Явление тайны

– Но Киссун, конечно, тебе не позволил.

– Не силой. Скорее уговорами. Он такой убедительный.

– Безусловно. Он дурачил нас многие годы. Синклит – самое закрытое общество в мире, то есть он был таким. Попасть в него было практически невозможно. Были разработаны способы отбора и очищения кандидатов еще до того, как они узнавали, что Синклит существует. Киссун каким-то образом сумел обойти эти процедуры. А может, иады завербовали его, когда он уже стал одним из нас.

– Об иадах действительно так мало известно?

– Очень трудно узнать что-либо о Метакосме. Это закрытая система. Все, что мы знаем об иадах, умещается в нескольких словах. Их много, их понятия о жизни не такие, как у вас, людей, а прямо противоположные; и они хотят попасть в Косм.

– Что значит «у вас, людей»? – спросила Тесла. – Ты тоже человек, как и я.

– И да, и нет, – сказала Мэри. – Конечно, когда-то я была такой же, как ты. Но процесс очищения меняет твою природу. Будь я человеком, я не прожила бы двадцать с лишним лет в Троице, где вместо еды – скорпионы, а вместо питья – грязь. Я бы умерла, на что Киссун и рассчитывал.

– А почему ты спаслась, когда другие погибли?

– Удача. Инстинкт. Я слишком не хотела, чтобы этот ублюдок победил. На кону не только Субстанция, хотя и ее достаточно. Под угрозой весь Косм. Если иады прорвутся в мир, погибнет все. Мне кажется…

Она вдруг замолчала и села на кровати.

– Что случилось? – спросила Тесла.

– Я слышу что-то. За дверью.

– Опера, – сказала Тесла. Звуки «Лючии де Ламмермур» еще не стихли.

– Нет, – сказала Мэри. – Там что-то есть.

Не успела Тесла попросить Рауля проверить, что там, как он уже вышел. Тесла опять повернулась к Мэри.

– Все равно кое-что остается непонятным, – сказала она. – Даже многое. Например, зачем Киссуну потребовалось устраивать себе головную боль с переносом тел в Петлю? Почему он не уничтожил их в обычном мире? И почему ты позволила ему забрать себя?

– Я была ранена, почти мертва. Он и его наемники решили, что я действительно умерла. Я пришла в себя, когда они швырнули меня на кучу трупов.

– А что случилось с его наемными убийцами?

– Думаю, Киссун позволил им умереть в Петле, откуда они не смогли найти выхода. Его такие вещи забавляют.

– Значит, двадцать с лишним лет из человеческих или почти человеческих существ в Петле были только ты и он?

– Да. Я была наполовину сумасшедшей. А он – полностью.

– И еще эти гребаные ликсы, кто бы они ни были.

– Его дерьмо и семя, – сказала Мэри, – вот что они такое. Ожившие куски дерьма.

– Господи.

– Они заперты там вместе с ним. – В ее голосе послышалось удовлетворение. – Только в точке Зеро, если Зеро может…

Ее на полуслове прервал вопль Рауля. Тесла подскочила и через секунду была на кухне. Рауль боролся с одной из дерьмовых тварей Киссуна. Надежда, что вне Петли они погибнут, не оправдалась. Мало того – тварь, схватившая Рауля, казалась гораздо сильнее тех, с которыми сражались Тесла и Мэри, хотя здесь был лишь обрубок. Лике тянулся к лицу Рауля, он уже укусил его дважды, из ранок в центре лба текла кровь. Тесла схватила ликса обеими руками с еще большим отвращением, чем раньше, поскольку знала теперь о его происхождении. Даже вдвоем с ним оказалось нелегко справиться. Он был втрое сильнее, чем в своей прежней инкарнации. Тесла поняла, что он все равно вырвется из их рук и вновь доберется до лица Рауля, это лишь вопрос времени. И тогда обуздать его будет не так-то легко.

– Я собираюсь его отпустить и принести нож, – сказала она. – Хорошо?

– Только быстрее.

– А то. На счет «три», ладно? Приготовились.

– Я готов.

– Раз… два… три!

На счет «три» она бросилась к раковине, где громоздилась стопка грязных тарелок. Тарелки посыпались на пол, некоторые разбились. Наконец Тесла нашла подходящее оружие – кухонный нож из набора, подаренного матерью на прошлое Рождество. Она взяла нож. Ручка была покрыта плесенью и липкая от лазаньи, которую Тесла готовила на прошлой неделе, но в руке лежала удобно.

Уже возвращаясь к Раулю, она вспомнила, что на кухне оставалось еще пять или шесть разорванных клочков ликсов. Она видела одного. Остальные исчезли. Но думать не было времени. Рауль опять закричал. Тесла бросилась на помощь и стала втыкать в ликса нож. Лике тут же отреагировал и повернул голову к ней, обнажив черные зубы-иглы. Она старалась колоть его в голову. Из ран потекла грязно-желтая дрянь, которую раньше она принимала за кровь. Тварь извивалась все яростнее. Рауль едва ее удерживал.

– На счет «три», – сказала Тесла Раулю.

– Что на этот раз?

– Бросай.

– Оно двигается слишком быстро.

– Я его остановлю, – сказала Тесла. – Делай, как я сказала. Раз… два… три!

Он сделал, что было велено. Лике отлетел и ударился об пол. Прежде чем он успел опомниться и снова броситься в атаку, Тесла подняла нож двумя руками и пригвоздила тварь к полу. Мать знала толк в ножах. Лезвие прошло сквозь плоть и воткнулось в пол, надежно пришпилив истекающее жизненными соками мерзкое существо.

– Вот тебе, сволочь! – сказала Тесла и повернулась к Раулю.

Он все еще дрожал, лицо его заливала кровь.

– Раны лучше промыть. Черт его знает, вдруг они ядовитые.

Рауль кивнул и побрел в ванную. Она повернулась к ликсу, бьющемуся в агонии. Едва она вспомнила о том, что ей пришло в голову во время поисков ножа (где же остальные?), как послышался голос Рауля:

– Тесла!

И она поняла, где они.

Он стоял у двери спальни. По выражению ужаса на его лице было ясно, на что он смотрит. Но Тесла все равно не сдержала рыданий и отвращения, когда увидела сама, что твари Киссуна сделали с женщиной на ее кровати. Они еще не закончили. Их было шестеро, таких же сильных, как тварь, напавшая на Рауля, гораздо сильнее тех, что были в Петле. Мэри не могла долго сопротивляться. Пока Тесла помогала Раулю – это был отвлекающий маневр – они добрались до нее и облепили ее шею и голову. Она отчаянно сопротивлялась, ее тело – измученное и истощенное – наполовину сползло с кровати. Один из ликсов обвил ее лицо, размозжив черты до неузнаваемости.

Тесла вдруг вспомнила про Рауля, дрожавшего за ее спиной.

– Мы ничем не можем ей помочь. Иди, умойся.

Он мрачно кивнул и вышел. Ликсы уползали, их движения стали вялыми. Вероятно, Киссун не хотел расходовать энергию после того, как его агенты сделали свое дело. Тесла закрыла дверь, борясь с подступившей тошнотой, и пошла проверить, не прячется ли кто-нибудь под мебелью. Тварь, которую она пригвоздила к полу, уже сдохла, по крайней мере затихла. Тесла перешагнула через нее и отправилась за другим оружием.

Рауль дождался, пока окрашенная кровью вода исчезнет в сливе раковины, и взглянул на свои раны. Они оказались неглубокими, но в его организм действительно проник яд, чего и опасалась Тесла. Все его тело дрожало, а рука, тронутая нунцием, пульсировала, словно ее ошпарили кипятком Он взглянул на эту руку. Она стала полупрозрачной, плоть и кости просвечивали. В панике он снова взглянул на свое отражение в зеркале. Оно тоже стало расплывчатым. Стены ванной растаяли, вместо них появился другой, неестественно яркий пейзаж.

Он уже открыл рот, чтобы позвать Теслу на помощь, но тут его отражение исчезло совсем. Впрочем, как и зеркало. Вспыхнул ослепительный свет, и он почувствовал, что кто-то тянет его за руку, тронутую нунцием Он вспомнил, как Тесла описывала хватку Киссуна, и понял, что это такое.

Когда последние очертания квартиры Теслы исчезли в бесконечном раскаленном небе, он попытался взяться свободной рукой за раковину. Ему вдруг показалось, что он нащупал связь с реальным миром. Но через мгновение растаяла последняя надежда – он очутился в Петле Киссуна.

Тесла услышала, как в ванной что-то упало.

– Рауль? Ответа не было.

– Рауль? С тобой все в порядке?

Опасаясь худшего, она бросилась в ванную с ножом в руке. Дверь оказалась закрыта, но не заперта.

– Ты здесь?

В третий раз не получив ответа, она открыла дверь. Окровавленное полотенце валялось на полу. Падая, оно сбило несколько туалетных принадлежностей; этот шум Тесла и слышала. Рауля не было.

– Черт!

Она закрыла все еще лившуюся воду, обернулась и позвала снова. Потом обошла квартиру, холодея от ужаса при мысли, что Рауль, как и Мэри, пал жертвой страшных созданий. Но его нигде не было – ни его, ни ликсов. Собравшись с силами, она открыла дверь спальни. Там его тоже не оказалось.

Стоя у двери, она вспомнила ужас на его лице, с каким он смотрел на труп Мэри. Может, это оказалось для него чрезмерным? Она направилась к входной двери: та была приоткрыта. Не захлопывая дверь, Тесла спустилась по лестнице и обошла вокруг дома, не переставая звать Рауля по имени. В ней крепла уверенность, что он не выдержал этого безумия и сбежал на улицы западного Голливуда. Если так, то он сменил одно безумие на другое. Но это его выбор, и она не несла ответственности за последствия.

Но на улице его не было. На крыльце дома напротив сидели два парня, наслаждавшихся лучами заходящего солнца. Она не знала их, но все равно подошла и спросила:

– Вы не видели тут мужчину? Они подняли брови и ухмыльнулись.

– Недавно? – спросил один из них.

– Только что. Он выбежал из дома напротив.

– Мы только вышли, – сказал другой. – Извините.

– А что он сделал? – спросил первый, поглядывая на нож в руке Теслы. – Слишком много или недостаточно?

– Недостаточно, – сказала Тесла.

– Ну и хрен с ним, – последовал ответ. – Других полно.

– Таких больше нет, – сказала Тесла. – Уж поверьте мне. Но все равно спасибо.

– Как он выглядит? – крикнул один из них вслед, когда она перешла обратно на свою сторону улицы.

Тут мелочная мстительность – Тесла не умела сдержаться, когда ее подставляли подобным образом, – вырвалась наружу.

– Он похож на гребаную обезьяну! – крикнула она так, что было слышно от Санта-Моники до Мелроуз. – На гребаную обезьяну.

«Ну, детка, что теперь?»

Она налила себе текилы, села и подытожила последние события. Рауль исчез, Киссун в сговоре с иадами, Мэри Муралес лежит мертвая в ее спальне. Все это мало успокаивало. Она налила еще рюмку, отдавая себе отчет в том, что в состоянии опьянения, как и во сне, Киссун способен опять потянуть ее к себе. Но ей требовалось промочить горло.

Оставаться здесь незачем. Настоящие события происходили в Паломо-Гроуве.

Она позвонила Грилло. В отеле его не было. Она попросила оператора соединить ее с администратором и поинтересовалась, не знает ли кто-нибудь, где Грилло может быть. Никто не знал. Грилло ушел днем и до сих пор не вернулся. Было двадцать пять минут пятого. Сказали, что он ушел с час назад. Наверное, на прием, решила Тесла.

На Норд-Хантли-драйв ее больше ничто не задерживало. У нее не осталось союзников, и стоило как можно скорее найти Грилло, пока обстоятельства не отняли и его.

VIII

Грилло не взял с собой в Гроув одежды, подходящей для собрания в Кони-Ай, но понадеялся, что джинсы и кроссовки – вполне официальная одежда для Калифорнии и он не будет слишком выделяться в толпе. Это была первая из ошибок того дня. Даже охранники у ворот были в смокингах и при черных галстуках. Но у него имелось приглашение, куда он вписал себя как «Джона Свифта», и его пропустили без вопросов.

Не впервые он приходил на мероприятие под чужим именем. Однажды, когда Грилло еще был настоящим журналистом, а не копался в грязи, как сейчас, он явился на собрание неонацистов в Детройте под видом дальнего родственника Геббельса. Он посетил несколько сеансов священника, лишенного сана и лечившего людей внушением. Грилло разоблачил его жульничество серией статей, за что был номинирован на Пулитцеровскую премию. Наконец, самое памятное – поход на сборище садомазохистов. Статья об этом не вышла из-за одного сенатора, которого Грилло видел на оргии, – скованный цепями, тот поглощал собачью еду.

Тогда Грилло ощущал себя человеком, пробравшимся в опасную зону в поисках правды, эдаким Филипом Марлоу*[9] с шариковой ручкой. Здесь же его просто выворачивало, как нищего на пиру. Эллен говорила, что на приеме будут известные люди, но Грилло не ожидал, что эти люди произведут на него такое впечатление. Под крышей дома Бадди Вэнса собралось несколько дюжин всемирно известных лиц– легенды, идолы, законодатели мод. Вокруг них были другие лица; Грилло не помнил их по именам, но видел их портреты на страницах «Верайети» или «Голливуд репортер». Агенты, адвокаты, продюсеры. Тесла, постоянно вращавшаяся в Голливуде, отпускала в их адрес самые язвительные колкости. Выпускники бизнес-школ, вытесняющие прежних боссов – кланы Уорнеров, Селзников, Голдвинов, – и правящие «фабриками грез» при помощи калькуляторов и диаграмм. Они выбирали кумиров следующего года, от них зависело, чьи имена будут у всех на устах. Конечно, и у них бывали осечки. Публика непостоянна, порой извращена, иногда предпочитает боготворить неизвестное. Но система готова и к этому. Бывшего аутсайдера мгновенно вводят в пантеон, и каждый потом говорит, что с самого начала видел в нем звезду.

Среди собравшихся было несколько таких звезд, молодых актеров, не знавших Бадди лично. Они приехали, потому что это было Событие Недели. Удачное место, где можно засветиться, и полезная компания.

Грилло увидел Рошель в другом конце комнаты, но она выслушивала комплименты от окруживших ее почитателей. В его сторону она не смотрела. А если бы и смотрела, вряд ли бы узнала его. В ее глазах был неестественный восторг, вызванный чем-то посильнее, чем комплименты поклонников. К тому же Грилло по опыту знал, что его лицо в толпе не выделялось. В нем смешалась шведская, русская, литовская, еврейская и английская кровь. Он был всем и никем, он мог притворяться кем угодно, пока не совершал faux pas*[10], да потом обычно мог выкрутиться.

Взяв у одного из официантов бокал шампанского, он смешался с толпой, запоминая между делом имена встреченных знаменитостей. Хотя никто из присутствующих, кроме Рошели, его не знал, он обменялся приветствиями с каждым, с кем встретился взглядом. Если ему кивали, он кивал в ответ, если махали рукой, он отвечал. Вскоре он уже был здесь своим. В результате его остановила неизвестная дама, которой было хорошо за пятьдесят.

– Так кто вы такой?

Сегодня Грилло не разрабатывал деталей легенды, как бывало прежде, когда он ездил к нацистам или к целителю. Поэтому он просто сказал:

– Свифт. Джонатан.

Она кивнула, будто имя ей что-то говорило.

– А я Эвелин Квейл. Можете звать меня Ив. Все меня так называют.

– Хорошо, Ив.

– А как называют вас?

– Свифт.

– Прекрасно, – сказала она – Слушайте, может, вы поймаете мне официанта и возьмете еще бокал шампанского? Они так носятся…

Этот бокал оказался не последним Она знала много интересных подробностей о собравшихся, и чем больше бокалов приносил Грилло, чем больше комплиментов он отпускал в ее адрес, тем интересней становились эти подробности. Одна из последних оказалась весьма личной: Грилло решил, будто ей лет пятьдесят пять, но ей был семьдесят один год.

– Вам никогда столько не дашь.

– Контроль, мой милый, – ответила она – Я склонна к порокам, но не допускаю излишеств. Не возьмете мне еще один из стаканчиков, пока их не пронесли мимо?

Она оказалась идеальной сплетницей, восхитительной в своей стервозности. В комнате не нашлось, пожалуй, никого, о ком она не знала бы какой-нибудь пикантной детали. Тощая особа в красном оказалась близняшкой Энни Кристол, возлюбленной знаменитого телеведущего. Она худела с такой скоростью, что, по мнению Ив, месяца через три отсутствие аппетита непременно сведет ее в могилу. Зато Мерв Тернер, который недавно «ограбил» правление «Юниверсал», так растолстел после выхода «Черной башни», что его жена отказалась заниматься с ним сексом А вот Лиза Андреатта, бедняжка! После рождения второго ребенка на три недели угодила в больницу. Ее врач убедил ее, что в природе матери съедают собственную плаценту. После родов она съела свою и чуть не оставила ребенка сиротой, прежде чем тот успел увидеть ее лицо.

– Это безумие, – сказала Ив, широко улыбаясь, – правда? Грилло пришлось согласиться.

– Чудесное безумие, – продолжала она. – Я была его частью всю мою жизнь. Оно осталось таким же, как прежде. Мне становится жарко, может, выйдем на улицу?

– Конечно.

Она взяла Грилло под руку.

– Вы хороший слушатель, – сказала она, когда они вышли в сад. – В подобном обществе это редкость.

– Разве? – отозвался Грилло.

– Вы писатель?

– Да, – сказал он, радуясь, что не надо лгать. Ив ему нравилась. – Только мне нечем похвастаться.

– Здесь всем нечем похвастаться, – сказала она. – Будем честными. Никто из нас не изобрел лекарства от рака. Мы просто прожигаем жизнь, дорогой. Просто прожигаем жизнь.

Она подвела Грилло к стоявшему в саду нарисованному паровозу.

– Посмотрите? Мерзость, правда?

– Не знаю. Что-то в этом есть.

– Мой первый муж коллекционировал американских абстрактных экспрессионистов. Поллок, Роско и прочая чушь. Я с ним развелась.

– Из-за живописи?

– Из-за коллекционирования, нескончаемого коллекционирования. Это болезнь, Свифт. Под конец я сказала ему: Этан, я не хочу быть еще одним экспонатом в твоей коллекции. Выбирай – они или я. Он выбрал то, что молчит. Такой он был человек, культурный, но тупой.

Грилло улыбнулся.

– Вы надо мной смеетесь! – возмутилась она.

– Нет. Я очарован.

Она просияла.

– Вы ведь никого здесь не знаете? – спросила она неожиданно.

Вопрос поставил его в тупик.

– Вы тут незваный гость. Я смотрела на вас, когда вы вошли, и видела, как вы первым делом взглянули на хозяйку – не смотрит ли она на вас. И я подумала: наконец-то мы встретились. Вы никого не знаете, но хотите узнать, а я знаю всех, но хотела бы не знать. Это союз, заключенный на небесах! Как вас зовут на самом деле?

– Я же сказал…

– Ну, не оскорбляйте меня, – сказала она.

– Меня зовут Грилло.

– Грилло…

– Натан Грилло. Но, пожалуйста., просто Грилло. Я журналист.

– Ах, как банально. Я думала – вы ангел, сошедший судить нас Как Содом и Гоморру. Видит бог, мы это заслужили.

– Вы не очень-то любите здешнюю публику, – сказал он.

– Я предпочитаю жить здесь, а не в Айдахо, но только из-за погоды. Все остальное – дерьмо. – Она подошла к Грилло вплотную. – Не смотрите. У нас гости.

К ним направлялся невысокий лысый мужчина Грилло он показался смутно знакомым.

– Кто это? – шепотом спросил Грилло.

– Пол Ламар. Он был партнером Бадди. – Комик?

– Так утверждал его агент. Вы видели его фильмы?

– Нет.

– «Майн кампф» смешнее.

Грилло еще боролся со смехом, когда Ламар обратился к Ив.

– Прекрасно выглядишь, – сказал он, – как всегда – Он повернулся к Грилло. – А кто твой друг?

Ив взглянула на Грилло и улыбнулась.

– Он – моя тайна.

Ламар обратил свою сияющую улыбку на журналиста.

– Простите, я не расслышал вашего имени.

– У тайн не должно быть имен, – сказала Ив. – Имена убивают их очарование.

– Я заслуживаю порицания, – сказал Ламар. – Позвольте искупить свою, вину и показать вам дом.

– Не думаю, что смогу одолеть эти ступеньки, дорогуша, – сказала Ив.

– Но это же дворец Бадди. Он им так гордился.

– Недостаточно, чтобы приглашать меня, – парировала Ив.

– Это было его убежище, – сказал Ламар. – Поэтому он уделял ему так много внимания. Стоит посмотреть вам обоим, хотя бы ради Бадди.

– Почему бы и нет? – сказал Грилло. Эвелин вздохнула.

– Ох уж это любопытство, – сказала она – Ладно, веди. Ламар провел их обратно в гостиную. Ритм вечеринки едва заметно изменился. Поглощенные напитки и опустошенный буфет настроили гостей на более спокойный лад. Небольшой оркестр вяло играл джазовые мелодии. Несколько пар танцевали. Беседы звучали тише. Дела были сделаны, интриги сплетены.

Грилло посчитал такую атмосферу вялой, и Ив, конечно, согласилась. Она взяла его под руку, и они пошли вслед за Ламаром сквозь строй шепчущихся гостей к лестнице в другом конце гостиной. Входная дверь была закрыта, возле нее, сцепив руки у ширинок, стояли два охранника. Несмотря на музыку, праздничное настроение покинуло это место. Его сменила паранойя.

Ламар одолел уже дюжину ступенек.

– Давай, Эвелин, – поманил рукой Ламар. – Не так уж крута эта лестница.

– Крута для моих лет…

– Ты совсем не выглядишь…

– Не нужно лести, – сказала она. – Быстрее я не могу. Держась за Грилло, она начала подниматься. Впервые ее возраст стал заметен. На верхней площадке стояло несколько гостей, Грилло заметил у них в руках пустые бокалы. Никто из них не говорил ни слова, даже шепотом. Впервые у Грилло возникли подозрения, что тут что-то неладно. Они усилились, когда он обернулся и взглянул вниз. У подножия лестницы стояла Рошель и смотрела прямо на него. Он не сомневался, что она узнала его и сейчас раскроет обман. Но она молчала. Она не отрывала взгляда от Грилло, пока тот не отвернулся. Когда он снова обернулся, ее уже не было.

– Что-то здесь не так, – прошептал он на ухо Ив. – Думаю, нам туда лучше не ходить.

– Дорогой, я уже на полпути, – ответила она громко, опираясь на его руку. – Не бросайте меня одну.

Грилло взглянул вверх на Ламара. Тот пристально смотрел на него – точно так же, как только что смотрела Рошель. «Они знают, – подумал он. – Все знают и молчат». Он опять попытался вразумить Ив.

– Может, сходим попозже? – предложил он.

– Я пойду, с вами или без вас, – ответила она, продолжая восхождение.

– Первый лестничный пролет пройден, – объявил Ламар.

Кроме любопытных молчаливых гостей тут не на что было смотреть, учитывая отношение Ив к художественному собранию Вэнса. Ив узнала нескольких присутствующих и поприветствовала их. Они смущенно поздоровались в ответ. Своей вялостью они напомнили Грилло наркоманов, только что принявших дозу. Но от Ив не так-то легко было отделаться.

– Сагански! – обратилась она к одному из них. Он выглядел как растратившая себя звезда французского кино. Рядом стояла женщина, из которой, казалось, выкачали все жизненные силы. – Что ты тут делаешь?

Сагански поднял на нее глаза.

– Тсс! – сказал он.

– Что, кто-то умер? – спросила Ив. – Кроме Бадди, конечно?

– Это грустно, – сказал Сагански.

– Это ждет всех нас, – цинично возразила Ив. – И тебя тоже. Тебе уже показывали дом?

Сагански кивнул.

– Ламар… – Его взгляд метнулся к комику, потом куда-то мимо него и опять вернулся к Ламару. – Он нам все показал.

– Если бы оно того стоило, – заметила Ив.

– Тут есть на что посмотреть, – уверил Сагански. – Правда. Особенно в верхних комнатах.

– О да, – сказал Ламар. – Почему бы нам не пройти прямо туда?

Паранойя Грилло не уменьшилась ни на йоту после встречи с Сагански и его женой. Здесь происходило что-то очень странное.

– Думаю, мы посмотрели достаточно, – обратился он к Ламару.

– О, простите! – воскликнул комик. – Я не подумал про Ив. Бедная Ив, для нее это слишком.

Его снисходительный тон вызвал именно тот эффект, на какой он и рассчитывал.

– Не будь смешон, – фыркнула Ив. – Может, я и не молода, но еще не совсем одряхлела. Веди нас наверх.

Ламар пожал плечами.

– Ты уверена?

– Конечно, я уверена.

– Ну, если ты настаиваешь… – ответил он и направился вместе с ней мимо безмолвных гостей к верхней площадке лестницы. Грилло последовал за ними. Проходя мимо Сагански, он услышал, как тот бормочет:

– Да… на это стоит посмотреть… особенно наверху…

Ив уже почти одолела лестничный пролет, заставляя себя не отставать от Ламара.

Грилло крикнул ей вслед:

– Ив, не ходите дальше!

Она не обратила на него никакого внимания.

– Ив! – повторил он.

На этот раз она оглянулась.

– Грилло, вы идете?

Если Ламар и услышал имя ее «тайны», то никак не отреагировал. Он довел Эвелин до верха лестницы, и они свернули за угол.

Не раз за свою карьеру Грилло избегал неприятностей благодаря тому, что умел замечать признаки опасности. Именно их он увидел, когда начал подниматься по лестнице. Но он не мог спокойно смотреть, как Ив погибнет из-за собственного самолюбия. За тот час, что они провели вместе, она успела ему понравиться. Ругая в равной степени и себя, и свою новую знакомую, он последовал за Ив и ее искусителем.

Внизу у ворот случился небольшой переполох. Сначала неизвестно откуда возник ветер, прошелестел в кронах деревьев и волной накрыл Холм Он был очень пыльным и заставил нескольких припозднившихся гостий поспешно укрыться в своих лимузинах, чтобы подправить тушь.

Вместе с ветром появился автомобиль. Сидевший в нем неопрятный юноша потребовал, чтобы его пропустили в дом.

Охранники сохраняли спокойствие. Им не впервой приходилось иметь дело с незваными гостями. Обычно это были молодые люди, у которых яйца больше мозгов и которым хоть одним глазком хотелось взглянуть на светскую жизнь.

– У тебя нет приглашения, сынок, – сказал один из охранников.

Незваный гость вылез из машины. Он был в крови, причем в чужой. В его взгляде горело безумие. Руки охранников потянулись к оружию, спрятанному под пиджаками.

– Мне нужно увидеться с отцом, – сказал парень.

– Он среди гостей? – спросил один из охранников. Вполне могло оказаться, что богатенький мальчик, обколовшись наркотиками, приехал искать папочку.

– Да, он гость, – сказал Томми-Рэй.

– А как его зовут? – спросил охранник. – Кларк, принеси список.

– Его нет ни в одном из ваших списков, – ответил Томми-Рэй. – Он здесь живет.

– Ты спутал дом, сынок, – сказал ему Кларк, повышая голос, чтобы перекричать неослабевающие завывания ветра – Это дом Бадди Вэнса. Если ты не из его внебрачных выродков…

Он ухмыльнулся, взглянув на третьего охранника, но тот его не поддержал – он смотрел на деревья, а точнее, на раскачивающий их воздух. Его глаза сузились, будто он пытался разглядеть что-то в облаке пыли.

– Ты пожалеешь об этом, ниггер, – сказал парень первому охраннику. – Я вернусь и обещаю: ты будешь первым.

Он ткнул пальцем в Кларка.

– Понял? Он первый. Ты следующий.

Томми-Рэй сел в машину, развернулся и покатил вниз по Холму. По удивительному совпадению ветер словно последовал за его машиной.

– Чертовски странно, – заметил тот, что смотрел на деревья, когда шелест листвы стих.

– Сходи в дом, – велел первый Кларку. – Проверь, все ли там в порядке?

– Да что там может случиться?

– Просто сходи и проверь, – последовал ответ. Первый охранник смотрел вслед скрывшейся машине и полетевшему за ней ветру.

– Выше нос, парни, – сказал Кларк и ушел выполнять приказ.

Двое оставшихся внезапно поняли, какая наступила тишина. Ни звука из города внизу. Ни звука из дома. Они были одни в замершей аллее.

– Ты не воевал, Рой? – спросил тот, что смотрел в небо.

– Нет. А ты?

– Доводилось. – Он стряхнул пыль с носового платка, который заботливо вложила в карман смокинга его жена Марси. Затем, втянув носом воздух, он взглянул на небо и сказал: – Между атаками…

– Что?

– Такое же затишье.

«Томми-Рэй», – подумал Яфф, отрываясь от своих дел и подходя к окну.

Он так увлекся своим занятием, что не почувствовал близости сына, пока тот не уехал. Он попытался позвать юношу, но зов остался без ответа. Он не мог манипулировать сыном так легко, как раньше. Что-то изменилось. Случилось что-то очень важное, но что именно, Яфф понять не мог. Сознание Томми-Рэя перестало быть открытой книгой. То, что Яфф сумел почувствовать, сбивало с толку. В парне ощущался страх, какого не было прежде, и холод, жуткий холод.

Впрочем, сейчас об этом думать не было смысла – слишком много других дел. Томми-Рэй вернется. Это была самая четкая мысль Томми-Рэя, и Яфф прочитал ее: юноша намерен вернуться.

Пока его внимания требовали более неотложные дела. День прошел с пользой. За последние два часа он осуществил свои намерения. Он получил мощных союзников, несравнимых с тератами Гроува. Породившие их души сначала противились убеждениям. Яфф был к этому готов. Некоторые решили, что их собираются убить, и предлагали деньги в обмен на возможность покинуть верхний этаж. Две женщины обнажили силиконовые груди и посулили секс в обмен на жизнь; один из мужчин предложил тот же откуп. Но их самоуверенность рассыпалась как сахарная стена. Все угрозы, попытки торговаться, мольбы и стенания стихали, как только люди начинали потеть собственным страхом. Потом он отсылал их, выжатых и вялых, обратно к гостям.

Новые солдаты, выстроившиеся вдоль стен, были безупречнее первых рекрутов Яффа. От тераты к терате передавался заряд энтропии, и в темноте они превращались во что-то древнее, темное и примитивное. Они были неотличимы друг от друга. Яфф уже не мог точно назвать имена их создателей. Гантер Розбери, Кристин Сипард, Лори Дойл, Мартина Несбит: кто из них кто? Они превратились в сплошную темную массу.

Он собрал как раз такой легион, какой был необходим. Добавить еще солдат, и его армия станет неуправляемой. А может, уже стала. Но Яфф все еще оттягивал момент, когда он наконец позволит себе сделать то, ради чего создавал их, – когда он завладеет Искусством. Прошло двадцать лет со дня, изменившего его жизнь, когда в дебрях Небраски он нашел затерявшийся в пересылке знак Синклита.