С тобой наедине

      – Сара, нам надо поговорить.
      Слова Томаса достигли ее сознания не сразу.
      – Я знаю, – сказала она.
      Томас приблизился к ней, обнял и прижался щекой к ее щеке.
      Сара застыла.
      – О, Сара, Сара, любовь моя, я нужен тебе, как и ты мне. Я это чувствую, даже если ты этого еще не осознала.
      Сара невольно стала оттаивать в его объятиях. Она запрокинула голову и посмотрела на Томаса.
      – О, Томас, – воскликнула она, – почему ты до сих пор любишь меня?
      Он лукаво усмехнулся:
      – А что, если я просто распутный старикашка?
      Сара рассмеялась и ткнула его пальцем в бок:
      – Это неправда. У тебя же были сотни женщин, которые… – Она не договорила.
      Обхватив ладонями ее лицо, Томас мягко повернул ее к себе и заглянул ей в глаза.
      – Да, у меня были женщины. Но не сотни…
      – Это… это не имеет значения.
      – Да, не имеет, потому что ты единственная, кого я любил всю свою жизнь. – Он прижался губами к ее губам. – О, Сара, – пробормотал он умоляющим тоном, – не заставляй меня ждать. Выходи за меня замуж.
      – Ты… ты кое-чего не знаешь. – Голос ее звучал напряженно.
      – Про Уорнера? – Томас выпустил ее из объятий. – Он бил тебя?
      Сара вытаращила глаза:
      – Он тебе рассказывал об этом?
      – Нет, – спокойно заверил ее Томас. – Не рассказывал. Я просто хорошо знаю моего брата. – Он провел ладонью по ее щеке. – Тебе не следует меня бояться. Мы с Уорнером так же не похожи, как день и ночь.
      – О, Томас, – промолвила она, зарывшись лицом в его плечо, – я тебе верю, только…
      Томас прижал ее к себе:
      – Только что, любовь моя?
      – Мне требуется время. У меня же… Блэр.
      – Сара, милая моя, родная, – тяжело вздохнул Томас, – мы обсуждали это десятки раз. Блэр не нужна нянька.
      – Но я ей нужна. Посмотри, девочка же совершенно не способна устроить свою жизнь.
      – Но в этом-то все и дело. Это ее жизнь, а не твоя.
      Сара высвободилась из его рук.
      – Но она – все, что у меня… было до недавнего времени.
      «У тебя есть я, но ты почему-то никак не хочешь этого признать». Томас снова вздохнул.
      – Ты должна отпустить ее. Так будет лучше и для нее, и для тебя. – Он взял Сару за руку. – Ты даже не замечаешь, что рядом с Блэр становишься совсем другим человеком. И меняешься далеко не в лучшую сторону, – осторожно добавил он.
      – Но…
      Томас приложил палец к ее губам:
      – Никаких «но». Позволь Блэр самой распоряжаться собственной жизнью. У нас теперь тоже будет своя жизнь. Я сделаю тебя счастливой.
      – Прошу тебя, Томас… я… давай подождем еще немного.
      Он нахмурился:
      – Так когда же?
      – Скоро. Обещаю, что отвечу тебе очень скоро.
      Он поправил ей выбившийся локон прически.
      – Похоже, мне придется пока довольствоваться тем, что имею. Но пожалуйста, не заставляй меня ждать слишком долго.
      Внезапно зазвонил телефон, и оба вздрогнули от неожиданности.
      Затем Томас рассмеялся и спросил:
      – Хочешь, я отвечу?
      Сара улыбнулась:
      – Да, пожалуйста.
      В комнате наступила тишина. Он снял трубку и принялся внимательно слушать, с каждой секундой бледнея все больше и больше. Потом коротко обронил:
      – Да, мы сейчас подъедем.
      – Томас, что случилось? – Сара вцепилась в его руку.
      – Блэр… попала в аварию.
 
      – Этот сукин сын пытался ее убить!
      Калеб был в ярости, и Уоррел это почувствовал.
      – Успокойся и рассказывай все по порядку. Я был в отъезде и не в курсе дела. – Уоррел отложил в сторону бумаги и приготовился слушать.
      – Успокойся! Легко сказать! – прорычал Калеб, склоняясь над столом и сверля Уоррела гневным взглядом. – Объясни, черт подери, как я могу быть спокойным, когда Блэр лежит в больнице с сотрясением мозга?
      Уоррел побелел как полотно:
      – Черт подери, да что произошло?
      В комнате повисло напряженное молчание, и каждый пытался совладать со своими эмоциями. Оба встали, тяжело дыша.
      Калеб никак не мог забыть тот ужас, который испытал при виде неподвижного тела Блэр, лежавшего на носилках. «Если бы с ней случилось что-нибудь серьезное…» Он выругался, чувствуя, как его снова охватывает гнев.
      – Таннер испортил ей тормоза, вот что произошло! – наконец вымолвил Калеб. – И автомобиль Блэр на полном ходу врезался в придорожный склон. И если бы она не пристегнулась, то была бы уже на том свете!
      – Но почему, черт подери, это должен быть Таннер? Он ведь не знал, что она за ним следит. – Уоррел прищурил глаза. – Или знал? Вы что-то от меня утаили? Когда Блэр принесла мне свой отчет, в нем не было ничего необычного.
      Калеб ничего не ответил, и Уоррел вскочил из-за стола.
      – Калеб!
      Гнев Калеба достиг такого накала, что он еле сдерживался. Кровь бросилась ему в лицо.
      – Я не думал, что все так обернется, – тупо пробормотал он.
      – Это не ответ.
      – Блэр послышалось, что кто-то заглянул в дверь, когда она обшаривала офис Таннера, – пояснил Калеб усталым тоном. – Но когда она подняла глаза, в комнате никого не было.
      – Таннер, и как этот низкий подлец…
      – Это еще мягко сказано, – добавил Калеб, кипя от ярости. К злости примешивалась досада. Блэр считала, что у нее просто разыгралось воображение, и он не стал это проверять. Ошибка номер один. Кроме того, он не сказал Уоррелу о ее подозрениях. Ошибка номер два. И обе эти ошибки могли стоить Блэр жизни.
      Если бы он выполнил свое обещание не путать бизнес и личную жизнь! Если бы он не влюбился в нее, то вел бы себя более благоразумно. Если бы…
      – Мы его поймаем, – наконец произнес Уоррел не совсем уверенным тоном.
      Калеб покачал головой:
      – Это моя вина. Я должен был предвидеть, что он ее раскусит.
      – Не мели чепухи и перестань себя винить. Блэр знала, на что шла, когда согласилась в этом участвовать.
      Калеб отказывался признавать, что его вины в случившемся нет, но Уоррел был прав. Сейчас не время предаваться самобичеванию. Надо действовать. И защитить Блэр от повторного нападения – главная на сегодня задача.
      – Она должна выйти из игры, Джек. Я не хочу, чтобы она продолжала участвовать в этой игре. Вот свидетельствовать против Таннера в суде – другое дело.
      Может, Уоррел и заметил, что Калеб защищает Блэр как-то уж чересчур горячо вопреки своим профессиональным принципам, но он оставил свои наблюдения при себе. Пока.
      – Если нам удастся довести дело до суда, – добавил Калеб.
      Уоррел набил табаком трубку и сердито воззрился на него:
      – Без самодеятельности, Хант. Иначе я вышвырну тебя из Бюро как котенка. Ты понял меня? Мы предъявим Таннеру обвинение, как полагается по закону.
      В комнате стало тихо, как в церкви.
      На виске Калеба пульсировала жилка.
      – Ну так что?
      – Я сделаю все, как ты требуешь, – проворчал Калеб.
      Уоррел заметно успокоился и принялся попыхивать трубкой. Взглянув на Калеба, он продолжал:
      – Теперь о том, что касается Блэр. Ты прав, она должна отойти от дел. Я подумал об этом сразу после того, как она вернулась от Таннера, но это не решает нашу проблему.
      – Джек, я хочу, чтобы ее охраняли денно и нощно.
      Уоррел посмотрел на него с откровенным любопытством, но ответил довольно спокойно:
      – Само собой.
      – Спасибо.
      Молчание.
      – Ну, я поехал в больницу, – внезапно заявил Калеб, чувствуя себя неуютно под пронизывающим взглядом Уоррела.
      – Калеб, между тобой и миссис Браунинг, – он намеренно подчеркнул «миссис», – ничего не произошло?
      Калеб усмехнулся:
      – С чего ты взял, что между нами могло что-то быть? – «Господи, да неужели мое сердце у всех на виду?»
      – Я сужу по твоему поведению, – отрезал Уоррел.
      Калеб презрительно хмыкнул:
      – Мы с Блэр Браунинг принадлежим к разным социальным слоям, и ничто не сможет это изменить.
      Уоррел ничего не сказал на это. Да и что тут скажешь?
      Наконец Калеб произнес:
      – Я терпеть не могу, когда у меня связаны руки.
      Уоррел резко отодвинул свое кресло от стола и поднялся:
      – Не беспокойся, мы его поймаем. Если Таннер пытался убить Блэр, значит, он напуган до смерти. Должно быть, он считает, что она раздобыла на него компромат. Правильно я рассуждаю?
      – Либо пытается отомстить ей за то, что она хотела его одурачить.
      Уоррел задумчиво попыхивал трубкой.
      – Если бы только он вышел на связь с агентом КГБ. Я уверен, что те подслушивающие устройства, которые разместила Блэр… – Он внезапно умолк и побледнел.
      – Именно так, босс, – отрезал Калеб. – Поскольку Таннер застал Блэр в своем кабинете, он наверняка проверил каждый уголок своего дома.
      – Боже всемогущий! – рявкнул Уоррел. – Надо мне было сразу об этом догадаться. – И он с таким остервенением принялся грызть трубку, что Калебу показалось, что та сейчас треснет пополам. Уоррел тяжело оперся о спинку кресла. – Да, пора на покой. – И добавил, обращаясь скорее к себе, чем к Калебу: – Мы снова очутились там, откуда начали.
      – Может, и нет.
      – Что ты имеешь в виду? – вскинулся Уоррел.
      Калеб лукаво усмехнулся:
      – Я забыл тебе сказать, что Блэр подсадила «жучок» в его степлер рядом с телефоном. Держу пари, он его не нашел.
      Уоррел чуть не подпрыгнул на месте, глаза его радостно сверкнули.
      – Черт подери!
      Калеб ухмыльнулся:
      – Как только он сделает первый шаг – а я полагаю, это случится скоро, – мы будем тут как тут.
      – Уж в этом не сомневайся, – отрезал Калеб.
 
      Когда Блэр открыла глаза во второй раз, она снова была в незнакомом помещении и снова не одна.
      Сначала она увидела свою мать. Сара сидела рядом с кроватью на стуле, сцепив руки на коленях, закрыв глаза и нахмурившись. Затем, заслышав какой-то шорох с противоположной стороны палаты, она повернула голову и заметила у окна Томаса. Он, ссутулившись, стоял спиной к ней.
      – Мама?
      Сара открыла глаза и порывисто склонилась над ее кроватью.
      – Господи, Блэр, как ты нас напугала!
      «Осторожнее, Блэр. Не сболтни лишнего». Помолчав и собравшись с мыслями, она спросила:
      – Что… что сказал вам врач? – Голос ее напоминал шуршание пергамента.
      Томас остановился рядом с Сарой и улыбнулся ей.
      – Привет, радость моя, – прошептал он и ласково потрепал Блэр по руке.
      Сара ответила в свойственной ей резкой манере:
      – Я пыталась переговорить с врачом, если его можно так назвать. Он не сообщил мне ничего стоящего. Я узнала только то, что ты попала в аварию, но счастливо отделалась, получив сотрясение мозга и многочисленные синяки.
      Блэр пошевелилась и тихонько застонала.
      – Не так уж мне и повезло, – пролепетала она. – Каждое движение причиняет боль.
      Томас сжал ее руку:
      – Как это произошло?
      – Я… я не могла остановиться, – ответила Блэр. – У меня… отказал тормоз.
      – О нет, – прошептала Сара. – Это больше напоминает то время, когда ты работала в ФБР. Это их стиль. – Слово «ФБР» она произнесла так, будто это было название болезни. – Можно подумать, тебя снова втянули в эту грязь. – Она помолчала. – Это не так? Скажи мне.
      Блэр побледнела еще больше (если это вообще было возможно). Отведя глаза, она едва слышно прошептала:
      – Мама, прошу тебя…
      – Блэр, отвечай!
      – Сара, не сейчас, – перебил ее Томас таким тоном, что Сара немедля повиновалась.
      Бросив на него сердитый взгляд, она умолкла.
      Блэр закрыла глаза, борясь с головокружением, грозившим очередной потерей сознания. Все благодаря мамочке. Неужели когда-нибудь наступит тот долгожданный день, когда она освободится от ее надоедливой опеки и допросов? До этого дня еще ох как далеко. Сара не хочет сдавать позиции.
      Когда она снова открыла глаза, ее мать говорила:
      – Это самая лучшая палата в больнице. Я настояла на том, чтобы тебя перевели именно сюда. Когда я сказала доктору, что ты урожденная Стивенс и на наши деньги было построено целое крыло больницы, с врачом произошли разительные перемены.
      Блэр стало ужасно стыдно за мать.
      – Мама, неужели ты так сказала?
      Застигнутая врасплох, Сара не стала отпираться.
      – Да, сказала. Я хочу, чтобы о тебе заботились как следует. Я думала, тебе это будет приятно.
      Блэр прикусила губу, чтобы не застонать. Впрочем, все равно бесполезно. Если уж Сара Стивенс что-то решила, ее ничто не остановит. Да кроме того, сейчас Блэр было не до словесных баталий. У нее и без того хватает проблем. «Кто-то пытался меня убить!»
      Оцепенение мигом слетело с нее, и ноющая боль во всем теле заставила ее поморщиться. Пытаясь отогнать тревожные мысли, Блэр нажала на автоматическую кнопку, и спинка кровати приподнялась.
      Блэр взглянула на Томаса:
      – Спасибо, что пришли, дядя Томас, и привезли маму. – Она устало улыбнулась им обоим. – Не волнуйтесь, со мной все в порядке. Надеюсь, завтра я уже смогу вернуться домой.
      Томас улыбнулся ей в ответ.
      – Я заеду за тобой, – сказал он. – Скажи только когда.
      – Спасибо. – Блэр похлопала его по руке. – Вы очень добры.
      Тут вмешалась Сара, нарушив их идиллию:
      – Почему бы не позвонить Кайлу? Уверена, в его компании тебе будет веселее, чем с нами.
      Блэр ответила не сразу.
      – Нет, не надо. Я пока не хочу его видеть. – «Я хочу, чтобы рядом был Калеб», – подумала она про себя, закрывая глаза и готовясь к очередному раунду.
      – Нет, ты хочешь видеть Кайла, – возразила Сара. – Он никогда не простит нам, что мы его не позвали. И я не хочу, чтобы ты была здесь одна. Я…
      – Блэр.
      При звуке незнакомого голоса Сара резко обернулась. Томас тоже посмотрел на дверь.
      Блэр не надо было даже открывать глаза, чтобы узнать, кто стоит на пороге. Сердце ее радостно подпрыгнуло в груди.
      И действительно, стоило ей открыть глаза, как она увидела Калеба, застывшего в дверях, как ангел мщения. Вид у него был взъерошенный – черные брюки помяты, рубашка расстегнута. Он молча смотрел на нее, не двигаясь с места.
      Блэр показалось, что в комнате стало душно. Как всегда, при появлении Калеба окружающие впали в состояние легкого шока.
      Калеб обратил свой взгляд на ее мать. Черные глаза его сверкнули, взгляд был тяжелым и решительным. Рот был плотно сжат, и возле него образовались суровые складки.
      – Мама… дядя Томас, – произнесла Блэр, нарушив затянувшееся молчание. – Познакомьтесь, это Калеб Хант… мой друг. Калеб, это Сара и Томас Стивенс.
      Сара окинула его взглядом, в котором явственно сквозило холодное презрение.
      Войдя в палату, Калеб коротко кивнул Саре и буркнул:
      – Мэм.
      Блэр уловила в его тоне сарказм и насмешку и поняла, чего ему стоило быть вежливым с ее матерью, особенно после такого враждебного приема. Сара стояла прямо, как царственная особа, отчитывающая слугу. Блэр впервые захотелось дать матери пощечину.
      Калеб протянул Томасу руку:
      – Сэр.
      – Рад познакомиться, мистер Хант, – добродушно откликнулся Томас.
      Затем, не обращая больше никакого внимания на них обоих, Калеб повернулся к Блэр.
      – Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.
      – Лучше. Гораздо лучше.
      – Хорошо.
      Они несколько мгновений смотрели друг на друга, не отрываясь.
      Томас смущенно покашлял.
      – Блэр, лапочка, мы сейчас уходим, а ты останешься со своим другом. – Он взял Сару под руку. – Если тебе что-нибудь понадобится, позвони.
      Сара яростно тряхнула головой.
      – Нет, я не собираюсь уходить, – возразила она.
      – Мама, прошу тебя, – прошептала Блэр. – Мне уже лучше, правда. Я поговорю с тобой потом, обещаю.
      Сара переводила сердитый взгляд с Блэр на Калеба.
      – Хорошо, – отрезала она. – Как хочешь. – Потом наклонилась и поцеловала Блэр в щеку.
      Как только она выпрямилась, Томас повел ее к двери и напоследок подмигнул Блэр:
      – Будь осторожнее, радость моя.
      Когда дверь за ними захлопнулась, Блэр взглянула на Калеба.
      Лицо его было холодно и сурово.
      – Твоя мать всегда такая чопорная, или она ведет себя так только по отношению ко мне?
      – Не обращай внимания, ее не переделать, – устало вздохнула Блэр.
      Калеб плотно сжал губы.
      – Сомневаюсь, – с горечью заметил он. – Похоже, она хотела дать мне понять, что я не принадлежу к ее кругу. И к твоему тоже, – тихо добавил он.
      Блэр откинулась на подушки и внимательно посмотрела на него. Сейчас он напоминал ей ребенка, который полез в буфет за печеньем, но ваза оказалась пуста. В этот момент она почти ненавидела свою мать. И любила Калеба еще сильнее.
      – Калеб, – прошептала она ему в спину.
      Он молчал, не оборачиваясь.
      Потом внезапно спросил:
      – Кто такой Кайл?

Глава 13

      Блэр изумленно молчала, мысли вихрем кружились в ее голове. Калеб выжидающе повернулся к ней.
      Жалюзи на окнах были подняты, и вечерний свет заливал палату, освещая суровую фигуру Калеба. Выражение его лица было мрачным и зловещим. Молчание затягивалось.
      – Откуда… откуда ты о нем знаешь? – пролепетала наконец Блэр. «Зачем тебе знать, кто такой Кайл? Ведь ты же не любишь меня. Ты меня только хочешь». А страсть – еще не любовь.
      Калеб встряхнул головой.
      – От твоей матери, от кого же еще, – ответил он.
      И тут Блэр все поняла. Он стоял на пороге и случайно слышал конец их разговора.
      – Это мой друг, – пробормотала она.
      – А я так понял, что он тебе больше чем друг.
      – Мама мечтает, чтобы наши отношения стали более близкими, – устало возразила Блэр. – И Кайл тоже. Но он просто мой друг, и ничего больше. – Она вздохнула. – Он обучил меня искусству фотосъемки, и без него я бы никогда не сделала карьеры фотографа.
      Блэр внезапно почувствовала ужасную усталость. Длинная речь утомила ее, и она ощущала себя совершенно разбитой. Она была измучена нравственно и физически, в теле ее ныла каждая косточка. Слезы навернулись ей на глаза, и ей захотелось крикнуть Калебу, чтобы он ответил хоть что-нибудь, а не молчал так холодно и отчужденно. Но, понимая, что криком она ничего не добьется, Блэр отвернулась к стене.
      Почему он не может просто обнять ее? Ведь это все, что ей сейчас нужно.
      Калеб застыл как статуя, мысленно обзывая себя последними словами. Какого черта он завел этот разговор именно сейчас? Он чуть не потерял ее сегодня, а теперь пристал со своей дурацкой ревностью. И ради чего? Если она и собирается замуж за этого человека, ему-то какое дело? Он не может ей помешать.
      Да, иногда он в мечтах заносился так далеко, что представлял себе их совместное будущее, но каждый раз его иллюзии разбивались о непреодолимые преграды. Ее мать сразу расставила все по местам. И все же ему было нестерпимо больно – особенно сейчас, когда Блэр так много для него значила.
      И тут, проклиная себя за эгоизм, Калеб шагнул к ее постели.
      – Блэр, – тихонько позвал он, видя, как дрожат ее плечи.
      Она ничего не ответила.
      Ее лицо было белым, как больничная рубашка, а рука, лежавшая поверх одеяла, казалась хрупкой, как стебелек розы. Ее спина и плечи… О Боже… Он не мог отвести глаз от нежных, изящных линий ее тела, полускрытых бесформенной рубашкой. Горло его сжалось, он не мог вымолвить ни слова.
      – Блэр, тебе больно? – прошептал наконец Калеб, справившись с волнением.
      Блэр повернулась к нему, и сердце ее сжалось – такая мука сквозила в его напряженных чертах. Ей стало нестерпимо жалко его. Она улыбнулась сквозь слезы:
      – Нет… не очень. Тело ноет, словно его колотили, как боксерскую грушу.
      Он улыбнулся ей в ответ – несмело, медленно, словно забыл, как это делается.
      – Я рад, что ты не стала настаивать на возвращении домой, – хрипло промолвил он, глядя как зачарованный на капельки слез, дрожавшие на ее ресницах.
      Блэр отвела взгляд:
      – Я хотела, но теперь… теперь мне лучше остаться здесь.
      Калеб нахмурился:
      – Ты боишься возвращаться домой?
      – Да, – коротко ответила она.
      «Таннер, будь ты проклят! Ты за это заплатишь сполна. Клянусь!»
      – Не бойся, – мягко произнес он вслух. – С этого дня тебя будут охранять круглосуточно.
      Блэр попыталась улыбнуться.
      – Могу себе представить.
      – Мы поймаем Таннера.
      Блэр молча кивнула, и слезы покатились по ее щекам.
      – Блэр… прошу тебя… не плачь, – чуть слышно сказал Калеб.
      Она протянула к нему руки и прошептала:
      – Обними меня.
      Не дожидаясь очередного приглашения, Калеб опустился рядом с ней на край кровати и обнял.
      – О Калеб! – выдохнула Блэр, прильнув к нему всем телом.
      Сейчас ему было достаточно обнимать ее и прислушиваться к биению ее сердца. Но Блэр внезапно приподняла лицо, и их губы встретились в страстном поцелуе. Калеб пил из этого живительного источника, постепенно теряя контроль над собой и плывя по течению.
      Прошло некоторое время, и он, улыбнувшись, отстранился.
      – Что будет, если нас застанут в таком положении?
      Блэр наморщила лоб.
      – О, я об этом как-то не подумала, – промолвила она и метнула взгляд в сторону двери.
      – Держу пари, меня вышвырнут отсюда в два счета.
      – Возможно, ты прав.
      Он склонил голову к ее лицу:
      – Как ты думаешь, мне лучше уйти?
      – А ты этого хочешь?
      – Нет.
      Она пожала плечами:
      – Тогда оставайся.
      – Ты рискуешь.
      – Я хочу, чтобы ты был рядом и обнимал меня.
      Калеб вскинул брови:
      – Здесь, на кровати?
      – Да.
      – Но все-таки – что, если нас застанут?
      – Застанут так застанут.
      Калеб провел рукой по ее волосам и пробормотал:
      – Будь по-твоему.
      – Замечательно, – прошептала Блэр, положив голову к нему на плечо и чувствуя себя в полной безопасности в его объятиях. Они опустили кровать в горизонтальное положение, и через минуту в палате стихли все звуки.
      «Боже правый, – думал Калеб, – оказывается, чтобы попасть в рай, надо сначала пройти через ад».
 
      Весеннее утро выдалось ясным и прохладным. Калеб остановился у «Макдоналдса» и взял себе кофе и гамбургер. Было еще рано. Горожане спешили на работу. Покончив с завтраком, он выбросил пластмассовый стаканчик в ближайший мусорный бак и вышел на улицу.
      Он завел мотор, и его мысли тут же вернулись к Блэр. Впрочем, он и не переставал о ней думать. Воспоминания о вчерашнем вечере вызвали у него легкую улыбку. Ему до сих пор не верилось, что их так и не застали за вопиющим нарушением больничного режима. Странно, что за все время, пока он лежал рядом с Блэр, в палату не вошла медсестра.
      И только после того как Блэр заснула, Калеб потихоньку высвободился из ее объятий и, встав с кровати, еще долго смотрел на нее спящую. Затем, резко развернувшись, он вышел из палаты и поехал домой, где принял холодный душ, чтобы как-то снять напряжение последних часов.
      Сегодня утром он решил было сначала поехать в больницу, но потом передумал. Было еще слишком рано, и Блэр охраняли. Она в безопасности, и это сейчас самое главное.
      Но с Таннером надо что-то решать. Калеб подъехал к зданию своего бюро и, припарковав машину, взбежал на крыльцо. Было восемь часов утра. Он приостановился у двери офиса Уоррела. Его босс выглядел так, словно провел в кабинете всю ночь, – рукава закатаны, галстук развязан, на столе недопитый кофе.
      Когда Калеб вошел, Уоррел поднял голову.
      – Доброе утро, – сказал Калеб, подумав про себя, что даже в таком растрепанном виде Уоррел смотрится респектабельно и внушительно. Редкие волосы аккуратно причесаны, подбородок гладко выбрит. Свежая рубашка, выглаженная и накрахмаленная. Бежевые брюки и коричневый пиджак без единой морщинки.
      Калеб не мог себе даже представить офис без Уоррела. Да и вряд ли Джек когда-нибудь оставит службу. Он сказал это так, сгоряча.
      – Где тебя носит, черт подери? – проворчал Уоррел.
      Калеб пожал плечами:
      – Заехал выпить кофе. А что?
      Уоррел подошел к столику, на котором стояла кофеварка, и налил себе кофе.
      – А то, что я названиваю тебе домой уже целый час.
      Калеб замер, но голос его прозвучал спокойно.
      – Что-нибудь серьезное?
      – Поверишь ли, если я скажу, что нам выпал счастливый билет? – спросил Уоррел, усаживаясь за стол. Глаза его радостно сверкнули.
      Калеб ударил кулаком о ладонь:
      – Таннер?
      – А кто же еще? – Уоррел довольно ухмыльнулся и отпил кофе.
      – Черт подери! – воскликнул Калеб. – Детали, детали, рассказывай все по порядку!
      – Случилось так, как мы и предполагали. Таннер позвонил из своего пентхауса, и мы прослушали его разговор. Как только я положил трубку, сразу принялся тебя разыскивать.
      Калебу не сиделось на месте.
      – Все благодаря степлеру? Блэр обрадуется, когда узнает об этом. Она переживала, что ей так и не удалось ничем нам помочь.
      При упоминании о Блэр Уоррел помрачнел:
      – Как она? Черт, все так завертелось, что я не успел даже ее проведать. Она действительно в порядке?
      Калеб тоже посерьезнел и ответил:
      – Вчера вечером она чувствовала себя вполне сносно, вот только ее душевное состояние… – Он не закончил фразу.
      – Оставляет желать лучшего, – договорил за него Уоррел. – Так?
      – В общем, да. Иначе она ни за что не согласилась бы остаться в больнице на ночь.
      Уоррел улыбнулся:
      – Она сильная женщина – это я точно знаю. Однако я рад, что Блэр сейчас в безопасности, тем более что Таннер снова объявился.
      – Когда он назначил встречу? – спросил Калеб, присаживаясь на край письменного стола Уоррела и доставая из кармана сигареты.
      – Сегодня, в парке «Золотые Ворота». В два часа.
      – Черт, так скоро, – пробормотал Калеб, вскакивая и вновь принимаясь расхаживать по кабинету.
      – Вот и я о том же, – добавил Уоррел, усмехаясь. Но в следующую секунду лицо его приняло суровое и сосредоточенное выражение. – Но мы будем готовы, не сомневайся. Я уже запустил машину.
      – Таннер мой, Джек, – прорычал Калеб.
      У Уоррела заходили желваки на скулах.
      – Я продолжаю настаивать на том, чтобы все было по закону.
      – Но я же дал тебе слово, помнишь? – горячо возразил Калеб.
      Уоррел заметно успокоился.
      – Садись, – сказал он, – и давай подумаем, как лучше отпраздновать эту «встречу».
      – Существует только один способ, – откликнулся Калеб, расхаживая по офису, как тигр в клетке. – Надо будет связать подарочек, запаковать его и отправить в руки правосудия.
      – Черт подери, да сядешь ты наконец? Я не могу думать, когда ты мелькаешь.
      Калеб со вздохом опустился в кожаное кресло, сверля Уоррела своими черными глазами.
      – Нам нельзя допускать ошибок. Если все проводить по закону, его пришлось бы ловить в закрытом тюремном дворе, из которого и мышь не улизнет.
      – Я поручаю это тебе, Калеб. Вызовешь снайперов.
      – Все будет как надо.
      – Тогда давай разрабатывать план операции.
      Калеб подался вперед:
      – Я слушаю тебя.
 
      Калеб говорил по миниатюрной рации, прикрепленной к карману его рубашки.
      – Прием, Диверс. Что видно? – спросил Калеб, оглядывая участок парка, на котором он и еще несколько агентов поджидали Таннера и русского.
      Со своей позиции под огромным раскидистым деревом Калеб мог видеть холм, поросший кустарником, где была спрятана видеокамера. Даже приглядевшись, ее невозможно было обнаружить. Кроме того, у Таннера нет оснований для подозрений, и он вряд ли будет обшаривать окрестности.
      – Диверс, ты что, уснул там? – снова спросил Калеб.
      – Нет, сэр, пока ничего, – услышал он наконец ответ. – А у вас?
      – Тоже ничего, – промолвил Калеб, взглянув на часы. Только половина второго. Он выругался. Время тянется как резина.
      – У меня есть сообщение, – послышался другой голос.
      Рация затрещала, но Калеб быстро настроился на нужную волну.
      – Вижу парня и девушку. Во всяком случае, мне так кажется – они целуются прямо у меня на виду.
      – Это ты, Спрайт? – ледяным тоном спросил Калеб.
      – Да, сэр!
      – Прекрати свои штучки и займись делом.
      – Слушаю, сэр, – ответил Спрайт, сразу посерьезнев.
      – Камера может вращаться?
      – Да, ее только что проверяли, – сказал Спрайт. – У нас все в порядке.
      – Смотрите, отвечаете головой, – предупредил Калеб. Затем, обращаясь ко всем вместе, добавил: – Запомните, приближаться только по моему сигналу. Никакой самодеятельности, понятно? Мы должны заснять их на пленку и взять живыми.
      После того как каждый из офицеров получил от него соответствующие указания, Калеб прислонился к стволу дерева и закурил, притворяясь обычным отдыхающим, которых так много бывает в парке субботними погожими деньками. Одет он был в джинсы и рубашку, костюм дополняли кроссовки и белые носки.
      Его люди были одеты примерно так же, чтобы не выделяться из толпы туристов и отдыхающих, наводнивших парк в этот майский солнечный день.
      Калеб вскинул голову. На небе ни облачка. В ясной голубизне виднеется еле заметная точка – самолет. Вздохнув, он уловил аромат цветов.
      Внезапно его мысли вновь обратились к Блэр. Должно быть, она сейчас дома, в окружении семьи, и думать забыла о Калебе Ханте. А когда Таннер будет наконец сидеть в тюрьме, то и совсем забудет про него…
      «Прекрати, Хант!»
      Мысленно встряхнувшись, он снова посмотрел на часы. Стрелки подходили к двум.
      – Калеб.
      Он насторожился и внутренне подобрался.
      – Видишь что-нибудь, Диверс?
      – Да, черный лимузин с серым верхом заворачивает к южным воротам парка. Стекла затемнены, число пассажиров неизвестно. Повторяю. Число пассажиров неизвестно.
      – Не спускай с него глаз, Диверс, – приказал Калеб. – Спрайт, стой рядом с видеокамерой. Я меняю позицию.
      Калеб бросился бегом по газону к южному входу. Очутившись там, он спрятался за раскидистым деревом и кивнул Спрайту.