Записки прокурора

      - Хотите послушать показания Шатрова?
      - Давайте.
      Инга Казимировна достала из сейфа кассету, заправила в магнитофон. Я устроился поудобнее. Лента закрутилась.
      ... - С чего у вас с Луговым возник разговор о деньгах? - раздался голос следователя.
      - Точно не помню, - чуть помедлив, ответил Шатров.
      - А все же?
      - Попросил я у него пару раз взаймы. Он отказал. Мать ему запретила давать мне.
      - Почему?
      - Ну, чтобы я меньше пил.
      - Вы знали, что у него имеется много денег?
      Шатров долго молчал.
      - Знали или нет?
      - Откуда? Нет, не знал.
      - Луговой не говорил вам, где работает, чем занимается, откуда сам?
      - Говорил, родители в Ленинграде. А чем занимается, не знаю.
      - Целый месяц у вас жил человек, почти вашего возраста, и у вас не возникло разговора об этом?
      - Я спрашивал, кто он по специальности. Смеется. И жнец, говорит, и швец, и на дуде игрец... А чего мне лезть к нему в душу?
      - В какой форме Луговой предложил вам заниматься изготовлением фальшивых денег?
      - Не пил он. А тут вдруг утром зазывает меня к себе и спрашивает: выпить хочешь? Я как раз гудел...
      - Что?
      - Ну, запил... С похмелья был. Сели мы, он вынимает бутылку, колбасу. Я сбегал, нарвал редиски, луку. Выпили. Он мне говорит, мол, если хочешь иметь деньги, давай ко мне в артель. Я спросил, что за артель. Он говорит: деньги делать. Я их так, говорит, делаю, что в банке от настоящих не отличат... Я думал, шутит он, смеется надо мной. Открывает он чемодан, а там полно сотенных и пятидесяток... Хоть я уже и того был, а сам думаю: надо держать ухо востро. Мишка мало пьет, все мне подливает...
      - Когда произошел этот разговор?
      Шатров помедлил с ответом. Потом сказал:
      - Ну, раньше. За день.
      - Раньше чего?
      - За день раньше, как Мишка сбежал.
      - Почему вы думаете, что он сбежал?
      - Ну, пропал. Нету же его...
      - Хорошо. Значит, вы говорите, что Луговой предложил вам делать деньги накануне своего исчезновения. Так?
      - Да. Я ответил, что подумать надо. Он говорит: правильно, мол, подумай... А я это нарочно сказал, чтобы он не того...
      - В каком смысле "не того"?
      - А кто его знает, что он мог мне сделать, если бы я сразу отказался...
      - Понятно. Дальше.
      - Оделся он. Ушел. Я был, конечно, на взводе. Думаю, надо в милицию идти. Но ведь не поверят, потому как выпивши я. А делать что-то надо. Взял я из его комнаты чемоданчик, отнес в голубятню. Правда, взял одну сотенную, чтобы проверить, фальшивая или нет. Здорово на настоящую похожа. Ну, и не удержался я... Не помню даже, как меня мать домой притащила.
      - Значит, что было в этот день, вы больше ничего не помните?
      - Отключился... А назавтра утром Мишка будит меня. Спрашивает, где деньги. Я сказал, что знать ничего не знаю. Он говорит: ладно, опохмелись, потолкуем. И опять про деньги спрашивает. Дураком обозвал, сказал, что мы можем вместе с ним столько денег сделать - завались. Я тяну резину, а сам думаю, как бы улизнуть, сообщить куда следует. Мать опередила меня... Но я в тот же день заявил бы...
      Гранская задумчиво выключила магнитофон.
      - Вас что-то смущает? - спросил я.
      Она ответила не сразу.
      - Понимаете, в чем дело... По словам Евгения Шатрова, квартирант поил его дважды. За день до обыска и в день обыска. А старушка, его мать, показала, что она помнит только одну их совместную выпивку - в день обыска.
      - Ну и?..
      Инга Казимировна пожала плечами.
      - Будем работать. Орешек крепкий.
      В том, что орешек действительно крепкий, убедиться пришлось довольно скоро.
      Через несколько дней после этого разговора были получены результаты двух экспертиз - повторной ассигнаций и дактилоскопической. Гранская и Коршунов пришли ко мне.
      В первом пакете, который протянула мне следователь, была вложена дактилокарта с тремя фотографиями. Две в профиль и одна анфас. Фотографии изображали молодое мужское лицо. С крупным чувственным ртом, умными глазами. В волосах заметно выделялась белая прядь.
      - Гребцов Олег Михайлович, - сказала Гранская. - Тридцать два года. Отбывал наказание в колонии за хищение государственной собственности. Три с половиной месяца тому назад отбыл срок и освобожден.
      - Вот что значит бриться чужой бритвой, - сказал Коршунов. И я не понял, шутит он или нет. А старший лейтенант продолжал: - Объявили всесоюзный розыск. Родные его живут не в Ленинграде, а в Липецке.
      - Крупное хищение? - поинтересовался я.
      - Я запросила дело, - ответила Гранская.
      - Помимо Максимовой, других связей в городе не обнаружили?
      - Пока нет, - сказал Коршунов. - Но работу в этом направлении продолжаем.
      - Хорошо.
      - Теперь второе, Захар Петрович. - Гранская достала другой пакет. Результаты исследования денег. Из двух билетов достоинством в пятьдесят рублей с одинаковым номером один оказался поддельным.
      - Фальшивым? - уточнил я.
      - В том-то и дело, что нет. Обе ассигнации настоящие. Только на одной из купюр цифры подрисованы.
      Она достала две фотографии. На них крупно увеличено "ОМ 3906141". На одной цифры 9 и 4 обведены кружком.
      - Таким образом, - продолжала Гранская, - цифры 9 и 4 на одной ассигнации подрисованы. Другая купюра без всяких дефектов.
      - Значит, деньги не фальшивые? - удивился я. - Только в одной ассигнации подогнаны цифры, чтобы номер совпал с другой. Правильно я понял?
      - Правильно, - кивнула Гранская. - Но это еще не все. - Она достала еще одну фотографию. На ней номер "ГВ 7052194". Буква В, цифры 7 и 5 тоже обведены кружочками. - Это сотня. - Гранская приложила к фотографии ассигнацию. - Подделаны уже две цифры и буква. Сам же билет настоящий.
      - А пары к нему нет?
      - Нет. Все остальные деньги без подделок.
      - Да, я совершил ошибку, когда послал на экспертизу деньги выборочно, а не все сразу, - вздохнул Коршунов.
      - Не огорчайтесь, Юрий Александрович. Я чуть не сделала еще более серьезный промах - хотела сдать их в банк, - улыбнулась Гранская.
      - Что бы могла значить вся эта петрушка? Зачем понадобилось портить настоящие деньги? - задал я вопрос.
      - Вот это и остается пока загадкой, - ответила Гранская. - Я думаю, самим нам трудно будет во всем этом разобраться. Наверное, придется Юрию Александровичу поехать в область и обратиться в научно-технический отдел. Просмотреть все, что связано с денежными махинациями, с подделкой ценных бумаг.
      - Будет исполнено, - откликнулся Коршунов.
      - Это правильно, - сказал я. - И все-таки, Инга Казимировна, какая-нибудь версия у вас есть?
      - То есть даже ума не приложу, - призналась Гранская. - Если бы не эти две поддельные купюры!..
      Я усмехнулся.
      - Вот-вот, вы сейчас скажете: отгадка - ключ ко всей истории. Гранская и не собиралась скрывать иронию.
      - Не скажу. Вы это сами сказали, - в тон ей ответил я.
      - Спасибо на добром слове... Честно, будь все деньги без изъяна, можно было бы строить различные предположения: лже-Луговой убит или сбежал, боясь разоблачения... Да мало ли еще. Или деньги фальшивые. Тоже легче... А у вас ничего?
      - Как и у вас, - засмеялся я.
      - Юрий Александрович? - повернулась Гранская к старшему лейтенанту.
      Тот солидно помолчал.
      - Хитро больно, - произнес он. - Прямо какой-то научно-технический эксперимент... Однако зачем было парню бежать от таких денег? Он ведь наверняка знал, что они настоящие.
      - Так ведь Шатров их спрятал, - сказала Гранская.
      - Вот и я говорю. Пропали деньги, пропал и Луговой-Гребцов.
      - Улавливаю, - кивнула следователь. - Он исчез после того, как лишился денег. А не вместе с ними...
      - Убийство вы отрицаете? - спросил я.
      - Нет. Но если и совершено, то только не Шатровым. Совершенно пьяный... Убить, возможно, и убил бы, но скрыть следы...
      - Хорошо, - сказал я, - не будем гадать.
      - Вот именно, Захар Петрович. Всесоюзный розыск, мы здесь... Подождем. Ничего не попишешь...
      С тем мы и разошлись.
      Коршунов поехал в область. Потом в Липецк, к родным Лугового-Гребцова. Всесоюзный розыск результатов пока не дал. Связи в городе, помимо Максимовой, установлены не были. И поэтому Гранская отправилась в колонию, где отбывал наказание квартирант Шатровых.
      В ее отсутствие позвонили с завода и сказали, если Гранская действительно хочет у них работать, пусть оформляется немедленно. Я отправился к директору. Получилось так, что бывший начальник отдела кадров неожиданно срочно совсем уехал из города: нашел обмен на квартиру где-то у моря.
      Я стал объяснять директору, что Инга Казимировна будет буквально через несколько дней, просил подождать и, к своему удивлению, встретил странное упорство. Сейчас или никогда.
      Я уже проклинал себя за то, что Инга Казимировна лишается места, на которое стремилась. Я пошел к секретарю райкома. Лишь после его вмешательства директор завода смягчился.
      Можно представить, с каким настроением я встретился с Гранской, когда она вернулась из командировки. И удивился, когда она, выслушав меня с олимпийским спокойствием сказала:
      - Спасибо вам большое за хлопоты. Я съезжу на завод. Думаю, все будет в порядке.
      - О чем речь! - воскликнул я. - Немедленно сдавайте все дела и оформляйтесь.
      - Гоните, - сказала Инга Казимировна.
      Я растерялся. Вроде бы шутит? Что-то не похоже.
      - Я вас не понимаю...
      - Захар Петрович, надо закончить дело.
      - Я не хочу, чтобы вы... Это дело, потом другое, третье... Закончим без вас.
      Она неожиданно улыбнулась.
      - Если бы я не проработала с вами столько лет...
      - Так вы что, не хотите на завод?
      - Хочу.
      - В чем же дело? - Я окончательно был сбит с толку.
      - Если я им нужна, подождут... Вас интересуют результаты моей поездки?
      - Конечно, - буркнул я, удивляясь ее спокойствию. Потом подумал, что она просто не представляет, какие тут страсти бушевали вокруг нее.
      - Так вот, результаты не очень важные. - Это она уже сказала с грустью.
      - И все же?
      - Интерес представил, пожалуй, только заключенный Кирьянов. Бывший доцент. Они вместе с Гребцовым активно участвовали в художественной самодеятельности.
      - За что он сидит?
      - Брал взятки с абитуриентов.
      - Что он сообщил?
      - Говорит, что с Гребцовым было интересно общаться. Оба они, мол, интеллигентные люди. Доцент - химик по специальности. Этот - закончил три курса мединститута.
      - Значит, наш разыскиваемый почти врач... И что они делали в художественной самодеятельности? Пели? Танцевали?
      - Нет. Они показывали фокусы, забавные химические опыты.
      - Гребцов еще и в химии разбирался?
      - Не очень, как сказал доцент. Гребцов хорошо знал психологию зрителей. Какая там, в сущности, химия? Примитив. Чем нас удивляли в школе? Всякие фейерверки, изменение цвета... Но доцент говорит, что Гребцов придумывал эффектные трюки. А после Кирьянов читал популярные лекции о химии. Когда Гребцов вышел на волю, доцент очень сокрушался, что не мог найти другого такого напарника.
      - Значит, как говорится, зарыл свой талант в землю... Еще что?
      - Больше ничего... А что у Коршунова?
      - Пока не вернулся.
      - А чем пока заняться мне?
      - Идите на завод.
      - Зайду. Сегодня же.
      ...А когда мы встретились на другой день, Гранская сказала, что виделась с директором. Все якобы улажено. Она проштудировала дело, по которому проходил Гребцов и которое поступило к нам в ее отсутствие.
      - Ну и разносторонний парень этот Гребцов, - покачала головой Инга Казимировна. - Вот за что он сидел. На заводе автомобильных и тракторных запчастей действовала шайка расхитителей. Гребцов работал в отделе сбыта. И "по совместительству" помогал сбывать краденую продукцию частным лицам. На его долю в общей сложности пришлось около четырех тысяч рублей. Большую часть из них конфисковали.
      - Таким образом, от этой операции он не мог укрыть большую сумму?
      - Ни в коем случае.
      В это время за окном раздался скрип тормозов. Мы с Гранской выглянули в окно.
      Из милицейского "газика" выскочил Коршунов и быстро зашел в подъезд прокуратуры.
      - Удивительно: Юрий Александрович спешит, - сыронизировал я.
      - Да, слишком уж энергично, - улыбнулась следователь.
      Через мгновение старший лейтенант был уже в дверях:
      - Разрешите?
      - С хорошими новостями или нет? - полушутливо спросил я.
      - Луговой-Гребцов задержан в Ленинграде, - сказал Коршунов.
      - Все-таки Ленинград! А мы вас уже заждались, - сказала Гранская.
      - Задержался... Вышли на него через тетку. Там проживает.
      - Это новость номер один, Юрий Александрович. Можно вас поздравить.
      - Не меня. Всесоюзный розыск.
      - Ваше ведомство все-таки, - сказал я. - А что с дензнаками?
      - Был я в научно-техническом отделе УВД области. И в Москве.
      - Ого! - улыбнулась Гранская.
      - Мы вам, говорят, скажем, чем выполнена подделка, каким способом, каким красителем, но с какой целью - увы... Всяческие архивы поднимали. Не то. Наш случай - впервые.
      - В историю войдете, - подбодрил я следователя и старшего лейтенанта.
      - Или только в географию, - отшутилась Гранская. - Так у вас все, Юрий Александрович?
      - Да как вам сказать, - пожал плечами Коршунов. - Та рыбка или не та... В Лосиноглебске недавно задержан органами милиции подозрительный гражданин. Весь день ходил по магазинам и менял мелкие деньги на сотенные. С большой неохотой соглашался на пятидесятки.
      Коршунов замолчал.
      - Интересно, - оживилась Гранская. - В чемоданчике больше сотенных билетов... Но Лосиноглебск...
      - Он житель нашего города. А до Лосиноглебска час езды. - Коршунов протянул следователю бумажку. - Есипов Илья Митрофанович. Я успел только установить, что в настоящее время он в Зорянске.
      - А как вышли на этого Есипова? - спросила Гранская.
      - Поговорил я в области с ребятами из угрозыска. Они недавно искали преступника, который менял крупные деньги на мелкие. И в Лосиноглебске наскочили на Есипова, который, наоборот, мелкие обменивал на крупные. Проверили его. Все оказалось в порядке. Пенсионер. Деньги настоящие. Видите ли, блажь у него - иметь только сотенные. Прятать в чулке, что ли, удобнее?
      - Вы проверьте его на всякий случай, - сказала Гранская.
      - Сделаю. Конечно, с другой стороны, на свете много всяких чудаков...
      Допрос Лугового-Гребцова был проведен в прокуратуре. На нем был светлый костюм в полоску, белая рубашка с жестким воротничком. Вещи сидели отлично. Белая прядь в чубе придавала его лицу несколько романтический вид.
      - Как попал к вам паспорт Лугового? - спросила Гранская.
      - Нашел его около почты в Светлоборске, - спокойно ответил арестованный.
      - А почему не передали в милицию?
      - Это было первым моим желанием. Но чувство самосохранения взяло верх. Бывают же совпадения: я сам потерял паспорт. Вы понимаете, что без паспорта мне очень плохо. Только что вышел из заключения. Попади я в любое отделение милиции, началась бы проверка... И я далеко не уверен, что доверяли бы. Не так ли?
      - Надо всегда быть честным.
      Гребцов виновато улыбнулся:
      - Человек слаб. Я еще не совсем пришел в себя после колонии. Конечно, сделал глупость. Но поймите меня...
      Взгляд у арестованного был простодушно-открытым.
      - Допустим, все это так...
      - Так, так, - заверил Гребцов.
      - Мы еще вернемся к этому вопросу... Откуда у вас появилась крупная сумма денег?
      Гребцов некоторое время молчал и вдруг спросил с нескрываемым волнением:
      - Вы нашли мои деньги?
      - Выходит, была у вас крупная сумма?
      - Крупная? - усмехнулся Гребцов, подавив волнение. - Очень. Пятьдесят тысяч.
      - Откуда они у вас?
      - Выиграл.
      - Во что?
      - Не по лотерее и не по займу, конечно. В этом смысле мне никогда не везло. За всю жизнь выиграл один рубль. Но зато везуч в другом. - Он сделал жест, будто сдавал карты. - Преферанс, покер. Играю честно.
      - Вы утверждаете, что за три с половиной месяца со дня выхода на свободу смогли выиграть пятьдесят тысяч?
      - Не очень скромно хвалиться, но это так.
      - Смотрите-ка, какие у вас способности, - вставил я. - И врачом вы почти были, в карты мастак, гений, можно сказать, артистом оказались незаурядным, химией увлекаетесь...
      - Какая химия? - испуганно дернулся Гребцов. - Я вас не понимаю, гражданин прокурор.
      Я удивился: он вдруг потерял самообладание.
      - В местах заключения разве не занимались? - спросила Гранская.
      Гребцов посмотрел на нее, на меня. И уже спокойно, с улыбкой сказал:
      - А, в колонии... Не люблю грустных воспоминаний.
      - Так, - продолжила Гранская. - Вы можете вспомнить, с кем и где вы играли?
      - Во-первых, всех, конечно, не вспомню. Во-вторых, это не по-джентльменски, - снова улыбнулся Гребцов. - Но так как мы не в английском клубе, я нарушу правила. Дайте мне бумагу, ручку и некоторое время.
      - Хорошо, все это будет вам предоставлено, - спокойно сказала Гранская. - Где ваши деньги?
      - У меня их украли.
      - Где, когда, кто?
      - В доме Шатровых. Накануне моего отъезда из этого досточтимого города.
      - Где вы хранили их?
      - У себя в комнате. В небольшом чемоданчике. Причем на видном месте. Не прятал.
      - Почему вы не боялись оставлять их?
      - Хозяйка моя - честнейший человек. Мне казалось, что и сын ее тоже. Ну, а от других... По-моему, если вещь лежит на видном месте, то украсть ее не очень хочется.
      - Область психологии?
      - Увы, - печально сказал Гребцов, - я упустил из виду, что даже самые глобальные законы имеют исключения.
      - О чем у вас с Евгением Шатровым был разговор накануне вашего отъезда из Зорянска?
      - Накануне у нас не было никакого разговора. Я не ночевал дома. А когда возвращался часов в пять вечера, увидел Шатрова возле буфета у водокачки. Полные руки Скомканных трояков, пятерок. Поит дружков. Откуда бы у пьяницы могло быть столько денег? Я почувствовал неладное. Пришел домой, сказал бабе Тоне. Она пошла за Евгением. Я схватился - чемоданчика нет. Искал, не нашел. А тут старуха тащит своего сынка... Ну, на следующее утро я ставлю ему выпивку и спрашиваю прямо, где чемоданчик. Мне показалось, что Шатров растерялся, не знает, что и ответить. Тогда я применил уловку, сказал, что якобы деньги фальшивые. И предложил вместе заняться подделкой... Думал испугается и вернет чемодан с деньгами.
      - А он?
      - Он уже еле языком ворочал.
      - Что вы делали дальше?
      - Снова стал искать пропажу. Нигде нет. Потом вспомнил про голубятню. Только я поднялся на нее, смотрю, заворачивает в наш проулок милицейская машина. Из машины вышла моя хозяйка с милиционером. Я спустился вниз, взял сумку с вещами и садом выскочил на другую сторону двора. Недалеко железная дорога, товарняк шел. Медленно. Потому что поворот и подъем. Я вскочил на подножку...
      - Что вас так испугало?
      - Наивный вопрос: живу по чужому паспорту. Опять же - деньги.
      - Хорошо, гражданин Гребцов, мы потом продолжим. Вот вам бумага. Попробуйте вспомнить ваши карточные подвиги.
      Гребцов под охраной работника милиции уселся писать, а мы с Гранской решили обменяться впечатлениями. Вышли.
      - Каков, а? - спросила Инга Казимировна.
      - Самоуверен, но...
      - Да, я тоже обратила внимание. Когда вы о химии заговорили. А в чем дело, не пойму.
      - По-моему, вы где-то сделали ошибку.
      - Знаю, - согласилась следователь. - Надо поосторожней.
      - Разрешите? - В дверях показалась голова Коршунова.
      - Входите, входите, - пригласил я.
      Он поздоровался, положил на стол планшет.
      - Сведения о Есипове. За десять дней до исчезновения Гребцова он продал дом. За двадцать восемь тысяч.
      - У кого такие деньги нашлись? - спросил я.
      - Это люди честные. Двенадцать лет на Севере работали... Дальше. За три дня до вышеуказанного события Есипов снял с книжки двенадцать тысяч - все сбережения. И сдал облигации трехпроцентного займа на десять тысяч. Деньги просил только сотенные и пятидесятирублевки...
      Мы с Гранской переглянулись.
      - Интересно, - заметила Инга Казимировна.
      - В этот же день, - продолжал Коршунов, - у него случился пожар. Сарайчик загорелся. Соседи прибежали помочь - не пустил. Сам тушил.
      - Где он сейчас живет? - заволновалась следователь.
      - У него еще флигелек был. Там и живет.
      - Срочно нужно его сюда.
      - Слушаюсь, - ответил Коршунов. - Вы просили доставить Шатрова, он здесь. Прямо с работы.
      - Хорошо. Трезвый?
      - По-моему, он трезвее не бывает... Разрешите отправиться за Есиповым?
      - Да-да, Юрий Александрович, - сказала Гранская. - Продолжим допрос, Захар Петрович? - обратилась она ко мне.
      Мы вышли из кабинета. Навстречу поднялась молодая женщина.
      - Здравствуйте, Инга Казимировна. Вы не могли бы меня принять?
      - Здравствуй, Галя.
      Вид у Максимовой был такой взволнованный и просящий, что Гранская растерялась. Посмотрела на меня и сказала:
      - Захар Петрович, может быть, мы минут через десять?..
      - Хорошо, Инга Казимировна. - Я подумал, что она поступила правильно.
      Я вернулся в свой кабинет. Гранская говорила с Максимовой почти полчаса:
      - Важный был разговор? - спросил я, когда она вошла ко мне.
      - Вы знаете, зачем пришла Максимова? - вопросом на вопрос ответила Гранская. - Не догадаетесь. И как она узнала, что Гребцов здесь, ума не приложу... Так вот, она говорит, что, если у Гребцова какая-нибудь недостача или что-то надо компенсировать, готова отдать все свои деньги... Любовь!
      Я посмотрел на часы.
      - Да, любовь - это сила...
      Гранская улыбнулась.
      - Остальные двадцать минут я выясняла, как Гребцов познакомился с Есиповым Ильей Митрофановичем...
      - Они знакомы? - изумился я.
      - Да. Максимова дружила с его дочерью, которая была очень больна, сердечница. Ее надо было лечить, на курорты возить, а Есипов жалел денег. У него на сберкнижке лежали десятки тысяч, а жена ходила, как нищая. Галина говорит, очень интересная женщина была... Сам Есипов через весь город таскал ведра с помоями для свиней... Прямо Плюшкин и все. Жена не выдержала. Уехала с дочерью к сестре несколько лет назад...
      - Действительно, динозавр какой-то.
      - Приблизительно так же назвал его и Гребцов при первой встрече... Они с Галиной шли по городу. Встретился Есипов, поздоровался с Галиной. Гребцов поинтересовался, что это за голодранец. Максимова и рассказала ему про этого "голодранца" с тугой мошной. Гребцов только и вымолвил: "Ископаемое"... И Максимова очень удивилась, когда через несколько дней увидела их вместе. Гребцов объяснил, что встретил случайно.
      - Еще что?
      - Все... Вижу, вы спешите?
      - Очень. В райком. Продолжайте без меня, Инга Казимировна. Я потом присоединюсь.
      ...В райкоме встретился директор завода и спросил, сколько мы еще будем подводить его с Гранской. Я сказал, что не больше двух дней. Не люблю давать пустых обещаний, но у меня возникла уверенность, что Гранская уже близка к цели.
      ...В моей приемной сидел странный посетитель. Растрепанный, в засаленном пиджаке. Корявые нечистые пальцы скрестились на животе. Он глянул на меня равнодушно, взглядом неудачника, которому ничего не надо и который не ждет уже от жизни ничего.
      Гранская успела провести очную ставку Шатрова с Гребцовым.
      - Шатров вновь подтвердил, что украл чемоданчик с деньгами, - доложила следователь. - По пьянке, говорит. Он убежден, что состояние опьянения смягчает вину.
      - Увы, это заблуждение многих.
      Согласившись со мной, Гранская протянула мне на утверждение постановление об аресте Шатрова.
      - Теперь вы уверены в его виновности? - спросил я.
      - После допроса Гребцова у меня нет сомнений, что Шатров тоже хотел поживиться. И все это водка. Может быть, находясь под стражей, задумается.
      Подписав постановление, я поинтересовался, что намерена делать Инга Казимировна дальше.
      - Займусь Есиповым. Он здесь.
      - Это что в приемной сидит? - удивился я.
      - Колоритный тип... По-моему, их надо сразу свести.
      - Ну что ж, давайте попробуем...
      В кабинет Гранской, где уже находился Гребцов, пригласили Есипова.
      - Вы знаете этого человека? - обратилась следователь к Гребцову.
      - Нет, - сказал он, брезгливо осмотрев Есипова.
      - Вы знакомы? - спросила Гранская Илью Митрофановича.
      Есипов несколько дурашливо вздернул плечи:
      - Не припоминаю.
      Сцену, которая произошла потом, Гранская разыграла эффектно и просто. Она вынула из сейфа чемоданчик. Положила на стол. Щелкнул замок. Откинулась крышка, и на стол тихо потекли купюры играя радужными узорами.
      Есипов смотрел на кучу денег, не мигая. И вдруг из кокона равнодушия, никчемности и жалкости вылез хищник.
      - Подлюга! - прохрипел Есипов. - Обманул, мерзавец, украл!
      Преобразился и Гребцов. Стал иронически злорадным.
      - Каким образом, уважаемый Илья Митрофанович, у вас можно украсть? Да у вас муравей не стащит с участка соринки... Вы мироед!
      - А ты вор! - ощетинился Есипов.
      - Прошу не тыкать... Гражданин Есипов обвиняет меня в том, что я украл у него деньги, - спокойно обратился к нам Гребцов. - Это не так. Я расскажу правду. Меня познакомил с ним один человек. Когда я узнал, что такое этот Есипов, у меня возникла идея. Почему он, которому деньги не принесли счастья, как не принесли и его родным, должен владеть ими? Не было сомнения, что Есипов до смерти любит эти радужные бумажки... Я навестил его уже специально. Под предлогом, что могу устроить ему вывоз и продажу яблок в Ленинград. Цену назвал ошеломительную. Яблочки были еще зеленые, так что у меня было время обработать Илью Митрофановича. Подвел его к мысли, что деньги можно добывать и без помощи фауны и флоры. Предложил делать фальшивые деньги. Оговорюсь сразу: я не фальшивомонетчик. Подделывать деньги не умею и не собирался. Это был просто трюк. Как вам известно, я немного увлекался химией. Не буду вдаваться в химические подробности. Потом согласен на, как тут выражаются, следственный эксперимент... Что я сделал. Между двумя чистыми листами вклеил сотенный билет, приложил к бумаге купюру, облучил простым светом. Затем, действуя особым составом, удалил бумажную массу. Потом обыкновенными ножницами обрезал лишнюю чистую бумагу по краям и продемонстрировал сотню, только мокрую... Понятно, я изложил?
      - Понятно, - кивнула Гранская.
      - Ох, шельма! - простонал Есипов.
      Номера у обеих сотен подогнал, конечно, раньше... Эксперимент прошел успешно. Мы разменяли в сберкассе якобы фальшивую сотню, и Есипов возжаждал сделать их таким способом как можно больше.
      - А две одинаковые пятидесятки? - спросила Гранская.
      - На всякий случай я приготовил и пятидесятки. Но второго эксперимента не понадобилось... Далее. Есипов продает свою движимость и недвижимость. Я посоветовал иметь только крупные купюры. И вот уважаемый Илья Митрофанович едет в какой-то соседний городок насчет обмена мелких купюр на крупные. Я в это время соорудил агрегат, в котором был потайной ящичек из железа. В агрегат закладывалась вся сумма, незаметно спускавшаяся в этот железный ящичек. Стопки чистых листов, ванночка с серной кислотой, капельница с бертолетовой солью, простая лампочка... Как я и предполагал, Есипов сам захотел делать деньги. Я показал, как нужно открыть капельницу. Он остался в сарайчике с агрегатом, а я стоял на стреме, чтобы никто не застал нас. В это время Есипов приступил... А при соединении серной кислоты с бертолетовой солью происходит взрыв, об этом даже школьники знают... Взрыв очень напугал моего уважаемого напарника... Извлечь деньги из горевшего агрегата было, как говорится, дело техники...
      Вдруг Есипов злорадно закричал:
      - Не достались тебе мои денежки! Во!! - И показал Гребцову грязный кукиш.
      - Увы, - развел руками Гребцов, - меня тоже обошли. И кто? Жалкий алкоголик...
      - Вот теперь вместе с ним и сядете! - не унимался Есипов. - На скамью подсудимых!
      - Кажется, и для вас, Илья Митрофанович, место на этой скамье найдется, - усмехнулся Гребцов.
      И эти слова оказались пророческими. К уголовной ответственности были привлечены все трое: Гребцов по статье 147 части 3 УК РСФСР за то, что путем обмана (мошенничества) завладел деньгами Есипова; Шатров - по статье 144 части 1 УК РСФСР за кражу чемоданчика с деньгами у Гребцова; Есипов - по статьям 15 и 87 части 1 УК РСФСР за покушение на изготовление поддельных денег.
      У неискушенного в юридической науке читателя может возникнуть вопрос: почему действия Гребцова и Есипова квалифицированы по разным статьям Уголовного кодекса? Отвечу в самых общих чертах. Гребцов не умел и не хотел подделывать деньги. И даже если им в некоторых купюрах были изменены номера, то это, как и все другое, совершалось им для завладения деньгами Есипова путем обмана, иначе говоря, мошенничества.
      Что же касается Есипова, то все его поведение говорит о том, что он действительно хотел участвовать в подделке денег и предпринял для этого все необходимое. Таким образом, Есипов покушался на подделку денег. А само преступление, предусмотренное статьей 87 УК РСФСР (изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг), Есиповым не завершено по причинам, от него не зависящим. Как говорят юристы, это была попытка с негодными средствами...
      ... - Расстаемся, значит, - сказал я Гранской, когда она принесла на утверждение обвинительное заключение. - Позвоните на завод, пусть успокоятся.
      Инга Казимировна замешкалась с ответом.
      - Сколько вам хлопот доставила... Ради бога, извините... А человека они уже оформили...
      - Как? - вырвалось у меня.
      - Я отказалась.
      - Уф! Ну и горазды вы, Инга Казимировна, на сюрпризы...