С тобой наедине

 
      Блэр сидела на краю постели, еще не очнувшись от сна, когда зазвонил телефон. Она машинально сняла трубку и пробормотала:
      – Алло.
      – Сегодня суббота, не так ли?
      Блэр чуть не уронила трубку, услышав знакомый низкий голос.
      – Да. – Во рту у нее пересохло.
      – Ты в порядке?
      – Да, – повторила она.
      – У тебя есть что рассказать?
      – Конечно, – ответила она. – Ничего особенно важного, – торопливо добавила она. Сегодня она заметила в тоне Калеба заметную перемену. Его голос звучал менее напряженно. Тон был теплым. Да, именно теплым.
      – Списка имен по-прежнему нет?
      – Нет.
      – Он не… то есть… – Калеб не договорил и откашлялся. – Этот мерзавец не… – снова начал он.
      Блэр поняла, что он пытается сказать, и сердце ее сжалось.
      – Нет… он не посмел, – прошептала она.
      Ей показалось, что у него вырвался вздох облегчения.
      – Слава Богу, – сказал Калеб и сразу сменил тему. – Как насчет того, чтобы прокатиться со мной на скачки?
      Блэр ошеломленно молчала.
      В трубке послышался смех.
      – Не удивляйся. Просто скажи «да».
      – Сегодня? Сейчас?
      – Сегодня. Сейчас. Сию минуту.
      – Но… но я еще в постели.
      В трубке повисла тишина.
      После непродолжительного молчания Калеб спросил:
      – А сколько времени тебе потребуется, чтобы… одеться?
      Блэр ответила не сразу.
      – Калеб, а ты серьезно? Я хочу сказать… – Волнение не дало ей завершить фразу.
      – Вне всякого сомнения, – ответил он. – Сегодня наш день. Хорошо?
      Блэр улыбнулась. Удастся ли ей когда-нибудь понять, что за человек Калеб Хант? «Скорее всего никогда», – ответил ей внутренний голос.
      – Блэр?
      – Через час, – хрипло пробормотала она.

* * *

      – Да, мы едем покататься, – повторил он, буквально пожирая ее страстным взглядом, от которого она почувствовала слабость в коленях. Хорошо, что она сидит.
      Они находились в автомобиле Калеба перед ее домом. Стекла были опущены. День выдался чудесный. Туман рассеялся, на небе ни облачка. На душе у Блэр было радостно и легко.
      Позднее она наверняка будет ругать себя за это безрассудство, за этот день и эту минуту. Их игра в конечном итоге разобьет ей сердце. Но сейчас она решила следовать велению сердца, а не разума и наслаждаться каждой секундой, проведенной рядом с Калебом.
      Блэр чувствовала на себе его взгляд, и запах его тела опьянял ее, лишая воли.
      – Ты выглядишь потрясающе, – сказал Калеб.
      Она была одета в золотистую блузку с коротким рукавом и золотисто-бежевые брюки из буклированной ткани. Волосы рассыпались по плечам. Калебу хотелось прикоснуться к ней, но он не осмелился, понимая, что одного неосторожного движения достаточно, чтобы разрушить ту хрупкую ниточку, соединяющую их, и все разлетится на куски, как разбитое стекло.
      – Спасибо. – Блэр внимательно изучала его взглядом. Загорелая кожа слегка поблескивала на солнце, и она едва подавила в себе желание провести ладонью по его груди.
      Не подозревая о том, что ее мысли отображаются на лице, она вздрогнула, услышав голос Калеба.
      – Прошу тебя… не делай этого. Не смотри на меня так.
      Его хриплый низкий голос задел внутри ее дремавшие струны. Она с трудом перевела дух.
      – Я… извини, – пробормотала она, не в силах оторвать взгляд от его лица, чуть осунувшегося от усталости. Но она вовсе не чувствовала себя виноватой. Она могла бы смотреть на него целую вечность. И прикасаться к нему.
      – О, Блэр, – беспомощно пробормотал он, – что ты делаешь со мной!
      И, не дожидаясь, пока она ответит, привлек ее к себе.
      – Если я это сейчас не сделаю, то просто умру.
      Его губы, теплые и твердые, коснулись ее губ. Она замерла, почти не дыша, боясь, что, если она пошевелится, он ее отпустит. Калеб целовал ее не спеша, нежно. Окружающий мир перестал существовать, Блэр слышала только биение собственного сердца. Их общий мир, полный чувственной сладости и страсти, заслонил все вокруг.
      Он еще ни разу не целовал ее так. Ее тело затрепетало, и его руки крепко обвились вокруг ее талии. Кончик его языка коснулся краешков ее губ, и сердце Блэр отчаянно заколотилось в груди.
      И тут Калеб потерял власть над собой. Его объятия перестали быть нежными, он с силой прижал ее к себе и впился ртом в ее губы. Жаркая волна ударила ей в голову, и она прильнула к нему, потрясенная собственной реакцией на его ласки. Из ее горла вырвался приглушенный стон.
      Калеб высвободился из ее объятий и, тяжело дыша, стиснул руль.
      Блэр отодвинулась к себе на сиденье, вся дрожа.
      – Черт! – проворчал Калеб. – Такими темпами мы вряд ли успеем отъехать от тротуара.
      – Не говоря уже о том представлении, которое мы устроили для соседей, – добавила Блэр.
      Глаза их встретились, и Блэр густо покраснела.
      Он бросил на нее смеющийся взгляд и, усмехнувшись, отъехал от обочины и влился в уличный поток.
      Как только они выехали на автостраду и двинулись в сторону Окленд-Бей-Бридж, Калеб произнес:
      – Расскажи мне о том, что произошло вчера.
      Блэр вздохнула и выглянула в окно. В небе плыли облака, похожие на огромные клочки ваты.
      – Посмотри-ка на меня, – тихо промолвил он.
      – Ты так хочешь?
      – Да.
      Она повернулась к нему.
      – Я ничего не нашла, – мрачно призналась она.
      – Но ты сказала, что у тебя кое-что есть. Помнишь?
      Блэр прикусила губу.
      – Да ничего особенного, – пробормотала она.
      – Предоставь мне самому судить об этом.
      Блэр не хотелось говорить с ним о прошедшем вечере, чтобы зловещая тень Таннера не омрачала их прогулку. И все же она понимала, что находится здесь, рядом с Калебом, из-за Таннера. Она почти забыла, что они с Калебом не просто счастливая парочка, выбравшаяся за город в выходные. Ей стало грустно, и глаза наполнились слезами. Но она быстро отогнала от себя эти мысли.
      – Блэр. – Он ждал.
      Взяв себя в руки, Блэр повернулась к нему и произнесла:
      – Я беспрепятственно проникла в его офис, но вышла оттуда ни с чем. – Она помолчала и глубоко вздохнула.
      – Дальше.
      Бесстрастным тоном она продолжала:
      – Возможно, у меня просто разыгралось воображение, но мне послышалось, что кто-то подошел к двери. Но когда я подняла голову, там никого не было.
      – Ты уверена? – спросил Калеб, побледнев.
      Она нахмурилась:
      – Уверена на сто процентов. Пока я рылась в ящике, то ничего не замечала вокруг.
      – А что ты сделала потом?
      Она откинулась на спинку сиденья и заложила руки за голову. Эта поза подчеркнула ее высокую грудь.
      – Я схватила со стола степлер, сунула в него «жучок» и вышла в коридор.
      Калеб потер переносицу и слегка усмехнулся:
      – Степлер, говоришь? Никогда бы до такого не додумался.
      Она покосилась на него:
      – Глупо, правда?
      Он пожал плечами:
      – Как сказать. В таких случаях может все сгодиться.
      – И еще кое-что, – продолжала Блэр, придвинувшись ближе.
      Он уловил слабый аромат ее духов и внутренне напрягся.
      – Когда я возвращалась в кабинет, то услышала чьи-то голоса в холле.
      – Чьи? – Слово вырвалось из него, как ракета.
      – Не знаю, в том-то все и дело. – В голосе ее слышалось отчаяние. – Но у двери был Таннер и кто-то еще. Как только Таннер услышал мои шаги, то немедленно захлопнул дверь. А после этого сказал мне, что вечер окончен.
      – Дорого бы я дал, чтобы узнать, кто это был.
      – Может, это русский агент?
      – Готов поспорить, что так и есть.
      – Как я уже говорила, мне не удалось ничего разглядеть, но, кто бы это ни был, Таннера его визит встревожил. Он был бел как полотно, когда вернулся в кабинет.
      – Подумать только, я следил за каждым, кто входил в дом, и пропустил его!
      Она нахмурилась:
      – Ты был там?
      – Именно так.
      – Но я тебя не видела.
      Он улыбнулся:
      – Ты и не должна была меня видеть. Иначе я бы не работал в разведке.
      – Но… но… – запинаясь, пробормотала она.
      – Помолчи, – приказал он, усмехнувшись. – Это же моя работа.
      – Я понимаю, но почему ты был снаружи, когда я была внутри здания? Нас разделяло огромное расстояние.
      – Ты права, – хмуро согласился Калеб, – и если бы ты не появилась через несколько минут, я бы пошел туда за тобой.
      Он произнес это как нечто само собой разумеющееся, и сначала Блэр показалось, что он шутит, но Калеб Хант, которого она знала, редко шутил. Немногословный, он всегда говорил то, что хотел сказать. Правда, ждать ее и волноваться вряд ли входило в его обязанности.
      Она молчала, и Калеб заговорил снова:
      – Я ужасно беспокоюсь за тебя.
      Блэр повернулась к нему и уставилась на него во все глаза.
      – Я… я не хочу, чтобы ты волновался, – пролепетала она осипшим голосом и смущенно откашлялась.
      – Это от тебя не зависит, – мягко заметил Калеб, положив ладонь на ее колено.
      Она улыбнулась ему дрожащей улыбкой.
      – Прости, у меня все перепуталось в голове. – Он поглаживал ее колено, и это рождало в ней волшебные ощущения.
      Наконец Калеб убрал руку.
      – Это понятно, – произнес он, – особенно после того, что тебе пришлось вынести по нашей вине.
      Блэр наморщила лоб.
      – Но я ни о чем не жалею, – горько добавила она. – Если бы только мне удалось добраться до этого негодяя! – Она стиснула руки в кулаки. – Только бы узнать, на кого работает Таннер. Хоть что-нибудь узнать!
      Его черты смягчились.
      – Ты слишком строга к себе, – укорил ее Калеб. – Те подслушивающие устройства, которые ты разместила, могут дать нам кое-какую информацию. Как я уже сказал Джеку, добыть список, конечно, было бы неплохо, но мы не сможем арестовать Таннера до тех пор, пока не получим доказательства, что он продает имена агентов. И ты это знаешь.
      – Знаю, но эта неудача меня все равно расстроила, – призналась она упавшим голосом и отвернулась. Солнечный свет померк, и она ненавидела себя за то, что не выполнила задание.
      Последовало напряженное молчание.
      – Тебе уже не хочется на скачки? – наконец спросил Калеб.
      Блэр резко повернулась к нему. Он смотрел на нее, и его взгляд, казалось, проникал в ее душу.
      Она вздрогнула.
      – Хочешь, скажу тебе правду?
      – Конечно, иначе не стал бы и спрашивать.
      Логично.
      – Да, мне не хочется на скачки. А тебе?
      – Мне тоже.
      – У тебя есть идея?
      «Пока я с тобой, мне все равно, что мы делаем и куда едем».
      – Да, парочка наберется. – Калеб смотрел прямо перед собой, и на лоб ему упала непослушная прядь. И как это уже не раз бывало, Блэр захотелось осторожно убрать ее, но она сдержалась. Сцепив руки на коленях, она уставилась на его суровый профиль, размышляя про себя, как она будет жить без него, когда этот человек перестанет быть частью ее каждодневной работы.
      Калеб искоса взглянул на нее:
      – Предлагаю проголосовать.
      – За что?
      Его губы тронула улыбка.
      – Ну… – протянул он, переменив положение, – можем поехать в лес, где растут мамонтовые деревья, и прогуляться. Или поехать на берег моря и тоже прогуляться.
      – А и то и другое можно?
      Он рассмеялся:
      – Принимается единогласно.
      Этот день был наполнен для них волшебством, с которым могут сравниться только сны. Как только Блэр выразила желание поехать в лес, Калеб свернул с автострады на следующей развилке и, развернувшись под мостом, направился в сторону леса. Хотя Блэр бывала тут не единожды, она каждый раз восхищалась величественной красотой деревьев. И этот день не был исключением.
      Как только они остановились перед входом в заповедник, ее охватило уже знакомое благоговейное чувство преклонения перед величием природы. Здесь царила тишина, как в заброшенном доме.
      Они неспешно гуляли по аллеям, разглядывая огромные стволы деревьев-великанов, уходящих кронами в поднебесье, и слушая, как завывает ветер в переплетенных ветвях.
      Каждое дерево, перед которым они останавливались, чтобы потрогать его шершавую кору, нависало над ними, как гигантская башня, грозя обрушиться на них всей своей тяжестью. Корни деревьев переплелись и образовали у подножия запутанный клубок.
      После заповедника они отправились на пустынное побережье, перед этим остановившись в придорожном магазинчике и купив там хлеб, сыр, вино и свежие вишни. Погуляв по берегу и поболтав немного, они расположились на траве, устроив импровизированный пикник.
      Блэр и Калеб сидели рядом в молчании и думали каждый о своем. Она вдруг поняла, что молчание может быть естественным состоянием души и ей совсем не обязательно лихорадочно подыскивать слова и тему для беседы.
      Позже, после ее осторожных расспросов, он стал рассказывать ей о своем детстве, утаив, разумеется, безрадостные и горькие подробности. Блэр видела, что ему больно вспоминать о том времени, и ей хотелось как-то его утешить. Но она понимала, что сочувствие здесь неуместно, и хранила молчание.
      Сейчас перед ней был совсем другой человек. Ей удалось заглянуть за ту маску, которая скрывала его истинное лицо. И то, что Блэр увидела, глубоко ее тронуло, поскольку она и сама испытала, что значит быть непонятой и одинокой.
      И все же радостные моменты преобладали, и, хотя он не касался ее, между ними то и дело словно проскакивала искра.
      Они сидели и слушали шум прибоя, чуть разомлевшие от еды и вина. В какой-то момент Блэр показалось, что Калеб хочет ей что-то сказать, но он отвернулся, и мгновение кануло в вечность.
      И теперь они стояли перед дверью в ее квартиру и молчали. День клонился к закату.
      Открыв дверь, Блэр хотела было поблагодарить его за прекрасно проведенный выходной, но лишилась дара речи. Она была бы рада, если бы он сейчас ушел, и в то же время готова была умолять его остаться.
      Их взгляды встретились.
      – Ты не пригласишь меня к себе? – спросил Калеб, и в его глуховатом голосе послышалась горечь.
      Но Блэр продолжала молчать, борясь с охватившим ее волнением.
      – Блэр? – На правом виске у него пульсировала жилка.
      – Я… – Внезапно из глаз ее хлынули слезы, и Калеб буквально втолкнул ее в квартиру и запер дверь.
      Блэр подняла на него глаза, полные слез.
      – О, Блэр, что с нами происходит? – хрипло прошептал Калеб. – С тобой… и со мной… – Он умолк и только смотрел на нее, не в силах отвести взгляд от ее лица.
      Блэр плакала в полутьме. «Я люблю его, – неожиданно подумала она, ошеломленная собственным открытием. – Я люблю его. Но, Боже правый, я не хотела. Не хотела…»
      – О, Калеб, обними меня.
      Он порывисто обнял ее, закрыв своим телом. Его рот нетерпеливо и жадно коснулся ее полуоткрытых губ. Она обвила его руками за шею и запустила пальцы в его волосы на затылке.
      Теперь, после стольких дней и ночей притворства, Блэр поняла, что ей нужны его объятия как воздух. «Я люблю его, я люблю его», – пело ее сердце. И все возражения таяли в его объятиях вместе с ее волей.
      Она прильнула к нему, ощущая твердые мускулы его бедер и пробуждающееся желание.
      Его тело слилось с ней воедино. Этот нелюдимый, угрюмый человек внезапно раскрылся перед ней, и она готова была излить на него всю нежность и любовь, которой ему так не хватало. Они сейчас были похожи на парочку нежных мотыльков.
      Он донес ее до постели и раздел, как волшебный сюрприз. Его рот прильнул к ее груди, язык исследовал каждую клеточку ее тела, руки ласкали ее живот, потом скользнули между бедер, в ее влажное горячее тепло.
      Она напоминала ему цветок, раскрывшийся под первыми лучами солнца. Ее руки настойчиво ласкали его, открывая его тело. Мускулистая спина, плечи, живот трепетали от прикосновения ее нежных пальчиков.
      Блэр приняла его в себя и обвилась вокруг него, встречая каждое его движение ответным движением бедер. И так снова и снова, пока их крики не слились в один, исторгнув из них вздох наслаждения.
      Лунный свет лился на них из окна, а они лежали рядом, не в силах поверить, что наконец-то их души открыты друг другу.
 
      Перед самым рассветом, пока Блэр мирно спала у него на плече, Калеб неожиданно проснулся от боли в затекшей руке. Тысячи булавочек, казалось, вонзились ему в кожу. Но он лежал неподвижно, боясь разбудить Блэр.
      Жизнь вдруг представилась ему такой простой и понятной. Все дороги, повороты и извилистые тропинки вели его сюда, а он об этом даже не догадывался.
      – Блэр, – прошептал он. Она не пошевелилась, но на лице ее промелькнула слабая улыбка. Калеб зажег сигарету и прислонился к спинке кровати. Часы показывали шесть. Солнце поднималось над горизонтом.
      «Как тебе удалось сорвать с меня маску, Блэр? – мысленно спрашивал он ее. – Как тебе удалось проникнуть ко мне в душу? Ничего у нас не получится. Я тебе не пара. Мы не подходим друг другу».
      Он яростно затушил окурок в пепельнице. Страх охватил его.
      Почему он не может просто наслаждаться свалившимся на него счастьем? «Забудь обо всем», – твердил ему разум. Но Калеб не мог забыть. Он боялся, что она отдала ему себя против воли и его счастье украдено у судьбы.
      Но что бы Блэр к нему ни чувствовала, он не мог этого определить и объяснить словами. Да ему это было и не нужно. Он готов просто взять то, что она могла ему предложить, и спрятать в своем сердце. И когда она исчезнет из его жизни, воспоминания скрасят его одиночество и согреют сердце.
      Но сможет ли он жить без нее?
      У нет другого выбора. В его судьбе очередной тупик. И еще один пропущенный поворот.
 
      Блэр пошевелилась и, не открывая глаз, пошарила на постели. Калеба рядом не было. Глаза ее испуганно распахнулись. Постель была пуста. Сев на кровати, она окинула взглядом комнату, затем услышала шум воды. Блэр с облегчением откинулась на подушки. Если бы Калеб ушел, она бы этого не пережила.
      Улыбка озарила ее лицо, щеки зарумянились. «Я влюбилась. Сложно поверить, но это правда. И теперь, когда ты в этом призналась, что ты собираешься делать?»
      Подумав так, она помрачнела. И тут очередное откровение заставило ее похолодеть: несмотря на то что их тела обрели гармонию, больше у них ничего нет. И Калеб ее не любит.
      Блэр всхлипнула и закрыла глаза. Разве он не дал ей это понять? Они совершенно разные. Когда они вместе, то постоянно спорят. «До тех пор, пока не прикоснемся друг к другу». Вот тогда они становятся единым целым и разногласия исчезают.
      Блэр осторожно улыбнулась. Вот такими она и запомнит те волшебные минуты, которые провела в его объятиях. Надо брать от жизни все до последней капли.
      И не бояться завтрашнего дня.
      Накинув на себя прозрачный пеньюар, Блэр остановилась на пороге ванной комнаты. Калеб стоял у раковины, обернув полотенце вокруг пояса. Он увидел ее в зеркале и обернулся. Блэр улыбнулась.
      Калеб перевел дух. Блэр вошла и присела на край ванной.
      – Ты не против, если я посмотрю, как ты бреешься?
      – Посиди за компанию, – невнятно пробормотал Калеб, стараясь сосредоточиться на бритье. Но его глаза помимо его воли следили за ней, то и дело обращаясь к ее отражению. Под полупрозрачной тканью виднелись узкая талия и высокая упругая грудь.
      Блэр нравилось, что в обществе Калеба ей так легко и спокойно. За все те годы, что она была замужем за Джошем, она никогда не наблюдала, как он бреется. И никогда не пыталась. А сейчас она стала свидетельницей этого интимного процесса: на зеркальце стоит чашка кофе, зажженная сигарета в пепельнице. Все это заставляет ее подумать, что они и вправду нормальная семейная пара.
      Ей нравилось в нем абсолютно все. Она с наслаждением прикасалась к его телу…
      Он поплескал в лицо водой, и это вывело ее из оцепенения.
      – Хочешь еще кофе? – спросила она, когда он отнял от лица полотенце.
      Калеб впился в нее горячим взглядом:
      – Нет, спасибо.
      – Ты проголодался? – продолжала она, прерывисто дыша.
      – Да.
      Их руки встретились и переплелись, как частички китайской головоломки.
      – Боже мой, – прошептал Калеб, – неужели мы будем счастливы?
      – Да, – ответила она, улыбаясь. – Обязательно.
      Он рассмеялся и выпустил ее руку.
      – Кто последним заберется в постель, тот и готовит завтрак!
      Они с размаху бросились на кровать, и Блэр успела крикнуть:
      – Так нечестно! Ты жульничал!
      Но он закрыл ей рот поцелуем.

Глава 12

      Жизнь и впрямь полна неожиданных сюрпризов.
      Ночь любви предшествовала череде волшебных дней, более похожих на сон. Блэр наслаждалась каждым мгновением, проведенным рядом с Калебом, и старалась не задумываться, что и почему она делает. Блэр была совершенно счастлива и довольна тем, что имела.
      Единственное, что омрачало ее радужные горизонты, был страх, что Таннер неожиданно возникнет у нее на пороге. Блэр несколько настораживало то обстоятельство, что она не видела и не слышала его с того вечера, проведенного в его пентхаусе.
      Блэр никак не могла справиться со своими страхами и тревогами. Каждый раз, когда раздавался звонок в дверь или трезвонил телефон, ее охватывала паника. Тем не менее Таннер не предпринимал никаких попыток увидеться с ней. Не встречался он и с русским агентом. Оставалось только ждать.
      А пока Блэр работала в офисе, посвящая все свое время подготовке демонстрации, до которой оставалось всего несколько недель. Предстояло столько сделать: утихомирить капризных манекенщиц, подогнать одежду, выбрать декорации. Ей хотелось, чтобы все было выполнено на высшем уровне, поскольку этот проект значил для нее очень много.
      Если дефиле пройдет успешно, то можно будет считать, что ее карьера профессионального фотографа состоялась, причем исключительно ее стараниями, без помощи богатых родственников и вмешательства матери.
      И все же при всей важности карьеры Калеб был для Блэр важнее. Он проводил с ней все ночи. Бывали мгновения, когда, несмотря на данное себе обещание не заглядывать в завтрашний день, она невольно предавалась размышлениям о будущем. И все же Калеб ни разу не признался, что любит ее.
      Но как она может упрекать его за это? Она ведь тоже ни разу не смогла заставить себя произнести заветные слова. А Калеб и не подозревает о ее чувствах, в этом она была уверена. Правда, иногда Блэр ловила на себе его странный, задумчивый взгляд, и сердце ее тревожно замирало в груди. В такие моменты ей казалось, что он догадывается о ее тайне.
      Но тайна продолжала оставаться тайной. Блэр было хорошо с этим сильным молчаливым человеком с непростым характером. Она принимала его таким, какой он есть, и любила его, несмотря на все его недостатки. Но вот вопрос: сможет ли он принять ее такой, какая она есть на самом деле?
      В последнее время ей стало казаться, что это возможно: он проявлял живой интерес ко всему, что касалось ее персоны. К примеру, он мог запросто отложить книгу, которую читал (она очень удивилась, когда узнала, что он любит читать), и стянуть с нее пеньюар, изучая размер ее груди, талии и бедер.
      – Ты само совершенство, – сказал он как-то своим низким, хрипловатым голосом, от которого внутри ее все таяло.
      Пока этого было вполне достаточно, если учесть, что о себе он рассказывал не много. Блэр ценила эти редкие минуты откровенности.
      Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. Калеб позвонил ей в офис, сообщив, что он у нее дома. Он был в отъезде два дня по судебным делам. Его хриплое «поспеши» все еще звучало у нее в ушах, когда она пронеслась мимо столика своей помощницы, бросив на ходу: «Я еду домой. Меня ждет Калеб. Если что-нибудь важное, ты знаешь, где меня найти».
      Лайза понимающе улыбнулась и промолвила:
      – Приятного вечера.
      Блэр выскочила из подъезда, все еще паря в облаках в предвкушении встречи, и села в автомобиль. Пристегнув ремень, она сунула ключ в замок зажигания, и мотор завелся с полоборота. Как только она свернула на боковую улочку и стала притормаживать перед перекрестком, то вдруг поняла, что с машиной творится что-то неладное. Блэр переставила ногу на педаль тормоза. Но ничего не произошло. Сердце ее екнуло. Мимо нее проносились автомобили.
      «Без паники, Блэр. Попытайся еще раз».
      Она надавила педаль посильнее. Снова никакого эффекта. Ее охватил ужас. С трудом переведя дух, она что есть силы нажала на тормоз. Но все бесполезно – тормоз отказал.
      Она вскинула голову. Перекресток был уже рядом, светофор показывал красный свет. Машины выстроились друг за другом в ожидании зеленого сигнала. Блэр затрясло от страха.
      Что делать?
      Она на спуске, скорость увеличивается. Стиснув зубы, Блэр пыталась справиться с дрожью в руках и ногах. Бросив взгляд направо, она увидела, что прилегающая улица пуста. И тут ее осенило. Кювет! Это ее единственное спасение. Дальше она действовала машинально. За секунду до перекрестка Блэр круто повернула и направила автомобиль к обочине. Спереди и сзади завизжали тормоза, кто-то вскрикнул. Не обращая внимания на суматоху, Блэр неслась к покрытому травой склону рядом с придорожной канавкой.
      Она понимала, что рискует жизнью, но сделать уже ничего не могла. Страх буквально парализовал ее, лишив воли. Она даже не закричала. Ей хотелось откинуться на спинку сиденья и закрыть глаза. Будь что будет.
      Машина развернулась и врезалась в склон. Удар страшной силы потряс автомобиль. Блэр беззвучно вскрикнула, но ее никто не услышал. Ее пронзила жгучая боль, и все померкло перед глазами.
 
      Она пришла в себя только к вечеру. Кто-то гладил ее по щеке. Блэр застонала, боясь открыть глаза. Где она сейчас? Она снова застонала и медленно открыла глаза. Вокруг все казалось незнакомым. Но запах она узнала. Пахло лекарствами и больницей. Она в больнице.
      «Джош! Только не Джош! Прошу вас… помогите ему! Не дайте ему умереть! Он не должен умереть. Они сказали, что вытянут его с того света. Но разве врачам не известно, что все их усилия напрасны?»
      – Нет! – крикнула она.
      – Ш-ш-ш, все в порядке. Это сон, – произнес ласковый голос у нее над ухом.
      Блэр с трудом разомкнула веки и попыталась сфокусировать взгляд. Ей это удалось далеко не сразу. Наконец из расплывчатой дымки появилось склонившееся над ней лицо.
      – Калеб… – со стоном вырвалось у нее. Она протянула ему руку.
      Он бережно сжал ее хрупкие пальцы своей огромной ладонью.
      – Ш-ш-ш, – повторил он. – Все хорошо.
      – Что… что случилось?
      Его охватила паника.
      – Ты что, ничего не помнишь?
      – Помню… нет, не помню.
      Он с облегчением перевел дух.
      Сжав его руку, Блэр прошептала:
      – Я помню, что отказали тормоза… Я нажала сильнее… но безуспешно… потом склон, поросший травой… такой огромный… потом ничего.
      Калеб дрожал всем телом, слушая ее сбивчивый рассказ и вспоминая, какой он увидел ее, примчавшись в реанимацию: лицо бледное как мел, на лбу кровоподтек (она ударилась о рулевое колесо)…
      Справившись с волнением, Калеб произнес:
      – То, что ты все помнишь, уже хорошо.
      – Когда… когда я смогу вернуться домой? – прошептала она еле слышно.
      – Ну-ну, ты слишком торопишься. Ты пока еще в больнице. Врач намерен перевести тебя в палату и оставить здесь на ночь. – Он помолчал. – Хорошо, что ты пристегнулась. Тебе удалось отделаться легким сотрясением мозга и синяками.
      Она наморщила лоб.
      – И все-таки мне хочется поскорее домой.
      – Посмотрим, – заметил он. – Но я считаю, что этого делать не следует. Ты должна следовать предписаниям врачей.
      Блэр хотелось спать, но она поборола усталость и спросила:
      – Как… как ты узнал об аварии?
      Калеб постарался скрыть волнение.
      – Полиция позвонила в твой офис, а твоя ассистентка позвонила мне.
      – Калеб… это не просто несчастный случай, правда? – Его лицо расплывалось перед ее затуманенным взором.
      Видя, что глаза у нее слипаются, Калеб прошептал:
      – Сначала поспи, а потом поговорим.
      Блэр закрыла глаза, и ее темные густые ресницы веером легли на бледные щеки.
      После того как Блэр заснула, Калеб поднялся и осторожно высвободил свою руку из ее пальцев. Затем повернулся, шагнул к двери, распахнул ее и вышел в коридор. Лицо его превратилось в маску – бледную и застывшую. А глаза грозно сверкали.
 
      – Может, довольно притворяться и играть, как кошка с мышью?
      – Не понимаю, о чем ты.
      – Нет, Сара, ты все прекрасно понимаешь. Дни притворства миновали.
      Сара Стивенс поднялась с дивана и подошла к камину. Опершись о каминную полку, она обернулась и пристально посмотрела в лицо Томасу Стивенсу своими серыми холодными глазами.
      – Ты же знаешь, что я люблю тебя, – тихо промолвил он. – И все время любил.
      Сара знала, что он говорит правду. Она все эти годы чувствовала любовь Томаса, но предпочитала использовать его и его любовь в собственных интересах.
      И теперь ей было больно и обидно. Она уже начала сомневаться, что еще способна разделить свою жизнь с кем-либо. С кем-либо, кроме Блэр. Она слишком устала и измучена.
      И все же когда Томас обнял ее – а это случилось всего несколько недель назад, – она ощутила его теплоту и нежность. Она поняла, что значит быть по-настоящему любимой. И хотя ей не хотелось в этом признаваться, она желала большего.
      Ее брак с Уорнером Стивенсом оказался фарсом. Между ними никогда не было нежности – только секс. Но даже и это случалось не часто. Когда муж являлся к ней, то всегда брал ее грубо и жестоко. И однажды она заявила, что убьет его, если он еще хотя бы раз дотронется до нее пальцем.
      С этого дня она поклялась, что больше никогда не позволит мужчине использовать себя. Она просто заморозит свои эмоции и всю жизнь посвятит дочери. Когда Уорнер умер, ничего не изменилось.
      И теперь этот человек, джентльмен в полном смысле этого слова, пытается снова заставить ее чувствовать. Она внутренне содрогнулась. Возможно ли это? А вдруг он требует от нее слишком много? И в состоянии ли она дать ему то, о чем он просит?