Глава 9

У меня достаточно времени обдумать произошедшее. Марка Суона вызвали в Лос-Анджелес представлять свой последний фильм, поэтому я снова работаю в офисе под началом Китти. К моим обычным обязанностям прибавились новые заботы: мне поручено общаться с Триш Эванс (Китти находит общение с автором ниже своего достоинства), подтирать задницу Грете, а заодно и еще нескольким новоиспеченным «звездам», задействованным в нашей ленте. Кроме того, мне приходится передавать Эли Роту сообщения Китти, которая сруливает с работы каждый день не позднее полудня, чтобы пообедать в обществе известных персон. Бедняжка, она так устает, пережевывая клубные салаты и потягивая дорогие вина! Разумеется, передавать сообщения Роту могла бы и Клер, но Китти распорядилась, чтобы этим занималась именно я — должно быть, заполучив меня обратно, Китти жаждет поставить меня на место.

Ну и наплевать!

В первый же четверг после отъезда режиссера в офисе появляется курьер с посылкой из Голливуда. Посылка адресована мне. Пока я развязываю веревки, сбоку возникает Джон, пытаясь заглянуть в коробку.

Так и есть, посылка от Суона, окончательный вариант сценария Триш, исправленный и дополненный.

— Окончательный вариант? — озадаченно тянет Джон. — Зачем он прислал его? Мы не обязаны давать авторам исправленный сценарий.

Еще бы, ведь автор — последний человек в съемках фильма.

Вслух же я говорю совсем другое:

— Ты же знаешь этих режиссеров. — При этом я старательно загибаю угол упаковочной бумаги, где значится, что посылка адресована мне, а не Триш. Кроме того, я комкаю в руке записку со словами «Твой сценарий должен быть еще лучше. Приступай немедленно».

Какое счастье, что Марк Суон уехал! У меня полно времени, чтобы разобраться в своих чувствах. И хотя безумные мысли продолжают преследовать меня, по крайней мере Суон, по причине своего отсутствия, не может прочесть их на моем лице.

Я постоянно думаю о нем. Думаю, когда читаю сценарии, думаю, когда ужинаю с Чарлзом. Я вижу его во сне, в непристойных, несвойственных мне снах.

Значит, он тоже не забывал обо мне в Голливуде, раз прислал окончательный вариант сценария.

В памяти всплывает лицо Марка Суона — в тот момент, когда мы сидели в баре и он взял меня за руку. Я вновь смотрю на посылку. Господи, даже если бы он прислал мне цветы, я бы не могла почувствовать его участие так сильно!

Конечно, им двигали далеко не романтические бредни, когда он отсылал посылку. Но он хочет, чтобы из меня получился писатель.

Я верчу головой, оглядывая офис. До чего же узок наш кабинет, крохотные конторки, горы убогих сценариев, которые сгниют на помойке. Я могу писать лучше и талантливее, я уверена! И Марк Суон верит в меня.

Ну-ка поглядим…

Я начинаю прикидывать возможные варианты сценариев. Это, без всяких сомнений, будет комедия, ведь это мой любимый жанр. Мой сценарий не потребует больших капиталовложений. Конечно, он будет замечательным, но ведь деньги для комедии не главное. Что-то необычное… может, призрак? Забавная идея…

Сзади почти беззвучно подходит Шарон.

— Вернулась-таки? — цедит она.

— Угу, — отвечаю ей, притворяясь, что читаю сценарий. Черт, ну чего бы ей не отвалить подальше, позволив мне помечтать? Я так и чувствую борьбу идей в голове, а она так не вовремя притащилась! Ощущаю себя птичкой в клетке: и внутри не сидится, и наружу не вырваться.

— А ведь я ждала твоего звонка, — обиженно говорит Шарон.

— Да? — Притворяюсь, что не понимаю, о чем она.

— Мы договаривались, что ты узнаешь, появилась ли у Суона новая девушка.

— Ах это! Извини, я не спрашивала.

— И почему же? — Глаза Шарон превращаются в две крохотные щелки, словно прорези на забрале рыцарского шлема. — Какая ты эгоистка, Анна! Могла бы постараться ради меня.

— Я побаиваюсь задавать ему личные вопросы. Но в любом случае у тебя нет ни шанса.

— И почему же? — снова спрашивает Шарон.

— За Суоном бегает половина Лондона.

— Уж я-то получше многих! — уверенно говорит Шарон. Она наклоняется к моему уху и негромко произносит: — Думаю, ты сама захотела его прикарманить. Никто за ним не бегает.

— Неправда, Шарон. Актрисы так и вьются вокруг Суона. Его окружают толпы поклонниц, многие из них — модели. Кроме того, студентки факультета режиссуры буквально заглядывают ему в рот. Он может получить любую, если пожелает.

— И что с того? — презрительно фыркает Шарон.

— А то, что ему не нужно далеко ходить, чтобы найти себе подружку. Тем более в наш офис. Но по-моему, Суон живет один.

— Может, у него есть любовница?

— Я не заглядывала в его постель, чтобы проверить это, — отвечаю, чопорно поджав губы: что за гадкие расспросы? — Но Суон ни разу не упоминал о любовнице.

— Так, может, он гей?

Я начинаю хохотать, до того нелепо это предположение.

— Уж можешь поверить мне на слово, он вовсе не гей!

— Тогда не надо утверждать, что у меня нет ни шанса! — бросает Шарон, расправляя плечи. При этом ее грудь едва не выскакивает из декольте. — Думаешь, на меня можно не клюнуть?

— Думаю, для Марка Суона ты не такая уж находка, — негромко усмехаюсь я.

— Да я могла бы стать моделью, если бы захотела влезть в этот дерьмовый бизнес! — взрывается Шарон. — А ты просто ревнуешь! Ты специально не хочешь, чтобы твоя коллега заполучила отличного мужика!

— И давно он успел стать «отличным мужиком»? — изумляюсь я. — Раньше он был просто «животным». Боже, Шарон, да ты даже с ним не знакома. Откуда тебе знать, какой он? Кажется, ты отрицала, что он хорош собой, а о его характере ты можешь лишь строить предположения. Единственное, что тебя интересует в Марке Суоне, — это его деньги и положение.

Шарон остается лишь горько рассмеяться.

— А ты у нас, значит, святая невинность! Встречаешься с тем парнем, что приносил книгу, а ведь он совсем не привлекателен, даже для тебя! — Она в таком бешенстве, что даже брызжет слюной. — Или скажешь, что у тебя к нему любовь? Что молчишь, крыть нечем?

— Заткнись, — холодно говорю я. — Не стоит судить о других по себе.

— Ага, я так и знала! — с триумфом восклицает Шарон. — Конечно, что есть в Чарлзе Доусоне, чтобы ходить с ним на свидания? Высокий рост? Сексуальная внешность? Или намечающаяся лысина? А может, денежки и большое поместье?

Меня передергивает от отвращения. Все это здорово напоминает разговор с Лили.

— А может, тебе просто никогда не заарканить такого мужчину, как Марк Суон? — Глаза Шарон зло блестят.

— Такой, как ты, его тоже не заарканить, помяни мое слово, — усмехаюсь я, хотя больше всего хочу вымыть руки и уши после такого общения. — Кстати, такого, как Чарлз Доусон, тебе тоже не получить. Он отличный человек, и уж абсолютно точно не подошел бы к тебе и на метр, увидев, как ты брызжешь слюной.

— А его бы никто и не подпустил на этот метр! — Шарон поджимает губы, ноздри раздуты. Похоже, я задела ее за живое.

— Приятно было пообщаться, Шарон, — говорю я и демонстративно открываю очередной сценарий.

Однако ее слова заставляют меня призадуматься. Конечно, Шарон пришла в голову далеко не оригинальная мысль насчет меня и Чарлза — ее уже высказывала Лили. Разумеется, обе несправедливы ко мне, и деньги Чарлза меня не интересуют. Почти. Однако я и в самом деле встречаюсь с ним не по любви. Больше того, я даже не говорю ему правды.

Я смотрю на раскрытую коробку, стоящую на столе. Я должна делать карьеру и попутно писать сценарий. Только так я смогу добиться желаемого. Использовать Чарлза Доусона только ради того, чтобы не быть одной, некрасиво…

Я должна ему сказать об этом. Я просто обязана это сделать.

Настроение резко портится.

— В чем дело? — спрашивает Лили, когда я захожу в квартиру и мрачно хлопаюсь на диванчик в прихожей. — Неприятности на работе? Карьера под угрозой?

— Не угадала.

Я смотрю на свою сумку, размышляя о будущем сценарии. Нужно сесть за него уже сегодня. Это будет комедия с привидением. Не какая-нибудь любовная мелодрама с избитым сюжетом! Отличная веселая комедия. У меня больше нет сил жить не своей жизнью. Я должна начать делать что-то для себя.

— Поругалась с Чарлзом? — продолжает допытываться Лили.

— Отвали, прошу тебя, — устало говорю я.

— Он бросил тебя? — спрашивает Лили, на сей раз уже с большим интересом. — Так я и знала. Это не могло длиться вечно, — добавляет она. — Вы слишком разные.

— Да никто меня не бросал!

— О! — Она явно разочарована.

Я прохожу за свой стол, включаю компьютер. Идеи так и будоражат воображение. Сценарий о призраке и ворах.

Я разминаю пальцы и приступаю к работе.

Такое ощущение, что текст пишется сам собой. Уже готова первая сцена, закончена вторая, а я все не могу остановиться. В конце третьей сцены я отодвигаю клавиатуру и перечитываю написанное. Текст настолько мне нравится, что я снова принимаюсь печатать.

Из ванной выходит Джанет, ее изящная фигура обвернута полотенцем, на руку накинут мягкий халат. К этому моменту я закончила уже пятнадцать страниц!

Поднимаю глаза на Джанет и улыбаюсь. У нее свежий вид.

— Чем занята, соседка? — спрашивает Джанет. Я отмахиваюсь.

— Послушай, мне нужен твой совет. Как мне одеться… — Я оглядываюсь на Лили и пожимаю плечами. — В чем мне пойти на ужин с человеком, которого я очень уважаю?

— Хм. — Джанет хмурится. — Это деловая встреча?

— Не совсем. Просто не хочется выглядеть слишком откровенно.

— О Боже! — Лили буквально давится смехом. — Она не хочет выглядеть откровенно! Сказала бы еще «сексуально»!

Пытаюсь не обращать на нее внимания.

— Значит, нужно что-то консервативное, — решает Джанет. — Элегантное, но закрытое, сидящее по фигуре…

— Может, снова пройдемся по магазинам? — предлагаю я неуверенно. — Мне нужен такой вот… консервативный костюм. — Я думаю о работе и Суоне. — И пара нарядов на каждый день тоже, думаю, пригодится.

— О, с удовольствием! — радостно говорит Джанет. — А когда ты хочешь?

— Да хоть сегодня. Или завтра.

— Боюсь, ближайшие вечера у меня будут заняты. Давай в конце недели. Я подберу тебе что-нибудь потрясное. Думаю, у Джозефа — это мой знакомый модельер — найдется что-нибудь для тебя. И еще я научу тебя подбирать вещи, чтобы ты могла делать покупки уже без моей помощи. Скоро ты будешь выглядеть стильно даже дома, я уверена.

Лили давится смехом.

— Прекрати ржать, — возмущается Джанет. — Что тут смешного?

— Что ты такое говоришь, Джанет! Она не сможет выглядеть стильно. Ты никогда не сделаешь Анну такой, как мы. Прекрати забивать ей голову ерундой. По-моему, это уже нечестно по отношению к самой Анне.

Я неуверенно смотрю на Джанет.

— Да, ей никогда не выглядеть как ты, Лили, но одеваться стильно по силам каждому, — жестко говорит Джанет. — Кроме того, у Анны есть несколько сильных сторон, которые она скрывает своей дурацкой одеждой. Если их подчеркнуть, недостатки поблекнут. Это как с прической. Стрижка изменила Анну до неузнаваемости.

Я благодарно улыбаюсь подруге.

Звонок телефона прерывает наши дебаты.

— Алло? — говорит в трубку Лили. — Это квартира Лили Винус… а, Чарли, дорогой, это ты! Анна? Да, она дома, — щебечет эта кокетка. Она протягивает мне трубку. — Это тебя.

— Привет, милая, — говорит Чарлз. — Как прошел день? Чувство вины снова накрывает меня с головой.

— Э… все в порядке. Может, поужинаем вместе? Я хочу с тобой поговорить… Как насчет завтра? — Я тщательно подбираю слова, чтобы Лили не догадалась, о чем я.

— С удовольствием. Завтра так завтра. Сходим в «Веспаччи», это новый ресторан на Бонд-стрит. Говорят, меню великолепное.

— Отлично. — Я чувствую облегчение, потому что поступаю правильно. Завтра же и скажу Чарлзу обо всем. Конечно, он расстроится, но позднее будет мне благодарен, я уверена в этом.

Главное, самой не пожалеть о принятом решении…

— Здравствуй, дорогая, — говорит Чарлз, целуя меня в щеку, а затем окидывая восхищенным взглядом. — Ты волшебно выглядишь.

— Спасибо.

Я и в самом деле уделила особое внимание своей внешности. По-моему виду совершенно невозможно предположить, что я в полном смятении духа, вызванном тем, что я приняла решение расстаться с Чарлзом. На мне самый элегантный из моих нарядов — красивое платье в староанглийском стиле. Бледный бежевый шелк, юбка в форме буквы «А» чуть ниже колен, сверху накинут изящный кардиган цвета слоновой кости из шерстяного сукна, туфли на пробковой платформе. Я надушена «Шанель №5» специально под этот наряд. Уверена, что «Веспаччи» окажется дорогим претенциозным местечком, так что нужно соответствовать.

Господи, ведь я собираюсь бросить парня! Как бы жестоко это ни было, будет глупо, если его бросит уродливая корова в синем неприметном чехле для танков и искусственном жемчуге. Пусть уж его оставит «элегантная женщина лет тридцати», как я себя назвала, посмотревшись в зеркало.

— Ты тоже отлично выглядишь, — говорю Чарлзу, хотя это и неправда. Вернее, не совсем правда: он выгладит неплохо, за что спасибо его портному, но никак не самому Чарлзу.

Ресторан великолепен. Я даже не знала, что в Лондоне есть такие места, наверняка о них известно лишь узкому кругу богатых людей, которые не склонны делиться своими любимыми заведениями с посторонними. Здесь горят настоящие свечи — миллионы свечей, обслуга одета чуть ли не богаче меня (а я выложила кругленькую сумму за свой наряд!) и скользит между столиками беззвучно, словно стайка призраков. Между столами огромные пустые пространства, настоящие футбольные поля — все в угоду удобству и уединению клиента. Сами столы, похоже, из настоящего красного дерева, стулья обиты кожей. Тонкие ароматы, доносящиеся с кухни, упоительны.

Чарлз заказывает копченого лосося и сырное суфле, я ограничиваюсь салатом и маленькой порцией постной говядины, жаренной на гриле.

— Давай выпьем шампанского, — предлагает мой спутник. — Это стало для меня традицией, когда я обедаю или ужинаю с тобой.

— Мы что-то празднуем? — обеспокоенно спрашиваю я.

— Каждый день, проведенный с тобой, для меня праздник, Анна, — довольно пафосно отвечает Чарлз.

Какой ужас! И как мне сказать этому восхищенному человеку, что нам нужно расстаться? Господи, сделай так, чтобы он случайно сказал какую-нибудь гадость или хотя бы перестал так восхищаться мной!

И эти проклятые официанты! Разве здесь спокойно поговоришь? То что-то приносят, то уносят. Вот один тащит букет свежих цветов на наш столик, другой подхватывает и уносит тарелку с использованной салфеткой, чтобы сменить на новую — в четвертый раз!

Признаться, я вообще не знаю, как начать. До этого мне не приходилось никого бросать. Пытаюсь вспомнить, как это делали мои приятели по отношению ко мне, но почему-то их пример меня не воодушевляет. К примеру, Робби Колдуэлл в четвертом классе сказал просто: «Ты толстая и страшная, пока». А Пит Вилла в колледже вообще убил меня признанием, что после общения со мной он решил найти себя в объятиях другого мужчины. Другого мужчины! Представляете, Кевин Фидерс предложил нам обоим поискать кого-то получше — и это было самым милосердным из расставаний.

А вспомните Брайана! Плел что-то про тонкости психологии, а самого на улице ждала другая! Облезлый осел, вот он кто!

Я не смогу поступить с Чарлзом так, как поступали со мной мои бывшие парни. Он разочаруется во мне и сочтет неблагодарной, бессердечной сукой, хотя я ею никогда не была. Думаю, он заслуживает лучшего, чем гадкая хирургическая операция по отсечению всех добрых чувств ко мне.

Вы скажете, что я чересчур романтична, раз хочу оставить в его памяти светлый след после того, как скажу «прощай»? И что мужчины никогда не поступают с нами так благородно, как пытаюсь поступить я по отношению к Чарлзу? Ну и что? Это же мой выбор.

— Пожалуй, я возьму бокал красного вина, — говорю официанту наперекор предложению Чарлза. — Очень подойдет к мясу, — поясняю для Чарлза, который явно расстроен.

— Тогда мне белого, — кивает он. Ладно, нужно как-то начинать разговор.

— Знаешь, я даже рада, что вернулась в офис, — говорю, лучезарно улыбаясь. Разумеется, это ложь. — Рада отдохнуть от Марка Суона. Меня ждала куча работы, а на нее не хватало времени. Я перелопатила сегодня уйму материала. Но главное — я решила сама написать сценарий.

— Да ты что? — восхищается Чарлз. — Какая ты молодец, Анна! Вот у кого надо учиться все успевать и добиваться успеха. Жаль, что я на твоем фоне выгляжу еще большим неудачником и тупицей…

Я уверяю Чарлза, что это не так, что он просто не до конца открыл себя и прочее. Затем я рассказываю о Китти, о Джоне и Шарон. Вино развязывает мне язык, и слова сами слетают с губ. Уверена, что в иных ситуациях только алкоголь способен стать интернациональным языком, понятным каждому. Вам случалось видеть, как два человека, родившихся в разных странах и к тому же говорящих на разных языках, общаются весь вечер за пинтой пива? Им помогает вовсе не язык жестов (хотя и он тоже), а дрожжи, которые бродят в их стеклянных кружках.

Похоже, Чарлз искренне наслаждается беседой, он улыбается мне и кивает. Он так мил, так восхищается мной! Честное слово, жаль, что мне легче сожрать собственный ботинок, чем представить, как он хватает меня за задницу.

Однако ничто не длится вечно, и вот почти уже заканчиваем ужин, а главный разговор так и не начат. Официанты прекращают виться вокруг нас, словно назойливые мухи, видимо, сообразив, что означают мои недовольные взгляды. Между мной и Чарлзом подрагивает пламя свечи, выпито по два бокала вина, а я все еще не перешла к главной теме. Чарлз, даже не подозревающий о предстоящей потере, разливается соловьем. Он рассказывает мне о новых фруктовых деревьях, которые планирует высадить в Честер-Хаусе, о том, как сложно найти опытного садовника, о каменщике, которого он нанял для реставрации беседки…

Я делаю большой глоток вина, надеясь, что это придаст мне уверенности.

— Все ясно, — говорю твердо. — Уверена, Честер-Хаус станет еще краше, чем прежде…

— Жаль, что там такое сырое место, — сетует Чарлз. — Почва слишком влажная. Многие растения из-за этого гибнут…

— Послушай, Чарлз, нам нужно поговорить.

— Но разве сейчас мы не разговариваем? — лепечет он с обеспокоенным видом.

— Нам надо кое-что обсудить. Это касается наших отношений. — У меня в груди все словно окаменело, до того сложно говорить. — Ты очень хороший человек, Чарлз, но мне кажется, что из нас получается не самая подходящая пара.

У него такой изумленный вид, словно я призналась, что являюсь сотрудником ЦРУ.

— Ты хочешь сказать, что нам… не хватает интимного притяжения?

— Именно так, — киваю я, с нежностью глядя на него. До чего же он понятлив!

— Но разве это главное? — встревоженно спрашивает он. — Ведь нам хорошо вдвоем.

— О да, — соглашаюсь я искренне. — Нам очень хорошо вместе.

— Я знаю, что не всегда достаточно предупредителен и внимателен по отношению к тебе, прости…

— Какие глупости ты говоришь! Ты настоящий джентльмен.

— Что же тебя не устраивает?

Черт! Черт-черт-черт! Я думала, трудность этого разговора будет в другом. Не знала, что так сложно обосновать причины разрыва. Получается, что я самодовольная, эгоистичная и тупая сука, которая кидает милого влюбленного романтика! Но ведь все совсем не так!

— Ты стал мне прекрасным другом. Мне хорошо, когда ты рядом, ты поддерживаешь и ободряешь меня, — перечисляю я. — Но между нами нет… особой искры.

— Ах это! — с видимым облегчением говорит Чарлз и берет с тарелки кусочек суфле. — Ты про страсть и влюбленность?

Но ведь страсть имеет обыкновение угасать с годами, и все это знают. Несколько лет длится эйфория, а потом она сменяется раздражением и обманутыми ожиданиями. И хорошо, если на месте страсти остается дружба. А если нет? Наши же отношения бесценны, так как мы уважаем друг друга и по-настоящему дружим. — Чарлз делает паузу и добавляет вполголоса: — Если тебе так необходим страстный секс, ты можешь получить его на стороне… со временем.

— Но мне бы хотелось, чтобы между мной и моим парнем была страсть, мне не нужен секс на стороне, — несколько смущенно говорю я.

— Это неправда. — Чарлз вздыхает. — Главное, что тебе нужно, — это найти близкого человека. Тебе необходимо избавиться от одиночества, избавиться навсегда. Ведь твой главный бич — одиночество, — твердо говорит он, и я не могу с ним не согласиться. — Принцип этой жизни — найти себе пару. А что такое страсть? Это быстротечное и очень обманчивое чувство. Я испытывал страсть к другим женщинам, но ни одна из них не стала моим другом, ни с одной мне не было так комфортно, как с тобой, Анна. А тебе? Было ли тебе так же комфортно с тем, кто был до меня?

Медленно качаю головой.

— Не знаю, что и сказать… ты говоришь так уверенно.

В принципе в словах Чарлза есть смысл. Это вполне разумный подход. Только почему мне так и хочется убежать, не дожидаясь, пока он убедит меня, что прав?

— Скольких женщин, счастливых в браке по любви, ты знаешь? — продолжает Чарлз. — Я говорю не о первых годах замужества. А через пять, десять лет?

Вспоминаю своих старых подружек. Увы, среди них я не нахожу ни одного примера, который разубедил бы Чарлза.

— Пожалуй, пару таких семей я знаю, — все же говорю ему.

— Как правило, это пожилые супруги, прожившие вместе много лет, правда? Но разве они все еще испытывают друг к другу страсть?

Довольно сложно представить себе моих родителей кувыркающимися в постели, словно два кролика. И слава Богу! Но среди многих знакомых есть несколько пожилых пар, которые все еще совершают совместные прогулки рука об руку и мило воркуют на лавочках. Но правда, гораздо больше тех, кто давно не выносит друг друга.

И уж конечно, я не думаю, чтобы хоть кто-то из них срывал с другого одежду и тащил в темный угол.

— Нет, наверное, их страсть со временем угасает, — признаю я. — Но ведь они хотя бы начинали со страсти! И угасает она, возможно, просто в силу возраста… ну… с утратой либидо.

— Вот видишь, все же угасает, — заключает Чарлз. — Мы пришли к тому, с чего начали. А теперь взгляни на нас. Ведь я вовсе не жажду затащить тебя в постель.

— Да, я догадалась, спасибо.

Все-таки слышать это не слишком приятно. Зато это многое объясняет: длинные ужины, частые встречи с алкогольными возлияниями, которые, однако, не перетекают в спальню и не сопровождаются хотя бы поглаживаниями по коленке под столом (один раз не в счет). Теперь понятно, почему Чарлзу плевать на мою диету и почему он не раз говорил, что уважает меня (а вовсе не признавался в нежных чувствах), — просто он увлекся мной вовсе не из-за внешности.

— Но к чему ты ведешь? — спрашиваю я, совершенно сбитая с толку. Я даже забыла, что сама начала разговор.

Конечно, я не требую, чтобы меня обожали и восхищались моей красотой. Во мне самокритичности — выше крыши. Логично было бы предположить, что восхищение моими талантами и характером должно мне льстить, но почему-то меня очень обижает то, что Чарлз меня не хочет.

С другой стороны, если я стану дожидаться мужчину, который полюбит и мою внешность, и мой внутренний мир, я могу состариться в одиночестве.

Чарлз, похоже, видит мучительную борьбу эмоций на моем лице.

— Если для тебя это так важно, у нас тоже может быть секс, — предлагает он, по-своему истолковав мое молчание. — Это вполне возможно, правда. Ты очень элегантная, — добавляет он вежливо. — Не думаю, что желание будет долго дремать, Анна. Больше узнавая друг друга, мы станем ближе. — Чарлз делает паузу, но я молчу. — Знаешь, ты очень изменилась за последнее время. Ты все больше хорошеешь, а на той вечеринке в Честер-Хаусе ты выглядела почти красивой.

Я понимаю, что это сказано искренне, и, по идее, должна бы растаять от подобного комплимента — ведь впервые в жизни похвалили мою внешность, — но мне отчего-то не по себе.

— Я ведь знаю, — продолжает Чарлз, — что ты тоже не хочешь меня. Да и кто захочет такого, как я?

— Думаю, найдется немало желающих, — выдавливаю я из себя.

— Брось, мы оба знаем, что это не так. Но ведь все можно устроить. К примеру, темная комната, пара бутылок вина, и у нас может получиться не так уж плохо, — с воодушевлением говорит Чарлз. — Уверен, из тебя выйдет прекрасная мать нашим детям, а я стану заботливым отцом. Я буду поддерживать тебя в твоих начинаниях, не стану чинить никаких препятствий карьере, даже после рождения детей. Я сам буду заниматься домом и семьей. Я буду делать тебе подарки!

— Последнее меня мало волнует.

— Я знаю это, — с улыбкой говорит Чарлз. — И это одна из причин, почему ты мне так нравишься. Мы можем быть счастливы вместе, Анна, как близкие друзья и супруги, поддерживающие и уважающие друг друга. Хорошая, крепкая семья с деньгами и положением. Я дам тебе все, что ты захочешь.

Я молча смотрю в бокал, на донышке которого остался кружок вина. Черт возьми, да за всю мою жизнь мне не найти причины для отказа! Чарлз очень убедительно говорит, и все его доводы кажутся разумными. Я даже ловлю себя на гадкой мысли, что мне будет приятно жить в его квартире среди антикварной мебели и картин. А что уж говорить про особняк с огромными землями! Только представьте себе лицо Лили или Шарон (между которыми я в последнее время нахожу много общего), когда я приглашу их на вечеринку по случаю помолвки! Так и вижу их взбешенные, полные зависти лица.

Я даже ухмыляюсь при этой мысли.

— Ты сказала, что хочешь писать сценарии, — возвращает меня к теме Чарлз. — Ты будешь заниматься любимым делом, ни в чем не нуждаясь, в отличие от многих других авторов. Ты будешь жить в уюте и комфорте, даже если твоя работа не будет признана и не принесет больших прибылей.

Я улыбаюсь Чарлзу. До чего же он великодушен: не просит меня бросить работу и даже не предлагает отказаться от идеи со сценариями, хотя сам потерпел на этой ниве поражение.

— У нас будет пышная свадьба, — добавляет он, смелея. Я открываю рот.

— Э… свадьба?

— Разумеется. Все девушки мечтают о роскошной свадьбе, — тоном эксперта говорит он. — Только скажи, какой ты видишь идеальную свадьбу. Я воплощу все твои фантазии. Мы устроим торжество в Честер-Хаусе, ты сама выберешь себе платье и сможешь продумать каждую мелочь, чтобы все было тебе по вкусу. Мы не станем спешить, чтобы устроить все так, как ты пожелаешь. Ты выберешь цветы и музыку, пригласишь любого специалиста по торжествам. Сейчас на пике популярности Вера Вон, кажется. Мы можем пригласить ее. Хочешь, твои соседки будут подружками невесты. Джанис и Лила, кажется?

— Джанет и Лили.

— А, точно, — кивает Чарлз и делает при этом такой жест, словно ему совершенно не важно, как на самом деле зовут моих красивых соседок.

Это мне льстит. Я представила Чарлза двум потрясающим красавицам, а он даже не запомнил их имен! Ну разве он не душка?

Я так и представляю себе своих соседок в роли подружек невесты. Джанет улыбается и хлопает в ладоши, искренне радуясь моему замужеству. Лили скалит зубы, с трудом скрывая, до чего завидует мне. Чего доброго, эта девица выльет мне на платье вино, лишь бы досадить. Не думаю, что стоит приглашать ее в качестве подружки невесты.

Несколько секунд я предаюсь фантазиям. Представляю, какую изысканную еду подадут на нашей свадьбе! Это будет не какая-нибудь дурацкая дешевая курица и даже не скучный лосось холодного копчения (целиком, разумеется). Это будет что-нибудь действительно экзотичное, непристойно дорогое!

Можно даже пригласить Брайана. Вот-вот, вместе с его новой девицей! Это великолепная идея. Господи, да я могла бы пригласить всех своих бывших приятелей, чтобы поглядеть, как вытянутся от удивления их лица. А они вытянутся, можете мне поверить! Я бы подошла к каждому из них и эдак чмокнула воздух в районе щеки с улыбкой притворной радости на губах, за которой отчетливо (чтобы они это поняли!) скрывалось бы отвращение.

Я никогда даже не мечтала, что у меня будет настоящая свадьба. То есть я, конечно, представляла, что однажды распишусь с каким-нибудь Брайаном в дерьмовом зале регистрации, куда даже не обязательно надевать белое платье, а потом все пойдут в дешевый ресторанчик с вонючей едой и будут жрать, делая вид, что пришли сюда именно из-за новобрачных, а вовсе не из-за возможности бесплатно поесть. Честно говоря, ненавижу такие свадьбы. Они не более романтичны, чем визит к гинекологу — на тебя смотрят, а ты делаешь вид, что тебе это событие вовсе не неприятно.