Конноры и Хранители

– И что?

– Ничего. Абсолютно ничего.

– М-да, – произнёс Стоичков. – Если Кейт и использовал какой-то талисман, чтобы следить за вами, то, судя по всему, он его уже забрал или подменил на совершенно безобидную вещицу.

– Или это сделала Джейн, – вставила Алиса. – До нашей ссоры три месяца назад мы с ней часто менялись украшениями.

– Возможно и это. Надеюсь, через два дня мы всё выясним. А сейчас... – Стоичков сделал паузу, подался немного вперёд и внимательно посмотрел на Марику. – Сейчас меня волнует другое. Если Кейт и Джейн действительно Хранители, то их исчезновение должно было сильно взбудоражить всю их братию. А между тем, никакой явной реакции, кроме письма госпожи Уолш, нет. Это странно. Ведь по здешнему времени прошло уже две с половиной недели; и если раньше мы могли успокаивать себя тем, что Хранители не слишком обеспокоятся из-за бегства своих слуг, то теперь... В общем, Марика, я считаю, что пора распечатать пакет.

– Но...

– Погодите. Пожалуйста, не перебивайте меня. Я понимаю, что это личное письмо. Но обратите внимание: это личное письмо Хранителей. Разница есть – и большая. Что бы ни было в этом письме, оно затрагивает и наши интересы, поскольку касается дел Хранителей, пусть даже их личных дел. Госпожа Уолш полагала, что вы помогли Кейту и Джейн бежать. Это было не так; и тем не менее оказалось, что в некотором смысле она права. Ребята попали в наш мир – хоть и без вашей помощи. Теперь мы должны знать, почему их мать так уверена, что они находятся в нашем мире, почему она не сомневается, что вы помогли им, почему, наконец, она считает, что её дети не погибли, не были похищены... гм, не заблудились в лесу – а именно бежали. И от кого бежали. Я не сомневаюсь, что кроме личного, действительно личного, там будет сказано и о том, как остальные Хранители восприняли их исчезновение. А это уже не личное! Понимаете?

– Да, понимаю...

– И кроме того, госпожа Уолш просила не читать письмо лишь в том случае, если вы не знаете, где Кейт и Джейн. Разве не так?

– Ну, если понимать буквально...

– Теперь вы знаете, где они. И сможете извиниться перед ними, что прочитали адресованное им письмо. В конце концов, госпожа Уолш не запрещала вскрывать пакет, если вам известно, где находятся Кейт и Джейн. Верно?

Алиса ухмыльнулась и молча покачала головой. А Марика робко произнесла:

– Но ведь осталось всего два дня. Можно и подождать.

– Нельзя ждать, девонька, поймите это. Вдруг Кейт и Джейн задержатся в дороге? А время не ждёт. Я не настаиваю, чтобы вы прочли нам всё письмо целиком. Прочтите его сами – а потом скажете нам то, что сочтёте нужным. Или пусть это сделает Алиса.

Стэн решил, что пора, и присоединился к уговорам Стоичкова. Флавиан же ничего связного не говорил, но одобрительно кивал и время от времени поддакивал.

Первой сдалась Алиса. Оставшись в одиночестве, Марика сопротивлялась недолго и, в конце концов, с тяжёлым сердцем согласилась прочитать письмо. Однако выдвинула условие: она расскажет только то, что, по её мнению, важно для Конноров, и присутствующие не станут давить на неё, пытаясь выяснить дополнительные подробности. Условие было принято.

Марика вышла из спальни и отправилась в кабинет Алисы, где хранился пакет. В ожидании её возвращения никто не проронил ни слова. Флавиан с нетерпением уставился на дверь, за которой скрылась Марика. Анте Стоичков, удобнее устроившись в кресле, прикрыл глаза и, казалось, задремал; но лёгкое подёргивание век свидетельствовало о том, что он нервничает. Стэн смотрел на Алису и откровенно любовался ею. Она отвечала ему быстрыми взглядами, а её щёки то и дело заливались краской.

Минут через пять Марика вернулась. Стэн отметил, что сестра выглядит как-то странно: она не то что взволнована, а скорее озадачена. Марика молча подошла к кровати и села на своё прежнее место рядом с Алисой.

– Ну? – спросил Стоичков, раскрыв глаза.

– Письмо действительно очень личное, – ответила она. – Но вы оказались правы: в самом конце есть кое-что важное для нас.

– Что же?

Некоторое время Марика в задумчивости рассматривала свои тонкие, изящные пальцы. Наконец она положила руки на колени и нерешительно произнесла:

– Даже не знаю, с чего начать. Если совсем не касаться личного, то... В общем, новости для нас утешительные. Лишь немногие Хранители подозревают меня в причастности к исчезновению Кейта и Джейн.

– Так они в самом деле Хранители? – отозвался Флавиан.

– Несомненно. Хотя в письме госпожа Уолш ни разу не употребила этого слова. Она везде пишет «наши».

– И что же думают об этом деле «ихние»? – спросил Стэн.

– Ну, в первые дни они всё-таки подозревали меня. Не вдаваясь в подробности, госпожа Уолш пишет, что были разные версии того, как они попались и какая участь их постигла. И было много предложений, что предпринять в ответ. Но чуть позже выяснилось, что Кейт давно готовился к бегству. Ещё полгода назад он забрал из банка почти все свои деньги. Я не знаю, о какой сумме идёт речь, но, думаю, что о большой.

– Сумма внушительная, – подтвердила Алиса. – Дед Кейта и Джейн по матери был богатым человеком и после смерти завещал всё своё состояние внукам.

– Так вот, – продолжала Марика. – Почти все деньги Кейта исчезли без следа, будто растворились в воздухе, и проследить их путь не удалось. Когда Хранители узнали об этом, то провели более тщательное расследование и установили, что в течение последнего года Кейт проявлял обострённый интерес ко всем их делам, чего прежде за ним не замечалось. Его бы заподозрили и раньше, но до сих пор его повышенную активность считали естественной, поскольку он участвовал в проекте. Что это за проект, в письме не сказано; просто говорится о каком-то проекте. Но я рискну предположить, что речь идёт о слежке за мной. В конечном итоге, Хранители пришли к выводу, что Кейт передавал секретные сведения правительству одной из здешних стран; правда, что это за страна, установить не удалось. Насколько я поняла, такое уже случалось. А что до Джейн, то тут единого мнения нет: одни считают её сообщницей брата, иные убеждены в её невиновности и полагают, что она случайно узнала о его предательстве и заплатила за это жизнью. Сейчас поисками Кейта и Джейн заняты не только Хранители, но и спецслужбы всех крупных государств мира, а их правительства подозревают друг друга в сепаратном сотрудничестве с Кейтом и стараются выяснить, какая из стран нарушила договорённость. Короче, творится настоящий бедлам. Хранителям пока не до нас; помимо всего прочего, они опасаются, что Кейт всё-таки нашёл путь в наш мир, но сообщил об этом не им, а правительству, на которое работал.

Некоторые детали в рассказе сестры были не совсем понятны Стэну. Кое-что он хотел уточнить, но расспросы по мелочам решил отложить на потом. В данный момент его заботило другое.

– А разве Хранители не допускают возможность того, что Кейт работал на нас?

– Кое-кто допускает. Но, по словам госпожи Уолш, к подобным предположениям не относятся всерьёз. Почему – не знаю.

– А я догадываюсь, – произнёс Стоичков. – Сами посудите: если бы Кейт работал на нас, и мы знали о Хранителях и об их слежке, то за год подыскали бы более надёжное убежище, чем Норвик. Притом не одно, а несколько. И Марика давно исчезла бы вместе с отцом и Алисой, оставив Хранителей у разбитого корыта.

– Но госпожа Уолш, похоже, уверена, что Кейт сотрудничает с нами, – заметил Стэн.

Стоичков хмыкнул:

– М-да, это слабое место в моих рассуждениях. – Он посмотрел на Марику: – В письме что-нибудь сказано об этом?

Она замялась:

– Ну... сказано. Госпоже Уолш точно известно, что Кейт уже нашёл путь в наш мир. Также это известно ещё одному человеку со смешным именем Смирнов – как водка.

– Это русская фамилия, – заметила Алиса. – От неё возникло название водки. Ничего смешного в самом имени Смирнов нет.

– Тебе виднее, – сказала Марика. – Так вот. Только госпожа Уолш и господин Смирнов знают, что Кейт сумел выследить меня. Но как они узнали об этом, в письме не говорится. Лишь одно ясно: они не собираются делиться своими догадками с остальными Хранителями, у них есть на то веские причины. Госпожа Уолш полагает... даже не полагает, а убеждена, что Кейт открылся мне и попросил для себя и Джейн убежище. И я его предоставила.

– Зачем им могло понадобиться убежище? – недоуменно произнесла Алиса. – Неужели мать тоже считает их предателями?

Марика отрицательно покачала головой:

– Нет, это совсем другое... И вот тут-то начинается личное, которое, по моему мнению, нас совсем не касается. Ведь мы, кажется, договорились, что я сама буду решать, что важно для нас, а что нет, и где мне следует остановиться.

– Мы уважаем ваше решение, – мягко сказал Стоичков. – И не оспариваем его. Думаю, мы узнали всё, что нам нужно. Однако, кроме нас, есть ещё девять членов Совета. Я не хотел бы пересказывать им содержание письма Кейта по памяти. Если вам не трудно, Марика, сделайте его перевод.

– Сейчас? – с готовностью спросила она.

– Нет, девонька моя, не торопитесь. Письмо мне понадобится лишь к утру, тогда я и ознакомлю остальных братьев и сестёр с его содержанием. – Он повернулся к Стэну и Флавиану: – Я отменю сегодняшнее собрание Совета. Я считаю, что в свете новых фактов нам следует обождать с решением, пока мы не поговорим с Кейтом.

– Да, – кивнул Стэн. – Я полностью согласен с тобой. Сейчас не стоит пороть горячку. Судя по всему, ситуация не настолько критическая, как нам казалось, и за четыре-пять здешних дней вряд ли что-то изменится. Пусть Марика с Алисой будут готовы к отъезду в любой момент, но сперва нам нужно найти Кейта и поговорить с ним. Он может стать для нас ценным союзником.

– Вопрос только в том, какую плату он потребует за сотрудничество, – хмуро промолвил Флавиан, глядя исподлобья на Марику. – Сомневаюсь, что он будет помогать нам бескорыстно. В этом деле у него есть свой интерес.

Марика покраснела и смущённо опустила глаза.

А Стоичков сказал:

– Между прочим, Флавиан, ты должен быть благодарен судьбе, что в этом деле у Кейта оказался свой интерес. Иначе бы он действовал в интересах Хранителей, а мы пребывали в неведении, пока не стало бы слишком поздно. Насколько я понимаю, только из-за этого интереса Кейт скрыл от своих собратьев путь в наш мир и предупредил об опасности Марику.

– Так что же получается? – с этими словами Флавиан вопросительно посмотрел на Стэна. – Мы должны уступить ему?

Стэн промолчал. Он не знал, что ответить.

Тогда Флавиан поднялся с кресла. У него было такое по-детски обиженное выражение лица, что, казалось, он вот-вот захнычет.

– Ладно, я ухожу. Кто откроет портал?

Это сделала Алиса. Ни с кем не попрощавшись, Флавиан вступил под сияющую арку и исчез. Спустя пару секунд портал погас. Алиса осталась стоять возле шкафа.

– Ты совершил ошибку, Стэнислав, – произнёс Стоичков, нарушая затянувшееся молчание. – Я не хотел бы вмешиваться в ваши семейные дела, но мне всё же казалось, что в этих неопределённых обстоятельствах у тебя должно хватить здравомыслия и осторожности не давать Флавиану никаких определённых обещаний.

– Это я согласилась, – сказала Марика, по-прежнему глядя в пол.

– Вы поступили так по настоянию брата.

– По его просьбе.

– Не важно – по просьбе или по настоянию. Важно то, что вы оба поступили опрометчиво, не подумав, не взвесив всех последствий.

– Я всё взвесил, всё обдумал, – возразил Стэн, впрочем, без особой уверенности. – Этот брак политически выгоден.

– Не спорю, – сказал Стоичков. – Однако согласись, что брак Марики с наследником одного из крупных княжеств, например, того же Инсгварского, принёс бы гораздо больше пользы для нашего рода. Тем не менее мы, я имею в виду Совет, не настаивали на этом, потому как считали, что брачный союз с Ибрией тоже неплохо. Вдобавок, это позволяло совместить приятное с полезным – брак по взаимной любви с браком по расчёту; в жизни князей такое нечасто случается. – Он немного помолчал, переводя задумчивый взгляд со Стэна на Марику и обратно. – Но сейчас обстоятельства изменились. Сейчас для нас самое главное – борьба с Хранителями. И всё, что поможет склонить чашу весов в нашу пользу, является политической выгодой наивысшего приоритета. Ты понимаешь, к чему я веду, Стэнислав?

Стэн кивнул. Подозрения, что он поторопился со словом, данным Флавиану, возникли у него одновременно с подозрениями, что Кейт не просто слуга Хранителей, а сам Хранитель. А после знакомства с письмом, эти подозрения переросли в уверенность, и Стэн пожалел, что так поспешно уговорил Марику дать согласие на брак с Флавианом. Флавиан же, в свою очередь, понял, какую цену придётся заплатить, чтобы заручиться поддержкой столь ценного союзника. Также он понял, что будет вынужден подчиниться обстоятельствам и уступить. Поэтому он так разозлился – от осознания собственного бессилия...

– Я не буду спрашивать Марику, как она относится к Кейту, – продолжал Анте Стоичков. – Я уже стар и достаточно повидал жизнь, чтобы разбираться в чувствах молодых людей – особенно, если они не очень умело скрывают их. Я уверен, что нам не придётся заставлять, убеждать или уговаривать её в необходимости...

– Господин Стоичков, – перебила его Марика, наконец подняв взгляд; её щёки пылали ярким румянцем. – Давайте вернёмся к этому вопросу, когда найдём Кейта и Джейн. Я... я честно скажу, что меня не придётся ни заставлять, ни уговаривать, но... Видите ли, может так получиться, что разговоры о нашем браке будут... ну, скажем, неуместными.

– Почему же? – поинтересовалась Алиса. Она отошла от шкафа и села в кресло, которое прежде занимал Флавиан. Оно находилось рядом с креслом Стэна. – Если ты сомневаешься в глубине чувств Кейта, то могу успокоить тебя. Он без памяти...

– Прекрати, Алиса! – простонала Марика. – Ни слова больше.

Реакция сестры озадачила и взволновала Стэна. В её голосе звучала мука, и он почти физически ощутил боль, которую она испытывала. Временами между ними возникала очень тесная связь на эмоциональном уровне, и в такие мгновения Стэн улавливал отголоски её чувств. Сейчас Марику терзали мучительные сомнения, она боялась потерять Кейта именно тогда, когда выяснилось, что они могут быть вместе...

Связь оборвалась. Тишина. Спокойствие. Опустошённость...

– Это как-то связано с письмом? – спросил Стэн, глядя на сестру нежно и сочувственно.

– Да, – ответила Марика. – Но я не могу... Хотя, если это правда, то через два дня вы сами всё узнаете, а если нет... тогда это не будет иметь никакого значения. – Она горько вздохнула. – Госпожа Уолш считает, что Кейт и Джейн влюблены друг в друга и бежали, чтобы жить вместе. Как муж и жена.

Алиса громко фыркнула:

– Что за глупости?! Разве ей не известно, что Джейн... – Она умолкла и потупилась. А после короткой паузы добавила: – Это просто чушь! Кейт и Джейн ладят между собой не лучше, чем кошка с собакой. Какая уж там любовь.

– Тем не менее, госпожа Уолш в этом убеждена, – сухо произнесла Марика и встала. – Я, пожалуй, пойду и займусь переводом письма Кейта. Доброй вам ночи, господин Стоичков.

– Счастливо, Марика, – сказал Анте Стоичков. Он не стал желать ей в ответ доброй ночи, поскольку здесь было около десяти утра, и она лишь недавно проснулась. – А письмо передадите через Стэнислава. Когда у нас наступит утро, у вас будет глубокая ночь. Я не хочу беспокоить вас или Алису.

– Хорошо, – ответила Марика и вышла.

После её ухода Стоичков задержался недолго. Он рассказал Стэну самые свежие новости из столицы и передал сообщение Дражана Ивашко, что последний из отправленных за подмогой гонцов уже пойман. В Златоваре никто, кроме Конноров, понятия не имел, что посланное наперехват южанам войско готовится к сражению с основными силами противников Чеслава. Как и прежде, все события разворачивались согласно намеченному плану.

Затем Стоичков договорился со Стэном о встрече в шесть утра, попрощался с ним и Алисой и ушёл к себе. Стэн и Алиса остались в вдвоём.

Какое-то время они стояли на месте – он возле стенного шкафа, внутри которого находился портал, а она возле кресла, – и молча смотрели друг на друга. Стэн заметил, что Алиса сильно нервничает, но никак не мог понять почему.

Наконец он прикрыл двери шкафа и медленно прошёлся по комнате. Мимоходом он посмотрел в зеркало и убедился, что выглядит вполне прилично. Алиса следила за ним взглядом.

– Вы, наверное, устали и хотите спать, – робко отозвалась она. – Мне уйти?

По её тону Стэн догадался, что Алиса не хочет уходить. Да и он этого не хотел.

– Ну, если у вас нет никаких срочных дел...

– Нет, – быстро сказала она, словно боясь, что он передумает. – Я свободна и никто меня не ждёт. Марика сейчас занимается переводом письма, и... и вообще, она вернётся нескоро. Марика сообразительная девочка. Она придёт сюда, лишь когда мы её позовём.

– А в чём... – начал Стэн, но, перехватив устремлённый на него взгляд Алисы, осёкся. Он понял причину её волнения и мысленно выругал себя за недогадливость.

Алиса смотрела на него с нежностью, восторгом и умилением и неудержимо краснела. В её взгляде Стэн прочёл любовь и страх – страх быть отвергнутой. Он подумал, что ещё немного – и она либо выбежит вон из комнаты, либо бросится ему на шею.

При других обстоятельствах Стэн продолжал бы стоять на месте, с интересом ожидая дальнейшего развития событий. Но он не мог заставить себя поступить так с Алисой. Он не хотел унижать её, как унижал других женщин, теперь это казалось ему кощунством. Испытывая жгучий стыд за свои прежние поступки, он быстро подступил к Алисе и первый обнял её.

Она обвила руками его шею, всем телом прижалась к нему и приблизила свои губы к его губам. Глаза её томно блестели.

– Любимый, – прошептала Алиса, обжигая горячим дыханием лицо Стэна. – Я так долго тебя ждала. Всю свою жизнь...

Глава 29

Гордон Уолш скомкал галстук и со злостью швырнул его в угол комнаты.

– Идиоты! Кретины! Трусы!

Дэйна Уолш никак не отреагировала на этот бурный всплеск эмоций со стороны мужа. За двадцать пять лет совместной жизни она уже привыкла к его частым приступам гнева и научилась переносить их спокойно, не нервничая, как в первые годы замужества. К тому же только что он вернулся с заседания Коллегии Мастеров, где за прошедшие две недели, по вполне понятным причинам, его позиции сильно пошатнулись. А сегодня подавляющим большинством голосов было принято решение, которое привело Мастера Гордона в бешенство.

– Это недопустимо! – твердил он, расхаживая по гостиной и отчаянно жестикулируя. – Мы не должны уступать. У нас достаточно рычагов воздействия, чтобы настоять на своём. Эти безмозглые политики не смотрят дальше следующей избирательной кампании, но мы... Мы должны думать о будущем – о наших детях, внуках и правнуках, обо всём человечестве. А что мы сейчас делаем? Закладываем бомбу замедленного действия, вот что! Завариваем кашу, которую придётся расхлёбывать нашим потомкам, – а сами умываем руки. Я уж не говорю о том, что мы отдаём целый мир на откуп этим мутантам, этим...

Дальше Дэйна его не слушала. Он говорил, кричал, ругался, что-то доказывал неизвестно кому, а она смотрела на него и задавалась вопросом, почему продолжает жить с ним. Почему не ушла раньше, почему не уходит сейчас. Их любовь умерла почти сразу, едва они поженились; вскоре исчезло уважение, а затем – привязанность. Осталась только привычка. И ещё был сын, которого она не хотела терять... А когда Кейт вырос, было слишком поздно начинать новую жизнь.

«Я одна во всём виновата, – с грустью подумала Дэйна Уолш. – Только я. Если бы тогда я решилась, если бы нашла в себе силы...»

Она встала с дивана и, оборвав речь мужа на полуслове, произнесла:

– Я ухожу, Гордон. Если понадоблюсь, ищи меня по мобильному.

Гордон Уолш уставился на неё непонимающим взглядом. Видимо, увлёкшись разговором с самим собой, он совсем забыл о её присутствии.

Не дожидаясь его ответа, Дэйна Уолш поднялась по лестнице на второй этаж, прошла в кабинет мужа и открыла собственным ключом дверь лаборатории. Она торопилась. При всей внешней невозмутимости, она была очень взволнована решением Коллегии Мастеров. Хотя представлялось маловероятным, что именно в этот момент в Норвике будут находиться Кейт и Джейн, такая возможность всё же существовала. Кроме того, Дэйна Уолш не желала зла ни Алисе, которую знала уже несколько лет и которая была лучшей подругой Джейн, ни Марике, с которой она ни разу не встречалась, но к которой, по неясным для неё самой причинам, испытывала симпатию, ни старому Генри МакАлистеру, виновному лишь в том, что он любил мать Марики. В одном она соглашалась с мужем: поддержанный Коллегией план действий был чудовищной ошибкой. Чудовищной...

Активировав нуль-Врата, Дэйна Уолш послала запрос на прохождение. Получив утвердительный ответ, она совершила переход и оказалась в небольшом уютном кабинете с несколько старомодной обстановкой. На письменном столе горела лампа под абажуром – в Стокгольме был уже вечер. За столом сидел мужчина лет на пятнадцать – двадцать старше Дэйны. При её появлении он поднялся.

– Здравствуй, Алексей, – сказала она.

– Здравствуй, Дэйна, – ответил он. – Я ждал тебя. Я знал, что ты придёшь.

Глава 30

Когда в комнате зажёгся свет, это лишь потревожило крепкий сон Стэна. А проснулся он от лёгкого прикосновения к плечу.

Стэн лениво раскрыл глаза и увидел склонённое над ним лицо Алисы. Она ласково улыбалась ему, а в её больших чёрных глазах плясали лукавые искорки. Её длинные волосы свободно падали вниз и щекотали его шею и грудь. От них исходил восхитительный аромат.

– Привет, соня, – сказала Алиса и провела пальцами по его щеке.

Ещё не проснувшись окончательно, Стэн схватил её за талию и порывисто привлёк к себе. С лёгким восклицанием она упала на него сверху. Он отыскал губами её губы и принялся жадно целовать их, а его руки уже шарили у неё под платьем, пытаясь стянуть эти странные чулки, которые не заканчивались, как обычно, чуть выше колен, а, подобно облегающим штанам, покрывали всю нижнюю часть тела от талии до пят.

– Да уймись, неугомонный! – смеясь, проговорила Алиса. – Не спеши, у нас ещё много времени. Сначала поужинай... то есть, позавтракай.

Только теперь Стэн заметил на тумбе возле кровати поднос с завтраком. Прежде чем выпустить Алису из своих объятий, он ещё дважды крепко поцеловал её сладкие губы – в качестве закуски. А всё прочее решил оставить на десерт.

Поднявшись, Алиса первым делом подоткнула платье и, немного смущаясь под пристальным взглядом Стэна, поправила ту часть своей одежды, которую он только что пытался стянуть.

– Как называются эти чулки-штанишки? – поинтересовался Стэн.

– Tights, – ответила она. – Это по-английски. Но для славонского, я полагаю, больше подойдёт название, заимствованное из какого-нибудь славянского языка, например, из русского. Тогда это будут колготки.

– Действительно, – согласился он. – Звучит гораздо лучше.

– Марика это признаёт, – сказала Алиса. – Но по привычке продолжает говорить: «тайтс», «пэнтиз», «бра», «блауз» и так далее. За эти годы она нахваталась английских слов для обозначения понятий, которые отсутствуют в славонском языке; многие из таких заимствований оказались крайне неудачными. Уже несколько месяцев я занимаюсь пополнением вашего словаря. Это, пожалуй, единственная польза от моего филологического образования.

Одёрнув платье, Алиса взяла со столика поднос. Тем временем Стэн подтянулся выше и прислонился спиной к подушке. В прошлый раз Марика уже подавала ему завтрак в постель, и он находил этот обычай милым. Впрочем, и в его мире вельможам приносили завтрак в спальню, но подавали не в постель, а к постели; делалось это, главным образом, по той простой причине, что посуда была слишком массивной, чтобы чувствовать себя комфортно с подносом на коленях. И всё же, как убедился Стэн, гораздо приятнее завтракать не сидя, а полулёжа в тёплой и уютной постели, когда ещё не полностью развеялись чары сна...

Алиса бережно опустила поднос ему на колени и присела рядышком. Стэн принялся за еду, а она молча смотрела на него и улыбалась. Её взгляд был исполнен нежности и обожания. От этого взгляда он млел, сердце его ныло в истоме, а из глубины груди к горлу то и дело подкатывал комок, из-за чего он пару раз едва не подавился.

«Боже мой! – думал он. – Что со мной происходит?.. Я не должен влюбляться. Мне нельзя!.. Но что я могу сделать?»

Стэн был так рассеян, что в нескольких местах запачкал соусом постель. Он мог только представить, как насвинячил бы, если бы не умел держать в руке вилку. Благо ещё полтора года назад Марика ввела для всех своих придворных барышень строгое правило пользоваться за едой вилками. Многие молодые люди, желавшие добиться её расположения, последовали этому примеру. Стэн тоже решил не отставать от новых веяний моды...

– Кстати, который час? – осведомился он.

– Без четверти семь, – ответила Алиса. – Но не беспокойся: у вас ещё ночь. Ваших шесть утра наступит, когда у нас будет около полуночи. А точнее, без восьми минут полночь. Я подсчитала.

– Значит, у меня ещё пять часов, – произнёс Стэн. – Чем ты занята этим вечером?

Алиса застенчиво улыбнулась.

– Только тобой, милый, – сказала она. – Одним лишь тобой.

Стэн протянул руку и погладил её колено. Алиса накрыла ладонью его ладонь и страстно посмотрела ему в глаза. Им с новой силой овладело желание, и он сунул руку под её платье. Она рассмеялась, сдвинула ноги и игриво произнесла:

– Вот, попался! – Потом, уже серьёзнее, спросила: – Ты поел?

– Да, спасибо, – ответил он. – Теперь я голоден в другом смысле.

– Сейчас мы продолжим трапезу, – усмехнулась Алиса, поднялась с кровати, взяла с колен Стэна поднос и поставила его на столик. Затем принялась медленно, очень медленно, явно рисуясь перед ним, снимать с себя одежду.

Стэн смотрел на неё с восхищением и предвкушал повторение тех сладостных минут, которые пережил с Алисой несколько часов назад... Но тут его посетила одна мысль.

– А... а вдруг придёт Марика?

– Не придёт. Я с ней договорилась. До десяти она обещала не беспокоить нас.

При мысли, что следующие три часа он проведёт наедине с этой изумительной девушкой, сердце Стэна забилось ещё сильнее. Между тем Алиса полностью разделась и, запустив пальцы в свои роскошные волосы, а голову склонив немного набок, замерла перед кроватью в весьма соблазнительной позе.

Откинувшись на подушку, Стэн любовался ею. Он не мог понять, почему при первой их встрече ему показалось, что у Алисы узкие бёдра и маленькая грудь. Ничего подобного! И грудь, и бёдра у неё изумительные. А этот прелестный животик...

Словно подслушав его мысли, Алиса поставила левую ногу на край кровати, оперлась на неё одной рукой, а другой принялась поглаживать чёрную шёрстку внизу живота.

– Правда, я бесстыжая? – спросила она.

Стэн мотнул головой:

– Нет. Это не то слово, которое пришло мне на ум. Ты прекрасная. Ты самая красивая, самая милая, самая привлекательная из всех моих... – Он осёкся и потупил глаза. – Извини. У меня было много женщин. Очень много.

Алиса быстренько забралась в постель и положила голову ему на плечо.

– Я знаю, – сказала она. – Марика рассказывала о тебе... А что она говорила обо мне?

– В этом плане – почти ничего. Лишь однажды заметила мимоходом, что тебе давно пора замуж... Ну, и вроде как намекнула, что у тебя ещё не было мужчин.

– Думаю, ты неверно истолковал её слова.

– Я уже понял это.

– Ты разочарован?

– Нет, – солгал Стэн. На самом же деле, после первой их близости он, наряду с блаженством, испытал некоторую досаду, когда убедился, что до него у Алисы были другие мужчины. Мысль об этих «других» так сильно досаждала Стэну, что он, в конце концов, решился задать не очень тактичный вопрос: – А много у тебя было... ну, ты понимаешь...

– Мужчин двое, – ничуть не обидевшись, ответила Алиса. – В шестнадцать и в девятнадцать, но оба мои романа были короткими и неудачными. Поэтому я искала утешения в объятиях подруг... – Она подняла голову и посмотрела на Стэна со странной смесью радости и грусти. – Я уже отчаялась встретить мужчину, которого полюблю и с которым почувствую себя настоящей женщиной. Я уже смирилась с тем, что мне всю жизнь придётся довольствоваться любовью девушек... но тут появился ты. Я влюбилась тебя с первого взгляда. С первой же минуты нашего знакомства я хотела оказаться с тобой в постели – и я не стыжусь в этом признаться. Что бы там ни говорила Марика, я счастлива. Сейчас я самая счастливая женщина в мире!

Стэн нежно поцеловал её и спросил:

– А что говорила Марика?

– Всякие глупости. Она очень правильная девочка. Такая правильная, что с твоей стороны было верхом нелепости подозревать, что она завела себе любовника. У неё просто в голове не укладывается, как можно спать с мужчиной, не будучи его женой. Ты бы слышал, что Марика наговорила мне час назад. Она упрекала меня, и пыталась образумить, и жалела. Она искренне убеждена, что раз мы с тобой не можем пожениться, то мы не будем счастливы вместе. Глупышка! Как будто мужчина и женщина бывают счастливыми только в браке.

Стэн с облегчением вздохнул. Он очень боялся, что Алиса питает на сей счёт иллюзии, и теперь был рад, что этот вопрос уже решён сам по себе и впредь между ними не встанет. Тем не менее к его радости примешивалась изрядная доля горечи: такая замечательная девушка, как Алиса, заслуживала гораздо большего, чем быть просто любовницей – пусть даже любовницей князя, будущего императора...