— Еще как жду! Ведь мы с вами строили такие грандиозные планы в отношении «Дома голубки», не так ли? Помните, мы хотели превратить старое, пришедшее в упадок ранчо в великолепное хозяйство по выращиванию крупного рогатого скота. — Он задумчиво посмотрел на Сару. — У меня тогда были большие надежды, что мы станем партнерами.., причем не только в работе. Я надеялся, что все пойдет по-другому, что вы… — Хайрам замолчал, но заметив, как Янси нахмурился, торопливо добавил:

— Хотя наша первая поездка в «Голубку» представлялась мне совсем не такой, я все равно с нетерпением жду встречи с ранчо.

Конечно, Хайрам сильно рисковал, но риск этот был просчитан. Он хотел напомнить Саре о старых планах относительно «Дома голубки». Принимая во внимание то, что последний серьезный разговор между ними состоялся еще до того, как она вышла замуж за Янси, Барнелл не был уверен, как сама Сара и ее супруг отреагируют на его напоминание. Он понимал, что его смелость может сослужить ему плохую службу, но шел на риск. Хайраму хотелось поскорее вернуть расположение Сары, и напоминание о добрых старых днях, когда они мечтали о светлом будущем в «Голубке», казалось ему не таким уж и плохим началом восстановления былых отношений.

Сара удивленно смотрела на своего бывшего управляющего, отказываясь верить своим ушам. Она не могла поверить в его смелость, нет, в наглость! Да как он посмел заговорить о прошлом и прозрачно намекнуть, что ее замужество изменило ее жизнь в худшую сторону? Внезапно на смену изумлению пришел гнев. Девушка прекрасно помнила, как он пылко целовал Энн Шеллдрейк у ручья, и понимала, что нежные чувства, которые он якобы испытывает к ней, являются самой откровенной и наглой ложью. Она вовремя прикусила язык, чтобы не обозвать Хайрама наглым и беспардонным лжецом, каковым он, по ее глубокому убеждению, и являлся. Сейчас, когда у нее открылись глаза и она видела его отвратительное коварство, Сара не собиралась больше вести себя как последняя дурочка и жалеть его! Он должен благодарить судьбу, которая оказалась к нему благосклонной. Конечно, Барнелл не догадывается об их с Янси ссоре и не знает, что она абсолютно ничего не значит для своего невыносимого супруга! Только благодаря этому обстоятельству ему и посчастливилось до поры избежать гневного отпора с ее стороны.

Сара с трудом выдавила из себя улыбку, сказав:

— Я рада, что вы наконец-то все поняли. Верно, прошлое не вернуть. Вы правильно сделали, что не позволили разочарованию в отношении «Голубки» взять верх и сохранили энтузиазм, с которым вы всегда относились к будущему ранчо. — Она бросила на мужа угрюмый взгляд из-под длинных ресниц. — Жизнь слишком коротка, чтобы долго переживать из-за каких-то неприятностей. Особенно это утверждение относится к тем неприятностям, повлиять на которые мы не в силах!

Янси процедил сквозь плотно стиснутые зубы:

— Дорогая, хочу тебя предупредить, что если ты немедленно не прекратишь этот разговор, то количество «неприятностей», которые ты призываешь поскорее забыть, значительно возрастет!

Гневная реакция Кантрелла обрадовала Сару. И солнце наконец-то взошло, залив багровый горизонт розовато-золотым светом. Из трех путешественников по крайней мере один испытывал чувство глубокого удовлетворения. На какое-то мгновение ей захотелось помучить его и продолжить этот опасный разговор, но и беглого взгляда на мужа оказалось достаточно, чтобы убедиться — ей лучше промолчать. Сара поняла: не надо дергать тигра за хвост, поскольку, кроме головокружительного страха, такое занятие может привести к непредсказуемым и печальным последствиям!

Несколько следующих миль всадники проехали в гробовом молчании, но после того как сумрак окончательно уступил место дню и теплое солнышко залило прерии своими золотистыми лучами, мрачное настроение путешественников несколько улучшилось. Постепенно они начали обмениваться краткими фразами, и вскоре Янси, который при желании мог быть очень интересным собеседником, да к тому же хотел вернуть расположение жены, из кожи вон лез, пытаясь завязать оживленную беседу. Он рассказывал Саре одну занимательную историю за другой — об окрестностях «Солнечного ранчо» и особенно о любимой им «Голубке».

Местность, по которой они ехали, могла показаться с первого взгляда идеально ровной. Куда бы ни бросала свой взгляд Сара, повсюду, до самого горизонта, лениво волновалось бескрайнее море высоких трав. Изредка прерии прерывались обширными участками земли, поросшими непроходимыми зарослями чапареля, мескитовыми деревьями и высокими, как башни, дикими грушами. По берегам редких ручьев с кристально чистой водой, через которые им приходилось переправляться, росли тополя, рожковые деревья и ивы. Но чем дальше путники отъезжали от «Солнечного ранчо», тем чаще у них на пути встречались маленькие холмики и неглубокие овраги, нарушающие монотонность гладких, как стол, прерий. Окрестности ранчо, как почти весь Техас, изобиловали дичью. Из-под копыт лошадей во все стороны разлетались большие стаи куропаток и диких индеек.

Сара упивалась неожиданным вниманием мужа и с восторгом слушала его рассказы о добрых старых временах, когда в Техасе начали появляться первые испанские поселения. Она любовалась красотами дикой природы, и время для нее летело птицей. Сара даже немного огорчилась, когда Янси внезапно остановил своего коня и сообщил:

— Это и есть «Дом голубки», дорогая!

На невысоком холме, расположенном перед ними, жадный взор девушки отыскал небольшое скопление зданий и построек. На таком расстоянии разглядеть что-либо было трудно, но по мере того, как они подъезжали все ближе и ближе, в глаза бросалась запущенность ранчо. Сердце девушки сжалось от жалости и печали.

Общего между «Солнечным ранчо» и «Домом голубки» было совсем немного. Разве что расположение вдоль извилистых ручьев да материал, из которого были построены дома, — обожженный на жарком техасском солнце саманный кирпич.

Большой дом «Голубки» окружали высокие крепкие стены.

Бойницы для пушек и ружей живо напомнили Саре о том, что они находятся на территории поселений индейцев. Кяманчи до сих пор время от времени совершали стремительные набеги на белых поселенцев, безжалостно убивая плантаторов и сжигая их жилища.

К стенам, окружающим большой дом, прижимались с десяток маленьких домиков и хозяйственных построек. Несмотря на новые тростниковые крыши, у этих строений был такой жалкий и заброшенный вид, что Сара совсем приуныла. Ее взгляд не радовали ни участки обработанной земли, ни фруктовые деревья. «Дом голубки» был Богом забытым клочком земли, затерявшимся среди бескрайних равнин Техаса. И хотя она видела повсюду множество следов напряженной работы людей, сумевших немало сделать за те несколько дней, которые они провели здесь, было очевидно, что для полного восстановления ранчо потребуется очень много времени, сил и денег.

На территорию деревни нагло вторглись кактусы и мескитовые деревья. Правда, большая часть колючих кустов в непосредственной близости от домов была вырвана, сложена в большие кучи и приготовлена для сжигания, но повсюду, куда бы Сара ни бросила свой огорченный взор, был непочатый край работы: срочно ремонтировать разрушенные загоны для скота, сгнившие и покосившиеся от времени и непогоды амбары, приводить в божеский вид дома.

Когда маленькая процессия приблизилась к деревушке, путников встретили знакомое кудахтанье кур, писк цыплят и громкое блеяние коз. Сара тяжело вздохнула, сказав себе: для того чтобы сделать из «Голубки» более или менее сносное ранчо, понадобится целое состояние. И конечно, у нее таких денег нет. Невесело улыбнувшись, она подумала: черт бы побрал Янси, а ведь он снова оказался прав!

Большой дом «Голубки» напоминал скорее неприступную крепость, чем жилище. Люди Янси немало потрудились, чтобы сделать его пригодным для обитания. Девушка приветливо улыбалась смуглым мексиканцам, которые старались протолкнуться поближе к сеньору и сеньоре. От их улыбок и искренней радости мрачное настроение вдруг исчезло. Она велела себе довольствоваться тем, что есть, и не мечтать о чуде. В конце концов, рассудительно напомнила себе Сара, если бы она прибыла в «Голубку» с первой группой и нашла тут полнейшее запустение, ей было бы нелегко заставить себя поверить в реальность, казалось бы, невыполнимой задачи — восстановить ранчо. Задача эта стала бы еще труднее, если бы она решилась приехать сюда, как и собиралась, одна. Тогда в случае неминуемой неудачи не только она, но и все обитатели «Магнолиевой рощи» остались бы без гроша в кармане.

Сара поежилась от мрачной картины, которую нарисовало ее пылкое воображение. Какое счастье, что она появилась здесь только со своими дикими фантазиями, а не с полным фургоном пожитков. Подумав так, она возблагодарила Бога за то, что он не дал ей совершить подобную ошибку. И улыбнулась своим мыслям.

Помогая супруге спешиться, Янси в который раз поразился неотразимости ее ангельской улыбки. Его руки, обнимающие тонкую талию Сары, непроизвольно напряглись.

— Ты не разочарована? — хриплым голосом поинтересовался он, с удовольствием чувствуя, как ее стройное тело медленно скользит вниз, касаясь его.

Когда их взгляды встретились, Сара увидела в золотисто-карих глазах мужа откровенное желание, и от волнения и возбуждения у нее захватило дух.

— Нет, — неторопливо покачала головой девушка. — Я не разочарована.

Янси позабыл обо всем на свете, кроме женщины, которую он держал за талию. Не замечая и не обращая внимания на окружающих их людей, он осторожно обнял супругу и нежно поцеловал.

Веселые крики смуглых мексиканцев заставили их очнуться.

Янси и Сара сразу вспомнили, что за ними сейчас с огромным интересом наблюдают многочисленные зрители, и Янси, оторвавшись от губ жены, прошептал с неестественной улыбкой:

— Добро пожаловать в «Дом голубки», mi esposa! Надеюсь, ты найдешь здесь настоящее счастье.

Затем еще несколько минут все обменивались приветствиями. Янси выслушал краткий отчет о том, как продвигается работа и выполняются его распоряжения. Постепенно люди начали расходиться и возвращаться к работе. Последним собрался уходить Эстебан, предварительно условившись с Янси о разговоре. После того как он, надев сомбреро, собрался уходить, Янси вдруг вспомнил о Хайраме Барнелле.

Не убирая руку с талии Сары, Кантрелл медленно повернулся к бывшему управляющему «Магнолиевой рощи», который во время шумной встречи хозяев все еще сидел в седле, и пристально посмотрел на него. В глазах Янси сверкнула сталь.

— Эстебан, — задержал Янси старшего ковбоя, — минутку. — Когда мексиканец остановился и повернулся к ним, Янси сказал звенящим голосом. — Проводи, пожалуйста, Хайрама к загонам и покажи ему, что он должен делать. — Смерив Барнелла холодным взглядом, он добавил:

— Можете не распаковывать вещи, мистер Барнелл. Работать и спать будете вместе с остальными рабочими. — Янси не смог удержаться от мстительной улыбки. — Здесь у нас, боюсь, условия суровые, не то что в «Солнечном ранчо». Постелью вам будет служить земля.

Поскольку ничего лучше предложить не могу, то уверен, вы не будете на меня в обиде.

Взбешенный Хайрам, с трудом сдержавшись, закусил нижнюю губу. Однако он быстро обуздал свой гнев, коротко кивнул и, не сказав ни слова, развернул лошадь и последовал за Эстебаном. Янси молча наблюдал за ним, похоже, от мистера Барнелла можно ожидать неприятностей.

Внезапная боль в руке заставила его вернуться к реальности. Янси взглянул на Сару — это она больно ущипнула его. В изумрудно-зеленых глазах жены полыхал воинственный блеск.

Он понял, что все достижения поездки и поцелуя сведены на нет холодным отношением к Барнеллу.

— Ты поступил очень подло и низко! — с негодованием воскликнула девушка. — Ты не имеешь права обращаться с ним так высокомерно! Хайрам много лет проработал управляющим у твоего отца и вместе с ним ушел на войну. Я уверена, что он заслуживает лучшего обращения. Ты был с ним неоправданно груб! Как ты мог заставить его спать на земле, словно простого крестьянина? Как тебе не стыдно! — Сара вошла в роль страстной обличительницы. — Хайрам не какой-то бродяга, которому ты милостиво соизволил бросить кусок со своего барского стола… О Господи, ведь мы с ним столько пережили, он стал почти членом семьи!

— Только не моей! — невозмутимо возразил Кантрелл. — Я еще не забыл, что не так давно он строил на твой счет далеко идущие планы! — Он сурово посмотрел на жену и добавил:

— Этот тип постоянно крутится под ногами, и мне бы не хотелось, чтобы ты размышляла, какой стала бы твоя жизнь, выйди ты за него замуж.

От возмущения Сара на несколько секунд лишилась дара речи.

— Да как ты смеешь! Как будто я!.. — Девушка поперхнулась словами. В праведном гневе она надменно вздернула подбородок и с достоинством произнесла; — Пожалуйста, покажи, где моя комната. Боюсь, нам больше не о чем разговаривать.

К ее величайшему изумлению, Кантрелл не вспылил.

— Дорогая, прости меня, — извинился он. — Я зря намекнул на то, что ты нарушила свои брачные клятвы. Для этого ты чересчур честна и благородна. — С завораживающим блеском в золотисто-карих глазах и покаянной улыбкой на устах Янси спросил с хрипотцой:

— Простила?

«Ну где же справедливость?» — с отчаянием подумала Сара.

Она рассердилась на него, но стоило ему улыбнуться и ласково посмотреть на нее, как она тут же готова все забыть и все простить! Но ведь он же извинился. Ей стоило большого труда не дать своему гневу погаснуть окончательно.

— Ты этого не заслуживаешь, — неуверенно ответила она.

Янси с широкой улыбкой обнял жену и вновь поцеловал.

Пока Сара приходила в себя от пылкого поцелуя, он быстро подхватил ее на руки и внес в прохладный дом. Потом, опустив на пол, широко развел руки и сказал:

— Ваш дом ждет вас, мадам!

Несмотря на признаки запустения, «Дом голубки» был довольно уютной усадьбой. Комнат в доме, правда, было значительно меньше, чем в «Солнечном ранчо», и они оказались не такими просторными, но обладали каким-то грубоватым очарованием, покорившим Сару. Конечно, призналась она себе, его успели подремонтировать и тщательно отмыть от грязи, а для придания большего уюта из «Солнечного ранчо» даже привезли кое-что из мебели. Каменный пол устилал красивый золотисто-синий ковер ручной работы, на стене висел прекрасный гобелен, а в главной sala стояли несколько уютных кресел, обтянутых красновато-коричневой кожей.

Янси, положив руку на талию Сары, повел жену по ее новым владениям. Она с первого взгляда влюбилась в «Голубку». Ей понравились не заставленные мебелью комнаты, от которых оставалось впечатление простора. Вся обстановка была более простой и деревенской, чем в «Солнечном ранчо». Сара очень любила ранчо, но в «Голубке» было нечто свое, особенное… Дом обладал каким-то притягательным уютом, простотой и отсутствием величия — все успокаивало душу и радовало глаз. Здесь она чувствовала себя свободнее и легче, забывала о поколении высокомерных испанских грандов, некогда живших в «Солнечном ранчо». Предки Янси, приехавшие из Испании, построившие дом и поселившиеся в «Голубке», были бесстрашными искателями приключений. Эти энергичные мужчины и женщины обладали особым складом ума и даром предвидения. Сара отождествляла себя с обитателями «Голубки» и с самим домом, который олицетворял собой немое свидетельство победы их разума и воли над враждебными силами природы и злой стихией команчей, все еще рыскающих в окрестностях.

Небольшой внутренний дворик, посреди которого росла грациозная плакучая ива, дающая прохладную тень, и где находился маленький фонтан, преподнес ей очередной приятный сюрприз.

Одна из стен дома была сплошь увита желтыми розами, наполняющими теплый воздух своим благоуханием. Сара заметила несколько глиняных горшков с алыми и белыми геранями, которые стояли у залитого солнцем основания стены. В тени ивы, приглашая к себе, стоял маленький черный железный столик с двумя стульями, на которых лежали алые подушки. Саре захотелось задержаться в этом уютном уголке, чтобы насладиться спокойствием и красотой старинного дома.

В отличие от «Солнечного ранчо» в «Голубке» не было элегантных арочных переходов. Почти все комнаты выходили в центральный двор, ничем не отличающийся от двориков большинства испанских домов. В таких двориках обычно собирались члены семьи, здесь они проводили большую часть своего свободного времени. Сара одобряла эту прекрасную традицию, — каким же очаровательным был этот дворик и все, что в нем находилось!

Янси улыбнулся, взглянув на радостное лицо Сары.

— Нравится?

— Еще как! — с восторгом воскликнула она. — Настоящий оазис, скрытый от внешнего мира.

Губы Янси вновь тронула довольная улыбка, он огляделся по сторонам. Саре показалось, что в мыслях он где-то далеко.

— Я хорошо помню, что моя мать очень любила этот дворик, — задумчиво проговорил он. — Они просиживали с отцом часами за этим столиком, смеялись и болтали, а я ползал у их ног. Когда Сэм уехал, мать часто сидела за столиком и писала длинные письма или читала мне вслух письма, которые он присылал ей. По-моему, она прочитала мне почти все его письма. Хотя наверняка и пропускала некоторые места, чтобы оградить мои невинные уши от недоступной мне тогда правды жизни.

— Наверное, твоя мать и Сэм сильно любили друг друга, — неуверенно начала Сара. Янси редко говорил о родителях, и ей не хотелось прерывать его воспоминания. Но она не могла и промолчать, оставив его слова без комментариев.

— О, поначалу я был уверен в том, что они любили друг друга, — кивнул Янси, с вызовом взглянув на нее. — Но это было до того, как Энди и мой дед заставили их расстаться.

— Но как они могли заставить их расстаться? — удивленно воскликнула Сара. — Если твои родители по-настоящему любили друг друга, их никто не мог разлучить!

— Энди презирал мою мать! — фыркнул Янси. — Хотя в ее жилах текла более благородная, чем у него самого, кровь, он всегда называл ее «жадной шлюхой» и обвиняя отца в том, что, женившись на ней, Сэм запятнал фамилию Кантреллов! — Он нахмурился. — Я согласен похвалить этого старого мерзавца лишь за одно — за прямоту и честность. Он никогда не скрывал своих чувств и открыто говорил о ненависти к моей матери и осуждал их брак. Ужасная, по его мнению, женитьба Сэма не давала ему покоя до последних мгновений его жизни. Я уверен, что Энди умер, проклиная мою мать и скорее всего меня вместе с ней.

— Но почему Сэм ничего не предпринял, чтобы защитить вас? Как он мог спокойно смотреть на то, как Энди разлучает его с твоей матерью?

Янси тяжело вздохнул и нетерпеливо потер затылок. Он обычно не любил говорить о родителях и о прошлом и при обычных обстоятельствах уже давно перевел бы разговор на другую тему. Но ему казалось, что Саре важно понять, каковы были отношения его родителей, знать, какие чувства он испытывал к Сэму и как он относился и относится к любви…

— Сэм был бессилен против своего отца, — вяло пожал он плечами. — Он не мог с ним бороться, у него просто не было ни единого шанса победить. Энди воспитал сына в беспрекословном повиновении. Мне кажется, что Сэм лишь раз в жизни ослушался отца — когда сбежал с моей матерью и тайно обвенчался. Я часто с удивлением спрашиваю себя, как он мог набраться такой смелости. Ведь этот поступок совсем не вязался с его характером! — Кантрелл пристально смотрел на маленький фонтан, но Сара понимала, что он не видит его. Сейчас он не видел ничего, кроме далекого прошлого. Она прислушалась к успокаивающему звуку журчащей воды. Янси вдруг вновь нарушил молчание:

— Сэм был мягким человеком, он предпочитал не бороться с событиями, а плыть по течению. Ты прекрасно знаешь его слабый характер. Сколько я его помню, он всегда выбирал путь наименьшего сопротивления. Энди постоянно настраивал его против моей матери. Он требовал от него сыновней покорности, и Сэм не мог пропускать эти требования мимо ушей. Все кончилось тем, что Сэм не устоял перед напором отца и сдался. Поэтому неудивительно, что мои родители, как бы сильно они ни любили друг друга вначале, в конце концов расстались. — Янси вновь нахмурился и, пожав плечами, заявил напрямик:

— Хотя Энди Кантрелл и был моим дедом, я считаю его эгоистичным и очень упрямым деспотом, привыкшим все делать по-своему, ломать людей и заставлять их выполнять его желания! Для того чтобы бороться с ним, нужен был человек с куда более сильным характером. Вдобавок ко всему старый дьявол был еще и чертовски умен. Он хитро воспользовался сыновней преданностью Сэма, все время требовал, чтобы тот приехал в «Магнолиевую рощу», и каждый раз врал с три короба о какой-то очень важной работе, которую может сделать только Сэм и никто другой. Сэм долго терпел, но в конце концов понял, что ему легче смириться с поражением и выполнить требование Энди, чем бороться с ним.

— Но разве твоя мать не могла?.. — недоверчиво пробормотала Сара, не сводя с него изумленного взгляда.

— Чего не могла моя мать? — Неожиданно в голосе Янси послышались холодные нотки. — Бороться со свекром за любовь своего мужа? — Он покачал головой и угрюмо проворчал:

— Если бы Сэм был мужчиной, я хочу сказать — настоящим мужчиной, и не позволил бы Энди помыкать собой, ей бы никогда не понадобилось бороться за его любовь! Она не должна была ни просить, чтобы он любил ее, ни бороться за это! Любовь — естественное чувство между супругами. — Неожиданно лицо Янси Кантрелла расслабилось, и он как-то устало признался:

— Но дело было не только в Сэме и Энди, моя мать была одержима своими демонами! Ее отец, дон Армандо, тоже возражал против замужества. Правда, со временем он смирился, но все-таки до самой смерти старался разрушить этот брак, всячески пытался настроить дочь против Сэма и подорвать ее любовь к нему. Они оба были хороши. Энди изо всех сил обрабатывал Сэма, а Армандо — Маделину. Так что их брак оказался обречен с самого начала. Расставание было неизбежно. Я очень сомневаюсь, что они смогли бы жить вместе, даже если бы моя мать пережила Энди. Их любви был нанесен непоправимый удар.

Сара задумчиво оглядела очаровательный дворик и постаралась представить, какие чувства должна была испытывать Маделина, выйдя замуж за любимого мужчину, зная, что он тоже любит ее, и тем не менее постоянно терпя поражения в сражениях с отцом мужа и вечно выслушивая упреки от своего отца! А Сэм.., ему ведь тоже было несладко! Какие чувства испытывал Сэм Кантрелл? Сара не сомневалась в том, что он любил мать Янси. Она была уверена, что он любил Маделину так, как не любил ни одну другую женщину. Но вот Янси не верил в любовь отца…

Взглянув на мужа, она вдруг спросила:

— По-моему, ты во всем винишь Сэма, да?

Янси снял шляпу, бросил на столик и устало провел рукой по волосам.

— Нет, не виню. Я не виню Сэма и не испытываю к нему ненависти.., я никогда не испытывал к нему ненависти. Возможно, в молодости я злился на него за то, что он оказался таким слабаком и не стал на защиту меня и матери, но ненависть.., нет, ее не было никогда. Думаю, что по-своему Сэм любил и меня. Я взрослел, становился умнее и вскоре понял, что он не мог защитить нас даже при всем своем желании, просто не мог быть сильным. — Красивый рот Янси горестно сжался. — Даже после того, как он женился на Маргарет, я не испытывал к нему ненависти. Что отрицать, он причинил мне сильную боль! Был небольшой промежуток времени, когда меня переполняла такая ярость, что я даже думал порой, что ненавижу его, но это была не ненависть, а элементарная злость и обида. Он был моим отцом, и этим все сказано… Я любил его.

Сара попыталась поймать взгляд мужа. То, что она прочла в его глазах, убедило ее в его полной искренности.

Да, Янси действительно любил отца.

— Но если ты любил его, то почему же не ответил ни на одно письмо Сэма? — спокойно спросила Сара. Она старалась говорить сдержанно, но в ее голосе слышались нотки обвинения. — Умирая, Сэм умолял тебя приехать. Он очень хотел повидаться с тобой в последний раз перед смертью, но ты так и не соизволил сделать это! Ты говоришь, что любил Сэма, но тем не менее не выполнил его единственную просьбу. Ты не приехал в «Магнолиевую рощу» и не находился рядом с умирающим отцом!

— О чем ты говоришь, черт побери? — нахмурился Янси. — Единственное письмо, которое я получил за все эти годы из Техаса, привез помощник адвоката Сэма. Я не получил от отца ни единого письма!

— Но.., но Сэм писал тебе… — растерялась Сара. — Несколько раз писал. — Увидев на лице мужа недоверие, она горячо воскликнула:

— Говорю тебе, я собственными глазами видела эти письма! И не только видела, но и писала некоторые из них под его диктовку!

— Я не получил ни одного! — упрямо стоял на своем Янси Кантрелл. Он больно схватил ее за руку. — Неужели ты считаешь меня способным на такое свинство? Неужели ты считаешь, что если бы я получил хотя бы одно письмо от Сэма, если бы я знал, что он умирает и хочет повидаться перед смертью, то проигнорировал бы его просьбу? Господи, как ты можешь так плохо думать обо мне, Сара? Вижу, ты совсем невысокого обо мне мнения…

Сара с сомнением посмотрела на мужа. В словах Янси прозвучали такая искренняя обида, такой гнев, что она вконец растерялась и сейчас уже не знала, что и думать об этом загадочном деле.

Услышав тяжелый вздох жены, Янси обхватил ладонями ее лицо и заглянул в глаз.

— Честное слово, я не получил ни одного письма от Сэма, — проговорил он, четко и медленно выговаривая каждое слово. — Если бы я имел от него весточку, то преодолел бы огонь, воду и медные трубы, чтобы повидаться с ним перед смертью… И прежде чем мы закончим разговор на неприятную для меня тему о родителях, пожалуйста, запомни, я не таков, как мой отец. Я не слабый человек. Меня непросто заставить свернуть с намеченного пути, и я никогда и никому не позволю вбить клин между нами!

Сара до сих пор с глубокой болью вспоминала слова Энн, послужившие причиной их последней ссоры.

— Я тебе верю.., но наша ситуация как небо от земли отличается от той, в какой были твои родители, — с тяжелым вздохом произнесла она. — Мы не любим друг друга, в этом-то вся разница. А жениться на мне тебя заставили сугубо деловые соображения, разве не так? Так что, согласись, любовью тут и не пахнет!

Ноздри Янси затрепетали от гнева, глаза яростно сверкнули.

— Как же ты все-таки глупа! — хрипло проговорил он. — Ничего не видишь дальше своего носа. А я-то думал, что женщины намного умнее мужчин в сердечных делах. Боюсь, к тебе это не относится. Ты настолько околдована завещанием Сэма, что больше ничего не видишь вокруг. — Он грубо схватил ее за плечи и потряс, как тряпичную куклу. — Знаешь, бывают минуты, когда мне очень хочется свернуть твою очаровательную шейку! — Слова вылетали из его рта, как пули. — Деловые соображения, как ты говоришь, не имеют никакого отношения к нашему браку! Если бы я был практичным человеком, то оставил бы тебя на ужин волкам и считал бы, что мне очень повезло!

Рот Сары сам собой открылся от изумления. Что-то в его глазах, в его голосе вернуло ей надежду, что еще не все потеряно. Ни на миг не отводя взгляда от его хмурого лица, она собралась с духом и выпалила:

— Ты хочешь сказать, что женился на мне не из-за «Дома голубки»? — Она судорожно сглотнула. — Ты говоришь, что у тебя были другие причины для того, чтобы жениться на мне?

С нежной улыбкой Янси Кантрелл прижал ее к себе и поцеловал. Только после того как по ее жилам бешеным потоком помчалась разгоряченная кровь, после того как она потеряла способность здраво мыслить, обвила его шею руками и страстно прижалась к нему, Янси поднял голову и взглянул на ее потрясенное лицо. Он тут же он нагнулся к ней, легко коснулся губами ее губ и проворчал:

— А ты как думала, черт побери!