77

— Правительство Соединенных Штатов однозначно заявляет, что оно не пойдет ни на какие сделки с преступниками, захватившими спутник «Янг Игл» и затеявшими самый крупномасштабный шантаж за всю историю человечества. Правительство США также не допустит, чтобы какие-либо частные компании выплатили всю затребованную шантажистами сумму или ее часть. Известно, что любые уступки шантажистам приводят только к одному: у них появляются подражатели и мода на шантаж растет подобно горной лавине. Напротив, решительный отказ охлаждает чересчур горячие головы, а суровое наказание преступников сводит на нет желание других любителей легкой наживы им подражать. Мы уверены, что очень скоро преступники будут схвачены, а спутник «Янг Игл» нейтрализован или уничтожен. Уже есть обнадеживающие сведения из Центра управления полетами, и мы верим, что контроль над спутником будет восстановлен в ближайшее время.

Надеюсь, американцы поймут наше решение и не станут нас упрекать. Не стану скрывать, убытки от боевого применения спутника «Янг Игл» могут быть весьма значительными. Но если мы не хотим, чтобы завтра любой бандит с большой дороги взялся шантажировать народ Соединенных Штатов, то сегодня мы должны пойти на эти жертвы.

Телеобращение президента Клиффорда транслировалось из Овального кабинета Белого дома. Это было необычно, но Клиффорд сам так захотел. Необычным было также то, что президент находился перед объективом не один. Рядом с ним были вице-президент, госсекретарь и министр обороны, и, когда Клиффорд произнес слова «правительство Соединенных Штатов», камера панорамой прошлась по их лицам.

Соратники президента выглядели неважно. Госсекретарь только что вернулся из Перу, куда он отправился прямиком из Японии, когда стало ясно, что миссия Лайонела Бакстера закончилась безрезультатно.

Госсекретарь пробыл в Лиме несколько часов — вполне достаточно, чтобы убедиться в самом главном — перуанцы ни на какие уступки идти не собираются. Впрочем, Уайт прекрасно знал, что так оно и будет, еще находясь в Японии. Японцы, по своему обыкновению, ни разу прямо не сказали ему «нет», но Джереми Уайт все прекрасно понял и без слов. Расширение своего присутствия в Латинской Америке для Японии гораздо важнее, чем добрые отношения с Соединенными Штатами. Тем более что серьезно ухудшиться эти отношения не могут при любом раскладе, потому что без японского капитала у американской экономики могут возникнуть весьма серьезные проблемы.

Когда телевизионщики из пресс-службы Белого дома убрались из Овального кабинета, президент спросил госсекретаря:

— Ты на сто процентов уверен, что нет никаких шансов заставить их отдать нам профессора подобру-поздорову?

— Я таких шансов не вижу. Сейчас не восьмидесятые годы. Если мы откажем перуанцам в кредитах, они найдут деньги в другом месте. Если мы лишим их благоприятного статуса в торговле, то хуже от этого будет только нам, а не им.

— Тогда готовься, Джерри. В ближайшие несколько дней тебе придется доказывать всему миру, что это не мы захватили перуанское торговое судно с мирным грузом на борту и похитили американского гражданина, попросившего политического убежища в Перу.

Министр обороны поднял голову и спросил:

— Значит ли это, что я могу дать Макферсону «добро» на его операцию?

— Не надо. Я поговорю с ним сам.

78

— Чего они должны бояться больше всего? — спросил генерал ГРУ Переверзев и сам же ответил: — Правильно, огласки. Огласки они боятся как черт ладана. Значит, если мы намекнем ихним журналистам про это дело, то ни о каком похищении профессора не будет идти и речи. Он спокойно доберется до своего Перу, а там у нас полно старых друзей.

Этими словами генерал начал совещание по вопросу о том, как предотвратить возвращение профессора Лемье в Соединенные Штаты, откуда его будет очень непросто выковырять. Скорее всего, это станет вообще невозможно — и тогда великолепно задуманная операция генерала Переверзева пойдет коту под хвост.

А операция эта нужна была Переверзеву как воздух.

Генерал-полковник очень хотел стать генералом армии и начальником Генерального штаба. А в реальности он уже несколько месяцев находился под угрозой перевода на другую работу, потому что кому-то на самом верху не понравились его последние акции на дружественном Западе.

И генерал Переверзев решил пойти ва-банк.

Он прекрасно понимал, что если похитить «Янг Игл» У «центаврийцев» и не отдать его американцам, то это вызовет серьезный международный и внутренний кризис. Когда «Янг Игл» окажется в руках ГРУ, не составит никакого труда доказать, что американцы планировали применить его против России. Это належится на конфликт по поводу возвращения спутника законным владельцам — и в результате большая ссора между Россией и США неизбежна.

Результатом ссоры США с Россией будет усиление позиций армии внутри страны. Тут-то и пригодятся воинственные наклонности генерала Переверзева, и то, в чем сейчас его упрекают и за что собираются гнать, будет тогда поставлено начальнику ГРУ в заслугу.

Но для начала надо как минимум захватить профессора Лемье. Он единственная ниточка к контролю над спутником.

Вернее, есть еще одна зацепка — славянский акцент в письмах «центаврийцев». Но проку от этой зацепки никакого. Потому что искать на российских просторах радиокомпьютерного гения, способного на такие шуточки — это все равно, что без магнита разыскивать иголку в стоге сена. Наша страна всегда была урожайна на гениев. А по некоторым данным, любой мало-мальски талантливый ученик провинциального радиокружка мог выйти на связь с «Янг Иглом» безо всякого труда. Конечно, если бы он откуда-то узнал о существовании этого спутника, раздобыл параметры его орбиты и частоты канала связи, а также коды доступа общим объемом в сотни мегабайт.

Но в то, что где-то в России есть гений-самоучка, способный своими силами докопаться до этой сверхсекретной информации, которая оказалась недоступной для таких крутых спецслужб, как СВР и ГРУ, генерал-полковник Переверзев поверить не мог. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Он, генерал, не питал добрых чувств к США, но и недооценивать потенциального противника считал делом глупым и недостойным настоящего профессионала. В Пентагоне сидят отнюдь не дураки, и добраться до секретов американского военного ведомства не всякой мощной спецслужбе под силу.

Конечно, были примеры, когда хакеры-одиночки взламывали секретные базы данных Пентагона и ЦРУ и наслаждались чтением секретных документов, а один умудрился даже объявить учебную тревогу по пусковым установкам стратегических ядерных ракет.

Но с тех пор системы безопасности военных компьютерных сетей многократно усилены, и ГРУ, которое с недавнего времени по праву гордится лучшими в России специалистами в деле компьютерного взлома, вот уже несколько лет никак не может подобрать ключи к пентагоновским архивам. И это, между прочим, чрезвычайно обидно. Когда эти архивы взламывали все кому не лень, у ГРУ не было ни компьютеров, ни специалистов для этой работы. А когда и компьютеры и специалисты появились, оказалось, что новые системы защиты информации невозможно взломать.

Нет, не верил начальник ГРУ в то, что какой-то хакер, пусть даже трижды гений, смог сделать то, чего не в состоянии добиться целая бригада специалистов наивысшего класса, работающая день и ночь в одном из подвалов Аквариума.

Генерал Переверзев не предпринимал попыток искать похитителей «Янг Игла» на российских просторах и по другой немаловажной причине. Он не хотел ни перед кем раскрывать свои планы раньше времени, а при любом внутреннем расследовании огласки не избежать. Контрразведка и без того уже занялась этим делом — и хотя они не столько ищут злоумышленников, сколько пытаются предотвратить последствия применения «Янг Игла» против России, но и действия конкурирующей спецслужбы внутри страны они мимо ушей и глаз тоже не пропустят.

Да и зачем доблестным военным разведчикам России сдались эти долбаные похитители, когда у них есть отличная возможность заполучить самого создателя пресловутого спутника? Он-то наверняка может справиться

со своим детищем. А если принять во внимание то, что он поспешно сбежал от своих американских хозяев, можно подумать, не сам ли он его и украл?

Нет, положительно профессора Лемье надо перехватить. А поскольку в море это сделать очень трудно, надо добиться, чтобы профессор добрался до Перу.

— Кто первый сообщил о краже спутника? — поинтересовался Переверзев у подчиненных, собравшихся в его кабинете на совещание. — Я имею в виду журналистов.

— Некто Гроссман, телекомпания CNN, — мгновенно ответил какой-то майор.

— Вот ему и надо подсунуть нашего профессора. Короткое сообщение на хорошем английском языке. Главная идея: звонит сотрудник Госдепартамента, имя назвать отказывается и говорит, что случайно обнаружил в документах, переданных для уничтожения, бумагу, где одобряется план военных по захвату «Эльдорадо». Будучи сторонником дружбы с Перу и противником силовых действий в международных делах, он решил, пока не поздно, проинформировать об этом общественность. Думаю, на это американские щелкоперы должны клюнуть.

Подчиненные одобрительно зашумели, а куратор североамериканской резидентуры поднялся и сказал:

— Я немедленно этим займусь.

— Хорошо, приступай. А нам надо подумать, что мы скажем нашим старым перуанским друзьям. Они могут обидеться на то, что мы давно о них не вспоминали.

79

В последние дни корреспондента CNN Джека Гроссмана все больше интересовал некто Мануэль Дик. Сенатор Хаммерсмит ежедневно поставлял Алексу Пайну новую информацию, добытую у военных, и все очевиднее становилось, что этот Мануэль Дик играет в проекте «Орлиное гнездо» наиважнейшую роль.

Вот только выяснить, кто он такой, ни Хаммерсмиту, ни журналистам никак не удавалось.

В Пентагоне отказывались отвечать на официальные запросы сенатора по этому поводу, и по неофициальным каналам немногие посвященные тоже не спешили делиться с посторонними этой информацией.

Так могло бы тянуться долго, если бы не телефонный звонок, раздавшийся в квартире Джона Гроссмана сразу после того, как Эл Пайн сообщил, что у него нет ничего нового о Мануэле Дике.

Взволнованный мужской голос в трубке проговорил:

— Извините, я буду говорить быстро, и, пожалуйста, не перебивайте меня. Сегодня среди документов Госдепартамента, отданных на уничтожение, я обнаружил бумагу, в которой госсекретарь дает свое согласие на захват силами спецназа перуанского сухогруза «Эльдорадо», на котором плывет некто Ричард Мануэль Лемье. Документ помечен грифом «Орлиное гнездо». Выводы делайте сами. Возможно, я еще перезвоню.

«Ричард Мануэль Лемье. Дик Мануэль. Мануэль Дик», — пронеслось в голове Гроссмана.

Возможно, если бы он только что не говорил о Мануэле Дике с Пайном, то это сопоставление не пришло бы ему в голову с такой молниеносностью. Но имя Мануэль Дик весь сегодняшний день не выходило у Гроссмана из головы, и теперь картина сразу прояснилась.

Вот только каким образом ключевая фигура проекта «Орлиное гнездо» оказалась на перуанском сухогрузе? И почему профессора надо захватывать силами спецназа?

Через несколько минут Гроссман знал и это.

В наш век всеобщей компьютеризации совсем нетрудно найти и сопоставить данные о падении в океан неопознанного самолета, о сигнале SOS, переданном в эфир открытым текстом от имени профессора Лемье, о пути следования сухогруза «Эльдорадо» и о радиообмене между этим сухогрузом и профессором, который завершился словами: «Отбой всем кораблям. Мы подняли его на борт».

А если добавить ко всему этому еще и незапланированный визит госсекретаря в Перу, то картина получается весьма впечатляющая.

И возникают в результате кое-какие интересные предположения.

Уж не подстроил ли профессор все это сам?

80

Генерал Макферсон широко улыбался. Его подчиненные давно не видели шефа в таком хорошем настроении.

Он примчался из Белого дома среди бела дня и тотчас же схватился за телефон, звонить в Аризону и Калифорнию.

— Хантер! Президент дал «добро». Немедленно вылетайте во Фриско и ждите сигнала на аэродроме.

— Есть, сэр.

Голос у Хантера был довольный. Он ведь тоже истосковался по настоящему делу.

— Адмирал, простите, что отрываю от дел. Мы готовы начать операцию.

— У меня все в порядке. Лодка идет в полумиле от «Эльдорадо», капитан подчиняется только мне.

А у адмирала настроение было не очень. Сомневался, наверное, что дело выгорит.

Причины для сомнений действительно были. А ну как Лемье этот совсем не такой гений, каким его изображают? Вдруг он не найдет способа вернуть спутник? Или не захочет искать?

В штабе Дугласа думают, что Лемье сам же и украл «Янг Игл». Тогда, конечно, проблем быть не должно. Вколоть сыворотку правды — и он как миленький все расскажет. И новые параметры орбиты, и коды доступа, и местонахождение сообщников.

А если Лемье никакого спутника не крал?

Маловероятно, конечно, что дело обошлось без его участия — но чего только не бывает в нашем лучшем из миров!

Когда у самой сильной в мире армии крадут сверхсекретное космическое оружие, чтобы шантажировать им половину мира (другой половине наплевать на спутниковую связь), становится прямо-таки странно, как это мир этот до сих пор не провалился в преисподнюю.

— Льювеллин! Пусть срочно готовят самолет для меня. Я лечу на Запад.

— Куда именно, сэр?

— Сообщу, когда взлетим. Пусть пока мостят дорогу до Лас-Вегаса.

Чего это Льювеллин так хитро улыбается? Он же не полный идиот, должен понимать, что начальник Управления космической разведки ВВС США не станет требовать служебный самолет, чтобы слетать в Лас-Вегас поиграть в рулетку.

Черт! Надо было назвать какой-нибудь другой город. Теперь все управление и половина ВВС будут знать, что босс отправился в Вегас.

Пора в дорогу.

В Сан-Франциско, а потом на машине в Портленд, штат Орегон.

Вернее, на побережье неподалеку от Портленда.

Туда, где будет ждать в засаде «западная группа» отряда «Саймак».

81

— Ну и где же твой корабль? — ехидно поинтересовался горящий революционным задором Макс у невозмутимого моряка Славы. — Фигу они тебе показали, а не плавучий сейф с деньгами. Говорил я вам…

— Ну-ка, и что ты нам говорил? Что западные правительства сами раскошелятся и завалят деньгами пролетариев всех стран?

— Ты опять будешь говорить, что они на это не согласятся. А я тебе скажу, что в таком случае народы этих стран поднимутся на борьбу против таких правительств, стоит только нам нанести первый удар по телекоммуникациям. Обыватели сделают это из своих шкурных соображений — не захотят расстаться с комфортом. А бедные люди поддержат нас целиком и полностью, когда узнают, в чем состоят наши требования.

— Странно, я думал, такие шизофреники, как ты, вымерли еще при Сталине.

— Если ты не прекратишь оскорблять меня…

— Ну-ка, ну-ка, и что ты тогда сделаешь? Пойдешь вешаться? Или сдашь нас ментам?

— Не смей! — Голос Макса поднялся до ультразвуковых частот и сорвался. — Максим Веретенников никогда не был предателем! И никогда не будет!

— Отлично! Я в восторге, — сообщил бывалый моряк Слава и даже похлопал одобрительно в ладоши. — В таком случае слушай сюда и постарайся не перебивать.

Слава сделал многозначительную паузу и понизил голос до полушепота:

— Я предложил тебе десять миллиардов американских долларов, и ты имеешь довольно высокие шансы их получить, если не будешь лезть не в свое дело и вмешиваться в ход моей операции. Слава особо выделил слово «моей». — Если тебе не нравятся мои методы работы, действуй иначе, только уже без спутника. Ты к нему никакого отношения не имеешь. Его украл Виктор, а он во всем согласен со мной и тоже считает тебя идиотом, только из вежливости не говорит.

Действительно, вслух издеваться над Максом позволял себе только Слава. Он бы вообще с удовольствием выкинул его из дела, но были ведь еще Софья с Игорьком. Они наверняка не одобрили бы такого шага, да и всеобщий друг Леха Питерский тоже был бы не в восторге от такого развития событий. А без него все дело осложнится крайне.

Да и вообще, если разразится конфликт, то вероятность срыва операции резко возрастет. Конечно, гордый и враждебный всякой власти Макс не пойдет ни в милицию, ни в ФСБ. Но он может рассказать о затее со спутником каким-нибудь новым друзьям. Или просто поставить себе цель: сорвать операцию. И сорвет. Это ему раз плюнуть, даже без всякой милиции. Чего проще вывести из строя аппаратуру в Дедове, и от всей затеи останутся рожки да ножки.

Нет, с Максом надо жить в мире. Славик и так сильно рискует, постоянно издеваясь над ним словесно. Ну, да это гордый Макс как-нибудь стерпит, по крайней мере пока качается на удочке перед его носом такая приманка, как десять миллиардов долларов в пользу бедных.

Если бы Макс не был столь последовательным фанатиком придуманных им же самим идей, то он, наверное, быстро понял бы, что Славу, Гришу и Виктора нисколько не интересует проблема бедности на планете и всяческие социальные преобразования. Но Максим Веретенников жил в придуманном мире, где люди четко делились на своих и врагов, на красных и белых. Неизвестно, откуда взялась в нем эта иррациональная вера в торжество социальной справедливости и равенства во всей Вселенной, но только исповедовал он эту веру свято, так, как не исповедовали и самые рьяные борцы за мировую революцию в первые десятилетия советской власти.

Поскольку Макс не мог зачислить Славу в разряд врагов, он был вынужден считать его другом. Тем более что Слава ни разу не дал Максу повода для подозрений в отходе от «генеральной линии партии». Он ни разу не обмолвился и словом о том, что добытые путем шантажа деньги собирается взять себе — наоборот, Слава всегда утверждал, что все десять миллиардов баксов (за вычетом платы наемным матросам и технических расходов) до последнего цента будут розданы бедным пролетариям всех стран.

Всякий нормальный человек непременно заподозрил бы неладное. Но Макс не был нормальным человеком. Он полагал, что среди людей, достойных называться его друзьями, не может быть стяжателей и соискателей богатства.

Что касается своих отношений со Славой, то их ухудшение Макс относил на счет личной неприязни, которая ни в коем случае не должна мешать общему делу.

И теперь он подавил в себе раздражение и только спросил:

— Но когда же вы наконец собираетесь начать? Ведь уже ясно, что так просто они нам денег не дадут. Надо задействовать спутник, надо атаковать. Надо разворошить это осиное гнездо, чтобы они почувствовали на конец нашу силу.

— На чей конец? — перебил Макса бывалый моряк Слава, и юный борец за социальную справедливость в мировом масштабе мгновенно осекся и густо покраснел.

— Когда я скажу, тогда и начнем, — окончательно погасил его порыв бывалый моряк.

82

Огромный транспортный самолет с одиноким пассажиром на борту готовился зайти на посадку в Сан-Франциско, когда второй пилот выглянул в салон и сказал:

— Генерал. Вас вызывает Земля.

— Кто?

— Генерал Дуглас.

Макферсон нехотя поднялся и прошел в кабину. Ему протянули наушники с микрофоном.

— Слушаю, генерал, — недовольным тоном произнес Макферсон.

— Джозеф, через несколько минут тебе наверняка позвонит президент. Очень тебя прошу, сделай так, чтобы на несколько часов с тобой прервалась связь.

Макферсона несколько удивил этот фамильярный, если не сказать дружеский, тон Дугласа. Ведь друзьями эти два генерала никогда не были и общались исключительно по деловым вопросам.

Впрочем, Дуглас и Макферсон давно были знакомы, хотя первый с молодых лет стал постоянным обитателем пятиугольного здания неподалеку от Вашингтона, тогда как второй поднялся на вершину военной власти только благодаря старым связям с губернатором Иллинойса Клиффордом, очень удачно выставившим свою кандидатуру на президентских выборах.

Именно в Иллинойсе находилась та авиационная часть, которой командовал Макферсон, прежде чем получить генеральское звание и должность начальника управления космической разведки.

Но все это было так давно…

А теперь главная операция в жизни генерала Макферсона, судя по голосу Дугласа, поставлена под удар.

— Что случилось?

— Ничего особенного. Просто если президент до тебя дозвонится, то захват профессора придется отменить. И тогда он как пить дать от нас уйдет. Я этого не хочу, и ты, думаю, тоже.

— В Белом доме передумали?

— Обязательно передумают. Только что по CNN всему миру рассказали о наших планах по захвату «Эльдорадо».

— О дьявол!!!

— Вот именно. Мы живем в свободной стране.

— Мои ребята в воздухе уже несколько часов. Я могу предложить им устроить радиомолчание вплоть до момента высадки. Только как на это посмотрят наверху.

Макферсон сам страстно желал поступить именно так — приказать экипажу самолета, летящего над океаном с «восточной группой» отряда «Саймак» на борту, не отзываться ни на какие вызовы с земли и продолжать делать свое дело как ни в чем не бывало. Но он хотел подстраховаться, чтобы иметь возможность позднее свалить все грехи на генерала Дугласа.

Впрочем, эта попытка была излишней. Все равно экипажи обоих самолетов, и того, на котором летит сам Макферсон, и того, на котором летит Лим со своими людьми, будут знать истину. Так что спасти Макферсона от обвинения в неповиновении, а то и в государственной измене сможет только удачное завершение операции по захвату профессора Лемье.

Нет, конечно, можно пойти и по другому пути. Просто дождаться звонка президента и выполнить его приказ, то есть отменить операцию. Но Макферсона это никоим образом не устраивало.

Его самолет тем временем плавно зашел на посадку и покатил по полосе военного аэродрома.

Генерал вышел из самолета первым. Его встречал майор Хантер, которому Макферсон коротко бросил:

— У тебя есть люди, которые могут управлять этой штукой?

— Конечно, — ответил Хантер.

— Тогда так. Быстро в самолет группу захвата. Пилотов надо задержать и отвезти на нашу базу. С диспетчерами по пути следования не связываться.

— Это опасно.

— Ничего, тут недалеко. К тому же на базе есть радары.

— Генерал, вы же знаете их радиус действия. Основную часть пути придется проделать вслепую.

— Я буду молиться за твоих людей. Пилотов постарайтесь обезвредить без шума и без крови.

— Есть, сэр.

Генерал Макферсон как раз объяснял начальнику авиабазы, почему его самолет должен срочно взлететь с другим экипажем и увезти первый экипаж с собой (соображения секретности; вот распоряжение президента Соединенных Штатов), когда селекторный пульт по правую руку от гостеприимного хозяина разразился мелодичными звуками.

— Президентская линия, — озадаченно пробормотал начальник авиабазы. Как видно, ему звонили по этой линии нечасто.

— Канал секретный? — спросил Макферсон, стараясь скрыть тревогу. В сложившейся ситуации начальник базы был весьма нежелательным свидетелем.

— Разумеется, — ответил хозяин кабинета, глядя на генерала вопросительно.

— Я хотел бы остаться один.

Начальник базы понимающе кивнул и вышел.

Генерал Макферсон поднял трубку, и, выслушав несколько слов собеседника, негромко и почтительно сказал:

— Да, это я, мистер президент.

83

Пиранья вышел из дому практически без оружия. Маленький пистолет, с которым Пиранья не расставался, он за оружие не считал. Пистолет нужен был ему для самозащиты, уж очень много на свете врагов у наемного убийцы.

Главным орудием труда Пираньи на сегодняшний день был бинокль. А главным качеством, ведущим к успеху, терпение.

Наемный убийца начал наблюдение за Серым Волком как раз в тот день, когда у нового лидера Бармалеевой мафии случились большие неприятности. Змей — левая рука Бармалея, если Серого Волка считать за правую, переметнулся к вору в законе Якорю без видимых на то причин.

А раз видимых причин не было, значит, рассудил Серый Волк, были невидимые. И притом ясные как белый день. Хитрый Змей решил с помощью неискушенного в современных мафиозных раскладах Якоря свалить Волка, а потом и самого Якоря в сторону отодвинуть.

Чтобы этого избежать, Волку нужны были деньги. Много денег. Чем больше — тем лучше. Потому что хоть У Якоря организация и не чета Бармалеевой, но все же мощная, а если она начнет свару, то ее поддержат другие и результат для Волка будет более чем плачевный — если он, конечно, не предпримет упреждающих мер. А эти меры требуют капиталовложений. Бесплатно никто не станет помогать Волку удерживать власть. Бесплатный сыр бывает только в мышеловках.

Волк уже поднял сбор с коммерсантов, которые платят ему дань, но это полумера. Больших доходов от этого ждать нечего. А если повысить еще, то это может плохо кончиться.