- Вышивала себе значок сигнальщика и про тебя вспомнила. - Она посмотрела ему в лицо, как будто ожидая, что он еще скажет. Никита молча спрятал значок в карман. Эрна тронула его за руку.
      - У меня в воскресенье именины. Собираются друзья. Я хочу, чтобы ты тоже пришел. Придешь?
      Никита глянул на свои босые ноги и обтрепанные низы штанов. Посомневался немного и кивнул:
      - Приду. Только не знаю, где ты живешь?
      - Здесь, - Эрна кивнула через плечо на особняк в глубине сада за деревянным решетчатым забором. - До завтра! - Она вскинула руку к плечу, и каблучки ее белых туфель весело простучали по камням дорожки.
      ...Когда Никита прибежал в клуб, репетиция еще не началась, но Карпа был уже на сцене. Там что-то прибивали и с грохотом перетаскивали. Ленька встретил Никиту вопросительным взглядом, но ничего не сказал.
      Никита показал ему значок.
      - Она подарила? - спросил Ленька.
      Никита кивнул и сказал, что приглашен на именины.
      - Ну и зря, - сказал Ленька. - Нашел к кому ходить. Отец у нее контра. Бывший лесоторговец. Почему-то с англичанами не убежал. Думает, Советская власть ненадолго. Очень ты ей нужен. Именины там, рождество, еще пасху позовут праздновать! Какой же из тебя комсомолец выйдет после этого! Зря ты с ней водишься.
      - При чем здесь отец? Я не к отцу, я к ней иду.
      - Смотри, - сказал Ленька. - Иди, если хочешь. Только зря это.
      - Об чем звук? - закричал Карпа, спрыгивая к ним со сцены.
      Ленька рассказал.
      - Это он не именины праздновать идет. Он там проведет политработу, вот что, - сказал Карпа и слегка хлопнул Никиту по животу. - Надо Эрну перевоспитывать. Она девчонка стоящая. Давай, Никита, покажи им там, буржуйским деточкам, что значит пролетарская сознательность.
      В глубине души Никита уже жалел, что согласился. Он не очень представлял себе, что его ждет, и сильно сомневался, удастся ли ему проявить пролетарскую сознательность. Если бы ему сейчас встретилась Эрна, он бы, наверное, отказался, придумав какую-нибудь причину.
      Глава 13
      УРОК ПОЛИТГРАМОТЫ
      Ботинки отчаянно жали. Пальцы, втиснутые в узкие носки, налезали друг на друга и, имей они голос, скулили бы нудно и жалобно. Новая рубаха норовила вылезти из брюк, ее приходилось поминутно заправлять под ремень. "Практичная материя", - сказала портниха, когда они с отцом заказывали рубаху. Ткань была серо-грязного цвета и называлась "ганка".
      Из-за этих ботинок и рубахи настроение у Никиты было плохое. Ему казалось, что встречные прохожие пялят на него глаза и ухмыляются его дурацкому виду.
      Он ускорил шаг, хлопнул калиткой. На крыльцо взбежал в два прыжка. Вдохнул побольше воздуха и дернул круглую медную ручку. Где-то высоко в доме захлебнулся звонок. За дверью простукали каблуки, скрежетнула цепочка, щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Выглянула девушка в белом фартуке и кружевной наколке:
      - Вам кого?
      - Эрну! - выпалил Никита.
      Девушка посторонилась и сказала более приветливо:
      - Проходите, пожалуйста. Барышня с гостями в гостиной.
      Никита поднялся по высокой лестнице и оказался в ярко освещенной прихожей. Навстречу выбежала Эрна.
      - Здравствуй! Хорошо, что пришел, - сказала она, протягивая обе руки. Потом, выждав немного, тряхнула белым бантом и подставила щеку: Поздравляй!
      Никита растерянно ткнулся носом в ее щеку:
      - Поздравляю!
      Девочка вопросительно посмотрела на Никиту. Через ее плечо он увидел, как из боковой двери вышла высокая стройная женщина.
      - Это мальчик, про которого ты мне рассказывала? - спросила она, разглядывая Никиту.
      - Да, мама, - сказала Эрна и потянула Никиту за руку. - Идем, все уже собрались.
      Никита шагнул за Эрной и только тогда сообразил, что не поздоровался. Он оглянулся. Фигура женщины, обтянутая длинным платьем, скрывалась в боковой двери.
      - Здравствуйте! - запоздало крикнул он ей вслед и окончательно растерялся.
      - Очень мил, - сказала мать Эрны, насмешливо улыбнувшись.
      Никиту бросило в жар, но, не дав опомниться, Эрна втащила его в комнату.
      Посреди комнаты стоял Костя и что-то рассказывал, оживленно жестикулируя. Незнакомые девчонки окружали патрульного, перешептывались и хихикали.
      - Как ты сказал? - спросила высокая тоненькая девушка.
      - Бородатого Карлу Марлу повесили вместо бритого Керенского! выкрикнул Костя и, увидев через головы девочек Никиту, указал на него рукой, продолжая как ни в чем не бывало: - А вот герой нашего времени. Спаситель известного вам Леськи Бакина. Если бы не отменили ордена и медали, то, наверное, ему присудили бы медаль за спасение на водах!
      - Перестань, - сказала Эрна. - Девочки, это Никита Лепехин. Знакомьтесь.
      Девчонки подходили к Никите, церемонно приседали и называли имена. Он так и не понял, не то они дурачатся, не то в самом деле так здороваются. Они показались Никите глупыми писклявыми воображалами.
      Только одна стройная девушка просто протянула ему руку, сказала коротко:
      - Лика.
      Вслед за девчонками подошел Тодик. Никита обрадовался, когда услышал его тоненький, не по росту, голосок:
      - Здорово, Лепеха!
      Он даже на "лепеху" не обиделся. Тодик улыбнулся, видно, тоже обрадовался, а до того сидел где-нибудь в уголке, сторонясь девчонок.
      - Теперь все в сборе, - сказала Эрна. - Прошу к столу, пирог стынет.
      Она распахнула дверь в соседнюю комнату и усадила гостей по одной ей известным правилам.
      Никита оказался рядом с именинницей. Напротив сидели Костя, Лика и Тодик. Пока Никита изумлялся вещам, расставленным на столе, и догадывался, что тонкие, почти прозрачные, розовые ломтики на блюде - это семга, о которой он слышал, но никогда не ел, Костя закатал рукава белой рубашки и, вооружившись ножом и вилкой, поднялся с места.
      - По просьбе нашей милой именинницы и по праву старшего по званию предлагаю приступить.
      Он ловко подхватил кусок пирога и водрузил его на подставленную Эрной тарелку. Так же ловко он обеспечил пирогом всех девчонок и подмигнул Никите и Тодику:
      - Братья индейцы, действуйте сами.
      Дружно застучали ножи и вилки. Никита ухватил пирог пятерней и поднес ко рту, но, увидев удивленный взгляд Лики, положил его обратно, вытер под столом руку о штаны, взял вилку, ножик и, посмотрев, как это делает Костя, принялся за дело.
      Костя непринужденно расправлялся с именинным пирогом, успевая в то же время переговариваться со своей соседкой. Видимо, он сказал что-то необычное. Лика быстро взглянула в сторону Никиты, опустила глаза и ответила негромко:
      - Ты, кажется, говоришь ерунду. Этого не может быть.
      - Спроси сама, - пожал плечами Костя, продолжая есть.
      - Ну и спрошу. Только не сейчас.
      Никита был занят едой и не очень прислушивался, что о нем говорят. К еде он привык относиться серьезно.
      - Ох, и люблю же я торт, - сказал Тодик, глотая слюну. - С кремом!
      Костя ухмыльнулся и шепнул что-то ему на ухо.
      Тодик вдруг побледнел, положил нож и вилку.
      - Что же не кушаешь, Тодик? - спросила Эрна.
      - У него живот болит, не обращайте внимания, - сказал Костя и засмеялся.
      После угощения перешли в гостиную, и Эрна затеяла игру в фанты. Девчонки отдавали ей кто носовой платочек, кто брошку, снятую с кофты. Когда очередь дошла до Никиты, он пошарил в карманах и бросил в шляпу пуговицу не то от рубашки, не то от штанов. Девчонки зафыркали.
      Потом на стул посреди комнаты усадили Костю. Эрна подошла к нему сзади и стала вытаскивать из шляпы фанты. Она подымала их над головой, чтобы все видели, а Костя не видел, и спрашивала:
      - Что этому фанту делать?
      Костя оказался на высоте. Он отвечал не задумываясь и всякий раз очень удачно, вызывая общее оживление.
      Только Тодик обиделся. Когда Эрна подняла над головой его перочинный ножик и спросила, что этому фанту делать, Костя прикрыл глаза, как бы раздумывая, и произнес:
      - Исполнить арию "На земле весь род людской..."
      - Это он нарочно, - зашептал Тодик на ухо Никите, пока смеялись девочки. - Думаешь, он не знает, чей фант? Ему в зеркале на стене видно. Заметил, как он глаза закатывает, чтобы в зеркало посмотреть?
      Ликиному фанту-платочку досталось "исповедовать грешников". Никитиной пуговице - проделать цирковой номер. Никита подумал, что Тодик, кажется, прав.
      Потом все исполняли свои номера. Тодик оказался хитрее, чем о нем думали. Когда подошла его очередь, он попросил Эрну аккомпанировать на пианино, вышел на середину комнаты, поднял руку к потолку и, то широко открывая рот, то раздувая щеки, исполнил арию без единого звука.
      Пока хлопали его находчивости, Лика переглянулась с Костей и вышла в переднюю.
      - Что значит "исповедовать грешников"? - спросил Никита у Эрны.
      - А вот вызовет тебя Лика, тогда узнаешь, - засмеялась Эрна.
      Как будто в ответ на ее слова от дверей, за которыми скрылась Лика, окликнули Никиту:
      - Тебя вызывают исповедоваться!
      Эрна прикусила губу, удивленно посмотрела на Никиту: Никита пожал плечами и направился к двери. В дверях он оглянулся и увидел, что из столовой вышла мать Эрны. В это время его потянули за руку, и дверь за ним закрылась. В полумраке прихожей он с трудом различил лицо девушки.
      Перед самым лицом блеснули ее глаза.
      - Я хотела у тебя спросить одну вещь.
      - Ну? - сказал Никита, чувствуя, как его охватывает непонятное волнение.
      - У вас в комсомольском клубе бывают девушки-комсомолки?
      - Ну, бывают.
      - А это правда, что вы остаетесь с ними в клубе ночевать?
      Никита сначала не понял, что она спрашивает. А потом до него дошло. С его губ готово было сорваться ругательство, но он сдержался и крикнул только:
      - Дура!
      Нащупав дверную ручку, он выскочил из передней, чуть не сбив с ног Эрну и ее маму. Обе смотрели на него одинаковыми круглыми глазами.
      - Я же говорила, с ним будет трудно. Апаш, беспризорник. Его нельзя оставлять вдвоем с порядочной девушкой, - сказала мама и строго спросила: - Что у вас происходит, мальчик?
      Никита замешкался с ответом. Он просто не знал, что отвечать.
      Из дверей, за его спиной, вышла Лика. Лицо ее пылало, она прижимала ладони к щекам.
      "Ну их всех к черту", - подумал Никита и сразу успокоился.
      - Ты молчишь, мальчик? - строго сказала мать Эрны.
      - Спросите у нее, - крикнул Никита и кивнул на Лику. Он окинул взглядом притихших девочек, заметил недоуменно вытянувшееся лицо Тодика. Подумал, без особого интереса, куда девался Костя? Последнее, что успел заметить, - удивленный и страдальческий взгляд Эрны.
      - Гудбай, ауфвидерзеен! - произнес он как мог насмешливо. Не торопясь вышел, а очутившись за дверью, стремительно бросился вниз по лестнице.
      Внизу он увидел Костю. Похоже, тот ждал кого-то.
      - Ты что? - спросил Костя. - Ха, ха! Понимаю. Девочка оскорбила пролетарскую честь. Пролетарии не понимают юмора.
      Никита ошалело смотрел на Костю. Так вот в чем дело! Вот почему удивилась она за столом, а потом решила спросить.
      - Ты, фрайер! - сказал Никита. - Я с тобой еще поквитаюсь!
      Он что есть силы хлопнул дверью.
      - Попробуй! - крикнул Костя ему вдогонку.
      Видно, таким уж выдался этот день для Никиты, что его злоключения еще не кончились. Он выбежал за калитку и с разбегу налетел на Леньку. Рядом с озабоченным видом прохаживался Карпа.
      - Ты что летишь как бешеный? - рассердился Ленька.
      - Это его из гостей выбросили. Со второго этажа, - объяснил Карпа. Они на именинах были. - Опустив руки и умиленно кланяясь, Карпа дурным голосом добавил: - С благополучным вас возвращеньицем, господин Лепехин!
      Никите сразу стало легче.
      Друзья шагали в ногу по звонким мосткам. Ленька изредка поглядывал на Никиту справа. Карпа, мурлыча под нос какой-то мотивчик, поглядывал слева.
      - Идем ко мне, - сказал Никита. - Батя уехал в Заостровье попов разоблачать. У нас поговорим.
      - Идем, - обрадовался Карпа. Он хотел еще что-то сказать, но Ленька грозно глянул на него.
      - Помолчи! Пусть он сначала расскажет, а потом мы ему выложим.
      Первое, что сделал Никита, когда они вошли в комнату, сорвал с ног опостылевшие башмаки, швырнул их под вешалку и с наслаждением потопал босыми ногами по чисто вымытому полу.
      Друзья улеглись животами на расстеленное одеяло.
      - Ну давай, выкладывай! - распорядился Ленька.
      Никита рассказал.
      Карпа сочувственно засопел, а Ленька сказал:
      - Азбука коммунизма. Чего еще от буржуев недорезанных ждать?!
      Он стукнул кулаком по одеялу.
      - Конечно! В три шеи разгоним буржуйских деточек!
      - Сегодня получено сообщение из ЦК... - не вытерпел и ввернул Карпа.
      - В РСФСР создана детская пролетарская организация, - продолжал Ленька. - В губкоме выбрали оргбюро по подготовке пионерского движения. Володя сказал, что завтра нас вызывают в оргбюро, там будет решаться судьба дружины бойскаутов и вопрос о создании отряда юных пионеров...
      - Кого, кого? - спросил Никита.
      - Юных пионеров Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, - торжественно повторил Ленька.
      - Даешь юных пионеров! - заорал во весь голос Карпа и, перевернувшись на спину, потряс в воздухе ногами.
      Часть II
      КОНЕЦ "ЧЕРНОГО БОБРА"
      Глава 14
      ФЛАГ НА ГРОТ-МАЧТЕ
      На знакомом утоптанном дворе под зелеными кронами берез построились патрули бойскаутов. Они образовали большую букву П, на открытом конце которой алело знамя с белой лилией. Возле знамени стояли Володя и Павлик.
      "Чайки" стояли против "ласточек", и Никита, поглядывая на девочек, думал, кто из них перейдет в новую организацию. Эрна? Не позволят ей родители. Никита вздохнул. Все-таки жалко. Хотя Ленька прав, она чуждый элемент, а все равно жалко. Да и остальные девочки тоже...
      Никиту толкнул в бок Карпа:
      - Тодик-то не пришел, а говорил...
      Никита оглядел "чаек". Ребята выжидательно поглядывали на Володю, который разговаривал со скаут-мастером. С правого фланга, опираясь на посох, с патрульным тотемом стоял Андрей. Узкий ремешок шляпы под подбородком подчеркивал решительное выражение его лица.
      Никита подвинулся к Андрею.
      - Не знаешь, куда делся Глеб Степанович? Что-то давно его не видно.
      - Сам удивляюсь, - пожал плечами Андрей. - Спрашивал Павлика, он тоже не знает. Может, в море ушел.
      - Сдрейфил Тодик. Или мамочка не пустила, - ворчал рядом Карпа.
      Павлик и Володя закончили разговор. Павлик аккуратно сложил и убрал в карман гимнастерки листок бумаги, переданный ему Володей, оглядел выстроившиеся перед ним патрули.
      Володя шагнул вперед и громко прочитал положение о создании детской организации, которая названа организацией юных пионеров. Бойскауты слушали, поглядывая то на Володю, то на Павлика, и разные чувства отражались на их лицах. С явной неприязнью смотрел на Володину черную куртку и фуражку с красной звездой Костя, патрульный "Черных бобров". Растерянны были лица девочек.
      Кончив читать, Володя предложил всем, кто хочет вступить в пионеры, перейти на левую сторону от знамени.
      Андрей шагнул вперед, скомандовал "смирно" и подвел свой патруль к Володе. Павлик удивленно изогнул брови и, сняв с головы шляпу, стал поправлять и без того прямые поля. Из "бобров" налево перешли двое. Из "ласточек" никто не перешел.
      - Ну что же, - сказал Володя, - кто надумает, милости просим. Наш штаб на углу проспекта Чумбарова-Лучинского и улицы Карла Либкнехта. Двери для всех открыты.
      Андрей скомандовал:
      - Шагом марш!
      И первые двенадцать юных пионеров с Володей во главе отправились в свой новый пионерский клуб. Три комнаты в нижнем этаже деревянного двухэтажного дома пионерам передали комсомольцы.
      Володя усадил ребят в кружок прямо на полу, в одной из пустых комнат.
      - Когда-нибудь, - сказал Володя, - когда будете взрослыми, вы вспомните этот день - день рождения первого пионерского городского отряда. О нас с вами заботятся комсомол и Советская власть. Нам передали это большое помещение, заказали отрядное знамя с эмблемой - пионерским костром. Наше дело - собрать под это знамя большой отряд.
      - У-у-у, - прогудел Карпа, - за этим дело не станет.
      - Со всех улиц, от Быка до Кузнечихи, пацаны в комсомол просятся, подтвердил Ленька. - В комсомол им рано, а в пионеры в самый раз.
      - Я тоже так думаю, - продолжал Володя. - Но от нас уходит Андрей...
      - Куда? Почему? - закричали ребята.
      - Я с вами, ребята, - сказал Андрей. - Но мне нужно работать. Меня берет матросом на рыболовный тральщик капитан Михов.
      - С Андреем мы договорились, - сказал Володя. - Он нас не забудет и, когда вернется, придет к нам, расскажет о плавании. Как думаешь, повернулся Володя к Андрею, - кого вместо тебя патрульным, нет, не патрульным, а звеньевым "Чайки" назначить?
      - Никиту Лепехина, - не задумываясь, ответил Андрей. - Он на второй разряд успел сдать. С катером может управляться, и ребята его уважают.
      Никита вздрогнул: "Почему меня? - Он посмотрел недоверчиво на Андрея, потом на ребят. - Чем я лучше Леньки или Карпы?"
      Ленька и Карпа согласно закивали:
      - Никиту.
      - Хорошо, - сказал Володя. - Звеньевым "Чайки" будет Никита Лепехин. Он, может быть, еще не очень силен в политграмоте, но парень наш, пролетарский и крепкий. У него мы заберем Карпу и Леню, они будут звеньевыми двух других звеньев. Названия сами придумаете. Только я советую не брать больше названия зверей и птиц, а более подходящие к нашей действительности.
      - "Красный моряк"! - сказал Карпа.
      - "Серп и молот"! - сказал Ленька.
      - Можно и так, - согласился Володя. - Только вы это своим будущим пионерам предложите. Согласятся - так и будет.
      Он поднялся с пола, одернул гимнастерку, накинул на плечи кожаную куртку.
      - Я в губкомол, доложу, что есть отряд. А вы распланируйте уголки звеньев. Принимайтесь хозяйничать в своем клубе.
      Володя вскинул руку над головой новым пионерским салютом:
      - Пионеры! К борьбе за дело рабочего класса будьте готовы!
      - Всегда готовы! - гулко прозвучало в пустых комнатах.
      Володя ушел.
      Ребята обошли комнаты. Заглянули в темную кладовку в конце коридора.
      - Здесь можно маленькую мастерскую соорудить, - сказал Ленька. Переплетную. Станочки смастерим, я знаю, как их сделать. Будем книги переплетать.
      - Нет! - возразил Карпа. Он что-то отмерял шагами. - Смотрите! Если выломать эту стену, то кладовка соединится с большой комнатой. В комнате поставим скамейки, а из кладовки выйдет сцена. Поняли, что получится?
      - Тебе дай волю, так ты всех в артистов превратишь! - сказал Ленька.
      Карпа уже ерошил ежик волос на голове, собираясь сражаться за свою идею, но в это время за их спинами раздался стук. Обе половины наружной двери распахнулись настежь, и в коридор влетела и бесшумно покатилась по полу бойскаутская шляпа. За ней через порог перевалился Тодик и растянулся на полу. Он быстро вскочил на ноги и, хватаясь за голову, пропищал, заикаясь:
      - "Боб-ры"!
      Его обступили ребята.
      - Что ты трясешься, как овечий хвост? - спросил Карпа.
      - "Бобры"... угоняют катер! - выпалил Тодик. - Они хотят... утопить фрегат, чтобы вам не достался.
      Ребята растерянно уставились на Тодика. Первым опомнился Никита.
      - За мной! - крикнул он и выскочил за дверь.
      Хватая на ходу посохи, бросились вслед остальные.
      Ребята с посохами наперевес неслись по улицам, как бойцы в атаку. Сзади со шляпой в руках едва поспевал Тодик.
      Выбежав на набережную, они увидели катер. На его высокой грот-мачте развевался треугольный вымпел с силуэтом черного бобра. У борта покачивался ялик. С него двое "бобров" перебрасывали на катер тяжелые камни. У мачты с топором в руках стоял Костя. Увидев сбегающих на пристань "чаек", он что-то крикнул и взмахнул топором.
      - Что ты делаешь! - отчаянно закричал Ленька.
      Топор опустился, и до ребят донесся глухой удар.
      Андрей побежал вдоль пристани к причаленному на дальнем конце карбасу. Никита прикинул на глаз расстояние, сильно оттолкнувшись ногами, бросился в реку. За ним прыгнули Карпа и Ленька.
      Костя перешел на ялик, оттолкнулся от борта катера. "Бобры" поспешно выгребали на быстрину. Костя стоял на корме ялика и что-то насмешливо кричал.
      В несколько взмахов Никита достиг низко осевшего катера. Он перевалился через борт и помог забраться подоспевшим друзьям. У самой мачты из прорубленной в днище дыры чистым фонтаном била вода. Катер, тяжело загруженный булыжником, медленно оседал.
      - Камни, камни выкидывать! - крикнул Никита.
      - Не успеем, - сказал Ленька. - Во сколько нагрузили! Утонет катер, пока возимся.
      - Нет! - крикнул Карпа. - Не утонет наш фрегат!
      Он примерился, присел и, выкрикнув "у-ух!", шлепнулся на пробоину.
      - Ой, братцы, кажется, я на гвоздяру угодил, - пожаловался он и тут же закричал: - Чего уставились? Викидывай камни! Думаете, я собираюсь сидеть, пока у меня вода через рот пойдет...
      Никита и Ленька набросились на булыжники. К борту приткнулся карбас с остальными "чайками". Андрей мгновенно оценил обстановку.
      - Воду отливать! - приказал он и, быстро пробираясь на нос, крикнул Карпе: - Потерпи немного, я сейчас пластырь сооружу.
      - Я сижу крепко, - состроил рожу Карпа. - Я на гвозде сижу.
      - Не выдумывай, - сказал Андрей, вытаскивая из-под носовой палубы брезент и веревку. - Шлюпки делают не на гвоздях, а на медных заклепках. Нет под тобой никаких гвоздей.
      - Помоги мне, - обратился Андрей к Никите.
      Они быстро завели под катер подкильные концы, выровняли их и затянули пластырь из толстого прошитого брезента.
      - Можешь вставать, - сказал Андрей, закрутив тугие концы.
      Карпа ойкнул и встал на четвереньки. Андрей нагнулся над ним.
      - Какой же это гвоздь? Просто здоровая заноза.
      - А мне легче? - скривился Карпа.
      Андрей достал из ящика, скрытого под банкой, плотницкие кусачки и, не дав Карпе опомниться, выдернул у него занозу. Карпа вскочил на ноги. Держась одной рукой сзади за штаны, другой он погрозил вслед едва видному ялику:
      - Подожди, "Черный бобр", я тебе это припомню!
      - За такие дела можно под суд отдать. Это вредительством называется, - сказал Ленька.
      - Они свой пиратский флаг оставили, - пропищал Тодик, показывая на верх грот-мачты, где развевался вымпел с черным силуэтом зверя.
      Андрей подошел к мачте, осмотрел со всех сторон.
      - Фалы обрезаны. Флаг спустить нечем, - сказал он.
      Никита сбросил мокрые штаны и рубашку. Повязал косынку на голую шею.
      - Сейчас мы заменим этот "веселый Роджер". - Он поплевал на ладони и, быстро перебирая руками и ногами, вскарабкался на самый верх.
      - Держи! - крикнул он сверху, бросая сорванный вымпел.
      Немного повозившись, он соскользнул вниз. Над катером развернулась по ветру пионерская косынка.
      Карпа завязал в сброшенный вымпел камень и крикнул, швыряя тотем за борт:
      - Конец "Черному бобру"! Да здравствует наш пионерский флаг! Ура!
      И все они, мокрые и возбужденные, продрогшие на ветру, закричали:
      - Ур-ра!
      Глава 15
      ПЕРВЫЙ ГОРОДСКОЙ
      В пионерском клубе кипела работа. Оборудовались уголки звеньев. Новички готовились на третий разряд. К концу недели в пионеры вступило больше тридцати ребят. Звеньев оказалось мало. Пришлось организовать еще два. Мальчишки назвали свое именем Карла Либкнехта, девочки - именем Розы Люксембург. Новым звеньевым у мальчишек стал Валька Симаков. Звеньевым девочек выбрали Маняшу Уткину с Кузнечихи. Маня была дочкой известного помора Прохора Уткина, Она все умела: грести, плавать, разводить костер. С парусами управлялась как заправский матрос. Ее так и звали Машка-моряк. Девчонки под ее командой быстро завоображали и нахально потребовали, чтобы обслуживание катера с "Чесмы" поручили им, но встретили такой дружный отпор, что вынуждены были отступить. Правда, не обошлось без вмешательства Володи. Они выторговали себе право вместе с "чайками" заниматься работой с такелажем и парусами. Одновременно с Первым городским отрядом появился пионерский отряд при детдоме No 1. Ходили друг к другу в гости обмениваться опытом, которого явно не хватало.
      Никита никак не мог предполагать, что быть звеньевым так хлопотно. В "Чайке" было девять человек. И все разные, и у каждого свои заботы, свои интересы, которые необходимо было учитывать в повседневной работе.
      Коротышка Сережа Тыров, например, любил строгать и пилить. Хлебом не корми, только дай чего-нибудь смастерить из деревяшки. Ему организовали в уголке звена маленький верстачок. Этот верстак был постоянно занят. К Сережке начали ходить ребята из других звеньев. Теперь все полки и скамейки изготавливались в звене "Чайка".
      Пятеро самых шустрых: два Ивана, два Петра и Фрол - ни о чем и думать не могли, кроме моря. Эти пятеро стали постоянной командой катера с броненосца "Чесма", который после славной победы над "Черным бобром" был торжественно переименован в "Будь готов!". Буквы для него вырезал и покрасил золотой краской тот же Сережка Тыров. Катер был главной заботой звена. Под командой Никиты они надраивали до блеска латунные уключины, терли жесткими вениками палубу, сушили и укладывали паруса. И почти всегда с ними наравне работала неутомимая Маняша Уткина.
      Много помогали Первому городскому ребята из комсомольского клуба. В первые же дни существования отряда они притащили пионерам несколько столов, скамеек, шкафов для инвентаря, достали кумача для вымпелов и галстуков. А девушки-комсомолки их сшили.
      Несколько раз в пионерский клуб заходил секретарь губкома РКСМ Василий Олишев, расспрашивал звеньевых, что да как. Иногда с ним вместе наведывались секретарь горкома Угловой и заместитель председателя губисполкома Боговой.
      Когда Ленька заикнулся было, что неплохо бы организовать выпуск пионерского журнала "Костер", Олишев сказал:
      - А что ж, хорошее дело! Дерзайте. Готовьте журнал в рукописном виде. А потом мы экземпляров десять размножим на гектографе. Кажется, я видел в городской типографии гектограф? - спросил он у Богового.
      - Еще со времен большевистского подполья сохранился. Я договорюсь, сказал Боговой.
      И договорились.
      Отец принес Никите из типографии три специальных химических карандаша: красный, фиолетовый и зеленый. Картинки и заглавия рисовали разными цветами, а весь текст писали фиолетовым. Потом каждую готовую страницу укладывали текстом вниз на желатиновый поднос гектографа и прокатывали валиком. Текст отпечатывался на желатине. Затем прикладывали чистый лист, прокатывали его тем же валиком, и на бумаге получался отчетливый оттиск.
      Через неделю Ленька уже с гордостью держал в руках пахнущую типографией тоненькую тетрадку с красными буквами: "Костер". Под заглавием фиолетовый пионер, похожий чем-то на Петьку Жгилева, надув щеки, дул в зеленый горн с красным вымпелом.
      Никита теперь каждый день шел в свой клуб как на праздник. Ему постоянно хотелось выполнить любое дело как можно лучше. Он все реже вспоминал свои беспризорные скитания. Жизнь четко разделилась на ту, вроде бы ненастоящую, и на эту, теперешнюю.
      Он по утрам вставал вместе с отцом. Обливались из одного ведра за сараем во дворе. Вместе завтракали и выходили на улицу.
      - Обедать не опоздай! - говорил отец и легонько подталкивал его в спину.
      * * *
      Никита вошел во двор пионерского клуба и увидел Володю, Леньку и Карпу.
      - Вот и Никита, - сказал Володя. - Хочу с вами посоветоваться. Сможем ли мы вывезти отряд в лагерь?
      - Даешь лагерь! - закричал Карпа.
      - А что тут такого, - сказал Никита, - погрузимся на катер и поехали.
      - А кто нас кормить будет? Где спать? - сказал Ленька. Подготовиться надо как следует. Подумать надо.
      - Да что тут думать! - Карпа даже покраснел от волнения. - Тут все ясно, как мармелад!
      - А ты мармелад-то ел когда-нибудь? - засмеялся Ленька.
      - Ну, не ел. Подумаешь! Его из варенья делают. И вообще, при чем здесь мармелад? Мы про лагерь толкуем. Видали! Я ему про лагерь, а он про мармелад.
      - Да ты же сам! - возмутился Ленька.
      - Не горячитесь, - сказал Володя. - Леня прав. Дело нешуточное. Как говорит наш Головко, "це дило требо розжуваты". Раз никто из моих помощников не возражает, начнем готовиться. А что для этого нужно?
      - Ха, - сказал Карпа, - палатки, вот что.
      - Топоры, лопаты, посуду, спички, хлеб, соль, картошку, - начал перечислять Никита.
      - Лекарства, - добавил Ленька обиженно. - Бинты, йод!
      - Ну вот видите, не так уж мало, - сказал Володя, посмеиваясь. - А кроме всего этого, нужно и ребят подготовить, обучить. В каждом звене должны быть санитар, горнист, барабанщик. Значит, так, Никита с Леней берите по нескольку ребят от каждого звена и отправляйтесь. Помните казармы, где винтовки ЧОНа получали? Там возьмете все по этой записке и договоритесь об обучении барабанщиков и горнистов. А Карпа отыщет Маняшу и организует занятия санитаров.
      У Карпы вытянулось лицо.
      - Да, - сказал он, - всегда так. Кому в казармы: горны, барабаны, палатки получать, а Карпе с девчонками бинты разматывать.
      С Никитой и Ленькой отправились Петька из "Серпа и молота" и четверо новичков из других звеньев.
      Полк помещался в длинном здании, на фасаде которого еще сохранились щербатые следы от пуль. Дневальный со штыком на поясе провел ребят через всю казарму рядами аккуратно заправленных коек и пирамид с начищенным оружием. Ребят поразила чистота и тот особый порядок, который отличает военные казармы.
      Молодой командир с кубиками на воротничке и кимовским значком на груди приказал вызвать барабанщика. Пришел пожилой солдат с длинными, как у запорожца, усами. Усмехаясь в усы, он протянул ребятам солдатский барабан и спросил:
      - Ну, кто хочет?
      Петька осторожно взял палки, повесил на шею тяжелый барабан и ударил. Получилось что-то жалкое вроде: "тра-та-та, тра-та-та, вышла кошка за кота". Солдат прищурил глаза, шевельнул усами, взял барабан и сказал: