Свет иных дней

– Папа, им тебя больше никогда не обогнать.

– Чертовски правильно. – Хайрем устремил взгляд на Давида. – Вот какая у меня мечта. А теперь скажи мне, почему это невозможно.

– Не знаю, с чего начать. – Давид нахмурился. – В данный момент у тебя есть возможность создавать сверхустойчивые инфопроводы между двумя фиксированными точками. Это уже само по себе значительное достижение. Но для этого тебе требуется огромная куча аппаратуры на том и на другом конце, чтобы «держать на якоре» устья «червоточины». Так? А теперь ты желаешь раскрыть устье устойчивой «червоточины» на дальнем конце – на месте событий, но без какого бы то ни было «якоря».

– Верно.

– Вот это и есть первое из невозможного, и я уверен, что твои спецы тебе так и говорили.

– Да, говорили. Что еще?

– Ты хочешь использовать эти «червоточины» для трансмиссии фотонов света видимой части спектра. Тебе уже удалось расширить «черовоточины» в двадцать раз и сделать их достаточно большими для того, чтобы они пропускали фотоны гамма-лучей. Очень высокая частота, очень маленькая длина волны.

– Точно. Мы используем гамма-лучи для переноса оцифрованных потоков информации, которые…

– Но длина волны твоих гамма-лучей почти в миллион раз меньше, чем у света видимой части спектра. Устья твоих «червоточин» второго поколения должны иметь диаметр как минимум около одного микрона. – Давид в упор посмотрел на отца. – Насколько я понимаю, ты нацелил своих инженеров именно на это. И у них не получается.

Хайрем вздохнул:

– Нам действительно удалось накачать достаточно энергии Казимира для того, чтобы раскрыть «червоточины» такого диаметра. Но имеет место обратный эффект, из-за которого эти треклятые дырки закрываются.

Давид кивнул:

– Это явление называют неустойчивостью Уилера. Состояние устойчивости не свойственно «червоточинам» от природы. Гравитация устья «червоточины» втягивает внутрь нее фотоны, разгоняет их до высоких энергетических показателей, и это сверхэнергетичное излучение бомбардирует канал и приводит к его коллапсу. Это явление следует учитывать, когда имеешь дело с отрицательной энергией эффекта Казимира – даже тогда, когда пытаешься раскрыть самые крошечные «червоточины».

Хайрем подошел к окну столовой. За окном Давиду была видна громада детекторного комплекса в центре зала.

– У меня там собраны неплохие умы. Но эти люди – экспериментаторы. Они умеют только хвататься за голову и производить замеры, когда что-то идет не так, как надо. А нам нужно родить теорию, подняться выше нынешнего положения дел в науке. Вот тут и появляешься ты. – Он обернулся. – Давид, я хочу, чтобы ты уволился из Оксфорда и начал работать у меня по этой проблеме. – Он обхватил плечи Давида. Его руки были сильными и теплыми, от них некуда было деться. – Подумай, что из этого может выйти. Может, ты отхватишь Нобелевскую премию по физике, и тогда мы сразу заткнем рот ENO и всем прочим мерзким псам, хватающим меня за пятки. Отец и сын вместе. Сыновья. Что ты об этом думаешь?

Давид видел, что Бобби не сводит с него глаз.

– Наверное…

Хайрем хлопнул в ладоши.

– Я знал, что ты согласишься!

– Я еще не согласился.

– Ладно, ладно. Но согласишься. Я чувствую. Знаешь, это просто потрясающе – когда сбываются давние планы.

Давида словно холодным душем облили.

– Какие это давние планы?

Хайрем взволнованно затараторил:

– Если уж ты собрался заниматься физикой, я решил, что тебе будет лучше задержаться в Европе. Я исследовал ситуацию. Ты сначала преуспел в математике – так? Потом защитил докторскую на кафедре прикладной математики и теоретической физики.

– В Кембридже, верно. На кафедре Хокинга.

– Типично европейский путь. В итоге ты неплохо подкован в современной математике. В этом состоит различие культур. Американцы лидируют в мире по практической физике, но пользуются математическими выкладками времен Второй мировой. Так что, если хочешь совершить теоретический прорыв, не зови на помощь никого из тех, кто учился в Америке.

– И вот он я, – ледяным тоном произнес Давид. – Со своим подходящим европейским образованием.

Бобби медленно проговорил:

– Папа, ты хочешь нам сказать, что все подстроил так, чтобы Давид получил европейское образование по физике – так, на всякий случай, а вдруг он тебе пригодится? И так, что он ничего не знал об этом?

Хайрем расправил плечи.

– Не просто мне пригодится. Он принесет больше пользы самому себе. Больше пользы миру. Сможет добиться большего успеха. – Он посмотрел на одного своего сына, перевел взгляд на другого и возложил руки на их головы, словно бы благословляя. – Все, что я делал, было для вашего блага. Разве вы этого еще не поняли?

Давид посмотрел Бобби в глаза. Бобби отвел взгляд. По его лицу ничего нельзя было понять.

/4/

полынь

Отрывок из книги «Полынь: когда горы плавятся».

Автор – Кэтрин Манцони, изд-во «Шива пресс», Нью-Йорк, 2033; также можно ознакомиться в Интернете.

«… Нам как виду предстоит столкнуться с большими проблемами и разрешить их, если хотим выжить на протяжении следующих нескольких столетий.

Сейчас уже ясно, что воздействие изменений климата будет гораздо существеннее, чем об этом думали несколько десятков лет назад: на самом деле прогнозы, сделанные относительно подобного воздействия, скажем, в тысяча девятьсот восьмидесятом году, сейчас выглядят до глупости оптимистично.

Теперь мы знаем, что быстрое потепление, имевшее место в течение последних двух веков, привело к тому, что ряд метастабильных природных систем по всей планете перешел в новое состояние. Вследствие таяния вечной мерзлоты в Сибири уже выделились миллиарды тонн метана и других парниковых газов. Потеплевшие воды океанов дестабилизируют еще более мощные резервуары метана вокруг континентальных шельфов.

Северная Европа вступает в период особо сильных морозов из-за исчезновения Гольфстрима. Новые атмосферные явления – постоянные бури, судя по всему, зарождаются над океанами и крупными массивами суши. Гибель тропических лесов способствует выделению громадного объема углекислого газа в атмосферу. Медленное таяние ледяного щита Западной Антарктики приводит к снижению давления ледяных масс на архипелаг затонувших островов, и весьма вероятно пробуждение вулканической активности, что, в свою очередь, приведет к катастрофическому дополнительному таянию ледникового щита. Теперь прогнозируется более серьезное повышение уровня моря, чем несколько десятков лет назад.

И так далее.

Все эти изменения взаимосвязаны. Вероятно, чары устойчивости климата, которой Земля наслаждалась тысячи лет, – устойчивости, которая, собственно, прежде всего позволила зародиться человеческой цивилизации, – постепенно рассеиваются из-за наших собственных действий. Самое худшее состоит в том, что мы движемся к тому или иному необратимому климатическому кризису – например, к неудержимому парниковому эффекту, который всех нас погубит.

Но все эти проблемы меркнут в сравнении с тем, что обрушится на нас, если с Землей столкнется небесное тело, которое в настоящее время известно под названием Полынь. Сердце стынет от такого совпадения: одно из русских названий растения полынь звучит как Чернобыль.

Многие рассуждения о Полыни и вероятных последствиях ее падения на Землю удручающе страдали отсутствием достоверности и даже благодушием. Позвольте мне повторить здесь ряд основных фактов.

Факт: Полынь не астероид.

Астрономы полагают, что Полынь раньше могла быть спутником Нептуна или Урана, а возможно, она находилась в устойчивой точке на орбите Нептуна, а потом что-то ее "сбило с курса". Однако это произошло, и теперь она держит курс к Земле, с которой столкнется через пятьсот лет.

Факт: удар, который нанесет Земле Полынь, не идет ни в какое сравнение с тем ударом, который нанес Чиксулуб[15], после чего вымерли динозавры.

Того удара хватило для того, чтобы вызвать массовую гибель животных и изменить – резко и навсегда – путь эволюции жизни на Земле. Между тем все это натворило небесное тело, имевшее поперечник около десяти километров. Диаметр Полыни в сорок раз больше, а ее масса, соответственно, выше в шестьдесят раз.

Факт: Полынь не просто вызовет массовую гибель всего живого, как Чиксулуб.

Все будет гораздо хуже.

Тепловая волна стерилизует почву на глубину до пятидесяти метров. Жизнь может уцелеть, но только в глубоких пещерах. Нам не известен способ, даже в теории, с помощью которого человеческое сообщество могло бы предотвратить столкновение.

Вероятно, развивающиеся популяции можно было бы основать на других планетах: на Марсе, на Луне, на околоземной орбите. Но даже за пять веков эвакуировать с Земли можно лишь самую малую толику населения.

Следовательно, о полной эвакуации человечества с Земли речи быть не может. Когда Полынь ударит по нашей планете, почти все на ней погибнут.

Факт: Полынь нельзя сбить с курса с помощью техники обозримого будущего.

Возможно, мы смогли бы отклонить с пути небольшие небесные тела – диаметром в несколько километров, как в околоземном поясе астероидов, – с помощью таких средств, как направленные ядерные взрывы или термоядерные ракеты. Задача отклонения Полыни сложнее во много раз. Были предложены теории подвижки подобных небесных тел с помощью, например, серии гравитационных модуляций (но в данном случае это неприменимо) либо за счет революционных технологий типа наноустройств фон Ноймана, которые могли бы постепенно снять с небесного тела слой за слоем и рассеять вещество в пространстве. Но подобные технологии пока далеко за пределами наших возможностей.

Миновало два года с тех пор, как я раскрыла "заговор молчания", которым была окутана проблема Полыни. Сведения об этом небесном теле скрывались от широкой общественности. В настоящее время интерес к этой проблеме нарастает, но нам предстоит начать настоящую работу над грандиозным проектом нашего выживания.

На самом деле Полынь сама по себе уже оказывает на нас воздействие "авансом". Жестокая ирония состоит в том, что впервые в истории мы начинаем работать над нашим будущим ответственно и совместно, но перспектива наступления Дня Полыни словно бы делает все эти старания бессмысленными. Мы уже были свидетелями отказа от различных добровольных программ контроля над сбросом отходов производства, от закрытия национальных резерватов, от особого внимания к исследованиям, посвященным источникам необновляемого топлива, от работ по восстановлению видов, которым грозит уничтожение. Люди словно бы рассуждают так: "Если дом завтра рухнет, почему бы сегодня не спалить мебель?"

Для нас нет неразрешимых проблем – даже проблема Полыни не является неразрешимой. Но совершенно ясно: для того чтобы выжить, нам, людям, придется действовать умно и самоотверженно – то есть именно с теми качествами, которые были пока нам не свойственны на протяжении нашей долгой и запутанной истории.

И все же моя надежда сосредоточена на человечности и изобретательности. Очень важно – я так думаю, – что Полынь была обнаружена не профессионалами (они в ту сторону и не смотрели), а объединением астрономов-любителей, которые установили у себя на задних дворах робототелескопы и постоянно посменно просматривали изображения, заснятые оптическими детекторами, и искали на них изменения свечения, и отказывались от покрова секретности, который пыталось на них набросить наше правительство. Вот на такие группы – где трудятся люди честные, серьезные, умные, готовые к сотрудничеству, упорные, не желающие поддаваться порывам, ведущим к самоубийству, самолюбованию, эгоизму, где идет поиск новых решений, способных бросить вызов благодушию профессионалов, – мы можем возлагать самые радужные надежды на будущее, на наше выживание…»

/5/

ВИРТУАЛЬНЫЙ РАЙ

К «Миру Откровения» Бобби подъехал с опозданием.

Кейт еще ждала его на автостоянке, а в это время толпы пожилых адептов уже начали ломиться в ворота гигантского собора Биллибоба Микса, выстроенного из бетона и стекла.

Этот «собор» когда-то был футбольным стадионом.

Кейт и Бобби пришлось сесть в дальнем ряду на одной из трибун, и поле зрения им заслоняли колонны. Толпу обрабатывали продавцы хот-догов, орешков, прохладительных напитков и расслабляющих наркотиков. Из мощных динамиков неслась музыка. «Иерусалим» – узнала мелодию Кейт. Эта песня была положена на текст прекрасного стихотворения Блейка о легендарном визите Иисуса Христа в Британию[16] и теперь стала гимном нового, постъюнионистского английского королевства.

Все поле стадиона было зеркальным и из-за этого уподобилось синему небу, приправленному пышными декабрьскими облаками.

В центре возвышался гигантский трон, украшенный сверкающими зелеными и синими камнями. «Наверное, кварц с какими-то примесями», – подумала Кейт. Откуда-то взлетали водяные брызги, и в свете дуговых прожекторов возникала весьма зрелищная радуга. Прожектора висели и в воздухе над троном, их поддерживали дроны-роботы, а на тронах поменьше восседали старики и старухи в белом, с золотыми коронами, нацепленными на бритые макушки.

А по полю разгуливали зверюги размером с самосвал. Выглядели они довольно необычно, поскольку все части тела у них были испещрены беспрестанно мигающими глазами. Одно из странных созданий раскрыло гигантские крылья и пролетело несколько метров[17].

Звери зарычали на людскую толпу, и их рык в усиленном варианте вылетел из динамиков. Народ вскочил на ноги, все вскричали и зааплодировали, словно только что был забит гол.

Бобби явно нервничал. Он был одет в обтягивающий ярко-алый трикотажный костюм, на шее у него был повязан подобранный в тон платок. «Модник-денди двадцать первого века», – думала о нем Кейт. Он был настолько же неуместен здесь, посреди серой, тусклой толпы пожилых людей, как бриллиант в детской коллекции морских камешков.

Она прикоснулась к его руке.

– С тобой все в порядке?

– Я не думал, что они все такие старые.

Конечно, он был прав. Собравшаяся на поле община была прекрасной иллюстрацией к тому, как «посеребрена» Америка. У многих зрителей под кожей на затылке отчетливо проступала выпуклость – вживленный усилитель мозговой активности, предназначенный для профилактики таких возрастных хворей, как болезнь Альцгеймера, за счет стимуляции выработки нейротранс-миттеров и клеточно-адгезирующих молекул.

– Зайди в любую церковь в стране – и ты увидишь то же самое, Бобби. Это грустно, но людей начинает тянуть к религии, когда они приближаются к смерти. А теперь стариков вообще больше; и из-за того, что к Земле летит Полынь, на нас всех словно бы ложится ее мрачная тень. Так что Биллибоб просто-напросто оседлал гребень демографической волны. Как бы то ни было, это люди не кусаются.

– Может быть. Но они пахнут. Ты не чувствуешь?

Кейт рассмеялась.

– «Не стоит отправляться на битву за свободу и истину в лучших брюках».

– Как?

– Это сказал Генрик Ибсен.

На большой центральный трон поднялся мужчина. Невысокий, толстый, с блестящим от пота лицом. Его голос хлынул из всех динамиков:

– Добро пожаловать в Мир Откровения! Знаете, почему вы здесь? – Он наставил на толпу зрителей указательный палец. – А вы? А вы? Так слушайте же! «Я был в духе в день воскресный и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: "То, что видишь, напиши в книгу… "».[18]

И он поднял вверх сверкающий свиток. Кейт наклонилась к Бобби.

– Биллибоб Микс, прошу любить и жаловать. Впечатляет, правда? Ты хлопай, хлопай. Защитная окраска.

– Что происходит, Кейт?

– Ты, видимо, никогда не читал «Откровения». Жуткий коронный удар Библии. – Она указала на поле. – Семь светильников. Двадцать четыре престола вокруг главного престола. «Откровение» наполнено магическими числами – три, семь, двенадцать. А описание конца света там изложено очень буквально. Биллибоб хотя бы использует традиционные версии, а не нынешние издания «Откровения», которые переписаны так, будто бы дата падения Полыни на Землю изначально имелась в тексте… – Кейт вздохнула. – Астрономы, открывшие Полынь, никому не желали угодить, так назвав это небесное тело. Глава восьмая, стих десятый: «Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде Полынь…»[19]

– Не понимаю, зачем ты меня сюда сегодня пригласила. Даже не знаю, как тебе удалось передать мне сообщение. После того, как мой отец тебя вышвырнул…

– Хайрем пока не всемогущ и не всевластен, Бобби, – возразила Кейт. – Даже над тобой он не всевластен. А насчет того зачем, – так ты смотри.

У них над головами пролетел дрон, на боку у которого красовалось короткое простое слово «ЗЕРНА». В ответ на призыв кого-то из членов общины дрон устремился в ту сторону.

– «Зерна»? – проговорил Бобби. – Стимулятор сознания?

– Ага. Это специальность Биллибоба. Блейка читал?

В одном мгновенье видеть вечность,

Огромный мир – в зерне песка,

В единой горсти – бесконечность

И небо – в чашечке цветка[20].

Фокус в том, что, когда ты принимаешь «Зерна», твое восприятие времени ускоряется. Субъективно у тебя появится больше мыслей, больше опыта – но «снаружи» при этом пройдет гораздо меньше времени. Ты проживешь более долгую жизнь – благодаря исключительно Биллибобу Миксу.

Бобби кивнул.

– Но что в этом плохого?

– Бобби, посмотри по сторонам. Старики боятся смерти. Из-за этого они становятся восприимчивы к такому надувательству.

– К какому надувательству? Разве это не правда, что «Зерна» на самом деле действуют?

– До известной степени. У пожилых людей внутренние часы головного мозга обычно идут медленнее. Вот на этом механизме и играет Биллибоб.

– И проблема заключается в…

– В побочных эффектах. «Зерна» стимулируют выработку допамина – главного химического «вестника» мозга. Это попытка заставить мозг старика работать так же быстро, как работает мозг ребенка.

– А это плохо, – неуверенно проговорил Бобби. – Да?

Кейт нахмурилась, обескураженная вопросом. Уже не в первый раз у нее возникло такое чувство, что она чего-то недопонимает в Бобби.

– Конечно, это плохо. Это злонамеренное «промывание мозгов». Бобби, допамин участвует во множестве фундаментальных функций головного мозга. Если уровень допамина слишком низкий, у человека может развиться тремор, неспособность производить желаемые движения – к примеру, такое бывает при болезни Паркинсона. Слишком много допамина – и ты будешь страдать от повышенного возбуждения, навязчиво-эйфорических расстройств, бессвязной речи и бесконтрольных движений, привязанности к наркотикам и алкоголю. Община Биллибоба – вернее было бы сказать, его жертвы в свой последний час не обретут Вечности. Биллибоб цинично выжигает их мозги. Некоторые врачи догадываются, откуда ветер дует. Но никто пока не смог ничего доказать. Что мне нужно на самом деле – так это данные из его собственных лабораторий о том, что Биллибоб точно знает, что делает. А еще мне нужны доказательства по целому ряду других его афер.

– Таких, как…

– Таких, как присвоение миллионов долларов, выколоченных из страховых компаний, которым он продает фальшивые списки членов своей церкви. Таких, как прикарманивание кругленьких спонсорских сумм от Противоклеветнической лиги. Он все еще суетится, хотя прошел большой путь со времен «крещений банкнот». – Она посмотрела на Бобби. – Никогда не слыхал о таком? Во время крещения ты держишь в руке банкноту. Так благословение Божье ложится скорее на деньги, чем на дитя. Затем ты пускаешь деньги в оборот, и, по идее, они должны вернуться к тебе с прибылью… ну а для того, чтобы уж совсем-совсем увериться в том, что все так и получится, деньги ты отдаешь своему проповеднику. Ходят слухи о том, что Биллибоб подцепил эту заразительную привычку в Колумбии, где трудился на ниве наркодилерства.

Бобби эта информация явно шокировала.

– Но у тебя нет никаких доказательств.

– Пока нет, – буркнула Кейт. – Но я их раздобуду.

– Каким образом?

– Вот об этом я и хочу с тобой поговорить.

Вид у него стал немного ошарашенный.

– Прости. Я тебя вроде как отчитываю, да?

– Немножко.

– Со мной так бывает, когда я сержусь.

– Кейт, ты часто сердишься…

– Мной движет чувство ответственности. Я уже несколько месяцев на хвосте у этого типа.

Над ними повис дрон, предлагающий виртуальные очки и перчатки.

– Эти очки и перчатки были разработаны закрытым акционерным обществом «Мир Откровения» в сотрудничестве с корпорацией «Наш мир» для того, чтобы вы могли познать Мир Откровения полнее. За каждую минуту в режиме «online» с вашей кредитной карточки или личного счета будут сниматься средства. Эти очки и перчатки…

Кейт подняла руку и взяла два комплекта.

– Представление начинается.

Бобби покачал головой.

– У меня есть имплантаты. Мне не нужно..

– У Биллибоба собственный способ применения технологий конкурентов. – Она поднесла к глазам очки. – Готов?

– Наверное…

Кейт почувствовала влажное прикосновение очков к коже вокруг глаз – это сработала липкая мембрана, обеспечивавшая надежную светонепроницаемость. А ощущение было такое, будто к глазам присосались прохладные влажные губы.

Кейт сразу погрузилась в темноту и безмолвие.

И почти мгновенно рядом с ней материализовался Бобби. Он плыл в пространстве и держал ее за руку. Его очки и перчатки, конечно же, были невидимы.

Вскоре Кейт стала видеть лучше. Повсюду вокруг парили люди – насколько хватало глаз. Они походили на тучу пылинок. Все были одеты в белые балахоны и держали большие вычурные пальмовые листья. Такие листья были в руках даже у Кейт с Бобом. И все вокруг светились в лучах сияния, исходившего от объекта, висящего в пространстве перед ними.

Это был куб: громадный, совершенный, сияющий, словно солнце.

В сравнении с ним толпа народа казалась сборищем лилипутов.

– Откровение, глава двадцать первая, – пробормотала Кейт. – Добро пожаловать в Новый Иерусалим[21]. – Она попыталась выбросить свой пальмовый лист, но в ее руке тут же появился другой. – Главное, помни, – предостерегла она Бобби, – настоящее здесь только одно: непрерывный поток денежек, перетекающих из твоих карманов в карманы Биллибоба.

Они вместе полетели к свету.

В представшей перед Кейт стене было много окон и ряд из трех арочных дверных проемов. Она видела за окнами и дверями свет – еще ярче того, что исходил от фасада здания. Стены в сравнении с размерами постройки выглядели тонкими, как папиросная бумага.

А их все влекло и влекло к кубу, пока он не навис над ними – громадный, будто гигантский океанский лайнер.

Бобби спросил:

– Насколько велико это здание?

Кейт негромко отозвалась:

– Святой Иоанн говорит о том, что это куб со стороной в двенадцать тысяч стадий.

– А двенадцать тысяч стадий – это…

– Около двух тысяч километров. Бобби, этот город Бога – величиной с небольшую луну. Пока мы войдем в него, пройдет еще много времени. А сдерут с нас за каждую секунду, само собой.

– Если так, то жаль, что я не съел хот-дог. Кстати, знаешь, мой отец часто о тебе вспоминает.

– Он на меня злится.

– Хайрем вспыльчив и отходчив. Думаю, в каком-то смысле ты его задела.

– Наверное, я должна быть польщена.

– Ему понравилось твое высказывание. Электронный наркоз. Вынужден признаться, я не совсем понял смысл этой фразы.

Кейт посмотрела на него, сдвинув брови. Они вместе плыли к белесо-серому свету.

– А ты и вправду жил жизнью затворника, да, Бобби?

– На самом деле, конечно, многое из того, что ты называешь промыванием мозгов, приносит положительный эффект. Например, штифты Алыдгеймера. – Он задержал на Кейт взгляд. – Может быть, я понимаю в этом чуть больше, чем тебе кажется. Пару лет назад я открыл в одной больнице отделение, спонсируемое «Нашим миром». Там оказывали помощь больным, страдающим навязчивыми состояниями, путем пересечения петли деструктивной обратной связи между двумя участками головного мозга…

– Между хвостатым ядром и миндалиной, – закончила за него Кейт и улыбнулась. – Просто поразительно – как это мы все стали специалистами в анатомии головного мозга. А я и не говорю, что все вредно. Но все зависит от того, о каком болезненном состоянии идет речь. Алкогольная и наркотическая зависимости ликвидируются за счет изменений в обратной связи головного мозга. Людей, склонных к ярости, умиротворяют с помощью выжигания частей миндалины, связанных с проявлениями эмоций. Трудоголиков, игроманов и даже людей, постоянно влезающих в долги, «диагностируют» и «лечат». Даже агрессивность связали с какими-то расстройствами в коре головного мозга.

– И что же во всем этом такого ужасного?

– Эти мошенники, эти доктора, практикующие перепрограммирование, ничего не понимают в той машине, с которой возятся. Это примерно то же самое, что попытка выяснить, какую функцию выполняет часть программы сжиганием компьютерных микросхем, благодаря которым эта программа работает. Всегда есть побочные эффекты. Как ты думаешь, почему Биллибобу было так легко найти и приобрести футбольный стадион? Потому, что организованные спортивно-зрелищные мероприятия с две тысячи пятнадцатого года в упадке. Игроки перестали играть в полную силу.

Бобби улыбнулся.

– Это как-то не слишком серьезно.

– Тогда поразмышляй вот о чем. Качество и количество оригинальных научных исследований в последние два десятка лет резко идет на убыль. За счет лечения пограничного аутизма врачи лишили самых ярких наших ученых способности соблюдать строгую дисциплину. А область головного мозга, связанная с депрессией – субгенуальная кора, – также связана и с творческими способностями, с осознанием значения. Большинство критиков согласны с тем, что в искусстве наметился откат назад. Как ты думаешь, почему так популярны виртуальные рок-группы твоего отца – сейчас, через семьдесят лет после того, как на пике славы побывали подлинники?

– Но какова альтернатива? Если бы не перепрограммирование, мир стал бы жестоким и диким.

Кейт сжала его руку.

– Наверное, ты этого не замечаешь, сидя в своей золоченой клетке, но мир снаружи и в самом деле жесток и дик. Нам нужна такая машина, которая позволила бы увидеть точку зрения другого человека. Если мы этого не достигнем, тогда все перепрограммирование на свете – насмарку.

Бобби чуть опасливо проговорил:

– А ты действительно очень сердитый человек, да?

– Сердитый? Сержусь ли я на шарлатанов вроде Биллибоба? На новомодных френологов[22] и лоботомистов, на врачей-нацистов, которые копаются у нас в головах и, возможно, даже угрожают будущему нашего вида – и это при том, что мир вокруг нас разваливается на куски? Конечно, я сержусь. А ты – нет?

Бобби ответил ей озадаченным взглядом.

– Пожалуй, мне стоит об этом подумать. Эй! Мы полетели быстрее.

Священный город вставал перед Кейт. Стена напоминала громадную, поставленную вертикально равнину, а окна походили на прямоугольные кратеры.

Толпы народа стремились разделяющимися потоками к громадным арочным воротам. Их словно бы затягивало в водоворот. Бобби и Кейт несло к центральным воротам. Когда прямо перед Кейт предстала широкая арка ворот, она испытала волнующее ощущение, поскольку ее несло в проем головой вперед, но настоящего чувства движения тут не было. Если она задумывалась, она до сих пор могла ощущать собственное тело – то, как она спокойно сидит на стадионном жестком сиденье.

И все же движение присутствовало.

Секунда… и они пролетели через арочный проем – туннель, наполненный серо-белым сиянием, – и их ноги заскользили по сверкающему золоту.

Кейт огляделась по сторонам, пытаясь отыскать стены, но теперь ее от них отделяли сотни километров. Но здесь присутствовала необычная перспектива. Воздух был туманным – даже облака в вышине были видны, и они были подсвечены золотистым сиянием, исходившим от пола. И вокруг открывался обзор на несколько километров во все стороны.

… А потом она запрокинула голову и увидела сверкающие стены города, встающие из слоя воздуха, примыкающего к полу. Плоскости и прямые линии сливались в далекий квадрат, необычайно ясный, висящий высоко в воздухе.

Это был потолок над атмосферой.

– Вот это да, – вырвалось у Кейт.

Бобби держал ее за руку. Его пальцы были мягкими и теплыми.

– Признайся. Ты потрясена.

– Все равно Биллибоб – мошенник.

– Но искусный мошенник.

Заработала сила притяжения. Люди вокруг опускались вниз, будто снежинки, и Кейт опускалась вместе со всеми. Она увидела реку, ярко-синюю реку, которая текла внизу по золотой равнине. Ее берега поросли густым зеленым лесом. Повсюду были люди – по берегам реки, дальше, рядом с домами. И еще тысячи падали с неба со всех сторон. Наверняка людей здесь было меньше, чем на стадионе; без сомнения, многие являлись всего лишь виртуальными проекциями.

По мере того как Кейт опускалась вниз, вырисовывались детали: деревья, цветы, даже блики света на поверхности реки.

Еще немного – и она легко коснулась ступнями земли. А когда посмотрела на небо, то увидела человеческую метель – множество людей в белом легко планировали к земле и словно бы ничего не боялись.