Впереди нас ждал Сезон Туманов.
На рассвете мы приступили к осуществлению нашего плана. Адъютанты, сами не зная для чего, отправились в пехотные полки, чтобы забрать из каждого по роте. Мы не стали, как это обычно делается перед опасными операциями, вызывать добровольцев, поскольку для нас была очень важна сплоченность в бою. К этим людям присоединились почти все мои саперы со своим снаряжением.
Синаит поставила тонкую защиту. Она специально использовала такое заклинание, которое позволило бы любому волшебнику, использующему Чашу Ясновидения или что-нибудь подобное, видеть вещи смутно, как будто сквозь слой текущей воды. Провидец мог бы рассмотреть общий вид происходящего без подробностей, и это наверняка должно было убедить наблюдателя в том, что защитное заклинание существует, но просто сотворено небрежно.
Но магическая защита не была однородной: в одних местах она была почти прозрачной, а в других плотной, как облачный покров в небе. Например, был полностью скрыт от любого наблюдения небольшой отряд, форсированным маршем удалившийся на юг на два дня пути от лагеря. Этого расстояния было достаточно для того, чтобы покинуть тщательно контролируемую вражескими наблюдателями область, примыкавшую к расположению армии. С ними отправилась Симея с группой своих волшебников. В их обязанности входило поддержание над солдатами непроницаемой завесы, которая не позволила бы Тенедосу или Годжаму заметить, что в глубине Дельты кипит работа.
Лес на нескольких островах был сведен под корень, солдаты кое-как очистили деревья от веток, распилили на бревна средней длины и подтащили поближе к воде, чтобы без задержки использовать в нужный момент.
Вторая часть моего плана — обманная операция — была проведена в лагере. Оттуда во все стороны разошлись рабочие партии с топорами, пилами и телегами. Солдаты рубили лучшие прямые деревья, волокли их в лагерь и сдавали бригадам плотников, а те, в свою очередь, сколачивали большие плоты, которые, как это было ясно любому, могли предназначаться только для форсирования реки.
Синаит знала, что за нами наблюдали, так как «обоняла» соглядатаев. Тенедос, вероятно, пришел в восторг, увидев, что я решился на такую глупость, как лобовая атака с форсированием реки. Он, конечно, готовил свои заклинания, порождавшие водных чудовищ и штормы, а шпионы Кутулу доносили, что по ночам на полуостров, расположенный напротив нас, стягиваются войска, готовые атаковать, как только мы высадимся на берег.
Я потратил много бесплодных часов, расхаживая со своим штабом взад и вперед вдоль берега и размахивая руками, как будто мы обсуждали различные возможные маршруты вторжения. Мы выбрали несколько мест, где ровный берег полого спускался к воде, приволокли туда готовые плоты, после чего я засадил часть моего штаба за подготовку боевой диспозиции. Сомневаюсь, мог ли кто-нибудь из невидимых наблюдателей понять, что этим делом были заняты отнюдь не лучшие мои офицеры, а те бездельники-бумагомаратели, которые неизбежно скапливаются при штабе любой армии.
Любому романтику все эти тщательные приготовления очень скоро опостылели бы, но без подобной подготовки война превращается в кровавую массовую драку. Впрочем, с подготовкой или без, это занятие не представляет собой ничего хорошего.
Однажды вечером в своей палатке у меня состоялась очень острая и весьма неприятная перепалка с Джакунсом, Химчаем и Джабиш.
— Мы обеспокоены, — без всяких предисловий начал Джакунс, — этим вашим планом, или, вернее будет сказать, тем, как вы намерены использовать нас, Товиети.
Конечно, у меня могут быть самые серьезные сомнения в собственной стратегии, но я ни в коем случае не покажу своих колебаний никому, кроме нескольких ближайших советников, поэтому я терпеливо ждал продолжения. И оно не замедлило последовать.
— Понимаю, почему вы не делитесь подробностями тех шагов, которые намереваетесь предпринять против Тенедоса. Мы не намерены требовать, чтобы вы сообщили их нам.
— Не согласна! — выпалила Джабиш. — Мы имеем полное право знать все, поскольку то, что вы делаете, генерал, не просто заденет нас, но, очевидно, может вообще погубить наше тайное общество.
— Если Товиети погибнут, — ответил я, — значит, погибнет и вся моя армия, а я сам раньше многих из вас окажусь на Колесе.
— Некоторые, — сказал Химчай, — предвидят возможность и иного исхода.
— Какого же? — спросил я.
— А такого, что мы сделаем то, что от нас требуется, — яростно заговорила Джабиш, — и восстанем, как уже восстали однажды под предводительством не слишком мудрых вождей. Это восстание, как вам хорошо известно, закончилось для нас настоящей бедой, и за все прошедшее с тех пор время мы даже не смогли полностью восстановить свои силы.
— Что произойдет, — перехватил инициативу Джакунс, — если мы восстанем, а Тенедос со своим колдовством и никейские воины обрушатся на нас?
— Такой возможности им не представится, — ответил я, — поскольку одновременно на них нападем мы. Они будут слишком заняты, чтобы предпринять что-то реальное, разве что оглядываться через плечо, нет ли сзади кинжала или желтого шнура.
— Допустим, — сказал Джакунс, — хотя бы в качестве предположения…
Джабиш громко фыркнула. Очевидно, то, что Джакунс намеревался «допустить», она считала не теоретической возможностью, а единственным путем развития событий. Он строго взглянул на нее и продолжил дальше:
— Допустим, что армия немного запоздает с нападением? Допустим, что у никейских стражников найдется время, чтобы выступить против нас? Что тогда?
— Почему бы мы могли запоздать… хотя я не могу уверять, что этого не может произойти и в ходе операции не случится каких-нибудь отклонений. Еще ни одно сражение не проходило точно так, как планировалось.
— Допустим, — резко бросила Джабиш, — ваши планы именно таковы, как предполагает Джакунс. С одним лишь отличием: что вы сознательно намерены задержаться на несколько часов или пару дней, чтобы дать Тенедосу возможность уничтожить нас. Разве после войны вам и вашим братьям-аристократам не станет проще, если Товиети больше не будет? Когда никого из нас не останется в живых, то некому будет заставить вас вы полнить обещания насчет нового дня — дня, когда все будут равны перед законом!
Теперь я понял, почему они явились. Я мог разозлиться после этих слов, но решил сохранять спокойствие.
— Джабиш, я уверен, что вы подробно расспрашивали всех о моей репутации. Я мог бы сказать, что слишком благороден для таких дел, но я знаю, что вы считаете честь недоступной для любого человека, занимающего мое положение. Вы могли бы задать людям, служившим со мной раньше, и другие вопросы. Я не настолько хитроумное чудовище, и если я захочу чьей-то смерти, то предпочту вызвать этого человека на поединок, а не стану подсыпать яд в его кубок.
Джабиш недоверчиво смотрела на меня, на лице Джакунса я заметил сдерживаемую улыбку. Химчай, как всегда, сидел с кислой миной.
— Но только что мне в голову пришел еще один довод, наверно более убедительный, — продолжал я, не давая себя перебить. — Вы напомнили мне о восстании Товиети, случившемся пятнадцать — семнадцать лет назад. Император Тенедос и я были тогда убеждены, что уничтожили ваше тайное общество. Во время восстания мы убили самых влиятельных ваших вождей, уничтожили демона Тхака, а затем долго вылавливали ваших тайных последователей во всех слоях общества, вылавливали и казнили. Не хмурьтесь, Джабиш. Так было, а прошлого не изменить.
— Я вовсе не хвастаюсь этим. Я лишь напоминаю, что Товиети, несмотря ни на что, существуют! — Я говорил медленно, четко и веско произнося каждое слово. — Вы снова сильны, у вас есть множество солдат, которые совершенно открыто служат в одной армии со мной, ваши агенты составляют большую часть той сети, которую я плету, чтобы поймать Тенедоса, ваши волшебники и их магия приносят большую пользу и высоко ценятся. Если бы я хотел погубить вас, то зачем совсем недавно попросил ваших последователей не выказывать чрезмерного восторга во время нашего дурацкого шествия через Никею, опасаясь того, что это привлечет внимание стражников или миротворцев? Не было бы проще, напротив, предложить им размахивать флагами со змеиным гнездом? Тогда вы все были бы взяты на заметку.
Если уж нам на пару с Тенедосом не удалось уничтожить вас семнадцать лет назад, то с какой стати мне быть настолько самоуверенным, чтобы рассчитывать сделать это сейчас?
Я собирался добавить что-то еще, но остановился на полуслове, налил полный стакан воды и залпом осушил его.
Джабиш сердито скривила губы, но Химчай медленно закивал.
— Хочу добавить только одно, — сказал я после не большой паузы. — Какой, по вашему мнению, будет благодарность Нумантии, когда разгромят Тенедоса, если во время решающей битвы вы захотите отсидеться в сторонке? Погромы наподобие тех, которые мы устраивали в прошлом, конечно, ужасны. Но неуправляемая ярость простых людей гораздо страшнее. Вы видели, что случается в таких случаях, знаете, что толпа может уничтожить все что угодно. Сколько ваших самых продуманных планов в свое время потерпели крах из-за того, что народ выходил из-под контроля, терял разум от жажды крови, и в результате вокруг воцарялся хаос?
А если Тенедос одержит победу? Что тогда? Я могу наверняка сказать вам, что он страшно боится Товиети. Он знает, что вы существуете, знает, что вы боретесь на моей стороне. Неужели вы думаете, что, если он победит, вас не ждет такая же ужасная участь, как меня и всех остальных его противников? Сожалею, но сейчас не то время, когда вы могли бы оставаться в ваших тайных убежищах и позволить событиям идти своим чередом.
Я знал, что мои доводы не были такими уж логичными и последовательными, но у меня все же хватило ума вовремя прикусить язык.
Товиети переглянулись. Не знаю, каким образом они договорились между собой при помощи взглядов, но Джакуне сразу заговорил:
— Мы будем выполнять ваши приказы.
— Да, — односложно поддержал его Химчай.
Джабиш злобно смотрела на меня, сложив губы в тонкую ниточку. Нечего было и думать, что мы с ней когда-нибудь подружимся.
— Мы будем сражаться, — сказала она. — Но даже не думайте о том, чтобы предать нас.
С этими словами она, гордо выпрямившись, вышла из палатки, а двое мужчин последовали за нею. Джакунс оглянулся на меня, пожал плечами — это можно было расценить как извинение, — а затем откидной клапан палатки закрылся за ним.
Накануне решающего сражения мне меньше всего на свете нужны были разногласия в армии. Я скрипнул зубами, но тут же отогнал мысли о случившемся разговоре и принялся изучать лежавшую на столе карту.
Не прошло и пяти минут, как Свальбард постучал по шесту палатки.
— Да?
— К вам пришел Кутулу.
Что еще могло случиться?
— Пусть войдет.
Начальник разведки переступил порог палатки.
— Хорошо вы разделались с этими Товиети.
— А ты слышал?
— Конечно.
— Ладно, — сказал я, испытывая некоторое удивление. — Как тебе удалось подслушать возле палатки, у которой неотлучно дежурит Свальбард, сзади навалена куча хлама, чтобы нельзя было подобраться, да еще вокруг стоит полдюжины часовых именно для того, чтобы нельзя было без спросу присутствовать при тайных переговорах. Волшебство?
— Я не колдун, — нахмурившись ответил Кутулу.
— Но имеешь свои методы? — Он кивнул и в ответ на мою улыбку тоже слегка улыбнулся.
— Я рад, что ты одобряешь мои действия, — добавил я. — Хотелось бы надеяться, что проблема решена и мы сможем и дальше тревожиться только из-за настоящих врагов. У тебя что-то еще?
— Я тут подумал: а не будет ли лучше, если с этой Джабиш произойдет несчастный случай?
— Со смертельным исходом?
— По-моему, ничего, кроме смерти, не помешает ей делать неприятности.
— Это, конечно, соблазнительно, — сознался я, — но все же нет.
— Вы уверены?
— Да, я уверен. — Я говорил очень спокойно, с улыб кой, так как нисколько не хотел обидеть Змею, Которая Никогда Не Спит. — Так поступил бы Тенедос. Но не я.
Кутулу приподнялся на стуле, но тут же снова сел на место. Мне показалось, что его лицо побледнело сильнее, чем обычно. Он чуть заметно покачал головой.
— Прошу прощения, — сказал он. — Вы совершенно правы, что сделали мне выговор. Я не подумал.
— Мой друг, — мягко ответил я, — это не выговор. Просто я напомнил о том, как привык поступать.
Снова на тонких губах мелькнула тень улыбки, и Кутулу поднялся.
— Спасибо тебе, Дамастес. Я, э-э… Я выбрал себе именно такого вождя, какого нужно.
Прежде чем я успел открыть рот, он выскользнул наружу. Я потряс головой. Очень странный человек. Никто из нас не знал его по-настоящему.
Я возвратился к карте, к ее прямым линиям, изгибам и цветам.
Строительство фальшивых плотов шло успешно. От команды, трудившейся выше по реке, пришло донесение, что заготовка леса проводится по графику. На юг отправилась теперь почти целая дивизия, которой предстояло присоединиться к лесорубам. На сей раз солдаты взяли с собой только оружие. С ними отправились Линергес и Икли, а среди воинов было очень много наших Товиети. В мои планы не входило бросать их в бой первыми, и я надеялся, что это убедит Джакунса и остальных, что у меня нет намерения сознательно принести Товиети в жертву.
Помимо всего прочего, я разработал план на случай чрезвычайных осложнений, на тот случай, если Тенедос пустит в ход свои ужасные последние резервы, и тогда дело окажется куда более кровопролитным, чем все, что мне доводилось видеть до сих пор. А потом я обратился к богам с просьбой о том, чтобы этот план так и остался невостребованным.
Командование лагерем было поручено домициусу Чьювашу, а я назначил час начала сражения, которым война должна была завершиться.
24
ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ ЛАТАНУ
Сражение всегда начинается ночью, пусть даже при этом воины далеко не всегда берутся за оружие. Сначала саперы, эти чернорабочие войны, готовят укрепления, строят мосты, прокладывают дороги, а потом довольно часто погибают, защищая дело рук своих. Я мог зримо представить себе все части поля предстоящей битвы, хотя они находились на изрядном расстоянии друг от друга.
Сумерки…
Далеко, вверх по течению реки, трудятся саперы. Они спускают огромные бревна в реку и крепят их к берегам длинными канатами.
Волшебники тоже не спят, они кропотливо творят свои заклинания, чтобы их можно было в нужный момент пустить в дело.
Полная темнота…
Волшебники, находящиеся в лагере и ушедшие с саперами вверх по реке, выпускают на свободу магические силы, порождающие растерянность, страх, панику и неверие. Мои немногочисленные мастера-маги попытались вызвать нашествие насекомых и других паразитов на войска противника, хотя и знали, что это редко удается.
Другие заклинания были сотворены заранее. Прежде всего волшебники закляли дождь, так что воды Латаны, опустившиеся даже ниже уровня, обычного для начала Сезона Жары, катились очень спокойно и неторопливо.
Не спали и многие другие — те, кто был отобран для первой волны атаки, люди, знавшие, что с утра первыми пойдут в бой, а также (хотя они ни за что на свете не признались бы в этом) их командиры, вечно притворяющиеся спокойными и уверенными.
Ударные отряды, изготовившиеся вверху, разведчики Йонга и лучшие пехотинцы, спускались в воду и садились на бревна или привязывали себя к обломкам больших сучьев, а саперы сталкивали бревна на глубину, где их подхватывало течение реки и несло вниз, к Никее.
Я давно уже в совершенстве овладел мастерством обмана, умением неподвижно лежать и глубоко и ровно дышать, демонстрируя полную непринужденность и уверенность в победе. Несколько раз в прошлом мне даже удавалось обманывать самого себя, засыпая и просыпаясь точно в назначенное время.
Но не в этот раз, когда вся подготовка была начата загодя и ее даже при желании невозможно было остановить, а диспозиция войск была настолько сложной, что аж оторопь брала. В отсутствие Симеи, которая должна была в числе первых вступить в бой, мне просто не было никакого смысла лежать и пялить бессонные глаза в темный полог палатки.
Незадолго до полуночи я все же ушел туда, повалялся пару часов, а потом вернулся в шатер, в котором располагался командный пункт.
Один из агентов Кутулу с наступлением темноты переправился с нашей стороны, пробрался в самое сердце вражеской обороны, прополз мимо караульного поста и, прячась под стеной портового склада, добрался до причалов. Там он спустился по веревке в маленькое каноэ и оттолкнулся от берега. Осторожно, неслышно подгребая веслом, он позволил реке нести его вниз, одновременно приближаясь к нашему берегу, где он наткнулся на одну из моих кавалерийских застав и был немедленно доставлен в штаб. Разведчик не заметил никаких признаков того, что Тенедос обнаружил наши приготовления; армия находилась в состоянии обычной готовности.
Кто-то когда-то сказал, что не было ни одного плана сражения, который пережил бы первый выстрел из лука. Потом начинается такая суматоха, что, пожалуй, один только несчастный пехотинец знает, что происходит на самом деле, потому перед ним с самого начала стоит простая задача: убить человека, оказавшегося на его пути, а потом еще одного и еще одного, пока враги не будут истреблены или же он сам не рухнет на землю в луже собственной крови.
Медные зеркальца, при помощи которых Синаит показывала мне Тенедоса в те дни, когда мы только создавали армию, были усовершенствованы. Время от времени она получала картинки, которым можно было дать осмысленное истолкование, но чаще волшебница говорила в зеркальце, которое несла с собой, и ее слова могли слышать все, имевшие такие же пластинки. Проблема заключалась не только в том, что колдуны Тенедоса могли разгадать нашу магию, но и в том, чтобы несколько наших агентов не начали говорить одновременно.
Бревна плыли вниз по течению, и солдаты цеплялись за них точно так же, как мы с Симеей однажды прицепили нашу лодку к огромному дереву. То тут, то там кто-то соскальзывал, или бревно переворачивалось, и люди оказывались в воде; некоторые выплывали на берег или цеплялись за другие бревна, а кое-кто уходил под воду — люди, которых дерзость заставила переоценить свое умение плавать.
Но бревна стремительно неслись вниз по течению, сотни бревен, на каждом из которых сидело по пятнадцать, а то и больше человек.
Накануне вечером неподалеку от реки для Синаит установили палатку, скрытую за вершиной холма, чтобы враги не могли увидеть ее действий. Волшебница тут же взяла маленький заколдованный совок и начала копаться в земле, очень напоминая ребенка-переростка, пытающегося выкопать русло крошечной речки для игрушечных лодок.
Впрочем, никому, осведомленному в том, что происходит, не пришло бы в голову назвать это игрой.
Закончив, она со своими телохранителями и помощниками спустилась к Латане, торжественно зачерпнула ковш воды, вылила ее обратно в реку — все действия волшебницы сопровождались песнопениями, — а потом наполнила несколько других ковшей, вернулась к своему шатру и вылила воду в канавку.
И тогда во мраке ночи был зажжен огонь в жаровнях, воскурены благовония, в воздухе распространились странные ароматы, полетели искры. Грязная вода в канавке, казалось, ожила, как будто крошечный водоем был частью реки с невидимыми верховьями, дельтой и устьем. Я заморгал, не веря своим глазам, видя, как кусок земли начал меняться на глазах и вскоре превратился в точное подобие Латаны.
А Синаит, все громче распевая на не понятном никому, кроме нее, языке, подошла к одному концу своей канавки, раскрыла сумку и принялась вынимать оттуда крохотные, с трудом различимые глазом щепочки и осторожно опускать их на воду. Они были соструганы с тех самых бревен, которые сейчас несли солдат в сторону Никеи.
В нашем лагере было тихо и темно, но люди в палатках не спали и с оружием наготове ожидали приказа. Когда десант высадится на полуострове и захватит лодки, которые собрала Армия Нумантии, они переправятся туда как подкрепление, и тогда начнется настоящее сражение за Никею.
Магическое течение подхватывало щепки и очень медленно и осторожно несло их «вниз», к другому концу канавки.
Теперь нам предстояло увидеть, возымеет ли ее заклинание силу, сможет ли она, как обещала, провести бревна вниз по Латане в один из ее рукавов, прорезающий полуостров с дальней от нас стороны.
Во всяком случае, щепки, к восхищению тех, кто наблюдал за волшебством, повели себя именно так, как следовало, и завернули в нужную протоку.
Мотив песни Синаит изменился, и щепки плавно приблизились к берегу.
Я подчеркнуто неторопливо подъехал к штабной палатке, соскочил с лошади и прислушался. Несколько невыносимо долгих мгновений ничего не было слышно. Неужели мои солдаты угодили в какую-то хитрую западню и всех их перебили, не дав издать ни единого звука? Но тут же я уловил чуть слышное пение горнов, а на противоположном берегу начали вспыхивать факелы, свидетельствуя о пробуждении солдат Тенедоса.
Свальбард вышел из палатки.
— Сэр, волшебники говорят, что начали получать сообщения через зеркала.
Я поспешно вошел в шатер. Один из волшебников Синаит держал в руке свой диск, в котором в данный момент ничего не было видно.
— Мы связались с ними только на одно мгновение, сэр. Никакой картинки, только отрывочные слова. Мне кажется, что это была Энгера, отправившаяся с первым десантом. Она сказала — я повторяю дословно: «на берег… врасплох… охрана…», а потом все прервалось.
Другой волшебник коротко вскрикнул, призывая к вниманию. В его зеркале замелькали какие-то вспышки, потом изображение застыло, и я увидел охваченное пламенем здание, бегущие фигуры, озаренные светом пожара, и услышал спокойный мужской голос: «Второй отряд разведчиков высадился на берег в сотне ярдов от нас без каких-либо затруднений. Враги нас отсюда не ожидали, теперь мы дви…»
Его сообщение прервалось на полуслове. Почти сразу же последовали донесения еще от троих, нет, четверых волшебников, и казалось, что высадка десанта прошла успешно и Тенедос и армия Нумантии застигнуты врасплох.
Тут же засветилось еще одно зеркале, но и в нем нестерпимо долго ничего не было видно.
— Сэр, — сказал волшебник, — это один из тех, кого мы отправили к Товиети.
Внезапно послышался женский голос.
— Сейчас мы выходим на главные улицы. Мы подожгли дворец Драмсита, сам он почти наверняка мертв. Мы захватили и полностью удерживаем Чичерин. Пока что эти псы, императорские стражники, к нам не совались. Пожалуйста, поторопитесь со своими солдатами.
Я приказал Чьювашу выстроить войска и отправил Синаит записку, в которой поздравил ее с успехом и велел срочно вернуться в штаб и приступить к осуществлению следующей стадии магической атаки.
Когда мои воины начали выбегать из палаток и строиться, чтобы приготовиться к погрузке на плоты, на обоих берегах было светло от множества факелов. Стало видно, как люди Тенедоса торопились занять боевые позиции, чтобы отразить наше наступление.
Если все пойдет хорошо, то Тенедос посчитает нашу высадку на полуостров отвлекающим маневром и не обратит на десантный отряд особого внимания. Он сосредоточится на моих главных силах, грозящих нанести ему удар отсюда, из лагеря.
Но я не собирался отправлять свою армию на тот берег до тех пор, пока полуостров не будет очищен от врагов и ей не будет угрожать ничего, кроме бурной реки.
Полог шатра дернулся на растяжках, послышался свист ветра, тут же перешедший в пронзительное завывание. Поверхность реки прямо на глазах покрылась барашками волн, и я усмехнулся. Тенедос взялся за свое колдовство, стремясь сорвать нашу переправу. Значит, его все же удалось одурачить.
Теперь мне оставалось только молиться, чтобы десантные отряды захватили полуостров и отправили к нам крупные суда, а части из них удалось сбить охрану моста и занять плацдарм в центральной части города. Тогда все оставшееся войско сможет переправиться на ту сторону и ворваться в город.
Сложный план, но пока что он, похоже, успешно выполнялся.
Но вскоре положение изменилось.
Следующее сообщение с трудом удалось разобрать:
— Держатся упорно… мост укреплен… не можем…
Спустя несколько минут послышался другой голос:
— …Складском дворе… горят… оба… держатся… домах… третья атака отби… посылаем…
А волнение и ветер на реке все усиливались. Глядя на противоположный берег, я увидел какое-то движение невдалеке от реки; факелы переместились к дальней части полуострова. Тенедос наверняка почувствовал, что река подчинилась его заклинанию, и теперь перемещал солдат с оборонительных позиций, чтобы уничтожить мой десант.
Засветилось еще одно зеркало, и раздался очень четкий и ровный голос:
— Солдаты Тенедоса все еще удерживают мост и атакуют нас большими силами. Мы готовим контратаку…
Голос прервался, и зеркало потемнело.
Я схватил волшебника за рукав и велел ему собрать всех, кого удастся, бежать к Синаит и заняться усмирением магической бури на Латане.
Мне же начало казаться, что пришла пора вводить в действие мой план, рассчитанный на самое худшее стечение обстоятельств.
Поступило еще одно прерывистое сообщение:
— … Держатся… Они держатся… заклинаю именем Ирису, придите к нам на помощь! Линергес отрезан и… Помоги…
Голос прервался, и мы увидели картинку. В зеркале на мгновение появилось мертвое женское лицо с огненным отблеском в широко распахнутых глазах, раскрытым ртом — появилось и тут же исчезло.
Да, у меня больше не оставалось никакого выбора.
— Чьюваш!
— Сэр?
Я отдал ему приказ, которого заранее боялся еще с вечера:
— Готовь плоты! Мы переправляемся.
Теперь пришло время блефовать по-настоящему. Полчаса потребуется для того, чтобы стащить плоты в воду и разместить на них людей, а ведь вся эта флотилия будет почти беззащитна перед яростью стихии, вызванной колдовской мощью.
Ни одно из зеркал не подавало признаков жизни. Или была растрачена вся магическая энергия, обеспечивавшая связь, или же Тенедос обнаружил зеркала и заставил их замолчать.
Я прошел выше по течению, взяв с собой заранее отобранную группу мужчин и женщин. В нее входили несколько опытных лодочников — таких у нас, к сожалению, было совсем немного — и двадцать лучников из 17-го полка Юрейских Улан. Если мне суждено было вскоре погибнуть — а шансов на это было больше чем достаточно, — то, по крайней мере, мне предстояло встретить смерть вместе с солдатами того самого полка, в котором я начинал службу. За спиной у меня висел лук, а на поясе — два битком набитых колчана со стрелами.
Мы вскарабкались на борт маленькой неуклюжей речной плоскодонной барки. К ее корме была прикреплена петля из каната, соединенная с толстым тросом, который должен был не позволить буре унести наше судно вниз во время переправы.
Следом прибежал запыхавшийся Чьюваш.
— Сэр, вы не должны и думать…
— Я не думаю, я делаю, — прервал я его. — Принимай команду над армией и любыми средствами как можно скорее переправь ее на тот берег.
Он замер, беспомощно разинув рот, а потом вдруг отлетел в сторону: из-за его спины выскочил человек, которого до сих пор нельзя было разглядеть в предутренней тьме. Человек держал кинжал в высоко поднятой руке, и мне без труда удалось среагировать: я сделал шаг навстречу, сблокировал удар запястьем, а в следующий миг нападавший повалился наземь, сшибленный могучей рукой Свальбарда.
Однако кинжала человек не выпустил. Сапог Свальбарда опустился на запястье лежавшего, раздался крик боли, и я понял, что это женщина.
Великан легко, как куклу, поднял ее с земли, и я узнал Джабиш.
— Ублюдок! Поганая свинья! — завопила она, захлебываясь слезами. — Я была права, ты послал нас на смерть, проклятый богами убийца! Стражники и солдаты Тенедоса в городе, они убивают моих людей… убивают их всех!..
Я подумал было, что нужно что-то объяснить ей, сказать, что вот-вот погибнет вся моя проклятая богами армия, но времени на это не было.
— Чьюваш, свяжи ее, отведи в лагерь и возьми под стражу. Сейчас неподходящее время для истеричек и сумасшедших на свободе! Свальбард! Благодарю тебя, и… живо в лодку! — И добавил, обращаясь к остальным: — Отчаливайте и гребите изо всех сил. Мы должны как можно скорее устроить там небольшую заварушку.
Река подхватила лодку и принялась швырять и кренить ее, словно сознательно желала перевернуть, канат за кормой натянулся. Вокруг не было ничего, кроме темноты, ветра и пены, и я проклинал богов или, возможно, молился, чувствуя, что шторм становится еще сильнее. Контрзаклинание Синаит не подействовало, и Тенедос сейчас утопит меня, здесь, в этой безумной круговерти ветра и воды, и как только я подумал об этом, ветер резко стих, хотя волны продолжали реветь и подбрасывать вверх клочья пены.
— Грести сильнее! — заорал я, и люди навалились на весла, преодолевая течение, которое изо всех сил стремилось оторвать нас и унести к морю.
Огни на вражеском берегу заметно приблизились, и я уже различал в темноте береговую линию. Человек, стоявший рядом со мной, вдруг как будто кашлянул и упал со стрелой в груди.
Тут же прозвенела тетива, раздался довольный голос одного из моих лучников: «Получил гад!», и через мгновение на берегу поднялся крик. Враги увидели нас.
Лодка ткнулась в отмель — я чуть не перелетел через борт, — и мои люди мгновенно ссыпались в воду, Они волокли за собой на берег чересчур толстые для нашего жалкого суденышка швартовые канаты и принялись накидывать их на причальные тумбы; несколько человек подтягивали к берегу тянувшийся за нашей лодкой канат, и вот уже они, ухая, потащили из воды толстенный трос, закрепленный на том берегу. Они скользили по мокрой земле, спотыкались, падали, и часть моих спутников ринулась вдоль берега, отшвырнула собиравшихся напасть на нас врагов и бросилась помогать тянуть канат.
Я и Свальбард вместе с лучниками прикрывали речников. К месту высадки подбежал еще один небольшой отряд людей Тенедоса, но мы без труда отбили это нападение, и я приказал забрать оружие убитых врагов.
