– Так вот чем ты занята, Светлана! – В комнату вошла мама. Она не сняла сапоги, что предвещало ужасную катастрофу. В руках она держала знакомую папку. – Когда это началось?

– Что началось?

– Я обнаружила безобразные рисунки еще вчера вечером и сегодня ходила к психологу. Они свидетельствуют о твоем ужасном психическом состоянии. Сперва мне представилось, что такова реакция на похищение, но потом я обратила внимание на даты – все началось почти год назад!.

– Мам, но это не мои рисунки, – испуганно соврала я. – Посмотри внимательней, разве твоя дочь способна продемонстрировать такой класс? Так рисуют только профессионалы, очень талантливые, с безукоризненной техникой.

Аргумент произвел сильное впечатление. Мама задумалась, еще раз внимательно рассматривая рисунки:

– Откуда они у тебя?

– Откуда?… – Вопрос застал меня врасплох. – Дело в том… Помнишь Зизи Логинову, девочку с разноцветными волосами, которая приезжала из Москвы к своему двоюродному брату Пете Толкачеву? Она отдала их мне на хранение.

– Ах, эта будущая террористка… Ты не должна была ничего у нее брать. Но даже если сии апокалиптические фантасмагории не имеют к тебе отношения, объясни, кто здесь изображен. – Мама подошла к мольберту, указывая на портрет Кристиана.

– Мы с Таней пытались представить, как должен выглядеть идеальный молодой человек, и решили…

– Не лги мне! Последнее время, возвращаясь с работы, я не раз видела этого типа в сквере на углу Пионерской. Света, он явный психопат и асоциальная личность. Что может вас связывать?

Разговор получился весьма неприятным. Как только мама покинула комнату, я потянулась к телефону, желая сообщить Панкратовой о местонахождении Кристиана, а заодно пересказать наш разговор с Кровавым Алексом. Получив столь важную информацию, Таня не стала долго болтать и обещала перезвоните позже. Пришлось сесть за уроки, но алгебраические уравнения проскальзывали мимо сознания, а мысли упорно возвращались к упомянутому мамой скверу на перекрестке Кутузовской и Пионерской улиц.

Это было весьма необычное место. Однажды случившиеся в тех краях события послужили причиной одной очень серьезной ссоры с мамой. В то время вместо сквера на перекрестке возвышался поставленный на капитальный ремонт громадный «сталинский» дом. Вика Барышева где-то вычитала, что над этим домом витает страшное проклятие. Ее рассказ был так убедителен, что в него поверили все: и я, и Панкратова с Ивойловым, и даже Петр Толкачев, который принципиально не верил в чудеса. Когда же в город приехала его двоюродная сестра Зизи, славившаяся дикими выходками и необузданным нравом, ситуация и вовсе вышла из-под контроля. Мы самоотверженно боролись со всевозможными монстрами, рискуя жизнью и совершенно игнорируя распорядок дня. История завершилась грандиозным пожаром. Барышева уверяла, что проклятый дом загорелся от молнии, но поскольку события происходили в середине зимы, а Виктория поднялась на чердак с бутылью бензина, можно было предположить и ее деятельное участие в этом происшествии. Для меня решающее сражение со злом кончилось довольно плачевно: маму так возмутил ночной побег из дома, что она не разговаривала со мной больше месяца.

Вскоре после пожара мэрия взялась за реконструкцию этого района города, решив разбить на месте пепелища парк с городком аттракционов. За дело взялись с размахом. Снесли соседние постройки, засадили пустырь взрослыми деревьями, завезли остовы каруселей… На этом строительство завершилось – у городских властей кончились деньги. Вика Барышева, конечно же, не преминула отметить, что «для геопатогенной зоны такой поворот событий в порядке вещей». Впрочем, горожан появление недоделанного сквера вполне устраивало. Теперь можно было срезать угол и идти напрямую, существенно экономя время. К примеру, моя мама стала возвращаться с работы минут на двадцать раньше обычного.

И вот в сквере объявился Кристиан. Что привело его в это странное место? Возможно, вампир просто охотился на его территории, а может быть, догадки Вики Барышевой оказались близки к истине и проклятая земля не случайно притянула к себе вурдалака?

Звонок прозвучал так неожиданно, что я уронила на пол учебник по алгебре. Это была Панкратова.

– Сразу после разговора с тобой я побежала в сквер, – сообщила она. – Пробыла там минут сорок, бродила по дорожкам, всматриваясь в лица прохожих, и совсем продрогла. Потом мне пришла в голову мысль расспросить владельцев собак, но никто из них не обратил внимания на длинноволосого парня с уверенной походкой. В общем, Света, ничего интересного, только…

– Что?

– Было ощущение, будто за мной кто-то следит. Скорее всего, померещилось. Кому придет в голову меня выслеживать?

– Что будешь делать дальше?

– Буду ходить в сквер до тех пор, пока не встречу Кристиана. Мне столько надо ему сказать!

Мама позвала меня ужинать, и, простившись с Панкратовой, я повесила трубку.

В девичьей раздевалке было шумно. Заканчивался урок физкультуры, и мы торопливо переодевались, стараясь как можно скорее попасть в буфет. Вволю набегавшись, все проголодались как волки. Я как раз поправляла ворот водолазки, когда из дальнего угла раздевалки послышался испуганный вскрик:

– Ой, я укололась!

Если не ошибаюсь, голос принадлежал Юле Никитиной. Ее подружка Рита Савина задержалась на выходе и вернулась к нерасторопной Юле. Не придавая значения пустячному происшествию, я занялась собственной прической, закалывая выбившиеся из пучка прядки. Внезапный жуткий вопль огласил раздевалку, и мимо меня пронеслись две девочки. Руку будто обожгло крапивой, но, проигнорировав болезненное покалывание, я вместе с остальными побежала к спортивному залу. Вопя, будто их преследует целый выводок ос, Рита и Юля бросились к гонявшим мяч мальчишкам.

Это было жуткое зрелище – визжавшие нечеловеческими голосами подружки катались по полу, пытаясь оторвать опутывавшую их головы странную паклю. Волокнистая дрянь на глазах изменяла свой цвет, краснея и приобретая все более яркий оттенок. Окружившие Савину и Никитину испуганные ребята медлили, не зная, что делать. Громко вскрикнув, отскочил стоявший ближе всех к несчастным Ивойлов, попятился Денис Подбельский… Перестав обращать внимание на происходящее, они стали отрывать внезапно прилипшую к их телам пакость.

Боль в руке усилилась настолько, что ее уже нельзя было не замечать. На запястье извивался длинный, впившийся одним концом в кожу волос. Он краснел на глазах, как будто набираясь крови. Стиснув зубы, я вырвала омерзительного паразита, непроизвольно отшвырнув его как можно дальше.

– Я позову Александра Владимировича! – крикнула сообразительная Панкратова и бросилась вон из зала.

А девчонкам было плохо по-настоящему. Они перестали сопротивляться, неподвижно лежали на дощатом полу и тихо стонали. Все попытки освободить их от страшной пакли оканчивались провалом. Всякий, оказавшийся вблизи от паразитов, подвергался их атаке и отскакивал прочь; отдирая от рук извивающиеся волоски. Кровавый Алекс, как всегда, появился вовремя. Вместо оружия он принес охапку газет и большое, прихваченное из каморки уборщицы оцинкованное ведро.

Толпа расступилась. Алекс подошел к девочкам и решительно сорвал кровососущих паразитов. Волосы попытались обвить его руку, но, отяжелев от выпитой крови, они потеряли проворство и, прежде чем успели причинить вред охотнику, оказались на дне ведра. Швырнув поверх газеты, Алекс щелкнул зажигалкой. Бумаги заполыхали жарким пламенем. Охотник наклонился над неподвижно лежавшими подругами, рассматривая их распухшие, покрытые множеством ранок лица.

– Жить будут, – произнес он, пощупав пульс. – Небольшая потеря крови и шок от испуга. Кто-нибудь, позовите врача.

– Александр Владимирович, что это было? – поинтересовался подошедший с новой порцией бумаг Толкачев.

– Кровососущий паразит. Возможно, его завезли из Африки. В наших краях такие твари, к счастью, не водятся. Должно быть, это… – он произнес длинное латинское название и подвинул в огонь бумагу.

Потом мы всем классом ползали по спортзалу, собирая разрозненные волоски и бросая эти страшные шевелящиеся нити в огонь. Ребята потихоньку успокаивались и начали обсуждать проблемы, не связанные с нападением хищных паразитов.

– Вы Ханову не видели? – поинтересовалась Катя Бартеньева – страстная нелюбительница физкультуры, всякий раз непостижимым образом получавшая освобождение от занятий. – Жанна дала мне на время урока конспект, хочу вернуть ей тетрадь.

– И правда, где Ханова? На построении она была, а потом будто растворилась, – удивленно заметила Барышева. – В раздевалке ее вещей тоже не видно.

– Ладно, отдам на уроке. – Перекинув через плечо сумку, Бартеньева заторопилась покинуть спортзал.

Но и на начавшемся с десятиминутным опозданием уроке литературы Ханова так и не появилась…

Дело было не в африканских паразитах – это я знала совершенно точно. Забрызганная кровью тетрадь, необыкновенная прическа Хановой, несостоявшееся сожжение в Борисовке оказались звеньями одной цепи, и только ведьма, называвшая себя тетей Ларой, могла сказать, чем закончится эта страшная история. Едва дождавшись перемены, я устремилась на поиски Хановой. Раньше Жанна любила посещать школьную библиотеку – тихое безлюдное место, куда обычно не ступала нога учащегося. Библиотекарша не ответила на мое приветствие, она мирно дремала над неразгаданным кроссвордом. Я прислушалась – тихое всхлипывание, доносившееся из-за стеллажей, подтвердило правильность моих догадок. Ханова сидела на подоконнике, закрыв лицо руками, и плакала.

– Жанна!

Она подняла зареванное, обрамленное коротко остриженными волосами лицо:

– Уходи, Акулиничева.

– Я хочу тебе помочь.

– Мне никто не поможет.

– Это твои волосы напали на девчонок?

– Да! Да! Да! И я ничуть этого не стыжусь. За ними надо было ухаживать, подкармливать их. Знаешь, Светочка, сперва они обрели чувствительность, потом подвижность, а чуть позже – аппетит. Если они голодны, все внутри холодеет. Это так забавно – заходишь в переполненный автобус, и вскоре все вокруг начинают дергаться и чесаться! Эти волосы ненасытны. Однажды я не выдержала и отрезала их. Но стало только хуже. Мои силы забирает служительница, а волосы восполняли эту потерю. Теперь Лара будет недовольна…

– Забудь о ведьме. Наверняка найдутся люди, которые избавят тебя от ее чар. Надо что-то делать, не сидеть же сложа руки!

– Это страшно, потому что непривычно, но по сути – прекрасно. Ради великого предназначения не жалко и жизнь отдать.

– И стать монстром?

– Тебе этого не понять, девочка, – раздалось за спиной. – Таков удел избранных.

Знакомый голос заставил меня трепетать от испуга, но я все же нашла в себе силы обернуться. В проходе между стеллажами стояла молодая, ослепительно красивая женщина:

– Я пришла за тобой, Жанна, – произнесла изменившаяся до неузнаваемости тетя Лара.

– Вы лгунья, живущая за счет обманутых! – крикнула я.

– Светлана, ты знала, что имеешь дело с ведьмой, а умолчание некоторых фактов еще не есть обман. Я дала Жанне все, о чем она мечтала, и даже чуть больше. – Ведьма улыбнулась. – Она добровольно сделала свой выбор. Идем, Жанна, я отведу тебя к твоим сестрам, в городе нам не место.

Лара обняла Ханову за плечи и подтолкнула к выходу.

Я осталась одна. Вдали прозвенел звонок. Надо было возвращаться к обычной жизни, но случившееся выбило меня из колеи, лишило покоя. Мне казалось, что Ханова еще не совершила поступков, за которые полагалась такая чудовищная расплата, и обрушившаяся на нее кара слишком жестока и несправедлива.

– Ты этого хотела? – спросил бесшумно вошедший в библиотеку охотник.

– Неужели ей нельзя помочь?

– Нет. Ведьма права, она сделала выбор. Жанна отдала свою душу силам тьмы. Я понял это, посмотрев ей в глаза. Тогда, перед сожжением… Внешне Жанна не отличается от других людей, но она больше не принадлежит человеческому роду.

– И что с ней будет?

– Она будет бродить по лесу, постепенно покрываясь корой и утрачивая человеческие черты, а ведьма получит несколько десятилетий молодости. Жанна уверена, что отдала жизнь во имя высоких целей, а не ради блага Лары. Бессмертие необходимо друиду для того, чтобы вечно защищать и оберегать божественные деревья. На безмолвных богов может посягнуть любой придурок с топором, и долг служителя оградить их от этого. Но, между нами говоря, твою подружку сгубило любопытство. Увы, она не первая. Юнцов так и тянет к запретному плоду. – Охотник щелкнул зажигалкой, собираясь закурить, но вспомнив, что находится в школе, погасил огонек. – Хорошо, что удалось быстро изловить волосы. Они могли покалечить многих.

– Неужели за любопытство надо так дорого платить? Жанна никому не причинила вреда, не сделала ничего плохого, только пыталась разузнать, как устроен наш мир… По-моему, – это слишком жестоко.

– Жизнь – горький коктейль из боли и жестокости.

Я наугад выдернула со стеллажа книгу и начала перелистывать ее, не глядя на страницы.

– Почему вы дали им уйти?

– Лара никогда не оставит священную рощу. Пока ведьма не опасна, а я всегда успею прийти за ней. Другое дело Оркус. Его необходимо остановить в ближайшее время. – Алекс посмотрел в окно, потом на часы. – Теперь, голубушка, быстро на урок, школьную дисциплину не отменят и после конца света.

– А он близко? – спросила я, в упор глядя на Алекса.

Охотник только криво усмехнулся и вышел из библиотеки.

– Тебя к телефону, – мама протянула трубку. – Таня Панкратова.

Родители Панкратовой имели своеобразный взгляд на воспитание дочери, и им ничего не стоило, уехав на несколько дней, оставить дом на ее попечение. Неожиданный отъезд родителей был первой новостью, которую мне сообщила возбужденная Татьяна. Вторая произвела значительно большее впечатление, и я решила как можно скорее отправиться к Тане в гости.

– Мам, Панкратова обещала объяснить мне новую тему по физике. Хорошо бы к ней зайти, по телефону многое непонятно.

Маме нравилась Панкратова, она поощряла нашу дружбу и потому охотно согласилась отпустить меня в гости.

Погода не располагала к прогулкам, моросил дождик, то и дело налетали порывы холодного ветра. Я так торопилась, что едва не налетела на группу шедших по переулку людей. Отделившись от остальных, один из подозрительных типов преградил мне дорогу:

– Ну, здравствуй, племянница. Как поживает твой дядюшка?

Я попятилась, – это был тот самый чуть не убивший меня несколько дней назад вампир. По переулку спешили редкие прохожие, но никто из них не испытывал желания связываться с молчаливой, зловещего вида компанией.

Упырь положил мне на плечо тяжелую ладонь:

– Теперь не уйдешь.

– Извините… простите, пожалуйста… это недоразумение, случайность…

– И ящиком тоже случайно заехала?

Я попыталась кричать, но голос пропал. Все происходило, как в кошмарном сне. Острые клыки приблизились к горлу.

– Пифон, ты выбрал неудачное время для трапезы. – Из толпы вампиров вышел невысокий субъект, лицо которого скрывали шляпа и поднятый воротник плаща. – Сытый желудок замедляет ход мысли, исчезает стремление к цели и страсть. Оставь ее!

– Послушай, Оркус. – Сжимавший мое плечо упырь повернулся к говорившему. – Эта тварь сопротивлялась! Ее следует убить за то, что она перечила воле вампира! Мне не нужна ее кровь – это вопрос послушания.

– На нас смотрят. Отпусти девчонку!

В самом деле, стоявшие на противоположном тротуаре парни с грозным питбулем на поводке внимательно наблюдали за нами и о чем-то переговаривались.

– Мы встретимся после часа перемен!

Пифон толкнул меня в кучу прелых листьев и пошел вслед за остальными вампирами. Еще не веря своему счастью, я вскочила на ноги и опрометью побежала к дому Панкратовой.

– На тебе лица нет! – вместо приветствия воскликнула открывшая дверь Татьяна.

– Встретила знакомого. Немного поболтали. Он здесь?

– Еле уговорила зайти, – шепотом сообщила Таня. – Пришлось проявить чудеса красноречия. Идем в гостиную.

Кристиан сидел в кресле у старинного торшера, и золотистый свет скрадывал неестественную бледность его лица.

– Привет. Очень рада увидеть тебя вновь.

– Привет, – Кристиан улыбнулся одними губами. – Могу сказать то же самое.

Странный гость так и не притронулся к угощению – распакованная Таней коробка шоколадных конфет осталась нетронута, чай остыл, а с апельсинами безжалостно расправлялась взволнованная и смущенная хозяйка дома.

– Кристиан, что происходит? Грядет какое-то событие? Сознайся, ты приехал в город не для встречи с нами?

– Должен признаться, да. Появление в сквере Татьяны стало для меня неожиданностью.

– Приятной? – уточнила она.

Вампир вежливо улыбнулся.

– Знаете, какой сегодня день?

– До каникул вроде бы далеко, и никаких праздников на горизонте. – рассуждала Панкратова. – Может, родился кто-то знаменитый?

– Его еще называют Хэллоуин, то есть День Всех Святых. Впрочем, по сути, он имеет к христианским традициям очень поверхностное отношение. Католическая церковь не смогла искоренить древний языческий обычай и превратила день празднования Нового года в день прославления мучеников и святых.

– Подожди, подожди, мы об этом денечке хорошо наслышаны, даже фильмы смотрели, – перебила Кристиана Панкратова, – и знаем, что его выдумали американцы, а к нам он не имеет никакого отношения.

– Американцы сделали из Хэллоуина развеселый праздник и зарабатывают на нем неплохие деньги, но приверженцы языческой веры помнят истинное его значение. В ночь, когда новый год сменяет старый, Самхэйн начинает свою жатву…

– Самхэйн?

– Кельтский бог смерти. Его урожай – души всех, кто умер в течение года. В эту ночь почти исчезает граница между миром живых и миром мертвых, и тени усопших навещают землю. Они могут вселиться в живые тела, и потому от духов пытались откупиться обильными подношениями…

– Да ты осведомлен в вопросах кельтской мифологии не хуже тети Лары, – вновь перебила его Татьяна. – Но какое отношение к этим чудесам имеет наш скромный провинциальный городок?

– Самое прямое. Когда граница между мирами становится зыбкой, не только дух, но и существо из плоти может пересечь этот рубеж, войти и вернуться из царства мертвых. Прошедший сквозь врата станет властелином обоих миров и получит возможность перекраивать реальность на свой вкус. Однако такое путешествие возможно только при определенных условиях. Надо знать, где находятся врата, и иметь отворяющий их ключ. Помните принадлежавший мне старинный кулон? Если соединить камень с шестью другими осколками кристалла, он обретет былую силу и сможет открыть проход между мирами. Что же касается вашего города… – вампир помедлил, раздумывая, как сообщить то, о чем я и так уже догадывалась. – Милые девушки, вы и не представляете, возле какой бездны живете. Кто-то называет это место пересечением особых энергетических потоков, опоясывающих Землю, кто-то – перекрестком миров, а некоторые считают, что здесь слишком истончилась реальность. Иными словами, проход в неведомое находится совсем рядом, на том месте, где сейчас разбит сквер…

– Мы знаем. Однажды мы посмотрели в глаза бездне.

– Вот как?

– Точнее, проход нашла одна наша подруга, – пояснила я, – а у нас из-за этого случилось множество неприятностей.

– Тогда вы представляете, о чем идет речь. Я здесь, потому что хочу помешать тому, кто попытается обрести абсолютную власть над миром.

– А если он все же добьется своего? – в голосе Тани звучала тревога.

– Однажды такая попытка почти удалась. Врата оставались открытыми только несколько мгновений, но мироздание пошатнулось, и бездна породила нас, вампиров. Несостоявшийся властелин мира задумал подчинить своей воле мертвецов, наделил их тела подобием жизни и обрек души на вечное проклятие. «Первые ласточки нового мира» – так называли нас в незапамятные времена. Каждая попытка открыть врата оставляет неизгладимые шрамы, искажает реальность.

– У кого бы ни были все части камня, Кровавый Алекс не отдаст ему последний осколок, а следовательно, ключ не собрать.

– Кристаллом завладел Оркус. Он надеется, что даже разбитый камень позволит открыть врата.

Я хотела задать Кристиану какой-то вопрос, но внезапно почувствовала, что слабею и погружаюсь во тьму. На самом дне сознания вспыхнула светящаяся точка. Она росла, превращаясь в сверкающую, подвижную, как ртуть, каплю. Ослепительное сияние притягивало, завораживало, заставляло забыть обо всем…

– Я сумасшедшая! Сумасшедшая! – В воздухе пахло нашатырным спиртом, а холодные руки Кристиана поддерживали мою голову.

– Ты не безумна, – мягко проговорил он.

– Ошибаешься. Меня мучают кошмары, руки рисуют помимо воли, а средь бела дня преследуют видения. Разве это нормально? Мама говорит, что это переходный возраст и реакция на похищение, но я понимаю, что просто сошла с ума.

– О чем твои кошмары?

– О вампирах, не боящихся солнца, о вылезающих из могил мертвецах, о вывернутом наизнанку городе. Только что мне померещилась похожая на сгусток жидкого огня капля. По-твоему, это нормально, Кристиан?

– Вполне. Ты видишь будущее. То, что грядет за часом перемен.

– Все только и говорят о таинственном часе перемен и новом времени, а разъяснить, что это такое, не желают.

– Новое время наступит, когда распахнутся врата между мирами.

– Значит, беды не избежать?

– Увы. Такие видения не лгут, но я сделаю все, чтобы властелином мира не стал Оркус. Пусть этот жребий выпадет другому.

– Оркус – самый плохой?

– Просто я поклялся его убить.

– Но почему?! – воскликнула заинтригованная Панкратова, ничего не знавшая о пережитой Кристианом трагедии. – Вампиры не должны убивать себе подобных.

Наш собеседник сразу помрачнел и уперся взглядом в серую осеннюю мглу за окном:

– Я не так молод, как выгляжу, но и не так стар, как вы можете полагать. Останься я жив, сейчас мне было бы сорок с небольшим. Незадолго до смерти я встретил девушку, преобразившую всю мою жизнь. Мы любили друг друга, как безумцы наслаждались счастьем, не думая о грядущей расплате. Обращение в вампира стало для меня настоящей катастрофой. Рухнул привычный мир, пришлось отказаться от всего, что было дорого, отказаться от любви. Ваша страна представлялась краем Земли, от остального мира ее отделял железный занавес, и казалось, что, находясь здесь, я никогда больше не увижу любимую, не нарушу ее покой. Но времена меняются, и однажды, почти двадцать лет спустя, мы встретились в Петербурге. Она приехала посмотреть красоты Северной Венеции, а я оказался там случайно, бродяжничая в поисках пропитания. Ей показалось, что она встретила моего сына…

– Ты остался таким же молодым, как в годы ее юности. Какая, должно быть, получилась романтически-возвышенная сцена!

– Можно сказать и так, Таня. Она узнала правду и приняла меня таким, как я есть. Эти полгода были очень сложными, но по-своему счастливыми. Мы вернулись в Европу и, казалось, воскресили прошлое. – Кристиан смахнул блестевшую на ресницах слезу. – Во всем виноват проклятый камень, он притягивает несчастья. Моя возлюбленная любила старинные украшения, и однажды, зайдя в антикварную лавку, я увидел необыкновенную, поражавшую своей древностью вещицу. Вампиры кожей чувствуют истинный возраст вещей, и интуиция подсказала мне, что этот кулон хранит тайны тысячелетий. Достойный подарок для любимой женщины… В тот же вечер мы пошли в театр. Старинный кулон мерцал на вечернем платье… Взгляд незнакомца обжег как огнем, но я не понял, что участь моей возлюбленной уже предрешена. Мы расстались под утро, и она забыла камень у меня. На следующую ночь я узнал, что кто-то вломился в ее дом и убил всех, кто там находился… Оркус искал осколок кристалла.

Слезы блестели в глазах вампира, вытирала рукавом нос растроганная Татьяна, да и мне явно хотелось всплакнуть. Следовало срочно сменить тему.

– Представь, Кристиан, Кровавый Алекс теперь работает учителем в нашей школе. Правда, странно?

Он спрашивал о тебе, но я промолчала, не поддалась на провокацию.

– Охотник здесь? – Вампир поднял взволнованное лицо. – Ты могла бы сообщить об этом в начале разговора.

– Подумала, что информация не столь существенна, ведь Алекс считает тебя неплохим парнем.

– Для охотника хороший вампир – мертвый вампир. Пожалуй, девушки, мне не стоило так долго злоупотреблять вашим вниманием.

Он торопливо поднялся и тут же замер, встревоженный трелью дверного звонка. Метнувшись к окну, он распахнул заклеенную бумагой створку. Панкратова вздрогнула и выронила из рук очередной апельсин:

– Кристиан, мы живем на четвертом этаже!

Не отреагировав на Танино замечание, он перекинул ноги через подоконник.

– Постойте! – Я опрометью бросилась в прихожую и посмотрела в глазок. – Это свои.

– Привет, Акулиничева, – в квартиру вошел Петя Толкачев. Не дожидаясь приглашения, снял куртку, достал из кармана тетрадь. – Я, собственно, к Татьяне… Отдать конспект по химии. У меня к ней пара вопросов по теме. А почему так дует? Вы что, окно разбили?

Заглянув в гостиную, Толкачев невольно попятился – сидевший на подоконнике Кристиан очень напоминал собиравшегося свести счеты с жизнью самоубийцу.

– Все нормально, – заулыбалась Панкратова. – Петя, это Кристиан. Кристиан, это Петя.

– Очень приятно. – Вампир спрыгнул с подоконника и захлопнул окно. – Пожалуй, я покину вас более традиционным способом.

Отстранив Толкачева, он направился в прихожую…

Все произошло так быстро и неожиданно, что, только оказавшись в руках помощника Кровавого Алекса, я сообразила, в какую скверную историю мы попали. Побледневшую Панкратову и недоумевающего Толкачева держал за плечи Стилет, у двери в гостиную стоял напряженно следивший за охотниками Кристиан, а Кровавый Алекс с беспечным видом рассматривал висевшие на стенах прихожей литографии. Поскрипывала на сквозняке взломанная входная дверь…

– Ты волен уйти или остаться, – соизволил прервать затянувшееся молчание Алекс. – В первом случае пострадают ребятишки, во втором – тебе придется действовать по моей воле.

– Александр Владимирович, миленький, вы же обещали не причинять зла Кристиану! – попыталась вмешаться я.

– Голубушка, смерть для вампира не зло, а избавление И потом я говорил, что убиваю таких, как он, в последнюю очередь. Следовательно, вашему приятелю придется пропустить вперед Оркуса и прочих, только и всего. До чего же вы глупы, милые отличницы!

– Что ты хочешь, Алекс?

– Повидаться с Оркусом. Проведи меня к вратам. Я знаю, они близко, но нет времени на их поиски.

– Вампир никогда не будет помогать охотнику!

– Не делай непродуманных заявлений, Кристиан. Посмотри на этих девчонок…

– Алекс, ты не причинишь вред детям.

– Детям?! Шустрые детишки помогают ведьме избежать сожжения, спасают вампира, продолжают с ним встречаться… Знаешь, как называется такое поведение? Это пособничество силам тьмы! В такой ситуации возраст преступников не имеет особого значения. Итак, милостивый государь, какое ваше мнение?

– Я согласен. – Кристиан сделал шаг навстречу охотнику. – Оставь детей в покое, они не ведают, что творят.

– Можно было не сомневаться. Стань на колени. Медленно. Руки за голову.

Кристиан повиновался. Ятаган отшвырнул меня в сторону и подошел к вампиру. Достал наручники, заломил назад руки, щелкнул замком и, грубо толкнув в спину, повел к выходу.

– Ох и перегулял ты на этом свете, голубчик! – усмехнулся Кровавый Алекс и посмотрел на Татьяну. – Эта ясноглазая красавица составит нам компанию, дабы ты, дорогой Кристиан, остался столь же сговорчивым и покладистым. Веселого Хэллоуина, детки!

Они спустились по лестнице и сели в стоявшую у подъезда машину. Толкачев удивленно смотрел им вслед.

– Я что-то не понял. Александр Владимирович бандит или агент спецслужб?

– Ни то ни другое. Он – охотник за вампирами, а твой новый знакомый Кристиан – самый настоящий вампир.

– Но это противоречит здравому смыслу! Может быть, они просто психически нездоровые люди? – попытался найти разумное объяснение происходящему отличавшийся чрезмерным здравомыслием Толкачев.

– Думай что хочешь, но поверь: Кристиану грозит смертельная опасность.

– В этом-то я как раз и не сомневаюсь.

– Он пострадал по нашей вине, надо его выручать.

– Может, позвоним в милицию?

– Милиция не поможет… – Сев на подзеркальную тумбочку, я обхватила голову руками и попыталась сосредоточиться. – Петя, а как бы ты поступил в подобной ситуации?

– Для начала предупредил бы родителей, что задержусь. Иначе нас самих могут начать разыскивать с милицией.

Это была хорошая идея. Я набрала номер и, стараясь говорить как можно уверенней, попросила маму позволить мне переночевать у Панкратовой. К счастью, она не знала, что родители Тани в отъезде, и потому, подумав, дала свое согласие. Обрадованная, я начала торопливо зашнуровывать ботинки.

– Что теперь? – спросил Толкачев.

– Кристиан говорил, что все соберутся в сквере на углу Пионерской и Кутузовской. Пойду туда.

– А потом?

– Не знаю. – Взвизгнула «молния», щелкнули кнопки на манжетах. – Решу на месте.

– Я с тобой. Вы, девчонки, обязательно что-нибудь напутаете. Тебя надо подстраховать. Подожди, я только предупрежу дедушку, чтобы меня не искали.

– Спасибо. Вместе у нас все получится.

Толкачев кое-как закрыл пострадавшую от отмычки охотника дверь, и мы спустились на улицу.

Было около половины седьмого вечера. Обычно в это время сквер пересекал поток возвращавшихся с работы людей, но сегодня он напоминал зловещий уголок необитаемого острова. Мимо нас, весело взбрыкивая лапами, промчались две здоровенные овчарки. На некотором расстоянии от них шествовала дородная женщина, сопровождавшая своих питомцев на вечернюю прогулку. Добежав до границы сквера, собаки остановились, шерсть на загривках стала дыбом. Поджав хвосты и глухо рыча, они попятились назад.