Глава 7. ГАВАНЬ

Раньше моя жизнь была проста и предсказуема. Остров, интернат; в будущем – Белый Оракул, административный индекс и работа. До самой смерти.

А ещё была Земля – где-то далеко и не здесь. Всё, что я знал о Первом Небе, я почерпнул из фильмов и эфиросеть-сообщений. Как оказалось, большей частью это вранье. Ребят жалко: Вальку, Гарета, Иришку... не ту, которая в Лоноте, а интернатскую. Они ведь до сих пор живут, ничего не зная. Думают, что меня отправили в Лачуги. Николай Джонович говорит, что маме сообщили правду, но тоже не всю. Потому что всю никому нельзя.

А Николай Джонович молодец. Если бы не он, я бы, наверное, загордился. Сами посудите: в пятнадцать лет попасть в школу экзоразведчиков! На Землю! У меня способности срединника, а ещё я установил контакт с кораблём-протеем морфа «мантикора». Вернее, установлю. Эх, мне бы на секундочку встретиться с нашими, интернатскими. Посмотрели бы на меня. Особенно Валька.

Правда, быть экзоразведчиком тоже не сахар. Я отсидел за сломанный комбинезон, а потом ещё и досконально вызубрил его схемы. Теперь могу собрать-разобрать с закрытыми глазами. Сергей Дарович приказал доставить меня на Землю, и до прибытия линкора Николай «делал из меня человека». Мне вживили имплантат и научили пользоваться эфиросферой. На Казе она слабенькая, а линк в сферу метрополии нестабилен, но я всё равно узнал много нового.

Прилетели мы, можно сказать, тайно. Самой Земли я так толком и не увидел. Линкор пришвартовался к орбитальной крепости; оттуда мы добирались катером. Корпус, в котором жили воспитанники школы экзоразведчиков, пустовал. На время каникул будущие экзоразведчики перебазировались в Новую Зеландию.

Когда меня заселяли, я ужасно хотел спать. Поэтому сразу нырнул под одеяло и выключился. Никакие красоты Земли меня не интересовали. А вот выспавшись, понял, что мне совершенно нечем заняться. Бродить по пустым коридорам было скучно, а из здания меня не выпускали. Я попробовал разбирать мем-карточки, которые мне выдал для ознакомления Николай Джонович. Но в основном это оказались инструкции и мои личные документы. Ничего интересного.

Терминал на все мои запросы лишь ругался: у меня не было доступа в эфиросеть школы. Оставалось одно: напиться чаю и уныло смотреть в окно. Чай я, кстати, нашёл в шкафчике для личных вещей. Там же отыскался пластиковый альбом-нотпаг с морф-картинами и морская ракушка. Спираль её закручивалась против часовой стрелки. Говорят, такие ракушки редко встречаются и приносят удачу. Чей-то талисман, наверное.

Ракушку я положил обратно, а альбом включил и стал рассматривать картины. Неведомый художник не особо утруждал себя придумыванием подписей. Большинство картин назывались «Закат», «Песок» или «Девушка». Всего в альбоме было четыре галереи: «Янтарь», «Изумруд», «Рубин», «Сапфир». Может, автор – девчонка? Девчонки любят красивость ради красивости. Я пролистал всю изумрудную галерею, перешёл к сапфировой. Леса сменились океанскими пейзажами и облаками в небе.

Скоро мне стало скучно. Непонятно было, как сюжеты рисунков связываются с названиями. Почему песчаный бархан называется «Руфина»? Где в морской глади прячется «Взгляд души»?

Я уже собрался отложить нотпаг, как рисунок поплыл, начал меняться. В волнах едва заметно обозначилось девичье тело. Я едва не выронил альбом: с пластикового листа на меня смотрела Иртанетта! Мои глаза начали слезиться. Я боролся сколько мог, но всё-таки сморгнул. Иришка исчезла. Сколько я ни бился, мне так и не удалось вызвать её вновь. Неужели показалось?..

Воды в чайнике оставалось чуть меньше трети. Линия доставки не работала, и я отправился на кухню – набрать свежей.

Я шёл по коридору, насвистывая арию из «Мёртвых королей». Альбом-нотпаг я так и не решился оставить в комнате и нес под мышкой. Мне было жутковато и весело – как тогда, в каюте Визионера. Интересно: бывал неведомый автор в Лоноте или же рисовал наугад? Лучше бы нет: тогда получалось бы, что Иришка принадлежит мне и больше никому; А к художникам у меня давняя неприязнь. Один Валька из пятой чего стоит.

Возле кухонной двери я остановился. До меня донеслись мальчишечьи голоса:

– Ерунда. Энтропийную шашку под дверь, а сам за угол. Минуты через три стена расплавится. А когда она вытечет и...

– Ага. Умный больно. Как я её положу?

– Ну-у... под тортик замаскируй или цветы.

– А охраннику что сказать? Цветочки для тети Маши-дворничихи?

Я затаил дыхание. Диверсанты. Эти интонации я не перепутаю ни с какими другими. На Казе я целых полгода вёл политинформацию, поэтому отлично знаю, что шпионы бывают повсюду. А тут школа экзоразведки. У меня оставалось два пути. Можно было вернуться в комнату и оттуда связаться со службой безопасности. А можно – остаться и проследить за преступниками.

Я выбрал второе. Стараясь не дышать, я подкрался вплотную к двери. Из кухни слышалось аппетитное шкворчание масла и доносился запах жареной картошки. Сквозь щель виднелся краешек стола и чья-то нога в расхристанном кроссовке.

Девчоночий голос с сожалением произнёс:

– Не, не пойдёт... Тортик уже был у Семченко, он за это пару схлопотал. И вообще, ты читал условие?

– Ну?

– Это же Каз. У них цветы девушкам не дарят.

– Листаешь, – испуганно ответил хозяин кроссовка. – На Казе – дарят. Спорим?

– Хорошо. – Зашуршали ролики, и кухонная дверь поехала в сторону. – Димка, следи за карто... Ой!

Отскочить я не успел. Чайник полетел на пол, девчонка, взвизгнув, отпрыгнула.

– Извините.... – только и смог пробормотать я. – Я нечаянно.

Вода из чайника выплеснулась на пол. Из ниши в стене вынырнул сентибот-уборщик и, деловито жужжа, принялся вытирать лужицу. Он уже нацелился съесть сам чайник, но девчонка выхватила его в последний момент. Прижимая его к груди, она отступила к плите. Выглядела девчонка моей ровесницей: худенькая, круглолицая, волосы русые. Одевалась она простенько: джинсы с мультяшным единорогом и белая футболка.

Сентибот обнюхал девчонкины сандалии и, укоризненно жужжа, вернулся в свою нишу. Стоять в дверях было глупо, и я шагнул через порог.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Здравствуйте, – растерянно отозвалась девчонка. Парень у плиты посмотрел на меня оценивающе, словно прикидывая: стоит ли здороваться? Затем солидно кивнул:

– Добрый день.

Третий (тот, что в кроссовках) ухмыльнулся:

– Здоров! Ты откуда?

Я не нашёл ничего лучшего, чем сказать правду:

– С Каза.

– С Каза! – радостно загомонили мальчишки. – О! С Каза! – И тут же умолкли под осуждающим взглядом девчонки.

– Дикари... – Она протянула мне чайник: – Возьмите, пожалуйста. – Тут она заметила альбом, который я Держал под мышкой. – Это же Данкины художества! Можно?

Я молча кивнул. Девчонка быстро перелистала нот-пцг:

– Ребята, смотрите! Все четыре галереи!

– Ура! – обрадовались те. – А Данка-то ныла. Потеряла, потеряла...

Скоро мы болтали так, словно знали друг друга целую жизнь. Я тяжело схожусь с незнакомыми людьми. Но тут всё произошло как бы само собой. Девчонку звали Галчей (это сокращённо. На самом деле она Галя-Галка-Галина, только своё имя терпеть не может), рыжего в кроссовках – Юркой, а третьего – Дмитрием.

Меня усадили за стол, налили чаю. От ароматов жареной картошки в животе забурчало. Николай Джонович поесть не оставил, а пользоваться местными линиями доставки я не умел. Галча перехватила мой голодный взгляд:

– Скоро готово будет. Если Димыч всё не слопает.

Димка ухмыльнулся. Он сидел ближе всех к сковородке и украдкой таскал картошку из-под купола термо-поля. Нежно-персиковое сияние расступалось, пропуская пальцы.

– Галча древний рецепт раскопала, – пояснил он. – Как в двадцатом веке.

– Ага, – хмыкнул рыжий. – В двадцатом термополе без защиты делали. Была бы у нас сейчас картошка с мясом. Димыч! – прикрикнул он. – Харэ картошку трескать. Учись давай.

Галча повернулась ко мне.

– Два экзамена завалил, – пожаловалась она. – По космическим вооружениям и тактике диверсионной службы. – Глядя на моё ошарашенное лицо, добавила: – Шучу. По тактической интуиции.

– Так это вы к экзамену? Ну, стены ломать, энтропийная шашка...

– Точно. – Димка подтолкнул ко мне задачник – Номер двести сорок семь. Вводная: Каз, провинциальный городок. Надо отвлечь охрану вот этого особняка на семь с половиной минут.

Я посмотрел на иллюстрацию. Картинка изображала перекрёсток в двух кварталах от маминого дома. По улице нескончаемой чередой двигались машины. Пешеходы стояли у светофоров, ожидая, когда загорится зелёный.

– Не туда смотришь, – Юрка отобрал книжку и потёр пальцем розу ветров у нижнего края страницы. Изображение поползло влево-вверх, открывая резиденцию лорда-администратора. – Вот охранники, – ткнул он пальцем: – здесь и здесь. Димка хочет растопить стену магазинчика, чтобы отвлечь внимание.

– Зачем? – Я принялся неуклюже тереть розу ветров, сдвигая картинку. – Не нужно ломать. Я знаю хозяина этой лавки. Он хороший. И у него дети – пятеро. Вот смотри: здесь фонтан, куда туристы бросают монетки. Иногда чужаки их достают.

– И?

– Администрация этого не любит. В воде фонтана активное вещество. Оно невредное, но синтетику съедает в считанные минуты. Чуть поплещешься – ходи в лохмотьях. А у нас на Казе когда человек делает глупость, все сразу собираются и смотрят. И не одобряют. Молча.

– И что, никто не знает?

– Не-а. Эту штуку полгода назад в воду добавили. Я, когда ездил на каникулы, видел.

Мальчишки переглянулись:

– Круто. Такого даже в справочнике лет. Пробуем?

– Ага.

Две головы, рыжая и чёрная, склонились над книгой. Димка принялся колдовать. Один из пешеходов надел чёрные очки, шляпу и накладную бороду. Его пиджак превратился в длинный светлый плащ. В таком виде шпион полез в фонтан. А за ним ещё двое.

– Ух ты... Работает!

Началось столпотворение. Люди всё прибывали и прибывали. Наконец случилось невозможное: один из охранников не выдержал и отправился к фонтану. Пикнул таймер: семь с половиной минут истекли. Задачу мы решили, а народ на картинке всё не мог успокоиться. Мне стало неудобно за соотечественников.

– Они что у вас, всегда такие?

Я пожал плечами:

– Да нет, в общем. Раз на раз не приходится... А зачем вам это? Вы готовитесь Каз захватывать?

– Нет, что ты! Это же просто упражнения. На кругозор, на раскрепощённое мышление. Ну... как в девятнадцатом веке задачник был по арифметике. «На рабовладельческом судне везли негров. За первую неделю пути умерло треть рабов, за вторую...» и так далее.

– Серьёзно?!

– Ага. Мы по истории проходили. А тут дальше и про Землю задачки есть, – Юрка постучал по стрелочке в углу листа. – Вот, трёхсотая: найти человека, прячущего в кармане будильник. Или вот: переправить на орбитальную станцию живую овчарку. В обход таможенных правил.

– А зачем?

– Чтобы избавиться от социальных догм. Когда будешь учиться, поймёшь. Вот я, например, – Димка ткнул себя в грудь, – с Логра. У нас считается неприличным есть в компании...

– ... то-то ты картошку украдкой трескаешь! – съехидничала Галча.

– ... а Юрка – лунит. Он неба боится, представляешь? У них на Луне купола. Открытого пространства вообще нет.

– А ты? – спросил я у Галчи.

– А я местная. Это ещё хуже. На Земле вообще сложно. Скажем, если ты из Московского района, то в Киевский лучше не ездить. Побьют. А в школе у нас была группа из Чукотки. Туда раз попал мальчишка с Питерщины, так они его тупым задразнили. Прикинь, да?

Мы пообсуждали школьные обычаи. Галча принесла сковороду и разложила картошку по тарелкам. Оказалось очень вкусно. Старинная еда – вещь странная. На миг я почувствовал себя человеком двадцатого столетия. Времени, когда термополе плиты не имело предохранителей, и готовить было смертельно опасно. Я перемешивал палочками разноцветные квадратики картошки, а в моей душе росло уважение к предкам. Прекрасное было столетие...

Я представил Галчу в средневековом сарафане, с ножом в руке. Как она режет ломтиками разноцветный брусок картофелины, прыскает на сковороду маргарин-спрей. Бесстрашная девчонка!

– Слушай, – Юрка задумчиво посмотрел на меня. – А тебя где поселили?

– В триста восемнадцатой.

– Альбом там же нашёл?

– В шкафчике.

Ребята переглянулись:

– Денис.

– Точно. В Данку втрескался. Помнишь, её на выставку не взяли? Потому что в морф-картинах морфа не оказалось?

Галча округлила глаза:

– Денисик. Точно, он и видел морф. А я ведь сразу поняла. Они же не разговаривают! Вот умора.

Они ещё поболтали о том, кто в кого влюбился. Я молчал: во-первых, я не знал никого из тех, о ком они говорили, а во-вторых... Я-то ведь видел Иртанетту в картине. Значит, морф есть.

Только попробуй, скажи им. Решат, что сам влюбился.

– Спасибо за угощение. – Я провёл пальцем по краю тарелки, включая очистку. Остатки еды исчезли. – Мне, наверное, уже пора.

– Да ладно, посиди ещё, – загалдели ребята. Юрка предложил:

– Хочешь, я письмо на терминал повешу? Твой капитан придёт – и сразу сюда.

– Ну... Давай.

– Раз плюнуть. – Он подтянул к себе задачник. – Это мы... Ого!

Мы едва не столкнулись с Димкой лбами. Задача, которую я помог решить, всё ещё работала. Вокруг фонтана начался митинг. Агентов в ошметках плащей выловили и куда-то понесли – бить, наверное.

– Загадочная душа Каза, – вздохнул Димка. Глаза его загорелись: – Андрюха, а это... айда в пятых «Демиургов» играть? Пара на пару, я с Юрычем, а ты с Галчей.

– Да? – прищурилась девчонка. – А экзамены?

– Я готовлюсь! Вон – пол-учебника нарешал, голова пухнет.

– И ни одной задачи сам. Даже Андрей лучше тебя справился. А он новичок.

– Что-о?

– Что слышал.

Галча достала ещё одну книжку:

– Вопрос первый. Перечисли типы кораблей рунархского флота.

– Слушаюсь, господин генерал, – дурашливо пискнул Димка. – К кораблям рунархского флота относятся биремы, триремы, квинтаремы, пентаграммы...

– Двойка тебе! Вот придурок... Поменьше в «Демиургов» играй. Не пентаграммы, а пентеры. И гексеры забыл. И эннеры. – Девчонка сделала умоляющее лицо: – Ну, Димчик! Семёныч же тебя завалит как пить дать. Заставит всё это пересказать на рунархском. Спросит год рождения бабушки конструктора протеев. Ещё что-нибудь придумает. Достанешь ты его своим разгильдяйством.

– Ну ладно... – Парень с обречённым видом потянулся к книге. – Тебе хорошо говорить: ты пилотом станешь. Тебе это всё в гипносне передадут. А нам учить...

– Пилотом? – Никогда не думал, что бывают девчонки-пилоты. – Ты что, будешь водить протеи?

Кажется, я сморозил глупость. Ребята засмеялись, но необидно.

– Каз – это, наверное, действительно далеко, – сказала Галча. – Протеев не водят, с ними можно только подружиться. У меня на третьем курсе будет пси-мод «счётчица». Тогда я смогу пилотировать обычные корабли. – Она помрачнела: – Вот только никто не знает, как мод пойдёт. Сделают из меня полуумка – и болтайся всю жизнь на рудниках.

– Говорят, сейчас моды стабильнее стали, – авторитетно заявил Димка. – Акселерация. В позапрошлом выпуске из двадцати трёх счётчиц только одна могла управлять линкором. А в прошлом из двадцати пяти – целых три! – Он покровительственно погладил её по плечу. – Ты это... не переживай. Даже если большой корабль не потянешь, разведчики – они же маленькие. Там много мозгов не надо.

– Ага утешил... Всё равно в разведку только протеев посылают.

Она сумрачно посмотрела на меня. Моё желание рассказать о встрече с адмиралом Пелеасом улетучилось. Да и о том, что я стану срединником, тоже лучше было помалкивать.

– Значит, так, – объявила Галча суровым топом. – Перечисли недружественные людям морфы кораблей-протеев.

– Ну-у... – Димка наморщил лоб. – Драконы, мантикоры, архонты, белые кобылицы, левиафаны...

Юрка хихикнул. На лице девчонки появилось злобное выражение.

– Ты учиться будешь, оболтус? Мы ведь из-за тебя здесь торчим! Остальные уже полмесяца как на Новой Зеландии. Думаешь, мы здесь сиренью любуемся?