Загадки Русского Междуречья

ВЫСШИЙ ПЛОД СЕДЬМЫ

Карма – язык поколений. Каждая личность, унаследовавшая седьму, оценивалась по кармическим данным.

Пометка в седьме, своеобразный «генетический паспорт» ее владельца, вносилась по достижении двадцативосьмилетнего возраста. Эта мета определяла земной путь человека. Перед передачей оригинала седьмы младшему сыну и копий с нее старшим наследникам в соответствии с полом вносилась вторая пометка, характеризующая духовный уровень отца или матери.

Одухотворенный талисман – оберег родословной – хранил в себе информацию об отдельной личности и о всей ветви на протяжении четырнадцати поколений. После этого происходил обратный отсчет нарождающихся владельцев, характеризующий особенности ее владельцев. Такова замкнутая спираль восхождения поколений до точки наивысшего падения, то есть достижение двадцать восьмым, последним поколением точки начала развития. Седьма первого поколения заключала в себе код, позволяющий прогнозировать данные будущих поколений на энергетическом уровне.

Данные двадцать восьмого поколения совпадали с движением и показаниями лета – космического времени. Эти точки момента сопряжения по лета являлись вспышкой просветленного разума. Человека, родившегося при данных совпадениях, называли светоносом, то есть пророком.

Карма владельца седьмы состоит из трех показателей: 1) наследственная линия; 2) космическая по лета; 3) личная – производная, на которую наслаивались все предыдущие линии.

Производный показатель кармы не должен опускаться ниже по сравнению с данными тех, кто предшествовал носителям седьмы – своим предкам.

Оберегом грядущих поколений занимался кущей. Работая над кармой поколений, учитывая стояние звезд при зачатии и рождении, он добивался светоносной, чистой ауры, способной концентрироваться в мощный энергетический сгусток, позволяющий достичь наивысших глубин Мира Духа. Посланец сея, осененный светом зоны креста, возвращался в свое оставленное тело с багажом знаний на многие столетия вперед.

Светонос, опираясь на показатели и достижения его предшественников по духу, способен замкнуть цепь знаний и избранно настраивать свою генерацию частот на среду обитания окружающего Мира, то есть выполнять миссию ясновидца.

Особое место в обществе белой расы занимали данки – избранные, одаренные по седьме дети, достигшие седьмого и выше поколений, взятые на обучение в род при гардаре.

О данных ребенка, подлежащего обучению с последующим посвящением в сакральные таинства, представители духовенства гардара судили по данным седьмы его родителей.

Путь в гардар начинался задолго до его рождения. Подбор супружеских пар мог программировать духовные и физические качества последующих поколений. О данных ребенка при его рождении и достижении годовалого возраста судило духовенство гардара.

Кудесники и ведуньи по цвету и форме ауры определяли способности и наклонности подопечного, взятого на контроль ребенка. Если такой ребенок был рожден в племени, переступившем порог седьмы седьмого поколения, то, достигнув четырнадцатилетнего возраста, он призывался в гардар в сопровождении несунов. Это происходило поутру после ночи первуна.

Пребывая в гардаре, данки первоначально исполняли роль прислуги при святилище огня и его хозяйстве.

С иных позиций подходили к ребенку, рожденному в роду. Ему предназначался духовный путь развития. Его испытания начинались по достижении им первой прижизненной ночи первуна. (Отсчет возраста ребенка исчислялся от срока зачатия, а наиболее удачным моментом зачатия такой личности духовники считали период осеннего равноденствия.)

Почти годовалый ребенок по указу кудесников отлучался от родителей. Его колыбелька устанавливалась на плот. На нем зажигался светильник, и плот пускался по течению реки. Именно таким подарком реки был, например, Моисей, найденный сестрой египетского фараона у прибрежных заводей Нила и воспитанный во дворце фараона как царский наследник. Подлинное имя его, по-видимому, звучало как Мойшин (мой сын).

По окончании ночи первуна, с восходом солнца, стар и млад выходили на берег мать-реки с целью передать течению вод часть золы от священного огня племени и семейного очага и с надеждой получить взамен священный дар реки – младенца, именуемого Шинга, то есть сын богини Га. Река нередко оправдывала ожидания, одаривая их мальчиком. Найденыш преподносился бездетной женщине, которая опекала его, посвящая ему свою жизнь. Мальчик рос, хранимый и оберегаемый кровом всего племени, постигая житейские тонкости.

Родители и их отданные в данки дети были лишены общения, и лишь татуированный знак на спине ребенка, вторящий его седьме, время от времени дополнялся характеризующими его путь знаками.

Знак наносился кудесником при очередном освидетельствовании посланца рода. Тайный надзор являлся постоянным спутником развивающейся личности.

По достижении четырнадцатилетнего возраста, во время празднования весеннего равноденствия, будущие данки исторгались из племени. Старейшины племени, взяв за руки и за ноги своего воспитанника, раскачав призванного в данки подростка, бросали его сквозь пламя костра. По другую сторону стояли и ловили его несуны от гардара. Этим обрядом подчеркивалось, что путь в прошлое отсечен навсегда испепеляющей стихией огня. Даже личные имена данки заменялись на имена учителей, которые в свою очередь носили нарицательные имена, полученные в пользование у родового огня.

Преодолев первую ступень познания жизни, подростки вступали на таинственный путь дальнейших испытаний.

Отбор в данки не ограничивался выходцами из племени и рода. На тех же условиях осуществлялось назначение и из кущи. Здесь к данки причислялись лица, достигшие высшей степени развития седьмы (из четырнадцатого и выше поколений). Зачатие таких детей также происходило в период осеннего равноденствия. В этом случае появление на свет уже считалось рождением. Повышенную склонность к духовной жизни и постижению сфер Мира Духа духовники связывали с положением звезд и особо высоким парением земных сущностей между двух огромных светил, которые, передавая Землю друг другу как эстафету (под влиянием Солнца), меняли ее положение на орбите.

Исчезновение данки из селища столь же неожиданно, как его появление. Для него начинался процесс испытаний на мужество и сердечность. Он представал перед порогом, после чего осознавал свое предназначение. Со временем он наделялся правом повелевать и покровительствовать и становился одним из вождей общества – правителем рода или кущи.

Зерцало – так назывался ребенок, унаследовавший лучшие качества седьмы от представителей рода. В таком ребенке изначально заложены чувства, на развитие которых простой человек тратил сорок девять лет жизни.

Зачатие такого ребенка производилось в период осеннего равноденствия. Исчисление момента рождения начиналось с момента появления его на свет. Таким образом, момент появления на свет и момент рождения у такого ребенка совпадали, тогда как обычные люди, выходя из чрева матери, считались только что явившимися на свет; рождение их наступало не раньше чем в сорок девять лет, при условии если они раскрывали в себе сорок девять чувств.

Зерцало набирал силу еще в чреве матери за счет астрологических и энергетических течений. Появлялся он на свет в самую короткую ночь и самый длинный день. Именно в первый день он принимал весь возможный поток света, становясь сыном солнца.

О таком человеке древние говорили: «Родился зерцало» (маленькое солнце). Перед ним простирался жизненный путь тора, посредника между физическим и духовным мирами, проводника в Мир Духа.

Не меньшую ценность для Рода представлял и года – ребенок годный к становлению на путь особого духовного развития, за которым следовало посвящение.

Если Первун, зачатый в первую летнюю ночь полнолуния, рождался в период весеннего равноденствия, он назывался годой.

Цикл зачатий годов равен одному разу в девятнадцать лет. Это связано с учетом лунных фаз относительно солнца.

По достижении четырнадцатилетнего возраста, символизирующего два этапа седьмы, дети-годы впервые допускались в круг общества племени. Чтобы предстать перед обществом, года должен пройти своеобразный экзамен, подтверждающий его способности. В случае особенного дара у ребенка его родители одаривались старейшинами: мать получала жемчуг, отец – ремесленное орудие труда.

Года, обладающих особенным даром, передавали в гардар для обучения. Эти лица независимо от пола исторгались из племени в пользу рода. Акт передачи связан с прохождением их через пламя костра. Отныне путь этого человека контролировался родом.

Если срок зачатия приходился на начало цветения шиповника, а появление на свет ребенка – на весеннее равноденствие, таких новорожденных считали родившимися годами – годными, готовыми к духовному посвящению. Такое стечение обстоятельств выпадало раз в девятнадцать лет. Остальных, рожденных в промежуток между девятнадцатилетними циклами, именовали горбами, что связано с моментом касания вершины пирамиды полуденным солнцем при визуальном наблюдении вдоль ее северной грани в период летнего солнцестояния. К числу первунов горба относился Рама.

Особое влияние на появление высокоодаренных детей оказывала желтая или роковая звезда, заявляющая о себе в период осеннего равноденствия. С этим периодом духовники белой расы связывали срок зачатия лиц, достигших четырнадцатого и выше поколений по восходящей прямой ветви женского и мужского направлений седьмы. К числу таких лиц принадлежали считанные единицы. Они достигали «сверхчеловеческих» вершин физического и духовного развития и именовались «сынами Бога». Весьма интересно в этой связи сравнить родословную Иисуса Христа из Евангелия от Матфея: «Итак, всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов» (Мф. 1:17). Как видно, сын Божий являлся редчайшим, идеальным плодом трехступенчатого родового цикла по четырнадцать поколений каждый. Такого рода целенаправленный половой подбор, на определенных ступенях которого должно присутствовать непорочное («ковшиное») зачатие, действительно способен сделать из человека Бога.

ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ СЕДЬМЫ

Преступления против седьмы – главное святотатство в обществе белой расы. Все остальные пороки считались закономерным следствием этих преступлений. Даже убийство не казалось столь ужасающим, как нарушение брачного закона или закона зачатия, поскольку оно вполне предсказуемо и следовало за первичным преступлением, как нитка за иголкой. В этом смысле человек гораздо менее виновен в совершении убийства или, например, ответствен за кражу, чем за нарушение законов пола. Незнание этих законов в современном обществе не освобождает человечество от духовной ответственности, тем более тех, кто сознательно способствует половому беспределу.

АМ – общий символ и «пароль» преступления против седьмы. Это слово никогда не произносилось вслух. Ему соответствовал графический знак, напоминающий по начертанию личинку комара (,). Этот знак ставился на седьме как своеобразное клеймо человеку.

«Тяжелый знак» ложился пятном на последующие поколения, заявляя о грехах, содеянных человеком (например, об убийстве).

К АМ относился также знак, основа которого – та же запятая, но перечеркнутая справа налево (.), что означало «насильник».

Всякий насильник отдавался на вар (суд), называемый пир дюки (змеи), и подлежал бескровному уничтожению посредством змеиного яда.

Плод, развивающийся в результате насильственного зачатия, не допускался к жизни: его искусственно исторгали из чрева, а женщина подлежала стерилизации.

Самовольное вмешательство в генетическое развитие рода каралось не менее жестоко, чем половое насилие. Всех зачатых в несоответствии с седьмой относили к темной (то есть непросвещенной) расе, способной на определенной ступени поколений вынести на свет непредсказуемый плод. Рожденные в этом случае приобретали знак низшей касты.

Амба – усечение ветви древа; член племени, лишенный прав продления рода. Причиной такого решения, вынесенного судом дюки, могла быть физическая неполноценность; но это не значило лишения супружества. По истечении сроков деторождения седьма изымалась из оборота и хранилась в урна до погребального костра ее обладателя.

Ай – младенец, рожденный лохматым. Волосатость на теле ребенка, по поверью жителей поокской земли, объясняется порочностью матери. Старинное народное поверье считает необходимым совершить заговор, чтобы предупредить распространение подобного зла. Знахарка всяческими методами старалась узнать тайны будущей матери. В зависимости от степени греха женщины применялись соответствующие заклинания.

Один из способов связан с троекратным протягиванием ребенка в хомут, не использовавшийся ранее в упряжке. По окончании процедуры ребенка омывали в крепко настоенном отваре череды, и так три дня подряд на вечерней заре в период полнолуния.

При купании детей в отваре череды старались избегать попадания его в рот, – это, кроме отравления, может оказать влияние на гормональное развитие (вызвать карликовость, раннее половое созревание). У девушек могут также появиться сиплость и грубость голоса и волосяной покров на лице.

В поокских селениях женщине до сих пор говорят: «Ты что, в череде купалась?»

Чаготый – человек с родимым пятном в виде пурпурной кляксы. Считалось, что эта мета говорила о касании тела матери несколькими телами мужчин. Такие люди преследовались обществом и лишались покровительства законов седьмы.

Бестр – мужчина, вступивший в незаконный брак; бестра – женщина, вступившая в брак против закона общества.

Нарушители закона седьмы, гонимые обществом, вынуждены бежать. Их называли лешеи, то есть лишенные своего места в обществе (отсюда поверья о леших, вынужденных скрываться в лесу). Если лешеи не посвящены в обряд стель на кострище, они не преследовались обществом и селились в указанном им месте – изверга, а сами после этого назывались извергами.

В случае оседлости в старом селище женщины-бестры звались векшами. Посвященные же на стель кострища отдавались на суд пальца племени, где ритуальный нож язын и гридня являлись основными судьями по вынесению приговора. На самом деле приговор выносился старейшинами племени или рода – ведуньей, зарем и ягой.

Бестрюк – выродок, незаконнорожденный. Незаконнорожденному ребенку при нормальной цветности ауры в семилетнем возрасте присваивался знак касты. В случае нежелательной ауры ребенок подлежал кастрации, как и его отец после обвинения в преступлении. Девочка и мать подлежали стерилизации. Виновники незаконного зачатия вместе с ребенком изгонялись из общества. Этот процесс назывался «осечением» от рода. Существовал и второй вариант наказания: искуплением считалось посещение ямы с множеством змей.

Самовольно сочетающаяся пара вынуждена бежать и укрывать своего ребенка; с этого времени их называли лешеи. При наличии нормальной ауры их ребенок – мальчик – допускался в род, но наделялся обратным развитием спирали седьмы, то есть от периферии к центру до седьмого поколения. Таким образом, родословная виновника как бы отбрасывалась назад.

Суровый суд общества – гонение любящих сердец – порождал страшные сказания, дошедшие до нашего времени. Но есть в этом и своя поучительная сторона, обязывающая свято блюсти законы рода и ради сиюминутного удовольствия не подвергать угрозе вырождения будущее поколение.

Гади – генетически скрытный недуг, передаваемый по наследству. Со словом «гади» связано представление о способности организма хранить память о наследственных болезнях, о затаившихся половых гормонах, когда-то приобретенных в результате случайной половой связи. Духовники считали, что виной тому несовместимость аур. Дисгармония аур приводит к тому, что мужская аура начинает паразитировать на женской. Первый симптом этого – огненные ощущения в груди. Затаившаяся, обособленно существующая частица живет ожиданием присущей ей энергии. В процессе своего пребывания в организме женщин, Гади спитывает энергию с обиль, мужского семени, попавшего в организм женщины. Независимо от зачатия женщины гади продолжает копить собственную энергию, оставаясь на своем месте в качестве паразита. Пополнением этой энергии служит число совокуплений женщины и полученная ею от разных мужчин обиль. В конце концов наступает срок, когда внедренная мужская плоть оплодотворяет женскую клетку. Гади начинает угнетать цветность ауры зародившегося плода. Прогрессируя на зачатой клетке, гади несет свой генетический фон. Появившийся на свет ребенок оказывается схож с хозяином, занесшим гади. Зачатое тело при таких условиях не может принять чистое, светоносное сея. Зачатие становится вампиром на чужой плоти. Этот плод не обладает цветностью ауры; его тело покрыто слизью; оно мало наследует чувства, присущие человеку, и склонно к инстинктам зверя. Это объясняется тем, что в зачатое тело не внедрено сея – светоносное семя духа.

Бездушное тело для обеспечения своей живучести вынуждено производить спитку энергии с плоти мужчин и женщин. Эти вампирические «укусы» нередко сопровождаются заболеванием эндокринной системы. Опасность вступления в половую связь с вампирами обусловлено тем, что эти существа способны проявлять себя в поколениях. «Мудрость» женского организма заключается в том, что он нередко жертвует потомством за счет самоотторжения преступных зачатий. В этом состоит одна из главных причин выкидышей, мертворожденных детей и т. п.

Женщины, ищущие причины своей бесплодности, должны знать о возможных первопричинах протеста своего органа. Личная невинность не является в данном случае гарантом наследственной непогрешимости. И если существует «первородный грех», то это прежде всего грех против законов пола. Адам прегрешил не потому, что ослушался Бога, а потому, что вступил с Евой в незаконную половую связь, при которой не соблюдаются астрологические, природные и другие необходимые условия брачного обряда и зачатия. В этом смысле Адам и Ева изгнаны из райского сада (райской кущи) как лешеи, то есть самовольно сочетающаяся пара.

Гавши (буквально «собачий сын») – ребенок, зачатый от представителя темной (непросвещенной) расы в самовольном брачном союзе.

Каждый член общества белой расы считался достоянием рода. В связи с правилами седьмы человек не имел права выбора спутника жизни; – он ему назначался. При этом большая редкость – взаимная неприязнь пары, исправляемая в кратчайший срок.

Бестрючество преследовалось законом. Но еще более жестокому гонению подвергались родители, вступившие в самовольный брак с представителями темной расы. Таковым не суждено взрастить собственное древо, – родители и дети несли расплату. На всю оставшуюся жизнь отправлялись они в резервацию, охраняемую их оскопленными сыновьями и стерилизованными дочерьми. Дети, воспитанные в злобе, охраняли родителей, обязывая их исполнять каторжный труд. Побои и надругательства над родителями, которых лишались с раннего детства, несравнимы с шоком, который испытывали родители, когда признавали в своем угнетателе-гавши собственное дитя.

В поверьях поокской земли бытует предание, что человек, ведущий неправедный образ жизни, не может взрастить в себе достойное света сея. Отяжеленное пороками, сея не может достичь высот света. Таким душам не суждено войти в Мир Духа; им отведено околоземное обиталище без очищения, с перевоплощением в лапчатого, медвежьеобразного зверя или человека-зверя, именуемого бур.

Замечено, что самость, мания величия и подобные пороки отражаются в ауре коричневыми оттенками. Полярность родительских аур несет грязный, угнетающий цвет с едва заметным свечением. Родившийся от такого брака ребенок имеет все признаки бур. При встрече с ним нормальный человек ощущает слабое головокружение – нечто вроде обморочного состояния. Если его натура не вызовет открытой неприязни к буру, он становится поставщиком ему своей ауры, по истечении которой сам начнет подпитывать себя со стороны и питать ею бура.

Если в племени появлялись дети, рожденные «случайно» (в неурочное время) и родители не отрицали своего плода, он наделялся знаком низшей касты. Долгий путь восхождения предстоял ему к началу своей седьмы.

Не каждая ведунья или зарь обладали свойством видения ауры; тогда случайный плод подвергался обследованию кудесника. Этот провидец прорицал ему судьбу, уготовленную родителями.

Бур не воспринимается обществом, он гоним. Даже произнесение слова «бур» считалось сквернословием.

Векша – старая дева. Векшей могла оказаться томница, нарушившая священный обет святости. Святость женщины – ее целомудрие, строгое соблюдение условий седьмы. Отстранением от стеля на кострище могло послужить для девушки преждевременное появление ее в заповедных местах. Это место – кострище. Девушке запрещалось и сидеть на камне – он мог оттянуть способность к деторождению. Свежий спил пня мог вселить болезни в ее чрево. Виновница не изгонялась из племени, а оставалась в старом селище, обреченном на вымирание, продолжая жить под кровом родителей. Она не пользовалась правом голоса в племени, а после вымирания племени жила подаянием из общин. Оставаясь в одиночестве, полностью утрачивала способность противостоять жизненным обстоятельствам – для преодоления их требовался коллективизм. Единственный источник существования и приобретения вещей для нее – подаяние.

Векша – наглядный пример подрастающему поколению из других племен. Существовало такое поверье: чтобы не навлечь на общину черный след векши, перед подаянием ей выносили под ноги пеньковую дерюгу, смоченную квасом.

Следом векши именовали появление в посевах спорыньи и головни. Лишенная ночлега, в чужом селище, векша искала себе место на стороне, за околицей.

Для всего населения рода и племени векша относилась к неприкасаемой, черной касте.

ЖИЗНЬ И БЫТ

Окская культура практически не оставила после себя материальных следов. Главная причина не столько в ее древности и последующих «языческих» наслоениях и извращениях, не позволяющих распознать истинное содержание того или иного артефакта, сколько в самом отношении к материальным продуктам культуры. Жизненный уклад членов белой расы непосредственно вплетен в природу, органически сливается с ней и разлагается на природные элементы. Материальная культура легко функционирующая и переносная; она как бы изначально созидается в расчете на полное растворение в природе. Сооружения, постройки, орудия труда, предметы культа и быта, одежда, вещи домашнего обихода – все это создавалось, функционировало и исчезало по законам природной органической жизни. Удивительно, что даже города, наиболее зримые следы материальной цивилизации, строились как переносные, декоративные сооружения, собираясь и разбираясь за одну ночь; это и породило сказочные сюжеты о неизвестно откуда взявшихся, чудом выросших дворцах, выстроенных за предельно короткий срок. Что касается бытовых вещей, то жители поокских земель избегали оставлять о себе память в них; они знали, что истинная память заложена в их потомках, несущих в себе непреходящие законы седьмы, проясняющие сведения о предках и их способностях. Все остальные вещи предавались огню, как и само отжившее тело. В этом смысле главные артефакты окской культуры лежат в сфере духа.

УСТРОЙСТВО ЖИЗНИ

Жизнь общества белой расы разворачивалась на уровне семьи, племени и рода. В состав семьи входили семь человек: мать, отец, трое детей, бабка по материнской линии и дед по мужской.

Семья – непосредственный отпечаток седьмы. Согласно законам седьмы, человек считался рожденным при наличии в нем сорока девяти чувств. Основная веха – возраст сорок девять лет (семь раз по семь). Именно этот срок позволял человеку говорить от имени своего «я». В противном случае он, ведя беседу, говорил о себе в третьем лице или называл свое нарицательное (условное) имя, никогда не используя личного и духовного – свято хранимых и тайных покровителей его тела и души.

Племя – общественное объединение, восходящее по седьме до седьмого поколения родословной. Представители будущего племени компоновались задолго до появления на свет младенцев от супружеского брака согласно седьме. Используя данные родителей, духовники – хранители генетического фонда вели особый подбор и программировали будущее поколение, опираясь в основном на духовные качества предшественников, не забывая и об их внешних и физических данных. Ведуны и ведуньи безошибочно комплектовали гармоничные пары. Единая стель на кострище, кровная клятва на огне пальца единили людей, создавая единый организм общины и общества в целом.

Род – близкое по крови сообщество, исходящее из восьмого поколения согласно законам седьмы. Моментом образования нового рода и признанием его являлся срок первого касания жрицей огня стопами ног центра трех сутуг (обручей) вновь возведенного гардара.

Для общества белой расы характерны общинные формы жизни. Одна из них – братина, строительный отряд юношей, занимающийся возведением зажель под руководством заря. По введению в зажель своих жен зажель преобразовывалась в селище, а братина, утратив изначальный вид существования, становилась общиной.

С момента прихода на столб юноша посвящался в члены одной неделимой «семьи», именуемой братина. Членов братины называли также лесными братьями или детьми пущи.

Под неусыпным надзором заря начиналось обустройство будущего селища. Юноша, прибыв на зажель, как бы утрачивал личность и казался слепым исполнителем распоряжений заря. Он должен беспрекословно исполнять все поручения, без чего невозможно преодолеть тяготы и лишения зажель. Постоянная забота, подстраховка, оказание помощи друг другу способствовали укреплению здоровья и обретению духа коллективизма. Поднять зажель в течение пяти – семи лет, в юношеском возрасте, от шестнадцати до двадцати трех лет, под силу лишь титанам, и каждый юноша вынужден стать им.

После возведения общего жилья, очага и кладбища приступали к застройке индивидуального жилья. Вековой бор, заложенный предшествующими поселенцами на этом столбе, приветствовал их своими огромными вершинами. Набравший силу ельник или сосняк вытеснял самосев лиственных пород; чахлый подлесок тонул в подушке белых мхов и хвое. Лишь заросли малины и редкий бурелом – единственная преграда для освоения этого участка земли. Корчевка – наиболее трудоемкая работа, ее старались избегать. Образующиеся при посадке леса широкие междурядья служили удобными площадками для лесоповала и транспортировки на место строительства; они позволяли сразу возделывать пашню, невзирая на гряды пней. По истечении пяти лет гряды с трухлявыми пнями и сгнившими корнями без лишних усилий вливались в общий оборот землепашества, и служили прекрасным удобрением.

Лесная подсека шла на топливо и сжигание, обеспечивая хороший сбор золы, которой пересыпали полосы. Этот вид возделывания почвы именовался подсечным.

Племена белой расы знали секрет добычи крицы (производства железа из железной руды) и с успехом использовали его в металлургии, изготавливая плотницкие инструменты. Топор мало отличался от современного по своей конструкции, но пила претерпела изменения. Мелкие клинообразные диски, обладающие стойким режущим свойством, в соединении нанизывались на цепочку или шнур, как ожерелье, до самых ручек. Пильщик, охватив контуром рук и шнура дерево, производил попеременные движения, что быстро подтачивало ствол или бревно. С помощью такой пилы вели лесоповал в паре; смазывание пилы в конопляном масле предотвращало осмоление дисков.

Возводимые строения – индивидуальное жилье – не создавались поспешно. Учитывались эстетические запросы будущей семейной пары. Никто из братины не знал, какое именно сооружение достанется ему после брачного обряда. Новые пары во главе с зарем входили в селище, и по его указу семьи занимали жилье.

Пригнанный в селище (хозяйство) скот – общее достояние племени, как и все добытое и возделанное, за исключением изб и вещей личного пользования. Так благодаря общественному труду и пользованию общественными средствами производства жили и развивались новые племена белой расы. Десятая часть всего произведенного отчислялась роду для содержания жителей старых, угасающих племен. Жилье, личность, личные вещи неприкосновенны в племени.

Первоначальную общую постройку жилья своих мужей женщины племени называли братиной, а впоследствии – светелкой, в которой долгими зимними вечерами под всевозможные песнопения сучили и пряли нить, выражали свое мнение, делились опытом. В дневное время это помещение предоставлялась девочкам, а впоследствии служило школой для томниц – девушек на выданье. Это место служило и для различных собраний племени.

Зажель – новостройка, возводимая юношами-сверстниками с четырнадцатилетнего возраста и длившаяся шесть-семь лет под руководством опытного мужа, наделенного должность ю за ря.

Место под строительство столбилось (указывалось) гардаром; при этом учитывалось, есть ли родник и какова сила белого столба вблизи него. Указанное место заселялось; количество жителей зависело от возможностей родника – источника воды: скольких жителей он способен обеспечить.

Каждый источник несет в себе энергетический заряд белого столба. Чем на более высокой ступени седьмы поколение, тем большей силой обладает столб – место, согласно которому растет энергоемкость вновь создаваемого поколения.

Так поселения концентрировались близ определенного гардара; каждый из них в свою очередь образовывал концентрический ряд вокруг географического центра всех поселений – аргаима.

Каждый член зажели обучался вести рукопашный бой, владеть всеми видами оружия и тактическими приемами боевых действий.

Когда окончено возведение зажели и полностью введены в оборот угодья и пахотные земли, возмужавшие юноши направлялись на кострище, где каждый из них, являясь как невесть, приобретал согласно седьме суженую.

После ввода жен в зажель поселение начинало именоваться селищем. Старые селища племен, откуда приходили на новый столб молодые люди, обрекалось на вымирание; земля при этом получала отдых от деятельности человека. Вновь возрожденные племена, которые вели оседлый образ жизни, в то же время являли собой момент полукочевого образа жизни в развитии поколений в целом. Название новых селищ образовывалось из первой части названия селений, выдавших своих дочерей, и второй части названия селений с мужской стороны.