Блэр Браунинг до крови прикусила нижнюю губу и поморщилась от боли.
      «Спокойно, Блэр, спокойно, – уговаривала она себя. – Скажи ему, чтобы убирался к черту».
      – Ради Бога, Блэр, перестань!
      Блэр с трудом перевела дух и заставила себя взглянуть в лицо своему собеседнику.
      Джек Уоррел некогда был ее начальником. До сегодняшнего дня она даже считала его своим другом. Уоррел выглядел старше своих шестидесяти лет. Поредевшие седые волосы окаймляли лысину на затылке. Худощавый, долговязый, он заметно сутулился. Джек так и не избавился от характерного южного акцента, однако реакция у него была отменная.
      – Давай обсудим все спокойно.
      Блэр провела языком по нижней губе, собираясь с духом: она прекрасно знала, что если Джек Уоррел чего-нибудь захочет, то обязательно своего добьется. И теперь он настаивал, чтобы она вернулась к работе, которую давно бросила и к которой поклялась никогда больше не возвращаться.
      В наступившей тишине Блэр подошла к окну и выглянула на залитую солнцем улицу шумного Сан-Франциско. Зажмурившись, она вообразила, что внезапное вторжение Уоррела – всего лишь дурной сон и она вот-вот проснется.
      Джек возобновил наступление, и его голос вновь вернул ее на землю.
      – Блэр, ты ведь даже не выслушала меня.
      Стоя к нему спиной, Блэр твердо решила не отступать ни на дюйм, иначе он мигом отвоюет у нее целую милю.
      – В том-то все и дело, Джек. Я не хочу ничего слышать. Ты попросту теряешь время – свое и мое. – Набравшись храбрости, она обернулась и встретилась с ним глазами. – Джек, повторяю: три года назад я окончательно порвала с этой работой. Так что сделай милость, оставь меня в покое и уходи.
      На лице Уоррела появилось озабоченное выражение. Он решительно шагнул к Блэр, но внезапно остановился, черты его смягчились, а тон стал почти умоляющим.
      – Блэр, ты же знаешь, я никогда бы к тебе не обратился, но дело не терпит отлагательства. Это вопрос жизни и смерти!
      Блэр положила руку себе на затылок и принялась массировать затекшую шею под густой копной волос.
      – О, Джек, – прошептала она, – как ты можешь просить меня об этом после того, что случилось, после всего, что мне пришлось пережить?
      Уоррел вздохнул и потянулся в карман за трубкой. «Все тот же жест», – отстраненно подумала Блэр, наблюдая, как он примял пальцем табак и поднес спичку. Секунду спустя в воздухе появилась полупрозрачная струйка ароматного дыма.
      Уоррел вместе со своей неизменной трубкой был любимой мишенью шуток Блэр и Джоша. Джош! Прошло уже три года с тех пор, как ее муж – спокойный, добрый человек – был зверски убит на задании.
      Блэр прикрыла глаза. Нет, она этого не вынесет! Джек – ее старый друг, но он должен уйти.
      – Извини, – смущенно промолвил Уоррел, отступая назад. – Курить в твоем присутствии – непростительная грубость с моей стороны.
      – Джек, прошу тебя, – начала Блэр, – пожалуйста…
      – Нет, Блэр, я не могу, – сказал он, словно прочитав ее мысли. – Не сейчас. Выслушай меня, и если после этого ты решишь, что я должен уйти, я уйду. – Его глаза умоляли, но голос звучал решительно и сурово. – Договорились?
      Блэр отвела взгляд и снова прикусила нижнюю губу. «Не соглашайся, – твердил ей внутренний голос. – Ты пожалеешь об этом, Блэр Браунинг, как пить дать пожалеешь».
      – Блэр?
      Глаза ее вызывающе сверкнули, но огонек тут же потух.
      – Ну хорошо, – буркнула она, понимая, что иначе от него все равно не избавиться.
      Она прошла мимо него к дивану яркой расцветки, стоявшему в углу комнаты, и жестом пригласила его присесть. Уоррел подчинился с нескрываемым облегчением. В комнате повисло тягостное молчание.
      Уоррел задумчиво вертел в руках трубку, потом сунул ее в карман пиджака. Блэр чувствовала, что ее терпению приходит конец. Наконец Уоррел поднял голову, твердо посмотрел ей в глаза и произнес:
      – Тебе что-нибудь говорит имя Пол Таннер?
      Блэр ответила, не колеблясь ни секунды:
      – Ровным счетом ничего. А почему ты спрашиваешь меня об этом?
      Уоррел откинулся на плюшевых диванных подушках.
      – Да так – он ведь сейчас знаменитость. Последние несколько недель его имя и фотографии буквально не сходят со страниц светской хроники в «Геральд», причем на снимках он каждый раз красуется с новой пассией.
      – А чем он еще занимается, кроме флирта? – спросила Блэр (не потому, что ей было интересно, просто хотелось поскорее покончить с этим разговором и вернуться к работе). В темной комнате, где проявляли фотографии, ее ждали свежие снимки. А вскоре должна была прийти девушка из модельного агентства на съемку.
      – Когда-то Таннеру удалось сделать себе миллионное состояние на продаже земельных участков, – ответил Уоррел. – Но после, вложив деньги в убыточные предприятия и промотав значительную часть своих накоплений на женщин и светские развлечения, он практически разорился.
      – А почему ФБР заинтересовалось заурядным торговцем земельными участками?
      – Таннер – бывший офицер контрразведки, – медленно произнес Уоррел. – Мы подозреваем, что он выдал имена двойных агентов Соединенных Штатов шпиону, работавшему на КГБ, и собирается продолжать в том же духе. Его необходимо остановить, пока он не нанес непоправимый вред системе национальной безопасности и не поставил под угрозу жизнь наших разведчиков.
      – О Господи, – прошептала Блэр.
      Джош тоже был офицером контрразведки. Но какое отношение все это имеет к ней самой? Чем она может помочь? Она ведь три года не держала в руках пистолет! Блэр чувствовала, как ее охватывает паника.
      – Вот и я о том же, – сурово отрезал Уоррел. – И я намерен остановить этого мерзавца, прежде чем он натворит бед.
      Блэр рассеянно пощипывала ткань своих широких брюк кофейного цвета.
      – Поверь мне, Джек, я сочувствую тебе и полностью согласна, что такого мерзавца, как Таннер, необходимо остановить, но ты же не думаешь, что… – Она умолкла и вопросительно посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
      – Что ты можешь мне помочь, – договорил он за нее. – Ты можешь остановить Таннера и сама об этом знаешь. У тебя есть способность собирать информацию, которую никому не удавалось добыть. Твоя красота притягивает мужчин, и они слетаются к тебе как мотыльки на свет. – Не обращая внимания на ее молчаливый протест, он продолжал: – Ты можешь вновь появиться под кодовым именем «Красотка» и…
      Блэр вскочила.
      – Нет! – выкрикнула она. – Я не стану этого делать! И ты не имеешь права просить меня об этом!
      – И все-таки я прошу тебя, Блэр…
      – Не смей! Я не стану этого делать, и баста! Не хочу быть пешкой в твоей игре! – В глазах ее сверкнули слезы, хотя она мужественно сдерживала их.
      Уоррел встал и грозно навис над ней, а в голосе его послышались ледяные нотки.
      – Черт подери, Блэр, я не прошу тебя вернуться на постоянную работу в Бюро расследований – всего лишь помочь посадить этого подонка Таннера за решетку, где ему и место.
      Блэр покачала головой и промолвила:
      – И все равно мой ответ – нет, Джек. – По лицу ее струились слезы. – Я растеряла все навыки и буду вам скорее помехой, чем помощницей. Смотри! – Она протянула ему дрожащие руки. – Меня всю трясет при одной мысли об этом. С карьерой разведчика покончено. Запомни: теперь вместо пистолета я держу в руках фотоаппарат. Прошу тебя… Я только-только начала новую жизнь.
      И это было правдой. В свои тридцать пять, три года спустя после гибели Джоша и ее собственного ухода из ФБР, прошлое наконец-то отпустило ее, и жизнь стала вновь складываться из осколков в единое целое. Друзья помогли ей устроиться фотографом, и теперь она специализировалась на мужской и женской моде. Блэр с энтузиазмом взялась за дело – давно уже она не чувствовала такого воодушевления и подъема.
      Вновь обретенные покой и внутренний комфорт были ей слишком дороги, чтобы позволить кому-то вторгаться в ее жизнь. Возвращение к работе, внушавшей откровенный страх, никак не входило в ее планы.
      – А что, если я скажу, что Таннер виновен в смерти Джоша?
      Слова Уоррела не сразу дошли до измученного сознания Блэр, но, как только это случилось, она обхватила себя руками и согнулась пополам, словно ее ударили со всей силы.
      – О нет, – всхлипнула Блэр. Черты ее лица исказились от боли.
      Испугавшись, что она сейчас упадет в обморок, Уоррел поддержал ее и уложил на диван. Блэр откинула голову на подушки и закрыла глаза.
      Уоррел мысленно выругался и размашистым шагом прошел в противоположный угол комнаты, где располагалась стойка бара. Рывком открыв дверь холодильника, он снова выругался, на сей раз довольно громко: холодильник был пуст, в нем ничего не было, за исключением бутылки кока-колы.
      «Ну что ж, придется довольствоваться тем, что есть», – подумал он и наполнил стакан до половины. Вернувшись к дивану, Джек присел рядом с Блэр и, стараясь скрыть тревогу, грубовато буркнул:
      – На-ка выпей это.
      Блэр послушно взяла стакан, но рука ее дрожала. Странно, но ледяной напиток ей помог – сердце перестало бешено биться. Она вцепилась в стакан мертвой хваткой и пролепетала, борясь с охватившим ее волнением:
      – Спасибо.
      Давно ее сердце так не сжималось от боли – после гибели Джоша и потери их не родившегося ребенка. «Не надо, Блэр. Не сейчас. Не смей думать об этом».
      Глубоко вдохнув, она попыталась сесть, все еще сжимая в руке стакан, как если бы от этого зависела ее жизнь.
      – Ты по-прежнему меткий стрелок, Уоррел. Твой выстрел и на этот раз попал в цель.
      Джек Уоррел невольно улыбнулся, хотя его улыбку вызвало отнюдь не ее едкое замечание. Просто он обрадовался, что на щеках Блэр опять заиграл румянец и к ней вернулся боевой дух. На мгновение ему показалось, что он зашел слишком далеко.
      – Скажем так, мне хотелось привлечь твое внимание к этой проблеме, – признался он, и улыбка исчезла с его лица. Перед ней снова был человек дела. Но Блэр не дрогнула, и он продолжал: – Я в отчаянии… мы все в отчаянии. Ты нам нужна, и если ради этого придется вести грязную игру… – Он умолк, предоставив Блэр самой делать выводы.
      Она встала и медленно направилась к столу, оперлась о него, внезапно почувствовав слабость во всем теле.
      – Расскажи мне все, что тебе известно о Таннере и… Джоше, – спокойно потребовала Блэр, скрестив руки на груди, словно заслоняясь от ответов Уоррела. Стоило ей произнести имя Джоша, как внутри у нее все перевернулось. Его смерть оставила в ее душе незаживающую рану.
      Уоррел вздохнул и провел рукой по волосам.
      – Сначала ответь мне: ты знала, что Джош был двойным агентом?
      – Догадывалась, – печально отозвалась Блэр. – Но мы никогда не обсуждали эту тему, мы наложили на нее негласный запрет.
      – Так вот, Таннер был в курсе.
      Блэр широко распахнула глаза:
      – Ты думаешь, он знал Джоша?
      – Наверняка. Поэтому-то нас и беспокоит судьба многих двойных агентов, которые вместе с Таннером работали в военной разведке США и в Совете Безопасности.
      – Что еще? – спросила она.
      – Нам удалось буквально по крупицам собрать следующую информацию: когда у Таннера возникли финансовые проблемы, ему срочно понадобилась кругленькая сумма. Тогда он и решил связаться с русскими и начал продавать имена своих бывших товарищей.
      Блэр отвела глаза – она уже поняла, что сейчас услышит.
      – Джош вместе с другим агентом работали под кодовым именем Ройал Майтер. В ту ночь Джош направлялся к железнодорожному депо, чтобы передать фиктивную информацию агенту КГБ. Русский уже давно поджидал его – а все этот сукин сын Таннер, будь он проклят!
      «А Джош так и не понял, что произошло». Подумав так, Блэр внутренне сжалась, снова и снова прокручивая в памяти ту ужасную ночь. Если бы тогда она была с ним рядом! Может, этой трагедии удалось бы избежать. Если бы только в то утро они не поссорились! Джош требовал, чтобы она ушла из разведки. Блэр была беременна. Если бы она любила его чуточку больше! Если бы…
      – Я хочу отловить этого подлеца! – Окрик Уоррела вернул ее из путешествия в прошлое. Он снова расхаживал перед ней взад-вперед, ударяя кулаком правой руки по ладони левой. – Я хочу видеть, как он будет обливаться холодным потом от страха.
      – Я тоже.
      – Блэр, Богом тебя заклинаю, помоги нам, – хрипло промолвил Уоррел. Он остановился перед ней и сурово сжал губы. – Ты хочешь, чтобы я умолял тебя на коленях?
      Блэр с трудом перевела дух.
      – Нет, Джек, не стоит.
      Уоррел прищурился. Может, ему померещилось и он не расслышал ее тихие слова?
      А Блэр добавила:
      – Объясни, что я должна делать.
 
      Калебу Ханту казалось, что рот у него забит какой-то гадостью. Мерзкий привкус остался после вчерашней бутылки дрянного виски. Господи, ну когда же он поймет, что уже староват для ночных гулянок?
      Калеб со стоном разлепил веки, удивляясь про себя, что подняло его в такую рань. Ведь сегодня суббота, и у него выходной, разве не так? Сейчас он не в состоянии даже вспомнить, как его зовут, а не то что день недели.
      Черт подери, ну и ночка! Интересно, как чувствует себя Кэндис?
      Отмахнувшись от мыслей о ней, он постарался сосредоточиться на более насущной проблеме: что за звук терзает его мозги? И тут он понял и, потянувшись, нажал кнопку будильника. Будильник умолк, но от этого нехитрого движения у Калеба стрельнуло в правом виске.
      Несмотря на адскую головную боль, он решил во что бы то ни стало почистить зубы, осторожно подполз к краю кровати и с еще большей осторожностью принял сидячее положение. В голове снова стрельнуло, и он поморщился.
      Калеб уже сделал шаг к ванной и вдруг застыл как вкопанный.
      – Черт подери! – пробормотал он и сердито посмотрел на бежевый телефон на тумбочке, затем снял трубку. – Хант слушает, – буркнул он.
      На том конце провода раздался ехидный смешок.
      – Ну, старина Калеб, ты просто сама любезность.
      – Перестань молоть чепуху, Уоррел, говори, что тебе надо.
      Уоррел снова усмехнулся – резкий тон Калеба его ничуть не смутил. Наоборот, если бы Калеб повел себя иначе, он бы очень удивился. Ни для кого не секрет, что Хант не любит сидеть в кабинете, но в том, что касалось работы, на него всегда можно было положиться. Остальные агенты ему и в подметки не годятся.
      – Немедленно отправляйся в офис, – скомандовал Уоррел.
      – Черт возьми, Джек, ведь сегодня суббота!
      – Я знаю, что сегодня суббота, – терпеливо продолжал Уоррел, словно разговаривал с капризным ребенком. – Но у меня к тебе неотложное дело, которое не может ждать до понедельника. – Он помолчал. – Не волнуйся, Хант, ты будешь вознагражден за все неудобства.
      Хотя Калеб никак не мог понять, о чем речь (создавалось впечатление, что на плечах у него вместо головы красовался футбольный мяч), он все же уловил сарказм в голосе своего босса.
      – Ты же знаешь, мне наплевать на деньги! – отрезал Калеб. – А вот выходной лишний раз не помешает, – добавил он с не меньшим сарказмом.
      – Полностью с тобой согласен. Но не мог бы ты чуть повременить со своими претензиями? Дело не терпит отлагательства.
      Калеб насторожился.
      – Почему ты не сказал об этом сразу? Я мигом – вот только зубы почищу и оденусь.
      Не попрощавшись, он бросил трубку и направился в ванную. Спустя пятнадцать минут, натянув джинсы и футболку и стараясь не обращать внимания на тупую, ноющую боль в висках, он потянулся и размял мускулы. После горячего душа ему полегчало, но голова просто раскалывалась.
      Калеб поморщился. И что вчера на него нашло? – мысленно спрашивал он себя. Давненько он не ударялся в разгул. Если память ему не изменяет, в последний раз это случилось после его развода. Такое событие грех было не отпраздновать.
      Калеб снова скривился от неприятных воспоминаний, хотя за время своей женитьбы он многое понял. Калеб осознал, что брак несовместим с его работой. Нет, господа, супружеская жизнь не для него. Ему достаточно время от времени проводить ночи с женщинами, и с ним будет полный порядок.
      Вчера вечером он снова пригласил Кэндис Миллер – она тоже работала в разведке, – но, странное дело, остался доволен встречей. Наверное, это потому, что она понимает: между ними не может быть ничего, кроме дружбы. Или же, зная не понаслышке о характере его работы, не требует от него слишком многого? Скорее всего и то и другое, подумал он, горько усмехнувшись.
      Да, он готов быть с женщиной, которая знает свое место. Женщины, как и новые города, теряют свою притягательность, как только к ним привыкаешь. Хорошо, что его образ жизни предоставляет ему желаемое разнообразие.
      Калеб тряхнул головой и взглянул на золотые часы на руке.
      – Черт подери, Хант, – воскликнул он, – пошевеливайся!
      Калеб знал, что Уоррел не любит ждать. Не теряя более ни минуты, он быстро вышел из спальни и направился на кухню. У него не было времени сварить кофе, но нужно было что-нибудь перекусить. В животе у него урчало с того самого момента, как он открыл глаза.
      Калеб рывком открыл холодильник и пошарил глазами по полкам – пусто, только пакетик апельсинового сока затерялся в глубине. Он скорчил недовольную мину. Вот она, холостяцкая жизнь! Пустой холодильник напомнил ему пустоту и одиночество, царившие в его собственной жизни.
      Затем, презрительно хмыкнув, Калеб в три глотка осушил пакетик. Что с ним происходит? Ведь сам выбрал этот путь, разве не так? Все так, ответил он незримому собеседнику. Его жизнь ему нравится. У него интересная работа, ему нравится рисковать. Чего еще, спрашивается, желать? Его все устраивает.
      Если после каждой попойки его будут посещать мрачные мысли, уж лучше совсем бросить пить.
      С этой мыслью Калеб толкнул ногой дверь и, даже не взглянув на то место, которое называл своим домом, вышел из квартиры.
 
      Джек Уоррел остервенело грыз мундштук трубки, когда спустя час после телефонного разговора в его офис вальяжной походкой ввалился Калеб.
      Уоррел поднялся ему навстречу мрачнее тучи.
      – Ну, Хант, ты как раз вовремя. А я уж было подумал, что придется объявлять тебя в розыск.
      – Я пришел, успокойся, – небрежно обронил Калеб, на которого гневная тирада Уоррела не произвела никакого впечатления. Он прекрасно знал, как долго можно испытывать терпение своего старого друга и босса, но сейчас преимущество на его стороне: он нужен Уоррелу.
      – Ну и видок у тебя, – отметил Уоррел. – Не боишься, что уволят за пьяный загул?
      По губам Калеба скользнула легкая улыбка.
      – Да, страшновато. Но ты не беспокойся, я в состоянии тебя выслушать. – Он помолчал и, ухмыльнувшись, добавил: – Но только в том случае, если ты не будешь орать.
      Уоррел усмехнулся в ответ, обнажив ряд желтоватых нижних зубов, потом грубовато предложил:
      – Может, кофе?
      – Ну наконец-то, расщедрился, – съязвил Калеб, подходя к стойке бара рядом с окном во всю стену у рабочего стола Уоррела.
      Наполнив чашку горячим ароматным напитком, Калеб взглянул через окно на улицу, заполненную туристами.
      Федеральное бюро расследований располагалось в небоскребе, зажатом между других офисных зданий Сан-Франциско. Кабинеты Калеба и Уоррела находились на двадцать первом этаже, а из их окон был виден весь город с его холмами, большими и маленькими ресторанами, разноцветными канатными трамвайчиками, богатыми загородными виллами и знаменитым мостом «Золотые Ворота», сиявшим вдалеке на фоне залива.
      Калеб переехал в Сан-Франциско три года назад из Лос-Анджелеса – его перевели сюда по просьбе Уоррела – и успел полюбить этот город.
      – Хватит мечтать, – буркнул Уоррел. – Займемся делом.
      Калеб отпил кофе, облокотился о стойку бара и произнес:
      – Я весь обратился в слух. Валяй, выкладывай.
      – Ты хоть иногда листаешь модные журналы?
      Калеб удивленно вскинул темные брови:
      – Почему ты об этом спрашиваешь?
      – Чтобы получить ответ.
      – Тогда – нет.
      Уоррел вынул трубку изо рта.
      – Так я и думал. Значит, имя Блэр Браунинг тебе ни о чем не говорит?
      Калеб задумался, роясь в памяти.
      – Отчего же? – Глаза Уоррела радостно сверкнули, но Калеб невозмутимо продолжал: – Она фотограф из модельного агентства? Видел как-то статейку про нее в одной газетенке. Я не имею обыкновения читать подобную ерунду, но эта статья привлекла мое внимание. – Он отпил кофе и добавил: – Насколько я помню, она из семьи Стивенсов. Как в той поговорке – родилась с серебряной ложечкой во рту.
      – Так и есть, – согласился Уоррел и с воодушевлением продолжал: – Хочешь верь, хочешь нет, но она когда-то была агентом и лет пять проработала в разведке. Я был ее боссом. Она уволилась ровно за год до твоего прихода.
      Калеб открыл рот от изумления:
      – Джек, да ты никак разыгрываешь меня?
      – Не хотелось бы тебя огорчать, – сухо возразил Уоррел, – но это чистая правда. Она была отличным агентом, и я бы многим пожертвовал, чтобы ее вернуть.
      – А почему она ушла из разведки? – спросил Калеб с невольным любопытством.
      Уоррел вздохнул:
      – Ее муж, который тоже был нашим сотрудником, погиб, а она потеряла ребенка. Горе сломило ее, и Блэр не смогла больше работать.
      После этих слов в комнате воцарилось молчание.
      Спустя минуту Уоррел промолвил:
      – У нас нет никаких доказательств, но мы подозреваем, что в гибели ее мужа виноват Пол Таннер. Когда я сказал об этом Блэр, она согласилась помочь нам посадить его за решетку.
      – И что же? – Калеб догадывался о том, что последует дальше, и это не вызывало у него энтузиазма.
      – И ты будешь работать вместе с ней. Я…
      Калеб вскочил, глаза его холодно сверкнули.
      – Погоди-ка, Джек! Со следующей недели я в отпуске, и ты обещал, что не будешь этому препятствовать!
      – Я поручаю ее тебе, – продолжал Уоррел, словно не слыша Калеба, ровным, невозмутимым тоном. – Я хочу, чтобы ты научил эту женщину всему, что умеешь сам. Считай, что она наш новый сотрудник. Тебе это по силам, и я не принимаю никаких отговорок. Да, я порчу тебе отпуск, но обещаю, ты будешь вознагражден за эту жертву.
      Калеб грозно нахмурился:
      – Поищи кого-нибудь другого, Джек. У меня нет ни времени, ни желания…
      – Калеб, – перебил Уоррел с металлом в голосе, – у тебя нет выбора. Ты сделаешь то, что я приказываю.
      – Дьявол, но почему, Джек? Сколько угодно претендентов на роль телохранителя мадам Браунинг. Она избалованная богатая стерва, а тебе прекрасно известно, какого я мнения о подобных дамах.
      – Будем считать, что я этого не слышал, Калеб, – холодно промолвил Уоррел. – У нее есть все основания охотиться за Таннером. И я рассчитываю на твои профессиональные качества, а свои предубеждения оставь при себе. И хотя я не обязан всего этого тебе объяснять, я все же скажу: мне требуется помощь лучшего из агентов и ты мне подходишь.
      И это была правда. Калеб Хант вырос на улицах Лос-Анджелеса и с четырнадцати лет привык заботиться о себе самостоятельно. После колледжа четыре года прослужил в армии в спецвойсках, а оттуда поступил на юридический факультет.
      Хант всего добивался упорным трудом. За ним охотились лучшие спецслужбы: он обладал сверхъестественной интуицией, был хитер, вынослив и способен выполнить любое, самое трудное, задание. И не знал, что такое страх.
      Жесткий взгляд его черных глаз заставлял врага трепетать. Он ударом руки мог сломать шею своему противнику. На Калеба Ханта всегда можно было положиться в трудную минуту.
      – А если я откажусь?
      Уоррел ответил, не задумываясь ни секунды:
      – Ты этого не сделаешь. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты всегда принимаешь вызов. Работа для тебя важнее принципов.
      Калеб понял, что проиграл сражение, но не войну.
      – Ну хорошо, Джек, твоя взяла, – промолвил он.
      Уоррел скрыл торжествующую улыбку, взял папку с надписью «Совершенно секретно» и протянул ее Калебу:
      – Вот увидишь, тебе понравится эта работа. Наберись терпения.
      – С тем условием, что я буду тренировать ее в своем коттедже, – спокойно добавил Калеб, наблюдая, как улыбка сползает с лица Уоррела.
      Молчание.
      – В чем дело, Джек? Мы с тобой заключаем сделку или нет? Я тебе больше не позволю лишить меня отпуска.
      Уоррел нахмурился.
      – То, о чем ты просишь, совершенно против правил, и тебе это известно, – проворчал он.
      Калеб пожал плечами:
      – Ну и что? Правила существуют для того, чтобы их нарушать.
      – Если я тебе это позволю, нас ждут неприятности.
      – Ничего, что-нибудь придумаешь. Я в тебя верю, – возразил Калеб, лукаво усмехнувшись.
      – Черт с тобой, – прорычал Уоррел, – делай что хочешь. И убирайся побыстрее, пока я не передумал.
      Калеб внимательно посмотрел на Уоррела и ухмыльнулся.
      Позже, выйдя на залитую солнцем улицу, он снова помрачнел. Его победа не стоила и гроша.
      Новое задание ему не по душе. У него было такое чувство, будто его выпихнули из самолета без парашюта.
 
      Упорядоченная жизнь Блэр рушилась. С тех пор как два дня назад Уоррел покинул ее квартиру, все пошло кувырком.
      Заручившись ее согласием, Уоррел не сообщил ей почти ничего о новом задании. Сказал только, что она должна будет узнать имена агентов в черном списке Таннера, а также время и место его следующей встречи с русским. Затем посвятил ее в подробности биографии Таннера. Напоследок добавил, что агент, который будет с ней работать, скоро объявится. А пока ей остается терпеливо ждать.
      Легко сказать – ждать! Она подолгу прогуливалась, тренировалась до изнеможения, без сил валясь в кровать, но ничего не помогало. Ее мучил отчаянный страх.
      Меньше всего ей хотелось сейчас возвращаться в ряды ФБР, даже временно. Но есть ли у нее выбор? Нет. Она должна это сделать, она хочет это сделать, особенно после того, что ей рассказал Уоррел.
      Если Пол Таннер действительно виновен в гибели Джоша, прямо или косвенно, он ей за это заплатит. Три долгих года ее мучили воспоминания о странных обстоятельствах гибели Джоша. Может, после выполнения задания тени прошлого наконец оставят ее в покое.
      Джек позаботился, чтобы у нее было безупречное прикрытие. Полу Таннеру нравится все красивое и дорогое, будь то женщины или виллы. Он прирожденный коллекционер. А ей как раз поручили сделать фотографии для журнала «Хоум бьютифул». Вилла Пола Таннера в Сан-Андреас как нельзя лучше подходит для этих целей. Ей наверняка удастся очаровать его, он позволит ей сделать снимки, а потом она выудит у него необходимую информацию.
      И все же задание не из легких. Она давно не работала в Бюро и потеряла квалификацию. Ей снова придется учиться использовать собственную привлекательность как оружие. Но она верила, что все получится. Она справится.
      И теперь, в ожидании новых инструкций, Блэр тщательно обдумывала детали предстоящего фоторепортажа, чтобы ее помощница могла вести дела в ее отсутствие.
      Вечером того же дня у нее состоялась встреча с моделями, претендовавшими на участие в демонстрации, о которой она собиралась делать фоторепортаж.
      Блэр просматривала список фамилий, лелея надежду, что ей удастся завершить свою миссию в ФБР до того, как начнется показ мод. У нее всего два месяца. Демонстрация либо укрепит ее профессиональные позиции, либо поставит крест на ее карьере. Она обязана показать себя с наилучшей стороны.
      Блэр так увлеклась работой, что не услышала настойчивых звонков в прихожей. Встрепенувшись, она вспомнила, что ее ассистентка Лайза ушла обедать.
      – Сейчас, сейчас! – крикнула она, бросая ручку и злясь на непрошеного посетителя.
      Но в этот момент дверь в комнату отворилась и на пороге возник высокий незнакомец. Блэр на мгновение лишилась дара речи. Но ее изумленный вид не смутил гостя, он решительно направился к ней.
      Блэр остановила его требовательным жестом и заявила:
      – Извините, но у меня нет больше вакансий для мужчин-манекенщиков.
      Теперь пришел черед Калеба Ханта удивляться. Она приняла его за манекенщика! Черт подери, надо было сразу убедить Уоррела, что из этой затеи ничего не выйдет.
      Но прежде чем он сумел вымолвить хоть слово, Блэр вышла из-за стола. Ее холодные янтарные глаза окинули его внимательным взглядом, не упуская ни одной детали – копна густых, черных как смоль волос, неправильные, резкие черты лица, ямочка на подбородке.
      – Извините, – повторила она, – даже если бы мне требовались манекенщики, вы не подходите. Обратитесь в другое модельное агентство, – заключила она профессиональным тоном, чувствуя себя несколько неуютно в присутствии этого великана.
      Медленно, с презрением, сквозившим в каждом жесте и взгляде черных глаз, Калеб вытащил из кармана пиджака значок и помахал им перед ее носом.
      – Калеб Хант к вашим услугам, мэм, – насмешливо протянул он.

      Сказать, что Блэр была в шоке, значило не сказать ничего. Пронизывающий взгляд черных глаз поверг ее в смятение, сердце гулко колотилось в груди. Она закрыла глаза в надежде, что видение исчезнет.
      К сожалению, этого не произошло.
      Могучая фигура Калеба Ханта возвышалась посреди маленькой комнаты, отчего та казалась еще теснее. Держа в пальцах зажженную сигарету, он продолжал мерить Блэр изучающим взглядом.
      «Он лучший из лучших в Бюро, – уверял ее Уоррел. – Твоя безопасность – его забота. Я сам втянул тебя в это дело и отвечаю за тебя головой».
      Молчание затягивалось. Щеки Блэр стали пунцовыми. Где-то теперь Уоррел, когда ей нужна его помощь?
      «Боже, она просто красавица! – думал Калеб, холодея от страха. – Черт бы побрал Уоррела! Да от нее глаз отвести невозможно!»
      Длинные темно-каштановые локоны обрамляют нежное лицо с правильными чертами. Тонкие дуги темных бровей подчеркивают красоту янтарных глаз и кремово-персиковой кожи. Прямой тонкий нос, высокие скулы. Полуоткрытые от удивления губы словно очерчены резцом скульптора. Нежное и одновременно аристократическое, породистое лицо. Лицо, которое будит воображение.
      «Эй, Хант! Нажми на тормоза. Эта женщина не для тебя. Она принадлежит к другому кругу. И даже если бы это было не так, с ней все равно хлопот не оберешься. Так что откатывайся назад, пока не заработал общее расстройство организма».
      Калеб резко отвернулся, шагнул к столику с декоративной пепельницей и притушил в ней окурок.
      Блэр лишилась дара речи. Она не смогла бы сейчас вымолвить ни слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь, и молча стояла перед ним как изваяние. Надо бы извиниться, да язык прилип к гортани!
      Манекенщик, нечего сказать! Надо же было сморозить такую глупость! Теперь никакие извинения не помогут исправить эту досадную оплошность и наладить с ним нормальные отношения. И все же надо попытаться.
      Облизнув пересохшие губы, она промямлила:
      – Мистер Хант… мне… очень жаль.
      На звук ее охрипшего голоса Калеб обернулся и подошел к письменному столу. Звериная грация и сила сквозили в каждом его движении. Он даже окурок притушил в пепельнице энергичным, четким движением. А спичку, от которой прикурил сигарету, отбросил, как взрывчатку.
      Но суровый, ледяной взгляд ничуть не потеплел, когда он коротко отрезал:
      – Забудьте об этом, миссис Браунинг. Человеку свойственно ошибаться. И эта ошибка не первая и не последняя.
      Между ними вновь воцарилось молчание. Они стояли не шевелясь, изучая друг друга. Блэр покраснела, чувствуя, как внутри у нее все закипает от гнева под его презрительным взглядом. К дьяволу его снисхождение! – злилась она. Хоть бы улыбнулся – нет, ледяное высокомерие, и больше ничего! Ну хорошо же, она ему покажет! Она тоже может быть высокомерной.
      – Ближе к делу, – заявила она самым надменным тоном, на какой была способна.
      – Ну конечно, – ответил он с невозмутимым спокойствием.
      Блэр снова облизнула губы, стараясь не встречаться с ним взглядом.
      – Вы… не хотите ли кофе? – спросила она, желая как-то разрядить обстановку.
      – С удовольствием, – вежливо откликнулся он и, опередив Блэр, направился к кофеварке. Взяв чашку, он обернулся и спросил: – А вы сами?
      – Нет… спасибо. – Она вымученно улыбнулась. – Я пью кофе с самого утра и выпила столько, что этого хватит, чтобы потопить военный крейсер.
      Он чуть заметно усмехнулся, и Блэр затаила дыхание, но выражение его лица по-прежнему оставалось холодным и суровым. Склонив голову, он помешивал кофе в чашке.
      Блэр и раньше приходилось встречать этот тип мужчин: суровые, амбициозные – они считают, что все средства хороши для достижения цели, и на все способны. Ей они не нравились, но и ненависти к ним она тоже не испытывала. Для этих людей существует только работа, а профессия у них – не для слабонервных.
      Блэр продолжала исподтишка наблюдать за ним, уверенная, что Хант этого не замечает. Движения у него точные, неторопливые. Возраст его трудно определить – должно быть, лет сорок – сорок пять. Приглядевшись, она увидела в его густых черных волосах проблески седины. Кожа на лице обветренная – он, похоже, много времени проводит на воздухе. Лицо грубоватое – густые черные брови, четко очерченные скулы, волевой подбородок. Мускулистые руки и бедра наводили на мысль о том, что столь совершенную фигуру он приобрел отнюдь не в спортзале.
      Проницательный, опасный взгляд черных глаз, полуприкрытых густыми ресницами, остановился на ней. Блэр замерла, голова у нее закружилась. Что с ней творится? Этот человек ей никто. Подумать только, всего несколько минут назад она готова была надавать ему пощечин, чтобы стереть с его лица самодовольную ухмылку. А теперь…
      Блэр первая не выдержала и опустила глаза. С достоинством она прошла к столу и села за него.
      – Джек говорил, что мы с вами будем работать вместе. Расскажите, пожалуйста, поподробнее, что от меня требуется.
      – Всему свое время, миссис Браунинг. Всему свое время.
      Его самодовольный, насмешливый тон начинал ее раздражать. Но было в нем что-то, отчего гневные слова буквально замерли у нее на устах, ладони стали влажными, а в горле пересохло при мысли о том, что ей придется не только вести с ним беседы, но и работать.
      – Собирайте чемоданы, – спокойно приказал он. – Через два дня мы едем в Колорадо.
      Сначала Блэр показалось, что она ослышалась. Должно быть, на лице ее отразилась растерянность, потому что он снова повторил свое приказание, не дожидаясь, пока она его об этом попросит.
      – Миссис Браунинг, вы поняли меня? Мы уезжаем в Колорадо через два дня.
      На этот раз Блэр расслышала каждое слово.
      – Что?! – ахнула она.
      Он сердито сверкнул глазами.
      – Я не намерен больше повторять. У меня там коттедж. На две недели мы там укроемся, пока вы будете проходить курс подготовки. – Он сделал паузу, чтобы она осмыслила сказанное, и добавил: – А я буду вашим инструктором.
      У Блэр сердце ушло в пятки. «Нет! – мысленно завопила она. – Этому не бывать! Провести две недели в Богом забытых пустынях Колорадо в обществе этого типа? Нет уж, увольте!» В глазах у нее потемнело от злости. Уоррел! Она его прикончит! А пока с удовольствием помечтает, как именно это осуществит.
      – Насколько я понял, вы не в восторге? – насмешливо протянул Калеб, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. Глаза его были прикованы к ее лицу.
      Похоже, ему приятно издеваться над ней и вгонять в краску. И ей придется провести с ним две недели! Боже милосердный! Однако, стараясь не выдать свои сокровенные мысли, Блэр встала и смерила собеседника сердитым взглядом.
      – Вы правы, мистер Хант, не в восторге, – отчеканила она. – Более того, мне непонятно, почему мы должны тренироваться в вашем коттедже, а не в специальном центре тренировок ФБР.
      Калеб и бровью не повел.
      – Это проще простого. Я согласился на это задание при условии, что мои требования будут выполнены. И тренировки в моем коттедже – одно из этих требований.
      – Понятно, – бесстрастно заметила Блэр, хотя ей ничего не было понятно. Это же черт знает что такое!
      Калеб без труда прочитал ее мысли. И попытался представить себе: а что, если привезти этот продукт американского общества в дешевый мотель и лечь с ней в постель? На протяжении многих лет судьба сталкивала его с избалованными высокомерными дамочками, включая и его бывшую жену. Все они сделаны из одного теста. И он их терпеть не может.
      А что, если эта женщина в одежде от известных модельеров и с модной прической не похожа них? Он презрительно скривил губы. Ну, это вряд ли.
      И снова Калеб представил себе, как накрывает ладонями эти соблазнительные груди, эти соски, просвечивающие сквозь тонкую ткань шелковой блузки. Что греха таить – заманчиво! Но думать об этом – одно, а переходить от мыслей к действию – совсем другое. Калеб всегда придерживался неписаного правила: не смешивать дело и удовольствия. Это означало, в сущности, следующее: не вступать в интимные отношения с теми, с кем или на кого он работает. Такого и в мыслях быть не должно.
      А кроме того, он недостаточно хорош для таких, как Блэр Стивенс Браунинг, горько усмехнувшись, напомнил себе Калеб. Он для нее человек второго сорта, и его фантазии ничего тут не изменят.
      Ругая себя на чем свет стоит за крамольные мысли, Калеб вытащил из кармана рубашки еще одну сигарету. Он знает свою роль в совершенстве; ему так часто приходилось ее играть, что он выучил ее наизусть. Нет, если он заведет интрижку с Блэр Браунинг, это будет сущим безумием. Нужно предотвратить это любой ценой.
      – Извините, – промолвила наконец Блэр, – но я не смогу уехать надолго. Обговорите с Джеком другой вариант.
      Ноздри Калеба раздулись от ярости.
      – Послушайте, леди, хватит мудрить! Никаких вариантов! Для пущей ясности добавлю, что я от всего этого тоже не в восторге. Будь моя воля, я был бы уже за много миль отсюда.
      После этой гневной тирады воцарилось зловещее молчание.
      – Итак, миссис Браунинг?
      – Хорошо, мистер Хант, я вас поняла, – ответила Блэр с нескрываемой враждебностью, тем более что она знала: он прав и она обязана подчиниться. Изменить уже ничего нельзя – разве что отказаться от участия в операции, но это невозможно: она дала слово. А самое главное, согласилась на это ради Джоша и ради себя. И чем скорее она выполнит свою миссию, тем скорее вернется к нормальной жизни. Впрочем, все вышеперечисленное нисколько не упрощает стоящую перед ней задачу.
      – Отлично, – промолвил Калеб. – Видите ли, получить информацию у Таннера непросто: он хитер как лиса, а кроме того, способен очаровать кого угодно.
      – Я давно не работала в Бюро, но, смею вас заверить, не новичок и знаю, что делать. – Блэр не на шутку задело его пренебрежительное отношение: он, видимо, сомневается в ее профессиональных качествах! Только бы он не догадался, как она боится!
      Губы Калеба искривила сардоническая усмешка.
      – Надеюсь, это правда. Но если вы не готовы к выполнению задания, лучше откажитесь сейчас. Задача не из легких, миссис Браунинг.
      Блэр вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза, которые холодно блестели.
      – Когда мы уезжаем?

* * *

      Оставшись наконец одна, Блэр без сил опустилась в кресло, не на шутку обеспокоенная неожиданным поворотом событий. Она пыталась убедить себя, что происходящее с ней – не более чем ночной кошмар. Она проснется, и все вернется на свои места. Но к сожалению, это не сон, а реальность, включая суровое лицо Калеба Ханта.
      – Заносчивый ублюдок, – пробормотала она вслух, вспомнив, с каким надменным презрением он на нее смотрел. Видимо, ничего иного от него ждать не приходится.
      Как, наверное, он разозлился, когда она по ошибке приняла его за манекенщика! Блэр невольно улыбнулась: в тот момент преимущество было на ее стороне – она застала его врасплох. И все же его неприязнь к ней основывается на чем-то личном – это она тоже чувствовала.
      Что ж, это чувство взаимно, сказала она себе, раздраженно передернув плечами. Но странное дело: его появление на пороге офиса заинтриговало Блэр. Может, ее привлекла аура мрачной таинственности? Или мужской магнетизм? Или то, как он посмотрел на нее – презрительно и насмешливо?
      Мужчины до сих пор смотрели на нее не иначе, как с восхищением, а чаще всего – с вожделением. Ее чувственная красота притягивала их, как пчел нектар, и кружила им головы.
      Тем не менее во взгляде Калеба не было и намека на обожание. Вокруг его глаз лучиками расходились морщинки, говорившие о том, что он может улыбаться и даже смеяться, но делает это не часто.
      Ну так что же? – спросила она себя. Ей наплевать на этого грубияна, как и ему наплевать на нее. Взаимная антипатия, что и говорить. А ведь ей придется встретиться с ним в аэропорту спустя всего несколько дней. Как ей все это вынести? Непонятно.
      Телефонный звонок прервал ее размышления.
      Блэр со вздохом сняла трубку и, откинув волосы, закрывавшие ухо, пробормотала:
      – Алло?
      – Как дела, Блэр?
      Услышав в трубке веселый голос, она перевела дух и поудобнее уселась в кресле. Как хорошо, что это Кайл Палмер – человек, обучивший ее искусству фотографии. Ему удалось буквально вернуть Блэр к жизни после всех потрясений, выпавших на ее долю. Отныне она у него в неоплатном долгу.
      – Блэр? – промолвил он в ответ на ее молчание.
      Встряхнув головой, она наконец произнесла:
      – Отлично… все просто замечательно. – Выдавив из себя эту чудовищную ложь, Блэр мысленно попросила небеса о прощении.
      Но Кайла не убедил ее бодрый тон.
      – Правда? По-моему, ты чем-то встревожена.
      Блэр глубоко вздохнула.
      – Да, утро выдалось суматошное, – призналась она, стараясь не сболтнуть лишнего. Ее работа в ФБР не является предметом обсуждения ни с посторонними, ни с родственниками, а Кайл чутко улавливает малейшие перемены в ее настроении.
      – Ты уже обедала? – спросил он, тактично переменив тему.
      Блэр взглянула на часы. Два часа! Она и не заметила, что прошло столько времени.
      – Если честно, то нет.
      – Тогда, может быть, перекусим где-нибудь?
      – Спасибо за предложение, но я уже пообещала маме, что приеду к ней, – добавила она с непритворным сожалением в голосе.
      – А ты не смогла бы перенести свой визит?
      Блэр замялась. Звучит заманчиво, и тем не менее это невозможно. Не потому, что ей не терпится в очередной раз посетить поместье Стивенсов (одно упоминание о нем приводит ее в ужас), да и ее отношения с матерью далеки от идеальных. Но с другой стороны, сейчас она просто не в состоянии болтать о пустяках, когда ее всю трясет после недавнего разговора.
      – Может, встретимся вечером? – с готовностью предложил Кайл.
      Блэр улыбнулась, представив, как он склонился над своим столом. Наверняка, беседуя с ней, он перебирает ворох фотографий, и его острый глаз четко фиксирует в них малейшие недочеты и изъяны.
      Подавляющее большинство женщин сочло бы его красавцем: зеленоглазый, с копной светлых курчавых волос и озорной ухмылкой. Но для нее он просто Кайл – близкий друг и наставник.
      Блэр рассмеялась и промолвила:
      – С удовольствием.
      – Отлично. Я заеду за тобой около восьми. – Он помолчал, потом спросил: – У тебя действительно все в порядке?
      – Да, спасибо, все хорошо.
      – Тогда увидимся вечером.

* * *

      По дороге к дому, где прошло ее детство, Блэр немного пришла в себя. Ее автомобиль съедал милю за милей, а она тем временем любовалась зелеными склонами холмов. Вилла Стивенсов располагалась на холмах Сонома среди виноградников, всего в сорока пяти минутах езды от города.
      Ее мать рвала и метала, когда после гибели мужа дочь отказалась вернуться под родной кров. Но это совершенно не входило в планы Блэр. Достаточно и того, что с влиянием Сары Стивенс приходится бороться даже на расстоянии.
      Повернув на дорожку, ведущую к вилле, Блэр опустила стекло и вдохнула пьянящий аромат цветов, окаймлявших аллею с обеих сторон. Сколько раз она пыталась запечатлеть эту красоту на пленку – и все напрасно. Этими изысканными созданиями природы надо любоваться вживую, а не через призму фотоаппарата.
      Наконец показался особняк. Он тоже поражал своим великолепием: дом стоял на вершине холма в окружении могучих дубов.
      Планировка особняка была призвана обеспечить уют и уединение: четыре отдельные спальни, ванные комнаты, кухня, столовая и рабочий кабинет. Но самое роскошное впечатление производила терраса из красного дерева, с которой открывался потрясающий вид на профессионально оформленный парк.
      Остановив машину у крыльца, Блэр отстегнула ремень, вышла и стала подниматься вверх по ступенькам.
      Войдя в холл и прикрыв входную дверь, она увидела Эллен Райли, экономку, которая являлась такой же неотъемлемой частью виллы, как и фундамент.
      Эллен радостно улыбнулась, глаза ее засветились от счастья.
      – Ну наконец-то, Блэр Браунинг, – укоризненно заметила она, по-прежнему улыбаясь. – Твоя матушка на грани истерики – мол, ты нами пренебрегаешь и не хочешь навещать.
      – Но ты же знаешь, что это не так! – воскликнула Блэр, обнимая женщину, которую всю жизнь считала своей названой матерью. Сколько раз она обращалась к Эллен со своими бедами и проблемами – и не сосчитать. И всегда Эллен удавалось ее утешить и облегчить ее горе.
      – Стареешь, Эллен, – лукаво заметила Блэр. – Я была здесь две недели назад. Разве ты забыла? Я пробовала пирожки с клубникой.
      – Хм, – усмехнулась Эллен, разглядывая Блэр. – Сдается мне, с тех пор ты ни кусочка не съела. Смотри-ка, кожа да кости – ветром качает.
      Блэр засмеялась:
      – Эллен, уймись. Сейчас ты напоминаешь Сару.
      – Вы говорите обо мне?
      Блэр резко обернулась. К ним направлялась ее мать, Сара Стивенс – высокая седая женщина с точеными чертами лица. Держалась она, несмотря на возраст, на удивление прямо и с достоинством. Ее проницательные карие глаза мгновенно становились холодными как льдинки, если ей перечили.
      – Рада видеть тебя, дорогая, – промолвила Сара подчеркнуто-официальным тоном, подставляя Блэр надушенную щеку для поцелуя.
      – Я тоже рада, мама, – ответила Блэр, слегка коснувшись губами гладкой щеки и злясь на то отчуждение, которое всегда имело место в их отношениях.
      – Хорошо, что ты появилась до отъезда Томаса, – заметила Сара с явным укором, давая понять, что ее рассердило опоздание Блэр.
      Глаза Блэр радостно вспыхнули.
      – Дядя Томас здесь? Вот здорово! – И, не теряя более ни секунды, Блэр быстрым шагом направилась по коридору к кабинету, не обращая внимания на царящую вокруг нее роскошь. Очутившись в огромной, залитой светом комнате со стеклянным потолком, она бросилась к человеку, лежавшему на диване.
      Увидев свою любимую племянницу, он живо поднялся ей навстречу.
      – Дядя Томас! – воскликнула Блэр, кидаясь в его объятия. – Я вас целую вечность не видела!
      – Радость моя, ненаглядная моя девочка, – промолвил Томас, крепко обняв ее за плечи. – Мы с твоей мамой только что беседовали о тебе. Я сказал ей, что нагряну к Блэр и вытащу ее из лаборатории для проявки, чтобы съездить с ней пообедать. – Слегка щелкнув ее по носу, он выпустил молодую женщину из объятий.
      – Неплохая идея, – перебила его Сара, входя в комнату вслед за Эллен, катившей поднос с кофе и выпечкой. – Ты свободна, Эллен, – сухо добавила она. – Благодарю.
      – Мм… Кофе пахнет божественно! – сказала Блэр, улыбнувшись экономке.
      Эллен повернулась и вышла из кабинета.
      – Вместо того чтобы пить кофе, тебе следовало бы нормально питаться. – Сара окинула Блэр неодобрительным взглядом, заметив, как дочь наливает полную чашку ароматного горячего напитка.
      – Не знаю, не знаю, – добродушно проворчал Томас. – По-моему, она выглядит прелестно. – Он помолчал и склонил голову набок. – Правда, у нее круги под глазами, но это придает ей некий ореол таинственности. – Он ухмыльнулся – ему всегда нравилось пикироваться с Сарой, хотя он проделывал это в мягкой, ироничной манере.
      Блэр улыбнулась ему благодарной улыбкой:
      – Спасибо, дядюшка, что пришли мне на помощь. Что бы я без вас делала – ума не приложу!
      В свои шестьдесят с лишним лет Томас Стивенс выглядел великолепно. Седые волосы, лукавый взгляд проницательных серых глаз. Он был среднего роста и чуть-чуть полноват в талии. Блэр никак не могла понять, почему он так и не женился. У него ведь было все: внешность, деньги, власть.
      В молодости он продавал страховки, а к тридцати годам уже основал собственную фирму. С тех пор дела его неуклонно шли в гору. Год назад, когда он удалился на пенсию, его компания стоила миллионы.
      Иногда Блэр казалось, что дядя Томас не женился потому, что был влюблен в ее мать. Порой, наблюдая за ним, она замечала, как вспыхивают его глаза при появлении Сары. Если это правда…
      – По-видимому, Блэр, твой обожаемый дядюшка не скажет тебе правды, но я скажу.
      – Ну что ты, Сара, – спокойно начал Томас, слегка сдвинув брови.
      Блэр вздрогнула и вскинула голову, услышав холодный, резкий голос матери.
      – Прошу тебя, мама… я приехала не для того, чтобы выслушивать нотации. – Несмотря на все усилия казаться спокойной, голос ее дрогнул. И как Саре всегда удается испортить ей настроение?
      Сара застыла и, не обратив внимания на шумный вздох Томаса, продолжала занудствовать:
      – Ты похожа на выжатый лимон. Можно подумать, ты целый месяц не высыпалась. Это все твоя работа, я знаю. Разъезды, капризные манекенщицы, а ведь тебе не обязательно работать. У тебя денег больше, чем ты сможешь потратить за всю жизнь.
      – Мама!
      – Ну хорошо, хорошо, я умолкаю, – обиженно промолвила Сара, – только ответь мне на один вопрос.
      Хотя Блэр была вне себя, она готова была согласиться на что угодно, лишь бы мать замолчала. Она давно уже привыкла к выпадам Сары, понимая, что та – властная, вечно всем недовольная женщина – считает своим долгом учить жизни окружающих, и особенно собственную дочь.
      – Какой вопрос? – хмуро буркнула Блэр.
      – Когда ты наконец выйдешь замуж за Кайла Палмера? Ни для кого не секрет, что он обожает тебя, и с твоей стороны будет непростительной глупостью не принять его предложение.
      Мать никогда не упускала случая подчеркнуть, что Кайл – самая подходящая партия для Блэр. Сара всегда придавала большое значение мнению света. Выросшая в бедности, она никак не могла забыть свое прошлое. Она почувствовала себя человеком только после того, как вышла замуж за Уорнера Стивенса. Вместе они занимались нефтяным бизнесом в Техасе и заработали миллионы, а потом переехали в Калифорнию, где Уорнер и умер от сердечного приступа. Блэр было тогда десять лет.
      Сара уделяла огромное внимание социальному статусу и приличиям. Больше всего ей хотелось, чтобы Блэр вышла замуж за человека из хорошей семьи. И Кайл Палмер представлялся ей идеальным кандидатом.
      Сара была неприятно удивлена, когда Блэр вышла замуж за Джоша Браунинга, который, по ее собственному выражению, «заставил ее дочь заниматься шпионажем». Она так и не простила Джоша и считала, что он не пара Блэр. И теперь Сара всеми силами старалась, чтобы дочь не повторила той же ошибки.
      – Сара, перестань, – вмешался Томас, нарушая молчание. – И как ты не понимаешь, когда надо остановиться? Блэр – взрослая женщина, которая…
      – Спасибо за заступничество, дядя Томас, – перебила его Блэр с тяжелым вздохом. – Разве ты не знаешь, что если мама что задумала, ее ничто не остановит?
      Даже Томас не способен противостоять ее матери. Он в течение многих лет пытался уберечь Блэр от влияния Сары, но та ничего не хотела слушать, когда речь заходила о ее дочери. После смерти мужа дочь стала центром и смыслом ее существования.
      Блэр медленно обернулась и взглянула матери в лицо:
      – Запомни раз и навсегда: Кайл Палмер – мой друг, и ничего больше. Я не собираюсь снова выходить замуж, а если все-таки решусь на этот шаг, ты будешь первой, кому я скажу об этом.
      Сара с нескрываемым раздражением заметила:
      – Тебе не кажется, что ты уже достаточно погоревала по Джошу?
      – Черт возьми, Сара, ты зашла слишком далеко! – рявкнул Томас, шагнув к Блэр. – Оставь девочку в покое.
      Услышав жестокие слова матери, Блэр вздрогнула, как от удара.
      – Эта тема не обсуждается. Если ты еще хоть раз заговоришь об этом, я уеду и больше никогда сюда не вернусь, запомни это!
      – Сара, что на тебя нашло? – пробормотал Томас, обнимая Блэр за плечи.
      Лицо Сары на мгновение исказилось – или Блэр показалось? Она прильнула к дяде Томасу.
      – Ты не имеешь права упрекать меня за заботу о тебе, – высокомерно обронила Сара; нижняя губа ее дрожала.
      Блэр поняла, что сказанное можно считать просьбой о прощении. Ей вдруг захотелось подойти к матери, обнять ее, сократить расстояние, разделявшее их все эти годы, но она не знала, как это сделать.
      И вместо того сказала:
      – Спасибо за заботу. И давай оставим все как есть. – Она улыбнулась, чтобы немного смягчить напряженность.
      – Я – за! – воскликнул дядя Томас, садясь перед подносом с кофе. – Кому передать пирожок?
      Ну вот, все и вернулось на круги своя – они мирно сидят, пьют кофе, едят, обмениваются любезностями.
      И только потом, вернувшись домой, Блэр вспомнила, что совсем забыла предупредить мать, что будет отсутствовать несколько недель, и сочинить какое-нибудь правдоподобное объяснение – к примеру, что ее отъезд связан с предстоящими съемками.
      Блэр терпеть не могла лгать, но в данном случае ложь лучше, чем правда. Разве нет?

      Томас Стивенс выбрался из «линкольна» и не спеша направился вверх по аллее к парадному входу особняка невестки. Три дня назад, после отъезда Блэр, он поссорился с Сарой, чего раньше никогда не случалось. Он пытался как-то исправить ситуацию, но, черт подери, она должна понять, что не годится так поступать с собственной дочерью! Кроме того, Томас твердо решил показать Саре, какой эгоистичной, высокомерной и бессердечной она стала.
      И все же он любит ее, и всегда ее любил. Красавица, как и дочь, Сара в свои лета была все еще хороша собой, с прекрасно сохранившейся фигурой. Стоило ему вспомнить ее высокую упругую грудь, как его дыхание учащалось.
      – Ты трижды дурак, Томас Стивенс, – произнес он вслух, замедлив шаг у двери.
      Да поможет ему Господь, но, если бы его брат и был сейчас жив, он бы все равно ее любил. К его чести, следует заметить, что это тайна и о ней никто не знает. Он хранил ее в сердце все эти годы и старался, чтобы о его тайной любви никто не узнал – и прежде всего Сара.
      Он не смел прикоснуться к ней; даже после долгой разлуки он только целовал ее в щеку и слегка пожимал руку – и все. И теперь ему было невыносимо тяжело при мысли, что он расстроил Сару. Он и раньше догадывался, что ее брак с его братом оказался неудачным, поскольку когда родилась Блэр, Сара стала посвящать ей все свое время. Окружая заботой Блэр, она заново обрела смысл жизни и возможность прожить ее так, как она мечтала.
      Слава Богу, Блэр наконец удалось освободиться от этой опеки. Недавняя ссора это подтвердила: Блэр никогда еще не разговаривала с матерью в таком резком тоне. Томас про себя порадовался за Блэр, но расстроился за Сару. Черт подери, он нужен ей, а она об этом даже не догадывается!
      Он уже устал играть роль заботливого деверя, верного рыцаря и помощника Сары. Томас давно бы сделал первый шаг, но между ним и Сарой стояла Блэр. Когда Блэр вышла замуж, Сара стала посещать бесконечные вечеринки, угождать капризным и заносчивым великосветским друзьям (если только их можно назвать друзьями – Томасу они представлялись клубком злобных гадюк) и регулярно присутствовать на благотворительных раутах.
      И все же Томас никогда не обижался на Блэр. На других – да, но не на нее. Он любил ее, как дочь. И когда она вышла замуж за Джоша Браунинга и перешла на работу в ФБР против воли матери, Томас ее одобрял и поддерживал. Сара чуть с ума не сошла, узнав о планах дочери.
      Но все это в прошлом, Блэр сейчас на правильном пути и скоро сделает себе имя в мире фотографии. Томас радовался за нее. Если бы Сара разделяла его радость! Нет, его терпению пришел конец. Сегодня или никогда!
      Эллен встретила его у дверей и сообщила, что Сара в кабинете. Он быстро прошел по коридору и распахнул дверь в кабинет в тот самый момент, когда Сара положила телефонную трубку. На лице ее застыла гримаса отчаяния, что сразу же состарило ее на несколько лет.
      У Томаса сжалось сердце. Снова беда? Когда же наступит время для них двоих? «По всей вероятности, никогда», – с горечью подумал он.
      – Томас, как я рада тебя видеть, – прошептала Сара, сжав его руку.
      – Я тоже, Сара, – ответил он, довольный, что она готова простить и забыть гневные и горькие слова, которые он бросил ей в запальчивости во время их ссоры.
      Заметив, что она дрожит, он сел с ней рядом и разлил кофе по чашкам.
      – На-ка, выпей, – предложил Томас. – Это поможет тебе успокоиться. – Сара взяла чашку у него из рук и села напротив него на диван, а он не сводил с нее глаз. – Теперь скажи, кто тебе звонил и почему ты так расстроена?
      – Это… это Блэр.
      Томас вскинул брови, не на шутку встревоженный: почему Блэр неожиданно позвонила матери почти сразу после ссоры?
      – Ну, рассказывай.
      Сара покачала головой и встала.
      – Она уезжает… по делам. Ее не будет несколько недель.
      – И что же? – Томас никак не мог понять, в чем причина беспокойства. Блэр и раньше уезжала в командировки.
      – Она отказалась дать мне адрес отеля, номер телефона и вообще какие-либо координаты. Она… она сказала, что будет часто переезжать с места на место.
      Томас вздохнул:
      – И почему тебя это так встревожило?
      – Не знаю, – всхлипнула Сара, и чашечка дрогнула в ее трясущейся руке. Томас забрал у нее чашку. – Но я хорошо знаю Блэр – что-то тут не так. Она чего-то недоговаривает. Я почувствовала это еще три дня назад, когда она приехала к нам сама не своя.
      Томас помрачнел и тоже поднялся.
      – Перестань, Сара, – укоризненно промолвил он, обогнув столик и останавливаясь с ней рядом. – Ты раздуваешь из мухи слона. – «Как обычно», – хотелось ему добавить, но он вовремя сдержался.
      Сара поджала губы.
      – Я знала, что ты не поймешь меня. Ты… ты всегда такой, когда речь идет о Блэр.
      Томас потихоньку ругнулся и пробормотал:
      – Сара, Сара, ты испытываешь мое терпение. – Но, взглянув на нее, увидел, что она и в самом деле подавлена и расстроена. В глазах ее стояли слезы – видимо, она убедила себя, что Блэр попала в беду.
      Томас провел рукой по волосам, вместо того чтобы дотронуться до ее плеча. Но его глаза говорили о многом.
      – С Блэр все будет в порядке, – мягко промолвил он. Сара попыталась возразить, но он перебил ее: – Вполне возможно, ты права и что-то не так, но ты должна предоставить ей возможность самой выпутаться из сложной ситуации.
      Сара со слезами на глазах снова взяла Томаса за руку и что есть силы стиснула ее длинными тонкими пальцами. Этот жест заставил его кровь быстрее струиться по жилам. Они смотрели друг на друга как зачарованные.
      И Сара прошептала:
      – Обними меня, пожалуйста. Мне так одиноко… так страшно.
      Возблагодарив Господа за эту манну небесную, Томас бережно заключил ее в объятия.
      И они замерли, не замечая, как бегут минуты.
 
      Блэр упаковала вещи. Такси вот-вот подъедет. Слава Богу, объяснение с матерью уже позади. Ей не хотелось говорить об этом по телефону, но еще меньше хотелось возвращаться в особняк и беседовать с Сарой. Их очередная встреча наверняка закончится ссорой, а у нее и без того проблем хватает.
      Кайл, например. Во время обеда в ресторане она сообщила ему, что уезжает на несколько недель. Он воспринял эту новость достаточно спокойно, но Блэр чувствовала, что ему хотелось бы знать подробности.
      – А почему ты делаешь из этого тайну? – спросил он за десертом.
      – Ты все придумываешь, – ответила она с наигранной беспечностью. – Подумаешь, еще одна деловая поездка, – добавила она, злясь на себя за эту ложь.
      И вдруг он ошарашил ее своим заявлением.
      – Когда мы поженимся, ты больше не будешь исчезать неизвестно куда, не предупредив меня. – Он ухмыльнулся с деланной веселостью, но глаза его оставались серьезными.
      – Я не обещала выйти за тебя замуж, Кайл, – спокойно возразила Блэр, стараясь не обидеть его. – Ты же знаешь, что я не люблю…
      – Да все в порядке, – перебил он ее улыбаясь. – Я знаю, но мне все равно. Я все равно хочу на тебе жениться. Ведь ты не запретишь мне надеяться, правда?
      Блэр вздохнула:
      – Только не торопи меня. Я пока не готова к новому браку. Вы с моей матушкой наседаете на меня с обеих сторон. А ведь вам прекрасно известно, что я обожаю свою работу. – Голос ее дрогнул. – Мне время от времени необходимо уезжать. Это звучит странно, но… – Она умолкла и пожала плечами.
      Кайл печально усмехнулся:
      – Об одном прошу – не забывай обо мне…
      Сигнал такси вывел ее из задумчивости. Хватит рассуждать – пора действовать. Спустя несколько минут она уже сидела на заднем сиденье автомобиля. Все, назад пути нет.
      В эти дни Блэр тщетно пыталась обуздать панический страх, охватывавший ее при воспоминании о предстоящем задании. В своем стремлении справиться с ним она преуспела в одном – ее почти не посещали мысли о Калебе Ханте.
      Но сейчас, сидя в такси и направляясь в аэропорт, она снова вспомнила о нем. Мрачный, злобный тип, с которым ей придется работать. Его враждебность направлена на нее, Блэр, или же уходит корнями в прошлое? А может, у него просто такой характер? Что скрывает человек с проседью на висках и чувственным ртом? Вспомнив его губы, она невольно подумала о поцелуях. Его поцелуях. И представила, как его губы касаются ее губ…
      Боже правый! Она совсем свихнулась! Ей надо прочистить мозги. С трудом переведя дух, Блэр стала лихорадочно рыться в памяти, выискивая то, что помогло бы ей отвлечься от этой темы.
      И что с ней творится? Ее мучает желание? Ну да, конечно. После Джоша у нее никого не было. Сексуальная распущенность – это не про нее. И хотя ей тяжело в этом признаться, но секс с Джошем тоже не доставлял ей особого удовольствия. Наверное, все дело в том, что она фригидна, в чем часто обвинял ее Джош, впоследствии всегда извиняясь за сказанное. Но она точно знает, что не фригидна. Просто она почему-то не могла всецело отдаваться Джошу, и за это ей не будет прощения.
      Она забеременела, надеясь, что ребенок поможет вновь соединить их. Но этому не суждено было сбыться…
      – Мадам, ваша авиакомпания?
      Блэр вздрогнула и вскинула голову, оглядываясь вокруг.
      – «Дельта».
      Прежде чем покинуть ее офис – с того момента, кажется, прошла целая вечность, – Калеб пообещал прислать билеты ей домой. Он сдержал слово. К билетам прилагалась язвительная записочка, в которой он советовал ей обратить внимание на дату и время отлета.
      Кивнув, таксист свернул к соответствующему входу аэропорта, и через пару минут Блэр, подхватив багаж и зажав в руке документы, направилась к терминалу.
      И тут она увидела его.
      Хант небрежно прислонился к стене и курил. Злость и отчаяние вспыхнули в ней с новой силой. И как, спрашивается, ей с ним работать, когда его присутствие ей невыносимо?
      Поскольку он ее еще не заметил, Блэр продолжала разглядывать его, не упуская ни малейшей детали: черные глаза, широкие плечи, мускулистые руки, волосы, ниспадающие на лоб, которые он откидывал привычным жестом.
      Блэр зажмурилась, стараясь подавить волнение.
      – Блэр!
      При звуке его голоса она вздрогнула и распахнула глаза.
      Калеб шагнул к ней и взялся за ручку ее чемодана. Стараясь не коснуться его руки, она передала ему багаж.
      – Здравствуйте… Калеб, – с запинкой произнесла она, понимая, что в данных обстоятельствах было бы глупо обращаться друг к другу по фамилии, несмотря на взаимную неприязнь.
      Калеб понял ее состояние и плотно сжал губы, от чего его рот превратился в тонкую прямую линию.
      – Идем! – коротко обронил он, пропуская ее вперед.
      Пройдя утомительную процедуру досмотра багажа, они наконец уселись в комфортабельном салоне первого класса. Блэр ужасно хотелось занять место подальше от своего спутника, но он повел ее к ряду, где как раз оставались два свободных места.
      Пристегнувшись, Калеб вынул из кармана пачку сигарет и протянул Блэр.
      – Нет, благодарю, – отказалась она. – Кстати, зажглись сигнальные лампочки, и вам тоже нельзя курить.
      Пробормотав под нос ругательство, Хант сунул сигареты обратно в карман. Напрасно она села с ним рядом. Его присутствие, запах его одеколона и сигарет волновали ее. Он положил руку на подлокотник сиденья, и Блэр старалась не коснуться этой огромной, сильной руки.
      Чтобы как-то отвлечься, она стала рассматривать салон. После их встречи в ее офисе многое изменилось. Либо мистер Калеб Хант обладает гораздо большим влиянием на людей, чем ей показалось с первого раза.
      Когда к ним приблизилась улыбающаяся стюардесса, нервы Блэр были напряжены до предела. Она стиснула руки на коленях.
      – Перестаньте нервничать, – бесцеремонно заметил Калеб и обратил свое внимание на стюардессу, любезно щебетавшую рядом.
      Блэр по-прежнему смотрела в крошечный иллюминатор. И тут она услышала его смех.
      Блэр медленно повернула голову. Калеб смотрел на стюардессу, а Блэр как завороженная уставилась на него: он откинул голову и расхохотался, блеснув белозубой улыбкой. Несмотря на большие руки, его движения были плавными и сдержанными. У Блэр внезапно перехватило дыхание, его смех очаровал ее. Что-то внутри ее отозвалось на него, и она тщетно пыталась успокоиться.
      «Господи, Блэр, ты ведешь себя как идиотка! Для тебя этот мужчина все равно что инопланетянин. Не забывай, что после выполнения задания ваши дороги разойдутся навсегда».
      – Не хотите ли чего-нибудь выпить?
      – Да… белого вина… пожалуйста, – пробормотала Блэр, чувствуя на себе пристальный взгляд Калеба и старательно отводя глаза.
      – А вы, мистер Хант? – проворковала рыжеволосая стюардесса, одарив Калеба ослепительной улыбкой.
      – Сделайте мне двойной скотч.
      Кивнув с улыбкой, она двинулась дальше. Блэр резко обернулась и посмотрела на Калеба, намереваясь положить конец его наглому разглядыванию.
      Но как только глаза их встретились, решимости у нее поубавилось. Сейчас она напоминала себе рыбку на крючке. Его черные глаза поглотили ее, как холодное, глубокое море. Они, казалось, проникали в ее самые сокровенные мысли. Блэр вздрогнула.
      – Вам холодно?
      Блэр с трудом улыбнулась:
      – Нет… все в порядке.
      Но ее ответ его не убедил, о чем он не преминул сообщить в своей обычной безапелляционной манере.
      – По вашему виду этого не скажешь.
      – Вы правы, – отрезала она. – Я терпеть не могу перелеты. – Не станет же она признаваться, что причина ее нервозности в ней самой.
      Калеб вскинул бровь.
      – Верится с трудом, – насмешливо протянул он. – Особенно если принять во внимание вашу профессию. Представляю: великолепная миссис Браунинг порхает от города к городу и снимает богатых знаменитостей.
      Безобидная насмешка в его тоне граничила с презрением. Блэр твердо решила поставить его на место. В конце концов, она не обязана сносить его оскорбления.
      Изобразив на лице наивную улыбочку, Блэр спросила:
      – Чем, интересно, я заслужила вашу неприязнь, мистер Хант? Предлагаю прояснить этот вопрос раз и навсегда. Надеюсь, не потому, что я женщина? – добавила она с ядовитым сарказмом.
      Калеб остолбенел на мгновение от неожиданности, и Блэр заметила, как в его взгляде промелькнуло восхищение, а на лице – тень улыбки, смягчившая резкие черты.
      Он хотел что-то сказать, но в этот момент рядом появилась стюардесса с напитками.
      – Мы скоро взлетаем, – с улыбкой объявила она. – Приносим извинения за задержку.
      Калеб кивнул, и рыжеволосая стюардесса, не дождавшись другого ответа, проследовала дальше, хотя глаза ее обещали и манили.
      Блэр отпила вина, и живительная влага смочила ее пересохшее горло. Ответит ли он на ее вопрос? Скорее всего нет. Должно быть, он решил, что она дурачится, и отвечать ей не обязательно.
      И вдруг Калеб заговорил:
      – Лично против вас я ничего не имею. Меня раздражает то, олицетворением чего вы являетесь.
      – И что же это? – гневно вопросила Блэр.
      – Деньги. – Он допил виски. – На деньги можно купить все: вещи и большинство людей.
      – А к вам это не относится? Вы не пачкаете рук деньгами? – Она не собиралась спорить с ним, но фраза вылетела как-то сама собой.
      – Если бы деньги имели для меня большое значение, – равнодушно возразил он, – я бы не занимался тем, чем занимаюсь.
      – В таком случае вас влечет опасность.
      – Точно, но кому, как не вам, это знать.
      – Почему? Мне о вас ничего не известно, – сказала Блэр. – По словам вашего босса, вы самый лучший из агентов, и мне придется работать с вами в течение двух недель.
      – И это все, что вам необходимо знать.
      Между ними снова воцарилось молчание, и Калеб понял, что его грубоватая прямота обидела Блэр. Он поднял голову и с усталой покорностью посмотрел на ее изящный профиль, янтарные глаза в обрамлении темных ресниц, нежный рот и усилием воли заставил себя отвернуться, стиснув пальцами бокал.
      – Мистер Хант, – минуту спустя пропела Блэр все тем же ядовито-сладким тоном, – вам когда-нибудь говорили, что вы по характеру злобный бука?
      Уголки его губ чуть приподнялись, словно он собирался улыбнуться, но улыбка так и не появилась.
      Вместо этого он смерил ее уважительным взглядом и промолвил:
      – Очко в вашу пользу, Блэр Браунинг.
      Блэр молча отвернулась. Странно, но она не почувствовала радости от того, что хоть в чем-то одержала верх над этим мрачным типом, ворвавшимся в ее жизнь подобно урагану. Напротив, ей стало тоскливо.
      Молчание затягивалось. Блэр откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Взлетит самолет наконец или нет? Казалось, они поднялись на борт больше часа назад, хотя на самом деле прошло всего полчаса.
      – Вы не пристегнули ремень, – пробурчал Калеб, и Блэр испуганно дернулась. Он уставился на ее грудь. Блэр вспыхнула, возмущенная таким наглым разглядыванием и в то же время польщенная его вниманием.
      – О, – пробормотала она, делая неловкие попытки защелкнуть пряжки.
      – Позвольте, я помогу, – предложил Калеб и, протянув руку к ремню, слегка задел ее грудь. По жилам Блэр пробежал электрический ток. Она забилась вглубь кресла, как только он пристегнул ее ремень. Интересно, он почувствовал то же, что и она?
      Он медленно откинулся на спинку своего сиденья и посмотрел ей в лицо. У Блэр появилось такое ощущение, что он проник внутрь ее и стиснул в руке ее сердце. Но в следующее мгновение наваждение исчезло.
      Калеб расположился в своем кресле поудобнее и одним глотком осушил вторую порцию виски.
      – Может, вам не стоит… так много пить? – неуверенно произнесла Блэр.
      «Что ж, в смелости ей не откажешь, – подумал Калеб. – Но она чрезмерно избалованна». Внезапно ему захотелось взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть.
      – Я никогда не напиваюсь, – рявкнул он. – И нянька мне не нужна.
 
      Самолет плавно набирал высоту. Облака Сан-Франциско остались далеко внизу.
      Блэр взяла у стюардессы журнал «Пипл» и принялась его листать, украдкой наблюдая за Калебом. Глаза у него были закрыты; похоже, он спал. Блэр углубилась в журнал, но никак не могла сосредоточиться, строчки расплывались. У нее накопилось столько вопросов, но никто не хочет дать ей на них ответ. Со стороны Джека Уоррела было очень любезно предоставить для ее защиты лучшего агента, но она его терпеть не может.
      А женат ли он? Скорее всего нет. Наверное, в этом все дело. Несчастный брак. Все симптомы налицо. И теперь он презирает всех женщин. Нет, поправила она себя, вспомнив, как он любезничал со стюардессой. Он презирает только ее, Блэр.
      Она закрыла глаза и постаралась забыться и не думать о нем. Но каждая клеточка ее тела была напряжена, а нервы натянуты как струна.
      Блэр никогда не считала, что ей присущ великосветский снобизм ее матери, хотя, что греха таить, деньги достались ей по наследству. Но разве это преступление? Ее огромное состояние не дает ей права считать себя выше других. Впрочем, извиняться за свое богатство она тоже не собирается. А этот грубиян все время ее оскорбляет, заставляя ненавидеть его самого и те чувства, которые он в ней вызывает.
      И что у него на уме? Он не похож ни на одного из известных ей мужчин. Самоуверенный нахал! Но когда он случайно коснулся ее…
      Калеб открыл глаза и внимательно посмотрел на Блэр. Ей стало неуютно под его пристальным взглядом. Она не привыкла к таким наглым взглядам со стороны мужчин – казалось, он рассматривает ее под микроскопом.
      – Как вы думаете, у нас есть шансы против Таннера? – спросила Блэр, чтобы хоть как-то вызвать его на разговор.
      – А вы как считаете?
      – Я… надеюсь, что есть, – неуверенно пробормотала она.
      – Не беспокойтесь, дни этого мерзавца сочтены.
      Бросив взгляд на его волевой подбородок, Блэр поняла, почему Уоррел так доверял Калебу Ханту.
      – Я… я хочу, чтобы он сполна заплатил за… за моего мужа.
      Калеб сощурил глаза, и они блеснули, как лезвие бритвы.
      – Он заплатит.
      – Если я выполню задание, так?
      – Да, – протянул Калеб. – Все зависит от вас.
      – Но я немного подрастеряла навыки, и честно в этом признаюсь. Правда, как говорит пословица, если уж научился ездить на велосипеде, вряд ли забудешь, как это делается.
      Калеб впервые улыбнулся в ответ на ее слова. Удивительно!
      – Вы не согласны со мной? – прошептала она.
      – Время покажет.
      Взгляд его снова стал холодным и бесстрастным, и Блэр уже готова была топать ногами от досады. Он почти целую минуту вел себя как живой человек!
      Она продолжала наступление:
      – Вы не верите в мои способности?
      – То, что я думаю, не имеет значения, – возразил Калеб, пожимая плечами. – Вас выбрал Уоррел, вот и все.
      «Похоже, меня ставят на место». Блэр замкнулась в ледяном молчании.
      – Послушайте, – заявил Хант без обиняков, – я, как и вы, миссис Браунинг, хочу поскорее покончить с этим делом.
      – Сомневаюсь, – отрезала она, злясь на него за бестактность.
      – Что я слышу? Вы не торопитесь к своему жениху?
      – У меня нет жениха, – тихо ответила Блэр, пораженная его неожиданным вопросом.
      – Странно.
      – Почему? – поинтересовалась она, глотнув вина и наблюдая, как он осушает очередной стакан виски.
      – Не беспокойтесь, все под контролем, – буркнул он, перехватив ее взгляд. – Отвечаю на ваш вопрос: вы красивы и богаты.
      И снова деньги!
      – Вы не женаты? – неожиданно спросила она.
      – Теперь нет. – Тон, каким были произнесены эти слова, не располагал к дальнейшим расспросам, но Блэр не так-то легко было смутить.
      – И вы больше не пытались обзавестись семьей?
      – Эта работа для холостяков, миссис Браунинг. Вам ли этого не знать!
      Блэр прищурилась:
      – Вы снова о работе. Должно быть, вы очень преданы своему делу. Я права?
      – Это все, что у меня есть, – просто ответил он.
      Блэр задумчиво посмотрела она него:
      – А ваши родные?
      – У меня нет родных. С четырнадцати лет я предоставлен самому себе.
      – Простите, – прошептала она, уловив горечь в его голосе. И все же он поднялся над обстоятельствами: получил образование и сделал карьеру в ФБР, что само по себе требует упорства и умения. И все-таки жаль…
      – Я не нуждаюсь в вашем сочувствии, – яростно выпалил он, словно прочитав ее мысли. – Приберегите свои извинения для какого-нибудь слюнтяя.
      Теперь понятно, почему никому не удается разглядеть человека в Калебе Ханте. Из всего сказанного им Блэр уяснила, что он обнес свою душу непроницаемой стеной. Так почему бы ей не оставить его в покое? Ведь этого он и добивается.
      И она вновь пожалела, что села с ним рядом. И тем не менее они должны работать вместе, и ей придется мириться с его присутствием.
 
      Прошел уже час, заснуть так и не удалось. Калеб открыл глаза и снова посмотрел на свою спутницу. Она красавица. Просто чудо как хороша. Он потянулся было за сигаретой, но сигнальные лампочки запрещали курить в салоне.
      Калеб поморщился. Кроме того, эта женщина обладает потрясающей способностью выводить его из себя. По-видимому, ей нравится злить его и вызывать на грубость. И это настораживает. Он знал, что злость мешает работе, а, общаясь с ней, он будет злиться почти постоянно.
      Он ненавидит эту работу. Его заставили согласиться на участие в этом деле. И у него нет к ней ничего, кроме презрения.
      И что же?
      Он справится.

      Пол Таннер ослабил узел галстука и шагнул в дом, захлопнув за собой дверь. Черт, какой гадкий день выдался! Ему надоело сидеть как на иголках в ожидании своего советника по финансам. И чего, спрашивается, тот медлит? Таннер бросил галстук на спинку кресла и, резко развернувшись, направился к бару.
      Нет, все не так плохо, как ему пытаются представить. Или же он ошибся и дела в самом деле идут неважно? Должно быть, Хэл Гавард просто хочет запугать его. Хотя Таннер недолюбливал Гаварда, он всецело полагался на его способность жонглировать счетами и выкарабкиваться из критических ситуаций. Деньги есть – Гаварду нужно только отыскать их.
      – Спокойно, Таннер, – произнес он вслух. – Не кипятись.
      Открыв дверцу бара и потянувшись к бутылке с виски, он вдруг заметил свое отражение в зеркале над баром и поморщился.
      Глаза в обрамлении морщинок напоминали мячики в баскетбольной сетке. Но в остальном смотрелся он не так уж плохо. Правильные резкие черты, упругая гладкая кожа и копна каштановых волос с серебристыми нитями.
      Ростом он не вышел – около шести футов, – но не выглядел коротышкой. Мускулистая подтянутая фигура полностью компенсирует нехватку нескольких дюймов. Он уверенно шагает по жизни.
      Разозлившись на себя за пустые размышления и пробормотав ругательство, он наполнил бокал, сделал два глотка, вернулся к своему креслу и сел. Ждать. Он посмотрел на часы. Семь тридцать. Где же Ди? Она давно должна быть здесь.
      Пол Таннер ценил в жизни две вещи: деньги и хорошеньких женщин. И считал себя знатоком и в той и в другой области. К несчастью, с деньгами в последние годы появились проблемы. Но женщины – тут он всегда на коне. Стоит ему пустить в ход свой шарм, они буквально виснут на нем.
      И сейчас ему тоже нужна женщина. Ди Бейкер, его секретарша, подойдет. У него был неудачный день, и хотя выпивка помогла немного расслабиться, женщина довершила бы начатое. Но где же она, черт подери? Что касается профессиональных способностей Ди, тут еще можно поспорить, но в постели она – настоящая секс-бомба.
      Что ж, у него есть время поразмыслить. Неужели его дела так плохи? Может, он потерял сноровку? Таннер рассчитывал приберечь средства, пока не закончит очередную сделку, причем на исключительно выгодных условиях. В глазах его появился алчный блеск, губы скривила хищная усмешка. Если бы все пошло так, как он планировал! Давно бы послал к черту свой бизнес и снова зажил на широкую ногу.
      Звонок в дверь прервал его размышления. Не удосужившись встать, он крикнул:
      – Открыто!
      Молодая женщина лет двадцати с небольшим вихрем влетела в комнату. Хорошенькая блондинка с голубыми глазами и стройной фигуркой ослепительно улыбнулась.
      – Где ты была? – сурово спросил Таннер.
      Улыбка мигом исчезла с личика блондинки. Ди Бейкер не на шутку испугалась. Она давно уже изучила все оттенки интонаций своего босса и поняла, что он в ярости и сейчас отыграется на ней сполна.
      Губы ее дрогнули, но она сделала над собой усилие и вымолвила:
      – Не злись, Поли. Я… я заехала в магазин за платьем для субботней вечеринки. Ты ведь сказал, что хочешь, чтобы я выглядела шикарно. – Помолчав, она собралась с духом и продолжала: – Я закрутилась и забыла обо всем на свете. Ну, ты же знаешь, как это бывает с женщинами… – Она пожала плечами, глядя, как он осушает очередной бокал с виски.
      Затем Таннер поднялся, и с лица его исчезло грозное выражение.
      – Иди ко мне, – приказал он.
      Уловив в его голосе страстные нотки, Ди расцвела улыбкой и поспешила выполнить его просьбу.
      Таннер грубо обхватил ее своими ручищами, и его губы с силой впились в ее рот. Ди прижалась к нему всем телом. Разжав объятия, Таннер хрипло промолвил:
      – Я не мог больше ждать ни секунды.
      Его партнерша выразила не меньшую готовность. Таннер полез рукой к ней под юбку, и оба они повалились на диван. Но едва их губы слились в страстном поцелуе, зазвонил телефон.
      Таннер замер, но телефон не умолкал. Таннер со стоном оттолкнул Ди и нашарил трубку.
      – Таннер, – рявкнул он.
      – Это Хэл.
      – Черт побери, Хэл! Ты как нельзя кстати – вечно все испортишь.
      – Таннер, для тебя и впрямь настали черные дни. Так что застегни ширинку, – добавил Гавард, – и приходи в мой офис.
      – Что, все так плохо? – пробормотал Таннер.
      – Совершенно верно.
      – Я не собираюсь нестись к тебе сломя голову, чтобы это услышать. Говори сейчас, прямо по телефону.
      – Хорошо, Пол, пусть будет по-твоему. – Хэл помолчал. – Ты банкрот, полный банкрот.
      Таннер похолодел:
      – Неужели ничего нельзя сделать?
      Хэл коротко вздохнул:
      – Ничего. У тебя всего месяц, чтобы собрать необходимую сумму, прежде чем твои кредиторы прихлопнут тебя как муху.
      – Спасибо на добром слове, Гавард, – проревел Таннер и бросил трубку на рычаг.
      Ди, сидевшая рядом на диване, вздрогнула.
      – Поли, что случилось?
      Его глаза превратились в узкие щелки.
      – Убирайся с глаз долой! Сейчас же!
      Минуту спустя он был уже один. Ну все, его терпение лопнуло. Он передал этим русским все, что они требовали, и не просто одно или несколько имен, а целый список – всех, кого знал. Даже тех, кто давно оставил службу в разведке. Но на этот раз они заплатят ему все до цента.
      Сняв трубку, Таннер набрал номер.
      В конце концов, он первая скрипка.

* * *

      К тому времени когда шасси коснулись посадочной полосы, Блэр чувствовала страшную усталость – скорее моральную, чем физическую. Иногда ей удавалось задремать, но она тут же вздрагивала и пробуждалась с непонятным чувством тревоги, никак не связанным с полетом.
      Они высадились в молчании. Хант помог ей снять чемодан с верхней полки, но по дороге через аэровокзал к автостоянке не обмолвился с ней ни словом.
      Блэр стояла рядом, пока он брал автомобиль напрокат, и внутри у нее все кипело от возмущения. «Что я здесь делаю? – спрашивала она себя и тут же отвечала: – Я здесь ради Джоша. Я делаю это ради Джоша. Надо просто помнить об этом, и все будет в порядке».
      Калеб обернулся к ней и нетерпеливо промолвил:
      – Идем.
      – Я давно вас жду, – подхватила она.
      – Нам придется довольствоваться небольшой машиной, но это все, что они могут предложить.
      – Не важно, – произнесла Блэр охрипшим от долгого молчания голосом.
      Когда они вышли на улицу под солнце Денвера, автомобиль их уже ждал.
      Калеб любезно открыл дверцу, пропуская Блэр, и она села на переднее сиденье. Она была так близко, что он чувствовал аромат ее волос; ему захотелось зарыться пальцами в ее шелковистую каштановую гриву и закрыть глаза.
      Стряхнув с себя наваждение, Хант вполголоса выругался и захлопнул дверцу. «Ты просто самец, тебе сейчас любая сгодится». Но в глубине души он знал, что это не так, и от этого злился еще больше.
      Знал он и другое: скоро что-то произойдет. И случится это с его подачи. Да, он вел себя как последний осел, и, следовательно, ему первому придется пойти на перемирие. Но Калеб никак не мог сделать первый шаг. Женщина, сидевшая рядом с ним в машине, казалась такой недоступной, холодной, высокомерной, что внушала ему страх.
      Калеб ничего в жизни не боялся и презирал трусов. «Расслабься, Хант. Плыви по течению – все наладится само собой».
      Блэр чувствовала себя ужасно. Враждебное поведение Калеба, его сумрачный вид действовали ей на нервы. Он смотрел прямо перед собой, стиснув зубы, по обеим сторонам его рта образовались суровые складки, идущие от крыльев носа к уголкам губ. Глаза спрятаны за темными стеклами солнцезащитных очков, руки сжимают руль.
      Что же в нем такого особенного? Никто из ранее известных ей мужчин, включая и ее мужа, не мог с ним сравниться. Сидя рядом с ним в тесном автомобиле, она чувствовала прикосновения его бедер, когда он переставлял ногу с газа на тормоз и наоборот. Эти невинные прикосновения вызывали в ней бурю ответных эмоций. В какой-то момент ей даже стало жарко. Сохраняя непроницаемое выражение лица, она уставилась на дорогу.
      – Проголодались?
      Внезапный вопрос застал ее врасплох. Она обернулась к нему. И хотя лицо его было по-прежнему сурово и непроницаемо, Блэр почувствовала перемену в его настроении – голос звучал менее враждебно. Блэр перевела дух.
      Может, это сигнал к перемирию?
      Она продолжала молчать, и Калеб снова заговорил, отвечая на ее невысказанный вопрос:
      – Послушайте, я знаю, со мной нелегко иметь дело, но… – Он сделал паузу, обдумывая следующую фразу. – Черт, я хочу сказать, что мы…
      И снова умолк – по-видимому, слова не шли у него с языка. Блэр притихла и ждала, сцепив руки на коленях.
      – Черт подери, Блэр, вы же понимаете, о чем я, – сказал Калеб, уставившись на дорогу.
      У Блэр пересохло во рту. Похоже, он просит у нее прощения. Значит, надо сделать ответный шаг. Кроме того, он снова называет ее по имени.
      – Да, понимаю, – ответила она, – и полностью с вами согласна. – Голос ее дрогнул. – Я… я постараюсь выполнить свою часть задания.
      Глаза их встретились, и его взгляд скользнул ниже, к впадинке между ее грудей в вырезе блузки.
      Блэр невольно вжалась в сиденье. Он поднял глаза, и они были холодны и бесстрастны, как у доктора.
      Они улыбнулись друг другу.
      – Мир? – негромко спросил он.
      Она кивнула и отвела взгляд.
      – Мир. Пока не выполним задание.
      – Вернемся к вопросу о еде. Вы наверняка голодны, потому что ничего не ели в самолете.
      Блэр скорчила недовольную гримаску:
      – Не люблю перекусывать в самолетах.
      Он усмехнулся:
      – Понимаю. Надо быть слишком голодной, чтобы съесть то, что там предлагают.
      – Да, а я не настолько голодна.
      – По вам и видно, – пробормотал он себе под нос.
      Поймав на себе его оценивающий взгляд, Блэр обиженно заметила:
      – Вы говорите прямо как моя мама.
      – Вот как?
      – Она считает, что я слишком худая.
      – Я с ней согласен – кожа да кости.
      Взгляды их снова встретились, но на этот раз Блэр ничего не могла прочесть в глубине его черных глаз. После некоторого молчания Калеб произнес:
      – Предлагаю заехать в ближайшую придорожную закусочную и купить что-нибудь поесть.
      – О, не стоит беспокоиться, – поспешно возразила Блэр. – Я потерплю, пока мы не доберемся до места.
      Калеб покачал головой, и на лоб ему упало несколько прядей.
      – Сомневаюсь. Впереди у нас долгий путь, и мы приедем туда только к вечеру.
      Блэр молчала, глядя как зачарованная на выбившиеся прядки. Ей захотелось протянуть руку и откинуть их с его лба. «Господи, да я совсем голову потеряла!» – подумала она, стиснув руки в кулаки.
      – Как насчет сандвича?
      – Не откажусь, – промямлила она, отворачиваясь к окну и обозревая окрестности.
      Блэр уже приходилось бывать в Денвере, и она обожала этот край. Ей нравилось, как сухой чистый воздух ласкает ее кожу. А с дикой красотой Скалистых гор вообще ничто не сравнится. Калеб вел машину по извилистой дороге, петлявшей между нависшими скалами. Когда она была здесь в последний раз, ей показалось, что дорога в рай вряд ли была бы прекраснее.
      Они с Джошем неоднократно снимали коттедж в этих горах – Джош увлекался горнолыжным спортом. Сама Блэр кататься на лыжах не умела, поэтому довольствовалась тем, что гуляла поблизости от коттеджа и читала. Так было в первый год их брака, когда они еще были счастливы.
      – Устали? – спросил Калеб, окинув ее внимательным взглядом.
      – Нет… нет, – промолвила она, удивленная таким необычным проявлением заботы с его стороны. Еще недавно он был с ней возмутительно груб, а теперь справляется о ее самочувствии. Как понять, что им движет? Вряд ли ей удастся его разгадать. Но это и не входит в ее планы.
      – Тогда почему вы вздохнули? – продолжал он допрос, аккуратно следуя изгибам дороги.
      – Я просто задумалась, – тихо ответила Блэр. – Этот край пробудил во мне воспоминания.
      Они уже выехали за город и стали подниматься в гору.
      Калеб сам удивлялся: что заставляет его настойчиво расспрашивать ее?
      – Это связано с вашим мужем?
      Блэр смущенно вздохнула:
      – Да.
      «Остановись, Хант! – мысленно приказал он себе. – Не добавляй очередную глупость к длинному списку твоих просчетов. Оставь ее в покое! Тебе нет никакого дела до ее замужней жизни и до нее самой».
      Но по какой-то непонятной причине он никак не мог остановиться.
      – А сколько лет вы были женаты?
      – Два… два года. – Блэр уставилась в окно невидящими глазами. Ей хотелось плакать, но почему? Она не знала.
      Заметив, как напряглись ее плечи, Калеб мысленно выругался. Он понял, что она вот-вот расплачется, и обвинял в этом себя. Черт подери! Эта женщина просто выворачивает его наизнанку.
      В салоне автомобиля воцарилась напряженная тишина. Калеб завернул машину к придорожной закусочной и встал в очередь к окошечку раздачи.
      К тому времени когда Калеб сделал заказ молоденькой официантке, наполовину высунувшейся из окошечка, Блэр окончательно овладела собой.
      Она обернулась к нему с улыбкой:
      – Мне тоже чашечку кофе, пожалуйста.
      – Я как раз хотел спросить у вас, что вы будете пить, – ответил Калеб, а про себя подумал, что у нее на редкость чувственный голос – низкий, с хрипотцой. Как же он раньше этого не заметил?
      Сделав заказ, Калеб повернулся к ней с виноватым видом.
      – Послушайте, – начал он, – я не хотел… – Похоже, он постоянно будет перед ней оправдываться.
      Блэр сделала жест рукой, отметая ненужные извинения.
      – Забудьте об этом, – сказала она. – Я просто еще не готова обсуждать этот период своей жизни.
      Калеб ничего не ответил, принимая из рук официантки поднос с заказанной едой. Минуту спустя они уже снова неслись по трассе.
      Блэр буквально силой заставляла себя жевать сандвич, который был довольно-таки аппетитным. Впрочем, для нее он напоминал по вкусу вату. Она машинально жевала и глотала.
      – Что, не очень? – спросил Калеб, любуясь нежными завитками волос, обрамлявшими ее лицо.
      – Да нет, все в порядке, но я не голодна. Наверное, я просто устала, – солгала она.
      – Может, вам отдохнуть? – предложил Калеб. – У нас впереди еще два часа пути.
      Блэр молча откинула голову на спинку сиденья и попыталась заснуть. День выдался тяжелый, нервный. Если она немного поспит, то наверняка гораздо лучше справится с тем, что ей предстоит в скором будущем.
      Но благие намерения так и остались благими намерениями. Пять минут спустя Блэр открыла глаза. Заснуть мешали мысли, роившиеся в голове.
      – Калеб?
      – Я думал, вы уснули, – откликнулся он, не отрывая взгляда от дороги.
      – Я устала, но спать не могу. – Блэр помолчала. – Мне хочется поговорить с вами.
      – О чем? – тревожно спросил он.
      – Что от меня потребуется в течение следующих двух недель?
      Калеб смерил ее взглядом:
      – Работать от рассвета до заката.
      Он что, шутит? Блэр надулась.
      – Я, конечно, подрастеряла опыт, но не настолько.
      На его лице появилась знакомая гримаса раздражения.
      – Позвольте с вами не согласиться, – протянул он. – Вы будете в шоке, когда узнаете, как все изменилось за последние несколько лет. Компьютеры почти полностью заменили наше старое оборудование.
      – Но… – Щеки ее вспыхнули.
      Он продолжал:
      – Кроме того, вам предстоит тренироваться, чтобы быть в хорошей физической форме. Прежде чем мы отправимся на задание, я надеюсь, что вы сможете пробегать в день по три, а то и по четыре мили.
      Блэр в ужасе уставилась на него.
      – Но это же глупо! – вырвалось у нее. – Поймите меня правильно, – поспешно поправилась она, – я за здоровый образ жизни, но… – Четыре мили в день! Хуже ничего придумать нельзя, для нее это сущее мучение.
      – Только когда речь идет о других, так? – спокойно произнес он неумолимым тоном.
      – Но как мои ежедневные рекорды помогут привлечь Пола Таннера к суду?
      Калеб прищурил глаза:
      – В здоровом теле здоровый дух. Уоррел хочет, чтобы вы были в форме. Таннера не назовешь безмозглым увальнем. Вы должны быть готовы к схватке с ним физически и морально. В противном случае… – Он пожал плечами.
      – В противном случае мне лучше сразу отказаться от выполнения задания, – закончила Блэр за него.
      – Вы попали в самую точку, – ядовито согласился Калеб.
      – Не беспокойтесь, вы снова выиграли, – сдержанно промолвила Блэр. – Я не собираюсь отступать и не поставлю под угрозу срыва это рискованное предприятие.
      Хант медленно обернулся к ней, и его черные глаза будто прожгли ее насквозь.
      – Вот и отлично. Мы поняли друг друга.
      Блэр откинулась на спинку сиденья, подавив вздох отчаяния. Похоже, их хрупкое перемирие снова дало трещину.

      – Блэр.
      – Мм?
      – Мы приехали.
      Звук его голоса проник в затуманенное сознание Блэр. Она открыла глаза и невольно залюбовалась местными красотами: ее взору предстал деревенский домик, окруженный горами. Солнце только что село, но натренированный глаз Блэр выхватил из полумрака очаровательный пейзаж.
      – Ну, что скажете?
      – Потрясающе! – выдохнула Блэр, боясь нарушить мир и спокойствие окружающего безмолвия. Затем, не дожидаясь Калеба, открыла дверцу и вышла из машины. Прислонившись к капоту, она постояла так несколько секунд, разминая ноги после долгого сидения. После Денвера они останавливались всего один раз, чтобы передохнуть.
      Блэр вдохнула чистый воздух, совсем забыв о том, что Калеб стоит рядом и наблюдает за ней. Пряный аромат листвы и цветов напомнил ей о весеннем пробуждении природы.
      Они поднялись на автомобиле по узкой грунтовой дороге. Глядя на высокую траву с желтыми капельками цветов, Блэр вспомнила о доме, где сейчас тоже весна и цветут цветы. Дом. Сан-Франциско. Сердце ее дрогнуло. Ну вот, налицо первые признаки ностальгии. И вся эта красота не в силах отвлечь ее от мрачных мыслей и помочь ей забыть, зачем она здесь.
      – Я безумно влюблен в эти места, – промолвил Калеб, – и приезжаю сюда при каждой возможности. К сожалению, при моей работе это случается не так часто, как мне бы хотелось.
      – Да, конечно, – согласилась Блэр, остановив взгляд на крошечном коттедже. Домик из кедровых досок был именно крошечным и совсем затерялся на фоне огромных деревьев, окружавших его со всех сторон. Блэр оставалось только надеяться, что внутри он выглядит более комфортно.
      – Вы сами его построили? – полюбопытствовала она.
      – Нет, – ответил Калеб, доставая из кармана сигарету.
      Она молча смотрела, как он закуривает, прикрывая спичку ладонью.
      У него смуглые сильные пальцы. Интересно, он везде такой загорелый под одеждой? Устыдившись своих мыслей, она вспыхнула как мак.
      – Мне его оставил один приятель, – продолжал Калеб, попыхивая сигаретой.
      – Ваш друг?
      – Да. Он погиб, выполняя задание, – с горечью добавил он.
      Блэр промолчала. А что тут скажешь? Смерть – непременный спутник его профессии. Вот почему в конце концов ей пришлось бросить эту работу.
      После продолжительного молчания Калеб грубовато предложил:
      – Пойдемте в дом, вы устали.
      Блэр не стала спорить, тем более что буквально валилась с ног. Калеб отпер дверь и распахнул ее, включив свет в комнате. Блэр осторожно протиснулась мимо него через порог.
      Очутившись в комнате, которая, по всей видимости, служила гостиной, Блэр невольно подумала, что коттедж напоминает кукольный домик. Когда же огромная фигура Калеба, который как раз втаскивал сумки и чемоданы, заслонила дверной проем, дом уменьшился до размеров хижины гнома.
      Блэр огляделась. Справа от нее находилась крохотная кухонька. Налево витая деревянная лестница уходила наверх, где, по-видимому, располагалась спальня.
      И вдруг сердце у Блэр екнуло. Что, если… Но нет. Она отмахнулась от этой мысли. И все же коттедж такой маленький, поблизости ни души, и она здесь совершенно одна с незнакомым ей человеком… Страх и тревога снова поймали ее в свои железные тиски.
      – Ну как?
      Блэр устремила взгляд на Калеба, который с невозмутимым спокойствием прислонился к камину. Но Блэр не проведешь. Несмотря на усталость, она сразу почувствовала враждебность в его голосе.
      – Очень… очень уютно. – Она облизнула пересохшие губы. – Но… дом такой маленький… такой…
      – Сожалею, что разочаровал вас, – отрезал он. – Чего вы ожидали? Что мой дом будет похож на ваш особняк? Или, еще лучше, на Белый дом?
      Калеб сердито воззрился на нее. Взгляд его снова стал холодным и презрительным.
      – Но это же смешно! – возразила она. – Просто я… я хотела сказать, что… – Блэр умолкла, вконец запутавшись, и снова облизнула губы. – У вас тут две спальни? – прошептала она.
      В комнате повисла напряженная тишина, которая неминуемо должна была разразиться бурей.
      – Успокойтесь, миссис Браунинг, – усмехнулся Калеб. – В этом доме две спальни. – Лицо его превратилось в застывшую маску. – Так что вам не следует бояться, что в вашу постель заберется громила и переломает вам кости. Надо сказать, что я предпочитаю женщин, которые ложатся в постель добровольно.
      От его злобного тона она вспыхнула.
      – А вот грубить совсем не обязательно! – выпалила она в ответ.
      Он хмыкнул и презрительно усмехнулся:
      – Извините, если обидел вас.
      – С чего вы взяли, что я обиделась?
      – Ну, я…
      Он внезапно сделал шаг от камина и провел рукой по волосам.
      – Забудьте о том, что я сказал. Эта игра уже начинает мне надоедать.
      – Прошу вас… я только хотела объяснить. – Блэр понимала, что загнала его в угол, но самолюбие мешает ему в этом признаться.
      – Нечего тут объяснять. Вы сделали свой выбор, – раздраженно буркнул он. – Чтобы окончательно рассеять ваши подозрения, скажу, что я точно так же не горю желанием лечь с вами в одну постель, как и вы.
      «Лжец! Ты презренный лжец, Хант! Кого ты пытаешься обмануть? – Он, не отрываясь, смотрел на Блэр, которая застыла посреди комнаты, как испуганная лань. Она чертовски хороша: сияющие мягкие локоны, нежная кремовая кожа. Она разжигала его кровь как никто другой. – Ты хочешь ее до безумия».
      Калеб с трудом перевел дух и, пробормотав проклятие, повернулся, чтобы уйти.
      Блэр попятилась и пролепетала:
      – Я, пожалуй, пойду в свою комнату.
      – Ступайте, леди, не буду вам препятствовать.
 
      На следующее утро Блэр проснулась довольно рано. День выдался солнечным и ярким, как только что отлитый золотой слиток, и ей показалось, что вчерашние треволнения растаяли, как туман над горами. И даже язвительная фраза Калеба: «Я предпочитаю женщин, которые ложатся в постель добровольно», – больше не злила ее.
      Но сердце ее дрогнуло, стоило ей вспомнить о Калебе. Что и говорить, он самый несносный и в то же время самый привлекательный из всех мужчин.
      Накануне вечером после неприятного разговора Калеб проводил ее в отдельную спальню. Бросив ее чемоданы посреди комнаты и показав, где находится ванная, он вышел, захлопнув за собой дверь.
      Оставшись одна, Блэр сначала даже обрадовалась. Потом приняла душ и улеглась в постель, но заснуть не смогла и долго лежала с открытыми глазами на жестком матрасе, прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся из соседней комнаты. И только услышав скрип пружин, Блэр смежила веки. Что удивительно, она сразу же заснула.
      И теперь, стоя у открытого окна и наблюдая за пташками, щебечущими на ветках, она решила, что предстоящий день не так уж плох. Потянувшись и слегка приподняв копну волос на затылке, она еще немного помедлила у окна, любуясь красотой весеннего солнечного утра. Прекрасно понимая, что проволочки не ускорят ее возвращения домой, она со вздохом отошла от окна.
      Схватив самый большой чемодан, Блэр взвалила его на кровать и принялась рыться в нем. Надо бы распаковать и разложить все вещи, что она взяла с собой, но сейчас у нее не было сил этим заняться. Да к тому же ей претила мысль о том, чтобы раскладывать личные вещи по чужим полкам.
      Блэр натянула на себя желтую хлопковую блузку и джинсы, затем, схватив косметичку со стола, вышла в коридор и направилась в ванную. Ее мучителя нигде не было видно, и это ее обрадовало.
      Спустя минут двадцать, сделав макияж и заколов волосы на затылке двумя желтыми заколками, Блэр почувствовала аромат жареного бекона и поспешила вниз по лестнице.
      Калеб стоял у плиты спиной к двери и жарил бекон, орудуя длинной вилкой с острыми зубцами. Блэр застыла на пороге, уставившись на него как зачарованная. Настоящий медведь! И в то же время сложен как бог – мускулистый и подтянутый. И почему, спрашивается, она решила, что он не подойдет ей в качестве манекенщика? Непонятно.
      Блэр неуверенно приблизилась к нему. Калеб отложил вилку и обернулся.
      – Доброе утро, – промолвила она, не поднимая глаз.
      – Как спалось? – вежливо осведомился Хант, потянувшись к кофеварке. Не спрашивая Блэр, налил чашку кофе и протянул ей.
      Она взяла у него чашку и, пробормотав слова благодарности, уселась в кресло со стальными ножками под стать столу.
      – Неплохо. Кровать похожа на мою – такая же жесткая.
      Он усмехнулся:
      – Я приготовил бекон и яйца. Как вы на это смотрите?
      – Положительно, – радостно откликнулась она. Взаимная неприязнь, похоже, исчезла с наступлением утра. Все разногласия улажены, и теперь они могут приступить к работе.
      Калеб разложил завтрак по тарелкам. Блэр невольно вытаращила глаза на огромные порции, но промолчала и, взяв вилку, принялась за еду. Она и не думала, что так проголодалась. Что ж, неудивительно: кроме сандвича с цыпленком и салатом, у нее со вчерашнего дня не было во рту ни крошки.
      Они позавтракали в молчании. Дверь на террасу была открыта, и из сада доносились щебетание птиц и шелест листвы.
      Почувствовав, что не может более проглотить ни кусочка, Блэр отставила тарелку. Калеб сделал то же самое, с той лишь разницей, что его тарелка была пуста. Он поднес чашку ко рту, и Блэр засмотрелась на его руки. Чашка почти исчезла в широких ладонях.
      – Что у нас сегодня по плану? – спросила Блэр.
      Встав из-за стола, она собрала тарелки и отнесла их в раковину, намереваясь вымыть.
      Калеб помолчал, закуривая сигарету, и окинул ее пристальным взглядом. Она похожа на девочку-подростка – стройная, хрупкая фигурка, тоненькие, как у пташки, ключицы виднеются сквозь тоненькую ткань блузки. Волосы сияют в солнечных лучах, от них исходит тонкий аромат дорогого шампуня. Она – сама женственность и изящество.
      «Да, эти две недели обещают быть чертовски длинными и тяжелыми», – невольно подумалось ему.
      Калеб резко поднялся и одним глотком допил кофе.
      – Первым делом я покажу вам окрестности.
      – Я с удовольствием прогуляюсь, – ответила Блэр. – Только зайду в свою комнату и захвачу солнечные очки.
 
      Полчаса спустя они уже возвращались к коттеджу. Прогулка оказалась короткой и приятной. Калеб показал ей, где он собирается построить дом, когда уйдет на пенсию, и где расчистит место для огорода. Он также сообщил ей, что намерен использовать каждую пядь принадлежащей ему земли.
      И хотя он ни разу не признался, что боготворит этот уголок, Блэр и так все стало ясно. Об этом яснее слов говорили его глаза, его голос и гордая осанка. Здесь он чувствовал себя дома. Ему это по душе. Человек наедине с природой – один против всего мира.
      Усевшись за стол и разлив кофе по чашкам, они приступили к работе.
      – Прежде всего, – начал Калеб, затушив окурок в пепельнице и пристально глядя на нее сквозь пелену сигаретного дыма, – я познакомлю вас с последними разработками в области подслушивающих устройств и научу их распознавать. – Он протянул руку, поднял с пола чемоданчик, положил его на стол и открыл.
      Увидев на дне крохотные замысловатые приспособленьица, уложенные ровными рядами, Блэр изумленно уставилась на Калеба.
      – Вы правы, – со вздохом промолвила она, – три года – большой срок. Все эти новшества для меня в диковинку. – «И я не хочу к ним даже прикасаться! – мысленно воскликнула она. – Я-то думала, что с этим покончено раз и навсегда!»
      Она на миг зажмурилась и попыталась сосредоточиться.
      Калеб заметил ее нерешительность.
      – В чем дело? У вас такой вид, будто вы увидели привидение.
      – Так и есть, – пролепетала Блэр. – Призрак прошлого.
      Калеб провел рукой по волосам.
      – Черт побери, Блэр…
      Она встала и прошлась по комнате. Собственное тело напоминало ей сейчас магнит, который никак невозможно оторвать от пола.
      – Да, да, я знаю, – произнесла она бесстрастным тоном. – Не говорите больше ничего. Я дала слово Джеку и выполню свое обещание. Продолжим?
      Калеб сердито воззрился на нее – выражение его лица сказало все, о чем он умолчал. Плотно сжатые губы и мрачный взгляд явно порицали ее за проявленное малодушие. Черт возьми, но она же не робот, как этот тип! В ее жизни встречаются не только черные и белые, но и серые полосы. И она не собирается ни перед кем извиняться.
      – Все эти штуковины отличаются друг от друга, – терпеливо продолжал Калеб, как только Блэр уселась на место. – И у каждой свое назначение. Например, вот эти две… – он вынул из чемодана микрофончики и положил их на стол, – подсоединяются к наушникам. Качество звука превосходное, практически нет шумового фона.
      Блэр взглянула на микрофончики и протянула руку, чтобы взять один из них. Калеб сделал то же самое.
      Их пальцы переплелись. Блэр вздрогнула и замерла, когда он коснулся ее руки. В следующее мгновение, издав испуганное восклицание, она резко отдернула руку. Все это выглядело так, будто она обожглась.
      – Простите, – хрипло пробормотал Калеб.
      Блэр готова была провалиться сквозь землю. Почему она так отреагировала на его прикосновение? И что он о ней подумает?
      И снова выражение лица Калеба яснее ясного высказало его мысли. Но когда он заговорил, голос его звучал по-прежнему ровно и спокойно.
      – Итак, как я уже сказал…
      И лекция продолжалась в течение двух часов без перерыва, если не считать минут, потраченных на приготовление кофе. К концу урока Блэр могла уже с легкостью отличать хитроумные приспособления друг от друга и запомнила назначение каждого приборчика.
      – А у вас неплохо получается, – заметил Калеб, и в глазах его промелькнуло невольное одобрение.
      Блэр чувствовала себя польщенной.
      – Вас это удивляет? – хрипло спросила она.
      Но Калеб, казалось, напрочь забыл о досадном инциденте, как если бы ничего не случилось. Хотя кто знает, что у него на уме…
      – Нисколько. Я знал, что у вас есть способности. Правда, в тот момент, когда я открыл чемодан, я не был уверен, что вы не броситесь на меня.
      Блэр улыбнулась:
      – Да, я вполне могла это сделать.
      – Мы только начали, – резко добавил он. – Впереди еще много работы.
      – Я знаю, – с готовностью откликнулась она, на мгновение закрыв глаза и расправив затекшие плечи.
      Калеб смотрел не отрываясь на ее длинные ресницы, оттенявшие щеки, и на ее грудь, которая… «Дьявол тебя раздери, Хант! Держи себя в руках. Ей противно даже твое прикосновение. Где твоя гордость? И лучше не мечтай о том, как бы…»
      – Калеб.
      Он сдержал готовое сорваться проклятие и усилием воли смягчил тон.
      – Что?
      – А вам не кажется, что Таннер проверяет свое жилище на предмет подслушивающих устройств? Ведь он все-таки бывший разведчик.
      – Он сделает это только в том случае, если поймет, что за ним следят.
      – Вы уверены?
      – Нет. Я ни в чем не уверен. И никогда ничего не оставляю на волю случая. Но Уоррел говорит, что Таннер на редкость самоуверен и не подозревает, что мы ведем на него охоту.
      Блэр провела рукой по волосам, отбросив с лица прядь.
      – И я должна проверить, так ли это?
      – Совершенно верно. «Жучки» следует установить там, где он вряд ли будет их искать. Вот почему вам необходимо проникнуть в его дом и рабочий офис.
      Блэр прикусила губу.
      – Жаль, что нам не удастся использовать эту информацию в суде.
      – Благодарите за это либералов, будь они неладны. Мы, видите ли, нарушаем права человека!
      Блэр усмехнулась:
      – Полностью с вами согласна.
      Он улыбнулся ей в ответ, но улыбка моментально исчезла с его лица.
      – Но мы его поймаем. Если вам удастся обнаружить полный список агентов и узнать точное время и место его следующей встречи с русским, нам можно будет отдыхать.
      – Я сделаю все, что в моих силах.
      – Будем надеяться, что вам это удастся.
      – Да, будем надеяться, – прошептала Блэр, и у нее засосало под ложечкой.
      Она встала и подошла к двери, ведущей в сад. Сейчас она сама себе напоминала птичку в клетке. Его глаза неотрывно следили за каждым ее движением, и от этого ей стало неуютно.
      – Хотите перекусить? – спросил он.
      Блэр медленно обернулась:
      – Только чтобы составить вам компанию. Может, салат?
      – Ну…
      Блэр вскинула бровь:
      – Что?
      – Теперь ваша очередь готовить. А мне требуется больше, чем кроличья еда.
      Она смерила его ледяным взглядом:
      – В таком случае вам придется смириться. Я… я никогда не готовлю так много.
      – То есть вы не умеете готовить! – отрезал он.
      Она внутренне сжалась.
      – Именно это я и хотела сказать.
      – Черт подери, да вы ни на что не годитесь!
      Блэр вспыхнула как мак и шагнула к нему, намереваясь залепить пощечину.
      – Вы… да как вы… – взвизгнула она. – Идите к черту!
      В течение нескольких секунд в напряженном молчании они смотрели друг другу в глаза. Внезапно Блэр развернулась и распахнула дверь в сад. Теплый воздух ворвался в комнату, но даже горячее солнце не могло осушить ее слез.
      Вот и конец перемирию.
 
      Калеб прирос к полу, бормоча под нос ругательства и наблюдая в окно, как Блэр бежит в сторону леса. На этот раз он ее довел до истерики. Ну кто его тянул за язык? Почему он сорвался, когда она призналась, что не умеет готовить? А вот почему. Во всем виновато его давнее предубеждение против тех, кто богат и может все купить за деньги.
      Калеб снова выругался. Нашел время ссориться! Они только-только наладили отношения и приступили к работе. А он все испортил своим неуместным замечанием.
      Ее лицо с глазами, полными слез, до сих пор стояло перед ним. Никогда еще Блэр не казалась ему такой прекрасной.
      – Проклятие! – сорвалось с его губ как раз в тот момент, когда раздался телефонный звонок.
      Калеб яростно тряхнул головой и шагнул к телефону, висевшему на стене.
      – Да!
      – Ну, как дела, мой мальчик?
      Это был Джек Уоррел.
      – Хуже некуда, – последовал раздраженный ответ.
      – Что случилось?
      В голосе Уоррела послышалась тревога. Калеб представил себе, как Джек выпрямился в кресле и нахмурился.
      – Ничего. Справлюсь, не впервой, – солгал Калеб сквозь зубы.
      Что ж, другого выбора у него и нет. Ему еще повезет, если она не потребует отвезти ее в Сан-Франциско или попросит его заменить. Ну так он ей тоже кое-что намерен сообщить: он всегда выполняет возложенные на него поручения. Так будет и на этот раз.
      – Калеб, не темни. Со мной этот номер не пройдет. Я желаю знать, что происходит.
      – Успокойся, Джек, – терпеливо произнес Калеб. – У нас тут кое-какие разногласия, ничего серьезного.
      – Ты уверен? – с подозрением промолвил Уоррел. – Я не позволю тебе запугивать Блэр.
      Калеб испустил тяжелый вздох.
      – Не беспокойся, – язвительно протянул он. – С этой минуты я буду обращаться с твоей примадонной как с хрустальной вазой.
      – Что-то не верится.
      Пропустив последнее замечание Уоррела мимо ушей, Калеб спросил:
      – Что тебе нужно?
      Уоррел не из тех, кто будет вести по телефону пустые разговоры. Калеб понимал, что на это есть серьезные причины.
      Уоррел сразу перешел к делу:
      – У нас есть сведения, что Таннер собирается сделать очередной шаг гораздо раньше, чем мы рассчитывали.
      – Это значит, что нам надо поторопиться, так?
      – Да, – подтвердил Уоррел. – Время не ждет.
      – Считай, что дело сделано.
      – Я знал, что смогу положиться на тебя. Добудь мне голову это мерзавца, Калеб. Но я хочу, чтобы это было по закону. Он должен предстать перед судом. Ты понял меня?
      – Да, я выполню свою часть работы. Блэр Браунинг я тоже подготовлю как следует. Так что все будет в порядке.
      Многие мужчины рождены, чтобы быть охотниками. Они с Уоррелом подходят под эту категорию. Это часть их внутреннего «я». Инстинкт охотника вошел в их плоть и кровь. Калеб к тому же был патриотом, и сердце его не знало жалости к врагам, к которым он относил тех, кто преступил закон. Они для него все отщепенцы и предатели. Их необходимо найти и уничтожить. Вот девиз, под которым он работает и которому следуют его подчиненные. Джека Уоррела он уважает. Они с ним из одного теста.
      – Договорились, – сказал Джек. – Держи меня в курсе.
      – Обязательно.
      Едва он повесил трубку, как послышался чей-то крик.
 
      Окружающий лес был великолепен. Нежная зеленая весенняя дымка скоро превратится в насыщенный изумрудный летний покров. Пробираясь меж кустов и деревьев, Блэр, все дальше углубляясь в лес, слушала чистые, звонкие голоса певчих птиц, и злость и обида потихоньку отступали.
      Она понятия не имела, где она и куда направляется. Но ей было все равно. Самое главное – уйти как можно дальше от Калеба и его коттеджа. Слезы давно высохли, и к ней вернулось былое самообладание.
      Да, прогулка определенно пошла ей на пользу и помогла избавиться от мрачных мыслей, немного притупив боль, вызванную резкой фразой Калеба.
      Она будет сражаться с ним его же оружием. Она еще покажет ему, кто тут ни на что не годится! Блэр невольно поежилась.
      Да, задача не из легких. А все потому, что этот мужчина не похож на других. Ее влечет к нему – да, да, ей стыдно в этом признаться, но это так. И в то же время он ее пугает. Почему? Она знает ответ. Она знала его и сегодня, когда их пальцы случайно соприкоснулись.
      Он слишком эгоистичен. И ей кажется, что его сексуальное поведение граничит с жестокостью. Блэр старалась не думать о том, каков он в постели. Ей не хотелось даже представлять его в роли любовника.
      Блэр вздохнула и остановилась передохнуть. И тут неожиданно заметила, что ушла гораздо дальше, чем предполагала. Нет, заблудиться она, конечно, не могла, уверяла себя Блэр. Стоит ей развернуться и пойти в обратном направлении, как она неминуемо выйдет к коттеджу.
      Так она и сделала. Но, продвигаясь все дальше и дальше, она начала все больше уставать. Пот струился по ее лицу и спине. Блэр напрасно искала знакомую тропинку – деревья все плотнее обступали ее со всех сторон. И нигде не было видно выхода.
      – Без паники, Блэр, – произнесла она вслух. – Все будет хорошо. – И продолжала свой путь.
      Она буквально валилась с ног от усталости, тяжело дыша. По лицу ее хлестали ветки, и одна из них даже поцарапала ей щеку.
      И тут Блэр увидела медведя. Косматый черный зверь тянулся за спелой ягодкой, висевшей на кусте, и заталкивал в пасть ягоды вперемешку с листьями. Блэр замерла. Надо бежать, но ноги не слушались.
      Медведь повернул к ней свою огромную голову с раскрытой красной пастью и вперил в нее свои маленькие глазки. В следующую секунду он зарычал и опустился на все четыре лапы.
      Этот маневр зверя вывел Блэр из оцепенения. Она бросилась бежать не разбирая дороги, отчаянно крича.
      Она неслась сквозь чащу, пока не стала задыхаться. Сердце ее готово было выскочить из груди.
      И вдруг лес расступился и вдалеке показался коттедж. Блэр кинулась к нему, собрав оставшиеся силы. Она увидела Калеба, выбежавшего из дома ей навстречу, и, споткнувшись, чуть не упала. Он подхватил ее.
      – Что с вами? – воскликнул он. – Черт подери, что стряслось?

      Слова вылетали из нее, как струйки пара из маленького выдохшегося двигателя.
      – Заблудилась… ходила кругами… медведь…
      Калеб придерживал ее за плечи и тщетно силился понять, что же произошло.
      – Вы видели медведя?
      – Да, огромного медведя…
      Калеб заметил у нее на виске царапину.
      – Он вас не поранил? Обычно медведи боятся людей еще больше, чем люди боятся их, если только у них нет медвежат.
      Блэр понемногу пришла в себя, дыхание ее выровнялось. Она даже улыбнулась дрожащими губами.
      – Я понимаю, вы считаете меня совершенной идиоткой, но я так испугалась! Мне показалось, что медведь гонится за мной, и бросилась бежать со всех ног.
      Она сейчас выглядела такой жалкой и смешной, что Калеб не мог не улыбнуться.
      – Вы так думаете? – с трудом вымолвил он, давясь от смеха.
      Блэр уже настолько успокоилась, что заметила у него на лице широкую ухмылку и озорной блеск в глазах.
      – Вы что, издеваетесь надо мной, Калеб Хант?
      Он попытался придать своему лицу суровое выражение, но, представив, как она неслась по лесу, спасаясь от медведя, не выдержал и расхохотался, запрокинув голову.
      – С чего вы взяли? – спросил он сквозь смех.
      До этого Блэр лишь однажды видела, как он улыбается. И теперь обрадовалась, что ее глупость привела к такому результату. Может, во всем виновато прелестное солнечное утро? Как бы то ни было, она поняла следующее: под суровой, холодной маской скрывается настоящий живой человек.
      Блэр широко ухмыльнулась.
      – Но вы же смеетесь, разве нет? – произнесла она, сдавленно хихикая.
      Внезапно они оба прыснули со смеху, и у Блэр даже слезы выступили на глазах.
      Звонкий, заливистый смех Блэр вскружил Калебу голову. Смех ее напоминал теплый солнечный свет. Сам не понимая, что делает, Калеб обнял ее за плечи и привлек к себе.
      Их тела соприкоснулись, и в тот же момент воцарилось тяжелое молчание. Блэр уставилась на него в полном недоумении. Замерли все звуки – смех, голоса, дыхание. Его глаза впились в ее лицо, и взгляд его говорил яснее слов о том, что творилось сейчас в его душе. Блэр почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног.
      – Блэр… – вымолвил он охрипшим голосом.
      Она попыталась что-то сказать, но слова не шли у нее с языка. В горле пересохло, ей стало тяжело дышать. Испуганная и беззащитная, она стояла перед ним, грудь ее бурно вздымалась, сердце учащенно забилось.
      Время, казалось, остановилось.
      Калеб придвинулся к ней. «Не делай этого, Хант! – Но тело отказывалось повиноваться приказам мозга. – Отпусти ее сейчас же!»
      От него пахло ветром и солнцем. Блэр хотелось зарыться губами в его плечо, шею и вдохнуть в себя его запах. Его мятное, свежее дыхание ласкало ее кожу. Каким-то чудом она сдержалась и не обвила руками его шею.
      Калеб коротко прерывисто вздохнул и отстранил ее от себя.
      – Давайте лучше посмотрим вашу царапину.
      Перед ней снова был прежний Калеб. Чужой и бесстрастный.
 
      Дни проходили неспешной чередой. Калеб и Блэр работали с рассвета до заката, как он и обещал. Каждое утро Блэр надевала футболку, шорты и спортивные тапочки и после предварительной разминки отправлялась на пробежку. Сначала она просто проходила весь путь быстрым шагом, потом перешла на бег трусцой.
      Следуя сложившемуся ритуалу, после пробежки они садились за кухонный стол, и Блэр знакомилась с новейшей техникой запоминания фактов и лиц и училась управляться с потайной фотокамерой.
      Калеб был строгим преподавателем, но Блэр была вынуждена признать, что он прекрасно разбирался во всем, что касалось его работы. Объяснял он четко и доступно и выказывал поистине безграничное терпение Иова, повторяя все по нескольку раз.
      И хотя их перемирие постоянно давало трещины, боевые действия не возобновлялись и работали они четко и слаженно. Правда, достаточно было одного неосторожного слова или случайного прикосновения, чтобы это обманчивое спокойствие разбивалось на мелкие кусочки.
      Когда они не работали, их общение сводилось к минимуму. После обеда, который готовил Калеб (Блэр мыла посуду), они расходились по своим комнатам. Но, оставшись одна, Блэр не находила покоя. Мысли о Калебе наполняли ее душу и сердце.
      Она хотела – нет, желала, – чтобы он поцеловал ее в тот день, после встречи с медведем. И Блэр почти ненавидела себя за это малодушие, но ничего не могла с собой поделать. В тот момент, когда он привлек ее к себе и она ощутила его твердые мускулы, ее тело предало свою хозяйку… Слава Богу, у него хватило сил отстраниться, хотя она последовала за ним в дом со смешанным чувством облегчения, сожаления и неудовлетворенности.
      И стоило ей вспомнить его страстный взгляд, как ее охватывала сладкая истома.
      Они принадлежат к разным мирам, убеждала она себя, у них разные цели в жизни и нет ничего общего, кроме физического влечения. Его недостаточно для серьезных взаимоотношений.
      У них нет будущего. Даже если она позволит себе роман – само собой, она не собирается этого делать, – это ни к чему не приведет. Они все равно в конечном итоге окажутся в тупике.
      Нет. Так лучше. Как только они вернутся в цивилизованный мир, влечение исчезнет само собой. Она будет поддерживать с ним связь и передавать информацию, но это уже не то что находиться в одном доме двадцать четыре часа в сутки.
      Кроме того, у нее есть родные и любимая работа фотографа. Калеб Хант больше не нарушит ее спокойствия.
      Завтра скоро наступит, и она вернется домой. Но почему ей от этого не радостно? Где же долгожданное спокойствие? Ведь она стремилась к этому целых две недели.
      И теперь, наблюдая в окно за Калебом, который, обнаженный по пояс, колол дрова, она чувствовала, как замирает ее сердце. Она просто глаз не могла от него оторвать. В это ясное, солнечное утро он был похож на языческого бога-великана. Его мышцы напрягались в такт размашистым движениям топора, прядь волос упала на лоб.
      Как долго она так стояла, Блэр не помнила. Когда же наконец она отвернулась от окна, щеки ее были мокры от слез.
      – Нет, ты неисправима, Блэр Браунинг, – прошептала она.

* * *

      Калеб вымещал свое раздражение на ни в чем не повинном бревне. Он уже вылил на себя несколько ведер ледяной воды – оставалось испробовать последнее средство: колоть дрова.
      Непонятно, на кого он злился больше: на себя или на Блэр. Ему еще ни разу не приходилось уходить от женщины, не удовлетворив свою похоть. Это одновременно бесило его и удручало. Давно его гордость не испытывала такого удара.
      По лбу его струился пот. Калеб выпустил топор из рук, и тот упал в траву. Запустив руку в карман, он вытащил платок и вытер лицо. Обычно он не потеет так обильно, но сегодня утром в воздухе ни ветерка. Кроме того, последние две недели он в постоянном напряжении.
      И кто тому виной, спрашивается? Блэр Браунинг, конечно. Она стала для него навязчивой идеей. Ему до умопомрачения хотелось дотронуться до ее аппетитных округлостей в узких дизайнерских шортиках и ласкать ее груди, которые так соблазнительно выглядывали из выреза кофточки.
      – Черт побери! – пробормотал он себе под нос. Ее нежное лицо с янтарными глазами, темно-каштановые волосы и обтягивающая футболка снова предстали перед его мысленным взором. «Прекрати, Хант!» – приказал он себе. С того самого мгновения, как он увидел эту женщину, он словно спятил. Ругнувшись, Калеб сунул платок обратно в карман, подхватил топор и снова принялся за бревно. Он ведь с самого начала понимал, что находиться в одном доме с женщиной не так просто.
      «Но ты и не подозревал, что задача окажется для тебя почти непосильной, так?» Остается винить только себя. Он сам хотел сюда приехать. И теперь поймал в ловушку самого себя. Он ей не ровня.
      «Боже, Хант! О чем ты?» Если у них и будет роман, они скорее всего примут друг друга без всяких оговорок.
      «Это твои личные проблемы, старина». И его идиотские измышления лишний раз это доказывают. Как бы то ни было, он совершенно не знает Блэр Браунинг.
      – Ложь! – пробормотал Калеб сквозь зубы, подставив лицо солнечным лучам. Он знает, что она не только самая прелестная, но и самая умная, целеустремленная и решительная женщина, которая старается как можно лучше выполнить возложенную на нее задачу и доказать ему, что она профессионал в своем деле. У нее потрясающая память и быстрая реакция. Она многому научилась за эти две недели, и ему даже не к чему придраться.
      И все же он остался при своем мнении: женщина, в особенности эта женщина, не должна иметь дело с Полом Таннером. И он пытался отговорить Уоррела.
      Да, когда с Таннером будет покончено и Блэр Браунинг вернется к своей основной работе, Калеб вздохнет с облегчением. Их пути разойдутся, и слава Богу. И они никогда больше не встретятся.
      – Дьявол! – буркнул Калеб и устало вздохнул. Затем принялся укладывать дрова в поленницу у сарайчика.
      «Еще один день, Блэр, – мысленно пообещал он. – Я отвезу тебя домой, и в следующий раз, когда мы встретимся, я уже ничего не почувствую. Ничего. Я в этом уверен».
      И, преисполнившись уверенности в себе и своей работе, он направился к дому. Осталось выполнить последнюю задачу. И Хант оттягивал этот момент до последнего.
      Он тяжело поднялся по ступеням.
 
      Блэр листала журнал, когда Калеб спустился по лестнице, посвежевший после душа. Сначала она не заметила, что у него в руке, – засмотрелась на его подтянутую фигуру, вдыхала свежий аромат его одеколона…
      Внезапно кровь прилила к ее щекам и сразу отхлынула, и лицо покрылось мертвенной бледностью.
      – Что… это? – выдохнула она.
      – Это? Защита.
      Блэр вытаращила глаза.
      – Пистолет, – пролепетала она.
      – Правильно, – спокойно подтвердил Калеб и протянул ей оружие.
      Блэр съежилась, как будто это была ядовитая змея, готовая броситься на нее в любую секунду. Сердце ее заколотилось, как у пойманной пташки.
      – Нет. – Она затрясла головой. – Уберите это… пожалуйста. Уберите его! Я не хочу к нему прикасаться.
      – У тебя нет выбора, Блэр, – спокойно, но твердо напомнил Калеб.
      Блэр снова покачала головой, и ее волосы рассыпались по плечам, переливаясь на солнце.
      – Я… никогда им не пользовалась. – Она облизнула пересохшие губы.
      Кончик ее языка и влажный рот произвели на Калеба эффект, подобный удару ниже пояса. Он на мгновение зажмурился, как от боли. Ему захотелось заключить ее в объятия, заверить, что все будет хорошо, что никто больше не причинит ей зла.
      «Не болтай чепухи, парень! – мысленно отругал он себя. – Кто ты для нее?»
      Блэр продолжала сбивчиво лепетать:
      – Что бы ни случилось, я не смогу выстрелить в человека. Не сейчас… после того как… Джош… – Она отвела взгляд, чтобы Калеб не увидел ее слез.
      «А я-то считала, что все треволнения остались позади, что самое худшее уже случилось», – в отчаянии думала Блэр.
      Калеб опустился перед ней на одно колено.
      – Эй, – промолвил он, – не заставляй меня просить. Мне это тоже не по душе, но что делать? Ты ведь знаешь, это необходимо. Подумай, и ты поймешь, что я прав. – Его голос звучал непривычно мягко, почти нежно. – Я не могу позволить тебе предстать перед Таннером беззащитной. Это все равно что бросить Даниила в ров со львами. Я на такое не способен.
      Калеб поднялся и молча ждал, пока Блэр осмыслит то, что он только что сказал. Он прекрасно понимал, что сейчас творится в ее душе. Но, как он уже говорил, тут ничего нельзя было поделать. Жребий брошен. Калеб, правда, надеялся, что ей не придется воспользоваться оружием, да простит его Господь! При одной мысли о том, что ее жизни угрожает опасность, у него волосы вставали дыбом. Но его долг – подготовить ее к этому как можно лучше.
      Минуту спустя Блэр встала и обернулась к нему, бледная как мел:
      – Я не могу. Вы должны меня… понять. – На шее у нее билась тоненькая жилка.
      Калеб приблизился к ней:
      – Ты заранее настроилась на неудачу, и я никак не пойму почему. Пистолет тебе не враг. Тебе бы следовало это знать.
      Но Блэр в ужасе отпрянула от протянутого ей оружия.
      Не обращая внимания на ее испуг, Хант решительно продолжал:
      – Идем в подвал, пора начать тренироваться в стрельбе по мишеням.
      – Калеб…
      – Это приказ, Блэр, – спокойно произнес он, но Блэр уловила в его голосе металл. – Детские игры кончились. Ты знаешь, что тебе предстоит сделать, и не будем попусту терять время.
      Блэр снова перевела взгляд на металлический предмет в его огромной руке. «Ладно, Блэр, делать нечего. Вперед». Кроме того, как он только что напомнил ей, у нее нет выбора. Полчаса – и все будет кончено. Просто нельзя думать о Джоше, о том, как пуля пробила насквозь его тело. «О Господи! Только полчаса… и все».
      Блэр молча повернулась и направилась к лестнице, ведущей в подвал. Сзади она слышала тяжелые шаги Калеба.
      Очутившись у двери в подвал, она остановилась. У нее было такое ощущение, что ее ведут на казнь. Калеб сделал шаг вперед и открыл перед ней дверь.
      Блэр впервые оказалась в этой части дома. К ее удивлению, подвальчик оказался довольно уютным. Маленькие круглые окошечки в верхней части стены заливали помещение мягким светом. В дальнем углу виднелся стол, напротив него стояла аккуратно заправленная койка. А прямо перед собой Блэр увидела мишени. Она проглотила комок, подступивший к горлу, и слабо кивнула:
      – Я… готова.
      – Молодец.
      Услышав его низкий, хриплый голос, она почувствовала неожиданную слабость. Отведя глаза, Блэр попыталась скрыть охватившее ее волнение. Теперь она уже не знала, чего боится больше – Калеба или того, что ей сейчас предстоит.
      Держась на безопасном расстоянии друг от друга, они приблизились к мишени и остановились у черты.
      Калеб обернулся к Блэр и протянул ей пистолет.
      – Пожалуйста, покажи мне сначала. Я давно не держала его в руках. Мне повезло – я никогда не стреляла в человека.
      Калеб сурово прищурился:
      – Тебе и впрямь повезло. Можешь мне поверить, стрельба по живым мишеням – малоприятное занятие, даже если речь идет об отъявленном мерзавце. – Он помолчал, потом добавил: – Ну хорошо, поскольку тебе давно не доводилось пользоваться автоматическим пистолетом 45-го калибра, я начну с азов.
      – Спасибо, – промолвила Блэр, радуясь, что ей удалось выиграть немного времени.
      – Смотри, как я взведу курок левой рукой.
      Он продемонстрировал это, но Блэр уставилась на пистолет в полном замешательстве, никак не решаясь взять его в руки.
      – На, держи. – Он сунул пистолет ей в руку. – Твоя очередь.
      Блэр дрожащими пальцами стиснула пистолет.
      Коротко вздохнув, Калеб решительно зашел сзади и повернул ее лицом к мишени, направляя и помогая удерживать оружие.
      Блэр показалось, что реальность ускользает от нее и яростное желание охватывает ее жаркой волной. В его объятиях она чувствовала себя беспомощной и слабой. Все ее ощущения настроились на человека, чьи большие, сильные руки обхватили ее, как мягкие, но прочные оковы.
      Калеб откашлялся.
      – Запомни, – произнес он. – Держи пистолет крепче, обеими руками, не сгибай руки в локтях.
      – Постараюсь, – шепотом ответила Блэр. В горле у нее пересохло.
      Затем с его помощью она нажала на курок. Оглушительный выстрел эхом пронесся по подвалу, и Блэр испуганно вздрогнула.
      Калеб крепче сжал ее руки, помогая справиться с отдачей.
      – Меня чуть назад не отбросило, – хрипло произнесла она, забыв обо всем, кроме того, что он обнимает ее.
      Калеб чуть отстранился и произнес:
      – Неплохо. Продолжай.
      Блэр застыла неподвижно. «У тебя хорошо получается. Продолжай. Скоро все это закончится». Она прищурилась, тщательно прицелилась в центр мишени, держа пистолет на вытянутых руках, и выстрелила.
      – Хорошо, – похвалил Калеб. – Еще раз. – Его голос прозвучал почти нежно, ласково.
      Взяв у него обойму, она зарядила пистолет и снова прицелилась. Но сейчас руки ее предательски дрожали, и она никак не могла справиться с волнением.
      – Позволь, я помогу, – прошептал Калеб. Но вместо того чтобы поддержать ее трясущиеся руки, он обнял ее за талию.
      Блэр изумленно ахнула.
      Пистолет затрясся в ее руках, и ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы его удержать.
      – Калеб! – испуганно выдохнула она.
      Но он не обратил на ее возглас никакого внимания. Его руки скользнули от талии к ее обнаженным предплечьям. По спине у нее побежали мурашки от его прикосновений.
      – Блэр, Блэр, – запинаясь, шептал он. – Такая нежная…
      Не успела Блэр возразить, как почувствовала на своей шее его влажные губы. Трепет прошел по ее телу.
      Она слабо покачивала головой из стороны в сторону, чуть слышно постанывая и всем существом отдаваясь новым для себя ощущениям.
      – Сладкая… какая ты сладкая, – хрипло шептал Калеб.
      Такого с ней еще не бывало. И в этот момент восторг и наслаждение сменились паникой. Пуговички ее блузы медленно, одна за другой, были расстегнуты. Пистолет выпал из ее рук и с глухим стуком ударился об пол.
      Сердце ее колотилось так отчаянно, словно хотело вырваться из груди.
      – Нет, Калеб… не надо, – простонала она.
      – Прошу тебя… не останавливай меня сейчас, – перебил он ее, и его горячее дыхание опалило ей кожу. – Мы оба этого хотели…
      И его рука проникла в ее кружевной бюстгальтер такого же темно-фиолетового цвета, как и блузка.
      От прикосновения его пальцев к ее коже Блэр совершенно размякла и томно прильнула к нему, учащенно дыша. У Калеба вырвался приглушенный стон, и он, как слепой, стал ласкать, поглаживать и мять ее нежные груди. Услышав его стон, Блэр повернула голову. Губы их встретились и слились в жарком поцелуе.
      Время остановилось. Поцелуй был горячим, страстным и глубоким и, казалось, продолжался целую вечность.
      – Сладкая… нежная… – бормотал Калеб.
      Блэр понимала, что должна положить конец этому безумию, но ничего не могла с собой поделать. Его губы творили с ней что-то невообразимое и превращали в рабыню, покорную любому его желанию.
      Когда же Калеб наконец оторвался от ее губ, Блэр сделала слабую попытку отстраниться.
      – Нет! – воскликнула она, но его рот снова впился в ее шею, а руки продолжали ласкать ее грудь и живот – не спеша, медленными, завораживающими движениями. Когда он добрался до застежки ее джинсов, Блэр уже не сопротивлялась. С этой секунды она превратилась в глину в его руках, из которой он мог лепить все, что угодно.
      Калеб сейчас способен был воспринимать только ее внешность, аромат, вкус. Он знал, что просто умрет, если не овладеет ею. К черту профессионализм и ответственность! Он балансирует на краю пропасти. Надо дать волю чувствам, а что будет потом – наплевать!
      Блэр прошептала:
      – Калеб, я… – Голос ее задрожал, выдавая смятение и испуг.
      – Ш-ш-ш, – остановил он ее, – ничего не говори.
      Заметив слезы у нее на ресницах, он нежно собрал их губами. Она прильнула к нему, и в это мгновение он понял, что для них теперь нет пути назад.
      Он еще крепче прижал ее к себе. Блэр не сопротивлялась. Он запустил руку в ее волосы, и густые шелковистые пряди заструились меж его пальцев.
      Блэр, затаив дыхание, смотрела на него. Он молча обхватил ее лицо ладонями и притянул к своим губам. Ее руки скользнули под его рубашку, ощупывая его мускулы и проводя ладонями по гладкой коже.
      Наконец он чуть отстранил ее от себя и быстро освободил от бюстгальтера и блузки, затем его проворные пальцы стянули с нее кружевные трусики.
      Калеб наклонился и отбросил в сторону ее одежду, потом провел ладонями по ее бедрам, привлекая к себе, и его губы сомкнулись на ее нежной округлой груди, пока соски не превратились в тугие бутоны.
      С этого момента они словно обезумели.
      Блэр стала лихорадочно раздевать его, и он услышал ее приглушенный стон удовольствия, когда их обнаженные тела соприкоснулись.
      У Блэр закружилась голова, и она опустилась на ковер, подчиняясь Калебу.
      – Ты само совершенство, – шептал он.
      Блэр горела как в лихорадке. Она отбросила прочь все доводы рассудка, поскольку иначе ей пришлось бы положить конец этой безумной вспышке страсти. А как раз этого-то ей и не хотелось сейчас. Его горячий рот обжигал ее кожу, и Блэр с прерывистым вскриком отдалась наслаждению, которое дарили его поцелуи.
      – О, Блэр, – хрипло прошептал он, – я не в силах больше ждать.
      – Да… прошу тебя… сейчас, – выдохнула она, успев подумать, что его поцелуи просто божественны. Его пальцы, легкие, как мотыльки, пробежали по ее бедрам, ягодицам и скользнули к ней между ног.
      Как только он достиг ее сердцевины, из груди ее вырвался протяжный прерывистый вздох.
      – Ах… да… о да!
      Когда же он погрузился в ее влажное тепло, она застонала, двигаясь вместе с ним, оставляя на его плечах легкие следы от укусов и вскрикивая в тишине.
      Ее бедра сжались, живот вздрагивал по мере того, как она поднималась все выше и выше к вершине наслаждения, которого никогда до этого не знала, полностью отдаваясь и подчиняясь ему. И когда она достигла этой вершины, то, вскрикнув, припала лицом к его груди, и ее приглушенный стон слился с его собственным…
 
      Позже, лежа рядом с ней, Калеб впервые почувствовал угрызения совести и сожаление. Что она сейчас чувствует? – спрашивал он себя. Он не знал, но догадывался. Она лежала, повернувшись к нему спиной и свернувшись калачиком. Спала ли она? Вряд ли. Как, впрочем, и он сам.
      Сдержав резкий вздох, Калеб потянулся за своей рубашкой. Накрыв Блэр, он заложил руки за голову и уставился в потолок, мысленно обзывая себя самыми последними словами.
      Его охватили злость и досада. Как теперь ему исправить то, что он натворил? Более того, как он посмел забыть, что Блэр Браунинг – его деловой партнер? И это после всего, что он себе внушал! Для собственного спокойствия необходимо держаться от нее подальше и больше к ней не прикасаться.
      «Нет!» – мысленно воскликнул он. Но суровая реальность снова все расставила по своим местам. Он должен оставить ее в покое, это единственный выход. Однако внутренний голос подсказывал ему, как всегда безошибочно, что сделать это будет труднее всего, особенно после того, как он только что насладился ее телом, слышал ее крики восторга. Внезапно его собственное тело напряглось, сгорая от желания.
      Любовь? Неужели это любовь? И снова слово «нет» промелькнуло в его сознании. Нет, конечно же, нет. Это исключено. Он не позволит ей проникнуть к себе в душу. Нельзя допустить повторения прошлых ошибок. Один раз он уже обжегся. Когда его первая любовь и первый брак разбились на тысячу осколков, он запер дверь перед чувством. Блэр заслуживает гораздо лучшей доли.
      – Блэр… – Он должен все ей объяснить, и она его поймет. – Нам надо поговорить.
      Блэр не спала, но ей так хотелось забыться! Тогда ей, быть может, удастся избавиться от тоскливого отчаяния, разрывающего ее изнутри. Прижав рубашку к груди, Блэр повернулась и взглянула на него. Лицо ее было мокро от слез.
      – Нам не о чем разговаривать.
      Острая боль пронзила его сердце. Калеб потянулся к ней, но Блэр отпрянула.
      – Нет… не прикасайся ко мне.
      – Прости. – Голос его звучал хрипло, взгляд черных глаз стал пустым и холодным.
      – Извиняться не обязательно, – устало отозвалась Блэр. – Я хочу уехать домой. Сегодня же.
      Калеб посмотрел на нее, затем медленно поднялся и натянул джинсы, чувствуя себя так, словно жарким солнечным днем его бросили в глубокий холодный колодец.

      Дома. Наконец-то!
      Радостное чувство охватило ее – то есть оно должно быть радостным, поправила себя Блэр, прищурившись на солнце, бьющее в окно ее офиса. Но в ее жизни все теперь перевернулось и стало бессмысленным. Она облокотилась о подоконник и выглянула на улицу.
      За окном сияло чистое голубое небо, какое бывает только весной. Как обычно, на улице было полно людей, с радостью оставивших свои душные кабинеты, чтобы подышать свежим воздухом.
      Но не Блэр. Не сегодня, хотя ей всегда нравилось бродить по городу. Тесно прижатые друг к другу дома, похожие на разноцветные кубики, аккуратно расставленные на холмах, по-прежнему завораживали ее взгляд, как и петляющие улочки, спускающиеся к ярко-голубой воде. И в такие моменты ей больше всего хотелось бросить все и побежать к морю.
      Но сейчас это исключено. Она сама себя наказала.
      Блэр переменила позу, продолжая щуриться на солнце, отражавшееся в окне дома напротив. На мгновение зажмурив глаза, она попыталась сбросить внутреннее напряжение, но это не помогло.
      И что на нее нашло? Почему она бросилась в объятия Калеба Ханта и занималась с ним любовью? Именно любовью, а не сексом. И это тревожило ее больше всего. Даже сейчас еще сильны были воспоминания о том, что недавно произошло между ними.
      Когда она заявила, что хочет уехать домой, Калеб подчинился беспрекословно – похоже, он и сам стремился к тому же. Упаковав вещи и закрыв коттедж, они в молчании отправились в Денвер. И во время полета сказали друг другу от силы несколько слов.
      Прибыв в Сан-Франциско, он холодно напомнил ей:
      – Ты знаешь, что тебе надо делать. Я буду рядом.
      Вот так она избавилась от продолжения пытки.
      С того момента, как она бросила чемоданы на постель, ее обуяла лихорадочная активность.
      Перво-наперво она позвонила матери и Кайлу и сообщила им о своем возвращении. Однако причину своего поступка Блэр не могла определить однозначно. То ли она и впрямь соскучилась, то ли боялась остаться наедине с собственными мыслями.
      Сара настояла на том, чтобы она приехала к ней на обед и привезла Кайла. Блэр так и сделала. И, к ее немалому удивлению, вечер прошел очень неплохо. Мать так радовалась ее возвращению, что особенно не терзала расспросами.
      После этого Блэр с головой окунулась в работу. В ее отсутствие Лайза постаралась, но кое-что ей было не под силу. Ответственность за проведение показа мод по-прежнему лежала на Блэр.
      И теперь, два дня спустя, час расплаты настал. Она снова спрашивала себя: что на нее нашло? Почему она переспала с Калебом? Блэр чувствовала себя униженной, хотя виновата во всем оказалась только она сама. Но ей до сих пор было больно. Больно и обидно, что она отдалась ему так легко, бездумно – фактически спровоцировала его на этот шаг.
      И это после того, как он с ней обращался! Какая женщина в здравом рассудке пожелала бы его?
      – Я, – прошептала она вслух. – Я, безмозглая дура, совсем потеряла голову.
      Поначалу ей хотелось просто проверить, сможет ли она увидеть, что скрывается за внешней сдержанностью и холодностью Калеба, и пробудить в нем человеческие эмоции. Да, она получила даже больше, чем ожидала. Теперь она поняла, что играла в опасную игру и то, что поначалу казалось ей забавным, на самом деле очень серьезно.
      Но как только он коснулся ее и Блэр почувствовала его губы на своих губах, что-то внутри у нее оттаяло, и из глубоко скрытого резервуара хлынули ощущения, о существовании которых она даже не подозревала. И все равно она не имела никакого права вести себя так бездумно, так глупо и опрометчиво.
      Это не любовь. В этом-то она была уверена. Внезапно ее лицо побледнело как мел. О Господи, нет, конечно! Это нельзя назвать любовью. Как можно любить человека, которого она знает всего две недели и который ей неприятен? Так не бывает. И думать иначе – настоящее безумие.
      И вот еще что: как она могла влюбиться в мужчину, чья работа начисто лишила его души и оставила только великолепное тренированное тело и холодный, расчетливый ум?
      Но сейчас Блэр знала наверняка: ей будет непросто вычеркнуть его из своей жизни. Если вообще удастся.
      Блэр не сразу услышала телефонный звонок. Нежный голосок Лайзы вернул ее к реальности.
      – Это тебя, Блэр. Первая линия.
      – Тебе назвали имя? – спросила Блэр, взглянув на свою ассистентку. Маленькая, хрупкая, крашеные волосы. Но у нее приятные черты лица, красивые руки, длинные изящные пальцы и звонкий переливчатый смех.
      Лайза кивнула:
      – Да. Он сказал, что его зовут Уоррел. Это, наверное, Джек.
      – Спасибо, – улыбнулась Блэр с нескрываемым облегчением.
      Как только Лайза удалилась, она подняла трубку и произнесла:
      – Здравствуй, Джек.
      – Ну, как дела? – спросил Уоррел, отбросив вежливые формальности.
      – Все прошло гладко, – солгала она. – Но я рада, что снова вернулась домой.
      – Мм… странно. А вот Калеб мечется, как раненый медведь.
      Блэр промолчала.
      – Джек, не пытайся поймать меня на слове.
      Он вздохнул:
      – Хорошо, Блэр. Просто я бы не хотел, чтобы у вас возникли трудности при выполнении задания. Если между тобой и Калебом имеются трения, то…
      – Я справлюсь.
      Последовала пауза. Затем он спросил:
      – Ты готова действовать?
      – Да, сегодня.
      – Ты говорила об этом Калебу?
      По лицу ее пробежала тень.
      – Нет. Не говорила. Я вообще с ним не встречалась.
      – Хорошо, я скажу ему, чтобы он был в курсе. Мы оба будем с тобой на связи.
      В трубке послышались гудки. Блэр не стала класть трубку и сразу набрала номер, записанный в блокноте.
      Спустя несколько секунд она произнесла:
      – Доброе утро. Могу я поговорить с мистером Таннером?
 
      Калеб не соизволил постучать и ввалился в дверь, направляясь к кабинету Джека Уоррела. Секретарша и не пыталась остановить его – он пронесся мимо на всех парусах.
      – Ты хотел меня видеть? – спросил он, остановившись у стола своего босса.
      Уоррел поднял глаза от стопки документов и потянулся за трубкой, внимательно изучая Калеба.
      – Так-так, – протянул он, – я вижу, ничего не изменилось. Выглядишь ты неважно. – С этими словами Уоррел принялся спокойно набивать трубку.
      Калеб вздохнул – терпение его было на исходе.
      – Черт подери, Джек, ты ведь позвал меня не на медицинский консилиум? – взревел он.
      Уоррел ухмыльнулся:
      – Нет, но, принимая во внимание то, как ты ведешь себя после возвращения из Денвера, это не такая уж плохая идея.
      Калебу стало неловко. Нельзя допустить, чтобы Уоррел со своим чутьем ищейки пронюхал о том, что произошло между ним и Блэр – не его это дело. И все же надо как-то успокоить его тревогу.
      – Что, так плохо? – усмехнулся он.
      – Да, неважно.
      – Ну и ладно, – сказал Калеб. – Просто у меня полно забот в последнее время.
      Уоррел откинулся в кресле и попыхивал трубкой с самым невозмутимым видом. Но Калеба не так легко было провести. Он знал, что Уоррел тонко чувствует малейшие перемены к лучшему или к худшему или их отсутствие. Калеб понял, что ему не удалось убедить Уоррела в отсутствии перемен в его отношениях с Блэр.
      И он не ошибся.
      – Как ты думаешь, я был прав, выбрав Блэр Браунинг на это задание? – небрежно поинтересовался Уоррел.
      Калеб нахмурился, но промолчал.
      – Ты волнуешься за нее? – продолжал допрашивать Уоррел.
      Калеб молча встал, подошел к столику с кофеваркой и налил себе полную чашку, по-прежнему игнорируя вопросы Джека.
      – Ну, если тебя это утешит, то я тоже волнуюсь, – серьезно промолвил Уоррел.
      Калеб резко обернулся и пролил кофе.
      – Черт подери! – вскрикнул он, опуская чашку на столик. Мрачно насупившись, он обмотал ошпаренную руку носовым платком. Неужели с Блэр что-то случилось в его отсутствие?
      Уоррел чуть заметно усмехнулся:
      – Мне бы надо предоставить тебе отпуск на несколько дней, чтобы ты как следует отдохнул, сынок. Никогда не видел тебя таким взвинченным.
      – Черт возьми, Джек! Не лезь не в свое дело! – Калеб стиснул руки в кулаки и холодно добавил: – Перестань ходить вокруг да около и скажи, что слышно о Блэр.
      Ухмылка моментально исчезла с лица Уоррела.
      – Мне только что передали, что Таннера основательно прижали и он начинает нервничать и срываться. Времени почти не осталось.
      – Ну и что? Мы и раньше это предвидели.
      – Верно, – согласился Уоррел. – Но мы не смогли предугадать, как это на нем отразится. Вчера Таннер был на вечеринке, играл в карты, напился и… – Уоррел щелкнул языком, – вышел из себя и принялся избивать свою спутницу. Его тут же оттащили от нее, но он успел основательно ее избить.
      Сердце Калеба екнуло, но голос его не дрогнул.
      – Настоящий джентльмен, – насмешливо протянул он.
      – Скажем так, он вряд ли получит награду Американского легиона, – ответил Уоррел с усталым вздохом.
      – Полагаю, напрасно ожидать, что этот подонок проведет ночь в тюрьме? – с надеждой спросил Калеб.
      Уоррел только выругался в ответ.
      В комнате наступила тишина. Калеб был мрачен, Уоррел – бледен и взволнован.
      Наконец Калеб промолвил:
      – Мы не можем отпустить Блэр в лапы к этому маньяку. Что, если он узнает…
      Уоррел встал и жестом заставил его замолчать.
      – Слишком поздно. Да и в любом случае нам все равно пришлось бы через это пройти. Другого выхода нет.
      По спине Калеба пробежал холодок.
      – Что значит «слишком поздно»? – спросил он, пропустив мимо ушей все остальное.
      – За этим я и позвал тебя. Она позвонила Таннеру и сегодня вечером собирается к нему домой на ужин.
      Калеб вскинул голову и замер. Сейчас он напомнил Уоррелу зверя, почуявшего опасность.
      – Запрети ей туда приходить!
      Уоррел смерил его ледяным взглядом:
      – Ты что, спятил? Мы не можем этого сделать. Не забывай, что именно для этого ты ее тренировал. Только с ее помощью нам удастся поймать этого мерзавца.
      Калеб с трудом перевел дух.
      – А если он накинется на нее, как на ту женщину на вечеринке?
      – Этого не случится, я уверен.
      – Уверен? – переспросил Калеб угрожающим тоном. – Сомневаюсь. Иначе ты бы не признался, что тревожишься за нее.
      Они встали и молча уставились друг на друга.
      Уоррел первым отвел взгляд, но голос его прозвучал решительно.
      – Хорошо, я волнуюсь за нее. Но я не собираюсь отменять приказ. Как только я узнал последние новости о Таннере, я немедленно позвонил Блэр. Будем надеяться, что ты хорошо ее подготовил.
      Калеба охватило холодное бешенство. Упершись ладонями в стол, он приблизил к Уоррелу лицо, так что тот мог видеть крошечные морщинки вокруг его зловеще сощуренных глаз.
      Несколько секунд они молча буравили друг друга взглядами. Сравнение с диким зверем вновь пришло Уоррелу на ум.
      – Джек, тебе кто-нибудь говорил, что ты мерзавец?
      Через секунду Калеб исчез.
      Спустя некоторое время Хант сидел за столом в своей холостяцкой берлоге и никак не мог прийти в себя. Он с отвращением заметил, что у него трясутся руки. Уоррел наверняка теперь рвет и мечет. Его, впрочем, нельзя винить за это: Калеб и впрямь в последнее время напоминал сжатую пружину. Так продолжалось все время после его возвращения из коттеджа. Неуловимая тень Блэр Браунинг преследовала его во сне и наяву, и он никак не мог от нее избавиться.
      Впервые в жизни он не в силах контролировать ситуацию. «Ради Бога, только не паникуй! Блэр – взрослая девочка и умеет постоять за себя. Ты волнуешься совершенно напрасно. Если он посмеет дотронуться до нее хоть пальцем, она даст ему отпор. Но сумеет ли?»
      Калеб встал и подошел к окну. Таннер – известный пижон и опытный обольститель. Что, если… Нет! Он не станет даже думать об этом.
      И что с ним такое творится? Разве он не обещал себе держаться от нее подальше? Разве не запер он в глубине свой памяти те минуты, проведенные вместе, когда он ласкал ее грудь, бедра и покрывал поцелуями ее тело…
      – Я справлюсь с собой, – прошептал Калеб вслух, не замечая, что голос его пронизан болью. – Я справлюсь.
      И все равно продолжал думать о Блэр – единственной женщине, которой удалось затронуть в его душе неведомые ранее струны. К тому моменту, когда он вышел из офиса, у него было такое чувство, будто он провел пять раундов на боксерском ринге.
 
      Блэр вышла из такси в одном из самых престижных районов Сан-Франциско. Сегодня она выглядела потрясающе: на ней была одежда от известного дизайнера – платье персикового цвета из переливчатой шелковой органзы, ниспадающее с одного плеча.
      Платье подчеркивало высокую грудь, узкую талию и плавную линию бедер. При ходьбе оно красиво струилось вокруг ног. Волосы она убрала в высокую прическу, оставив несколько витых локонов у висков, и пребывала в надежде, что в таком виде способна привлечь внимание любого мужчины, в особенности Пола Таннера.
      Если бы только настрой у нее был соответствующий, все было бы в порядке. К несчастью, весь день она была как на иголках.
      Как только Таннер взял трубку, выслушал ее предложение сфотографировать его особняк для журнала «Хоум бьютифул» и дал свое согласие, она поняла, что назад возврата нет. Тем более после того, как он пригласил ее провести с ним следующий вечер. Приглашение было настоящим подарком судьбы и предоставляло ей возможность выполнить задание гораздо раньше, чем она предполагала.
      Когда Блэр сообщила о своей удаче Уоррелу, он пришел в восторг. Но спустя несколько часов она узнала, что накануне вечером Таннер зверски избил свою подружку. Уоррел наказывал ей быть как можно осторожнее.
      С этого момента Блэр страшилась предстоящей встречи больше, чем когда-либо. Но она твердо решила скрыть свою тревогу за внешней невозмутимостью и сделать свою часть работы как можно лучше. «Красотка» прославилась в свое время тем, что ей удавалось добывать секретные материалы, используя свою красоту и ум. Она без труда завоевывала доверие мужчин.
      Однако на этот раз Блэр не чувствовала былой уверенности. Пол Таннер не похож на других. Рано или поздно он заподозрит неладное. Но она ни перед чем не остановится, чтобы засадить его за решетку.
      Расправив плечи, Блэр направилась к ярко освещенному зданию, предварительно бросив мимолетный взгляд назад. Не хватало еще, чтобы Калеб следовал за ней как тень – нервы у нее и так напряжены до предела. Назначив встречу с Таннером и доложив об этом Уоррелу, она ждала звонка от Калеба. Но он не позвонил, и это ее даже обрадовало. Слежка ей сейчас ни к чему.
      Она улыбнулась и кивнула швейцару в униформе, проходя мимо него в парадную дверь. Минуту спустя она уже поднималась в стеклянном лифте в пентхаус Таннера. Когда двери лифта распахнулись, перед ней открылся коридор, устланный ковровой дорожкой, и белая дверь.
      Она тихонько постучала, дверь тотчас отворилась, и ее встретил высокомерный дворецкий.
      – Добрый вечер, мадам, – вежливо произнес он.
      Блэр улыбнулась и слегка склонила голову, подавая ему накидку.
      Внимание Блэр сразу привлекла великолепная люстра. Правда, у нее не было времени осмотреть другие детали интерьера. Она успела только заметить полированный мраморный столик и старинное зеркало, прежде чем ее проводили в холл. Ступая по толстому ковру с густым ворсом, Блэр прошла в комнату, освещенную светом множества ламп.
      Стиль и роскошь старого Сан-Франциско произвели на Блэр неотразимое впечатление. Вся обстановка квартиры являлась показателем огромных доходов ее владельца, начиная от красновато-коричневых диванов и картин на стенах до прелестного пианино в углу комнаты и потрясающего вида на залив из окон во всю стену.
      Теперь понятно, почему Таннер разорился. Содержать такую роскошную квартиру не каждому по средствам.
      – Очень рад, миссис Браунинг. Добро пожаловать в мой дом.
      Блэр изобразила ослепительную улыбку, глядя, как к ней направляется хозяин апартаментов с ответной улыбкой на губах. Впрочем, улыбка эта не отражалась в его глазах – они оставались такими же холодными, как северный ветер в январе.
      – Я тоже очень рада, мистер Таннер, – нежно проворковала Блэр, стараясь не отдернуть руку, когда он взял ее за локоть. Он и в самом деле настоящий обольститель. В нем все было безупречно – даже слишком безупречно. Серый костюм в полоску, рубашка и галстук наверняка сшиты специально на его невысокую плотную фигуру. Он был примерно одного роста с Блэр.
      – Давайте отбросим ненужные формальности, – предложил Таннер, усмехаясь. – Зовите меня Пол. А я могу называть вас просто Блэр? У вас такое красивое имя.
      – Конечно, – легко согласилась Блэр, улыбаясь и стараясь делать вид, что не замечает, с каким откровенным бесстыдством он разглядывает ее. При одной мысли о том, что этот человек виновен в гибели Джоша, ее охватывал панический ужас.
      – Что бы вы желали выпить?
      – Стакан белого вина, если вас не затруднит, – пробормотала она.
      Он передал ее заказ слуге, которого звали Мартин, и снова повернулся к ней.
      «Надо быть осторожнее в присутствии Мартина, – подумала Блэр. – У него, похоже, глаза на затылке».
      – Идемте, я представлю вас остальным гостям, – сказал Таннер.
      Блэр с улыбкой последовала за ним к дивану, на котором парочка слушала музыку и пила вино.
      Мужчина поднялся им навстречу.
      – Джо и Мардж, позвольте вам представить Блэр Браунинг. Она фотограф и собирается делать фоторепортаж о моем доме для… – Он умолк и вопросительно взглянул на Блэр.
      – Для «Хоум бьютифул», – подсказала Блэр самым любезным тоном.
      В глазах Таннера появился странный огонек. Он обнял Блэр за талию, и ей потребовалось все ее самообладание, чтобы не сбросить его руку и не отпрянуть от него.
      – Ах да, – улыбнулся он, – я никак не мог вспомнить.
      – Очень, очень рад, – произнес Джо Далтон, пожимая ей руку.
      Джо был высокий тучный седовласый мужчина в очках. Впрочем, у него была приятная улыбка.
      Мардж Далтон тоже улыбнулась ей и ее «привет» прозвучало совсем по-детски, что вполне соответствовало ее юному личику. Джо Далтон, по-видимому, украл ее прямо из колыбельки. Она по крайней мере лет на двадцать младше мужа, но внешность у нее миленькая – каштановые, коротко стриженные кудри и живые зеленые глаза.
      После того как Мартин подал напитки, они уселись на диван и принялись обсуждать последние новости, главной из которых была авария, произошедшая с пассажирским лайнером. В ходе беседы Блэр узнала, что Далтон – специалист по компьютерам и имеет собственную фирму, а его жена ничем не занимается и только тратит заработанные им деньги. Интересно, они знают, что их друг Пол Таннер – банкрот? Вряд ли.
      Перед обедом Пол предложил ей осмотреть дом. Этого-то Блэр и добивалась. Ей было необходимо ознакомиться с квартирой, чтобы безошибочно ориентироваться в сложном лабиринте комнат. Далтоны их сопровождали, и Блэр это было на руку: ей сейчас меньше всего хотелось отбиваться от настойчивых притязаний Таннера.
      Спустя некоторое время подали обед в роскошной столовой, к которой примыкала кухня, оформленная с великолепным художественным вкусом. Но хотя жаркое в винном соусе было восхитительно, Блэр едва притронулась к еде.
      Все это время она чувствовала на себе горячий взгляд Таннера, который, однако, продолжал вести неспешную вежливую беседу. Блэр одарила его ослепительной улыбкой. Может, он считает ее легкой добычей? В интересах дела она готова была признать, что так даже лучше, но в глубине души надеялась на обратное.
      – Скажите, Блэр, – тихо произнес Таннер, обращаясь к ней одной, – вы действительно считаете, что мой дом достоин вашего фоторепортажа?
      Блэр захлопала ресницами.
      – О, ваш дом – само совершенство, – благоговейно выдохнула она. – Я бы хотела начать работу как можно быстрее.
      – Полагаю, вам приходилось неоднократно слышать, что вы красивая женщина, – прошептал он.
      Блэр ответила в тон ему:
      – Мне приятно услышать это снова, особенно от вас.
      – Мне бы хотелось снова встретиться с вами. Наедине.
      Блэр внутренне сжалась.
      – Я… буду рада продолжить знакомство.
      – Я вам позвоню, – сказал Таннер и сжал ее руку, принимая согласие Блэр как должное.
      После обеда, пока остальные гости наслаждались прохладительными напитками, Блэр удалось потихоньку ускользнуть. Извинившись, она направилась в ванную. Очутившись там, Блэр прижалась к стене, тяжело дыша.
      Уже поздно, и ей пора домой. Теперь или никогда. Все будет нормально, успокаивала она себя. Ее цель – телефон в его кабинете, который расположен рядом с ванной. Она проскользнет туда незамеченной.
      И все же Блэр медлила в нерешительности. Удастся ли ей выполнить задуманное? Ноги ее словно приросли к полу. Она ведет себя так, будто это ее первое задание.
      – Хватит тянуть, – шепнула она своему отражению в зеркале. – Ты теряешь драгоценное время.
      Проникнуть в кабинет оказалось и в самом деле просто. Проскользнув в дверь, Блэр прислонилась к стене и с трудом перевела дух, пытаясь расслабиться. Секунду спустя она направилась к столу, двигаясь по залитой лунным светом комнате бесшумно, как привидение. Дыхание ее прерывалось, в горле пересохло. Дрожащими пальцами она открыла сумочку и вынула из нее крошечный приборчик. Затем, затаив дыхание, нащупала телефон и в соответствии с указаниями, которые дал ей Калеб, поставила на него «жучок».
      Выполнив все, что от нее требовалось, Блэр вновь прислонилась к стене, чувствуя, как струится у нее по спине липкий холодный пот. Страх никак не хотел ее отпускать.
      И даже после того, как она благополучно добралась домой и легла в постель, сердце ее бешено колотилось, как будто она все еще была там, в темном кабинете.
      – Успокойся, – приказала себе Блэр, вертясь на кровати.
      Вскоре после этого она встала и направилась в ванную, где, не справившись с приступом тошноты, опорожнила свой взбунтовавшийся желудок.
 
      На следующий день Калеб ждал ее у подъезда.
      Блэр увидела его, выходя из здания, где располагался ее офис. Едва она приблизилась к обочине, правая дверца его автомобиля распахнулась.
      – Залезай, – коротко приказал он.
      Блэр медлила, собираясь с духом. Она не виделась с ним с того самого дня, когда они занимались любовью в его коттедже.
      – Блэр! – На этот раз в его тоне явно слышалось раздражение.
      Она сбросила с себя оцепенение и оглянулась. Вокруг сгрудились автомобили, отчаянно сигналя.
      Не теряя более ни секунды, Блэр села в машину и захлопнула дверцу. Убедившись, что она пристегнула ремень, Калеб рванул вперед, не отрывая взгляд от дороги.
      Волнуясь, Блэр украдкой поглядывала на его резко очерченный профиль. От него пахло приятным одеколоном, и выглядел он тоже потрясающе. На нем были коричневые брюки и рубашка в коричневую и белую полоску.
      В молчании Калеб маневрировал в плотном потоке машин, продвигаясь к побережью. Как долго они так ехали, Блэр не могла сказать. Она смотрела в окно, стараясь не думать о его присутствии.
      – Ну, рассказывай, – произнес он наконец. – Как все прошло?
      Блэр по-прежнему не отрывала взгляд от окна, глаза ее затуманились слезами.
      – Я… сделала то, что должна была сделать.
      – Проблем не было?
      – Нет, – коротко отрезала она. «Если не считать того, что я испугалась до полусмерти».
      Лицо его посуровело, и голос стал требовательнее.
      – Детали, Блэр. Мне нужны детали!
      – Не смей на меня кричать! – взорвалась она, потеряв самообладание.
      – Блэр, да я и не думал…
      – Нет, думал, – перебила она его. Затем с напускным спокойствием продолжала: – После… после того как я несколько часов вынуждена была терпеть очаровательное общество Пола Таннера, – тут она сделала паузу, – и его нахальные приставания, мне наконец удалось проникнуть в его кабинет и установить подслушивающее устройство на телефон. Конец отчета. Доволен?
      Калеб выругался и круто свернул на обочину дороги. «Нет, черт побери! – мысленно воскликнул он. – Как я могу быть доволен, когда этот подонок тянет к тебе свои грязные лапы? – Представив, как Таннер обнимает ее, Калеб чуть не лишился рассудка. – Тише, тише, успокойся. Это ее работа…»
      В тишине было слышно, как шумит ветер и плещутся о берег волны.
      Калеб повернулся к Блэр и уставился на нее, борясь с желанием заключить ее в объятия и прижать к себе. Поступить так означало бы совершить самоубийство, и он это понимал.
      Но видение не исчезало. Калеб живо представил себе, как ее тело тает в его руках, как она запрокидывает голову, как его губы…
      «Прекрати, Хант! Она никогда не будет твоей».
      Аромат. Ее запах обволакивал его, возвращая к реальности. Он впился в нее взглядом. Перламутровая кожа, золотистые глаза, изящно очерченный рот. Совершенство. Само совершенство!
      – Знаешь, я был рядом с его домом, когда ты туда подъехала, – тихо промолвил он. – Ты была потрясающе красива.
      Блэр хотела что-то сказать, чтобы как-то разрядить напряженность, но не смогла вымолвить ни слова и молча уставилась на него во все глаза.
      – Блэр, прошу тебя, – хрипло прошептал Калеб, – не смотри на меня так, иначе…
      – Что иначе?
      В это мгновение мечта Калеба превратилась в реальность. Он потянулся к ней и прижал ее к себе так сильно, что ее волосы упали ему на лицо. Блэр затаила дыхание, и их губы слились в жарком поцелуе.
      – О Калеб! – простонала она, нежась в его объятиях. Никто не обнимал ее так, как этот мужчина.
      И тут все кончилось так же неожиданно, как и началось.
      – Нет! – Он оттолкнул ее, тяжело дыша. – Я… прости меня. Я обещал, что этого больше не повторится. О черт! – Калеб стукнул кулаком по рулю. – Я сам не знаю, что делаю!
      Ее тело было таким мягким, податливым, ему хотелось замучить ее ласками, овладеть ею прямо сейчас, среди бела дня. Боже правый!
      Блэр закрыла глаза, кровь гулко стучала у нее в висках. Как глупо, до смешного глупо! Зачем она позволила ему прикоснуться к себе? Это же безумие!
      И ведь знает, чем это кончится! Она для него всего лишь очередное увлечение, приятная передышка между заданиями, привлекательный объект, способный удовлетворить его похоть.
      И все же она каждый раз поддается на первое же его прикосновение…
      – Я отвезу тебя обратно в офис, – пробормотал Калеб, заводя мотор и резко надавив на газ.
      Ей стало нестерпимо больно и горько. Безнадежное отчаяние овладело ею.

      Блэр сняла трубку после второго звонка.
      – Блэр, это Пол Таннер.
      Блэр откинулась на подушку.
      – Какой сюрприз, – произнесла она.
      – Я вас разбудил?
      – Нет, я уже не спала.
      Он усмехнулся:
      – Хм, ранняя пташка. Мне такие женщины нравятся.
      Блэр поежилась, услышав в его голосе похотливые нотки, но постаралась ответить как можно небрежнее:
      – Я ждала вашего звонка.
      – Я знаю, – тяжело вздохнул он, – но у меня были кое-какие… проблемы, достаточно серьезные. – Он снова усмехнулся. – И у меня не было времени отвлекаться на хорошеньких женщин.
      «Уж это точно!»
      – Так когда я снова вас увижу? – спросила она проникновенно. – Мне пора приступать к работе. У меня мало времени, разве вы забыли? – солгала Блэр. Все средства хороши для достижения цели. А цель того стоит.
      – Поэтому-то я и звоню. Предлагаю вам начать с моего дома в Сан-Андреас в ближайший четверг, послезавтра, а мои апартаменты в пентхаусе сфотографировать потом. Вы не против?
      Блэр ответила сразу, стараясь ничем не выдать своей радости:
      – О, я согласна.
      – Отлично. Само собой, я приглашаю вас в качестве почетной гостьи.
      – Вот как?
      – Я устраиваю небольшой пикничок на выходные и приглашаю несколько пар, деловых партнеров, друзей… Кроме того, у вас будет возможность сделать фотографии, а также… – он сделал паузу и добавил тоном записного соблазнителя: – мы сможем узнать друг друга поближе.
      – С удовольствием, – проворковала Блэр, вложив в свои слова как можно больше нежности.
      – Хотите, я пришлю за вами автомобиль?
      Блэр лихорадочно соображала.
      – Нет… нет, это необязательно. Я ведь не знаю, когда освобожусь. Поеду на своей машине. Спасибо за предложение.
      – Не опаздывай, пташка, – промолвил он заговорщическим тоном. – Не заставляй меня ждать.
      – Полечу как на крыльях. До встречи, Пол.
      Она повесила трубку. Руки ее дрожали.
      Вот и началось. Долгожданный звонок Таннера. Прошло целых пять дней с того вечера и четыре дня после встречи с Калебом. Ее пульс участился. Она было решила, что Таннер больше не объявится и все ее усилия оказались напрасными.
      Тем не менее вынужденную отсрочку она употребила с большой пользой для своего бизнеса: провела собеседование с новыми манекенщицами и успела даже поработать с каждой индивидуально, готовясь к предстоящему шоу. Кайл помог ей представить каждую модель в наиболее выгодном свете. Блэр это не всегда удавалось. Так что пришлось улучшить технику фотосъемки и создать правильное освещение – без этого успех невозможен.
      Итак, времени она зря не теряла, и слава Богу! Согласившись участвовать в операции ФБР, Блэр боялась, что это повредит ее работе, но пока ей с блеском удавалось совмещать оба вида деятельности. Что ж, посмотрим, как будут разворачиваться события…
      Но самое главное, погрузившись в работу, она смогла отвлечься от мыслей о Калебе. Пока он вез ее обратно к зданию, где был расположен ее офис, они едва перемолвились парой слов, погруженные каждый в свои мысли. Калеб потребовал, чтобы она связалась с ним сразу же, как только ей позвонит Таннер, и она обещала. Вот и все.
      Блэр жила эти дни в постоянном напряжении. Она уже стала опасаться, что круги под глазами у нее никогда не исчезнут. И она никак не могла выкинуть Калеба из головы.
      Вот если бы ее тело не пело в его руках… Если бы ее грудь не трепетала при одном воспоминании о его поцелуях… Если бы…
      И теперь в довершение ко всему придется позвонить ему. Блэр сняла трубку: она понимала, что если не позвонит сейчас, то не позвонит уже никогда. В трубке раздались гудки, затем послышался щелчок.
      – Хант слушает.
      При звуке его голоса Блэр почувствовала, как у нее кружится голова и пол уходит из-под ног.
      – Калеб… это Блэр.
      И тут же тон его неуловимо изменился. Стал чуть мягче – или ей показалось?
      – Что-то случилось?
      Она облизнула губы.
      – Нет. Я… мне только что позвонил Таннер.
      – И что? – подхватил Калеб, весь превратившись в слух.
      – Он собирает гостей на выходные в своем поместье в Сан-Андреас и приглашает меня.
      – Устраивает праздничек? Интересно.
      – У тебя нет для меня никаких поручений перед отъездом?
      В трубке повисла напряженная тишина.
      – Да. Я хочу, чтобы ты и мне добыла приглашение.
      Калеб произнес эти слова спокойно, но они произвели эффект разорвавшейся бомбы.
      – Что? То есть… зачем? – пролепетала Блэр, чувствуя, как ее снова охватывает знакомое волнение – он будет рядом, совсем близко.
      Он ответил уклончиво:
      – Просто я подумал, что так будет лучше. Ну что, справишься?
      – Постараюсь, – пообещала Блэр, все еще удивляясь неожиданному повороту событий.
      – Позвони мне, – коротко приказал Калеб в своей обычной жесткой манере и повесил трубку.
      Второй раз за это утро руки у Блэр дрожали. Господи, да она не желает, чтобы Калеб был поблизости! И не то что три дня – ни одного дня! Когда он рядом, ее тело отказывается подчиняться голове, делая ее все более уязвимой и беззащитной перед его чарами.
      Что еще хуже, между ними ничего не изменилось. Они по-прежнему бесконечно далеки друг от друга и принадлежат к разным мирам. Он до сих пор считает ее избалованной аристократкой, а она видит в нем самодовольного гордеца, который понятия не имеет, что такое любовь.
      Так почему она продолжает идти этим тернистым путем, где ее ожидают только разочарования? «Потому что это твоя работа, твое задание. Сделай то, что от тебя требуется, и потом отойди в сторону».
      И тут Блэр вспомнила его поцелуи…
      – Хватит! – закричала она, откинув одеяло и решительно вскакивая с постели.
      Лучше занять себя чем-нибудь полезным, чем гоняться за бесплотной мечтой.
 
      Утро четверга выдалось ясным и солнечным, но Блэр заметила, что солнце проглядывает сквозь легкую акварельную дымку. Ее настроение, как и наступающий день, было таким же неопределенным и зыбким. Только что она ощущала прилив сил, а в следующую секунду чувствовала себя ни на что не способной.
      Она собиралась на пикник, пребывая в состоянии лихорадочного возбуждения: в эти выходные все должно решиться. Может, ей удастся выполнить задание за эти три дня? Надо получить список имен – это основная задача.
      Правда, подслушивающее устройство, которое она подключила к телефону Таннера, оказалось почти бесполезным: ей не удалось узнать ничего нового. Если он и поддерживал связь с русским агентом, то наверняка делал это не по телефону в своем кабинете. Блэр надеялась, что предстоящая встреча даст ей гораздо больше информации.
      К слову сказать, она придумала, как получить приглашение для Калеба. Поэтому она позвонила ему и сказала, что у нее есть план. К ее немалому удивлению, он расхохотался.
      – Что смешного? – сердито спросила она.
      – Ты проведешь меня под видом манекенщика?
      – Не паясничай, – оборвала его Блэр, не желая ворошить скользкую тему. – Я хотела представить тебя как своего помощника.
      – Ну, это еще куда ни шло.
      – Да неужели? – ядовито процедила она.
      В трубке снова раздался его смех.
      – О да, мэм, – протянул Калеб, – но дело в том, что один из моих друзей уже получил для меня приглашение. Он позвонил Таннеру и сказал, что я собираюсь купить одно из поместий, которое тот безуспешно пытается продать.
      – Ах вот оно что. – Блэр почувствовала себя уязвленной и не смогла этого скрыть.
      И опять Хант засмеялся.
      – Калеб, ты пьян? – спросила она напрямик.
      Или, может, это еще одна неизвестная ей грань его характера?
      – Ты так думаешь, потому что я стал любезным?
      Его вопрос застал ее врасплох.
      – Ну… я… – залепетала она.
      Калеб расхохотался, и долго еще после того, как она положила трубку, ей слышался его смех. Правда, таким он ей нравился значительно больше, чем его мрачный, высокомерный двойник.
      Этот разговор состоялся накануне. Теперь, въехав в ворота поместья Таннера в Сан-Андреас и ведя автомобиль по дорожке парка, Блэр чувствовала, что нервы ее натянуты как струна. Хотя она приехала не так уж и рано, Калеб вряд ли успел ее опередить. Во всяком случае, ей хотелось сначала осмотреться, а потом уже встретиться с ним.
      Заглушив мотор, она ступила на посыпанную гравием дорожку. Ее встретила экономка, представившаяся как Альма.
      – Добро пожаловать в Таннер-Хаус, – промолвила она официальным тоном, и улыбка несколько смягчила ее суровые черты. – Вы миссис Браунинг?
      Блэр улыбнулась, пытаясь незаметно расправить складки на шелковых обтягивающих брюках.
      – Да, это я, – ответила она.
      – Мистер Таннер вас давно ждет.
      Блэр уловила в ее тоне легкий укор, что сразу напомнило ей манеры ее матушки. Сделав над собой усилие, она снова улыбнулась.
      – А мой автомобиль и багаж? – спросила Блэр, в глубине души страшась того момента, когда ей придется предстать перед Полом Таннером.
      – Хэмптон все сделает, – холодно промолвила Альма. – Не беспокойтесь.
      Блэр и не беспокоилась. Она знала, что о ее вещах позаботятся, – она ведь принадлежала к тому же кругу, что и Таннер, и до сих пор бы принадлежала, если бы Саре удалось настоять на своем. Просто ей хотелось оттянуть встречу с Таннером, его любезностями и недвусмысленными намеками.
      Несмотря на жаркий солнечный день, Блэр поежилась. Затем, упрямо желая выиграть время, заметила:
      – Как здесь красиво! Чудесное место.
      – Да, мэм, – холодно промолвила Альма.
      Не обращая внимания на раздражение экономки, Блэр огляделась вокруг. Апартаменты Пола в пентхаусе произвели на нее неотразимое впечатление, но его особняк ее просто потряс. Но внимание Блэр привлек не сам дом, живописно расположенный в окружении высоких деревьев, а близлежащий парк, тщательно спланированный и ухоженный. В отдалении она заметила коттеджи для гостей, приветливо белевшие среди зелени. Направо располагался теннисный корт, а чуть подальше – бассейн.
      – Прошу вас, миссис Браунинг. – Гнусавый голос экономки вернул Блэр к действительности. – Мистер Таннер и его гости в патио. Он просил передать вам, чтобы вы подошли туда и присоединились к ним.
      Блэр не ответила и молча последовала за Альмой в роскошный кабинет. Стеклянный потолок наполнял помещение светом, позволяя любоваться камином из итальянского мрамора и паркетным полом. Она заметила и библиотеку со шкафами красного дерева, и столовую. Из каждого окна открывался потрясающий вид на парк.
      Одна из стен кабинета представляла собой одно огромное окно с широко распахнутыми французскими дверями. Оттуда она и увидела хозяина и пеструю толпу его гостей. Среди них были седеющие пожилые красавцы и мужчины помоложе. А ослепительные дамы все были на одно лицо – стройная фигура, пышная грудь, загорелая кожа и роскошные прически. Одетые в платья от известных дизайнеров, купленные в модных бутиках, они выглядели так, словно покупали вещи в одном и том же магазине.
      Одни из них полулежали в шезлонгах, попивая дорогие напитки и слушая музыку, льющуюся из динамиков, другие плавали в бассейне.
      Блэр увидела Пола Таннера, который продвигался к ней сквозь толпу с бокалом шампанского в руке.
      – Ах, Блэр, – проворковал он, беря ее под руку и чмокнув в щечку. Протянув ей бокал, он добавил: – Я уже начал волноваться.
      Она рассмеялась:
      – Но я же рабочая пчелка.
      – Вы приехали, и это самое главное, – шепнул он ей.
      – Прекрасное место, настоящая мечта фотографа, – быстро проговорила Блэр с наигранной восторженностью в голосе. Рука Таннера обвилась вокруг нее, как крепкая цепь. Он был заметно польщен.
      – Я рад, что вам нравится мое скромное жилище. – Тут он взглянул поверх ее плеча и, помолчав, промолвил: – Я сделаю все, чтобы его сохранить.
      Блэр уловила в его голосе нотки отчаяния и подумала: «А ты уже сделал все, что мог. Ты продал душу дьяволу. И я позабочусь о том, чтобы ты заплатил за предательство».
      Однако внешне она ничем не показала того, что бушевало в ее душе, – напротив, лицо ее выражало непритворную озабоченность.
      – А что, есть опасность его потерять? – наивно осведомилась она.
      Таннер сжал ее руку и совершенно неожиданно рассмеялся.
      – Конечно, нет. – Затем, резко переменив тему, произнес: – Идемте, я хочу представить вас своим гостям, а потому провожу вас в вашу комнату.
      – Кстати, – сказала Блэр, – я могу остановиться в одном из этих миленьких коттеджей? – Ей хотелось находиться от хозяина как можно дальше.
      Таннер вскинул бровь:
      – Я об этом еще не думал, но это, безусловно, возможно. Я распоряжусь, чтобы ваш багаж доставили именно туда.
      Блэр одарила его ослепительной улыбкой:
      – Благодарю вас.
      – Не стоит, – промолвил он.
 
      Рука Таннера прочно обосновалась на талии Блэр, когда на другом конце патио появился Калеб. Он так и прирос к месту, задохнувшись от гнева, захлестнувшего его с такой силой, что все вокруг на мгновение перестало для него существовать – музыка, женский смех. Все, кроме Блэр.
      Хант буквально впился в нее взглядом. Выглядела она, как всегда, великолепно, одетая в костюм оранжево-розового цвета. Даже его неискушенному глазу было видно, что стоит ее наряд целое состояние. К тому же чрезвычайно выгодно подчеркивает достоинства ее фигуры и необычный цвет волос.
      Словом, вид у нее чересчур аппетитный. И ему хотелось быть единственным, кому достанется это лакомство.
      Когда они с Уоррелом решили, что он должен сопровождать Блэр в особняк Таннера, Калеб посчитал, что эта задача ему по силам, хотя прекрасно знал, что Таннер имеет виды на Блэр. Но сейчас, наблюдая за ними, он готов был рвать и метать. «Черт подери, она принадлежит только мне!»
      Эти слова отозвались в его сознании взрывной волной. Боже правый, да она его просто околдовала! Она проникла в его сердце и душу, и каждый его вздох наполнен ею. Блэр полностью им завладела.
      И ту пустоту, которую он ощущает вдали от нее, не так-то легко заполнить. Она воплощает собой его идеал женщины. Он стремится к ней и в то же время понимает, что никогда ее не получит.
      Рядом с ним раздался грубый смех, и Калеб резко повернул голову. К нему приближалась знойная блондинка, чьи груди по размеру не уступали широкой улыбке.
      – Эй, красавчик, тебе не одиноко? – Она снова захихикала. – Хочешь, составлю тебе компанию?
      – Как-нибудь в другой раз, – пробормотал Калеб и направился к Таннеру, неимоверным усилием воли сдерживая себя, чтобы не наброситься на него и не разорвать на кусочки.
 
      Блэр почувствовала присутствие Калеба прежде, чем тот произнес хотя бы слово. Запах его тела, смешанный с запахом дорогого одеколона, заставил ее сердце трепетать.
      – Простите, что помешал вам, – вежливо произнес Калеб, протягивая Таннеру руку для рукопожатия, – но я хотел бы представиться. Смит. Рандольф Смит.
      Таннер недоуменно вскинул брови, но тут же вспомнил:
      – Ах да, мистер Смит. Вы хотите приобрести мое поместье.
      Калеб сдержанно усмехнулся:
      – Во всяком случае, надеюсь. Если мы с вами придем к соглашению.
      – О, я уверен, что мы сговоримся, – заметил Таннер.
      – Я хотел бы поблагодарить вас за приглашение. – Калеб быстро окинул взглядом окружающее великолепие. – Вы неплохо устроились.
      – Благодарю. Всегда приятно пригласить перспективного клиента. Мы выберем время… – Таннер игриво подмигнул Блэр, – и поговорим о делах.
      – Буду рад, – процедил Калеб сквозь стиснутые зубы.
      Таннер повернулся к Блэр и, отбросив формальности, произнес:
      – Рандольф, это Блэр Браунинг из журнала «Хоум бьютифул». – Он улыбнулся и обнял Блэр за плечи, прижав ее к себе.
      Блэр едва не отпрянула от него и, сделав над собой усилие, встретилась глазами с Калебом. И чуть не ахнула: выражение его лица напоминало пробудившийся вулкан, но в следующую секунду он овладел собой. Когда Хант заговорил, в его тоне слышалась насмешка.
      – Рад знакомству, миссис Браунинг.
      Таннер внимательно наблюдал за ними.
      – Почему бы вам не осмотреть окрестности, пока я поприветствую остальных гостей? – Обняв напоследок Блэр, он зашагал к своему слуге Мартину, который уже несколько минут беседовал с вновь прибывшей парой.
      После его ухода воцарилось тяжелое молчание.
      Блэр боялась посмотреть Калебу в лицо, но против воли, словно подчиняясь какой-то силе, повернулась к нему, глаза их встретились, и она уже не могла отвести от него взгляда.
      Он переступил с ноги на ногу, и она заметила, как играют под рубашкой и серыми, плотно обтягивающими брюками его мышцы. Странно, но для такого крупного мужчины он двигается на редкость грациозно. И сейчас, глядя на его мускулистую фигуру, она вновь вернулась в мыслях к тому дню, когда была в его объятиях.
      – Как давно ты здесь? – холодно спросил Калеб.
      Блэр неохотно оторвала взгляд от его мускулистой загорелой шеи и распахнутого ворота рубашки.
      – Недавно.
      – Неужели? – язвительно хмыкнул он. – Что-то не верится. Вы успели так близко познакомиться… – добавил он и умолк.
      Блэр вскипела:
      – Интересно, что, по-твоему, я должна делать? Сказать ему, чтобы убрал свои грязные лапы, и таким образом свести на нет все усилия?
      Ярость захлестнула и Калеба.
      – Да! – прошипел он и тут же осекся: – Нет! Черт, я же не… – Он внезапно остановился: взгляд его упал на ее грудь, прикрытую полупрозрачной тканью блузки. Похоже, на ней нет бюстгальтера. А может, ему только показалось? Пот заструился у него по спине. Ее тело в мягких струящихся складках одежды выглядело как никогда женственно и соблазнительно – и недоступно.
      Он пробормотал проклятие.
      – О Калеб! – воскликнула Блэр. – Ты же знаешь, у меня нет другого выбора.
      – Но зачем ты ведешь себя так, будто все это доставляет тебе неимоверное удовольствие?
      Что тому виной – выпитое шампанское, пустой желудок или маленький бесенок заставили ее сморозить эту глупость? Как бы то ни было, фраза произнесена и сказанного не вернуть.
      – Можно подумать, – горячо возразила Блэр, – что ты ревнуешь!
      Он прищурился и промолвил:
      – Очень может быть.
      Тон, каким были произнесены эти слова, и его горячий взгляд встревожили Блэр. И как прикажете понимать его заявление? Общение с Калебом напоминало ей американские горки – то тебя охватывает ужас, то радостное возбуждение. И когда это кончится?
      – Так-так, я вижу, вы познакомились, – раздался рядом самоуверенный голос Таннера. Его появление подействовало на них как ушат холодной воды.
      Оба нехотя обернулись к хозяину дома.
      Но Таннер видел только Блэр.
      – Извините нас, но я обещал проводить Блэр в ее апартаменты. – И, по-свойски обняв Блэр, как будто у него было на это неотъемлемое право, он повел ее сквозь толпу.
      Блэр не осмелилась посмотреть в сторону Калеба. Но, даже подходя вместе с Таннером к одному из коттеджей, она все еще чувствовала на себе его гневный взгляд.
 
      Остаток дня прошел для Блэр как во сне. Она развила бурную деятельность. Это оказалось легко сделать, поскольку особняк Таннера являлся настоящим произведением искусства. Блэр без устали щелкала фотокамерой. Она потратила несколько часов, фотографируя пять спален, три из которых имели камин, и пять роскошных ванных.
      В жилых комнатах преобладали огромные растения и предметы антиквариата. В целом дом был обставлен элегантно, но пленка была бессильна передать это великолепие. Блэр, однако, работала с удвоенным пылом, несмотря ни на что, и была почти уверена, что эта серия фотографий окажется в конечном итоге лучшей в ее коллекции.
      Удобство и комфорт во всем. Ее коттедж напоминал хорошенький кукольный домик. Но Блэр хотелось, чтобы выходные поскорее прошли. Она устала от музыки, громкого смеха, звона бокалов – все действовало ей на нервы.
      Калеба она почти не видела. Вероятно, он решил не привлекать к себе внимания, чтобы не возбуждать подозрений. Им не удалось больше перекинуться и парой слов. Таннер прилепился к ней как пиявка.
      Но каждый раз, оказываясь с Калебом в одной комнате, Блэр чувствовала на себе его взгляд. Впрочем, она старалась не смотреть в его сторону, чтобы не рассекретить себя. И в то же время ей нравилось, что он рядом – так ей было спокойнее. И она уверенно выполняла то, что от нее требовалось. Прямо под носом у Таннера Блэр умудрилась спрятать подслушивающие устройства в соответствующих местах.
      Правда, кое-что ей не удалось, несмотря на все старания. Она не смогла вытянуть из Таннера сколько-нибудь существенную информацию и приблизиться к его офису, где наверняка хранятся списки агентов.
      Нет, Таннер отнюдь не молчал. Напротив. Но болтал он всякую чепуху. Он отказывался обсуждать свой бизнес, хотя Блэр неоднократно задавала ему наводящие вопросы. Его интересовало только одно: как бы поскорее затащить ее в постель.
      Но все его уловки были напрасны. Да, Блэр блестяще сыграла свою роль – Уоррел мог бы ею гордиться. Она смеялась его пошлым шуточкам, дразнила призывной улыбкой и откровенно просвечивающим нарядом и за все время позволила ему поцеловать себя лишь дважды. Она постоянно была начеку и ни разу не пустила его за ту невидимую стену, которой себя окружила. И делала все, чтобы он не почувствовал откровенной неприязни с ее стороны.
      Ее провалившаяся попытка порыться в его сейфе и разыскать заветный список не давала ей покоя. Вот тогда она и решила, что ей необходимо встретиться с Калебом наедине. Впрочем, как оказалось, Калеб и сам искал с ней встречи. Его шепотом произнесенная фраза: «Жди меня у коттеджа через пять минут», – была очень кстати.
      Сославшись на головную боль, Блэр ускользнула от Таннера и появилась у коттеджа в назначенное время. Калеб уже ждал ее там, прислонившись к дереву.
      – Давай пройдемся, – внезапно предложил он, затоптав сигарету и сделав шаг ей навстречу.
      Блэр не возражала – она была не прочь подышать свежим воздухом после душных и прокуренных комнат и оглушительной музыки.
      – Ну как, удалось тебе разговорить Таннера? Я ведь знаю твою способность вытягивать информацию, – сказала она, вскинув на него глаза. Интересно, ей только кажется или он и в самом деле с каждым разом выглядит все лучше и лучше? Она проглотила комок, подступивший к горлу. Как далеко она зашла!
      Калеб повернулся к ней – эти янтарные глаза бередили ему душу.
      – Нет, не удалось. Мы с ним беседовали о поместье, которое он продает, но Таннер слишком быстро вычислил, что я не в состоянии отвалить сумму, которую он запрашивает. И моментально спрятался, как черепаха в свой панцирь. Я только что говорил с Уоррелом. Он хочет знать, как идут дела и что у нас новенького.
      Блэр отвернулась, стараясь не встречаться с ним взглядом.
      – Боюсь, что ничего, – тихо промолвила она, оглядываясь вокруг.
      Эта часть парка была почти скрыта от посторонних глаз. Разросшиеся деревья и сумеречный свет создавали полумрак. Но ночь обещала быть ясной, и листву уже посеребрил лунный свет.
      Они шли в молчании, не касаясь друг друга.
      – Как я и предполагал, Таннер – ловкий мерзавец, – признался наконец Калеб. – Молчит как рыба. И все же я сделаю все, чтобы упечь его за решетку. – Блэр даже в сумерках заметила, как он зловеще насупил брови.
      Она ничего не сказала, пытаясь справиться с растущей тревогой.
      – Времени почти не осталось, тебе надо проникнуть в его офис.
      – Я знаю, – ответила она, не глядя на него.
      – Это надо сделать не позднее завтрашнего вечера.
      Блэр вздрогнула.
      – Так или иначе, я это сделаю.
      Калеб остановился, и они взглянули в глаза друг другу. После продолжительного молчания он вновь заговорил.
      – Будь осторожна, хорошо? – попросил он.
      Блэр вскинула голову, и прядь ее волос коснулась его щеки. Калеб тяжело перевел дух. Они застыли как изваяния, а звуки ночи обволакивали их: стрекотали сверчки, шелестел ветер в кронах деревьев.
      Блэр улыбалась в темноте – его неожиданное проявление заботы растрогало ее.
      – Не сомневайся, я буду осторожна, – прошептала она…
 
      Так прошел предыдущий день и наступило то завтра, о котором говорил Калеб. Сегодня или никогда. Но Блэр никак не могла улучить подходящий момент. Таннер следовал за ней буквально по пятам.
      Блэр окинула взглядом комнату и увидела, что Таннер направляется к ней с двумя бокалами в руках.
      И тут же заметила Далтона – она встречала его в пентхаусе. Он остановил Таннера, и вскоре тот приблизился к ней с виноватой улыбкой.
      – Дорогая, вы не очень рассердитесь, если я сыграю в шахматы? – спросил он. Затем внезапно наклонился и коснулся губами ее щеки. – У нас еще будет время побыть вдвоем, – добавил он шепотом.
      Блэр едва не вскрикнула от радости. Вряд ли его отсутствие продлится долго – сейчас ему не до шахмат.
      – Конечно, идите, – проворковала она. – Я найду, чем себя занять.
      Она подождала, пока Таннер скрылся из виду, и, расправив плечи (она надеялась, что Калеб за ней наблюдает), потихоньку выскользнула из комнаты.
      Никто ее не остановил.
      Несколько секунд спустя она вошла в офис и невольно улыбнулась. На лбу ее выступили бисеринки пота, как будто она до этого пробежала десять миль.
      Блэр метнулась к столу и включила лампу. Усевшись в плюшевое кресло Таннера, она немного успокоилась и почувствовала себя увереннее. Она принялась быстро просматривать ящики.
      Ничего.
      Блэр стиснула зубы и потянулась к нижнему правому ящику.
      Он был закрыт. Значит, там что-то важное? Наверняка.
      Открыв средний ящик, она пошарила в поисках ключа. Ключа не оказалось.
      Помедлив не долее секунды, она достала свою вечернюю сумочку и вытащила из нее пилочку для ногтей.
      Просунув ее в узкую щель, она почти сразу смогла повернуть защелку замка. Ну вот и готово! Ее захватила волна радостного возбуждения.
      И в этот момент дверь отворилась.

      Сердце Блэр готово было выпрыгнуть из груди. Страх буквально парализовал ее. Она застыла, не в силах пошевелиться.
      Таннер!
      Она обернулась и вскинула голову.
      Госпожа фортуна на сей раз была к ней благосклонна. Блэр во все глаза уставилась на дверь, мгновенно обмякнув. Она облизнула пересохшие губы.
      – Ой, простите, – произнесла стоявшая в дверях девица и нервно захихикала, опираясь на ручку двери. Громко икнув, она снова засмеялась. – Я… я думала, это туалет.
      Блэр пролепетала:
      – Это… вторая дверь налево по коридору.
      – Спасибо. – Женщина икнула напоследок и прикрыла дверь.
      Блэр без сил откинулась на спинку кресла. «Дыши глубже, – приказала она себе. – Не волнуйся. Думай о Калебе – нет, не думай о нем, а то расплачешься. Дыши!»
      Последовав собственному совету, Блэр немного пришла в себя, в мгновение ока отперла нижний ящик и принялась лихорадочно рыться в его содержимом.
      Пусто – только документы на земельные владения и виллы. Еще немного – и она будет свободна. Блэр дрожала от возбуждения. Теперь осталось подняться и двинуться к двери, молясь, чтобы ее не заметили.
      Добравшись до двери, до которой, как ей показалось, была целая миля, Блэр открыла ее и выскользнула в коридор, с трудом переведя дух.
 
      Калеб не хотел торопить Блэр. Излишнее давление могло привести только к одному – предприятие стало бы еще более опасным для нее. И если такое произойдет, все заранее намеченные планы могут пойти прахом. Ему уже не раз приходилось наблюдать подобные ситуации.
      Калеб надеялся, что сегодня этого не случится. Но на всякий случай подготовился к неожиданному повороту событий, спрятав автоматический пистолет 25-го калибра в кобуру на лодыжке. Быстро выхватить его не удастся, но это все же лучше, чем ничего.
      Калеб взглянул на свои руки. Они тряслись. Если бы его сейчас видел Уоррел, он бы устроил ему нагоняй. Но при мысли о том, что Блэр грозит опасность…
      Калеб зажмурился и затянулся сигаретой. Но прежде чем он открыл глаза, лицо Блэр возникло перед его мысленным взором. Где она? Уже поздно, и он начал волноваться. Он попытался успокоиться, ругая себя за чрезмерную чувствительность.
      И тут увидел ее. Калеб внутренне подобрался и насторожился. Блэр остановилась на пороге, двигаясь со стороны кабинета Таннера. Калеб ждал, внимательно наблюдая за ней.
      На Блэр просто лица не было – такое впечатление, что она только что повстречалась с самим дьяволом. Он не двинулся с места и только негромко выругался. Блэр замедлила шаг, явно пытаясь успокоиться. Калеб проследил за ней глазами: она быстро прошла сквозь пьяную шумную толпу к французским дверям, распахнутым настежь.
      Он намеренно не двигался с места: ему нельзя сейчас идти за ней, это будет слишком заметно. Пока он ждал, в голове его роилось множество вопросов. Что произошло? Нашла ли она список имен агентов, в том числе и Джоша? Или же этот проныра Мартин выследил ее и поймал за руку? И если так, почему он не предупредил Таннера? Правда, на это у него еще есть время, подумал Калеб, хотя Таннер до сих пор играет в шахматы.
      Шли секунды, его тревога росла. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься за ней. Единственное, что его останавливало, – это то, что Таннер находился под его наблюдением и, если бы он сделал шаг в сторону балкона, Калеб бы этому помешал.
      Так или иначе.
 
      Блэр дрожала всем телом.
      Ей потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы прикрыть за собой дверь коттеджа. Она прислонилась к ней спиной, чтобы отдышаться.
      Рыдания сотрясали ее, и она не старалась их удержать. Но слезы не принесли ей облегчения, и она принялась расхаживать по комнате, судорожно всхлипывая.
      Что, если бы рядом с кабинетом оказался Таннер? Или Мартин вместо этой подвыпившей девицы? Об этом страшно даже подумать. Но думать надо, поскольку в следующий раз… Господи, сколько ей еще терпеть этот кошмар?
      Тук-тук. Она остановилась как вкопанная. И опять – тук-тук. До ее сознания не сразу дошел смысл этого стука. Кто-то подошел к ее двери! Боже правый!
      – Блэр, это я, Калеб.
      Она замерла – слова не шли у нее с языка.
      – Блэр, впусти меня.
      – Д-дверь открыта, – прошептала она чуть слышно.
      Из-за двери послышались яростные проклятия, затем дверь распахнулась, и его высокая фигура появилась на пороге.
      Блэр застыла посреди комнаты, слезы текли у нее по щекам.
      Увидев ее, Калеб тоже прирос к полу и впился глазами в ее бледное заплаканное лицо. Ему захотелось заключить ее в объятия и защитить своим телом от любых неожиданностей.
      В то же время в нем бушевала ярость на всех, включая в первую очередь и себя самого, кто заставил ее мучиться. Он ждал, что Блэр потребует, чтобы он ушел и оставил ее одну. Но она молча стояла, не шевелясь.
      – Господи, Блэр, – хрипло прошептал Калеб, – что стряслось?
      Блэр не сразу смогла ответить и вытерла слезы тыльной стороной ладони.
      – Я… я рылась в его столе, как вдруг дверь отворилась и… – Она умолкла.
      Калеб весь напрягся, но не стал ее торопить.
      – Успокойся, рассказывай по порядку, – мягко приказал он.
      Слова срывались с ее губ, превращаясь в сбивчивый поток.
      – Я думала – Таннер. Но это оказалась подвыпившая девица. Она искала дамскую комнату. О, Калеб, я так испугалась!
      Блэр принялась всхлипывать и невольно протянула к нему руки.
      Этого было достаточно. Калеб в одно мгновение пересек разделявшее их расстояние и заключил ее в объятия. Уткнувшись ему в плечо, Блэр разрыдалась.
      – Все хорошо, все хорошо, – шептал он, тихонько укачивая ее. – Ш-ш-ш, не плачь. Все позади.
      – О Калеб! – всхлипывала она, и слезы градом текли по ее щекам.
      Он хотел успокоить ее, унять ее нервную дрожь. Но как только Блэр прильнула к нему всем телом, Калеб вновь ощутил выпуклости и изгибы ее фигуры, которые уже ласкал в тот памятный день.
      И в следующую секунду страсть охватила его с новой силой. Он молча отстранил Блэр и заглянул ей в глаза. Она смотрела ему в лицо, на ее ресницах сверкали слезы – они напомнили ему капельки росы на лепестках цветов поутру. Он наклонился и коснулся губами ее полуоткрытых влажных губ. С этой секунды время перестало для него существовать.
      Одного поцелуя было недостаточно, чтобы насытить его страсть и утолить жажду. Ему хотелось большего. И он взял то, что ему было предложено, и его язык погрузился в жаркую глубину ее рта.
      Они прильнули друг к другу в неистовом порыве. Когда же перевели дух, Калеб подхватил ее на руки, понес в соседнюю комнату и осторожно уложил на постель.
      – Блэр, Блэр, – прерывисто шептал он, – ты воспламеняешь меня. Я никак не могу насытиться тобой.
      – О да, да, – шептала она в ответ.
      Калеб лег рядом с ней, и матрас скрипнул под его тяжестью. Он принялся покрывать поцелуями ее лицо.
      – Скажи, что ты чувствуешь то же самое, – промолвил он. – Два совершенно нормальных человека лишаются рассудка, стоит им только прикоснуться друг к другу.
      – Да, о да, – повторяла она как в бреду.
      – Никогда – слышишь? – никогда и никому я не позволю тебя обидеть.
      Блэр могла только кивнуть.
      Калеб снова впился ртом в ее губы, наслаждаясь сладостью ее ответных поцелуев. Обнимая ее, он чувствовал, как ее тело наливается жаром и преображается под его ласками.
      Блэр лежала неподвижно, как будто его глаза поглотили ее всю и лишили способности рассуждать. Читая в его взгляде немой вопрос, она тоже ответила ему взглядом.
      Не сводя с нее глаз, Калеб встал с постели и принялся снимать с себя одежду. Ночное небо было ясным и безоблачным, и лунный свет заливал комнату.
      Блэр задохнулась от желания, вспыхнувшего в ее крови. Все вокруг померкло и словно подернулось дымкой. Весь окружающий мир сосредоточился для нее в Калебе. Он был нужен ей как воздух. Она хотела его. И что такого, если она поддастся этому чувству всего на один вечер? – пронеслось у нее в голове.
      Когда его руки вновь коснулись ее тела, Блэр уже знала ответ на этот вопрос. Она позволила ему раздеть себя, и ее тело тоже посеребрила яркая луна.
      Блэр встретила его горячий взгляд – он пробежал глазами по ее лицу, груди, коленям и снова вернулся к груди. Его страсть могла соперничать с ее желанием – она знала, что он стремится обладать ею. Блэр боялась доверять своим инстинктам. Страсть была слишком сильна. К тому же Калеб, как и в прошлый раз, будет любить ее тело, а не ее саму.
      Но это не важно, во всяком случае, сейчас. Самое главное – ощутить его объятия и слиться с ним в единое целое.
      Калеб поцеловал ее в губы, потом погладил лицо и обхватил его ладонями. Затем проделал то же с ее грудями, бедрами и ягодицами.
      – Ты сводишь меня с ума, ты сводишь меня с ума, – тихо шептал он.
      – Обними меня, – тихо вскрикнула Блэр.
      – Да, о да.
      Она таяла под его поцелуями – они рождали внутри ее пламенное желание. Как только его губы сомкнулись вокруг ее груди, она выгнулась ему навстречу, успев подумать: «Он знает, он знает, что делает со мной». Его губы, язык, руки – все дарило ей неземное наслаждение.
      Блэр застонала, охваченная жаром пробуждающейся страсти, и прильнула к нему. Его рука скользнула меж ее бедер, и она сжала ноги, чтобы удержать его там, двигаясь в такт его движениям. Он обхватил губами ее другую грудь, в то время как его палец ласкал ее самую чувствительную точку.
      Это было чудесное, волшебное ощущение, продолжавшееся до тех пор, пока он не прижал к ней ладонь. Внезапно ее тело несколько раз содрогнулось, и она изогнулась, ловя ртом воздух.
      – Тебе хорошо? – спросил он, обнимая ее.
      – Мм… – пробормотала она, затем добавила, глядя на него с истомой: – Теперь твоя очередь.
      Блэр легла на него сверху и поцеловала его, ощущая всем телом его ответный порыв. Со стоном она скользнула по его телу вниз, покрывая поцелуями плечи, грудь, живот. Устроившись рядом, так, чтобы видеть выражение его лица, смягчившееся под влиянием ее ласк, она прислушивалась к его прерывистому дыханию.
      Он повернулся к ней, провел рукой по ее бедрам, и они соединились, как две половинки одного целого. Сейчас, когда он вошел в нее, у Блэр не было времени размышлять, поскольку страсть захлестнула ее. И Калеб снова прошел с ней этот путь наслаждений с начала и до конца.
      После утоления желания она обнимала его и думала о том, что вряд ли сможет отпустить его теперь. Блэр была готова вечно держать его в объятиях и ощущать на себе тяжесть его тела, чувствуя себя рядом с ним в безопасности.
      – Хорошо? – прошептал он, зарывшись лицом во впадинку у основания ее шеи.
      – Я не могу говорить, – пробормотала она.
      Его негромкий смех – последнее, что она слышала, прежде чем погрузиться в глубокий сладостный сон.
 
      Калеб осторожно пошевелился и взглянул на часы, стоявшие на столике рядом с кроватью. Часы показывали три. Ему захотелось курить, но он не стал тянуться за сигаретой из боязни разбудить Блэр.
      Однако ему удалось высвободить руку, не потревожив спящую. Он чувствовал ее тихое глубокое дыхание, хотя она лежала к нему спиной. Ее ягодицы касались его бедра.
      Он взглянул в ее сторону – она спала, как насытившаяся тигрица. Калеб улыбнулся: несмотря на усталость, он чувствовал себя превосходно. Его переполняла гордость, к которой примешивалась робость. И еще он чувствовал страх.
      И тут Хант внезапно осознал причину этого страха. По его телу пробежала дрожь. Он влюбился! Черт подери! Неужели это значит, что он снова должен пройти через боль и разочарования? Он не намерен вступать в длительные связи. Он волк-одиночка, и ему нравится его жизнь. «Но так было до того, как ты потерял голову, глупец!» – язвительно отозвался внутренний голос.
      Словно для того, чтобы проверить, не сон ли это, Калеб потянулся, чтобы дотронуться до Блэр, и тут же со стоном опустил руку. Глядя на ее густые пряди, серебрящиеся в лунном свете, он боролся с собой.
      Наконец Калеб осторожно убрал разметавшиеся волосы с ее нежного округлого плеча.
      «Господи, да я и в самом деле люблю тебя. Всю тебя. Все в тебе люблю». В тот день, когда она выбежала из леса, он выскочил из коттеджа, готовый прийти ей на помощь. Тогда он и влюбился в нее, только не хотел себе в этом признаваться, но после того, что было между ними, бесполезно отрицать очевидное. От правды не скроешься. Дело не только в сексе. Все гораздо серьезнее – дом, семья. И это пугало его больше всего, потому что он понимал, что его мечта никогда не станет реальностью. Она не любит его – и никогда не полюбит.
      Но ведь кто-то должен позаботиться о ней. А кто-то – о нем самом. Но кто? Калеб не знал, действительно не знал. Никогда еще за всю свою жизнь ему не приходилось переживать ничего подобного. Никогда.
      Не в силах более выносить тягостных мыслей, Калеб стиснул зубы и попытался заснуть. Когда же наконец он смежил веки, то не удивился, что лицо его мокро от слез.
 
      Блэр пошевелилась и повернулась на другой бок. Коснувшись мускулистой ноги Калеба, она резко открыла глаза. Калеб смотрел на нее. И тут она вспомнила все: офис Таннера, объятия Калеба, ночь страсти…
      Блэр сладко потянулась.
      Калеб приподнялся, опираясь на локоть, и посмотрел на нее с ленивым одобрением в глазах. У него просто гора свалилась с плеч – он-то ожидал, что она отпрянет от него как ужаленная, стоит ей открыть глаза. Но слава Богу, этого не произошло. Он бы, наверное, не вынес такого унижения.
      – О чем ты думаешь? – спросил он, положив ей руку на талию.
      Блэр повернула к нему голову и улыбнулась:
      – Как я не хочу, чтобы наступило завтра! – В ее взгляде сквозила нежность.
      Сердце Калеба отчаянно заколотилось.
      – Значит, ты счастлива сегодня?
      Блэр ласково дотронулась до его щеки.
      – Да, – прошептала она.
      В голубоватых предрассветных сумерках его глаза радостно сверкнули. Он просто не поверил своим ушам. Между ними воцарились мир и взаимопонимание, которых не было до этого, и Калеб знал, что то же чувствует и Блэр, всегда такая холодная и надменная.
      Правда была скрыта в их молчании, а не в словах, которые они сказали друг другу. Калебу хотелось высказать ей все, что накопилось у него на душе, и признаться ей в своей любви. Она должна знать, что он любит ее. Но в последний момент что-то его остановило. Он сомневался в ней? В себе? Боялся отказа? Или согласия? Одно он знал точно: страх запечатал его уста.
      Теплое дыхание коснулось его уха. Блэр придвинулась к нему и прошептала:
      – Займись со мной любовью. – И чуть отстранилась, проводя ладонью по его бедру.
      У Калеба до сих пор было такое чувство, что все происходящее с ним – чудесный сон: он лежит в постели с Блэр, их тела соприкасаются…
      – О, Блэр… да! – Мысли улетучились у него из головы под воздействием ее нежных губ и ласковых рук, даривших ему наслаждение.
      Не в силах больше выносить ее горячие ласки, он обнял ее и посадил на себя сверху…
      Позже, привлекая ее к себе на грудь и поглаживая ее волосы, он спросил:
      – Как тебе больше нравится?
      – Ты имеешь в виду положение? – томно пробормотала она.
      Он кивнул.
      – Сверху.
      – Тебе было хорошо?
      – Просто чудесно.
      – Ты не смущена?
      – Раньше смущалась… а теперь нет.
      Он помолчал, раздумывая над ее словами.
      – Калеб?
      Он с силой сжал ее в объятиях.
      – Напрасно ты мне это сказала, – рассмеялся он. – Теперь я запрусь с тобой в этой комнате на ближайшие тридцать лет.
      Блэр тоже рассмеялась, отстраняясь:
      – Думаешь, мы столько протянем?
      – Мм… стоит попробовать.
      Она снова расхохоталась:
      – Хочешь пить?
      – Как-то не думал об этом, но звучит заманчиво. А почему ты спросила?
      – В холодильнике есть бутылка вина. Я ее достану.
      – Нет, позволь мне.
      Он вышел из спальни и вернулся с бокалом в каждой руке и с улыбкой протянул ей один из них.
      Они сели на постели и взглянули друг на друга.
      – Если бы кто-нибудь сказал мне, что я это сделаю, я бы назвал его лжецом.
      – Я тоже, – тихо промолвила Блэр.
      – То есть ты сожалеешь?
      Последовало долгое молчание, в течение которого она всем телом ощущала его напряжение. Его глаза медленно прошлись по ней, и она в который уже раз спросила себя: что же в нем такого, что заставило ее стать другим человеком? От него она мгновенно пьянела, как от крепкого вина.
      – Нет, – прошептала она наконец. – Я ни о чем не жалею.
      Его лицо прояснилось, и на губах появилась улыбка, которая так редко озаряла его суровые черты.
      – Мы с тобой сумасшедшие.
      Она рассмеялась и отпила вина из бокала.
      – Я знаю.
      В ее глазах танцевали веселые искорки, губы приоткрылись, обнажая ослепительно белые зубы и розовый язычок. Он не мог отвести глаз от ее рта.
      Блэр внезапно стало тяжело дышать. Когда он вот так смотрел на нее, она забывала обо всем: о работе, о задании, об опасности. Обо всем, кроме него…
      Никто из них не знал, кто сделал первый шаг, да это было и не важно. Блэр знала одно: как только он коснется ее, она забудет обо всем.
      Он коснулся ее.
      И она забыла обо всем, кроме него.
 
      Сон ее был глубоким и спокойным. Ей не хотелось просыпаться. Почему бы тому, кто ее пытается разбудить, не убраться восвояси? «Убирайтесь!» – мысленно выкрикнула Блэр. Она ведь так устала.
      Но стук звучал все настойчивее.
      «Это тебе только кажется. Спи».
      Кто-то дергал дверную ручку. Блэр вздрогнула и приподняла голову от подушки, все еще не очнувшись от сна.
      И вдруг почувствовала, как Калеб рядом с ней насторожился. Она перевернулась на бок и вопросительно уставилась на него широко раскрытыми глазами.
      – Скажи что-нибудь, – беззвучно прошептал он.
      Блэр облизнула пересохшие губы.
      – Кто… кто там? – пролепетала она.
      – Пол Таннер, – пробурчали из-за двери.
      «Добро пожаловать с небес на землю!» – Блэр затаила дыхание, ей стало дурно от страха. Она схватила Калеба за руку.
      – Задержи его, – снова прошептал Калеб, потихоньку перебираясь к краю кровати. Он бросил взгляд в сторону двери, выходящей в патио, и снова повернулся к Блэр.
      – Одну… минуту! – запинаясь, выкрикнула она.
      Встав с постели, Блэр нашла халат и, не торопясь, накинула его на себя и завязала пояс, пока Калеб застегивал брюки и натягивал рубашку.
      – Черт, Блэр, что вы там возитесь? – Дверная ручка снова задергалась.
      Блэр поискала глазами Калеба. Он был рядом и, наклонившись к ее уху, прошептал:
      – Постарайся избавиться от него. Я буду на улице. – Его глаза напомнили ей холодные льдинки, а в руке его зловеще сверкнул черный автоматический пистолет.
      Запечатлев на ее губах мимолетный поцелуй, Калеб с проворством пантеры выскользнул из комнаты.
      Блэр кое-как на трясущихся ногах добралась до двери. «Он все знает. Что я ему скажу?» Затем, вспомнив, что Калеб рядом, она рывком открыла дверь.
      Лицо Таннера выражало откровенную враждебность, глаза налились кровью, одежда была в беспорядке, галстук съехал набок. Его помятый вид ясно говорил о том, что он всю ночь провел без сна.
      – Я не привык ждать, – сказал он.
      Блэр холодно смерила его взглядом, внутренне трясясь от страха.
      – Простите, а разве вам не приходило в голову, что я еще в постели?
      – Именно на это я и надеялся, – хрипло прошептал он, подходя ближе.
      Он дохнул на нее перегаром, и Блэр чуть не отпрянула.
      – Не составить ли вам компанию? – ухмыльнулся Таннер.
      Ее охватила паника. Похоже, в данный момент Таннера заботит только одно, но его нельзя впускать в комнату. Если он прикоснется к ней хотя бы пальцем, реакция Калеба будет непредсказуемой. Надо что-то делать.
      И Блэр солгала:
      – Да, я хотела бы побыть с вами наедине. Вот только мне казалось, что сначала лучше позавтракать, а потом… кто знает? – Она многозначительно замолчала.
      Таннер склонил голову набок, размышляя над ее предложением. Согласится ли он? Убедила ли она его?
      Блэр ждала, затаив дыхание.
      – Ну хорошо, сначала завтрак, – неохотно процедил он. – Дайте мне полчаса, чтобы переодеться.
      Закрыв за ним дверь, Блэр без сил прислонилась к ней спиной. И тут она вспомнила.
      Калеб!
      Он еще на улице?
      Она подбежала к двери балкона, выходящего в патио, надеясь его увидеть.
      Она успела заметить его. Он следовал за Таннером по пятам.
      Ей захотелось заплакать, закричать. Но она не сделала ни того ни другого. Блэр стояла неподвижно, борясь с захлестнувшими ее болью и отчаянием.

      Джек Уоррел сел в кресло и чуть поморщился, услышав, как заскрипели пружины.
      – Черт подери, – прорычал он, – неужели за все время, что я здесь работаю, нельзя было купить приличную мебель?
      – Не ворчи, Джек, ты ведь понятия не имеешь, как обращаться с новым креслом, – сказал Калеб.
      Уоррел мрачно нахмурился:
      – Да уж как-нибудь приспособился бы.
      Калеб улыбнулся:
      – Зато у тебя говорящая мебель, которая беседует с тобой, когда ты в одиночестве перебираешь нудные отчеты.
      Уоррел ухмыльнулся:
      – И как мы до сих пор не уволились – ума не приложу.
      – Да вот, видно, нельзя.
      – Я понимаю, что ты имеешь в виду, мой мальчик, – промолвил Уоррел, сразу посерьезнев. – Понимаю.
      Они смотрели друг на друга и думали об одном и том же: хотя у них работа не из тех, что приносят всеобщее признание и любовь, они выполняют свой долг и вряд ли способны на что-либо другое.
      Однако бывали времена, когда Калебу хотелось уехать в свой уединенный коттедж и стать отшельником. И сейчас его в очередной раз посетила эта мысль. Проглотив проклятие, Калеб вскинул голову, шагнул к окну и выглянул на улицу. Правда, ничто из того, что он увидел, не отпечаталось в его усталом мозгу. Он не виделся с Блэр с того самого момента, когда они вернулись с виллы Таннера, а это было три дня назад. Ему же казалось, что прошла целая вечность.
      – Поскольку я еще не дочитал твой рапорт, может, ты мне расскажешь? – спросил Уоррел.
      Калеб напрягся.
      – Рассказывать особенно нечего, – сдержанно промолвил он, стоя спиной к Уоррелу. – И это самое печальное.
      – Как так?
      Калеб обернулся к Уоррелу и плотно сжал губы.
      – Выходные не увенчались успехом – вот так!
      – Я не согласен. Из того, что я прочитал, ты…
      – К черту рапорт! – отрезал Калеб. – Нам ничего не удалось выяснить. Таннер все это время пытался заманить Блэр в постель.
      После короткого молчания Уоррел осторожно произнес:
      – Калеб, есть ли что-нибудь между тобой и Блэр, о чем я должен знать? – Фраза была произнесена небрежным тоном, но Калеба не так легко было обмануть. В тоне Уоррела звенела стальная решимость.
      «Дьявол тебя раздери, да! Между нами кое-что есть, во всяком случае, с моей стороны. Я влюбился в нее. Но это мои проблемы, и к моей работе они не имеют никакого отношения. Так что не лезь, Джек!»
      – Ровным счетом ничего, – ответил он вслух.
      Уоррел смерил его тяжелым взглядом, потом коротко потребовал:
      – Расскажи поподробнее.
      – Как я уже говорил, – начал Калеб бесстрастным тоном, – это была пустая трата времени. Мне не удалось вытянуть из Таннера ничего, кроме цены на поместье, да и Блэр повезло не больше. Когда она наконец пробралась в его кабинет, то ушла оттуда ни с чем. – Калеб вздохнул. – И хуже всего то, что ее до полусмерти напугала какая-то подвыпившая идиотка, заглянувшая в комнату, когда Блэр шарила в ящиках стола.
      Калеб умолк и принялся расхаживать перед столом, как лев в клетке.
      – Черт, – пробормотал Уоррел, – похоже, Блэр не повезло, но мы должны идти до конца.
      Калеб бросил взгляд на Уоррела и добавил:
      – Надеюсь, ей все же удастся раздобыть этот список с именами агентов. Таннер должен был их записать на листе или на микропленке. Если Блэр достанет список, у нас в руках будут неоспоримые доказательства его виновности и можно будет праздновать победу.
      За этой тирадой последовало долгое молчание. Калеб продолжал расхаживать по офису.
      Наконец Уоррел спросил:
      – Ты говорил с Блэр после того, как вы вернулись?
      Калеб мгновенно насторожился – его встревожил тон, каким были сказаны эти слова.
      – Нет. – Он прямо посмотрел Уоррелу в лицо. – Я не встречался с ней с того дня, как мы приехали. – Он помолчал. – Я думал… что нам надо немного передохнуть, – добавил он.
      – Понятно, – спокойно промолвил Уоррел.
      – Нет, Джек, ничего тебе не понятно, – возразил Калеб.
      Уоррел вскинул голову:
      – Что это значит?
      «Осторожно, он принюхивается, как борзая».
      – Ровным счетом ничего, – солгал Калеб.
      Его заявление несколько успокоило Уоррела, но заговорил он не сразу.
      – Я думаю, Блэр надо бы выводить из игры. Она устала.
      Калеб ничем не выдал себя – даже не вздрогнул, но внутри у него все похолодело. Если это произойдет, он ее больше никогда не увидит. «Господи, не видеть ее… не прикасаться к ней…» Этой потери ему не пережить.
      – Когда ты с ней говорил? – пробормотал Калеб внезапно охрипшим голосом.
      – Вчера. У нас состоялся короткий и весьма неприятный разговор.
      Калеб побледнел, скулы его напряглись.
      – И ты сказал ей?
      Уоррел вздохнул.
      – Нет… нет, я не предложил ей уйти.
      Калеба затопила волна облегчения, хотя в глубине души он проклинал свой эгоизм: Блэр лучше держаться подальше, так будет безопаснее. Но разве в обязанности Калеба не входит оберегать ее? С Таннером он расправится лично. И сделает это с превеликим удовольствием. И он любит Блэр больше жизни.
      – Но мне хотелось это сделать, – продолжал Уоррел. – Она выглядела такой нежной и беззащитной… – Он ударил по столу кулаком и сурово сдвинул густые брови. – В такие моменты мне хочется…
      – Тебе хочется уйти в отставку. Так?
      – Ты попал прямо в точку.
      – Почему же ты до сих пор не подал рапорт?
      – Да все к тому идет.
      – Черт, Уоррел, рановато тебе еще уходить на покой.
      – Вот тут ты ошибаешься, парень, – покачал головой Джек.
      – Но рано или поздно это все равно случится.
      Уоррел поудобнее уселся в кресле, и оно снова заскрипело.
      – Ты и сам ведь подумываешь о работе в офисе?
      «Да, и не раз думал, после встречи с Блэр». Но этому не бывать, поскольку они с Блэр никогда не будут вместе.
      – Нет, как-то не думал об этом.
      – Так подумай.
      Калеб вскинул брови:
      – Ты серьезно?
      – Я серьезен как никогда. – Проведя рукой по волосам, Уоррел снова вздохнул. – Еще несколько недель – и ты узнаешь, насколько все серьезно. – Он помолчал и внезапно заявил: – Я знаю, у тебя много дел, так что убирайся.
      Калеб, давно привыкший к внезапным перепадам настроения Уоррела, не обиделся на последнее заявление. Он кивнул и направился к двери.
      Но едва он взялся за ручку, как Уоррел добавил:
      – Блэр свяжется с тобой, когда придет время делать следующий шаг.
      Калеб снова кивнул, вышел в коридор и прикрыл за собой дверь. Он медленно зашагал к своему офису, но мозг его лихорадочно работал. Джек Уоррел уходит из агентства? Невероятно! Он, Калеб Хант, станет его преемником? Тоже верится с трудом. И все же интуиция подсказывала ему, что Джек говорил серьезно. Но в таком случае справится ли Калеб с возложенной на него ответственностью? И сделает ли его новая должность более достойным внимания в глазах Блэр? Чертовщина какая-то! «Кому, как не тебе, Хант, знать, что в жизни не место сказкам?»
      И все равно это дает пищу для размышлений.
 
      Блэр проснулась с неприятным чувством: что-то не так. И она не ошиблась. Голова у нее раскалывалась от боли. Несколько минут она лежала неподвижно, надеясь, что боль утихнет. Но этого не случилось, и она откинула простыни, осторожно сползла с постели и поплелась в ванную. Поплескав в лицо холодной водой, она потянулась к аптечке, взяла с полки упаковку аспирина и проглотила две таблетки.
      Головная боль вызвана напряжением, в котором она пребывает все эти дни. Если бы только Уоррел предложил ей уйти! Но согласилась бы она? Если честно, то вряд ли. Правда, когда она пришла к Уоррелу сразу после возвращения из Таннер-Хауса, она была настроена решительно. Но ведь всегда проще, когда решения принимают за тебя другие, к примеру ее мать. Вот почему Блэр твердо намерена закончить начатое. Кроме того, она дала слово…
      Да и сама судьба вовремя вмешалась в ее планы. Когда она вернулась от Уоррела, зазвонил телефон. Блэр подумала, что это Калеб, и решила не отвечать – ей не хотелось с ним говорить. Но в конце концов не выдержала и сняла трубку. В ответ на ее сердитое «алло» раздался голос Таннера. Он приглашал ее пообедать с ним, и она согласилась.
      И с этого момента Блэр ни разу не увидела света в конце длинного, мрачного тоннеля. Она подумала, что горячий душ поможет справиться с головной болью, и включила воду. Несколько минут спустя Блэр вышла из-за ширмы, вытираясь полотенцем, и взглянула в зеркало. М-да, вид у нее неважнецкий. Чтобы привести себя в порядок перед ленчем с матерью и дядей, придется хорошенько поработать.
      Она нахмурилась и сказала своему отражению:
      – Старушка, щеки у тебя совсем ввалились, надо что-то делать.
      Затем, не теряя более ни секунды, она раскрыла косметичку. Прошло совсем немного времени, и Блэр совершенно преобразилась, одев платье из шелковой набивной ткани с короткими рукавами и глубоким вырезом и бежевые босоножки.
      Повернув на улицу с трехполосным движением, на которой был расположен ресторан «Макартурс-Парк», она вдруг обнаружила, что голова у нее больше не болит.
      Заглушив мотор, Блэр оглянулась и вдруг заметила высокого черноволосого мужчину, выходившего из машины в двух ярдах впереди нее.
      «Калеб!»
      – О нет, – прошептала она испуганно.
      И тут мужчина повернулся. Блэр откинулась на сиденье с глубоким вздохом. Это был не Калеб – внешнее сходство есть, но это не он.
      Блэр продолжала сидеть, она все никак не могла успокоиться. В последнее время она намеренно старалась не думать о Калебе, чтобы не добавлять себе проблем. Вместо этого Блэр погрузилась в работу, пытаясь вернуться в нормальный ритм жизни.
      Когда мысли о Калебе настигали ее, она старательно отбрасывала их. Но теперь Блэр поняла, что дальше так продолжаться не может. Приняв по ошибке незнакомца за Калеба, она вдруг осознала, что он полностью завладел ее сердцем. Ей даже показалось, что он находится рядом.
      Блэр стиснула рулевое колесо, и по щеке ее покатилась слеза. Она открыла сумочку, достала платок и промокнула глаза. Мама не должна видеть ее в таком состоянии.
      Справившись со слезами, Блэр не смогла заставить замолчать свой разум. Почему она не может его отпустить? В том, что произошло между ними, не было любви, – твердила она себе уже в который раз. Калеб для нее всего лишь очередное увлечение, не более. У них нет будущего. Как только они выполнят задание, то разойдутся в разные стороны и их роман закончится сам по себе.
      Она знала об этом с самого начала. Так почему же при мысли о том, что она потеряет Калеба, ее сердце сжимается от боли?
 
      Они заметили ее.
      Томас встал, когда Блэр приблизилась к их столику, и широко улыбнулся.
      – Привет, радость моя, – промолвил он, целуя ее и отодвигая для нее стул.
      – Привет, – пробормотала Блэр, сжав его руку. Затем повернулась к матери и чмокнула ее в щеку.
      – Как дела, мама? – спросила она чуть более официально, чем ей хотелось.
      – Теперь, когда ты вернулась из своих разъездов, гораздо лучше.
      Блэр уселась за столик, пропустив мимо ушей едкое замечание Сары.
      – Как насчет бокала вина перед едой? – спросил Томас, завидев официантку, приближавшуюся к их столику.
      – С удовольствием, – с готовностью подхватила Блэр.
      Томас сделал заказ и, после того как официантка отошла, повернулся к Блэр и лукаво прищурился:
      – Ну, чем занималась?
      – Работала, дядя, – с улыбкой ответила Блэр.
      Сара хмыкнула.
      – Я бы не стала называть работой посещение вечеринок, – отрезала она.
      – Сара, перестань, – перебил ее Томас и бросил на нее предупреждающий взгляд. – Оставь ее в покое.
      Блэр видела, что матери не терпится отчитать ее, но, странное дело, та смолчала. Вместо этого Сара взглянула на Томаса, и Блэр готова была поклясться, что в их глазах что-то промелькнуло.
      После этого ее мать заметно смягчилась. Блэр она больше не злила своими колкостями.
      – Разве ты забыла, мама, что я поехала делать фотографии особняка для «Хоум бьютифул»?
      Внезапно улыбка тронула губы Сары, и Блэр подумала, что сейчас мать выглядит потрясающе. Она словно помолодела и чувствовала себя раскованнее. Любовь творит чудеса? Значит, у мамы роман с дядей Томасом. Слава Богу!
      – Ну, продолжай, – промолвила Сара. – Расскажи нам, как выглядит дом, интерьер.
      Блэр не верила своим ушам и боялась спугнуть неожиданно свалившееся на нее счастье.
      – Да рассказывать особенно нечего, – начала она, но была прервана официанткой, которая принесла напитки и взяла у них заказ.
      После того как они сделали выбор, Томас снова повернулся к Блэр:
      – Прежде чем ты продолжишь свой рассказ, я не удержусь и замечу, что очень рад, что ты наконец-то поешь. Тебя прямо ветром сдувает.
      – Вот-вот, – подхватила Сара.
      Блэр стрельнула глазами в сторону Томаса:
      – Спасибо, дядюшка, удружили.
      Томас ухмыльнулся:
      – Я опять что-то не то сказал?
      – Вот именно.
      – Ну хорошо, хорошо! – воскликнула Сара. – Сдаюсь. Если ты хочешь походить на мешок с костями, будь по-твоему.
      – Но очень симпатичный мешочек, надо заметить, – с улыбкой возразил Томас.
      «И дядя тоже изменился», – подумала про себя Блэр, присматриваясь к нему. Он всегда подкупал естественностью и обаянием, но сейчас стал просто неотразимым. Да, что-то между ними произошло, решила Блэр. И она была рада за обоих.
      Вполне возможно, что теперь Сара наконец перестанет следить за каждым ее шагом. Или же на это надеяться рановато?
      Томас снова заговорил:
      – Итак, мы тебя слушаем.
      Ленч прошел замечательно. Блэр даже слышала, как мать смеется. Еда была отменная, и Блэр впервые после возвращения от Таннера почувствовала облегчение.
      И тут мать спросила:
      – Кайл ездил с тобой?
      Блэр вздрогнула, как будто ее укололи булавкой. Она уже знала, что последует дальше.
      – Нет, мама, Кайл со мной не поехал, – ответила она, сердито сверкнув глазами в сторону Сары. Рано она радовалась!
      Наступило неловкое молчание.
      И Сара спросила напрямик:
      – С кем ты встречаешься?
      Блэр вскинула голову и нахмурилась.
      – Что значит – с кем я встречаюсь? – передразнила она мать.
      Сара продолжала:
      – Мои знакомые видели тебя с каким-то странным мужчиной. Он подъехал к твоему офису и забрал тебя куда-то.
      Глаза Блэр метали молнии.
      – Не вмешивайся, мама! Я тебя предупреждаю.
      – Блэр… – начала Сара, но Блэр перебила ее:
      – Мама, я устала от твоих нравоучений. И я могу быть такой же упрямой, как и ты. Если я решила, что мне нужен другой мужчина, ничто и никто не заставит меня изменить свое мнение. Так что оставь меня в покое, понятно?
      Выпалив свой ультиматум, Блэр резко встала, подхватила сумочку и вышла из ресторана. Сара Стивенс смотрела ей вслед, раскрыв рот от изумления.
 
      На следующее утро Калеб явился на работу, чувствуя себя отвратительно. Он сразу же прошел в свой офис и закрыл за собой дверь. Выпив кофе, принесенный секретаршей, он раскрыл папку, лежавшую перед ним на столе.
      Но смысл слов ускользал от него.
      Калеб захлопнул папку и уставился на стену. Ему никак не удавалось забыть разговор с Уоррелом. Он понимал, что занять место Уоррела ему не светит никогда, и все равно продолжал об этом думать.
      Калеб тряхнул головой. Он знал, что со своей работой справляется отлично, но всегда считал себя оперативником, а не кабинетным работником.
      – Это не для тебя, – произнес он вслух.
      Побарабанив пальцами по столу, он в который раз подумал о Блэр и о том невыразимом одиночестве, которое ждет его после того, когда их миссия подойдет к концу и они расстанутся. «Да, ты далеко зашел, парень!»
      Зазвонил телефон. Он ухватился за трубку как утопающий за соломинку.
      Голос Блэр произнес:
      – Калеб?
      У него захватило дух.
      – Как ты? – наконец вымолвил он.
      – В порядке, – ответила Блэр. – А ты? – чуть слышно добавила она.
      – Нормально.
      – Калеб…
      – Да?
      В трубке повисла напряженная тишина.
      – Я… тебе, наверное, известно, что завтра вечером я обедаю с Таннером.
      Калеб осторожно поставил чашку с кофе на стол. Внутри его все сжалось. При мысли о том, что Таннер снова будет приставать к Блэр, ему стало не по себе.
      – Да. Будь осторожна, ладно?
      Блэр прерывисто вздохнула.
      – Конечно. Я увижу тебя? – почти беззвучно вымолвила она.
      Он глубоко вздохнул:
      – Непременно.
      В трубке снова наступила тишина.
      – До свидания, Калеб.
      – До свидания.
      Повесив трубку, Калеб встал и подошел окну, чувствуя неимоверную усталость. За окном шел дождь. Внизу у подъезда в луже плавали лепестки цветов.
 
      Блэр ощущала горячее дыхание Таннера на своей щеке. Она знала, что он хочет ее поцеловать, и едва сдержалась, чтобы не отвернуться. Но сделать так – значило только ухудшить сложившуюся ситуацию. Вместо этого Блэр застыла, твердо решив выдержать до конца эту пытку.
      Подъехав к его пентхаусу на такси, она почувствовала знакомое волнение, которое раньше всегда предшествовало особо опасным заданиям. Ну наконец-то! До сих пор она тряслась от страха. Ей казалось, что она наблюдает за собой как бы со стороны. Настроение приподнятое, как перед последним броском.
      Но сейчас страх вернулся.
      – Блэр, дорогуша, расслабься, – прошептал Таннер, прижимая ее к себе. – Я больше не могу ждать, поцелуй меня, – хрипло добавил он.
      Когда его губы коснулись ее губ, Блэр стало так противно, что захотелось закричать. Собрав свою волю в кулак, она покорно подставила ему лицо. Таннеру придется применить силу, чтобы добиться ее.
      – Пол, не надо, – попросила она спустя несколько секунд и уперлась ладонями ему в грудь, отталкивая его. – Мне… мне больно.
      Глаза Таннера сверкнули недобрым огнем.
      – Милочка, расслабься, иначе мы так ни к чему и не придем.
      Блэр выдавила из себя улыбку и высвободилась из его объятий.
      – У нас еще много времени. Вечер только начался, – промолвила она с фальшивой игривостью в голосе.
      Таннер холодно усмехнулся:
      – Неужели?
      Блэр взглянула поверх его плеча и заметила Мартина, стоявшего на пороге.
      Таннер тоже повернулся в его сторону.
      Мартин склонил голову и произнес:
      – Обед подан, сэр.
      – Спасибо, Мартин.
      К удивлению Блэр, обед прошел вполне сносно. Таннер был любезен и обходителен. Они обсуждали не только ее статью и фотографии – она принесла с собой копии, – но и президентскую налоговую реформу и другие новости. Блэр изо всех сил старалась разговорить Таннера. Она льстила ему, флиртовала с ним, чтобы усыпить его бдительность, но он каждый раз ловко уходил от ответа, когда речь заходила о его бизнесе или о нем самом.
      К тому времени когда подали горячее и салат, Блэр была почти уверена, что сегодня удача опять от нее отвернулась. Вероятно, ей не удастся ничего разузнать.
      Таннер встал из-за стола и галантно помог ей подняться. В молчании они направились в кабинет. Очутившись там, Таннер подошел к бару и принялся готовить коктейль.
      «Теперь – или будет поздно». Обыскав его офис, она скажет, что у нее болит голова, и вырвется на свободу. Больше Блэр не позволит ему прикасаться к себе.
      – Простите, но мне надо попудрить носик, – томно проворковала Блэр ему в спину.
      Он обернулся к ней:
      – Можешь не торопиться, дорогая. Я должен кое о чем переговорить с Мартином.
      Голос его прозвучал как-то странно – или ей показалось? Да, скорее всего показалось. Блэр проскользнула мимо ванной и двинулась по коридору к офису Таннера. Она все делала быстро и без раздумий; время – ее лучший союзник.
      Тихонько притворив за собой дверь, она вытащила из сумочки крошечный фонарик и уверенно направилась к письменному столу.
      В мгновение ока Блэр перерыла все ящики.
      Ничего!
      Она стиснула зубы. И тут ее осенило. Вот что надо сделать! Но едва она потянулась к степлеру, как рука ее замерла в воздухе. Дверная ручка повернулась, или ей почудилось? Она прислушалась. Но вокруг было тихо.
      Блэр снова полезла в сумочку и вытащила оттуда маленький микрофон и отвертку и проворно разобрала степлер. Поместив микрофон внутрь и вновь собрав степлер, она положила его на стол на то же самое место.
      Зная, что больше здесь нельзя оставаться ни секунды, она бросилась к двери.
      Несколько секунд спустя Блэр вышла из-за угла и, проходя мимо кабинета, услышала голоса, доносившиеся из холла. Она замерла и прислушалась, но не смогла разобрать ни слова. Голоса звучали приглушенно. Кто это мог быть? Очевидно, Таннер не хотел, чтобы она встретилась с неизвестным посетителем.
      Блэр похолодела. А вдруг это русский связной? Вполне возможно. Она должна подойти поближе. Но, не сделав и двух шагов, она услышала, как хлопнула входная дверь.
      Блэр охватила паника.
      Она стремглав бросилась в кабинет, лихорадочно соображая, как бы избавиться от настойчивых домогательств Таннера. Если бы Калеб… «Забудь о нем, он тебе не поможет!»
      И тут Таннер вошел в комнату. Лицо его было бледным как мел.
      – Случилось непредвиденное, – произнес он без тени улыбки. – Боюсь, нам придется завершить наш вечер раньше, чем мы предполагали. Мартин проводит вас до такси.
      У Блэр чуть не подкосились ноги.
      «Спасена!»
 
      Калеб места себе не находил от тревоги. Он видел Блэр, когда она выходила из такси. Она выглядела потрясающе в вечернем платье с открытой спиной. Роскошная ткань переливалась при каждом ее движении. При одном взгляде на нее у него захватило дух. И с тех пор он пристально наблюдал за входной дверью. И ждал.
      Слегка размяв затекшие мышцы, он продолжил наблюдение, подумав мимоходом, что стал слишком стар для подобных игр. Калеб изо всей силы стукнул кулаком по рулевому колесу, но это не помогло. Беспокойство росло.
      «Что они сейчас делают?» Подозрения и опасения роились в его голове, рисуя картины одна омерзительнее другой. Что, если Таннер ее сейчас целует? Или раздевает, вдыхая аромат ее тела и прикасаясь к нежной, шелковистой коже?
      «Прекрати! Перестань себя терзать! Она выполняет свою работу. И смирись с этим».
      Но он не мог с этим смириться. Представляя ее в объятиях Таннера, он кипел от гнева.
      Распечатав новую пачку (вторую за два часа), Калеб вытащил очередную сигарету и поднес к ней зажигалку, одновременно взглянув на циферблат.
      Девять часов!
      Время ползет как улитка.
      Затянувшись, он постарался выбросить из головы все мысли. Обычно прием срабатывал, но сейчас это не помогло. Калеб заерзал на сиденье.
      И тут он увидел ее. Блэр была одна и садилась в такси. Он перевел дух. Она в безопасности.
      Калеб мгновенно успокоился, но тревога сменилась тоской.
      Ему предстоит долгая одинокая ночь.

      Пол Таннер был в панике, пот струился по вискам и проникал за воротник.
      – Истерика тут не поможет.
      Таннер резко обернулся и встретился взглядом со своим слугой Мартином.
      – Тебе легко говорить, – прошипел он. – Ты-то ничем не рискуешь, – добавил он внезапно осипшим голосом.
      Мартин отошел от бара, возле которого стоял, и смерил Таннера холодным взглядом.
      – Ну нет, я тоже рискую, – спокойно промолвил он. – И не забывай об этом.
      – Не волнуйся, ты свою долю тоже получишь, – злобно процедил Таннер. – Тебе найдется место и в камере.
      Мартин стремительно шагнул к нему, ноздри его раздувались от ярости.
      – И ты об этом позаботишься, не так ли?
      Таннер выдержал его гневный взгляд не дрогнув.
      – Позабочусь, будь спокоен.
      Они воззрились друг на друга в молчании, и в комнате повисла напряженная тишина. Никто не хотел уступать первым.
      – Черт подери, Мартин, – взорвался вдруг Таннер, – зачем нам враждовать? Мы сейчас должны держаться вместе, если хотим выйти сухими из воды.
      Мартин заметно успокоился, но глаза его были по-прежнему холодны и суровы.
      – Ты думаешь, во всем виновата эта Браунинг?
      Губы Таннера исказила злобная усмешка.
      – Да, эта сучка постаралась испортить мне жизнь. Ты и представить себе не можешь, как мне хотелось ее придушить.
      – Она ничего не нашла?
      – Нет. Все хранится здесь. – Таннер приложил палец к виску. – Но за то, что она приняла меня за идиота и пыталась одурачить, ее стоит прикончить.
      – Не говоря уже о всех бесчисленных «жучках», которые мы извлекли из телефонов и ламп. – Мартин явно наслаждался, подливая масла в огонь.
      Таннер уставился на него, и суровые складки залегли вокруг его рта. Правое веко нервно подергивалось.
      – И за это тоже, – хрипло процедил он.
      Мартин открыл было рот, но Таннер его перебил:
      – Не смей говорить мне, что ты меня предупреждал. Я думал, что эта сучка и вправду фотограф из журнала. – Он принялся расхаживать по комнате. На лбу его выступили бисеринки пота. – Когда я открыл дверь и увидел, что она шарит в моем столе… – Он не договорил и, достав платок, вытер вспотевшее лицо; пальцы его тряслись.
      – Скажи только слово – и я ее мигом отошью.
      Таннер остановился.
      – Дьявол, да ты что, не понимаешь, что если она следит за нами, то за ее спиной и остальные?
      Мартин побелел.
      – Ну, теперь понял? Это тебе не шуточки! – рявкнул Таннер.
      Мартин вскинул на него глаза:
      – ФБР?
      – Очень может быть.
      – Но если она не нашла имен агентов и ничего не выудила из подслушивающих устройств, почему ты решил, что нам что-то угрожает?
      Таннер смерил его мрачным взглядом:
      – Время, идиот! У нас нет времени. Если мы сейчас ничего не предпримем, ФБР набросится на нас, как стая стервятников.
      – А как же Гузенко? Мы можем ему доверять?
      Таннер тяжело вздохнул и буркнул:
      – Ничего другого не остается. Он явился сюда, чтобы сообщить, что мне заплатят требуемую сумму.
      – Ты его подозреваешь?
      – Да. Но у меня есть для них кое-что интересное, и они это знают.
      Мартин недобро усмехнулся:
      – Подумать только, этой сучке Браунинг едва не удалось поймать тебя на месте! Если бы она слышала твой разговор с русским…
      – Это точно. Когда я увидел, что она направляется в холл, предварительно обшарив мой офис, а Гузенко был еще у двери, меня чуть удар не хватил. И я захлопнул за ним дверь, чуть не прищемив ему нос.
      Мартин невесело усмехнулся.
      Таннер подошел к бару, вынул бутылку виски и налил себе двойную порцию. Сделав два огромных глотка, он вновь повернулся к Мартину:
      – Знаешь, о чем я сейчас думаю?
      – Да, босс. – Мартин злобно ухмыльнулся. – О Браунинг?
      – Прямо в точку, дружок. Разузнай о ней все, что сможешь.
      – А потом?
      – Я скажу тебе, что потом.
 
      Блэр сидела на краю постели, еще не очнувшись от сна, когда зазвонил телефон. Она машинально сняла трубку и пробормотала:
      – Алло.
      – Сегодня суббота, не так ли?
      Блэр чуть не уронила трубку, услышав знакомый низкий голос.
      – Да. – Во рту у нее пересохло.
      – Ты в порядке?
      – Да, – повторила она.
      – У тебя есть что рассказать?
      – Конечно, – ответила она. – Ничего особенно важного, – торопливо добавила она. Сегодня она заметила в тоне Калеба заметную перемену. Его голос звучал менее напряженно. Тон был теплым. Да, именно теплым.
      – Списка имен по-прежнему нет?
      – Нет.
      – Он не… то есть… – Калеб не договорил и откашлялся. – Этот мерзавец не… – снова начал он.
      Блэр поняла, что он пытается сказать, и сердце ее сжалось.
      – Нет… он не посмел, – прошептала она.
      Ей показалось, что у него вырвался вздох облегчения.
      – Слава Богу, – сказал Калеб и сразу сменил тему. – Как насчет того, чтобы прокатиться со мной на скачки?
      Блэр ошеломленно молчала.
      В трубке послышался смех.
      – Не удивляйся. Просто скажи «да».
      – Сегодня? Сейчас?
      – Сегодня. Сейчас. Сию минуту.
      – Но… но я еще в постели.
      В трубке повисла тишина.
      После непродолжительного молчания Калеб спросил:
      – А сколько времени тебе потребуется, чтобы… одеться?
      Блэр ответила не сразу.
      – Калеб, а ты серьезно? Я хочу сказать… – Волнение не дало ей завершить фразу.
      – Вне всякого сомнения, – ответил он. – Сегодня наш день. Хорошо?
      Блэр улыбнулась. Удастся ли ей когда-нибудь понять, что за человек Калеб Хант? «Скорее всего никогда», – ответил ей внутренний голос.
      – Блэр?
      – Через час, – хрипло пробормотала она.

* * *

      – Да, мы едем покататься, – повторил он, буквально пожирая ее страстным взглядом, от которого она почувствовала слабость в коленях. Хорошо, что она сидит.
      Они находились в автомобиле Калеба перед ее домом. Стекла были опущены. День выдался чудесный. Туман рассеялся, на небе ни облачка. На душе у Блэр было радостно и легко.
      Позднее она наверняка будет ругать себя за это безрассудство, за этот день и эту минуту. Их игра в конечном итоге разобьет ей сердце. Но сейчас она решила следовать велению сердца, а не разума и наслаждаться каждой секундой, проведенной рядом с Калебом.
      Блэр чувствовала на себе его взгляд, и запах его тела опьянял ее, лишая воли.
      – Ты выглядишь потрясающе, – сказал Калеб.
      Она была одета в золотистую блузку с коротким рукавом и золотисто-бежевые брюки из буклированной ткани. Волосы рассыпались по плечам. Калебу хотелось прикоснуться к ней, но он не осмелился, понимая, что одного неосторожного движения достаточно, чтобы разрушить ту хрупкую ниточку, соединяющую их, и все разлетится на куски, как разбитое стекло.
      – Спасибо. – Блэр внимательно изучала его взглядом. Загорелая кожа слегка поблескивала на солнце, и она едва подавила в себе желание провести ладонью по его груди.
      Не подозревая о том, что ее мысли отображаются на лице, она вздрогнула, услышав голос Калеба.
      – Прошу тебя… не делай этого. Не смотри на меня так.
      Его хриплый низкий голос задел внутри ее дремавшие струны. Она с трудом перевела дух.
      – Я… извини, – пробормотала она, не в силах оторвать взгляд от его лица, чуть осунувшегося от усталости. Но она вовсе не чувствовала себя виноватой. Она могла бы смотреть на него целую вечность. И прикасаться к нему.
      – О, Блэр, – беспомощно пробормотал он, – что ты делаешь со мной!
      И, не дожидаясь, пока она ответит, привлек ее к себе.
      – Если я это сейчас не сделаю, то просто умру.
      Его губы, теплые и твердые, коснулись ее губ. Она замерла, почти не дыша, боясь, что, если она пошевелится, он ее отпустит. Калеб целовал ее не спеша, нежно. Окружающий мир перестал существовать, Блэр слышала только биение собственного сердца. Их общий мир, полный чувственной сладости и страсти, заслонил все вокруг.
      Он еще ни разу не целовал ее так. Ее тело затрепетало, и его руки крепко обвились вокруг ее талии. Кончик его языка коснулся краешков ее губ, и сердце Блэр отчаянно заколотилось в груди.
      И тут Калеб потерял власть над собой. Его объятия перестали быть нежными, он с силой прижал ее к себе и впился ртом в ее губы. Жаркая волна ударила ей в голову, и она прильнула к нему, потрясенная собственной реакцией на его ласки. Из ее горла вырвался приглушенный стон.
      Калеб высвободился из ее объятий и, тяжело дыша, стиснул руль.
      Блэр отодвинулась к себе на сиденье, вся дрожа.
      – Черт! – проворчал Калеб. – Такими темпами мы вряд ли успеем отъехать от тротуара.
      – Не говоря уже о том представлении, которое мы устроили для соседей, – добавила Блэр.
      Глаза их встретились, и Блэр густо покраснела.
      Он бросил на нее смеющийся взгляд и, усмехнувшись, отъехал от обочины и влился в уличный поток.
      Как только они выехали на автостраду и двинулись в сторону Окленд-Бей-Бридж, Калеб произнес:
      – Расскажи мне о том, что произошло вчера.
      Блэр вздохнула и выглянула в окно. В небе плыли облака, похожие на огромные клочки ваты.
      – Посмотри-ка на меня, – тихо промолвил он.
      – Ты так хочешь?
      – Да.
      Она повернулась к нему.
      – Я ничего не нашла, – мрачно призналась она.
      – Но ты сказала, что у тебя кое-что есть. Помнишь?
      Блэр прикусила губу.
      – Да ничего особенного, – пробормотала она.
      – Предоставь мне самому судить об этом.
      Блэр не хотелось говорить с ним о прошедшем вечере, чтобы зловещая тень Таннера не омрачала их прогулку. И все же она понимала, что находится здесь, рядом с Калебом, из-за Таннера. Она почти забыла, что они с Калебом не просто счастливая парочка, выбравшаяся за город в выходные. Ей стало грустно, и глаза наполнились слезами. Но она быстро отогнала от себя эти мысли.
      – Блэр. – Он ждал.
      Взяв себя в руки, Блэр повернулась к нему и произнесла:
      – Я беспрепятственно проникла в его офис, но вышла оттуда ни с чем. – Она помолчала и глубоко вздохнула.
      – Дальше.
      Бесстрастным тоном она продолжала:
      – Возможно, у меня просто разыгралось воображение, но мне послышалось, что кто-то подошел к двери. Но когда я подняла голову, там никого не было.
      – Ты уверена? – спросил Калеб, побледнев.
      Она нахмурилась:
      – Уверена на сто процентов. Пока я рылась в ящике, то ничего не замечала вокруг.
      – А что ты сделала потом?
      Она откинулась на спинку сиденья и заложила руки за голову. Эта поза подчеркнула ее высокую грудь.
      – Я схватила со стола степлер, сунула в него «жучок» и вышла в коридор.
      Калеб потер переносицу и слегка усмехнулся:
      – Степлер, говоришь? Никогда бы до такого не додумался.
      Она покосилась на него:
      – Глупо, правда?
      Он пожал плечами:
      – Как сказать. В таких случаях может все сгодиться.
      – И еще кое-что, – продолжала Блэр, придвинувшись ближе.
      Он уловил слабый аромат ее духов и внутренне напрягся.
      – Когда я возвращалась в кабинет, то услышала чьи-то голоса в холле.
      – Чьи? – Слово вырвалось из него, как ракета.
      – Не знаю, в том-то все и дело. – В голосе ее слышалось отчаяние. – Но у двери был Таннер и кто-то еще. Как только Таннер услышал мои шаги, то немедленно захлопнул дверь. А после этого сказал мне, что вечер окончен.
      – Дорого бы я дал, чтобы узнать, кто это был.
      – Может, это русский агент?
      – Готов поспорить, что так и есть.
      – Как я уже говорила, мне не удалось ничего разглядеть, но, кто бы это ни был, Таннера его визит встревожил. Он был бел как полотно, когда вернулся в кабинет.
      – Подумать только, я следил за каждым, кто входил в дом, и пропустил его!
      Она нахмурилась:
      – Ты был там?
      – Именно так.
      – Но я тебя не видела.
      Он улыбнулся:
      – Ты и не должна была меня видеть. Иначе я бы не работал в разведке.
      – Но… но… – запинаясь, пробормотала она.
      – Помолчи, – приказал он, усмехнувшись. – Это же моя работа.
      – Я понимаю, но почему ты был снаружи, когда я была внутри здания? Нас разделяло огромное расстояние.
      – Ты права, – хмуро согласился Калеб, – и если бы ты не появилась через несколько минут, я бы пошел туда за тобой.
      Он произнес это как нечто само собой разумеющееся, и сначала Блэр показалось, что он шутит, но Калеб Хант, которого она знала, редко шутил. Немногословный, он всегда говорил то, что хотел сказать. Правда, ждать ее и волноваться вряд ли входило в его обязанности.
      Она молчала, и Калеб заговорил снова:
      – Я ужасно беспокоюсь за тебя.
      Блэр повернулась к нему и уставилась на него во все глаза.
      – Я… я не хочу, чтобы ты волновался, – пролепетала она осипшим голосом и смущенно откашлялась.
      – Это от тебя не зависит, – мягко заметил Калеб, положив ладонь на ее колено.
      Она улыбнулась ему дрожащей улыбкой.
      – Прости, у меня все перепуталось в голове. – Он поглаживал ее колено, и это рождало в ней волшебные ощущения.
      Наконец Калеб убрал руку.
      – Это понятно, – произнес он, – особенно после того, что тебе пришлось вынести по нашей вине.
      Блэр наморщила лоб.
      – Но я ни о чем не жалею, – горько добавила она. – Если бы только мне удалось добраться до этого негодяя! – Она стиснула руки в кулаки. – Только бы узнать, на кого работает Таннер. Хоть что-нибудь узнать!
      Его черты смягчились.
      – Ты слишком строга к себе, – укорил ее Калеб. – Те подслушивающие устройства, которые ты разместила, могут дать нам кое-какую информацию. Как я уже сказал Джеку, добыть список, конечно, было бы неплохо, но мы не сможем арестовать Таннера до тех пор, пока не получим доказательства, что он продает имена агентов. И ты это знаешь.
      – Знаю, но эта неудача меня все равно расстроила, – призналась она упавшим голосом и отвернулась. Солнечный свет померк, и она ненавидела себя за то, что не выполнила задание.
      Последовало напряженное молчание.
      – Тебе уже не хочется на скачки? – наконец спросил Калеб.
      Блэр резко повернулась к нему. Он смотрел на нее, и его взгляд, казалось, проникал в ее душу.
      Она вздрогнула.
      – Хочешь, скажу тебе правду?
      – Конечно, иначе не стал бы и спрашивать.
      Логично.
      – Да, мне не хочется на скачки. А тебе?
      – Мне тоже.
      – У тебя есть идея?
      «Пока я с тобой, мне все равно, что мы делаем и куда едем».
      – Да, парочка наберется. – Калеб смотрел прямо перед собой, и на лоб ему упала непослушная прядь. И как это уже не раз бывало, Блэр захотелось осторожно убрать ее, но она сдержалась. Сцепив руки на коленях, она уставилась на его суровый профиль, размышляя про себя, как она будет жить без него, когда этот человек перестанет быть частью ее каждодневной работы.
      Калеб искоса взглянул на нее:
      – Предлагаю проголосовать.
      – За что?
      Его губы тронула улыбка.
      – Ну… – протянул он, переменив положение, – можем поехать в лес, где растут мамонтовые деревья, и прогуляться. Или поехать на берег моря и тоже прогуляться.
      – А и то и другое можно?
      Он рассмеялся:
      – Принимается единогласно.
      Этот день был наполнен для них волшебством, с которым могут сравниться только сны. Как только Блэр выразила желание поехать в лес, Калеб свернул с автострады на следующей развилке и, развернувшись под мостом, направился в сторону леса. Хотя Блэр бывала тут не единожды, она каждый раз восхищалась величественной красотой деревьев. И этот день не был исключением.
      Как только они остановились перед входом в заповедник, ее охватило уже знакомое благоговейное чувство преклонения перед величием природы. Здесь царила тишина, как в заброшенном доме.
      Они неспешно гуляли по аллеям, разглядывая огромные стволы деревьев-великанов, уходящих кронами в поднебесье, и слушая, как завывает ветер в переплетенных ветвях.
      Каждое дерево, перед которым они останавливались, чтобы потрогать его шершавую кору, нависало над ними, как гигантская башня, грозя обрушиться на них всей своей тяжестью. Корни деревьев переплелись и образовали у подножия запутанный клубок.
      После заповедника они отправились на пустынное побережье, перед этим остановившись в придорожном магазинчике и купив там хлеб, сыр, вино и свежие вишни. Погуляв по берегу и поболтав немного, они расположились на траве, устроив импровизированный пикник.
      Блэр и Калеб сидели рядом в молчании и думали каждый о своем. Она вдруг поняла, что молчание может быть естественным состоянием души и ей совсем не обязательно лихорадочно подыскивать слова и тему для беседы.
      Позже, после ее осторожных расспросов, он стал рассказывать ей о своем детстве, утаив, разумеется, безрадостные и горькие подробности. Блэр видела, что ему больно вспоминать о том времени, и ей хотелось как-то его утешить. Но она понимала, что сочувствие здесь неуместно, и хранила молчание.
      Сейчас перед ней был совсем другой человек. Ей удалось заглянуть за ту маску, которая скрывала его истинное лицо. И то, что Блэр увидела, глубоко ее тронуло, поскольку она и сама испытала, что значит быть непонятой и одинокой.
      И все же радостные моменты преобладали, и, хотя он не касался ее, между ними то и дело словно проскакивала искра.
      Они сидели и слушали шум прибоя, чуть разомлевшие от еды и вина. В какой-то момент Блэр показалось, что Калеб хочет ей что-то сказать, но он отвернулся, и мгновение кануло в вечность.
      И теперь они стояли перед дверью в ее квартиру и молчали. День клонился к закату.
      Открыв дверь, Блэр хотела было поблагодарить его за прекрасно проведенный выходной, но лишилась дара речи. Она была бы рада, если бы он сейчас ушел, и в то же время готова была умолять его остаться.
      Их взгляды встретились.
      – Ты не пригласишь меня к себе? – спросил Калеб, и в его глуховатом голосе послышалась горечь.
      Но Блэр продолжала молчать, борясь с охватившим ее волнением.
      – Блэр? – На правом виске у него пульсировала жилка.
      – Я… – Внезапно из глаз ее хлынули слезы, и Калеб буквально втолкнул ее в квартиру и запер дверь.
      Блэр подняла на него глаза, полные слез.
      – О, Блэр, что с нами происходит? – хрипло прошептал Калеб. – С тобой… и со мной… – Он умолк и только смотрел на нее, не в силах отвести взгляд от ее лица.
      Блэр плакала в полутьме. «Я люблю его, – неожиданно подумала она, ошеломленная собственным открытием. – Я люблю его. Но, Боже правый, я не хотела. Не хотела…»
      – О, Калеб, обними меня.
      Он порывисто обнял ее, закрыв своим телом. Его рот нетерпеливо и жадно коснулся ее полуоткрытых губ. Она обвила его руками за шею и запустила пальцы в его волосы на затылке.
      Теперь, после стольких дней и ночей притворства, Блэр поняла, что ей нужны его объятия как воздух. «Я люблю его, я люблю его», – пело ее сердце. И все возражения таяли в его объятиях вместе с ее волей.
      Она прильнула к нему, ощущая твердые мускулы его бедер и пробуждающееся желание.
      Его тело слилось с ней воедино. Этот нелюдимый, угрюмый человек внезапно раскрылся перед ней, и она готова была излить на него всю нежность и любовь, которой ему так не хватало. Они сейчас были похожи на парочку нежных мотыльков.
      Он донес ее до постели и раздел, как волшебный сюрприз. Его рот прильнул к ее груди, язык исследовал каждую клеточку ее тела, руки ласкали ее живот, потом скользнули между бедер, в ее влажное горячее тепло.
      Она напоминала ему цветок, раскрывшийся под первыми лучами солнца. Ее руки настойчиво ласкали его, открывая его тело. Мускулистая спина, плечи, живот трепетали от прикосновения ее нежных пальчиков.
      Блэр приняла его в себя и обвилась вокруг него, встречая каждое его движение ответным движением бедер. И так снова и снова, пока их крики не слились в один, исторгнув из них вздох наслаждения.
      Лунный свет лился на них из окна, а они лежали рядом, не в силах поверить, что наконец-то их души открыты друг другу.
 
      Перед самым рассветом, пока Блэр мирно спала у него на плече, Калеб неожиданно проснулся от боли в затекшей руке. Тысячи булавочек, казалось, вонзились ему в кожу. Но он лежал неподвижно, боясь разбудить Блэр.
      Жизнь вдруг представилась ему такой простой и понятной. Все дороги, повороты и извилистые тропинки вели его сюда, а он об этом даже не догадывался.
      – Блэр, – прошептал он. Она не пошевелилась, но на лице ее промелькнула слабая улыбка. Калеб зажег сигарету и прислонился к спинке кровати. Часы показывали шесть. Солнце поднималось над горизонтом.
      «Как тебе удалось сорвать с меня маску, Блэр? – мысленно спрашивал он ее. – Как тебе удалось проникнуть ко мне в душу? Ничего у нас не получится. Я тебе не пара. Мы не подходим друг другу».
      Он яростно затушил окурок в пепельнице. Страх охватил его.
      Почему он не может просто наслаждаться свалившимся на него счастьем? «Забудь обо всем», – твердил ему разум. Но Калеб не мог забыть. Он боялся, что она отдала ему себя против воли и его счастье украдено у судьбы.
      Но что бы Блэр к нему ни чувствовала, он не мог этого определить и объяснить словами. Да ему это было и не нужно. Он готов просто взять то, что она могла ему предложить, и спрятать в своем сердце. И когда она исчезнет из его жизни, воспоминания скрасят его одиночество и согреют сердце.
      Но сможет ли он жить без нее?
      У нет другого выбора. В его судьбе очередной тупик. И еще один пропущенный поворот.
 
      Блэр пошевелилась и, не открывая глаз, пошарила на постели. Калеба рядом не было. Глаза ее испуганно распахнулись. Постель была пуста. Сев на кровати, она окинула взглядом комнату, затем услышала шум воды. Блэр с облегчением откинулась на подушки. Если бы Калеб ушел, она бы этого не пережила.
      Улыбка озарила ее лицо, щеки зарумянились. «Я влюбилась. Сложно поверить, но это правда. И теперь, когда ты в этом призналась, что ты собираешься делать?»
      Подумав так, она помрачнела. И тут очередное откровение заставило ее похолодеть: несмотря на то что их тела обрели гармонию, больше у них ничего нет. И Калеб ее не любит.
      Блэр всхлипнула и закрыла глаза. Разве он не дал ей это понять? Они совершенно разные. Когда они вместе, то постоянно спорят. «До тех пор, пока не прикоснемся друг к другу». Вот тогда они становятся единым целым и разногласия исчезают.
      Блэр осторожно улыбнулась. Вот такими она и запомнит те волшебные минуты, которые провела в его объятиях. Надо брать от жизни все до последней капли.
      И не бояться завтрашнего дня.
      Накинув на себя прозрачный пеньюар, Блэр остановилась на пороге ванной комнаты. Калеб стоял у раковины, обернув полотенце вокруг пояса. Он увидел ее в зеркале и обернулся. Блэр улыбнулась.
      Калеб перевел дух. Блэр вошла и присела на край ванной.
      – Ты не против, если я посмотрю, как ты бреешься?
      – Посиди за компанию, – невнятно пробормотал Калеб, стараясь сосредоточиться на бритье. Но его глаза помимо его воли следили за ней, то и дело обращаясь к ее отражению. Под полупрозрачной тканью виднелись узкая талия и высокая упругая грудь.
      Блэр нравилось, что в обществе Калеба ей так легко и спокойно. За все те годы, что она была замужем за Джошем, она никогда не наблюдала, как он бреется. И никогда не пыталась. А сейчас она стала свидетельницей этого интимного процесса: на зеркальце стоит чашка кофе, зажженная сигарета в пепельнице. Все это заставляет ее подумать, что они и вправду нормальная семейная пара.
      Ей нравилось в нем абсолютно все. Она с наслаждением прикасалась к его телу…
      Он поплескал в лицо водой, и это вывело ее из оцепенения.
      – Хочешь еще кофе? – спросила она, когда он отнял от лица полотенце.
      Калеб впился в нее горячим взглядом:
      – Нет, спасибо.
      – Ты проголодался? – продолжала она, прерывисто дыша.
      – Да.
      Их руки встретились и переплелись, как частички китайской головоломки.
      – Боже мой, – прошептал Калеб, – неужели мы будем счастливы?
      – Да, – ответила она, улыбаясь. – Обязательно.
      Он рассмеялся и выпустил ее руку.
      – Кто последним заберется в постель, тот и готовит завтрак!
      Они с размаху бросились на кровать, и Блэр успела крикнуть:
      – Так нечестно! Ты жульничал!
      Но он закрыл ей рот поцелуем.

      Жизнь и впрямь полна неожиданных сюрпризов.
      Ночь любви предшествовала череде волшебных дней, более похожих на сон. Блэр наслаждалась каждым мгновением, проведенным рядом с Калебом, и старалась не задумываться, что и почему она делает. Блэр была совершенно счастлива и довольна тем, что имела.
      Единственное, что омрачало ее радужные горизонты, был страх, что Таннер неожиданно возникнет у нее на пороге. Блэр несколько настораживало то обстоятельство, что она не видела и не слышала его с того вечера, проведенного в его пентхаусе.
      Блэр никак не могла справиться со своими страхами и тревогами. Каждый раз, когда раздавался звонок в дверь или трезвонил телефон, ее охватывала паника. Тем не менее Таннер не предпринимал никаких попыток увидеться с ней. Не встречался он и с русским агентом. Оставалось только ждать.
      А пока Блэр работала в офисе, посвящая все свое время подготовке демонстрации, до которой оставалось всего несколько недель. Предстояло столько сделать: утихомирить капризных манекенщиц, подогнать одежду, выбрать декорации. Ей хотелось, чтобы все было выполнено на высшем уровне, поскольку этот проект значил для нее очень много.
      Если дефиле пройдет успешно, то можно будет считать, что ее карьера профессионального фотографа состоялась, причем исключительно ее стараниями, без помощи богатых родственников и вмешательства матери.
      И все же при всей важности карьеры Калеб был для Блэр важнее. Он проводил с ней все ночи. Бывали мгновения, когда, несмотря на данное себе обещание не заглядывать в завтрашний день, она невольно предавалась размышлениям о будущем. И все же Калеб ни разу не признался, что любит ее.
      Но как она может упрекать его за это? Она ведь тоже ни разу не смогла заставить себя произнести заветные слова. А Калеб и не подозревает о ее чувствах, в этом она была уверена. Правда, иногда Блэр ловила на себе его странный, задумчивый взгляд, и сердце ее тревожно замирало в груди. В такие моменты ей казалось, что он догадывается о ее тайне.
      Но тайна продолжала оставаться тайной. Блэр было хорошо с этим сильным молчаливым человеком с непростым характером. Она принимала его таким, какой он есть, и любила его, несмотря на все его недостатки. Но вот вопрос: сможет ли он принять ее такой, какая она есть на самом деле?
      В последнее время ей стало казаться, что это возможно: он проявлял живой интерес ко всему, что касалось ее персоны. К примеру, он мог запросто отложить книгу, которую читал (она очень удивилась, когда узнала, что он любит читать), и стянуть с нее пеньюар, изучая размер ее груди, талии и бедер.
      – Ты само совершенство, – сказал он как-то своим низким, хрипловатым голосом, от которого внутри ее все таяло.
      Пока этого было вполне достаточно, если учесть, что о себе он рассказывал не много. Блэр ценила эти редкие минуты откровенности.
      Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. Калеб позвонил ей в офис, сообщив, что он у нее дома. Он был в отъезде два дня по судебным делам. Его хриплое «поспеши» все еще звучало у нее в ушах, когда она пронеслась мимо столика своей помощницы, бросив на ходу: «Я еду домой. Меня ждет Калеб. Если что-нибудь важное, ты знаешь, где меня найти».
      Лайза понимающе улыбнулась и промолвила:
      – Приятного вечера.
      Блэр выскочила из подъезда, все еще паря в облаках в предвкушении встречи, и села в автомобиль. Пристегнув ремень, она сунула ключ в замок зажигания, и мотор завелся с полоборота. Как только она свернула на боковую улочку и стала притормаживать перед перекрестком, то вдруг поняла, что с машиной творится что-то неладное. Блэр переставила ногу на педаль тормоза. Но ничего не произошло. Сердце ее екнуло. Мимо нее проносились автомобили.
      «Без паники, Блэр. Попытайся еще раз».
      Она надавила педаль посильнее. Снова никакого эффекта. Ее охватил ужас. С трудом переведя дух, она что есть силы нажала на тормоз. Но все бесполезно – тормоз отказал.
      Она вскинула голову. Перекресток был уже рядом, светофор показывал красный свет. Машины выстроились друг за другом в ожидании зеленого сигнала. Блэр затрясло от страха.
      Что делать?
      Она на спуске, скорость увеличивается. Стиснув зубы, Блэр пыталась справиться с дрожью в руках и ногах. Бросив взгляд направо, она увидела, что прилегающая улица пуста. И тут ее осенило. Кювет! Это ее единственное спасение. Дальше она действовала машинально. За секунду до перекрестка Блэр круто повернула и направила автомобиль к обочине. Спереди и сзади завизжали тормоза, кто-то вскрикнул. Не обращая внимания на суматоху, Блэр неслась к покрытому травой склону рядом с придорожной канавкой.
      Она понимала, что рискует жизнью, но сделать уже ничего не могла. Страх буквально парализовал ее, лишив воли. Она даже не закричала. Ей хотелось откинуться на спинку сиденья и закрыть глаза. Будь что будет.
      Машина развернулась и врезалась в склон. Удар страшной силы потряс автомобиль. Блэр беззвучно вскрикнула, но ее никто не услышал. Ее пронзила жгучая боль, и все померкло перед глазами.
 
      Она пришла в себя только к вечеру. Кто-то гладил ее по щеке. Блэр застонала, боясь открыть глаза. Где она сейчас? Она снова застонала и медленно открыла глаза. Вокруг все казалось незнакомым. Но запах она узнала. Пахло лекарствами и больницей. Она в больнице.
      «Джош! Только не Джош! Прошу вас… помогите ему! Не дайте ему умереть! Он не должен умереть. Они сказали, что вытянут его с того света. Но разве врачам не известно, что все их усилия напрасны?»
      – Нет! – крикнула она.
      – Ш-ш-ш, все в порядке. Это сон, – произнес ласковый голос у нее над ухом.
      Блэр с трудом разомкнула веки и попыталась сфокусировать взгляд. Ей это удалось далеко не сразу. Наконец из расплывчатой дымки появилось склонившееся над ней лицо.
      – Калеб… – со стоном вырвалось у нее. Она протянула ему руку.
      Он бережно сжал ее хрупкие пальцы своей огромной ладонью.
      – Ш-ш-ш, – повторил он. – Все хорошо.
      – Что… что случилось?
      Его охватила паника.
      – Ты что, ничего не помнишь?
      – Помню… нет, не помню.
      Он с облегчением перевел дух.
      Сжав его руку, Блэр прошептала:
      – Я помню, что отказали тормоза… Я нажала сильнее… но безуспешно… потом склон, поросший травой… такой огромный… потом ничего.
      Калеб дрожал всем телом, слушая ее сбивчивый рассказ и вспоминая, какой он увидел ее, примчавшись в реанимацию: лицо бледное как мел, на лбу кровоподтек (она ударилась о рулевое колесо)…
      Справившись с волнением, Калеб произнес:
      – То, что ты все помнишь, уже хорошо.
      – Когда… когда я смогу вернуться домой? – прошептала она еле слышно.
      – Ну-ну, ты слишком торопишься. Ты пока еще в больнице. Врач намерен перевести тебя в палату и оставить здесь на ночь. – Он помолчал. – Хорошо, что ты пристегнулась. Тебе удалось отделаться легким сотрясением мозга и синяками.
      Она наморщила лоб.
      – И все-таки мне хочется поскорее домой.
      – Посмотрим, – заметил он. – Но я считаю, что этого делать не следует. Ты должна следовать предписаниям врачей.
      Блэр хотелось спать, но она поборола усталость и спросила:
      – Как… как ты узнал об аварии?
      Калеб постарался скрыть волнение.
      – Полиция позвонила в твой офис, а твоя ассистентка позвонила мне.
      – Калеб… это не просто несчастный случай, правда? – Его лицо расплывалось перед ее затуманенным взором.
      Видя, что глаза у нее слипаются, Калеб прошептал:
      – Сначала поспи, а потом поговорим.
      Блэр закрыла глаза, и ее темные густые ресницы веером легли на бледные щеки.
      После того как Блэр заснула, Калеб поднялся и осторожно высвободил свою руку из ее пальцев. Затем повернулся, шагнул к двери, распахнул ее и вышел в коридор. Лицо его превратилось в маску – бледную и застывшую. А глаза грозно сверкали.
 
      – Может, довольно притворяться и играть, как кошка с мышью?
      – Не понимаю, о чем ты.
      – Нет, Сара, ты все прекрасно понимаешь. Дни притворства миновали.
      Сара Стивенс поднялась с дивана и подошла к камину. Опершись о каминную полку, она обернулась и пристально посмотрела в лицо Томасу Стивенсу своими серыми холодными глазами.
      – Ты же знаешь, что я люблю тебя, – тихо промолвил он. – И все время любил.
      Сара знала, что он говорит правду. Она все эти годы чувствовала любовь Томаса, но предпочитала использовать его и его любовь в собственных интересах.
      И теперь ей было больно и обидно. Она уже начала сомневаться, что еще способна разделить свою жизнь с кем-либо. С кем-либо, кроме Блэр. Она слишком устала и измучена.
      И все же когда Томас обнял ее – а это случилось всего несколько недель назад, – она ощутила его теплоту и нежность. Она поняла, что значит быть по-настоящему любимой. И хотя ей не хотелось в этом признаваться, она желала большего.
      Ее брак с Уорнером Стивенсом оказался фарсом. Между ними никогда не было нежности – только секс. Но даже и это случалось не часто. Когда муж являлся к ней, то всегда брал ее грубо и жестоко. И однажды она заявила, что убьет его, если он еще хотя бы раз дотронется до нее пальцем.
      С этого дня она поклялась, что больше никогда не позволит мужчине использовать себя. Она просто заморозит свои эмоции и всю жизнь посвятит дочери. Когда Уорнер умер, ничего не изменилось.
      И теперь этот человек, джентльмен в полном смысле этого слова, пытается снова заставить ее чувствовать. Она внутренне содрогнулась. Возможно ли это? А вдруг он требует от нее слишком много? И в состоянии ли она дать ему то, о чем он просит?
      – Сара, нам надо поговорить.
      Слова Томаса достигли ее сознания не сразу.
      – Я знаю, – сказала она.
      Томас приблизился к ней, обнял и прижался щекой к ее щеке.
      Сара застыла.
      – О, Сара, Сара, любовь моя, я нужен тебе, как и ты мне. Я это чувствую, даже если ты этого еще не осознала.
      Сара невольно стала оттаивать в его объятиях. Она запрокинула голову и посмотрела на Томаса.
      – О, Томас, – воскликнула она, – почему ты до сих пор любишь меня?
      Он лукаво усмехнулся:
      – А что, если я просто распутный старикашка?
      Сара рассмеялась и ткнула его пальцем в бок:
      – Это неправда. У тебя же были сотни женщин, которые… – Она не договорила.
      Обхватив ладонями ее лицо, Томас мягко повернул ее к себе и заглянул ей в глаза.
      – Да, у меня были женщины. Но не сотни…
      – Это… это не имеет значения.
      – Да, не имеет, потому что ты единственная, кого я любил всю свою жизнь. – Он прижался губами к ее губам. – О, Сара, – пробормотал он умоляющим тоном, – не заставляй меня ждать. Выходи за меня замуж.
      – Ты… ты кое-чего не знаешь. – Голос ее звучал напряженно.
      – Про Уорнера? – Томас выпустил ее из объятий. – Он бил тебя?
      Сара вытаращила глаза:
      – Он тебе рассказывал об этом?
      – Нет, – спокойно заверил ее Томас. – Не рассказывал. Я просто хорошо знаю моего брата. – Он провел ладонью по ее щеке. – Тебе не следует меня бояться. Мы с Уорнером так же не похожи, как день и ночь.
      – О, Томас, – промолвила она, зарывшись лицом в его плечо, – я тебе верю, только…
      Томас прижал ее к себе:
      – Только что, любовь моя?
      – Мне требуется время. У меня же… Блэр.
      – Сара, милая моя, родная, – тяжело вздохнул Томас, – мы обсуждали это десятки раз. Блэр не нужна нянька.
      – Но я ей нужна. Посмотри, девочка же совершенно не способна устроить свою жизнь.
      – Но в этом-то все и дело. Это ее жизнь, а не твоя.
      Сара высвободилась из его рук.
      – Но она – все, что у меня… было до недавнего времени.
      «У тебя есть я, но ты почему-то никак не хочешь этого признать». Томас снова вздохнул.
      – Ты должна отпустить ее. Так будет лучше и для нее, и для тебя. – Он взял Сару за руку. – Ты даже не замечаешь, что рядом с Блэр становишься совсем другим человеком. И меняешься далеко не в лучшую сторону, – осторожно добавил он.
      – Но…
      Томас приложил палец к ее губам:
      – Никаких «но». Позволь Блэр самой распоряжаться собственной жизнью. У нас теперь тоже будет своя жизнь. Я сделаю тебя счастливой.
      – Прошу тебя, Томас… я… давай подождем еще немного.
      Он нахмурился:
      – Так когда же?
      – Скоро. Обещаю, что отвечу тебе очень скоро.
      Он поправил ей выбившийся локон прически.
      – Похоже, мне придется пока довольствоваться тем, что имею. Но пожалуйста, не заставляй меня ждать слишком долго.
      Внезапно зазвонил телефон, и оба вздрогнули от неожиданности.
      Затем Томас рассмеялся и спросил:
      – Хочешь, я отвечу?
      Сара улыбнулась:
      – Да, пожалуйста.
      В комнате наступила тишина. Он снял трубку и принялся внимательно слушать, с каждой секундой бледнея все больше и больше. Потом коротко обронил:
      – Да, мы сейчас подъедем.
      – Томас, что случилось? – Сара вцепилась в его руку.
      – Блэр… попала в аварию.
 
      – Этот сукин сын пытался ее убить!
      Калеб был в ярости, и Уоррел это почувствовал.
      – Успокойся и рассказывай все по порядку. Я был в отъезде и не в курсе дела. – Уоррел отложил в сторону бумаги и приготовился слушать.
      – Успокойся! Легко сказать! – прорычал Калеб, склоняясь над столом и сверля Уоррела гневным взглядом. – Объясни, черт подери, как я могу быть спокойным, когда Блэр лежит в больнице с сотрясением мозга?
      Уоррел побелел как полотно:
      – Черт подери, да что произошло?
      В комнате повисло напряженное молчание, и каждый пытался совладать со своими эмоциями. Оба встали, тяжело дыша.
      Калеб никак не мог забыть тот ужас, который испытал при виде неподвижного тела Блэр, лежавшего на носилках. «Если бы с ней случилось что-нибудь серьезное…» Он выругался, чувствуя, как его снова охватывает гнев.
      – Таннер испортил ей тормоза, вот что произошло! – наконец вымолвил Калеб. – И автомобиль Блэр на полном ходу врезался в придорожный склон. И если бы она не пристегнулась, то была бы уже на том свете!
      – Но почему, черт подери, это должен быть Таннер? Он ведь не знал, что она за ним следит. – Уоррел прищурил глаза. – Или знал? Вы что-то от меня утаили? Когда Блэр принесла мне свой отчет, в нем не было ничего необычного.
      Калеб ничего не ответил, и Уоррел вскочил из-за стола.
      – Калеб!
      Гнев Калеба достиг такого накала, что он еле сдерживался. Кровь бросилась ему в лицо.
      – Я не думал, что все так обернется, – тупо пробормотал он.
      – Это не ответ.
      – Блэр послышалось, что кто-то заглянул в дверь, когда она обшаривала офис Таннера, – пояснил Калеб усталым тоном. – Но когда она подняла глаза, в комнате никого не было.
      – Таннер, и как этот низкий подлец…
      – Это еще мягко сказано, – добавил Калеб, кипя от ярости. К злости примешивалась досада. Блэр считала, что у нее просто разыгралось воображение, и он не стал это проверять. Ошибка номер один. Кроме того, он не сказал Уоррелу о ее подозрениях. Ошибка номер два. И обе эти ошибки могли стоить Блэр жизни.
      Если бы он выполнил свое обещание не путать бизнес и личную жизнь! Если бы он не влюбился в нее, то вел бы себя более благоразумно. Если бы…
      – Мы его поймаем, – наконец произнес Уоррел не совсем уверенным тоном.
      Калеб покачал головой:
      – Это моя вина. Я должен был предвидеть, что он ее раскусит.
      – Не мели чепухи и перестань себя винить. Блэр знала, на что шла, когда согласилась в этом участвовать.
      Калеб отказывался признавать, что его вины в случившемся нет, но Уоррел был прав. Сейчас не время предаваться самобичеванию. Надо действовать. И защитить Блэр от повторного нападения – главная на сегодня задача.
      – Она должна выйти из игры, Джек. Я не хочу, чтобы она продолжала участвовать в этой игре. Вот свидетельствовать против Таннера в суде – другое дело.
      Может, Уоррел и заметил, что Калеб защищает Блэр как-то уж чересчур горячо вопреки своим профессиональным принципам, но он оставил свои наблюдения при себе. Пока.
      – Если нам удастся довести дело до суда, – добавил Калеб.
      Уоррел набил табаком трубку и сердито воззрился на него:
      – Без самодеятельности, Хант. Иначе я вышвырну тебя из Бюро как котенка. Ты понял меня? Мы предъявим Таннеру обвинение, как полагается по закону.
      В комнате стало тихо, как в церкви.
      На виске Калеба пульсировала жилка.
      – Ну так что?
      – Я сделаю все, как ты требуешь, – проворчал Калеб.
      Уоррел заметно успокоился и принялся попыхивать трубкой. Взглянув на Калеба, он продолжал:
      – Теперь о том, что касается Блэр. Ты прав, она должна отойти от дел. Я подумал об этом сразу после того, как она вернулась от Таннера, но это не решает нашу проблему.
      – Джек, я хочу, чтобы ее охраняли денно и нощно.
      Уоррел посмотрел на него с откровенным любопытством, но ответил довольно спокойно:
      – Само собой.
      – Спасибо.
      Молчание.
      – Ну, я поехал в больницу, – внезапно заявил Калеб, чувствуя себя неуютно под пронизывающим взглядом Уоррела.
      – Калеб, между тобой и миссис Браунинг, – он намеренно подчеркнул «миссис», – ничего не произошло?
      Калеб усмехнулся:
      – С чего ты взял, что между нами могло что-то быть? – «Господи, да неужели мое сердце у всех на виду?»
      – Я сужу по твоему поведению, – отрезал Уоррел.
      Калеб презрительно хмыкнул:
      – Мы с Блэр Браунинг принадлежим к разным социальным слоям, и ничто не сможет это изменить.
      Уоррел ничего не сказал на это. Да и что тут скажешь?
      Наконец Калеб произнес:
      – Я терпеть не могу, когда у меня связаны руки.
      Уоррел резко отодвинул свое кресло от стола и поднялся:
      – Не беспокойся, мы его поймаем. Если Таннер пытался убить Блэр, значит, он напуган до смерти. Должно быть, он считает, что она раздобыла на него компромат. Правильно я рассуждаю?
      – Либо пытается отомстить ей за то, что она хотела его одурачить.
      Уоррел задумчиво попыхивал трубкой.
      – Если бы только он вышел на связь с агентом КГБ. Я уверен, что те подслушивающие устройства, которые разместила Блэр… – Он внезапно умолк и побледнел.
      – Именно так, босс, – отрезал Калеб. – Поскольку Таннер застал Блэр в своем кабинете, он наверняка проверил каждый уголок своего дома.
      – Боже всемогущий! – рявкнул Уоррел. – Надо мне было сразу об этом догадаться. – И он с таким остервенением принялся грызть трубку, что Калебу показалось, что та сейчас треснет пополам. Уоррел тяжело оперся о спинку кресла. – Да, пора на покой. – И добавил, обращаясь скорее к себе, чем к Калебу: – Мы снова очутились там, откуда начали.
      – Может, и нет.
      – Что ты имеешь в виду? – вскинулся Уоррел.
      Калеб лукаво усмехнулся:
      – Я забыл тебе сказать, что Блэр подсадила «жучок» в его степлер рядом с телефоном. Держу пари, он его не нашел.
      Уоррел чуть не подпрыгнул на месте, глаза его радостно сверкнули.
      – Черт подери!
      Калеб ухмыльнулся:
      – Как только он сделает первый шаг – а я полагаю, это случится скоро, – мы будем тут как тут.
      – Уж в этом не сомневайся, – отрезал Калеб.
 
      Когда Блэр открыла глаза во второй раз, она снова была в незнакомом помещении и снова не одна.
      Сначала она увидела свою мать. Сара сидела рядом с кроватью на стуле, сцепив руки на коленях, закрыв глаза и нахмурившись. Затем, заслышав какой-то шорох с противоположной стороны палаты, она повернула голову и заметила у окна Томаса. Он, ссутулившись, стоял спиной к ней.
      – Мама?
      Сара открыла глаза и порывисто склонилась над ее кроватью.
      – Господи, Блэр, как ты нас напугала!
      «Осторожнее, Блэр. Не сболтни лишнего». Помолчав и собравшись с мыслями, она спросила:
      – Что… что сказал вам врач? – Голос ее напоминал шуршание пергамента.
      Томас остановился рядом с Сарой и улыбнулся ей.
      – Привет, радость моя, – прошептал он и ласково потрепал Блэр по руке.
      Сара ответила в свойственной ей резкой манере:
      – Я пыталась переговорить с врачом, если его можно так назвать. Он не сообщил мне ничего стоящего. Я узнала только то, что ты попала в аварию, но счастливо отделалась, получив сотрясение мозга и многочисленные синяки.
      Блэр пошевелилась и тихонько застонала.
      – Не так уж мне и повезло, – пролепетала она. – Каждое движение причиняет боль.
      Томас сжал ее руку:
      – Как это произошло?
      – Я… я не могла остановиться, – ответила Блэр. – У меня… отказал тормоз.
      – О нет, – прошептала Сара. – Это больше напоминает то время, когда ты работала в ФБР. Это их стиль. – Слово «ФБР» она произнесла так, будто это было название болезни. – Можно подумать, тебя снова втянули в эту грязь. – Она помолчала. – Это не так? Скажи мне.
      Блэр побледнела еще больше (если это вообще было возможно). Отведя глаза, она едва слышно прошептала:
      – Мама, прошу тебя…
      – Блэр, отвечай!
      – Сара, не сейчас, – перебил ее Томас таким тоном, что Сара немедля повиновалась.
      Бросив на него сердитый взгляд, она умолкла.
      Блэр закрыла глаза, борясь с головокружением, грозившим очередной потерей сознания. Все благодаря мамочке. Неужели когда-нибудь наступит тот долгожданный день, когда она освободится от ее надоедливой опеки и допросов? До этого дня еще ох как далеко. Сара не хочет сдавать позиции.
      Когда она снова открыла глаза, ее мать говорила:
      – Это самая лучшая палата в больнице. Я настояла на том, чтобы тебя перевели именно сюда. Когда я сказала доктору, что ты урожденная Стивенс и на наши деньги было построено целое крыло больницы, с врачом произошли разительные перемены.
      Блэр стало ужасно стыдно за мать.
      – Мама, неужели ты так сказала?
      Застигнутая врасплох, Сара не стала отпираться.
      – Да, сказала. Я хочу, чтобы о тебе заботились как следует. Я думала, тебе это будет приятно.
      Блэр прикусила губу, чтобы не застонать. Впрочем, все равно бесполезно. Если уж Сара Стивенс что-то решила, ее ничто не остановит. Да кроме того, сейчас Блэр было не до словесных баталий. У нее и без того хватает проблем. «Кто-то пытался меня убить!»
      Оцепенение мигом слетело с нее, и ноющая боль во всем теле заставила ее поморщиться. Пытаясь отогнать тревожные мысли, Блэр нажала на автоматическую кнопку, и спинка кровати приподнялась.
      Блэр взглянула на Томаса:
      – Спасибо, что пришли, дядя Томас, и привезли маму. – Она устало улыбнулась им обоим. – Не волнуйтесь, со мной все в порядке. Надеюсь, завтра я уже смогу вернуться домой.
      Томас улыбнулся ей в ответ.
      – Я заеду за тобой, – сказал он. – Скажи только когда.
      – Спасибо. – Блэр похлопала его по руке. – Вы очень добры.
      Тут вмешалась Сара, нарушив их идиллию:
      – Почему бы не позвонить Кайлу? Уверена, в его компании тебе будет веселее, чем с нами.
      Блэр ответила не сразу.
      – Нет, не надо. Я пока не хочу его видеть. – «Я хочу, чтобы рядом был Калеб», – подумала она про себя, закрывая глаза и готовясь к очередному раунду.
      – Нет, ты хочешь видеть Кайла, – возразила Сара. – Он никогда не простит нам, что мы его не позвали. И я не хочу, чтобы ты была здесь одна. Я…
      – Блэр.
      При звуке незнакомого голоса Сара резко обернулась. Томас тоже посмотрел на дверь.
      Блэр не надо было даже открывать глаза, чтобы узнать, кто стоит на пороге. Сердце ее радостно подпрыгнуло в груди.
      И действительно, стоило ей открыть глаза, как она увидела Калеба, застывшего в дверях, как ангел мщения. Вид у него был взъерошенный – черные брюки помяты, рубашка расстегнута. Он молча смотрел на нее, не двигаясь с места.
      Блэр показалось, что в комнате стало душно. Как всегда, при появлении Калеба окружающие впали в состояние легкого шока.
      Калеб обратил свой взгляд на ее мать. Черные глаза его сверкнули, взгляд был тяжелым и решительным. Рот был плотно сжат, и возле него образовались суровые складки.
      – Мама… дядя Томас, – произнесла Блэр, нарушив затянувшееся молчание. – Познакомьтесь, это Калеб Хант… мой друг. Калеб, это Сара и Томас Стивенс.
      Сара окинула его взглядом, в котором явственно сквозило холодное презрение.
      Войдя в палату, Калеб коротко кивнул Саре и буркнул:
      – Мэм.
      Блэр уловила в его тоне сарказм и насмешку и поняла, чего ему стоило быть вежливым с ее матерью, особенно после такого враждебного приема. Сара стояла прямо, как царственная особа, отчитывающая слугу. Блэр впервые захотелось дать матери пощечину.
      Калеб протянул Томасу руку:
      – Сэр.
      – Рад познакомиться, мистер Хант, – добродушно откликнулся Томас.
      Затем, не обращая больше никакого внимания на них обоих, Калеб повернулся к Блэр.
      – Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.
      – Лучше. Гораздо лучше.
      – Хорошо.
      Они несколько мгновений смотрели друг на друга, не отрываясь.
      Томас смущенно покашлял.
      – Блэр, лапочка, мы сейчас уходим, а ты останешься со своим другом. – Он взял Сару под руку. – Если тебе что-нибудь понадобится, позвони.
      Сара яростно тряхнула головой.
      – Нет, я не собираюсь уходить, – возразила она.
      – Мама, прошу тебя, – прошептала Блэр. – Мне уже лучше, правда. Я поговорю с тобой потом, обещаю.
      Сара переводила сердитый взгляд с Блэр на Калеба.
      – Хорошо, – отрезала она. – Как хочешь. – Потом наклонилась и поцеловала Блэр в щеку.
      Как только она выпрямилась, Томас повел ее к двери и напоследок подмигнул Блэр:
      – Будь осторожнее, радость моя.
      Когда дверь за ними захлопнулась, Блэр взглянула на Калеба.
      Лицо его было холодно и сурово.
      – Твоя мать всегда такая чопорная, или она ведет себя так только по отношению ко мне?
      – Не обращай внимания, ее не переделать, – устало вздохнула Блэр.
      Калеб плотно сжал губы.
      – Сомневаюсь, – с горечью заметил он. – Похоже, она хотела дать мне понять, что я не принадлежу к ее кругу. И к твоему тоже, – тихо добавил он.
      Блэр откинулась на подушки и внимательно посмотрела на него. Сейчас он напоминал ей ребенка, который полез в буфет за печеньем, но ваза оказалась пуста. В этот момент она почти ненавидела свою мать. И любила Калеба еще сильнее.
      – Калеб, – прошептала она ему в спину.
      Он молчал, не оборачиваясь.
      Потом внезапно спросил:
      – Кто такой Кайл?

      Блэр изумленно молчала, мысли вихрем кружились в ее голове. Калеб выжидающе повернулся к ней.
      Жалюзи на окнах были подняты, и вечерний свет заливал палату, освещая суровую фигуру Калеба. Выражение его лица было мрачным и зловещим. Молчание затягивалось.
      – Откуда… откуда ты о нем знаешь? – пролепетала наконец Блэр. «Зачем тебе знать, кто такой Кайл? Ведь ты же не любишь меня. Ты меня только хочешь». А страсть – еще не любовь.
      Калеб встряхнул головой.
      – От твоей матери, от кого же еще, – ответил он.
      И тут Блэр все поняла. Он стоял на пороге и случайно слышал конец их разговора.
      – Это мой друг, – пробормотала она.
      – А я так понял, что он тебе больше чем друг.
      – Мама мечтает, чтобы наши отношения стали более близкими, – устало возразила Блэр. – И Кайл тоже. Но он просто мой друг, и ничего больше. – Она вздохнула. – Он обучил меня искусству фотосъемки, и без него я бы никогда не сделала карьеры фотографа.
      Блэр внезапно почувствовала ужасную усталость. Длинная речь утомила ее, и она ощущала себя совершенно разбитой. Она была измучена нравственно и физически, в теле ее ныла каждая косточка. Слезы навернулись ей на глаза, и ей захотелось крикнуть Калебу, чтобы он ответил хоть что-нибудь, а не молчал так холодно и отчужденно. Но, понимая, что криком она ничего не добьется, Блэр отвернулась к стене.
      Почему он не может просто обнять ее? Ведь это все, что ей сейчас нужно.
      Калеб застыл как статуя, мысленно обзывая себя последними словами. Какого черта он завел этот разговор именно сейчас? Он чуть не потерял ее сегодня, а теперь пристал со своей дурацкой ревностью. И ради чего? Если она и собирается замуж за этого человека, ему-то какое дело? Он не может ей помешать.
      Да, иногда он в мечтах заносился так далеко, что представлял себе их совместное будущее, но каждый раз его иллюзии разбивались о непреодолимые преграды. Ее мать сразу расставила все по местам. И все же ему было нестерпимо больно – особенно сейчас, когда Блэр так много для него значила.
      И тут, проклиная себя за эгоизм, Калеб шагнул к ее постели.
      – Блэр, – тихонько позвал он, видя, как дрожат ее плечи.
      Она ничего не ответила.
      Ее лицо было белым, как больничная рубашка, а рука, лежавшая поверх одеяла, казалась хрупкой, как стебелек розы. Ее спина и плечи… О Боже… Он не мог отвести глаз от нежных, изящных линий ее тела, полускрытых бесформенной рубашкой. Горло его сжалось, он не мог вымолвить ни слова.
      – Блэр, тебе больно? – прошептал наконец Калеб, справившись с волнением.
      Блэр повернулась к нему, и сердце ее сжалось – такая мука сквозила в его напряженных чертах. Ей стало нестерпимо жалко его. Она улыбнулась сквозь слезы:
      – Нет… не очень. Тело ноет, словно его колотили, как боксерскую грушу.
      Он улыбнулся ей в ответ – несмело, медленно, словно забыл, как это делается.
      – Я рад, что ты не стала настаивать на возвращении домой, – хрипло промолвил он, глядя как зачарованный на капельки слез, дрожавшие на ее ресницах.
      Блэр отвела взгляд:
      – Я хотела, но теперь… теперь мне лучше остаться здесь.
      Калеб нахмурился:
      – Ты боишься возвращаться домой?
      – Да, – коротко ответила она.
      «Таннер, будь ты проклят! Ты за это заплатишь сполна. Клянусь!»
      – Не бойся, – мягко произнес он вслух. – С этого дня тебя будут охранять круглосуточно.
      Блэр попыталась улыбнуться.
      – Могу себе представить.
      – Мы поймаем Таннера.
      Блэр молча кивнула, и слезы покатились по ее щекам.
      – Блэр… прошу тебя… не плачь, – чуть слышно сказал Калеб.
      Она протянула к нему руки и прошептала:
      – Обними меня.
      Не дожидаясь очередного приглашения, Калеб опустился рядом с ней на край кровати и обнял.
      – О Калеб! – выдохнула Блэр, прильнув к нему всем телом.
      Сейчас ему было достаточно обнимать ее и прислушиваться к биению ее сердца. Но Блэр внезапно приподняла лицо, и их губы встретились в страстном поцелуе. Калеб пил из этого живительного источника, постепенно теряя контроль над собой и плывя по течению.
      Прошло некоторое время, и он, улыбнувшись, отстранился.
      – Что будет, если нас застанут в таком положении?
      Блэр наморщила лоб.
      – О, я об этом как-то не подумала, – промолвила она и метнула взгляд в сторону двери.
      – Держу пари, меня вышвырнут отсюда в два счета.
      – Возможно, ты прав.
      Он склонил голову к ее лицу:
      – Как ты думаешь, мне лучше уйти?
      – А ты этого хочешь?
      – Нет.
      Она пожала плечами:
      – Тогда оставайся.
      – Ты рискуешь.
      – Я хочу, чтобы ты был рядом и обнимал меня.
      Калеб вскинул брови:
      – Здесь, на кровати?
      – Да.
      – Но все-таки – что, если нас застанут?
      – Застанут так застанут.
      Калеб провел рукой по ее волосам и пробормотал:
      – Будь по-твоему.
      – Замечательно, – прошептала Блэр, положив голову к нему на плечо и чувствуя себя в полной безопасности в его объятиях. Они опустили кровать в горизонтальное положение, и через минуту в палате стихли все звуки.
      «Боже правый, – думал Калеб, – оказывается, чтобы попасть в рай, надо сначала пройти через ад».
 
      Весеннее утро выдалось ясным и прохладным. Калеб остановился у «Макдоналдса» и взял себе кофе и гамбургер. Было еще рано. Горожане спешили на работу. Покончив с завтраком, он выбросил пластмассовый стаканчик в ближайший мусорный бак и вышел на улицу.
      Он завел мотор, и его мысли тут же вернулись к Блэр. Впрочем, он и не переставал о ней думать. Воспоминания о вчерашнем вечере вызвали у него легкую улыбку. Ему до сих пор не верилось, что их так и не застали за вопиющим нарушением больничного режима. Странно, что за все время, пока он лежал рядом с Блэр, в палату не вошла медсестра.
      И только после того как Блэр заснула, Калеб потихоньку высвободился из ее объятий и, встав с кровати, еще долго смотрел на нее спящую. Затем, резко развернувшись, он вышел из палаты и поехал домой, где принял холодный душ, чтобы как-то снять напряжение последних часов.
      Сегодня утром он решил было сначала поехать в больницу, но потом передумал. Было еще слишком рано, и Блэр охраняли. Она в безопасности, и это сейчас самое главное.
      Но с Таннером надо что-то решать. Калеб подъехал к зданию своего бюро и, припарковав машину, взбежал на крыльцо. Было восемь часов утра. Он приостановился у двери офиса Уоррела. Его босс выглядел так, словно провел в кабинете всю ночь, – рукава закатаны, галстук развязан, на столе недопитый кофе.
      Когда Калеб вошел, Уоррел поднял голову.
      – Доброе утро, – сказал Калеб, подумав про себя, что даже в таком растрепанном виде Уоррел смотрится респектабельно и внушительно. Редкие волосы аккуратно причесаны, подбородок гладко выбрит. Свежая рубашка, выглаженная и накрахмаленная. Бежевые брюки и коричневый пиджак без единой морщинки.
      Калеб не мог себе даже представить офис без Уоррела. Да и вряд ли Джек когда-нибудь оставит службу. Он сказал это так, сгоряча.
      – Где тебя носит, черт подери? – проворчал Уоррел.
      Калеб пожал плечами:
      – Заехал выпить кофе. А что?
      Уоррел подошел к столику, на котором стояла кофеварка, и налил себе кофе.
      – А то, что я названиваю тебе домой уже целый час.
      Калеб замер, но голос его прозвучал спокойно.
      – Что-нибудь серьезное?
      – Поверишь ли, если я скажу, что нам выпал счастливый билет? – спросил Уоррел, усаживаясь за стол. Глаза его радостно сверкнули.
      Калеб ударил кулаком о ладонь:
      – Таннер?
      – А кто же еще? – Уоррел довольно ухмыльнулся и отпил кофе.
      – Черт подери! – воскликнул Калеб. – Детали, детали, рассказывай все по порядку!
      – Случилось так, как мы и предполагали. Таннер позвонил из своего пентхауса, и мы прослушали его разговор. Как только я положил трубку, сразу принялся тебя разыскивать.
      Калебу не сиделось на месте.
      – Все благодаря степлеру? Блэр обрадуется, когда узнает об этом. Она переживала, что ей так и не удалось ничем нам помочь.
      При упоминании о Блэр Уоррел помрачнел:
      – Как она? Черт, все так завертелось, что я не успел даже ее проведать. Она действительно в порядке?
      Калеб тоже посерьезнел и ответил:
      – Вчера вечером она чувствовала себя вполне сносно, вот только ее душевное состояние… – Он не закончил фразу.
      – Оставляет желать лучшего, – договорил за него Уоррел. – Так?
      – В общем, да. Иначе она ни за что не согласилась бы остаться в больнице на ночь.
      Уоррел улыбнулся:
      – Она сильная женщина – это я точно знаю. Однако я рад, что Блэр сейчас в безопасности, тем более что Таннер снова объявился.
      – Когда он назначил встречу? – спросил Калеб, присаживаясь на край письменного стола Уоррела и доставая из кармана сигареты.
      – Сегодня, в парке «Золотые Ворота». В два часа.
      – Черт, так скоро, – пробормотал Калеб, вскакивая и вновь принимаясь расхаживать по кабинету.
      – Вот и я о том же, – добавил Уоррел, усмехаясь. Но в следующую секунду лицо его приняло суровое и сосредоточенное выражение. – Но мы будем готовы, не сомневайся. Я уже запустил машину.
      – Таннер мой, Джек, – прорычал Калеб.
      У Уоррела заходили желваки на скулах.
      – Я продолжаю настаивать на том, чтобы все было по закону.
      – Но я же дал тебе слово, помнишь? – горячо возразил Калеб.
      Уоррел заметно успокоился.
      – Садись, – сказал он, – и давай подумаем, как лучше отпраздновать эту «встречу».
      – Существует только один способ, – откликнулся Калеб, расхаживая по офису, как тигр в клетке. – Надо будет связать подарочек, запаковать его и отправить в руки правосудия.
      – Черт подери, да сядешь ты наконец? Я не могу думать, когда ты мелькаешь.
      Калеб со вздохом опустился в кожаное кресло, сверля Уоррела своими черными глазами.
      – Нам нельзя допускать ошибок. Если все проводить по закону, его пришлось бы ловить в закрытом тюремном дворе, из которого и мышь не улизнет.
      – Я поручаю это тебе, Калеб. Вызовешь снайперов.
      – Все будет как надо.
      – Тогда давай разрабатывать план операции.
      Калеб подался вперед:
      – Я слушаю тебя.
 
      Калеб говорил по миниатюрной рации, прикрепленной к карману его рубашки.
      – Прием, Диверс. Что видно? – спросил Калеб, оглядывая участок парка, на котором он и еще несколько агентов поджидали Таннера и русского.
      Со своей позиции под огромным раскидистым деревом Калеб мог видеть холм, поросший кустарником, где была спрятана видеокамера. Даже приглядевшись, ее невозможно было обнаружить. Кроме того, у Таннера нет оснований для подозрений, и он вряд ли будет обшаривать окрестности.
      – Диверс, ты что, уснул там? – снова спросил Калеб.
      – Нет, сэр, пока ничего, – услышал он наконец ответ. – А у вас?
      – Тоже ничего, – промолвил Калеб, взглянув на часы. Только половина второго. Он выругался. Время тянется как резина.
      – У меня есть сообщение, – послышался другой голос.
      Рация затрещала, но Калеб быстро настроился на нужную волну.
      – Вижу парня и девушку. Во всяком случае, мне так кажется – они целуются прямо у меня на виду.
      – Это ты, Спрайт? – ледяным тоном спросил Калеб.
      – Да, сэр!
      – Прекрати свои штучки и займись делом.
      – Слушаю, сэр, – ответил Спрайт, сразу посерьезнев.
      – Камера может вращаться?
      – Да, ее только что проверяли, – сказал Спрайт. – У нас все в порядке.
      – Смотрите, отвечаете головой, – предупредил Калеб. Затем, обращаясь ко всем вместе, добавил: – Запомните, приближаться только по моему сигналу. Никакой самодеятельности, понятно? Мы должны заснять их на пленку и взять живыми.
      После того как каждый из офицеров получил от него соответствующие указания, Калеб прислонился к стволу дерева и закурил, притворяясь обычным отдыхающим, которых так много бывает в парке субботними погожими деньками. Одет он был в джинсы и рубашку, костюм дополняли кроссовки и белые носки.
      Его люди были одеты примерно так же, чтобы не выделяться из толпы туристов и отдыхающих, наводнивших парк в этот майский солнечный день.
      Калеб вскинул голову. На небе ни облачка. В ясной голубизне виднеется еле заметная точка – самолет. Вздохнув, он уловил аромат цветов.
      Внезапно его мысли вновь обратились к Блэр. Должно быть, она сейчас дома, в окружении семьи, и думать забыла о Калебе Ханте. А когда Таннер будет наконец сидеть в тюрьме, то и совсем забудет про него…
      «Прекрати, Хант!»
      Мысленно встряхнувшись, он снова посмотрел на часы. Стрелки подходили к двум.
      – Калеб.
      Он насторожился и внутренне подобрался.
      – Видишь что-нибудь, Диверс?
      – Да, черный лимузин с серым верхом заворачивает к южным воротам парка. Стекла затемнены, число пассажиров неизвестно. Повторяю. Число пассажиров неизвестно.
      – Не спускай с него глаз, Диверс, – приказал Калеб. – Спрайт, стой рядом с видеокамерой. Я меняю позицию.
      Калеб бросился бегом по газону к южному входу. Очутившись там, он спрятался за раскидистым деревом и кивнул Спрайту.
      Диверс снова вышел на связь:
      – Калеб, Таннер выходит из машины, на нем темно-синий костюм и белая рубашка.
      – Я все понял. Вижу его. Всем приготовиться.
      Калеб наблюдал, как Таннер остановился рядом с автомобилем и огляделся. Потом снова наклонился, что-то сказал шоферу и пошел по дорожке к огромному искрящемуся фонтану.
      У Калеба гулко стучало сердце.
      Приблизившись к фонтану, Таннер остановился и сел на скамейку. Он был один.
      Калеб вытер пот со лба платком и продолжал наблюдение.
      – Калеб. – Это был Уоррел.
      – Да, шеф?
      – Все под контролем?
      – Под контролем.
      Раздался легкий треск, но связь тут же наладилась. Калеб улыбнулся: Уоррел готов сам примчаться сюда, если что-то пойдет не так, как задумано.
      Таннер не двигался.
      – Хант, это Диверс. Невысокий лысый человек с дипломатом направляется в вашу сторону.
      Калеб встрепенулся – русский!
      – Объект под наблюдением, – произнес он наконец, не сводя глаз с разворачивающейся перед ним сцены.
      Человек с кейсом оказался толстеньким коротышкой. Он уселся на противоположном конце скамьи, которую занял Таннер. Ни тот ни другой даже не взглянули друг на друга, но Калеб заметил, что они шевелят губами, уставившись перед собой.
      Калеб снова заговорил:
      – Голубки воркуют на скамейке.
      Тишина.
      И тут русский положил дипломат на скамейку и отошел в сторону якобы для того, чтобы покормить голубей из маленького пакетика с поп-корном, который он вынул из кармана.
      Вот! Конверт! Калеб затаил дыхание.
      Таннер подхватил чемодан и оставил на скамейке конверт. Русский вернулся и забрал конверт, сунув его в карман пиджака. Оба, русский и Таннер, обменялись несколькими фразами.
      Есть!
      – Вперед! – приказал Калеб, направляясь к Таннеру.
      И вот тут-то все и началось!
      Таннер обернулся, заморгал, как будто что-то попало ему в глаз, на лице его отобразился ужас.
      Калеб проследовал за его взглядом.
      Камера! Таннер заметил камеру. Солнечный луч упал на объектив, и тот сверкнул, как молния.
      «Тысяча чертей!» Сердце Калеба готово было выпрыгнуть из груди.
      Едва Калеб сделал шаг, Таннер крикнул что-то русскому, и они бросились бежать.
      Калеб рванулся с места.
      – Остановите русского! – крикнул он напоследок. – Таннер мой! – Краем глаза он видел, как русский с размаху налетел на Диверса. Так, один есть.
      Калеб несся за Таннером, не спуская глаз с его спины. Таннер обернулся через плечо. Это он сделал зря – потерял скорость. Калеб в два прыжка нагнал его и подставил ему подножку.
      Таннер рухнул на землю вместе с Калебом. Но когда он поднялся, Калеб уже тоже был на ногах.
      – Ублюдок! – выкрикнул Таннер. – Тебе меня не достать.
      Калеб ударил его в левый бок. Таннера отбросило к дереву, колени его подогнулись, но он не упал, а, собравшись, ринулся на Калеба. Но оказался не слишком проворным. Калеб успел отскочить и снова ударил его в бок. Таннер прикрылся рукой и с размаху ударил Калеба в солнечное сплетение, но удар оказался скользящим.
      Калеб был гораздо крупнее и сильнее Таннера. Он прижал Таннера к дереву и стал наносить ему удары с разных сторон. Таннер захрипел, но сдаваться не собирался. Он бросился на Калеба, но тут его настиг удар слева, после которого он уже не поднялся.
      Тяжело дыша, Хант схватил его за волосы и рывком приподнял его голову, приставив пистолет к виску. Таннер выпучил глаза от ужаса. Калеб чувствовал, как его трясет словно в лихорадке.
      – Так, значит, мне тебя не достать?
      Таннер молчал.
      – Калеб! Черт тебя дери! Прекрати самовольничать!
      «Уоррел. Он прав. Не стоит пачкать о тебя руки, подонок».
      Калеб тряхнул головой и сунул пистолет в кобуру. К черту профессионализм! Он развернулся и ударил Таннера кулаком в челюсть.
      Таннер закатил глаза и рухнул на землю как подкошенный.
      – Что ж, не хочешь говорить, так будешь молчать…
 
      Где же Калеб?
      Блэр не понимала, почему о нем до сих пор ничего не известно. Правда, она догадывалась почему. Он, должно быть, немного напуган, как и она. Когда он обнял и поцеловал ее – это, кажется, произошло вчера? – она впервые почувствовала, что они по-настоящему близки. Впервые за все время, пока длился их бурный роман. И в ней поселилась уверенность, что у них есть будущее. Когда Калеб прилег рядом с ней на больничную койку и обвил ее руками, Блэр почувствовала его любовь всем своим существом.
      Но может быть, она всего лишь гоняется за очередной мечтой? Хочется надеяться, что нет. Она ведь так любит его! Он должен это понять.
      Блэр мысленно поклялась себе, что признается ему в этом, как только Таннера поймают. Джош будет отомщен, и она наконец исцелит свою душу и начнет новую жизнь.
      Их с Калебом ждет прекрасное будущее. Она живо представляла себе их совместную жизнь. Он будет по-прежнему работать в Бюро и, может быть, вскоре оставит работу оперативника. Она будет заниматься фотографией, пока не родится ребенок. Ребенок! Его ребенок. Какое это будет счастье!
      И сейчас, расхаживая по комнате в ожидании Калеба, Блэр снова и снова спрашивала себя: где же он?
      Хант должен ее найти. Сегодня утром из больницы ее забирала мать, а не Томас. Блэр была уверена, что Калеб скоро приедет к ней, и поэтому не позволила матери увезти себя в особняк.
      – Я могу сама позаботиться о себе, – заявила она Саре.
      – О, Блэр, – вздохнула Сара, – ты еще очень слаба.
      Но Блэр настаивала:
      – Нет, я в отличной форме. Я знаю, ты хочешь как лучше, но я намерена остаться у себя.
      Сара холодно взглянула на нее.
      – Надеюсь, твое решение никак не связано с тем мужчиной… – она поджала губы, – которого мы встретили в больнице?
      – Нет, не связано, – солгала Блэр.
      Они молча буравили друг друга взглядами. Наконец Сара сдалась.
      – Хорошо, – произнесла она таким тоном, что стало ясно: она не поверила ни одному слову дочери. – Пусть будет по-твоему. Позвони, если тебе что-нибудь понадобится.
      Как только Сара уехала, Блэр попыталась заснуть, но тщетно. Она все время думала о Калебе. Она была еще так слаба, что еле передвигалась по комнате. Время тянулось невыразимо медленно.
      Что, если он вообще больше не придет? Что, если она ошиблась в своих предположениях? «Перестань, – яростно оборвала она себя. – Он занят. У него есть и другие дела. Не все же ему быть рядом с тобой». Зная Калеба, она была почти уверена, что он в это время пытается раздобыть улики против Таннера.
      Уоррел. Уоррел знает, где Калеб. Блэр решила позвонить Джеку. Она доковыляла до телефона и уже сняла трубку, когда раздался звонок в дверь.
      Калеб?
      Блэр бросилась к двери, морщась от боли, и распахнула ее. На пороге стоял Калеб. Несколько секунд они молчали, потом она пролепетала:
      – Проходи.
      – Надеюсь, ты обычно спрашиваешь «кто?» прежде чем открыть дверь.
      Блэр потупилась.
      – Глупо, правда? – пробормотала она.
      Калеб кивнул, захлопывая за собой дверь.
      Блэр отступила назад и окинула его любящим взглядом. Он выглядел уставшим. Лоб перерезали морщины, на правой скуле багровел синяк. У Блэр тревожно екнуло сердце.
      Она прошептала:
      – Откуда у тебя синяк? – и осторожно коснулась синевато-багрового пятна.
      Калеб прижал ее ладонь к своей щеке.
      – Это имеет отношение к Таннеру? – спросила она.
      – Самое прямое.
      – Я как раз собиралась позвонить Джеку и попросить его… но тут ты позвонил в дверь.
      Он радостно ухмыльнулся. Блэр смотрела на него как зачарованная: ей показалось, что солнце проглянуло из-за туч.
      – Не стоит ему звонить, – с победоносным видом заявил он.
      Глаза Блэр вспыхнули радостным огнем.
      – Я правильно тебя поняла?
      – Да. – Его улыбка стала еще шире.
      – О Калеб! – воскликнула она, бросаясь в его объятия. – Просто не верится!
      Он прижал ее к себе.
      – Придется поверить. Этот мерзавец больше никому не причинит вреда. Его ждет справедливое возмездие. И все благодаря тебе.
      Она удивленно вскинула брови:
      – Мне?
      – Помнишь степлер? – Блэр кивнула. – Он так и не заметил там подслушивающее устройство и сегодня утром созвонился с агентом КГБ и договорился о встрече. А мы их поджидали.
      Блэр снова дотронулась до его синяка. Он был горячим.
      – Подарочек от Таннера? – спросила она.
      – Да, будь он проклят. – Калеб улыбнулся. – Но ему досталось от меня не меньше. Он долго не мог подняться с земли.
      Блэр снова обхватила его руками:
      – Слава Богу, что все позади.
      – Я так спешил к тебе, – промолвил Калеб. Сердце его гулко стучало в унисон с ее сердцем.
      «Теперь наше время», – подумала Блэр. Она ждала, что он сейчас произнесет заветные слова, и душа ее пела. Но в комнате царила тишина. Калеб нежно обнимал ее и молчал, погруженный в собственные мысли. Блэр неожиданно высвободилась из его объятий и взглянула на него с немым вопросом в глазах.
      Калеб тоже смотрел на нее.
      – И что теперь? – прошептал он чуть слышно.
      – Мы могли бы пожениться, – сказала Блэр.
      Калеб резко перевел дух. Когда он наконец заговорил, его голос звучал как чужой.
      – Да, могли бы, – сказал он. – Но этому никогда не бывать. Ведь так?
      Это был самый тяжелый момент в жизни Блэр. Все ее существование в последние дни было подчинено этому человеку. Ей казалось теперь, что она всегда его любила, а он вот так взял и разбил все ее мечты.
      Рыдания мешали ей, она не могла вымолвить ни слова. «Нет, Калеб, эта мечта осуществима, да вот только ты меня не любишь. И никогда не любил. И все потому, что я богата, а ты нет. Как ты щеголяешь своей показной гордостью! Не делай этого, прошу тебя! Ради меня. Ради нас с тобой».
      – Калеб, я… – начала она, но тут же умолкла, отвернувшись, чтобы он не видел ее слез.
      Вот и все. Он чувствовал себя опустошенным. «Нет! – мысленно воскликнул он. – Не поступай так со мной! Скажи, что у нас все впереди, что мы любим друг друга и это самое главное». Но Блэр молчала, повернувшись к нему спиной.
      Руки его дрожали, как у пьяного. Ему все стало ясно. Бесполезно обманывать себя. Она считает, что он недостаточно хорош для нее, и чем раньше он оставит ее в покое, тем лучше для них обоих. Повернувшись, Калеб шагнул к двери.
      Блэр резко обернулась к нему, слезы текли по ее щекам.
      – Калеб! – Это слово вырвалось у нее из сердца. Она не может дать ему уйти. Если он сейчас уйдет, она больше никогда его не увидит.
      Калеб взялся за ручку двери и обернулся. В его глазах застыла невыразимая мука, но он молчал.
      Решимость покинула Блэр. Она не станет умолять его полюбить ее.
      – Друзья? – пробормотала она. – Может… будем друзьями?
      «Друзьями? Ты была моей мечтой».
      – Никогда, – коротко бросил он, рывком распахнул дверь и вышел.
      Когда дверь за ним захлопнулась, Блэр без сил сползла по стене на пол и отчаянно разрыдалась.

      – Боже мой, Блэр, да ты бледнее смерти!
      – Спасибо за комплимент, Джек, – ответила Блэр, прислонившись к дверному косяку. Неожиданный визит застал ее врасплох. Но еще больше удивил ее букетик фиалок, который Джек держал в руках.
      У Уоррела был смущенный вид. Он явно испытывал неловкость.
      – Вот, – произнес он, сунув ей букетик, – скромный презент. От меня и агентства, – грубовато добавил он.
      Пальцы Блэр осторожно сжали обернутый в целлофан букетик.
      – О, благодарю, – пробормотала она, вдыхая тонкий аромат фиалок. Но, тут же вспомнив о гостеприимстве, поспешно выдохнула: – Прошу тебя, проходи и присаживайся. Я как раз варю кофе. Он будет готов через несколько минут.
      – Мм… чудесный запах.
      Блэр жестом пригласила его присесть на пестрый диван, с обеих сторон которого стояли кадки с комнатными растениями.
      – А у тебя очень мило, – заметил Уоррел, усаживаясь на диван и окидывая взглядом комнату. Полки по обеим сторонам камина уставлены книгами, плетеная мебель и столики со стеклянной поверхностью. – Твоя квартира чем-то напоминает тебя.
      – Приятно слышать, – искренне обрадовалась Блэр, присев на краешек дивана и поглядывая в сторону кухни, откуда доносилось урчание кофеварки. Потом добавила: – Не ожидала увидеть тебя в такую рань. – Она улыбнулась одними губами, и черты ее лица несколько смягчились. – Мама могла бы прийти, но не ты.
      Уоррел недоуменно вскинул брови:
      – Как так?
      – Она завтра выходит замуж за моего дядю, – пояснила Блэр. – И мне приходится носиться как угорелой, помогая ей готовиться к свадьбе. – Блэр понимала, что несет сущий вздор, но если она умолкнет, ее снова настигнут тяжелые мысли, а этого нельзя допустить.
      – Так вот почему у тебя такой усталый вид, – промолвил Уоррел, странно поглядывая на нее.
      Блэр внутренне сжалась, задетая за живое.
      – Что, я так плохо выгляжу?
      – Плохо.
      Блэр порывисто встала, не на шутку встревоженная его проницательностью.
      – Круги под глазами и десять фунтов веса, которые ты потеряла за эти дни, не имеют никакого отношения к свадьбе твоей матери.
      Он произнес это как само собой разумеющееся, и, поскольку он говорил правду, Блэр не стала возражать. То, что она натянула джинсы и футболку, еще больше подчеркивало ее худобу. Но ведь сегодня суббота, и она имеет право надеть одежду, в которой ей удобно и комфортно. Откуда она знала, что у нее будет гость? К счастью, Блэр нанесла на лицо косметику. Без нее она и впрямь была бы похожа на смерть.
      – Извини, я принесу кофе, – пробормотала Блэр, удаляясь на кухню. Там она вынула из буфета две чашки. Руки у нее дрожали, на сердце было тяжело. Зачем он пришел? Блэр чувствовала, что за его неожиданным появлением что-то кроется, и догадывалась, что именно. Наполнив чашки, Блэр понесла их в гостиную.
      Они в молчании потягивали горячий кофе, и Блэр ужасно хотелось, чтобы Джек сразу сказал, зачем пришел, и распрощался с ней, прежде чем она спросит его о… Калебе. Боль снедала ее. Воспоминания роились в ее голове, мысли путались. Как было бы хорошо сейчас остаться наедине со своим страданием и поплакать всласть! Даже дружеское участие Томаса не могло разбить кокон, в который она заключила себя.
      Уоррел отставил чашку, и звон блюдца о поднос вывел ее из задумчивости.
      – Спасибо.
      Блэр кивнула, допивая свой кофе.
      Уоррел передвинулся на край дивана и впился в нее проницательным взглядом.
      – Я пришел затем, чтобы не только поблагодарить тебя за помощь, но и сообщить, что Таннер признал свою вину и тебе не придется свидетельствовать против него в суде.
      – Рада слышать, – тихо ответила Блэр.
      Уоррел вздохнул:
      – Имя Джоша тоже было в том списке, который Таннер передал агенту КГБ. – Он помолчал немного и продолжал: – И теперь, когда этот негодяй за решеткой, ты можешь начать новую жизнь.
      «Без Калеба», – мысленно договорила Блэр. Сердце ее разрывалось, но внешне она выглядела абсолютно спокойной, оплакивая в душе бессмысленную гибель Джоша и разрыв с Калебом.
      – Кто-нибудь еще замешан в этой истории? – спросила она, стремясь переменить тему и удивляясь про себя, что ей не пришло в голову задать этот вопрос Ханту, когда тот рассказал ей об аресте Таннера. Но в тот момент для нее не существовало ничего и никого, кроме Калеба.
      – Ты права, – протянул Уоррел. – Человек по имени Мартин Нил, правая рука Таннера, также арестован по этому делу. И конечно, русский агент. Он сам выбежал на нашего офицера, пытаясь ускользнуть от погони.
      – Похоже, упаковали всех, – заметила Блэр.
      Уоррел поскреб подбородок.
      – Да, правосудие обычно медлит, но на этот раз все прошло достаточно оперативно, – заметил он. – Послезавтра Таннеру будет предъявлено обвинение.
      – Надеюсь, его посадят за решетку.
      Уоррел усмехнулся, лицо его прояснилось.
      – То же и Калеб мне сказал.
      Услышав это имя, Блэр вздрогнула, как будто ее ударили.
      Ее реакция не ускользнула от зоркого взгляда Уоррела.
      – Блэр, – начал он, – не знаю, как и сказать тебе, и ты вправе отмахнуться от моего вопроса, но я догадываюсь, что между тобой и Калебом не все гладко, и если я чем-то могу…
      – Нет, Джек, не говори больше ничего, – взмолилась Блэр. – Ничего не случилось… то есть… – Она не могла продолжать.
      – Прости, – смущенно произнес Уоррел, вставая и мысленно проклиная себя за отсутствие такта. – Сначала Калеб, теперь ты, – пробормотал он себе под нос и, взглянув ей в лицо, неловко добавил: – Помни, если тебе понадобится дружеское участие…
      Блэр встала и чмокнула его в щеку.
      – Спасибо за заботу, – прошептала она, – но с этим я должна справиться сама.
      Уоррел потрепал ее по плечу и сказал:
      – Тогда я пойду.
      Блэр села на диван и откинула голову на подушку. Впереди ее ждет одиночество и жизнь без Калеба, но эта перспектива не пугала ее.
      А жаль.

* * *

      Это была роскошная свадьба.
      Особняк Стивенсов сиял тысячами огней, шампанское лилось рекой. На торжестве присутствовал высший свет Сан-Франциско.
      Но Блэр не замечала ничего этого, стоя рядом с матерью, пока произносились клятвы. Она изо всех сил сдерживалась, стараясь не расплакаться, пока последнее «да» не было произнесено перед высоким рыжеволосым священником.
      Блэр никогда еще не видела мать такой цветущей. Дядя Томас тоже сиял от счастья. Словом, они составляли прекрасную пару. О своем решении пожениться они сообщили ей всего неделю назад. Помолвку отпраздновали в дорогом ресторане.
      Эта новость ее чрезвычайно обрадовала: Блэр была убеждена, что замужество пойдет матери только на пользу. Саре необходима цель в жизни. До сих пор это была дочь и деньги. Теперь у нее есть Томас.
      – Вы можете поцеловать невесту, сэр, – произнес священник в наступившей тишине.
      Томас поцеловал Сару, и тут началось жуткое столпотворение. Невесту, жениха, свидетеля и Блэр со всех сторон атаковали гости с искренними поздравлениями, улыбками, поцелуями и объятиями.
      Наконец Блэр удалось ускользнуть из толпы, но в ту же секунду она попала прямиком в объятия Кайла Палмера.
      – Вот ты где! – воскликнул он, поймав ее за руки; голубые глаза его радостно сверкнули. – Я смотрю, ты еле ноги оттуда унесла.
      Блэр рассмеялась и поправила на себе костюм персикового цвета.
      – Ты прав. Какая толчея!
      Оба обернулись, наблюдая за тем, как к молодоженам подходили все новые и новые поздравляющие, а камеры вспыхивали, как фейерверки.
      – Хорошо иметь столько друзей, – заметил Кайл через некоторое время.
      – Да, – согласилась Блэр. – Но мама с Томасом уже давно живут здесь.
      – Как насчет того, чтобы отыскать укромный уголок, пока я схожу за шампанским?
      Блэр благодарно улыбнулась:
      – Я буду на террасе.
      Вечерний воздух был прохладным и свежим, и Блэр почувствовала себя гораздо лучше после душного, прокуренного зала.
      Опустившись в кресло, она сделала глубокий вдох, и голова ее понемногу перестала кружиться. Вскоре появился и Кайл с бокалами.
      Он протянул ей бокал и сел рядом. Они молча пили шампанское, прислушиваясь к шорохам и звукам ночи. В траве оглушительно стрекотали цикады, словно пытаясь заглушить музыку, доносившуюся из зала.
      Кайл поднял глаза:
      – Я давно не видел тебя.
      Блэр виновато потупилась:
      – Я… была занята.
      – Подготовка к шоу?
      – Да, и другие проекты.
      Кайл вздохнул:
      – Если тебе понадобится моя помощь, не стесняйся обращаться ко мне, ладно?
      – О, Кайл, ты и так уже сделал все, что мог. В случае неудачи я буду винить только себя.
      – И все же мое предложение остается в силе, хотя я уверен, что все пройдет прекрасно.
      – Спасибо за поддержку. Прямо не знаю, как и благодарить тебя.
      Он придвинулся к ней:
      – Ты можешь выйти за меня замуж.
      – Да, правда, – кивнула Блэр, не поднимая глаз. – Но делать этого не следует.
      – Потому что ты не любишь меня, так?
      – Именно так, – тихо согласилась она.
      Он помрачнел:
      – Я всегда это знал. Вот почему я стал искать себе другую пару. – Последнюю фразу он проговорил быстро и сбивчиво, как будто боялся, что у него не хватит храбрости.
      Блэр уставилась на него с полуоткрытым ртом.
      – Но это же замечательно! – радостно воскликнула она.
      – Ты правда так считаешь? – спросил он.
      Блэр порывисто сжала его руку:
      – Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу тебе дать. Ищи свою половинку, – шепотом добавила она, – и будь счастлив.
      Он встал:
      – Я всегда останусь твоим другом.
      – Я знаю.
      После того как Кайл ушел, Блэр несколько минут сидела в одиночестве, пока в дверях не появился Томас. Он сразу ее заметил.
      – Мы с твоей мамой никак не могли тебя найти. – Он нахмурился и сел с ней рядом. – Кайл сказал мне, где ты прячешься.
      Блэр ничего не ответила на это и дотронулась ладонью до его чисто выбритой щеки.
      – Добро пожаловать домой, папа, – прошептала она, пряча слезы.
      Томас обнял ее за плечи и прижал к себе.
      – Спасибо, девочка, – взволнованно ответил он.
      Они сидели и молчали, и им было очень уютно вдвоем.
      Потом Томас сказал:
      – Мы беспокоимся за тебя.
      Блэр поежилась и осторожно промолвила:
      – Вот как?
      – Этот человек, Калеб Хант… Ты ведь из-за него так переживаешь?
      Блэр видела, что отрицать бесполезно.
      – Да.
      – Этого я и боялся. Я сразу понял тогда в больнице, что у тебя с ним роман. Вы так смотрели друг на друга – этого нельзя было не заметить.
      – Теперь это не важно, – произнесла Блэр дрогнувшим голосом. – Все уже в прошлом.
      – Ты любишь его?
      – Да, но он меня не любит. Ты знаешь, он так старомоден, что считает себя недостойным, поскольку мы с ним принадлежим к разным слоям общества…
      – Мне все про него известно, – мягко прервал ее Томас.
      – Известно? Но откуда? – воскликнула Блэр, совершенно смутившись.
      – Твоя мать навела о нем справки. Мы все про него знаем.
      Блэр вскочила, трепеща от гнева:
      – Да как она посмела?!
      – Она любит тебя – в этом все дело.
      – Не смей так говорить! – вскинулась Блэр. – Она сделала это потому, что хочет всегда и во всем распоряжаться моей жизнью! Но сейчас она перешла все границы! И я никогда ей этого не прощу! – закончила Блэр, почти сорвавшись на крик.
      – Ты можешь, конечно, обижаться, но для твоей матери это очень важно, – спокойно продолжал Томас, не обращая внимания на ее истерические вопли.
      – Что еще маме удалось пронюхать?
      Томас замялся.
      – Ну… наведя справки о Калебе, Сара решила, что ты снова работаешь в ФБР. Тебе есть что возразить на это?
      – Боюсь, что нет.
      – Я так и думал, – тяжело вздохнул Томас.
      – На чьей ты стороне? – внезапно спросила Блэр, оборачиваясь к нему. Мать не должна ничего знать о ее работе в ФБР. Пусть подозревает сколько угодно, но у нее нет доказательств.
      – Я понимаю твое возмущение, – успокоил ее Томас, – но мы с твоей мамой оба любим тебя и не хотим, чтобы у тебя были неприятности.
      Гнев Блэр сразу куда-то пропал.
      – Что ж, спорить на эту тему бесполезно. Как я уже сказала, он не любит меня. – Блэр с трудом перевела дух.
      – Если так обстоит дело, ты должна забыть его и начать новую жизнь, – мягко возразил Томас.
      Блэр тряхнула головой:
      – Тебе легко говорить. Ты ведь счастлив.
      Томас встал и легонько приподнял ее лицо за подбородок, чтобы лучше рассмотреть его в лунном свете.
      – Нет, ты ошибаешься. Мне тоже пришлось пережить нечто подобное. Но ты никогда не сдаешься, Блэр Браунинг. И победишь свою беду и на этот раз. Подумай об этом.
      С этими словами он повернулся и пошел прочь.
      Блэр осталась стоять как вкопанная. Томас прав. Но что, если ей не удастся закрыть ту брешь, которая осталась в ее душе после ухода Калеба? Что, если Томас ошибся и феникс не восстанет из пепла?
      Что тогда?
 
      В течение нескольких недель, прошедших со дня свадьбы, Блэр не раз задавала себе этот вопрос. Впрочем, как она ни пыталась вернуть свою жизнь в привычное русло, все ее старания оказались тщетными. Единственное, что поддерживало ее, – это ее шоу. Показ моделей прошел с большим успехом, и Блэр воспряла духом. Она получила заслуженное признание публики. Несколько газет написали о ней хвалебные отзывы. Бизнес ее процветал.
      Но ничто не могло ей заменить Калеба. Она постоянно думала о нем, вспоминая его руки, его ласки…
      Почему она никак не может его забыть? Ведь все уже кончено. Блэр была для него всего лишь очередным развлечением. Но ее сердце продолжало упрямо отрицать очевидное. Оно твердило, что их связывало настоящее, глубокое чувство.
      Вот почему она до сих пор перебирает в памяти прошедшее. Ей теперь казалось, что одно слово могло бы все изменить. Но Блэр каждый раз отбрасывала эту мысль, понимая, что от этого только расстраивается сильнее.
      Так бесцельно проходили дни. Сегодняшний вечер не был исключением. Выйдя из ванной, где она подкрашивала губы, Блэр направилась на террасу. Там вместе с матерью и Томасом она обедала.
      Вчера молодожены вернулись из свадебного круиза. Когда два часа назад она встретилась с ними, то была поражена тем, как они похорошели и помолодели. В манерах матери стала проявляться мягкость, которой раньше не было. И каждый раз, когда Томас смотрел на Сару, он буквально пожирал ее глазами.
      – Мы уже начали беспокоиться, – заметила Сара, когда Блэр влетела на террасу.
      Блэр слабо улыбнулась (она еще не простила Сару за ее вмешательство в ее личную жизнь). Но что прошло, то прошло. Не стоит ворошить былые обиды.
      – Просто я так объелась, что не могу быстро передвигаться.
      – Что ты будешь пить? – спросил Томас, подходя к бару.
      Подумав секунду, Блэр ответила:
      – Пока ничего – места нет.
      Томас усмехнулся:
      – Понятно. Я и сам немного переел, но, если передумаешь, я приготовлю тебе свой любимый коктейль.
      Блэр рассмеялась.
      – Хорошо, договорились, – сказала она, поворачиваясь к матери. Сара пристально смотрела на нее.
      Сердце у Блэр упало – выражение лица матери не предвещало ничего хорошего.
      – Блэр…
      – Да, мама, – ответила Блэр, собрав свою волю в кулак.
      – Так больше не может продолжаться. – Сара сделала выразительную паузу и взглянула на Томаса, ища у него поддержки. Он подошел к ней и сел рядом, протягивая ей бокал. – Скажи ей, Томас. Скажи, что она выглядит просто ужасно.
      Блэр поморщилась.
      – Давно ты смотрелась в зеркало, Блэр?
      – Всего минуту назад, – съязвила Блэр, пытаясь обратить все в шутку.
      Сара обиженно поджала губы:
      – Уверяю тебя, это не повод для смеха.
      – Мама… – начала Блэр, вставая.
      – Не смей говорить со мной таким тоном! – крикнула Сара. – Не понимаю, как можно страдать из-за мужчины, который тебя не достоин, который…
      Блэр затрясло.
      – Мама, – повторила она, – давай прекратим этот разговор.
      Но Сара не обратила никакого внимания на ее слова. Она тоже встала и загородила ей путь к двери.
      – Он не стоит тебя. Как ты этого не видишь?
      – Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? – вмешался Томас, пытаясь как-то успокоить двух женщин, которых он любил больше жизни. – Она любит его, Сара, – тихо добавил он, как будто это все объясняло.
      – Чепуха! Не верю! Моя дочь и этот… авантюрист!
      Блэр побелела от ярости.
      – Ну нет… – прошептала она, трясясь как в лихорадке.
      Воспользовавшись замешательством Блэр, Сара продолжала:
      – Ты же Стивенс! Не забывай об этом!
      В этот момент в душе Блэр что-то надломилось. Она вдруг посмотрела на себя глазами Калеба, и то, что она увидела, ей совсем не понравилось. «Калеб прав. Ты горда и высокомерна. Да к тому же еще и трусиха. Когда ты сталкиваешься с неразрешимой проблемой, ты просто прячешься, боясь рискнуть».
      В наступившей тишине Блэр вдруг отчетливо произнесла:
      – Фамилия Стивенс для меня ровным счетом ничего не значит! Я с радостью отдам последнее пенни и даже сменю имя, чтобы только вернуть Калеба!
      Она резко повернулась и вышла из комнаты. Очутившись на улице, Блэр в изнеможении прислонилась к двери. Ну вот, впервые в жизни она бросила вызов судьбе. Ей вдруг стало легко и спокойно.
      И теперь, начав новую жизнь, она должна пойти к Калебу. Она скажет ему, что любит его, каковы бы ни были последствия ее поступка.
 
      Услышав, как хлопнула входная дверь, Сара без сил опустилась на стул и обратила к мужу взгляд, полный отчаяния.
      – Боже мой, Томас, что я наделала! – воскликнула она, и слезы потекли по ее щекам. – Боже мой, – повторила она, – ну кто меня тянул за язык? Как ты думаешь, Блэр простит меня? – добавила она, горько всхлипнув.
      Томас обнял ее.
      – Думаю, что простит, – успокоил он ее. – Ведь ты оказала ей неоценимую услугу: ты помогла ей заглянуть в свое сердце и узнать правду.

      – Спасибо, не стоит.
      – Будем считать, что я этого не слышал, – коротко возразил Джек Уоррел, глядя на Калеба поверх табачного дыма от сигареты.
      Калеб бросил на босса тяжелый взгляд. Был конец рабочего дня. Они находились в кафе на верхнем этаже здания ФБР. Ему вдруг стало душно. Калеб подошел к окну и слегка приоткрыл его. Свежий воздух ворвался в комнату. Калеб выбросил в окно недокуренную сигарету.
      Ему не хотелось думать. Ни о чем. Он был совершенно не способен трезво размышлять после того, как ушел от Блэр. Его занимало только одно – как унять ноющую боль в сердце. Если не растравлять себя воспоминаниями, то боль не превратится в отчаяние.
      Стоя спиной к Уоррелу, он произнес:
      – Я до сих пор не могу поверить, что ты уходишь в отставку. Я думал, ты полон сил и энергии.
      – Значит, ты ошибался, – спокойно отрезал Уоррел. – И я рекомендовал тебя на свое место.
      Калеб чувствовал себя польщенным. Несколько недель назад он бы с энтузиазмом воспринял эту новость, но не теперь. Он выдохся – и эмоционально, и физически. И снова он вспомнил Блэр.
      – Ты любишь ее, да?
      Калеб вздрогнул, как будто его ударили.
      Он продолжал молчать, и Уоррел продолжал:
      – И как вы сошлись, ума не приложу. – Он покачал головой. – Вы так же не похожи друг на друга, как шампанское и пиво.
      Резко развернувшись, Калеб метнул на Уоррела бешеный взгляд.
      – Вот поэтому мы и разошлись! – яростно заметил он.
      – И Блэр повинна в том, что ты не согласен на повышение?
      – Частично.
      Уоррел внимательно посмотрел ему в лицо.
      – Она любит тебя, ты же знаешь.
      – Ошибаешься. – Голос Калеба звучал хрипло. Надо бы выпить еще кофе, чтобы смочить горло, подумал он, но не двинулся с места.
      – Это причиняет тебе боль?
      – Я люблю ее, – просто ответил Калеб.
      Уоррел встал, подошел к окну и остановился рядом с Калебом. Выглянув на улицу, он произнес:
      – Пустота.
      Калеб притворился, что не понял.
      – Вот что тебя ожидает впереди, если ты не переступишь через свою дурацкую гордость и не пойдешь к ней.
      Калеб с размаху стукнул кулаком по стойке бара:
      – Как ты не понимаешь, я не могу! Она выше меня по положению, и у нее денег больше, чем я смогу заработать за всю жизнь.
      – Вздор. И ты полагаешь, это так важно?
      – Конечно.
      – Только для тебя, черт бы тебя подрал! – взорвался Уоррел. – Пойми, с каждым днем твоя ноша будет становиться все тяжелее.
      – Ты… ты и в самом деле считаешь, что у нас есть шанс? – выдохнул Калеб.
      – Попытаться стоит.
      Калеб стиснул зубы.
      – Чего ты ждешь, черт подери? – спросил Уоррел.
      Чего он ждет? Калеб и сам задавал себе этот вопрос. По ночам ему снилось, что он обнимает ее. И когда он просыпался, то всегда ощущал в душе страшную тоску от того, что ему не удалось ее удержать.
      Он любил ее. Без нее он ничто. Так что, если она разобьет его сердце на мелкие кусочки? Хуже ему уже не будет.
      – Черт, да ступай же к ней! – рявкнул Уоррел.
      Калеб неожиданно ухмыльнулся и бросил напоследок:
      – За мной должок, старый проныра!
      «Ну вот, день прожит не зря, – подумал Уоррел, усмехаясь. – Теперь все изменится к лучшему».
 
      Завернув за угол, Блэр увидела его автомобиль.
      Затем заметила и его самого. Он стоял, прислонившись к перилам ее подъезда.
      В панике она резко надавила на тормоз и остановилась посреди улицы. Хорошо, что поблизости не было машин, успела подумать Блэр. Голова у нее закружилась.
      Что привело его к ее дому? Что означает его неожиданное появление? Может, он тоже испытал нечто подобное тому, что испытала она?
      Сердце ее отчаянно заколотилось в груди. Блэр подъехала ближе, стараясь унять дрожь в руках и коленях.
      Следующие несколько минут прошли как в тумане, пока она искала место для парковки. Наконец, выйдя из машины, Блэр направилась к подъезду.
      Остановившись на освещенном крыльце, она встретилась с ним взглядом. Глаза его были холодны и суровы. В это мгновение ей хотелось умереть – теперь уже ясно, что он не любит ее и никогда не полюбит.
      Но Калеб заговорил, и его голос, хриплый, взволнованный, объяснил ей все.
      – Блэр… о, Блэр… я… – Калеб не договорил и шагнул к ней.
      И Блэр поняла. Она поняла, что перед ней одинокий человек, который никогда не умел любить и который теперь боится отдать себя этому новому чувству, боится вновь испытать боль, от которой ему уже не оправиться.
      – О, Калеб, – прошептала она, – не бойся. Я люблю тебя.
      Из груди его вырвался глухой всхлип, и он порывисто обнял ее.
      – И я люблю тебя, – пробормотал Калеб. – Больше жизни люблю.
      Блэр подняла голову, и слезы блеснули у нее на глазах.
      – А я тебя.
      Он поцеловал ее и повел к двери.
      Очутившись наконец в ее квартире, они сразу забыли обо всем на свете. Страсть, вспыхнувшая между ними, стерла из их памяти недели страданий и тоски и стала от этого еще ярче и горячее.
      Каждое прикосновение, каждое движение были естественны и новы для обоих. Блэр снова ощутила себя единым целым с этим человеком, ставшим ее половинкой, которую она искала всю жизнь и наконец нашла. И Калеб тоже обрел свое пристанище.
 
      Блэр лежала рядом с ним на постели и тихонько гладила его по плечу, все еще сомневаясь в реальности происходящего.
      – О чем ты думаешь? – спросил Калеб, разглаживая ее волосы, разбросанные по подушке.
      – Я скоро забеременею, – тихо промолвила она. – Я не принимала таблетки уже целую вечность. Странно, что это до сих пор не произошло.
      Калеб вскинул голову, и Блэр увидела, что он улыбается.
      – Хорошо, – радостно сказал он. – Просто замечательно!
      – Ты правда не против? – спросила Блэр. – Я хотела сказать… это так скоро…
      – Совсем наоборот, – хрипло промолвил он. – Я был бы счастлив наблюдать за тем, как в тебе растет мой ребенок. – Он положил ладонь ей на живот.
      Блэр была растрогана до глубины души.
      – Любовь моя, любовь моя, – шептал Калеб в тишине.
      – Мм…
      – Что касается твоих… денег… – произнес он с запинкой.
      Блэр погладила его по щеке.
      – Все мое принадлежит тебе, – сказала она, – но если хочешь, можем основать трастовый фонд для наших детей. Деньги меня не волнуют. Мне нужен только ты.
      – Я люблю тебя.
      В комнате наступила тишина, которую нарушила Блэр:
      – Твоя работа… Я собираюсь попросить тебя, чтобы ты ее оставил. – Она помолчала и торопливо добавила: – Не то чтобы я против, но…
      Калеб ущипнул ее за нос.
      – Хорошо, что ты об этом заговорила. Я тоже хотел обсудить с тобой этот вопрос.
      – Да?
      Он ухмыльнулся:
      – Уоррел уходит в отставку. Угадай, кто займет его место?
      Блэр радостно взвизгнула и бросилась в его объятия.
      – О, Калеб, это просто чудесно! Я так тобой горжусь!
      – По крайней мере теперь я буду дома, и нам не придется голодать, – съехидничал он. – Но мы вряд ли разбогатеем.
      Улыбка Блэр мгновенно погасла, и она отодвинулась от него.
      – Ты же знаешь, что для меня это не имеет никакого значения, – промолвила она дрогнувшим голосом.
      Калеб потянулся к ней.
      – Я знаю, – сказал он. – И был круглым идиотом, когда думал, что это не так.
      – Да я тоже хороша, – пробормотала Блэр, обхватив его ягодицы.
      – Как ты думаешь, твоя мать когда-нибудь примет меня в вашу семью?
      – Возможно, в свое время, – прошептала Блэр. – Именно благодаря ей я наконец осознала, что не могу без тебя жить.
      – Напомни мне поблагодарить ее… когда мы с ней встретимся, – хрипло промолвил он.
      Блэр улыбнулась и тут же охнула, принимая его в себя.
      – Я люблю тебя, – простонала она, двигаясь вместе с ним.
      – И я буду любить тебя вечно.
      – Обещаешь?
      – Клянусь, – прошептал Калеб, наполняя ее своей любовью.
      И это было правдой.