Интерфейсом об тейбл

Я избрал опцию номер три. Ленч с Ле-Матом.

Нижний город не следует путать с Токси-Тауном, хотя определенное сходство имеется. Нижний город существует в реальном пространстве, а большую часть времени и в реальном времени (правда, это не касается официантов в некоторых ресторанах и телефонных линий в некоторых муниципальных службах). В то же самое время, к чести Токси-Тауна, муниципальные власти Сент-Пола никогда не пытались «вновь вдохнуть в него жизнь».

А вот несчастному Нижнему городу искусственное дыхание делали. Неоднократно.

Район, прозванный Нижним городом, представляет собой былую восточную часть центра деловой активности города Сент-Пол. Его история уходит корнями в начало XIX века, когда остров Гарриет все еще был островом, река Миссисипи — границей между владениями племен оджибве (чиппева) и лакота (сиу), а некий нечистоплотный внутри и снаружи тип по имени Паррант-Свиноглаз поднялся вверх по реке, выискивая тихое местечко, чтобы устроить факторию и всю жизнь продавать коренным американцам третьесортное барахло и некондиционное виски.

Если вы посмотрите на топографическую карту нашей местности, то заметите, что река Миссисипи описывает громадную кривую в форме латинской буквы «S», которая рассекает самое сердце супермегаполиса Миннеаполис-Сент-Пол. Эта кривая ужасно похожа на колоссальный гидравлический затвор — ровно такой же, как на водоотводной трубе в вашей ванной. И функционирует она точно так же, как этот затвор. А именно: весь мусор, детрит и отходы, плывущие по Миссисипи, естественным путем оседают на северном берегу нижней петли, как раз там, где, будь это канализация, находилось бы отверстие для чистки. Запах замечательный — особенно в середине лета, когда дни длинные и жаркие.

И разумеется, именно в этой точке Паррант-Свиноглаз соблаговолил возвести свою факторию и тем самым основать населенный пункт, который в итоге превратился в город Сент-Пол. Поселенцы второй волны, отличавшиеся более щепетильным обонянием, чем Паррант, а также осознававшие риск строительства на пологих берегах реки и законы рынка недвижимости, мудро предпочли перенести город на холмы выше Нижнего города и переименовать свой населенный пункт по первой церковной миссии в этой области.

Но факт остается фактом: Нижний город — изначальное коммерческое ядро города Сент-Пол. Изобилие старинных зданий и постоянно, но безуспешно ремонтируемые мостовые помогают ему во многом сохранить тот же облик, что и в начале XIX века: во времена охотников-трапперов, лодок-плоскодонок и транспорта на конной тяге.

В длинные жаркие летние дни к историческому облику присоединяется исторический запах.

Кофе был крепкий, сладкий и почти неудобоваримый. Поставив чашку, я взял вилку и начал возить ей в тарелке с фалафелью. Ле-Мат вновь попытался сразить меня своей нетерпеливой, нервной улыбкой.

Я решил помариновать его еще немножко:

— «Дом-Гора», говоришь?

— Джек, давай без предубеждений, а? Сощурившись, я уставился на Ле-Мата:

— Этому склепу как минимум сто пятьдесят лет.

— Точняк! — подтвердил он с энтузиазмом. — Крепко сработано! Нынче так разве строят?

— У меня для тебя новость, дружище. «ТАК» не строили со времен потопления «Мейна».

Ле-Мат нырнул в пучину отчаяния, но тут же отыскал на дне спасательный круг:

— Ну а какая разница? Ты все равно будешь безвылазно сидеть в виртуальной реальности.

— Ага, — кивнул я, — в ней самой. Доверху набью углем топки моей замечательной Машины Бэббиджа, а если вдруг понадобятся дополнительные вычислительные возможности, открою еще на четверть оборота газовый клапан — и готово! О, чудеса науки!

— Джек, — прошипел Ле-Мат. — Джек, на нас люди смотрят.

— Художники! — провозгласил я на весь зал. — Мы — художники-концептуалисты и устраиваем свою выставку в июне в…

С похвальным проворством все окружающие либо потребовали принести им счет, либо завели бурные, эмоциональные и громкие споры между собой.

— Искусство быть неслышным, — шепнул я Ле-Мату.

— Искусство не быть кретином, — парировал он. Сделав еще глоток кофе, я обнаружил, что его неудобоваримость как-то понизилась. — Ладно, давай серьезно, — резюмировал я вполголоса. — Нам понадобится масса энергии — и это как минимум. Проводка в этой халупе не подведет?

— Проводка была полностью заменена на современную в конце 80-х. ДВАДЦАТОГО ВЕКА.

— Хорошо, — кивнул я. — Ну а доступ к Сети?

— Установлен в 2003-м. Федеральный грант. Помнишь программу президента Гора по возрождению трущобных районов путем всеобщего выхода в Интернет? Сент-Пол потратил эти деньги на Интернетизацию Нижнего города.

Я вновь кивнул:

— Значит, мы, по сути, будем на пустом отростке. Нормально. А тарелка нам светит?

Ле-Мат довольно ухмыльнулся:

— Я подобрал офис на верхнем этаже. Хозяин говорит: «Ставьте на крыше что угодно — хоть голубятню».

— Тоже может пригодиться, — я замолчал, пытаясь обдумать полученную от Ле-Мата информацию и найти в желудке место для остатков баклавы.

— У меня вопрос, — произнес я наконец. — Насколько я понимаю, мы потому офис тут и ищем, чтобы снять дешево, без промедления, без предоплаты и без любопытных хозяев. Если ты нашел такое клевое помещение, чего это владелец согласился на наши условия?

Ле-Мат подсыпал в кофе еще сахара, лениво размешал его и только после этого поднял на меня глаза:

— Потому что здание на девяносто процентов пустует. Разве нормальный человек захочет жить или работать в Нижнем городе?

Так я, собственно, и предполагал:

— Из-за бессмысленной, кровавой, ни своих ни чужих не разбирающей уличной преступности? Ле-Мат покачал головой:

— Нет, просто с автостоянками туго.

После ленча мы пошли в «Дом-Гору» и познакомились с владельцем: толстым лысым коротышкой по имени Джерри. Он устроил нам экскурсию по нашему потенциальному офису. Помещение это занимало, по сути, весь девятый этаж здания, и было оно огромное, пустое и похожее скорее на старый склад, чем на офисы МДИ. Это последнее обстоятельство окончательно покорило мое сердце. Мы сказали Джерри, что, вероятно, часто будем работать по ночам и хотели бы отгородить одну-две спальни; он объяснил нам, что проживание в офисе — серьезное преступление против правил аренды, после чего показал нам кухню и прочие удобства, а также поведал, как замечательно обустроила свою площадь арендаторша — бухгалтерша одна — с пятого. На северной стороне мы обнаружили разбитое окно, что объясняло изобилие голубиных перьев и экскрементов на полу. Джерри пообещал немедленно навести порядок, после чего проводил нас к грузовому лифту и отвез в Подвал, Куда Уходит Умирать Офисная Мебель. Как выяснилось, многие прежние съемщики свалили, расплатившись за аренду мебелью вместо денег, и Джерри был готов одолжить нам все, что мы не поленимся волочь на девятый. Чисто случайно мы встретили на лестнице Инге Андерсон — ту самую бухгалтершу с пятого (кстати сказать, кроме нее, в здании арендаторов не было). Это оказалась одна из тех невысоких, пузатеньких, напрочь лишенных чувства юмора немолодых пепельных блондинок, которыми столь богата Миннесота. Стиль одежды традиционный: прабабушкино платье-мешок и белые кроссовки, волосы забраны в пучок. Правда, г-жа Андерсон имела одно весьма оригинальное свойство: не знаю уж, почему, но ее появление не поколебало уровень тестостерона в крови Ле-Мата. Доселе мне казалось, что это происходит при его встрече с любым двуногим женского пола, еще не потревоженным ножом паталогоанатома.

Экскурсия завершилась у нас на девятом — мы послушали, как воркуют на чердаке голуби. Потирая руки, Джерри глянул на меня:

— Ну и что вы надумали?

Пожав плечами, я поглядел на Ле-Мата.

Между нами пролетел голубь.

— Э-э-э, кстати об этих птичках, — протянул Ле-Мат.

— Я звонил в мэрию, — пробурчал Джерри, — и в отделе животных мне сказали, что это голуби городские подкрышные. Подлежат защите по закону о перелетных певчих птицах. — Покосившись на меня, он наклонился к коленям Ле-Мата и прошипел заговорщическим шепотом: — Но по мне, это просто долбаные крысы с крыльями, и я не буду плакать, если они безвременно подохнут.

Выпрямившись, он ухмыльнулся:

— Конечно, я ничего такого не говорил.

— Разумеется, — кивнул Ле-Мат. — Капканы? Яд?

Джерри пожал плечами:

— По мне, блин, хоть тир здесь организуйте. Ле-Мат широко заулыбался. О нет. Эта улыбка была мне хорошо знакома. И означала она только одно: «СТВОЛЫ». Такую улыбку Ле-Мат берег лишь для тех случаев, когда ему представлялся шанс пострелять из своей коллекции.

Он обернулся ко мне, весь сияя от своей идиотской улыбки:

— Мне тут нравится, Джек. А как тебе? Я вздохнул, в очередной раз задумавшись, в какое безобразие ввязываюсь:

— Наверно, арендуем, — сказал я Джерри. Спустившись вниз, мы расстались. Ле-Мат оставил свой городской мини-танк на охраняемой стоянке у ресторана, а моя «тойота» стояла в переулке у парка Мерза. Местечко это было относительно опасное. Даже в будни, средь бела дня, несмотря на отлично видимые наряды полиции, патрулировавшие по парку, новые наркоманы то и дело выползали из автовокзала и, заблудившись, шлепали по улице Огайо в парк Мерза. А надо им было — по улице Отто в Дом Облагораживания, где бы их встретили с распростертыми объятиями и немедленно бы приняли в партию демократов.

Издали моя машина выглядела невредимой. Но подойдя поближе, я обнаружил, что дверца распахнута, и ускорил шаг. Последние несколько ярдов, разглядев следы взлома, я пробежал во весь опор.

Обнаружив на сиденье новый радиоприемник и написанную каракулями записку, из которой следовало, что взломщик с одного взгляда на мою машину понял: новый приемник мне нужнее, чем ему, я… Собственно, я всего лишь философски пожал плечами. И поехал домой…

В тот же вечер Ле-Мат возник в дверях матушкиного дома — через тридцать секунд после того, как мне принесли пиццу.

— Все ништяк, — сообщил он, когда мы вдвоем пронесли пиццу сорта «Пепперони-пока-не-лопнешь» мимо окончательно перезревшего лотка Истеркиски в мою комнату, где нас ждали две заиндевевшие банки имбирного пива. — Я создал нашу фирму и открыл счет в «Мидвест-Федерал». Учредителями числимся мы оба. Сходишь как-нибудь потом, распишешься, ладно?

Я откусил кусок горячей, жирной пиццы и проглотил, не прожевывая:

— Ну, и как ты в итоге обозвал нашу фирму? Ле-Мат воровато покосился на меня, точно вычисляя, как уйти от этой темы.

— «Компьютек», — признался он наконец.

— Гадость, — сказал я.

— Знаю. — Ле-Мат отщипнул новый сегмент от плато расплавленной моцареллы и отправил в рот.

— Пустышка, а не название, — продолжал я. — Чем может заниматься фирма с именем «Компьютек»? Да чем угодно!

Давясь пиццей, Ле-Мат выхлестнул полбанкй пива, после чего промычал:

— Того я и хотел, Джек.

— Вот «Семерка смелых-Энтерпрайз» — это я понимаю, имя.

— Имя — только дурацкое, — рявкнул Ле-Мат. — Зачем я вообще фирму создал? Чтобы Вермишелли переводил деньги, не зная наших фамилий. Нам нужно серое название, которое просто растворится в шумовом фоне.

— И все равно гадость это, а не название.

— Прими мои соболезнования. — Тут с его куска пиццы начал облезать верхний слой, но Ле-Мат ловко сложил пиццу вдвое и торопливо запихал в рот. — Я это название и на счет поставил, и дону Вермишелли сообщил.

Я чуть не поперхнулся.

— Ты… ты его уже видел?

— Лучше! Он уже получил от Амбер деньги. Завтра их переведут на наш счет.

— Быстро работают, — восхищенно вымолвил я.

— Быстро, говоришь? Я тебе еще лучше скажу — железо для нового интерфейса Амбер уже в пути. Завтра около полудня должны доставить.

Что— то во всем этом меня сильно смутило. Я откусил еще пиццы и, жуя, принялся переваривать новую информацию.

— Прощенья просим, — процедил я, сообразив, что к чему. — На кой черт весь этот финансовый балаган, если ты дал Амбер наш АДРЕС?

Ле-Мат ухмыльнулся. Полная пасть сыра с помидорами -жуткое, надо вам сказать, зрелище.

— Не-ет, Амбер я дал адрес абонентского ящика. Она послала туда свои железки; а один из вермишелльевских мальчиков их забрал и переслал нам. Чтобы проследить путь посылки, Амбер придется организовать перемирие между почтой и «Федерал экспресс», а это дело дохлое. Палестинцев с «Моссадом» объединить — и то легче.

Прикончив свой ломоть пиццы, я облизал с пальцев соус и вытер руки об штаны.

— Значит… — произнес я после долгой паузы. — -Значит, началось, да?

Ле-Мат аккуратно поставил свою банку с пивом и рыгнул от всего сердца:

— И еще как началось, сукин ты сын! Я поглядел на него, вздохнул и решился сказать правду:

— Что-то мне страшно, Джозеф. А тебе? Ле-Мат опять рыгнул:

— И еще как страшно! Б-р-р-ры!

— Слушай, мы тут так можем влипнуть — как в дерьмо динозавра. Ты об этом не думал?

На рыгание у Ле-Мата уже не хватало газов, и он просто проговорил:

— Думал-думал. Отличное средство от нарколепсии. Вчера я всю ночь прокуковал — и никакой сонливости. И пропотел славно.

— Ага, понятно, — кивнул я.

Мы оба замолчали. В этот миг беспомощности ко мне сзади подкралась еще одна мыслишка — и все мелкие рудиментарные шерстинки на моем затылке ошалело вскочили по стойке «смирно».

— Слышь, Гуннар. Ты ведь в «Раю» с доном Вермишелли встречался, верно?

Ле-Мат кивнул.

— Вот что… э-э-э… Когда ты там был, ты не заметил в толпе… э-э-э… Элизы?

Ле-Мат побелел:

— Элиза? Я думал, она умерла.

— Выздоровела.

Ле-Мат уронил пиццу, над которой трудился, уперся подбородком в свою сальную ладонь и уставился на меня, как олень, играющий в «гляделки» с летящими на него фарами.

— Что, и ОНА в этом деле замешана? Я кивнул.

Ле-Мат безжизненно осел, точно мешок с гнилой картошкой.

— Ой, Боженька миленький, — вздохнул он. — Мамочка всегда говорила, что грехи мои выйдут мне боком.

Вначале мы планировали сразу после ужина перебросить кой-какую мебель из моего дома в офис. Однако весть о воскресении Элизы так расстроила Ле-Мата, что переезд был отложен до завтрашнего утра. Ле-Мат отправился к себе — палить по тарелкам. Я глянул на мой компьютер (разобранный в связи с переездом), пришел к выводу, что мне ужасно не хочется собирать его всего на один вечер, и отправился наверх — провести вечер в приятном обществе мамы.

Когда эта затея доказала свою несостоятельность, я вернулся к себе, зарядил «рид-мэн» «Конформизмом в одежде» и перепрыгнул на…

Глава 9: Киберпанковская модальность Слово «киберпанк» впервые появилось не ранее 1980 года. Поскольку сейчас у нас на дворе год 2005, давно пора признать, что киберпанк больше не является радикальным мировоззрением будущего. Он давно превратился в торговую марку и — что более важно — в ОБЩЕПРИЗНАННЫЙ СТИЛЬ, в своем роде не менее строгий, чем ИБМ-овский кодекс «синий-костюм-черные-ботинки».

Имея это в виду, легко выделить основные параметры стиля «киберпанк». А именно:

1/ СОЦИАЛЬНЫЙ НОНКОНФОРМИЗМ, выражающийся в необычных прическах.

2/ УСТРЕМЛЕННОСТЬ В ВЫСОКОТЕХНОЛОГИЧЕСКОЕ БУДУЩЕЕ, выражающееся в пирсинге и вживленных протезах.

З/ УГРЮМАЯ ТУПОСТЬ, о чем свидетельствует второе пришествие моды на психоделические наркотики.

4/ ОСКОРБЛЕНИЕ И ПОДРЫВАНИЕ УСТОЕВ ОБЩЕСТВА, выражающееся в областях поп-музыки и индивидуального аудиосамовыражения Отвлечемся на время от очевидных недостатков параметра номер 3 (история давно доказала, что наркотики не прибавляют ни ума, ни сексуальности, зато увеличивают глупость и бедность), о также от полного краха параметра номер 4 (когда песня Простохера Серфера «Древнетехасская тоска» становится главной темой рекламной кампании фирмы «Нойк», как-то сложно считать музыку социальной диверсией) и рассмотрим параметры номер 1 и 2.

Правда, что необычная прическа — все равно что татуировка «чудик» на лбу. Но в наше время люди стали вежливые, пальцем показывать и хихикать не будут, так что, черт возьми, валяйте.

Что до пирсинга, то медицина давно уже доказала вредные последствия внедрения инородных предметов в человеческое тело. К счастью, сейчас легко купить самые разные «серьги» и «протезы» на клею и магнитах, созданные специально для тех, кто не хочет отставать от технократической моды на работе, но наслаждаться нормальной жизнью по вечерам и в выходные. Если же вам все же хочется сделать настоящий пирсинг, но вы живете в северных штатах, где зимой поднимается уровень статического электричества, имейте в виду: если, покатавшись по шерстяному ковру, случайно соприкоснуться вашей окольцованной бровью с полом, ощущение будет неописуемое и незабываемое.

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ: Если же вы желаете дополнить стиль «киберпанк» аксессуарами других течений, будьте осторожны вдвойне. К примеру, пирсинг сосков ну никак не сочетается с железными кольчугами. Доказано на многолетнем опыте.

11. ЖЕЛЕЗНЫЙ ДЖЕК

Мой знакомый факс меня, как всегда, не подвел — разбудил ровно в семь. Часов в восемь появился Ле-Мат с пикапом и мешком пончиков. К одиннадцати мы успешно осуществили и перевозку первой партии имущества в центральный офис всемирной компании «Компьютек», и первую археологическую экспедицию в Подвал, Забытый Временем. Добытые сокровища: три одинаковых синих пластиковых стула, стол компьютерный, стол письменный, кофеварка говорящая (оповещающая песенкой «Dont't worry, be happy» о том, что жидкость сварена). Географические открытия: когда яркие лучи солнца высветили пол в восточном конце нашего офиса, оказалось, что он покрыт не венецианской мозаикой (как нам обоим показалось вчера), а многолетними наслоениями голубиного гуано. Мы решили проигнорировать этот факт — места и так много, но Ле-Мат достал из укромного места свой пятимиллиметровый пневматический пистолет и минут тридцать палил по потолку, как только слышал «гули-гули». Тридцать восемь кафельных плиток были расстреляны в упор.

Примерно в 11.30 мы устроили перерыв, снизошли до улицы и разжились сэндвичами в ближайшем кафе. На обратном пути мы опять встретили Инге Андерсон, тетку с пятого этажа. Она, видимо, спешила на архиважное деловое свидание (узкая юбка, колготки с лайкрой, белые кроссовки) и сделала вид, что нас не узнала.

Как и было обещано, курьерша с железом для суперновейшего интерфейса Амбер явилась точно в полдень. Коробка была большая, как от микроволновой печи, но довольно легкая — судя по тому, как курьерша ей непринужденно размахивала. Пока курьерша не ушла, мы держали себя в руках, но как только…

— ЗДРАВСТВУЙ, ДЕДУШКА МОРОЗ! — возопил Ле-Мат. Мы набросились на коробку, как восьмилетние мальчишки. — Погляди! Погляди! — выудив из пенопластовых «козьих горошков» нечто таинственное, Ле-Мат помахал им в воздухе: — Новейшие видеоочки с повышенным разрешением типа «паутинка»!

Запустив обе руки в коробку, я нащупал еще одно «нечто»:

— Нет, ты погляди! Новые лайковые пьезоэлектрические перчатки до локтя!

Смахнув на пол груду пенопласто-лапши, Ле-Мат дернул за кончик пластикового пакета, который покоился под ней.

— Нет, ты погляди! — Тут он замялся, пригляделся к пакету поближе. — Это же полная ЭКГ-сбруя и головная сетка с электродами!

— Нет, ты погляди, — не уступал я, вытаскивая штуковину, которая оказалась первым звеном гирлянды из пяти разнообразных штуковин. — Стереошлемофон с шестиосными ртутными датчиками положения головы и мультиплексным устройством близкодистанционного радиодоступа к Сети?

— Нет, ты гляди! — Ле-Мат брезгливо держал двумя пальцами следующий объект. — Противогрибковые пьезоэлектрические инфогольфы.

За гольфами тянулся шлейф материи.

— А-а, и подобранное под цвет инфобелье. Спасибо, давно мечтал такое надеть.

— Нет, ты гляди, — протянул я устало, отловив на дне коробки какой-то большой, тяжелый, цилиндрический предмет. — Это же… это… что это за хрень, а?

— Слышь, Джек, — обратился ко мне Ле-Мат, — а ты не видел чего-нибудь, хоть смутно похожего на инструкцию?

Я показал на коричневый, плотно набитый конверт с надписью: «Прочти меня скорей», валявшийся там, куда я его швырнул — в мусорной корзине. — Извини. Это я инстинктивно.

Ле-Мат достал конверт, надорвал его. И, вновь посерьезнев, мы принялись за дело и все мысленно разложили по полочкам (а физически -по плоским поверхностям стола и пола), после чего уселись и принялись за еще более серьезное дело — размышление о том, что же мы, собственно, тут разложили.

— Хм-м-м, — заявил Ле-Мат. После чего поудобнее развалился на своем пластиковом стуле, поднял глаза от документации и погладил подбородок. — Ты знал, что эта фигня родилась в биомедицинском подразделении МДИ?

— Я даже не знал, что в МДИ вообще есть биомедицинское подразделение. — С этими словами я решил не тратить время зря на три непонятные интерфейс-карты, отрытые со дна коробки, положил их на пол (не без труда, ибо я сидел на стуле, закинув ноги на стол) и переключился на мультимедийную продукцию.

— Но гляди, какая фишка, — Ле-Мат ткнул пальцем в одну из строчек, — никаких официальных тестов интерфейс не проходил. Судя по всему, его даже не представляли на испытательную комиссию.

Я покрутил диск на пальце, наблюдая, как солнечные лучи, встречаясь с его поверхностью, превращаются в маленькие радуги. Разумеется, я уже разобрался бы с этим софтом, если бы Ле-Мат мне позволил засунуть его в машину и проинсталлировать, но он строго-настрого запретил мне даже класть диск рядом с компьютером, пока он не дочитает инструкции. Я пытался объяснить, что у меня стояли лучшие вирусоловки и просмотрщики, какие только удалось вскрыть светлейшим умам человечества, но не-е-е-ет…

— В применении к нам это означает, — продолжал Ле-Мат, отвечая на НЕ заданный мной вопрос, — что этот интерфейс — нелегальный в квадрате. Мало того что краденый — а что он краденый, я теперь не сомневаюсь… — так создатели еще и не имеют никакого юридического права допускать к нему людей. Значит, он опасен.

Я положил диск назад в футляр, поглядел на Ле-Мата, пожал плечами:

— Ну и? Мы что, спасуем перед такой мелочью? Ле-Мат захлопнул инструкцию, на минуту задумался. Приосанился, расправил плечи.

— Нетушки, — процедил он и указал на пакетики из пузырчатой пленки, валяющиеся на полу. — Передай мне эти карточки, будь так добр.

Работа отняла весь день: мы установили интерфейсы в мой компьютер, прогнали софт через мои вирусоочистители, все инсталлировали, все отконфигурировали… А потом еще час подвергали конфигурированный софт всем тестам на разрушение, какие только смогли найти, — проверяли, не прячутся ли под рабочей программой логические бомбы или агрессивные модели поведения. И лишь удовлетворившись, что все функционирует как надо, начали баловаться с биологической стороной интерфейса. Разумеется, тут же разгорелся пятиминутный спор о том, кто будет первым испытателем, но мы в итоге решили вопрос при помощи бинарного металлического устройства принятия решений. Другими словами, подбросили монетку. Я выиграл.

Как оказалось, пьезоэлектрические перчатки были изготовлены из какого-то умопомрачительного по всем параметрам материала (НО НЕ ИЗ ЛАЙКИ). Черные, легкие, на ощупь они представляли собой гибрид «спандекса» и мелкозернистой наждачной бумаги. Впрочем, они прилипали к коже и облегали ее так ловко, что через несколько минут я и сам забыл, что на мне перчатки — только руки у меня теперь были черные и блестящие. На пробу Ле-Мат уронил на пол монетку. Я поднял ее безо всякого труда.

— Это тебе не старые драные хоккейные инфорукавички, верно? — расхохотался Ле-Мат. Я улыбнулся в ответ:

— Как там у тебя с деньгами? Может, еще уронишь, типа, двадцатку? Чисто для пробы, сам понимаешь.

— А то, — ухмыльнулся Ле-Мат, но за бумажником не полез.

Затем, сняв свои красные кроссовки и белые носки, я примерил инфогольфы. Как и инфоперчатки, спустя несколько минут они прилипли ко мне, как вторая кожа.

Оторвавшись от инструкции, Ле-Мат заявил:

— Ты чего не обуваешься? По идее, это ни на что не повлияет.

— Не-ет, — замотал я головой, — что-то неохота. Не знаю, в чем тут штука, но эти гольфы… В них очень приятно. Обувь все испортит.

— Я тебя понимаю, — кивнул Ле-Мат. — Я то же самое почувствовал, когда впервые примерил антицеллюлитные рейтузы.

Я опасливо попрыгал по деревянным половицам. Что-что, а сила сцепления у инфогольфов была отличная.

— Ладно, что у нас там дальше?

Покопавшись в кучке аксессуаров на столе, Ле-Мат выбрал еще один полиэтиленовый пакет с чем-то черным и матерчатым.

— Снимай майку, — и надорвал пакет.

— Ох ты господи, — пробурчал я, но повиновался. — Это что, инфовласяница?

— Нет, больше похоже на… — Ле-Мат осекся.

— Гуннар? — окончательно освободившись от майки, я швырнул ее на стол. — Гуннар, что случилось?

— Джек, — тихо отозвался он. — Иди лучше сам посмотри.

Заглянув через его плечо, я воззрился на сверкающий черный предмет, который он достал из пакета. То была не инфомайка.

А вовсе даже ИНФОЛИФЧИК.

— А знаешь, — промолвил я, — по-моему, право на твоей стороне. Ты мой старший, более опытный партнер. Полагаю, ты должен его примерить первым.

Ле-Мат торжественно покачал головой:

— Не ерунди, Джек. Ты честно выиграл в жеребьевке. Разве я вправе отнять у тебя такое увлекательное приключение? — и протянул черный лифчик мне.

Я прибег к своей лучшей обезоруживающей:

— Но ты мой друг и окажешь мне огромную честь, если примешь этот маленький знак моей признательности за то, что столько лет со мной дружишь. Ну пожалуйста! Ты это заслужил в отличие от меня. — С этими словами я попытался силой всучить лифчик назад Гуннару.

Но тот, стоически скрестив на груди руки, отказывался наотрез.

— Носи свою честь, пока рак на горе свистнет, — заявил он, — но я этого на себя не напялю. Так что либо надевай сам, либо позвони прямо сейчас Амбер и скажи ей, что сделка отменяется.

Я поглядел на Гуннара. Он не шутил. Я поглядел на инфолифчик. Он был похож скорее на вещичку из каталога «Секрет Виктории», чем на электронное устройство. Я скользнул взглядом по темным окнам на девятом этаже дома напротив — там помещалась Дровяная Биржа. День недели — пятница, время — полседьмого…

— Так и быть, — решился я. — Только дверь запри. И поклянись, что завтра же мы повесим шторы.

— Клянусь, — чопорно кивнул Ле-Мат. Клятвами его участие не ограничилось. Ему пришлось помогать мне с крючками. Снимать лифчики мне уже доводилось (не с себя, разумеется), а вот НАДЕВАТЬ…

— Спасибо, — сказал я с чувством, когда все было застегнуто и прилажено. — Знай — только настоящий друг может подвергнуть тебя такому унижению. Надеюсь, в один прекрасный день мне удастся отплатить тебе услугой за услугу. Ладно, что там на очереди?

Вприпрыжку я добрался до стола, где мы все сложили, и принялся облачаться. Ле-Мат раскрыл инструкцию на списке снаряжения.

— Шлемофон? — вопрошал он.

— Есть.

— Датчики положения черепа?

— Есть.

— Датчики валового коэффициента движения?

— Есть.

— Видеоочки?

— Есть.

— Волоконно-оптическая дорсальная сетка?

— Погоди. — Я все еще возился с видеоочками. Действительно, весили они не больше паутинки, но я в них просто ни черта не видел. И только слышал, как Ле-Мат яростно листает страницы.

— Регулятор прозрачности, — сообщил он, — справа, прямо у твоего виска. Чем ниже, тем яснее.

Найдя регулятор, я сдвинул его загогулину вниз. И вновь прозрел.

— Ништяк. — Ле-Мат вновь вернулся к списку. — Ну, как там с волоконной сбруей?

Я пощупал локти, ребра, коленки и уши. Части интерфейса были связаны между собой тоненькими оптическими волоконцами, которые при всей своей мнимой хлипкости явно работали как надо.

— Есть.

— Сетевой пояс-рация?

— Есть.

— Инфотрусы?

— ЧЕ-ГО-О-О?

Ле-Мат опустил книгу, поглядел на меня, потом опять в список, потом опять на меня. Это повторилось несколько раз.

— О Боже, — протянул он наконец. — Одну вещь проглядели.

Он прошлепал к коробке на полу и, порывшись в пенопластовой лапше, швырнул мне еще один полиэтиленовый пакет:

— Валяй. Снимай штаны и надевай. Я надорвал пакет, хотя и так прекрасно видел, что в нем: черные блестящие трусики-бикини из двух шнурочков.

— Блин, чего только не сделаешь ради карьеры, — пробормотал я. Повернулся спиной к Ле-Мату. Снял джинсы и трусы. Влез в бикини. Как ни странно, ткань растянулась, и мой срам оказался прикрыт. Одновременно я обнаружил, что гольфы провисли, и подтянул их — до половины бедра. Вновь подключив оптические волокна к поясу-рации, я развернулся:

— Ну как я выгляжу?

Ле-Мат воззрился на меня с серьезным видом -но через десять секунд не выдержал.

— К-кх-к-как самый высоко-ой-не-могу-тех-технологический тра-а-ха-ха — трансвестит н-на свете! — Ле-Мат один раз брызнул на меня слюной, дважды схватился за живот, уронил инструкцию и мешком повалился на пол. Слезы текли по его лицу широкими струями, лицо побагровело, точно его удар хватил.

— Спасибо тебе огромное, — произнес я, подойдя на цыпочках к его поверженному телу и победив нечеловечески сильное искушение пнуть его под ребра. — Знай: если это сердечный приступ, ты точно помрешь.

Ле-Мат вытер слезы с глаз, не без труда овладел собой и, покосившись на меня, вновь покатился по полу, обливаясь слюной и фыркая.

— Прости, Джек, — выдохнул он, отсмеявшись, похоже, на всю оставшуюся жизнь. — Но теперь я понимаю, почему Амбер — а-ха-ха-ха! — решила заплатить тебе миллион. Надо было два просить!

Выждав, пока Ле-Мат выведет все смешинки из своего организма, я помог ему встать. — Ладно, еще что-нибудь осталось?

— Только об-во-ро-жи-тель-ны-е красненькие туфельки на шпильке. Тебе о…

— ЧЕ-ГО-О?

— Шутка. — Ле-Мат взял со стола ремни с ЭКГ-датчиками. — Теперь напялим на тебя вот это и еще электроды на голову. К интерфейсу они не относятся — просто я буду следить за твоей жизнедеятельностью, так, на всякий пожарный.

Поразмыслив над подтекстом его слов, я заглянул Ле-Мату в глаза: