ним, но, как видно, дерьмо не тонет.

Маккэрн согласно кивнул.

— Кто он? — поинтересовалась Зоя.

— Прихвостень дея, — буркнул Гриззард, а Маккэрн зарычал.

— Называет себя Реисом Хаммидой. — Доктору удалось произнести обычные слова так, что они прозвучали как оскорбление. Он вытер рукавом рот, словно его губы были вымазаны в какой-то гадости.

— Матерь всех святых! — прошептала Зоя. — Это тот самый мерзавец, который ранил Уинна. — От ужаса кровь застыла у нее в жилах и все тело сковал холод.

— Значит, он рассказал вам, Принцесса, как это произошло, — одобрительно заключил Маккэрн. — Вы сотворили с ним чудо.

— Вот уж точно, — согласился Гриззард. — Она заслужила того, чтобы знать, что нас ждет.

— Сейчас не время, — прошептал Маккэрн, указывая туда, где стоял Уинн.

Корсар вплотную подошел к «Ворону» и зацепил его абордажными крючьями. Передовой отряд с «Мешуды» перебрался на фрегат.

— Бездумные ублюдки, — выругался Маккэрн, загораживая собой Зою.

Гриззард встал за ней.

— А теперь, госпожа, следите за тем, что говорите и делаете. От этого зависит ваша жизнь, а может, и жизнь капитана. — Гриззард Сжал ее плечо, и Зоя повернулась к нему: он грустно улыбался. — И помните, Принцесса: что бы мы ни делали и ни говорили, мы оба — я и доктор — умрем за нашего капитана. — Помолчав, он подмигнул. — И за его госпожу тоже.