Делать было нечего. Марика вернулась к выходу, решительно повернула ключ в замке, открыла дверь – и сразу поняла, что человек в коридоре и впрямь поджидал её.

Это был высокий стройный парень лет двадцати пяти, светлый шатен с голубыми глазами. Одет он был просто, без претензий, но со вкусом. Правда, простота его одежды была обманчива – один только «скромненький» костюм стоил около тысячи фунтов, а неброские часы на его левом запястье были золотым «Роллексом».

Увидев Марику, парень тепло улыбнулся и сказал:

– Здравствуй, Марика. Я тебя ждал.

Кейт Уолш был одним из немногих её здешних знакомых, кто правильно произносил её имя. Марике это нравилось. Впрочем, ей нравилось в нём не только это.

– Здравствуй, Кейт, – ответила она, закрывая за собой дверь. – Давно приехал?

– Где-то час назад. Я искал тебя, но никто, включая Алису, не знал, где ты. Только дворецкий Брайан предположил, что, может, ты опять замкнулась библиотеке. Вот я и решил подождать здесь.

– Так это ты стучал? – наугад спросила Марика.

– А ты слышала?

– Да, – солгала она. – Но я не знала, что это ты. Думала, что кто-то из слуг или экскурсантов, и не хотела отвлекаться.

– Я называл себя.

– Я не слышала, извини. Дверь слишком плотная. – Марика почувствовала, что последний её аргумент прозвучал не очень убедительно, и поспешила переменить тему: – А с какой стати ты так нарядился?

Благодаря своему аристократическому воспитанию и врождённому тонкому вкусу она быстро разобралась во всех нюансах здешней моды и безошибочно отличала изысканно-скромную одежду от просто скромной.

Судя по всему, Кейт ожидал этого вопроса. Он мигом заволновался, а его улыбка стала какой-то нервной.

– Ну, в общем... Мои родители приглашают тебя к нам на ужин. Сегодня. Они хотят познакомиться с тобой.

Марика тяжело вздохнула. Регулярно, примерно дважды в месяц, Кейт предпринимал попытки заманить её к себе домой. Это уже стало у них чем-то вроде ритуала: каждый раз она отказывала ему, а взамен соглашалась пойти с ним в ресторан, в оперу или в театр. Но сейчас всё было серьёзнее – приглашение исходило не от Кейта, а от его родителей, которые по такому случаю наверняка перепланировали свой день. Марике было неловко отвечать отказом – и Кейт, без сомнения, понимал это.

– Зачем ты впутываешь своих родителей? – проговорила она с укоризной. – Ведь мы, кажется, давно всё решили. Между нами только дружба – и больше ничего.

– Мы ничего не решали, – мягко, но с упрямыми нотками в голосе возразил он. – Это ты так решила.

– Однако же, ты согласился со мной.

– Я просто подчинился твоему решению, – сказал Кейт и взял её за руку. От его нежного прикосновения Марика затрепетала. – Но это была лишь временная уступка. Я не собираюсь довольствоваться нашими нынешними отношениями.

«Не смог взять штурмом, решил брать измором», – удручённо подумала Марика. С некоторых пор она стала опасаться, что не выдержит долгой осады.

– И теперь ты призвал на помощь родителей?

– Вовсе нет. Это целиком их инициатива. – Кейт снова улыбнулся. – Согласись, их любопытство вполне оправдано. Им не терпится увидеть девушку, которая сводит меня с ума.

– Ты сам себя сводишь с ума, – как можно твёрже сказала Марика. – Не перекладывай с больной головы на здоровую.

Она познакомилась с Кейтом около года назад, во время его то ли третьего, то ли четвёртого посещения Норвика. Он был историком и специализировался по Британии эпохи позднего средневековья. Его сестра Джейн, подруга Алисы, порекомендовала ему родовой замок МакАлистеров как прекрасный объект для научных изысканий по этому периоду. Впрочем, после знакомства с Марикой, интерес Кейта к замку перестал носить чисто академический характер. С тех пор он зачастил в Норвик в надежде снова повидать Марику. Застать её удавалось редко, не чаще двух-трёх раз в месяц, но Кейт не отступал. Со временем он наладил отношения с сэром Генри, подружился с Алисой и в итоге стал желанным гостем в доме МакАлистеров. А четыре здешних месяца назад, когда Марика, с согласия брата, перебралась жить к отцу, упорство Кейта наконец было вознаграждено.

Теперь Марика, даже при всём желании, не могла избежать встреч с ним. Да и по правде говоря, особого желания у неё не возникало. Она находила его очень милым парнем, и чем дальше, тем больше он нравился ей. А в последнее время Марика начала понимать, что давешние подозрения брата были не так уж беспочвенны. Если бы всё дело было только в отце, она бы не стала противиться замужеству, скорее наоборот – брак с Флавианом решил бы многие её проблемы. Уж у него-то, в отличие от Стэна, не было никаких причин питать враждебность к настоящему отцу Марики. Она могла со спокойным сердцем довериться Флавиану, и он не стал бы возражать против её регулярных посещений сэра Генри, даже всячески содействовал бы ей. Но вся беда в том, что Марику с самого начала влекло к Кейту. Влекло бессознательно: она влюбилась, хотя сама об этом даже не догадывалась...

Кейт отпустил руку Марики и подошёл к двери библиотеки, которую она ещё не успела запереть.

– Коридор не лучшее место для таких разговоров, – произнёс он, открывая дверь. – Давай войдём.

После секундных колебаний Марика согласно кивнула. Она моментально сообразила, что Кейт допустил тактическую ошибку, решив продолжить беседу наедине. И вообще, ему следовало бы передать приглашение родителей в присутствии Алисы – она поддержала бы его не только из симпатии, но также из вежливости. Тогда Марике было бы труднее отказать.

Войдя в библиотеку и закрыв на ключ дверь, Марика с внезапно возникшим беспокойством посмотрела на Кейта, который с хозяйским видом прохаживался вдоль стеллажей с старинными фолиантами. Только сейчас ей пришло в голову, что с разрешения сэра Генри он часто бывал в библиотеке, изучая фамильные реликвии МакАлистеров, и спокойно мог снять слепок с ключа, а потом изготовить дубликат. Если это так, то вполне может быть, что, не дозвавшись её, Кейт сам открыл дверь и обнаружил, что внутри никого нет... Хотя, в таком случае, зачем ему было околачиваться под дверью, раз библиотека пуста?..

– Я не понимаю тебя, Марика, – первым заговорил Кейт, задумчиво глядя на неё. – Что ты такого нашла в этом приглашении?

– А разве не ясно? Ты же прекрасно знаешь, как примут меня твои родители. Они будут относиться ко мне, не как к твоему другу, а как к твоей девушке. Я не хочу оказаться в неловком положении.

– Об этом не беспокойся. Мои родители не заблуждаются на твой счёт. Рассказывая им о тебе, о наших с тобой отношениях, я ничего не преувеличивал и не выдавал желаемое за действительное. Они знают, что я люблю тебя; но знают также и то, что ты не отвечаешь мне взаимностью.

Сказано было прямо, без околичностей. Кейт уже не впервые говорил ей о любви, и каждый раз Марика испытывала какую-то сладостную муку, слыша из его уст это слово. Она отвернулась и закусила губу, подавляя невольный стон.

Кейт подступил к ней сзади и робко прикоснулся к её плечу.

– Марика, милая, скажи: чем я тебе не подхожу? Чего мне не хватает?

«Немного смелости, – чуть ли не в отчаянии подумала она. – Если сейчас ты обнимешь меня, я не смогу... не смогу оттолкнуть тебя».

Ещё несколько секунд Марика стояла неподвижно, боясь (и в то же время надеясь), что он всё-таки попытается обнять её. Затем решительно стряхнула его руку со своего плеча и повернулась к нему.

– Хватит, Кейт. Довольно этих разговоров, – со всей возможной твёрдостью произнесла она. – К сожалению, я не могу принять любезного приглашения твоих родителей. Передай им от моего имени всяческие извинения и... И всё! Больше я не хочу об этом слышать.

Он вздохнул и потупился.

– Жаль, очень жаль. Я так хотел, чтобы ты повидалась с моими родителями. Особенно с отцом. Тогда бы он понял, что ты самая милая, самая замечательная, самая...

– Прекрати, Кейт! – почти что выкрикнула Марика. – Хватит, я сказала!

Кейт поднял глаза, внимательно посмотрел на неё, затем не спеша прошёл в дальний конец комнаты. Остановившись перед зеркалом, он с минуту молча глядел в него, потом повернулся к Марике и, словно невпопад, спросил:

– Кстати, ты знаешь, что это зеркало на самом деле потайная дверь?

Сердце Марики учащённо забилось, а взгляд растерянно заметался по комнате.

– Ну... я... Да, знаю. А что?

– С ним связана одна очень любопытная и загадочная история. – Кейт отбросил полы пиджака, сунул руки в карманы брюк и вразвалку подошёл к окну. У него был вид человека, который со скуки решил немного поворошить прошлое. – Это произошло сравнительно недавно, каких-нибудь тридцать восемь лет назад. Тогда ни с того ни с сего, без каких-либо видимых причин, обрушился участок стены в библиотеке, и сбежавшиеся на грохот люди обнаружили ход в подземелье, о существовании которого прежде никто понятия не имел. Этот ход заканчивался тупиком – небольшим помещением, где не было ничего заслуживающего внимания, кроме выложенного разноцветными камнями странного узора на одной из стен. Приглашённые сэром Генри специалисты так и не смогли установить назначение этого тайника и разгадать смысл странного узора на стене... Гм-м... Впрочем, у них не было достаточно времени на исследования. Вскоре сэр Генри отказался от их услуг и сам занялся изучением фамильного артефакта. Да так увлёкся, что порой здесь ночевал и даже распорядился принести сюда кушетку. – Кейт отвернулся от зеркала и устремил взгляд на ту самую кушетку, где лет тридцать назад по здешнему времени была зачата Марика. – Ты в курсе этой истории, не так ли?

Марика смотрела на Кейта широко распахнутыми от изумления глазами. Она заметила, что не дышит, лишь когда почувствовала стеснение в груди и лёгкое головокружение. Судорожно выдохнув, она жадно вдохнула свежий воздух и закашлялась.

– Что... что ты хочешь этим сказать?

Кейт подошёл к кушетке и присел на её край. Его лицо выражало крайнее замешательство и даже испуг.

– Я не должен был это говорить, но... будь осторожна, Марика. Твоя легенда белыми нитками шита. В Нови-Саде нет улицы, на которой якобы живут твои дедушка и бабушка, а в консульском отделе посольства Сербии и слыхом не слыхивали ни о какой Марике Мышкович. Местной полиции об этом известно, но она предпочитает закрывать глаза на твой нелегальный статус в Британии, ведь покровительствующий тебе сэр Генри – весьма уважаемый член общества. Поэтому, если ты не будешь сильно светиться, проблем с полицией у тебя не возникнет. Однако есть и другие люди... – Кейт умолк, так и не закончив свою мысль.

– Что за люди? – взволнованно спросила Марика. Голос её предательски дрожал.

Кейт молчал долго, и Марика уже решила, что он не ответит.

Но Кейт ответил. Он заговорил тихо, почти шёпотом, будто боясь, что их могут подслушать:

– Эти люди хотят знать, кто ты на самом деле и откуда такая взялась. Это очень любознательные люди. И очень проницательные. К тому же они обладают огромной властью. Они ещё не знают, где находится твоя родина, но вскоре могут узнать. Это не бахвальство и не угроза – это констатация факта.

После некоторых колебаний Марика присела на кушетку рядом с Кейтом. Она поступила так главным образом потому, что ноги держали её не очень уверенно, а во всём теле чувствовалась слабость. Ей было страшно. Но вовсе не оттого, что её история с несуществующими родственниками в сербском Нови-Саде оказалась такой уязвимой. Марика с самого начала понимала, что рано или поздно иммиграционные власти всерьёз заинтересуются ею, и их не удовлетворит та нехитрая сказка, которой сэр Генри потчевал своих знакомых, включая начальника полиции графства. Но представителей закона она не боялась: в конце концов, взамен старой сказки всегда можно сочинить новую. Да и что, собственно, ей могут сделать? Аж ничего! В самом крайнем случае придётся повозиться с получением вида на жительство, а тем временем сэр Генри официально удочерит её. Кстати сказать, он уже загорелся этой идеей.

А вот довольно прозрачный намёк, явственно сквозивший в рассказе Кейта о событиях тридцатилетней давности, не на шутку испугал Марику. Слишком уж близко он подобрался к правде – к той правде, которая даже в самом кошмарном сне не приснится чиновникам из иммиграционной службы...

И ещё упоминание о каких-то других людях. Очень влиятельных и очень любознательных – опасное сочетание качеств. «Кто ты на самом деле и откуда такая взялась...» Именно – такая. Марика уловила этот, казалось бы незначительный, нюанс в постановке вопроса: не «кто ты такая», а «откуда такая»...

Кейт сидел, понурившись, и избегал глядеть на Марику.

– Расскажи мне об этих людях, – немного успокоившись, попросила она. – Кто они? Что им от меня нужно?

– Я... я не могу... – Кейт продолжал угрюмо глядеть себе под ноги. – Не могу сказать...

– Почему? Ты не доверяешь мне? – Марика положила руку ему на плечо и произнесла с нажимом: – Но если ты действительно любишь меня, то должен мне доверять.

Кейт наконец поднял голову, пристально поглядел ей в глаза и грустно усмехнулся.

– Ну вот! Теперь уже ты заговорила о любви, – сказал он с горечью. – Всего лишь пару минут назад ты и слышать не хотела об этом, а когда припекло... Что ж это выходит – мне позволено любить тебя только тогда, когда тебе это выгодно?

– Я совсем не это имела в виду, Кейт. Я лишь хотела сказать...

– Я знаю, что ты хотела сказать. Глубина и искренность чувств определяют степень доверия к человеку. Но, если следовать такой логике, то доверие должно быть взаимным... как, собственно, и чувства. Не будем говорить о любви, возьмём нашу дружбу – надеюсь, хоть она-то взаимна. Значит, ты должна доверять мне в той же мере, как и я тебе. Ты требуешь от меня полного доверия, а раз так, то... – Кейт умолк на секунду, набираясь решительности. – Покажи, насколько ты сама доверяешь мне. Для начала, ты можешь сказать мне чистую правду о себе: кто ты и откуда?

Логика Кейта была неуязвимой. Марика даже растерялась. И в растерянности ляпнула первое, что пришло ей в голову:

– А почему это я должна начинать? Начни ты. В конце концов, ты же мужчина.

Кейт смерил её долгим взглядом.

– Во-первых, – медленно проговорил он, – я уже начал. Теперь твой черёд. А во-вторых, ты, по крайней мере, знаешь, кто я и откуда, где живу, где родился, где учился, кто мои родители... Ну, так что?

Марика молчала. Она по-прежнему не могла найти изъяна в рассуждениях Кейта. Разумеется, можно было бы возразить, что он знает (или догадывается) о таких вещах, о которых обыкновенный человек (за коего он себя выдаёт) знать никак не может. Но Кейту не составило бы труда отмести это возражение – вернее, придирку. Он уже ясно дал ей понять, что он не совсем обыкновенный человек.

Так и не дождавшись ответа Марики, Кейт встал с кушетки и вновь подошёл к зеркалу. Пальцами правой руки он в нужном месте прикоснулся к внешней стороне рамы, раздался тихий щелчок потайного замка, и дверь открылась.

Затаив дыхание, Марика следила за действиями Кейта. А он, даже не оглянувшись, достал из кармана маленький фонарик, включил его и шагнул в проём. Вскоре послышались его осторожные шаги по ведущей в подземелье каменной лестнице, затем – скрип отворяемой двери на заржавевших, плохо смазанных петлях.

Марике очень хотелось узнать, что же он задумал. Её так и подмывало последовать за ним, но она сдержала свой порыв. Марика понимала, что именно на это Кейт рассчитывает, и решила не доставлять ему такого удовольствия. Она твёрдо постановила себе, что не сдвинется с места, хоть что бы там не случилось.

Впрочем, ей не пришлось долго ждать. Две или три минуты спустя Кейт вернулся в библиотеку, на ходу отряхивая пыль со своего дорогого костюма. По-прежнему не глядя на Марику, он водворил зеркало на место, придирчиво осмотрел в нём своё отражение, поправил пиджак и лишь тогда обратился к ней:

– Пожалуй, мне пора уезжать. – Он сделал паузу, затем спросил: – Ты не очень злишься на меня?

– Нет, – немного подумав, ответила Марика. – Я не злюсь, а просто... просто я потрясена.

– Прекрасно понимаю тебя, – сказал Кейт. – Сейчас тебе нужно время, чтобы собраться с мыслями. День, два, три – сколько понадобится. Кстати, приглашение моих родителей остаётся в силе. Как и моё приглашение к откровенности.

С этими словами он направился к выходу. Марика не стала его останавливать, лишь провожала его задумчивым и встревоженным взглядом.

Возле самой двери Кейт задержался.

– И ещё одно, Марика, – произнёс он. – Пожалуйста, будь осторожна. В этом мире нельзя доверять посторонним людям... – А после короткой заминки добавил: – Мне можно. Я не посторонний.