Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Превратности судьбы. Часть I

ModernLib.Net / Детективы / Анисов Михаил / Превратности судьбы. Часть I - Чтение (стр. 6)
Автор: Анисов Михаил
Жанр: Детективы

 

 


      Ирина сходила в спальню и принесла ему пять рублей. Михаил ушел, даже не поблагодарив.
      Тихий, но настойчивый стук в окно прервал ее утренний сон. Накинув телогрейку, она вышла на веранду и приоткрыла дверь.
      – А тебе что нужно в такую рань? – спросила она Костика, переминавшегося с ноги на ногу.
      – Ты это, как его, – промямлил он, но потом набрался смелости и громко сказал, обдав хозяйку перегаром. – Почему Мишке пятнадцать рублей за работу заплатила, а мне только десять?
      – Иди проспись, – раздраженно ответила сестра, собираясь захлопнуть дверь.
      – Подожди минутку, – залепетал братец. – Я еще хотел сказать…
      – Ну? – повысила голос Ирина. – Быстрее некогда мне.
      – Видишь ли… Тут такое дело… – подыскивал Костик нужные слова.
      – Нехорошо обижать младшего брата, – раздался со двора пьяный голос Михаила.
      – Мы же с тобой договорились, – обиделась Ирина.
      – Не отрицаю, – согласился он. – Но мне не нравится, что ты обидела брательника.
      – Копейки больше от меня не дождетесь, – Ирина отпихнула Константина и закрыла дверь, накинув крючок.
      Подскочивший Михаил сильно пнул дверь и отпустил несколько нецензурных выражений.
      – Может уйдем, – предложил Костя. – Ну ее.
      – Где ты интересно собираешься найти деньги до открытия магазина? – осуждающе сказал старший брат и вновь переключился на дверь. – Иринка, открой, добром прошу.
      – Алеша освободится, все ему расскажу, – припугнула женщина.
      – Плевал я на твоего тюремщика, – Михаил барабанил кулаками, сотрясая дверь.
      – Открой говорю, не то, не то… – Он обдумывал, что можно такого сотворить, чтоб подействовало на сестру. – Не то стекла в доме побью, а на дворе не май месяц, – и он притих в ожидании реакции сестры.
      Последняя угроза подействовала и до него долетел негромкий стук откинутого крючка. Костя опустил голову и отошел в сторону, не желая заниматься самоуправством, он чувствовал себя не в своей тарелке, но удерживала непреодолимая тяга к спиртному.
      – Когда же я наконец от вас избавлюсь? – сказала Ирина устало.
      – Подействовало, – отозвался дебошир. – Ладно, давай деньги, через час магазин откроется.
      Ирина молча развернулась и направилась в дом, она открыла кошелек и извлекла пять рублей, не заметив, что брат следовал за ней.
      – После такого скандала этого недостаточно, – прогремел за спиной его неровный голос.
      Ирина обернулась с испуганным видом и уставилась на Михаила, словно видела его впервые.
      – Сколько нужно, чтоб насытить твою утробу? – взволнованно произнесла она.
      – Не твоего ума дело, – наглел с каждой минутой брат. – Сам разберусь, – и он вырвал у нее кошелек.
      – Я же тебе говорила, что это не мои деньги, – взмолилась сестра.
      – Думаешь, я тебе в прошлый раз поверил? – ухмыльнулся Михаил и вынул всю пачку. – С каких пор ты сделалась профсоюзным лидером?
      – Очень тебя прошу, – у нее увлажнились глаза. – Возьми: пять, десять, двадцать пять, остальные верни.
      – Совсем по-иному запела, – он взвесил на ладони увесистую пачку денег. – Ого. Не меньше пятисот рублей. Откуда интересно? Ходила и ныла не на что к сыну на свидание ехать.
      – Отдай, – она пыталась вырвать деньга.
      – Полегче, – увернулся брат. – А то совсем ничего не получишь, – он разделил пачку на две равные части и, вернув одну половину сестре, вторую засунул в боковой карман брюк. – И в будущем не спорь со мной.
      Обиженная и униженная Ирина долго смотрела на дверь, за которой скрылся родной брат. Затем опустилась на колени, сложила вместе руки и обратилась к Богу:
      – Господи, за что ты посылаешь мне проклятья? Чем тебя прогневила? – но страшная догадка прервала речь. – Бог наказывает меня за то, что я подкинула своего маленького сыночка чужим людям.
      Ирина и раньше вспоминала мальчика и винила себя за содеянное. Но сейчас, под воздействием нервного напряжения, ощутила вину особенно остро и ненавидела себя, что поддалась тогда временному порыву.
      – Какая я мать, – думала она вслух, вставая на ноги. – До сих пор даже не поинтересовалась, что стало с сыном? Сегодня же вечером поеду и посмотрю на ребенка издалека, а потом решу, что делать.
      Приняв решение, Ирина немного успокоилась.
      Вечером, оставив детей у Мухиных, Ирина отправилась на злополучную дачу. Пока добиралась, стемнело. Она более двух часов наблюдала за домом, но свет горел только в одном окне. Ирина уже решила, что никого нет, а свет просто-напросто забыли потушить в последнее посещение и уже собралась уходить. Но слабый скрип входной двери остановил ее, и она увидела как на крыльцо вышел пожилой мужчина и закурил.
      Мужчина оказался сторожем и, устав от одиночества, охотно разговорился, с удовольствием отвечая на все вопросы. Ирина узнала, что в это время года хозяева редко бывают на даче и заодно выяснила их городской адрес.
      Ирина не раз ездила по указанному сторожем адресу, наблюдала за предполагаемыми родителями, но так и не обнаружила у них грудного ребенка. Тогда она опросила дворников и уборщиц, окончательно выяснив, что те никого не усыновляли. Тогда она обошла все детские дома и приемники, но и туда мальчик в то время не попадал, лишь обнаружила следы нескольких брошенных девочек. Ей и в голову не пришло, что на даче могли смениться хозяева. Ирина зашла в тупик, не зная, что делать дальше.
      Зинка Силаева, длинная, худосочная, тридцатичетырехлетняя женщина, с некрасивым лицом, прыщеватой кожей, длинным и заостренным носом, небольшими, круглыми и бегающими глазками, тонкими губами, маленькими оттопыренными ушами, толкнула в бок своего мужа. Но на того не подействовало.
      – Опять на работу не пошел? – она стащила с Михаила брюки. – Удивляюсь, как такого пьяницу еще не выгнали? – сняв с мужа рубашку, она накрыла его одеялом, тот пробурчал что-то невнятное. – Спи, алкаш несчастный.
      Зинка сложила рубашку и повесила на спинку стула, когда взялась за брюки, из правого кармана вывалилась пачка денег.
      – Вот это номер, – удивилась она вслух. – Аванс был недавно, до зарплаты еще далеко. Никак стащил где-нибудь. А ну, просыпайся, ирод, – она трясла Михаила изо всех сил.
      Тот только вяло махнул рукой, словно мух отгонял.
      До жены дошло, что она занялась бесполезным делом. Пересчитав деньги, которых оказалось больше трехсот рублей и надежно спрятав их, она ушла на работу.
      Вечером, не успела Зинка войти в дом, Михаил набросился на нее, требуя, чтобы та вернула деньги.
      – Какие деньги? – удивилась жена.
      – Так ты не брала? – муж посмотрел на нее недоверчиво.
      – Нет, конечно. Откуда у тебя могут быть деньги, да еще целая пачка, как ты говоришь? Наверно, во сне привиделось.
      – Были, – буркнул он. – Сестра дала, – он почесал затылок, усиленно напрягая память. – Неужели выронил где-нибудь?
      – Совсем рехнулся, сестра ему деньги дала, ей самой жрать нечего, – Зинаида постаралась докопаться до истинны.
      – Сам удивляюсь, – пожал плечами Михаил. – Месяц назад пищала, что нет денег съездить на свидание к Алешке, а вернулась – угля на два года вперед закупила, дров, пальто, сапоги новые справила, Сережку приодела. Никак клад какой нашла? Знаешь, она кошелек открыла, а там вот такая пачка, – он показал. – Отделила часть и протягивает мне. Это, говорит, Михаил, твоим детям на подарки, – врал он. – Где я их мог потерять, ума не приложу. Ну, если Костик забрал, голову ему оторву.
      – То, что Ирина сама дала деньги – врет, скорее всего отнял, – подумала Зинка. – Но с чего она разбогатела?
      Она решила поделиться новостью с женой Костика, с которой работала на одном заводе.
      – Наталья, к тебе Зинка пришла, – крикнул Константин с порога.
      – Пусть проходит в комнату, я сейчас, – долетел до них голос хозяйки из кухни. – Только детей покормлю.
      – Тебя Мишка спрашивал. Говорит, что у брательника тоже, наверняка, голова чугунная, раскалывается на две половины, – как бы между прочим сказала Зинаида. – Мучается мой муженек, а похмелиться не на что.
      – Как не на что? – начал было Костик, но осекся.
      – Нет уж, раз начал, так договаривай, – настаивала Зинаида.
      – Да есть у него деньги, точно не знаю сколько, но много, – выпалил Костик.
      – Вот и он сказал, что потерял деньги, да я и подумала приснились они ему, – продолжала Зинка.
      – Как же, приснились. Со мной делиться не захотел, поэтому выдумал историю с пропажей, – не в шутку разволновался хозяин.
      – Не выдумал, – заступилась Наталья за мужа. – Если б видел, как он требовал их с меня, то поверил бы, – она с досадой махнула рукой. – Эх вы, растяпы. Ладно уж, – произнесла как бы сочувственно. – Вот три рубля, полечите больные головы, может вместе вспомните, где могли обронить деньги. Шляются где попало, потом виноватых ищут.
      Костик схватил помятую трешку и моментально испарился. А когда хозяйка вошла в комнату, Зинка уже была одна.
      – Куда мой запропастился? – Спросила Наталья, опускаясь на диван.
      – К моему побежал, деньги они какие-то потеряли. – И немалые.
      – Врут. У Кости в карманах никогда больше пятерки не водилось.
      – Сдается мне, что не врут, – и Зинка поделилась новостью, только утаила, что триста с лишним рублей прикарманила.
      Наталья, когда-то симпатичная женщина, а теперь располневшая тридцатилетняя баба, с двойным подбородком, но с аккуратным прямым носиком и большими голубыми глазами, сохранившими былую красоту, внимательно выслушала родственницу и буквально загорелась. Нищенское существование выработало в ней скупость и жадность.
      – Может стоит самим прощупать Иринку? – предложила она.
      Наталью долго уговаривать не пришлось. Двор старшей сестры их мужей встретил женщин полной тишиной, ни в одном окне не горел свет.
      – Где ее черти носят с малолетним и грудным ребенком? – буркнула Зинка.
      – Наверно, у Мухиных засиделась, – отозвалась Наталья. – Они ее привечают. Дочь даже на свидание с Алексеем отпускали. Идем отсюда, – она дернула родственницу за рукав. – А то мои с улицы вернутся, весь дом перевернут, на минуту нельзя одних оставить.
      – Подожди, – вырвала руку Зинка. – Я знаю, где Иринка деньги прячет.
      – Хочешь сказать?.. – расширились без того большие глаза напарницы.
      – Уже сказала, – резко оборвала ее решительно настроенная Зинаида.
      – Вдруг кто-нибудь увидит? – испугалась Наталья.
      – И дверь на запоре.
      – Этот висячий замок ты называешь запором? – возьмем в сарае топор и сшибем одним махом. Ну! Решайся, когда еще представится такая возможность?
      – Зинка бросила презрительный взгляд на трясущуюся от страха напарницу и добавила. – Не бойся, никто не узнает и не увидит, мы быстренько.
      – Хорошо, – согласилась Наталья, у которой жажда наживы пересилила страх.
      После третьего удара топором замок отлетел в сторону вместе с петлей. Женщины, не разуваясь, в темноте, толкая друг друга, проследовали в спальню. Наталья чиркнула спичкой, осветив сундук, а Зинаида взмахнула топором. Небольшой навесной замочек, который висел для видимости, упал на пол, издав глухой звук. Наталья светила, отбрасывая куда попало сгоревшие спички, а Зинка вытаскивала содержимое из сундука. На самом дне они обнаружили заветный сверток. Развернув и убедившись, что там деньги, Наталья сунула сверток за пазуху.
      – Уходим, – бросила она.
      Воровки торопливо ринулись к выходу. Зинка задела рукой о косяк и старый ремешок не выдержал, часы соскользнули на пол. Зинаида в спешке не заметила.
      Уже у Натальи дома женщины посчитали деньги – три с половиной тысячи рублей. Обезумев от счастья, они праздновали победу…
      Удрученная очередной неудачей поисков, Ирина с маленькими детьми, возвращалась домой. Сбитый замок ввел ее в замешательство, но промелькнувшая в голове догадка быстро вернула к действительности, она поспешила войти в дом. Натоптанный пол в спальне, открытый сундук и разбросанные вещи подтверждали ее догадку. Она опустилась на корточки и облокотилась головой о косяк. Она не рыдала, не билась в истерике. Наступило полное безразличие.
      – Мама, кто разбросал наши вещи? – откуда-то издалека коснулся детский голосок слуха матери.
      – Не знаю, сынок, – застывшие зрачки женщины медленно обретали подвижность.
      Ирина неторопливо встала, раздался хруст под ногой, она наклонилась и подняла раздавленные женские часики с порванным черным ремешком из кожезаменителя. Бросив взгляд на часы, она тихо сказала самой себе:
      – Кажется, я догадываюсь, чьих рук это дело…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

      Казаков Алексей скучал в подсобном помещении столярки. Всей своей тяжестью давило на него одиночество. Закончился срок отбывания в колонии у Диксона и сегодня утром его освободили. Первый день без друга, напарника по работе, соседа по койке и подельника во всех делах он переносил тяжело: пробовал тренироваться – не пошло, читать книгу – не мог сосредоточиться и уловить смысл прочитанного. Он бы с удовольствием напился, но после вчерашних проводов испытывал отвращение к спиртному. Атаман отложил книгу в сторону и уставился в одну точку. Его рассеянные мысли блуждали, перескакивая с одного на другое. То он вспоминал отца, из-за которого, попал на зону, и тогда – лицо его принимало выражение ненависти и в суженных зрачках загорался недобрый огонь. То перед ним возникали образы матери, брата и сестры, тогда черты лица постепенно разглаживались и в глазах появлялась теплота. Они светились, когда перед ним вставал образ Светланы: красивое очертание суровых губ трогала нежная улыбка. Однако о чем бы он ни думал, все время мысли возвращались к разлуке с Маратом и опять наваливалась невыносимая тоска.
      – Грустишь? – Атаман и не заметил, как вошел в подсобку отрядный. – Не к лицу новому бригадиру прибывать в таком подавленном состоянии.
      Алексей встряхнул головой и бросил печальный взор на офицера.
      – Нет причин для особой радости.
      – Понимаю, – старший лейтенант опустил свое массивное тело на свободный стул, тот заскрипел под ним, непонятно каким образом выдерживая такую тяжесть. – Диксон вел себя также когда освободился Сутулый.
      «Все-таки прочные стулья выпускает местная фабрика», – почему-то промелькнуло в голове Казакова.
      – Я к чему разговор клоню, – продолжил Мирошниченко. – Необходимо подыскать нового напарника и все образуется.
      – Неужели тебе, начальник, мало денег, которые мы добыли в последний раз? – по-своему понял его собеседник.
      – Сумма немалая, – согласился отрядный. – Несколько лет можно беззаботно прожить, ни в чем себе не отказывая. Но! Во-первых, аппетит приходит во время еды, во-вторых, по доходам и расходы и в третьих, я не собираюсь похоронить дело, которое организовывал с таким трудом и которое много лет не дает сбоя. В настоящее время ты в нем последнее звено и, чтоб оно не зачахло, должен передать опыт следующему.
      – А ты не боишься, что хорошо отлаженная машина может когда-нибудь дать сбой? – Алексей убедился, что правильно понял начальника и не собирался перед ним лебезить.
      – Не боюсь, – офицер вперил в собеседника пристальный взгляд своих злобных глаз. – До тебя всем объяснял, не поленюсь повторить еще раз. От этого проиграет в первую очередь тот, из-за кого произойдет сбой.
      – Можешь не продолжать, – прервал его Атаман, они много раз беседовали с Маратом на эту щекотливую тему, и что произойдет в случае неудачи он знал.
      – Но где взять напарника, который передаст опыт следующему? Почти все в бараке освобождаются раньше меня или переводятся на зону к взрослым, – подросток серьезно посмотрел на офицера. Однако подростковый возраст в нем выдавало только лицо, высокий рост и тренированное тело, с широкими плечами, говорили о зрелости.
      – Пусть тебя не волнуют подобные мелочи, – успокоил Атамана Мирошниченко. – Я не стану возражать, если ты успеешь передать опыт два раза, – и он скривил губы в улыбке.
      – Заметано, – согласился Атаман с меньшей радостью, чем отрядный.
      На этом разговор и закончился. Алексей вновь остался один, но теперь он уже ломал голову над тем, кого взять в напарники, по тем или иным причинам отметая кандидатуру за кандидатурой. Сколько парень ни старался, а реальной замены Диксону он не видел. Помогли события, которые разыгрались вечером в бараке.
      За полтора часа до отбоя, после занятий в школе, Атаман вернулся в барак, который встретил его зловещей тишиной. Ничего не подозревая, он прошел в угол, намереваясь занять освободившуюся койку Диксона. В том, что это место принадлежит по праву ему, он не сомневался. Но каково было его удивление, когда Алексей обнаружил там развалившегося Тюленя.
      – Ты, Виктор, занял не свою берлогу, – попытался он урегулировать вопрос мирным путем.
      – Мне так не кажется, – наглая, но тупая улыбка отобразилась на лице Тюленя. – И еще я считаю, что ты до сих пор занимал не свое место. Будешь спать на верхнем ярусе у выхода из барака, – заявил он.
      Атаман не стремился к конфликту, роль второго человека его вполне устраивала, но он понимал, что этой роли ему не видать, если сейчас уступит. Перед ним был выбор – стать единоличным лидером или отступить на задний план, а уж этого не допускало его самолюбие.
      – Последнее предупреждение, – в голосе Атамана проскользнули угрожающие нотки, хоть он и старался говорить спокойно. – Быстренько поднимайся и по-шустрому линяй отсюда.
      Тюлень окинул гордым взглядом барак и медленно встал на ноги.
      – То, что тебя отрядный поставил бугром на работе, не дает права распоряжаться в бараке братвой. Это право ты должен доказать в честном поединке, – бросил вызов Тюлень, выдвигаясь в проход.
      – Что ж, – кивнул Атаман. – Но запомни, ты сам этого хотел.
      Они стояли напротив друг друга: высокий, худой, атлетического сложения Алексей и среднего роста, с мощными покатыми плечами, с бычьей шеей, квадратного телосложения Виктор. Необузданная природная сила против ловкости и гибкости.
      – Ну, давай, или так и будешь стоять? – подзадоривал соперника Атаман.
      За восемь месяцев лишения свободы он из юнца превратился в опытного волкодава, но проявлял эти качества только в случае необходимости. Тактически он действовал правильно, выводя соперника из себя до начала поединка и заставляя терять контроль над собой.
      Тюлень заскрипел зубами и яростно ринулся на противника, взмахнув рукой из-за головы, нанес сокрушающий удар своим кулаком-кувалдой. Алексей легко увернулся и отскочил в сторону, поэтому кулак нападавшего опустился на спинку койки нижнего яруса, которая не выдержала и погнулась. Крупные черты лица у Тюленя исказились от боли.
      – Разорву, – прошипел он, доставая из кармана нож и нажимая кнопку откидного лезвия.
      Рука Атамана машинально метнулась к голенищу за ножом, но передумав, он одернул ее. Не дожидаясь нападения, он сделал несколько быстрых шагов навстречу, подпрыгнул и с разворота, как на тренировке, нанес удар пяткой в челюсть противнику. Даже такой здоровяк не удержался на ногах и рухнул. Алексей придавил подошвой кирзового сапога кисть с ножом, затем поднял холодное оружие из разжатой кисти, сложил его и сунул в карман.
      – У тебя, Тюлень, вместо мозгов опилки. Другой бы сознание потерял, – усмехнулся Атаман.
      Уверенное поведение Казакова склоняло симпатию нейтральных на его сторону. Алексей сложил руки в замок и поднял их вверх, сотрясая воздух и накаляя страсти в толпе зевак. Казалось, что он совершенно не обращает внимание на поверженного. На самом деле боковым зрением он наблюдал за каждым его движением.
      Тюлень с большим трудом встал на ноги и выпрямил тело. Улучив момент, бросился в решающую атаку. Атаман, только этого и ожидавший, в самый последний момент увернулся и ногой в спину придал ускорение движению соперника, а тот с разбега врезался головой в окно и разбил его. Когда Виктор развернулся к публике, на его окровавленном лице зависла устрашающая маска необузданной ярости, а в руках он держал два огромных осколка. Он с бешеной силой запустил в Казакова первый осколок. Алексей оступился, подвернув ногу и ему еле-еле удалось отклониться. Стекло пролетело над самой головой, чиркнув по волосам, но второй осколок достиг цели и проткнул бок. Атаман выдернул стекло и зажал рану руками, тут же получив удар в переносицу невероятной силы, который свалил его на пол, отбросив на несколько метров. Не теряя драгоценного времени, Тюлень кинулся добивать. Но Алексей, не думая о кровотечении и сломанной переносице, прикусив нижнюю губу, заглушая боль, перекатился в сторону, и ударом правой ноги сбил противника. Тот плашмя вытянулся на полу. Расчетливый удар Алексея пяткой обрушился ему на темечко. Обмякшее тело Тюленя валялось в середине прохода. В сознание Виктор вернулся только через час, испытывая страшные головные боли. В победе Атамана никто не сомневался.
      Оба месяц провалялись в лазарете. По иронии судьбы, места им достались по соседству. Первую неделю они демонстративно отворачивались друг от друга. И Казакову Алексею и Гущину Виктору врач прописал постельный режим. Алексею зашили порез и запретили вставать, пока не снимут швы, гипсовая лангетка украшала вправленный нос. Виктору же необходим был покой из-за сильного сотрясения мозга. Невольно Казаков задумался о личности Гущина: – Умом конечно не блещет, зато настырный, природа наделила его невероятной физической силой, а если с ним найти общий язык, может стать преданным другом.
      Постепенно чаша весов склонялась на сторону Тюленя, а через неделю Атаман уже не мог себе представить лучшего подельника. Он ловил момент для откровенного разговора.
      Дней через десять дней лазаретной жизни больным разрешили немного ходить. По крайней мере, курилку они посещали. Атаман дождался, когда в курительной комнате никого не осталось, кроме Тюленя. Виктор поднялся и, окинув Алексея недобрым взглядом, направился к выходу.
      – Подожди, – остановил его Казаков. – Есть разговор.
      – Не о чем нам беседовать, – с какой-то грустью отозвался Гущин. – Я уважаю законы – ты главный.
      – Я не такой единоличник, как ты, и готов разделить первенство с тобой, – Атаман заметил, как напрягся его недавний соперник по поединку. – Мне лично хватает обязанностей бугра на работе, а ты можешь распоряжаться в бараке. Тюлень нерешительно остановился у выхода.
      – Сам видишь, оказывается, нам есть о чем побеседовать, – остановил его Алексей.
      Виктор вернулся и сел на край длинной лавки, усердно напрягая мозговые извилины, которых явно не хватало для получения ответов на поставленные перед собой вопросы.
      – Не возьму в голову, тебе-то какой с этого резон?
      – Не люблю лишние хлопоты, – Алексей заранее продумал предстоящий разговор и теперь отвечал, не задумываясь. – Ну, согласен?
      – Нужно быть полным идиотом, чтоб отказываться от такого выгодного предложения, – он и представить себе не мог, что такое возможно.
      – Значит, по первому пункту договорились, – констатировал Атаман, предлагая сигарету собеседнику и закуривая сам. – Теперь о самом важном, – он на какое-то время задумался, а заинтригованный Виктор, молча ожидал продолжения. – Ты заметил, что при Диксоне и порядок был, и никто никого не ущемлял в правах?
      – Ну, – утвердительно кивнул Тюлень.
      – Происходило это потому, что Диксон делился своим, а не отнимал у других. Парней такое устраивало и они не бузили. Ты же, насколько успел я изучить твою натуру, будешь всех гнуть, – продолжал Атаман.
      – Не пойму: то ты предлагаешь быть авторитетом, то начинаешь нести ахинею, что нельзя обижать слабых. У нас, между прочим, не общество благородных девиц! Каким интересно образом буду делиться с другими, если у них же не отниму? Чудес на свете не бывает, – разошелся Тюлень.
      – А как по-твоему это делал Диксон? – перебил его Атаман.
      – Диксон? – Гущин задумчиво почесал затылок. – А ведь он действительно парней не трогал. Только я об этом не задумывался.
      – То-то, – задумчиво поднял указательный палец Алексей. – Не задумывался. В пример можно привести не только Диксона, но и Сутулого, сам я тоже собирался жить, как они. Пока, как ты говоришь, слабых в бараке не задирают, они также не задумываются, но стоит начаться разборкам между нами, слабые объединятся и превратятся в сильных. Одни будут за тебя, другие против. А Сутулый и Диксон такого не допускали. Как думаешь верховодить ты?
      – Теперь даже не знаю. В других бараках осужденные разбиты на несколько лагерей, но заправляет всем небольшая кучка во главе с авторитетом.
      – Но там происходят постоянные стычки, а авторитету постоянно приходится доказывать, что он сильнейший и рано или поздно верхушка меняется.
      – Да, наш барак в этом отношении передовой, – вынужден был признать Гущин. – Только я все равно не улавливаю, отчего так происходит.
      – Дело в том, что Сутулый правил на пару с Диксоном, Диксон – со мной, а я предлагаю держать барак вместе с тобой и самим зарабатывать филки, а не отнимать чужую собственность. И в бараке будет спокойно, и ты станешь авторитетом без лишней крови.
      – Красиво излагаешь, только я в сказки не верю, вышел из детского возраста. А слушаю тебя только потому, что на сегодняшний день ты показал свое преимущество.
      – Тогда слушай до конца и поймешь, что я тебе правду говорю, – и Атаман изложил суть, ради которой затеял беседу.
      Алексей закончил говорить и вытер рукавом лоб. Виктор ни разу не перебил его, лишь время от времени бросал недоверчивые взгляды.
      – Я парюсь здесь за бандитизм, имею уже две судимости. Если все, что ты тут излагал – чистая правда, то меня агитировать не нужно, – серьезно сказал Тюлень, которому еще с трудом верилось в удачу.
      Атаман перевел дух, он ожидал, что на него посыплется град вопросов, но вышло все намного проще.
      – За наш нерушимый союз, – полушуткой сказал он, протягивая руку.
      Крепкое рукопожатие, от которого Алексей чуть не лишился кисти, скрепило договор заговорщиков и непримиримые враги превратились в союзников.
      – Ну и силища, – отпустил Казаков комплимент в адрес нового друга, растирая онемевшие пальцы.
      – Представляешь, если б зацепил тебя во время поединка?
      – Представляю, – Атаман даже поежился. – Но в том-то и дело, что если бы.
      – Ладно, замнем для ясности, – миролюбиво предложил Тюлень и его толстые, большие губы расплылись в улыбке, которую отчасти можно было назвать и добродушной.
      И, тем не менее, улыбку на лице этой горилы Алексей видел впервые…
      Вернулись Атаман и Тюлень в барак, после лазарета, ко всеобщему изумлению, как в когда-то Алексей вернулся с Диксоном из карцера, в обнимку. А через три дня Гущина перевели работать в столярку, помощником бригадира, так он попал в подсобное помещение: полукаптерку, полуспортивный зал.
      – Ого! – только и смог сказать он.
      – А ты как думал? – многозначительно ответил бугор. – На том стоим.
      После обеда единомышленников навестил отрядный и они получили первое совместное задание…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

      После того, как ее обокрали, Ирина вернулась к прежнему скромному образу жизни. В милицию она не обратилась, потому что, во-первых, не хотела нанести вред своим братьям, несмотря на то, что тс ее не больно жалели, во-вторых, не смогла бы толком объяснить, откуда у нее завелись деньги. Пришлось навсегда похоронить мечту о благоустроенном жилье.
      Настенные часы пробили десять. Зимой темнело рано, и на дворе уже давно стояла непроглядная темень. Ирина только что уложила детей, выдвинула из угла старую зингеровскую швейную машинку и подумала:
      – Такова моя доля: шить по ночам сорочки и едва сводить концы с концами.
      Тихий, вкрадчивый стук в окошко прервал мрачные думы. Накинув телогрейку, Ирина вышла на веранду. Распахнув дверь, увидела перед собой двух молодых людей, лет двадцати на вид.
      – Что вам нужно? – спросила она, перепугавшись.
      – Меня зовут Маратом, – представился Диксон. А его Павлом, – он кивнул головой в сторону Сутулого. Мы пришли с миром и принесли весточку от вашего сына.
      Ирина сразу успокоилась и пригласила гостей пройти в дом. Молодые люди оказались общительными, быстро завязалась беседа. Ирина Анатольевна больше слушала небылицы про райскую жизнь сына, чем говорила сама. Но она понимала, что парни врут, стараясь не бередить душевные раны и успокоить материнское сердце. Ей нравились учтивость и уважение, которые проявляли гости и она предложила:
      – Может, чайку горяченького? С мороза-то лучше ничего нет.
      – Спасибо, не откажемся, – ответил Марат за двоих.
      – Долго ты рассиживаться собираешься? – недовольным тоном поинтересовался Сутулый, когда хозяйка ушла на кухню ставить чайник и оставила их одних.
      – Атаман просил передать матери деньги и разузнать, как у нее идут дела, он считает, что она сама ни за что не сообщит о своих бедах, – оправдался Диксон. – И по-моему настроение у нее было не ахти, пока мы его немного не приподняли.
      – Убедил, – уступил Паша. – Просьба кореша святое дело.
      За чаем они вновь разговорились, и Диксон как бы между прочим поинтересовался:
      – Алексей говорил, что вы, Ирина Анатольевна, вот-вот должны переехать на новую квартиру, думал уже не застану вас здесь.
      – Дом в мае сдают, – у женщины дрогнули веки. – Только не суждено нашей семье жить в квартире с удобствами, – она не выдержала и расплакалась.
      Мать понимала, что рано или поздно Алеше все равно придется узнать невеселую новость и решилась на откровенность с незнакомцами, но на всякий случай спросила:
      – В каких отношениях вы были с моим сыном?
      – В близких, в очень близких, – развеял ее сомнения Сайфутдинов. – Вместе работали на строительстве и про деньги, которые он вам дал, мне известно. – А Паша надежный друг и не из болтливых.
      Ирина Анатольевна протерла воспаленные глаза и сказала:
      – Украли у меня деньги, – помолчала некоторое время, собираясь с духом и продолжила. – Самое страшное то, что я знаю воров.
      – Что же тут страшного? – вмешался в разговор Сутулый.
      – Это жены моих братьев, по крайней мере, одна из них точно. Во время кражи она свои часы обронила. – Ирина принесла и показала часики.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19